Книга: Сабина Шпильрейн: Между молотом и наковальней - Валерий Лейбин

Не то, что бы я рассчитывала узнать что-то уж совсем новое или надеялась на художественную приемлемость книги, но впечатления все равно, мягко скажем, близки к разочарованию.

Конечно, интересные вещи в книге присутствуют, но существуют они чисто в фактологическом варианте (хотя большинство из них и так были мне известны). Но во всем остальном - просто жесть, как она есть. Повествование построено в форме воспоминаний Сабины Шпильрейн в процессе ее перемещения в колонне евреев, подгоняемой немцами, в Ростове-на-Дону в 1942 году. Шествия, собственно говоря, на убой. Воспоминания о жизни, болезни, работе, психоанализе, Фрейде, Юнге и любви. Воспоминания весьма хаотичны, но идея очень интересна. И могла бы выглядеть просто великолепно.

Но исполнение... мрак, конечно, полнейший... Разумеется, беря эту книгу в руки, я совершенно не воспринимала ее как художественную литературу и не возлагала гипернадежд на что-либо. Но ведь такую потрясающе интересную, глубокую и волнующую историю можно было так увлекательно рассказать, просто и лаконично! Но, увы.

Про язык я промолчу вообще, да и ладно уж, автор все-таки не писатель, а вроде бы психоаналитик ( "вроде бы" тут неспроста, после прочтения данной книги я за версту не подойду даже к его профессиональным трудам, я видела, они имеются. А в аннотации еще и про его поэтические таланты написано, боюсь себе даже представить, что там). Мало того, текст местами откровенно безграмотен (до примитива - тся и ться). Не знаю, чья это вина, ведь даже на переводчика не спишешь, разве что... невнимательные корректоры? Но дальше будет только хуже. Некоторые моменты и выражения заставляли мой глаз дергаться, впрочем, не только глаз.

К примеру употребление задорного слова "молодчики" по отношению к немецким солдатам, ведущим на убой толпу невинных людей. Или упоминание через каждые 2 страницы того факта, что Сабина когда-то мечтала о ребенке от Юнга, сыне по имени Зигфрид (как о "иудейско-арийском соитии", "арийско-семитской смеси" и т.д.). Я понимаю, понимаю, - психоаналитик, но все же. Даже метафорическая параллель с будущей статьей Сабины не спасает положения. Сколько можно? Все все поняли. Зигфрид, зигфрид, зигфрид, зигфрид. Ну или фразы и словосочетания в духе "ей хотелось скорее поделиться всем, что переполняло ее прелестную головку" и "темноволосая девчушка" в адрес Сабины, идущей читать доклад перед Венским психоаналитическим обществом. У меня сразу возникли ассоциации с этакой Лидой из "Приключений Шурика", бодро шагающей на экзамен в совдеповский политех. И подобного там полно. И сей пренеприятнейший факт омрачал даже интересные моменты книги. Какое-то время, я еще испускала лучи добра и готова была сделать скидку 70% на все-все-все за голые факты. Но мое терпение в конце концов проиграло этот бой.

Да, я не отрицаю, я полезла за самой историей. И, вроде как, не приправили вкусненькой подачей, - и ладно, спасибо, что вообще жуется. Но, нет... Утопить такую великолепную историю в розовых соплях в форме подростковых страстишек (серьезно, некоторые обороты прям с дневников тринадцатилетних влюбленных школьниц списаны) и отвратнейших приторных сценах... Я не против секса, фантазий и всего подобного, но я отнюдь не хотела знать о том, что у Юнга жаркий язык и опаляющее дыхание (б***, опаляющее!!!). Или что... ой, как интересно, "Действенность. Надо же! Почти как девственность! Вот, что значит русский язык!" Черт возьми, товарищ Лейбин, Вы это серьезно?

Вылить на любимую мной историю цистерну сахарной слюны... Это просто мерзко. Печальбеда.