Электронная библиотека » Валерий Латынин » » онлайн чтение - страница 1


  • Текст добавлен: 19 апреля 2017, 15:25


Автор книги: Валерий Латынин


Жанр: Биографии и Мемуары, Публицистика


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Латынин Валерий
Возвращение из небытия
(Очерки о достойных сынах России)

© Латынин Валерий, 2015

© Интернациональный Союз писателей, 2015

Составитель Д. Чернухина

***

Валерий Латынин


Член Союза писателей России и Сербии, Международной ассоциации писателей-публицистов, председатель Казачьей секции Союза писателей России, автор более 30 книг поэзии, прозы, публицистики, поэтических переводов, изданных в России, Украине, Болгарии, Сербии, Черногории, Грузии и Азербайджане. Лауреат российских и зарубежных литературных премий.

Валерий Анатольевич Латынин родился 19 мая 1953 года в донской казачьей станице Константиновской Ростовской области в семье сельских учителей. Окончил среднюю школу в п.г.т. Курдай Джамбульской области Казахстана (1970), Алма-Атинское высшее общевойсковое командное училище имени маршала Советского Союза И. С. Конева (1974) и Литературный институт имени А. М. Горького в Москве (заочно, 1987), семинар лауреата Государственной премии России В. И. Фирсова. Командовал учебным мотострелковым взводом 117 гвардейской танковой дивизии Прикарпатского военного округа. После нескольких побед в литературных конкурсах был переведён в редакцию дивизионной газеты «Гвардейская слава». Прошёл путь от корреспондента дивизионной газеты до сотрудника отдела художественной литературы центрального военного журнала «Советский воин» и старшего редактора редакции художественной литературы Военного издательства Министерства обороны. Полковник запаса.

Автор более 30 книг стихов, прозы, публицистики, поэтических переводов, вышедших в России, Сербии, Черногории, Болгарии, Украине, Грузии и Азербайджане. Лауреат многих российских и международных литературных премий, среди которых: им. Генералиссимуса А. В. Суворова, С. А. Есенина, В. В. Маяковского, С. В. Михалкова, А. С. Грибоедова, «Золотое перо», Бранко Радичевича (Сербия), «Видов дан» (Республика Сербская), «Серебряное летящее перо» (Болгария) и другие. В. А. Латынин в 1990 году стал председателем оргкомитета по созданию Московского землячества казаков, сопредседателем оргкомитета по созданию Союза казаков России, избирался товарищем атамана (первым заместителем) верховного атамана Союза казаков России, атаманом Московского землячества казаков, был помощником губернатора Красноярского края А. И. Лебедя по вопросам взаимодействия с казачеством. Ныне – председатель Казачьей секции Союза писателей России, член Высшего совета Ассоциации Витязей, член правления Общероссийского попечительского совета уголовно-исполнительной системы, руководитель военно-патриотических программ Центра национальной славы. Живёт в Москве.

Казачья тема в художественной литературе

В читательском мире утвердилось мнение, что основоположником художественной литературы о казаках является Николай Васильевич Гоголь с его знаменитой повестью «Тарас Бульба». Затем эту тему мощно продолжили Александр Сергеевич Пушкин «Капитанской дочкой» и стихами, Лев Николаевич Толстой повестью «Казаки» и Михаил Александрович Шолохов «Донскими рассказами» и романами «Тихий Дон», «Поднятая целина».

Если ещё немного напрячь память старшего поколения, то кто-то припомнит «Железный поток» Александра Серафимовича, «Новочеркасск» Геннадия Семенихина, «Конармию» Исаака Бабеля, «Я, Богдан» (о Богдане Хмельницком) Павла Загребельного, «Даурию» Константина Седых. Сегодняшние книгочеи, пожалуй, назовут произведения эмигрантов Петра Краснова (бывшего атамана Области войска Донского) и Николая Туроверова, антипода Шолохова – Фёдора Крюкова. Их книги последние 20 лет довольно часто появляются на стеллажах книжных магазинов. Вот, собственно, и весь перечень более-менее известных среднестатистическому гражданину России произведений о казачестве и фамилий их авторов.

А между тем литература о казачестве значительно более обширна и по перечню книг, и по времени их написания. Своими корнями она уходит в древнерусские народные предания и былины, в средневековые анонимные источники. Это и «Сказание о Мамаевом побоище», где упоминаются «неведомые люди воинского сословия, зовомие донски козаци», пришедшие на помощь московскому князю Дмитрию с иконой Гребенской Божьей Матери, той самой, что ныне называется Донской. Это и былина «Битва Ильи Муромца с жидовином» (о противостоянии казачьего пограничья Руси во главе со «старым казаком, атаманом Ильёй Муромцем» Хазарскому каганату в Х веке). В русском воинском фольклоре казачьи исторические песни составляют две трети всех собранных текстов, начиная с XVI века.

Особую главу в создание художественной литературы о казачестве вписал в конце XVIII века – начале XIX донской казак, священник и дипломат, которого по праву можно назвать основоположником казачьего эпоса, Алексей Григорьевич Евстафьев. Он, первый русский консул в Бостоне (США), является автором памфлета «Преимущества России в случае войны с Францией», исторических драм «Мазепа – гетман Украины», «Казаки на пути в Париж», «Дмитрий Донской». Алексей Григорьевич, прекрасно владевший многими иностранными языками, перевёл на английский трагедию Сумарокова «Дмитрий-самозванец» и ряд произведений Ломоносова.

Составителем первой летописи кубанских казаков, автором многих рассказов об их жизни и быте был наказной атаман Черноморского казачьего войска, погибший в плену у горцев, Яков Герасимович Кухаренко.

Во всём мире известен толковый словарь «Живого русского языка» Владимира Ивановича Даля. Но мало кто знает, что начинал свою литературную деятельность этот писатель и учёный под псевдонимом «Казак Владимир Луганский», что именно он собрал, обработал и опубликовал в первой половине XIX века казачьи сказки, предания, рассказы из истории казачества, создал историко-этнографическое исследование «Уральский казак».

Кровавые вихри XX века жестоко ворвались в судьбу казачества. Гражданская война, вынужденная эмиграция значительной части казаков за рубеж, репрессии против оставшихся в России, расказачивание и раскулачивание, высылка из родных станиц и хуторов, устранение самого понятия «казак» из народной жизни, казалось бы, должны были занести пылью забвения историческую память о вольных степных рыцарях. Но никакие политические и идеологические догмы и акции не вытравили образы создателей и защитников России из сознания народа и из творчества многих писателей.

Помимо Александра Серафимовича (Попова) и Михаила Шолохова о казачестве в тридцатые годы замечательно писал один из лучших поэтов того периода Павел Васильев. Его поэмы «Песня о гибели казачьего войска», «Соляной бунт» – реквием сибирским казакам «Горькой линии». Судьба выдающегося поэта, о котором Борис Пастернак писал, что молодой Павел Васильев производил на него впечатление как молодой Есенин и молодой Маяковский вместе взятые, окончилась трагически – в 27 лет он был расстрелян как «подкулачник и враг народа».

Но никакие репрессии и гонения не могли воспрепятствовать правдивому слову о казачестве. Мощные, многоплановые романы о казаках были созданы Иваном Шуховым – «Горькая линия» и «Ненависть»; Василием Балябиным – «Забайкальцы»; Василием Дюбиным – «Забурунный край» (этот роман включался в сороковые годы в школьные программы); Анатолием Ивановым – «Ермак»; Андреем Губиным – «Молоко волчицы»; Анатолием Знаменским – «Красные дни»; Аркадием Первенцевым – «Кочубей»; Виктором Лихоносовым – «Наш маленький Париж».

Разрабатывалась казачья тема и в поэзии. Вслед за Павлом Васильевым стихи и поэмы о казаках писали Дмитрий Кедрин, Борис Куликов, Владимир Цыбин, Борис Примеров, Сергей Королёв, Иван Варавва, Витислав Ходырев, Юрий Беличенко.

Эти и ряд других, не названных мною, авторов во многом подготовили общественное сознание к необходимости возвращения казачества в современную жизнь страны, как своеобразную иммунную систему государства, способную противостоять агрессивным вызовам нового времени. И в конце восьмидесятых годов прошлого века такой процесс возрождения казачества начался во многих регионах традиционного проживания казаков, а также в Москве и Ленинграде. Нет ничего удивительного в том, что первые казачьи организации в обеих столицах возглавили писатели-казаки Гарий (Гурий) Немченко и Борис Алмазов, а атаманом Союза казаков Области войска Донского стал сын великого писателя Михаил Михайлович Шолохов. Кому, как не им, суждено было постигнуть великую миссию своих предков по собиранию и защите России и стать активными продолжателями искусственно прерванной традиции самоотверженного служения казаков Отечеству?!

Больше 25 лет идёт возрождение и становление казачества в России, Казахстане, Украине, Приднестровье. И хотя далеко не всё складывается так, как хотелось бы потомкам казачьих родов и их соратникам, но новая страница истории казачества открыта и ждёт своих летописцев. И они появляются там, где того требует обстановка и благие дела. Как правило, не по заданию кого-то из начальствующих чинов, а по велению души. Так, вместе с движением за возрождение казачества начали выходить казачьи газеты и журналы, книги прозы и стихов. Появился всероссийский журнал «Казаки». А в 2012 году была создана Казачья секция в Союзе писателей России и стал проводиться ежегодный открытый литературный конкурс «О казаках замолвим слово». Этот конкурс показал, что по всей России и далеко за её пределами живёт много талантливых авторов, не забывших славные дела предков и слышащих их голоса в своей душе. А это значит – казачеству России быть, новым деяниям и подвигам совершаться и создаваться новым книгам о них!

Комкор Думенко
(К 95-летию со дня гибели)

«Думенко является одним из довольно видных деятелей Красной армии. Несмотря на полное отсутствие военного образования, Думенко имел несомненные природные способности в военном деле. Целый ряд его конных операций были удачными и победоносными. Его способности к маневру и к короткому удару признавало даже белое командование в своих донесениях. По своей идеологии Думенко относится к плеяде Мироновых, Григорьевых, Махно и прочих, которые в 19-м году пытались вести борьбу и против белых, и против красных».

И. Смилга

1. Слава в ножнах

Впервые я услышал о нем в одном ряду с прославленными героями Гражданской войны Подтелковым, Ворошиловым, Буденным, Котовским, Пархоменко, Дундичем, Городовиковым от своего деда Алексея Кузьмича Латынина в 1968 году. Каждый мальчишка в стране, а тем более на юге России, в междуречье Маныча и Волги, где ковалась слава Первой Конной армии, произносил эти фамилии с восхищением. А вот Думенко на слуху не был. Дед же – бывший подтелковец и буденновец, – не скрывая слез, туманивших выцветшие глаза, тряс лоснившимся от множества листавших его рук журналом «Волга» с опубликованным в нем романом В. Карпенко «Красный генерал» и прокуренно басил: «Вот и дождались правды про Бориса Мокеевича. Сорок с лишним лет слава его в ножнах дремала, а не заржавела, вернулась к первоконникам. Мы ведь за него в мае 20-го года как вступались – парад в Ростове сорвали, под стены тюрьмы прихлынули. Буденный нас не пущал, заверял, что все обойдется. Не послухали боевых товарищей, оговорщикам поверили. Такого героя загубили…»

В ту пору я еще не был знаком с трилогией С. М. Буденного «Пройденный путь». А если бы и узнал из воспоминаний командарма Первой Конной о его соратнике, то, наверное, усомнился в достоверности слов деда о геройстве Думенко. А впрочем, пусть скажут сами выдержки из 1-й книги «Пройденный путь».

«Во второй половине мая 1918 года белогвардейцы, расположенные в станицах Егорлыкской, Манычской, Мечетинской и Кагальницкой, повели наступление против Веселовского отряда Думенко. Веселовский отряд не выдержал натиска противника и стал отходить по левому берегу реки Маныч, на станицу Великокняжескую.

В Веселовском отряде отступление вызывало недовольство партизан. Люди не хотели уходить из своих насиженных мест, от своих хат и хуторов. Отступление они объясняли бездарностью Думенко».

«На первых порах некоторые наши командиры, даже старшие, не всегда правильно разбирались в принципах использования в бою родов войск, в частности кавалерии. Были и такие, которые сознательно или несознательно препятствовали организации частей и соединений кавалерии.

В то время, будучи заместителем командира бригады, я мог ставить вопрос об организации кавалерийских соединений только через своих непосредственных начальников – Думенко и Шевкоплясова. Но эти люди, занимавшие значительные командные посты, не только не содействовали, но и в меру своих сил препятствовали развитию кавалерии».

«В ожидании новой директивы фронта Конармия приводила себя в порядок. В это время как-то ночью бойцы сторожевого охранения 11-й кавдивизии подобрали раздетого, обмороженного и тяжело раненного человека, пробиравшегося в направлении хутора Федулов. Раненого доставили в полевой штаб армии и доложили о нем нам с Климентом Ефремовичем. Оказалось, что раненый – коммунист Кравцов, служивший в Конармии и совсем недавно назначенный начальником связи корпуса Думенко.

Кравцов рассказал, что в корпусе Думенко тайно действует какая-то банда – хватает ночью активных коммунистов, расстреливает и трупы бросает в прорубь на Маныче. Так вот и он, не успел еще по прибытии в корпус Думенко хорошенько ознакомиться с работой, как ночью был схвачен и с другими коммунистами уведен на Маныч. Бандиты долго водили их по льду Маныча, разыскивая прорубь. Но прорубь найти не удалось, так как был снегопад и лед занесло. Тогда, раздев коммунистов до нижнего белья, бандиты дали по ним залп и, считая всех убитыми, ушли… Среди погибших от рук бандитов – комиссар корпуса Миколадзе. Он, Кравцов, получив три пулевых ранения, случайно остался жив.

К этому страшному рассказу Кравцов добавил, что штаб Думенко укомплектован бывшими офицерами, или взятыми в плен, или присланными из главного штаба Красной Армии, и упорно идет слух, что Думенко намерен увести корпус к белым и только ждут для этого подходящего момента.

Решив немедленно арестовать Думенко, мы поехали утром в его штаб, расположенный в хуторе Верхне-Соленом, взяв с собой пятьдесят конармейцев и две пулеметные тачанки.

К сожалению, Думенко мы не нашли. В хуторе Верхне-Соленом нам сообщили, что он где-то в пути на станицу Константиновскую, куда переезжает его штаб. Вернувшись к себе, мы послали Реввоенсовету фронта донесение о предательстве в корпусе Думенко. Дальнейшие события не позволили нам до конца разобраться в этом деле».

Эти строки писались не о каком-то малоизвестном человеке, чья жизнь и деятельность были сокрыты завесой незнания и слухов, а о бывшем непосредственном командире, с кем бок о бок пройдены тысячи боевых верст, у кого Семен Михайлович долгое время был заместителем или помощником, как тогда называлось, и в полку, и в бригаде, и в дивизии, кто не раз представлял его к наградам, кого командарм-9 Степин прочил после взятия Новочеркасска в командующие будущей 2-й Конной армией. Что это – суровая действительность? Желание не покривить душой перед историей, говоря тяжелую правду о погибшем товарище? Или замаскированная нетерпимость, своего рода ревность к человеку, стоявшему у истоков красной кавалерии, стремление очернить его, принизить заслуги в создании рабоче-крестьянской Красной Армии на юге России и тем самым стяжать себе почетные лавры и славу «первой шашки» Республики?

Ответить на эти вопросы в полной мере еще предстоит историкам и летописцам Гражданской войны, ибо хрестоматийный глянец на портретах ряда полководцев до сих пор искажает истину, противоречивость и неоднозначность нашей отечественной истории. Даже реабилитация Бориса Мокеевича Думенко не дала полного выхода правде о судьбе этого легендарного человека. Слишком довлел в обществе авторитет тех, кому выгодно было умалчивание Думенко. Поэтому и второй исторический роман В. Карпенко о трагической судьбе комкора смог пробиться к читателям лишь через восемь лет после публикации 1-й книги.

Что же это был за человек, почему столько лет его заслуги умалчивались, а имевшие место и приписываемые ему недостатки раздувались? В поисках ответа на эти вопросы я обращался к архивным данным, документам, собранным старшим научным сотрудником ЦГАСА Т. Иллерицкой и подполковником юстиции в отставке Б. Беспаловым, к романам В. Карпенко и документальной повести Н. Старова, к военно-историческому очерку П. Назаренко, к статьям ученого В. Поликарпова и писателя-историка О. Михайлова, разыскал на Дону живых свидетелей боевой деятельности комкора, участников Гражданской войны Алексея Федосьевича Терещенко и Петра Алексеевича Дербенева, записал их рассказы, познакомился в Ростове-на-Дону с обществом думенковцев, которое возглавляет И. Войтов, изучил ряд других источников. Из сопоставления различных мнений и суждений с документами, из анализа источников информации и побудительных мотивов, рождавших ее, как зерно, отшелушенное от плевел, вставал передо мной образ Бориса Мокеевича Думенко – истинного народного полководца, одного из активных организаторов красной кавалерии, и с запоздалым прозрением становилась понятной и близкой радость и печаль моего деда. Радость от восстановленной справедливости, печаль от невосполнимой для истории утраты.

2. Лавры и тернии

Отмеченный за службу Отечеству двумя «Георгиями», прошедший полный курс окопных университетов, драгунский вахмистр Думенко ранней весной 1918 года возвратился домой в хутор Казачий Хомутец Сальского округа Области войска Донского. Мечтал получить землю от Советской власти, согласно ленинскому декрету, наконец-то зажить не униженным батраком, а хозяином-хлеборобом. Ой как наскучались по нему жена Марфа, дочка Муся (Маша), отец Мокей Анисимович, брат Ларион, сестра Пелагея. Новая справедливая жизнь грезилась им. Только работай, не ленись, и будет хлебушко, а с ним и достаток в хате. Вона подтелковцы тряхнули как Новочеркасск, Ростов, Миронов на Верхнем Дону и Медведице порядок наводит. Власть народная победно зашагала и по донским станицам и хуторам. Не всем она по сердцу. Зажиточные казаки пугают расказачиванием, принудительным трудом в коммунах, дележкой всего имущества и общим пользованием баб. Только народ этим вракам не верит, ему землю дай, справедливо – по числу едоков. Не надо у казаков отнимать, достаточно у кулаков излишки отрезать, угодья помещиков и конезаводчиков разделить. Земля, земля!.. Сколько же из-за владения тобой вспыхивало войн?! Сколько твоих пахарей и жней пролили кровь и сложили головы во имя единственного права – свободно работать в поле и пользоваться плодами своего труда!.. Не доведется и Борису Думенко вспахать свой надел, и брату его, и жене… Недолго продержится Советская власть на Дону. Малоопытные и малообразованные ее представители, особенно присланные из центра и других областей, расказачиванием, карательными мерами и иными притеснениями многовекового уклада местной жизни подорвут доверие к себе среди большинства населения, чем незамедлительно воспользуется зажиточное казачество, поднимая народ на борьбу за казачью автономию, добытую предками вместе с правом на землю в беспрерывных боях и походах. И закипит, заволнуется Область войска Донского от Хопра и Медведицы до Сала и Маныча. Начнут резко размежевываться силы.

Выбор Думенко – с кем быть – решился сразу и без колебаний. Поднял таких же обездоленных, как и сам, односельчан против войсковой атаманской верхушки, местных богатеев-конезаводчиков. У них и лошадей «позаимствовали». Оружие на первый случай добыли у споенных хуторянами белоказаков. Из казачинцев и соседей-веселовцев быстро набралась сотня. Командиром избрали Думенко. Действовать приходилось по-партизански – кругом в основном белогвардейские гарнизоны. Исключение составляли только те села, где в большинстве жили переселенцы из других областей. Переодевшись в офицерскую форму, Думенко в сопровождении небольшого отряда объезжал окрестные поселения, устанавливал контакты с подразделениями самообороны, договаривался о взаимопомощи, проводил разведку сил противника. Тогда-то и повстречался он впервые, при не совсем обычных обстоятельствах, с Семеном Буденным.

Конники из отряда Буденного искали лошадей в степной экономии помещика Пешванова. Около дома управляющего увидели вооруженных людей. Спросили – кто такие? Те ответили, что из Веселовского краснопартизанского отряда, а их командир Думенко в доме с хозяином разговаривает. Буденный зашел в дом и оторопел – за столом сидел казачий есаул. Семен выхватил наган: «Руки вверх!» А есаул в ответ: «Не валяй дурака, Думенко я – из Казачьего Хомутца».

…Белоказаки тем временем не дремали. В центре первого округа Области войска Донского станице Константиновской в марте восемнадцатого года Войсковой круг избрал новым атаманом генерала П. Н. Краснова. Начала спешно формироваться Донская армия. После неудачной экспедиции подтелковцев на верхний Дон и падения Советской власти в Ростове и Новочеркасске сальские и манычские партизанские отряды оставались небольшими островками в половодье красновских войск. Думенко первым в своем округе стал собирать разрозненные отряды партизан в единую силу, стягивать ее в кулак, способный оказать серьезное сопротивление противнику.

Из рассказа А. Ф. Терещенко: «Весной восемнадцатого я вернулся с германского фронта домой в хутор Золотаревский. Приехал ночью, на коне, при оружии. Жена несколько лет не видела, а встретив, не обрадовалась, запричитала: «Уходить тебе надоть. Атаман Кувиков лютуить в хуторе, мобилизуить всех фронтовиков в отряд, а кто отказывается, в холодную содют. Пастухов из Малой Орловки забил, скот забрал. Идтить надоть в «пешванову» экономию, там дед и отец с Борисом Думенкой стакнулись. Али в Большую Орловку – там Ковалев не пущаить кадетов в слободу». Той же ночью побег я верхи в «пешвану», что в верстах четырех от Малой Орловки. В хуторе Павлове чуть на юнкеров не наскочил, вовремя в балку съехал. Топали они по направлению к Большой Орловке, дюже злые, видать, кто-то им уже сыпанул перцу на хвост. От деда и отца узнал про Думенко, что это его отряд не дает покоя белякам в округе. Поехал я искать его в район станции Куберле. По дороге приманул тридцать хлопцев из Малой Орловки. Был среди них и Хохлунов, потом командиром эскадрона у нас стал. Не с пустыми руками к Борису Думенко пожаловали – при оружии, на конях. И служили под его рукой до передачи конной дивизии С. М. Буденному».

В начале июня в Куберле сальские и манычские партизанские отряды объединились в 3-й сводный крестьянский социалистический полк под командованием Григория Кирилловича Шевкоплясова. С этой поры все действия регулярной части Революционных войск Южной колонны Красной Армии будут отражены и запечатлены в боевых приказах и донесениях, в оперсводках, телеграммах и других документах, которые беспристрастно хранят сведения о Б. М. Думенко и его соратниках.

К вопросу о том, кто стоял у истоков формирования красной конницы на юге России. В приказе № 3 по 3-му сводному крестьянскому социалистическому полку говорится: «… командиру 2-го батальона тов. Думенко предписывается … формировать из кавалерии бывших отрядов Думенко, Шевкоплясова, Гашунского 1-й эскадрон и назначить кандидатов на необходимые по штату должности». Через месяц, когда полк Шевкоплясова развернулся в 1-ю Донскую советскую стрелковую дивизию, Думенко назначается командиром кавалерийского полка, его заместителем – Буденный.

В это время растет и крепнет слава краскома Думенко, катится по боевым порядкам, по колоннам беженцев, от заиленной степной речки Сал до красного Царицына и Москвы.

Из рассказа А. Ф. Терещенко: «Борис Думенко нравился бойцам своей сообразительностью и лихостью. Небольшой, но крепкий и жилистый, он с земли запрыгивал в седло. Рубил правой и левой рукой. Говорил мало, но живо, смачно и всегда прямо – будь то рядовой конник или командарм. Решения принимал быстро. Боем руководил не со стороны. Укажет, кому куда бить, куда выходить, и в самое пекло кидается. Под Чунусовской его в руку рубанули. Не вышел из боя, пока кадетов не отогнали. С рукой на перевязи повел полк на выручку Мартыно-Орловского отряда, когда к концу июля белоказаки кольцо вокруг партизан стянули.

После этого боя между Борисом Думенко и Семеном Буденным первая черная кошка пробежала. Нужно было вывозить раненых, а подвод не хватало. У Семена в обозе жена ехала вместе со скарбом на нескольких подводах. Думенко распорядился барахло скинуть и погрузить раненых. Стычка была скандальная, на виду у конников и беженцев».

Победа под Большой Мартыновской радостно всколыхнула части Красной Армии, оборонявшие подступы к Царицыну. Это была первая заметная победа красноармейцев над превосходившими силами противника на южном направлении. Командующий Южной группой войск К. Е. Ворошилов поблагодарил личный состав кавалерийского полка за успешную операцию и поставил полк в пример всем частям и соединениям.

В информационном бюллетене ВЦИК за август 1918 года сообщалось: «…особенной храбростью отличается полк под командой Думенко. С 1000 всадников он держит 80-верстный фронт».

После рейда по освобождению земляков-партизан кавалерийский полк был награжден Красным Знаменем и приказом Военного совета Северо-Кавказского военного округа переформирован в 1-ю Донскую советскую кавалерийскую бригаду. Командир и его помощник остались прежними.

В сентябре 18-го В. И. Ленин телеграфировал Реввоенсовету Царицынского фронта: «Передайте наш братский привет геройской команде и всем революционным войскам Царицынского фронта, самоотверженно борющимся за утверждение власти рабочих и крестьян. Передайте им, что Советская Россия с восхищением отмечает геройские подвиги революционных и коммунистических полков Худякова, Харченко и Колпакова, кавалерии Думенко и Булаткина, броневых поездов Алябьева, Военно-Волжской флотилии Золотарева. Держите красные знамена высоко, несите их вперед бесстрашно, искореняйте помещичье-генеральскую и кулацкую контрреволюцию беспощадно, покажите всему миру, что Социалистическая Россия непобедима».

Бригада Думенко почти не знала передышки. Как мобильному роду войск, коннице постоянно приходилось «затыкать бреши» в местах прорыва обороны стрелковых частей. К тому же вместе с донскими революционными полками к Царицыну тянулся восьмидесятитысячный отряд беженцев. Они тоже несколько раз подвергались нападению белоказаков, попадали в окружение, и конникам приходилось отбивать свои семьи у неприятеля. Семья Думенко осталась в родном хуторе. Комбриг долгое время не знал, каково пришлось жене, дочери и отцу.

Из рассказа П. А. Дербенева: «Своими лихими налетами Думенко дюже насолил красновцам. За его голову сулили большие деньги. Да руки были коротки, чтобы достать казачинского конника. Зато на родных его всю злобу выместили. Мне дочь Думенко, Мария Борисовна, рассказывала, как глумились над ее матерью и дедом. Мокея Анисимовича связанного водили по хутору, избивали, плевали в лицо, потом в тюрьму бросили. А Марфе и того хуже пришлось. Беременной она была, на последних месяцах уже. Только это не остановило красновскую контрразведку. Пытали ее, истязали, будто могла она сказать им что-то важное про мужа, секрет его непобедимости выдать. Так и загинула вместе с нерожденным дитем».

Первые симптомы будущей трагедии Бориса Думенко, как ни странно, наметились в момент расцвета его славы в боях за Царицын, под Абганерово и Гнилоаксайской. Там кавалерийская бригада под командованием бывшего вахмистра разобьет части генералов Попова, Виноградова, Голубинцева. Там Думенко получит из рук Ворошилова именное оружие – шашку с надписью: «Храброму командиру Думенко – за Гнилоаксайскую», будет вместе с Буденным представлен для награждения орденом Красного Знамени. Но в это же время схлестнется с Ворошиловым и Троцким. Ворошилову без обиняков скажет, что, прежде чем требовать наступления любой ценой, необходимо рассчитывать силы, обеспечить людей достаточным количеством оружия и боеприпасов, а то ведь можно войти в прорыв и не вернуться. На что командарм-10 резко напомнит, что пока он командует армией, а не Думенко.

Председателю РВС Республики комбриг вообще бросит в лицо такое, что все ахнут: дескать, Троцкий – дилетант в военных вопросах, неумный в суждениях о ведении боя, любой исход которого непременно окрашивается в красные тона, покрывается человеческими жизнями, и об этом необходимо всегда помнить.

Тогда судьба революции была в великой опасности, ее из последних сил спасали такие бескомпромиссные борцы, как Думенко, и его дерзость стерпелась, зато не забылась, припомнилась ближе к концу войны, когда уже многие подумывали о победных лаврах. За слабое руководство войсками царицынского направления Троцкий в конце 1918 года отстранил Ворошилова от командования армией, по той же причине была расформирована Стальная дивизия Д. П. Жлобы, ее кавалерия передана Думенко для сформирования сводной кавалерийской дивизии. Так под непосредственным руководством Б. М. Думенко родилась стратегическая конница Красной Армии.

В марте 19-го года в Царицын вновь прибыл Троцкий. В ряду других краскомов Думенко получил из его рук орден Красного Знамени № 33.

Вскоре Думенко назначают помощником начальника штаба 10-й армии по кавалерии. С этого момента он передал командование дивизией своему бывшему помощнику С. М. Буденному.

Во время весеннего наступления командарм А. И. Егоров поручает Думенко командование левой группой армии, куда входили две кавдивизии и три стрелковых соединения с войсковой конницей. Стремительный бросок красных полков практически деморализовал казачью армию Краснова, опрокинул конную группу генерала Мамонтова, погнал противника за Сал и Маныч, в солончаковые степи и калмыцкие пески.

О вкладе Думенко в успех общего наступления говорит телеграмма В. И. Ленина: «Передайте мой привет герою 10-й армии товарищу Думенко и его отважной кавалерии, покрывшей себя славой при освобождении Великокняжеской от цепей контрреволюции. Уверен, что подавление красновских и деникинских банд будет доведено до конца».

Однако отступавших красновцев мощно поддержали Добровольческая и Кавказская армии Деникина, почти в три раза численно превосходившие части 10-й армии. На их вооружении – аэропланы, бронепоезда, бронеавтомобили, большое количество артиллерии. Самый удобный и короткий путь к Царицыну – железнодорожная ветка, ведущая из кубанской станицы Тихорецкая. Ее-то и поручили оборонять группе войск во главе с Думенко. В этой трагической ситуации у народного полководца был единственный резерв – личное мужество. И Думенко без устали бросается в самые горячие места боя. Рассредоточивает на опасных участках артиллерию и пулеметные тачанки (кстати, впервые они были применены в его кавалерийской бригаде), подбадривает красноармейцев словом и меткой стрельбой, отчаянно скрещивает шашку с врангелевскими рубаками. Как степной орел летал он на своем скакуне по полю боя, пока вражеская пуля не сшибла его с коня. В этом же бою был серьезно ранен и командарм Егоров. Его и Думенко увезли в госпитальную хирургическую клинику Саратова, где профессор С. Спасокукоцкий едва ли не чудом выходил красных командиров.


Страницы книги >> 1 2 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации