Текст книги "Солдат удачи"

Это заметно удивило родителей Лики, за столом возникла неловкая пауза, ее прервала Лика, переведя разговор на учебу, разницу между гражданскими и военными учебными заведениями.

Юрий Иванович, так звали отца, преодолев замешательство, рассказал веселую историю из своей курсантской жизни. Мать сидела, поджав губы. Спустя час, поблагодарив родителей, Макс с Ликой покинули квартиру. У них были билеты на концерт.

– Ну, что скажешь? – проводив пару за дверь, вернулась хозяйка к мужу.

– Видный парень, к тому же спортсмен. Жаль, детдомовский.

– Вот и я говорю. Он Анжелике не пара. У нее на курсе более достойные ребята. Взять того же Русика Серебровского. Отец депутат Заксобрания и известный в городе коммерсант. Мальчик ухаживает за Ликой, а та кочевряжится. Связалась с этим курсантом. Запрети ей встречаться с ним.

– Хорошо, – задумчиво ответил ей муж и налил себе еще бокал вина.

Когда вечером дочь вернулась, с ней состоялся серьезный разговор. Она молча выслушала, но на глазах вскипели слезы.

– Как хотите, а я с Максимом встречаться буду. Я Максима люблю! – Она убежала к себе в комнату, хлопнув дверью.

– Упрямая, вся в тебя, – нахмурилась мать.

– Ладно, Ирина, не будем обострять. А там будет видно.

– Смотри, – она выставила в сторону мужа тонкий холеный палец, – как бы не стало поздно.

В апреле прошли соревнования на первенство Балтийского флота, где Найденов взял первое место по боксу и получил звание мастера спорта. Учеба тоже шла неплохо, за что приказом по корпусу его назначили командиром отделения с присвоением воинского звания старшина первой статьи.

Глава 4
Крушение надежд

– И-и раз! И-и раз! И-и раз! – держа румпель, пел команды старшина шлюпки.

Сидя загребным, Максим натужно ворочал веслом, по другому борту сопел Песин. Морской ял с семью курсантами плавно скользил по морской зыби. Майское солнце припекало спины, блестел серебром Финский залив, на рейде серели громады кораблей.

Первокурсники обучались гребле на шлюпбазе, находившейся в Кронштадте, а после недельной отработки начались экзамены. Повезло не всем. Жорка Полетаев, завалив навигацию, был отчислен. Оставшиеся, пришив на форменки по второму золотому угольнику, выехали на морскую практику в Балтийск.

Там находилась главная база Дважды Краснознаменного Балтийского флота. Группу разместили в одной из береговых казарм, на утреннем построении начальник практики, капитан 3 ранга Кривцов объявил, что курсанты будут проходить ее на корвете «Стерегущий».

– Корабль спущен на воду в 2006 году. В составе флота с 2008-го. Имеет славную историю: на сегодня прошел пятьдесят тысяч миль. Участвовал в оперативно-стратегическом учении «Запад-2009», а в прошлом году представлял ВМФ России на четырёхстороннем международном военно-морском учении «Фрукус». Был с визитами в Бельгии, Швеции и Голландии. – Он сделал паузу, а затем продолжил: – А посему на борту вести себя достойно. Учиться всему, что покажет экипаж, – сказал, прохаживаясь перед строем. – Все ясно? – повел из стороны в сторону головой в белой фуражке.

– Так точно! – рявкнули двадцать пять глоток.

– Ра-авняйсь! Смирно! Напра-во! – И начальник практики повел строй в синих робах с беретами в гавань, где у стенок стояли корабли.

Вахтенный офицер «Стерегущего» разместил практикантов по кубрикам. Первая морская практика началась.

Для начала их познакомили с кораблем и расписали по боевым сменам, через неделю вышли на отработку. За кормой скрылся Балтийск, до горизонта волновалось море. С неба стал накрапывать дождь. Перед корветом стояла задача обнаружить в районе поиска «вражескую подлодку» и условно уничтожить.

Выйдя в заданный квадрат, сбавив ход, пошли переменными галсами. Гидроакустическая станция работала на прием. Спустя час в морских глубинах засекли цель. Тишину отсеков разорвали колокола громкого боя, последовала торпедная атака, увенчавшаяся успехом.

Практиканты в ней участия не принимали – были на боевых постах дублерами. Но почувствовали себя настоящими моряками.

После швартовки в базе начальник практики разрешил сходить в город. Переодевшись в форму три^* и надраив бляхи с ботинками, отправились на прогулку.

Балтийск, до войны звавшийся Пиллау, основали пруссы, затем штурмом взяли шведы, а после войны 1812 года он вошел в состав Российской империи. В годы Великой Отечественной войны в захваченном фашистами Пиллау базировались их подлодки, в апреле 45-го город взяли советские войска.

Для начала курсанты осмотрели памятник Петру I на центральной площади и старинный маяк, а затем прошлись по городу. Архитектура города представляла собой вольное смешение разных направлений и стилей, прошлого века дома соседствовали с современными. Сохранились и остатки шведской цитадели, часть которой использовалась и поныне.

Корвет простоял у стенки три дня. За это время познакомились с подводной лодкой проекта «Варшавянка», зашедшей в Балтийск. По такому случаю курсантов выстроили у нее на пирсе. Начальник практики дал краткий инструктаж.

– И еще, – добавил стоявший рядом с ним дежурный по кораблю. Одет, как положено: в пилотке, синем репсовом костюме и с нарукавной повязкой с тремя полосами, синей, белой и синей, положенной дежурному, «РЦЫ»^*. – Руками ничего не трогать. Держаться вместе. Мобильные телефоны сдать.

Наконец все приготовления закончены, прозвучала команда, и узким трапом ребята перебрались на борт. Вслед за дежурным поднялись звонким трапом на мостик. Оттуда по одному, осторожно, едва не наступая друг другу на голову, спустились в центральный пост. Там, среди обилия приборов, в кресле с мигающими лампочками и экранами, за пультом сидел помощник дежурного, что-то записывая в журнал.

– Итак, вы на борту подводной лодки проекта 636, – произнес старший лейтенант, – по натовской классификации «Черная дыра».

И он начал подробный рассказ о технических характеристиках и возможностях лодки.

– Ясно? – обвел всех глазами по окончании своего выступления.

– Ясно, – вразнобой ответили курсанты.

– Разрешите вопрос? – неожиданно поднял руку Сережка Кутепов.

– Валяй.

– А почему «дыра»?

– Из-за малой шумности акустики в глубинах лодку не слышат. Из-за этой особенности америкосы с англичанами сильно опасаются. Еще вопросы? Нету? Тогда все за мной.

Направились в первый отсек. Там на стеллажах зеленели хищные тела торпед и сияли алыми звездами на крышках шесть торпедных аппаратов. Офицер продолжил излагать, капитан 3 ранга добавил. Не так давно он был командиром БЧ-3^* на подводном ракетоносце. В течение часа обошли все шесть отсеков, получив массу технической информации, слегка ошалев от обилия механизмов с приборами и понабивав шишек.

– Полный пипец, – сказал Ленька Таволжанский, когда после выхода наверх руководитель практики разрешил покурить у обреза рядом с пирсом.

– Это почему? – хмыкнул Генка Резников, затянувшись сигаретой.

– Такое вряд ли когда изучишь. Космос.

– Да, техника будь здоров, – прогудел Юрка Песин. – Похлеще, чем у нас на шахте.

– Сравнил хрен с пальцем, – выдал Женька Вдовин. Остальные рассмеялись.

После знакомства с подводной лодкой были еще два выхода в море, в последнем попали в шторм. Настоящий, шестибалльный. Половина группы лежала в лежку.

– На, грызи, помогает, – Генка сунул в руку Максиму черный сухарь. В отличие от других он совершенно не страдал от морской болезни и, сидя на рундуке, исполнял под гитару песню.

 
Три дня, не утихая, бушует океан,
Как хрен в штанах, болтается
Кораблик с дальних стран.
 
 
В каюте класса первого,
Садко – заморский гость,
Гондоны рвет на черепе,
Вбивает жопой гвоздь! —
 

с чувством выводил он хулиганские слова.

– Откуда ты ее выкопал? – простонал лежавший вверху на пробковом матрасе Славка Гордеев.

– У нас в нахимовском. Старинная, так сказать. И морская.

После окончания практики загорелые и окрепшие курсанты вернулись в корпус. Максим вез Лике подарок. Нашел на косе через день после того шторма. Море, шурша пеной, выносило на берег водоросли, ракушки и песок. В них что-то блеснуло. Наклонившись, поднял небольшой окатыш янтаря, размером в палец, с застывшим внутри крылатым насекомым.

– Везунец ты, Макс, – сказал всезнающий Генка. – Ценная находка.

Следующим был месяц отпуска, накануне отъезда встретился с Ликой и вручил подарок.

– Красивый, – восхитилась та, рассматривая на солнце. – Значит, теперь в отпуск? – Она зажала кусочек янтаря в ладошке.

– Да, – кивнул, ленты на бескозырке качнулись.

– Я с отцом и мамой тоже еду – на две недели в Сочи. Там военный санаторий. Слушай, Макс, завтра воскресенье. Давай сходим на дискотеку? У меня и билеты есть. – Открыв сумочку, девушка показала два глянцевых прямоугольника.

– Ну не знаю, – пожал плечами Максим. – Я того, не умею танцевать.

– Ерунда, научу. Кстати, там весело и прикольно. – Она снова полюбовалась янтарем.

– Хорошо, – тепло улыбнулся. – Время и место?

– Девять вечера. На Кадетской линии у дома девятнадцать. Там клуб «Синатра».

Проводив Лику до парадного, вернулся в корпус, переоделся и зашел в бытовку. Несколько ребят утюжили форменки и клеша. В том числе Резников.

– Слышь, Ген, разговор есть, – подойдя, Макс тронул товарища за локоть.

– Давай, – высунув кончик языка от усердия, тот наводил на рукаве стрелку.

– Ты на дискотеках бывал?

– Пару раз. В Кронштадте и здесь в Питере.

– И как?

– Ничего. Но туда в основном ходит «золотая молодежь», я таких не уважаю. Так и хочется дать в морду. А что? – Он отставил утюг в сторону и внимательно посмотрел на Максима.

– Да меня Лика пригласила завтра вечером на дискотеку на Кадетской. Говорит, там весело и прикольно.

– Так в чем вопрос?

– Понимаешь, я танцевать не умею.

– Ерунда. Ты ж боксер. Прыгай под музыку, как на ринге. Только руками не маши. И все будет клево.

– Точно?

– Точнее не бывает, – уверенно завершил беседу Резников.

Утром Генка с Юркой, попрощавшись, вместе с другими убыли в отпуск. Максим, позавтракав и собрав спортивную сумку, отвез ее на вокзал. Сдал в камеру хранения, взял литерный билет на завтра до Москвы и вернулся обратно в общежитие корпуса.

– Найденов, ты почему еще здесь? – удивился встретившийся на КПП командир роты.

– Завтра уезжаю, товарищ старший лейтенант.

– Ну-ну, – сказал тот и пошел дальше.

За пятнадцать минут до назначенного времени Найденов в отутюженной форме и надраенных ботинках стоял недалеко от клуба. При себе имел военный, отпускной и железнодорожный билеты, а к ним три новеньких купюры по пять тысяч.

Дискотека находилась в трехэтажном особняке прошлого века с портиком и лепниной, над входом мигала неоном вывеска «Ночной клуб „Синатра“». К находящейся неподалеку стоянке то и дело подъезжали иномарки, оттуда выходила молодежь, направляясь в заведение.

Наконец появилась Лика в белой кофточке и белых джинсах, с сумочкой в руке. Максим поспешил навстречу.

– Привет. – Она быстро чмокнула парня в щеку. – Ну что, идем?

– Идем.

Вошли, предъявив билеты. Внутри в мерцающей цветовой гамме уже гремела музыка. Залов было несколько. С европейской отделкой, сияющей барной стойкой, кожаными диванами и столиком при каждом.

– Давай вон туда, – потянула спутника за руку Лика, устроились за столиком.

Рядом тут же, как из воздуха, появился официант, похожий на кузнечика.

– Что будем заказывать?

– Два «бакарди», – не глядя в винную карту, сделала заказ Лика. Максим между тем оглядывал зал. Он был заполнен молодежью наполовину. Одни потягивали что-то из бокалов, другие дымили сигаретами, десятка полтора вихлялись в танце.

– Пожалуйста, – снял с подноса официант два высоких стакана с соломинками и, опустив на столик, поскакал дальше.

– За нас. – Лика легонько коснулась своим стаканом стакана Максима. Стали тянуть из соломинок.

– Это что? Вкусно, – оценил Максим.

– Коктейль. Немного рома, гренадин и лимонный сок.

Между тем зал продолжал наполняться. То и дело входили новые пары и компании, занимая места. Веселье набирало обороты. Как и говорил Генка, публика здесь была не простая: в дорогих импортных шмотках и раскрепощенная.

– Ну что? Давай и мы потопчемся? – задорно спросила Лика.

– Попробуем, – согласился Максим, и, встав с дивана, они влились в скачущую толпу. Вокруг мелькали разгоряченные лица, колыхались задницы и груди. Слышался веселый смех. Сначала у него ничего не получалось, а потом уловил ритм.

– А говорил, не можешь, – совершила Лика оборот.

Вскоре скачки закончились, разбитной диджей за пультом на небольшой сцене громко объявил в микрофон:

– Брейк-данс!

– У-у-у! – заулюлюкала публика, хлопая в ладоши, раздалась по сторонам.

В уши ударила какофония звуков, огни на потолке замигали чаще, на свободное пространство, рисуясь, вышел парень. С волосами, заплетенными в косички, черной майке и штанах, именуемых «бананы». Подскочив, ловко упал на мрамор пола и завертелся на животе, помогая руками, – девицы восторженно завизжали.

– Это что? Тоже танец? – наклонился к девушке курсант.

– Да. Причем самый модный.

Между тем умелец, продолжая вертеться и стричь ногами, подскочив, выполнил сальто назад, приземлившись на пятки.

– А-а-а! – взорвалась овациями публика. Номер был окончен, Лика с Максимом вернулись на свой диван.

– Желаете чего-либо еще? – материализовался рядом «кузнечик».

– Две порции мороженого, – заказал Максим.

Тот исчез и вскоре явился с двумя вазочками. В каждой по три разноцветных шарика и ложечки из пластика.

– Пожалуйста.

Диджей объявил новый танец, из колонок полилась тихая музыка. По залу, прижавшись друг к другу, затоптались несколько пар.

– Нравится тебе здесь? – попробовала мороженое девушка.

– Честно сказать, не очень. – Максим выбрал шоколадный шарик, оказалось вкусно.

– Почему?

– Эти ребята не моего круга, – кивнул он на веселящуюся в зале компанию, – ну, или я не их круга. У них какая-то другая жизнь.

В углу хохотала в изрядном подпитии компания, на соседнем диване какой-то малый взасос целовал девицу, а второй, закатив глаза, булькал кальяном.

– Ты знаешь, я сама здесь второй раз, – потупилась Лика. – Год назад заходили сюда с ребятами из моей группы. В тот раз место показалось мне подходящим.

В зале появилась новая компания, судя по радостным возгласам, донесшимся от нескольких столов, – завсегдатаи.

Первым шел в брендовом костюме симпатичный невысокий парень, за ним под два метра амбал с золотой цепью на шее и рядом еще один здоровяк, с прической ирокез, в кожаных куртке и штанах с блестящими заклепками.

– К нам, Русик! – замахали руками сразу с двух диванов.

Молодой человек обвел скучающим взором клуб, но тут же широко открыл глаза, заметив на одном из диванов Лику с Максимом.

– Вот так встреча! – Картинно раскинув руки, он подошел к ней, приятели увязались за ним. – Здравствуй, Лика. – Он галантно склонился перед девушкой. – А это что за рыбак? – Он уставился на ее спутника.

– Точно, рыбак, – загоготали амбал с металлистом.

Максим, чуть побледнев, смолчал, а девушка подняла глаза.

– Прекрати немедленно.

– Все, все, – подняв ладони, изобразил испуг. – Я ухожу. Счастливо оставаться.

Компания отошла в другой конец зала, присоединившись к кому-то из знакомых. Вскоре к ним заспешил официант с подносом. На нем поблескивали толстыми стеклянными боками две бутылки «Хеннесси» и шампанское.

– Кто это был? – покосился в сторону компании Максим.

– Руслан Серебровский. Одногруппник. Мама прочит мне его в мужья. На вид даже не переношу.

– Почему?

– Скользкий и подлый.

Доев мороженое, станцевали еще танец, а когда вернулись на место, к ним подошел металлист.

– Слышь, ты, – сказал он, вертя на пальце брелок. – Там тебя зовут. Разговор есть.

– Не ходи, – положила руку на ладонь друга Лика.

– Ничего, я быстро. – Встав, пошел сквозь толпу танцующих вслед за парнем.

– Иди, иди, – оглянулся тот, когда вышли наружу, и свернул через арку рядом во двор.

Там на липах чуть шелестели листья, в кустах трещали сверчки. Под тусклым фонарем стояли двое – Серебровский и амбал.

– Чего надо? – остановился рядом с ними Максим.

– Больше не встречайся с Ликой, – прошипел Руслан. – Уроем.

– Попробуйте.

– Да он борзый, – обернулся к амбалу.

Тот резко выбросил кулак, Максим уклонился и врезал в лоб. Пока, широко раскинув руки, здоровяк валился на спину, крюком достал подскочившего металлиста. Малый рухнул в кусты.

– Ну, держись, сука, – ощерился Руслан, в руке блеснул нож.

Выпад, второй – бок обожгло огнем. Встречный удар в челюсть, хрустнула кость.

А в следующую минуту Максим услышал приближающийся вой сирены. Под арку, слепя фарами, въехал полицейский УАЗ с мигалкой.

– Стоять! – выскочил из салона наряд с автоматами, клацнули затворы.

Находящегося в отключке Серебровского отправили в больницу, вызвав скорую помощь. Остальных участников драки, запихав в стакан^*, отвезли в участок. Там поместили в обезьянник, а затем, опросив, всех, кроме курсанта, отпустили.

Не дождавшись Максима, Лика вышла на улицу, успев заметить отъезжавший полицейский автомобиль. Несколько зевак стояли у арки.

– Что здесь случилось? – подбежала она к охочим до зрелищ гражданам.

– Драка. Какой-то матрос отметелил трех гражданских, – обернулся один.

– Куда их повезли?

– В участок. Он тут недалеко. В Тучковом переулке.

Поймав такси, назвала адрес и поехала в участок. Отделение полиции находилось в кирпичном доме еще дореволюционной постройки. Девушка взбежала по ступенькам, оказалась у дежурной части.

– Вам чего? – спросил из-за стекла с окошком хмурый дежурный.

– Не доставляли к вам Максима Найденова? Он моряк.

– Как же, доставляли. Только что его забрала военная комендатура. Ищите там.

– Что случилось? – обеспокоилась Ирина Павловна, когда заплаканная дочь вернулась домой.

– Максима забрали в полицию, а оттуда в комендатуру, – всхлипнула она.

– За что? – сделала круглые глаза маменька.

– Мы были на дискотеке, там встретился этот отморозок Серебровский со своими друзьями. Стал Максу хамить. А потом вызвал Максима на улицу «поговорить». Когда, не дождавшись, вышла и я, всех уже забрала полиция.

– Говорилось же. Не встречайся с ним, – принялась успокаивать мать. – И не хорошо так о Русике. Он достойный мальчик, из хорошей семьи. Ты ему нравишься.

– Отморозок! Как и его отец. В прошлом бандит, а теперь народный избранник.

– Что ты такое говоришь? Не смей! – притопнула ногой в праведном негодовании мать.

– И не кричи на меня, это все знают. – Лика в гневе отвернулась от матери и убежала к себе в комнату.

Там, успокоившись, достала из сумочки мобильник и, сев в кресло, позвонила отцу. Юрий Иванович был в Выборге в командировке.

– Папа, ты когда вернешься?

– Через пару дней. Что-то случилось?

Лика рассказала. В трубке повисло долгое молчание, а затем отец сказал:

– Приеду – разберемся.

И отключился…

В военной комендатуре на Садовой Максима снова опросили. Приглашенный фельдшер заклеил лейкопластырем неглубокий порез на боку. Затем, отобрав документы с деньгами, сотовый и ремень, поместили в одиночную камеру находящейся здесь же гауптвахты. За тяжелой обитой железом дверью лязгнул засов.

Сделав пару шагов вперед, Максим осмотрелся. Размером три на три метра, с окрашенными серой краской стенами, бетонным полом и зарешеченным окошком вверху камера производила тягостное впечатление. Из мебели в ней находились небольшой стол в торце, сбоку узкая койка с подушкой и суконным одеялом, колченогая табуретка. За невысокой переборкой – умывальник с краном и унитаз.

Усевшись на койку, Максим предался невеселым размышлениям: случившееся было чревато отчислением. Что будет в случае отчисления, он представлял себе смутно. В боку саднило, из крана размеренно капала вода, пахло карболкой. Сняв ботинки, улегся лицом к стенке и забылся.

Проснулся рано, от шагов в коридоре и крика «Подъем!».

Сунув ноги в ботинки, стащил через голову форменку и тельняшку с кровяным пятном, по пояс умылся за переборкой, оделся и стал ждать.

Через час в двери открылась кормушка, на нее брякнули снаружи миску каши-размазни с ложкой и кружку с горячим чаем. Сверху ломоть черняшки. Взяв, прошел к столу, поставил и, усевшись на табурет, съел несколько ложек. Чай выпил весь. Хлеб не тронул. Спустя минут десять кормушка грохнула снова. – Посуду!

Встал, поставил обратно. Кормушка закрылась. Все стихло. Мучительно потянулось время.

И только когда за окошком стало меркнуть солнце, лязгнул засов. Дверь открылась, в проеме возник матрос в робе и с автоматом на плече.

– Выходи! Руки за спину! Лицом к стене!

Не говоря ни слова, исполнил, как сказано. Заперев камеру, пошли по коридору, куда выходили еще два десятка дверей. Курсант впереди, страж сзади. На углу свернули, остановились перед глухой дверью.

Матрос, постучав, открыл, пропустил вперед.

– Товарищ майор! – вошел следом. – Задержанный доставлен!

– Свободен.

Под тоже решеченным окном за канцелярским столом сидел лысый офицер с одутловатым лицом. В морской форме с петлицами военной юстиции и орденской планкой на куртке.

– Садись, – кивнул на привинченный к полу табурет.

Найденов, пройдя вперед, снова сделал, что велено.

– Я старший следователь военной прокуратуры Фомин. Буду вести твое дело.

– Какое еще дело? – напрягся Максим.

– О причинении тяжких телесных повреждений гражданину Серебровскому.

– Так он же сам на меня… – Максим привстал на табурете.

– Сидеть! – не дав Максиму окончить фразу, хлопнул ладонью по столу следователь. – А ты как думал? Изувечил сына уважаемого человека. Тебе это так с рук не сойдет. – Он открыл лежавшую перед собой папку.

– Вот, ознакомься. – Он протянул Максу лист бумаги с написанным от руки текстом.

Это было заявление Серебровского с требованием привлечь Найденова к уголовной ответственности.

– Врет, на него не нападал. Наоборот. Это они на меня втроем напали. Я всего лишь защищался. – Максим вернул лист следователю.

– А вот граждане Дубов с Хромцовым показывают обратное, – хмыкнул майор и зачитал свидетельские показания.

Из них следовало, что, находясь в состоянии алкогольного опьянения, курсант Найденов стал оскорблять потерпевшего. На замечания других не реагировал и потребовал выйти на улицу разобраться. Там напал на Серебровского, сломав ему челюсть, из-за чего того увезли в больницу.

– Что скажешь на это? – Следователь криво улыбнулся.

– Тоже врут. Это его друзья.

– Здесь, – похлопал следователь по папке, – аналогичные показания охранника, видевшего, как вы избивали потерпевшего.

– А про то, как этот гад на меня набросился с ножом, ничего не показал? – ткнул Максим пальцем в разрез на форменке.

– Об этом я ничего не знаю. – Следователь Фомин отвел глаза. – Значит, так, – достал из стола какой-то бланк и щелкнул шариковой ручкой. – Сейчас допрошу тебя в качестве свидетеля. Пока. – Он картинно поднял вверх указательный палец. – В связи с этим предупреждаю об уголовной ответственности за отказ от дачи показаний и заведомо ложные показания. Распишись, – подвинул бумагу.

После допроса ознакомил с протоколом. Подписать его Максим отказался – там ничего не было о ноже.

– Ладненько, – хмыкнул майор. И ниже дополнил «от подписи отказался». Надавил на кнопку под столом, дверь открылась, вошел конвойный.

– В камеру, – сунув протокол в папку, щелкнул кнопкой.

Когда матрос привел Максима обратно и запер за ним дверь, Макс, дрожа от негодования, присел на койку и тихо произнес: «Сука ты, майор». Только одно успокаивало в этой истории: никто не назвал фамилию девушки. Максим не хотел, чтобы Лика была замешана в этом деле.

Спустя еще два дня его снова доставили в тот же кабинет, за столом сидел отец Лики. В таком же, как у следователя Фомина, мундире, с полковничьими звездами на погонах.

– Ну, здравствуй, герой. – Он указал глазами на табурет.

Курсант присел, опустив голову.

– Значит так. – Встав, Юрий Иванович нервно заходил по кабинету. – Дело твое шито белыми нитками, следователя накажу. Но история неприятная. У Серебровского средней тяжести телесные повреждения. Что будем делать?

– Не знаю, – буркнул Максим.

– А сделаем вот что. – Старший Зорин остановился напротив. – Он отзовет заявление, дело прекратим. Ты же мне дашь слово не встречаться с Ликой. Ясно?

– Чего ясней.

– Ну так как?

– Даю слово, – тихо сказал Максим.

– Теперь второе. Из Морского корпуса тебя, скорее всего, исключат. Отец Серебровского депутат городского Законодательного собрания и примет к тому все меры. Так что готовься к худшему. На этом все. – Он обернулся к двери и громко позвал: – Конвойный!

Еще через сутки Максима выпустили на свободу, и он вернулся в корпус, где после душещипательного разговора с начальником курса получил десять суток гауптвахты. Когда, отсидев, вышел, его ознакомили с приказом об отчислении с формулировкой «за совершение дисциплинарного проступка».

Воспринял Максим все молча, только желваки заходили на скулах.

За все это время дважды очень коротко и неопределенно поговорил по сотовому с Ликой, успокаивая и обещая, что все будет нормально.

Сдав на склад форму, кроме той, в которой он был, простился с командиром роты – тот на прощание сказал «держись, парень», вышел через КПП из корпуса и направился к метро. Доехал до Московского вокзала, зашел в камеру хранения, предъявил багажную квитанцию.

– Мы уж думали определить твою сумку в комнату неистребованных вещей, курсант. Будешь забирать? – поинтересовался работник камеры хранения.

– Оставляю еще на сутки.

– Придется доплатить.

– Хорошо. – Он вынул из кармана деньги.

Затем прошел к кассам и взял билет на «Сапсан» до Москвы в вагон экономкласса. На вокзале перекусил в кафе, а потом позвонил Лике. Договорились встретиться через час у Коронного фонтана в Летнем саду. Добрался до места встречи, уселся на скамейку поблизости от фонтана, бездумно уставился на бьющие вверх струи. Когда он увидит их снова?..

– А вот и я! – весело раздалось сбоку. – Наконец-то дождалась! – Лика опустилась рядом на скамейку, порывисто коснулась его руки. – Ну, как у тебя дела? Все устроилось?

– Нормально. Только вышибли из корпуса.

– Как?! – Улыбка на лице растаяла без следа, взгляд стал тревожным. – Быть не может.

– За дисциплинарный проступок.

– Я поговорю с папой. – Она заглянула ему в глаза. – Он многое может.

– Не надо. Спасибо, помог с делом. Могло быть хуже.

– Это нечестно!

– Согласен. Но так будет лучше. Кстати, Лика, я завтра уезжаю.

– Куда?

– В Балашиху. У меня там друзья.

– А как же я?

– Будем перезваниваться.

Лика помолчала, закусив губу, а потом решилась, спросила:

– Ты меня любишь?

– Ты же знаешь, люблю. – Максим нежно приобнял девушку за плечи.

– В таком случае мы не расстанемся. – Она погладила парня по щеке. – Я переведусь в МГУ и буду жить у бабушки. Она будет наверняка очень рада.

– А родители?

– Уговорю.

– Твой отец запретил нам встречаться. И я дал слово.

– Это все мама. С ней тоже решу.

У Максима потеплело на душе. Бывают же такие девушки!

– А где ты будешь ночевать? – взглянула на него Лика.

– В зале ожидания на вокзале. У меня утренний билет.

– Слушай, – она слегка отстранилась, посмотрела прямо в глаза, – переночуешь в квартире моей подруги. Она ее снимает на Галерной. Сейчас на каникулах у родителей в Анапе. Ключи у меня.

– Да как-то неудобно.

– Удобно-удобно, – решительно встала со скамейки.

Для начала забрали из камеры хранения сумку, на автобусе отправились по адресу. Вышли на нужной остановке. Тут Лика остановилась.

– Стоп. Зайдем в продовольственный магазин, вот тот, – показала она рукой на вывеску сетевого супермаркета. – Купим тебе поесть.

– Да я уже поел, – соврал Максим.

– Тогда мне. Я проголодалась.

Они зашли в магазин, быстро закупили ветчины в нарезке, банку шпрот, сыра и батон.

Квартира находилась на втором этаже трехэтажного дома старой постройки, однокомнатная и с увитым плющом балконом, выходящим во двор. Пока Максим мыл в ванной руки, Лика накрыла на кухне стол.

– Хочешь вина? – Лика открыла холодильник. – У Маши отец сомелье. – Она взяла с полки темную бутылку, из ящика стола достала штопор, протянула бутылку и штопор Максиму: – Открой.

«Хлоп!» – извлек Максим пробку и понюхал горлышко.

– Чудный запах.

– Это розовый мускат.

Девушка разлила по бокалам вино. Они сели за стол друг против друга.

– За что тост? – Максим поднял свой бокал.

– За нас.

Вино было прохладным и ароматным, Максим выпил все, Лика только половину бокала. С аппетитом стали есть. Насытившись и убрав посуду, прошли в комнату, там она открыла дверь балкона – с улицы повеяло свежестью. Девушка нажала кнопку стоявшего на тумбе аудиоцентра. Замерцала шкала, возникла мелодия, а за ней песня:

 
Уезжаешь ты, не сказав прощальных слов,
Уезжаешь ты – вот и кончилась Любовь.
Уезжаешь ты – может быть, и навсегда,
Уезжаешь ты – вот и все мои слова.
Пять минут – и все пройдет,
И застынет в сердце лед,
Все в слезах твои глаза,
Ты опять одна…
 

Подойдя к сидевшему на тахте Максиму, Лика присела рядом, обняла за шею своими нежными прохладными руками. Их губы слились в долгом нежном поцелуе. Всю ночь они любили друг друга, а утром прощались на вокзале.

– Так я буду ждать, – наклонился курсант к девушке.

– Обязательно приеду. – Встав на цыпочки, она крепко поцеловала его в губы на прощание, словно скрепляя поцелуем данное ему слово.