Текст книги "Ложная память"

Мы посидели ещё немного молча.

Добавить к своему рассказу Игорь ничего не хотел.

Я тоже молчал; после такого рассказа, что бы я ни сказал, всё прозвучало бы настолько неуместно, что не стоило и рта открывать.

Мы рассчитались и вышли из бара. Я поймал Игорю такси.

– Жду тебя с исправленным предложением, – сказал он, садясь в машину. – Точнее по времени определимся в понедельник, секретарь позвонит.

И он уехал.

Проводив взглядом такси, я вернулся к своей машине, которая была припаркована возле офиса Игоря.

Напротив моего «форда», наглухо перегораживая выезд, стоял серебристый «мерседес».

«Ну что за люди», – подумал я, оглядывая парковку: мест было предостаточно.

Я вошёл в здание, на вахте сидел охранник неопределённого возраста в камуфляжной форме.

– Мужчина, вы к кому? – остановил он меня.

– Не к кому, а зачем, – ответил я и обрисовал ему ситуацию.

– А вы в курсе, что припарковались у офисного помещения, а здесь парковочные места только для сотрудников? – с некоторым вызовом сказал мне охранник.

– Послушайте, не мне вас учить, но мне кажется, вы должны помнить, – раздражённо ответил я, – вы лично записывали меня в свой журнал. Да, я не сотрудник, я посетитель Игоря Петровича, и это парковочное место мне указали, когда я приехал на вашу стоянку.

Охранник слегка изменился в лице – видимо, не ожидал, что владелец какого-то «форда» может быть посетителем шефа.

– И уберите, пожалуйста, «мерседес» с проезда, – добавил я.

– Вы, ради бога, не волнуйтесь, – ответил он, – я ведь этого знать не мог, я заступил на смену 30 минут назад и вас записывал не я. Сейчас всё исправим.

Взяв в руку телефонную трубку, он набрал номер, дождался, когда на том конце ответят, сказал:

– Извините за беспокойство, Мария Ивановна просила позвонить, когда появится владелец «форда».

Повернувшись ко мне, охранник сказал, нагло улыбаясь:

– Ну вот, сейчас кто-нибудь спустится.

Прошло несколько минут, и из лифта вышел широкоплечий мужчина в строгом костюме, со стрижкой «под ёжик» и характерным выражением лица.

– Вы владелец «форда»? – обратился он ко мне.

– Да, – просто ответил я.

– Пройдёмте, – сказал мужчина и, не оглядываясь, вышел во двор.

Мне ничего не оставалось, как последовать за ним следом.

– Ты уже не первый, кто ставит сюда свою машину, – начал этот тип. – Вокруг, на самом деле, не всегда есть, где припарковаться. Но здесь, у офиса, – частная территория. Сейчас ты сядешь за руль своей лохматки, я освобожу тебе проезд, и ты спокойно уедешь. На первый раз я тебе ничего не сделаю.

Я даже растерялся от такой наглости, но это очень быстро прошло, и, может быть, то, что мою любимую машину, которой было чуть больше двух лет, назвали лохматкой, зацепило, но я не сдержался.

– Послушай, ты, – почти закричал я, – я и так уезжаю, только хамить не надо.

Последовала мгновенная реакция, я даже не заметил, как всё произошло. Вот я стоял рядом со своей машиной – и вот уже дверь в моей машине распахнута, а я сижу на сиденье водителя.

В промежутке между этими двумя состояниями я, видимо, получил два удара, в грудь и лицо, – я еле мог дышать с перебитым дыханием и жутко болел нос, из которого сочилась кровь.

Этот тип стоял рядом и внимательно смотрел на меня. Затем, по-прежнему молча, аккуратно закрыл дверь моей машины, сел в «мерседес» и отъехал.

Всё было более чем красноречиво.

Сопротивляться дальше не имело смысла.

Я завёл двигатель и переехал в дальний конец стоянки – нужно было немного прийти в себя.

Я видел, как на место, где только что стоял мой «форд», он припарковал «мерседес», вышел из машины, поставил её на сигнализацию и скрылся в здании офиса, ни разу не посмотрев в мою сторону.

«Что это было? – спрашивал я себя. – Зачем такая бессмысленная жестокость? Что это за человек? И как он связан с Игорем?» В первый момент хотелось набрать номер, позвонить ему и всё у него расспросить, но нет, думал я, хватит на сегодня разговоров, да и выглядеть это будет глупо и несолидно. Дали по лицу маленькому мальчику, он заплакал и побежал жаловаться: помоги, дядя Игорь, меня обидели, накажи хулигана…

Нелепая ситуация.

Пока я так думал, дыхание восстановилось, но боль в носу, наоборот, несколько усилилась. Платок, который я к нему прижимал, весь пропитался кровью.

Только этого не хватало, думал я. Вместо того, чтобы поскорее отсюда уехать, видимо, придётся снова войти в это здание, поискать уборную и промыть нос.

Я посидел ещё немного, но моё состояние только ухудшилось, платок можно было выжимать, он уже не справлялся с моим кровотечением. Маленькие ручейки крови стали стекать по моей руке за лацканы пиджака.

Вот гад, что он мне там повредил, пытался понять я. Нос, наверное, сломан, ведь никогда не страдал от несвёртывания крови. Я догадывался, что теперь просто промыть нос уже не получится и что, скорее всего мне потребуется помощь.

Я вышел из машины, состояние было – хуже некуда, кружилась голова. Кроме носа, после того как я начал двигаться, заболели рёбра, меня начало мутить.

Сейчас я потеряю сознание и сдохну, как собака, на этой стоянке, думал я. Только бы дойти хотя бы до охранника на входе.

В тот момент мне уже было всё равно, я был готов обратиться за помощью даже к этому человеку. Я был почти уверен, что охранник видел всё, что со мной случилось, на своём мониторе – перед входом стояла видеокамера. Скорее всего, он посмеивался, глядя на это жестокое кино. Я предполагал, что этот человек знал заранее, что случится, когда звонил по телефону. Знал и не предупредил, ничего не сказал, я для него пустое место, и, наверное, когда на его глазах унижают человека, то ему в основном смешно.

Всё так, думал я, но просить о помощи здесь больше некого, и если он мне сейчас не поможет, возможно, я умру от потери крови, а он может стать убийцей.

Я еле шёл, слегка опираясь на попадающиеся по пути машины, каждое мгновение ожидая, что сознание может покинуть меня. Десять минут длился мой невероятно трудный маршрут. Я открыл парадную дверь, слегка испачкав её ручку кровью, увидел удивлённые глаза охранника – наверное, у меня был ещё тот видок. Одновременно с этим раздвинулись створки лифта в противоположной стене холла. Из него вышел тот самый тип, заслоняя своим телом какую-то женщину.

– Ты чего, мужик, так ничего и не понял? – услышал я его голос. – Да я сейчас…

Что он сделает сейчас, я так и не узнал. Я упал, обессилев, на мраморный пол, сильно ударившись головой, и потерял сознание.

Глава 2. Первое приближение

Сознание очень медленно возвращалось ко мне. Я понял, что лежу на спине на чём-то твёрдом. Лежу с закрытыми глазами и чувствую нестерпимый белый свет, который пробивается даже сквозь закрытые веки.

Я зажмурился сильнее, и глазам стало легче.

– Доктор, по-моему, он приходит в себя, – услышал я женский голос.

– Как не вовремя, – ответил мужчина. – Мы ещё не успели швы наложить.

– Владимир Михайлович, если вы меня слышите, – продолжил мужской голос, – глаза лучше не открывать, операционные светильники пока выключить не могу. Нужно потерпеть, я ещё не закончил. Сейчас будет немного больно, я должен зашить рассечённую бровь и наложить два шва на вашем лбу. Если будете лежать неподвижно, швы получатся аккуратные и, когда всё заживёт, почти не будут заметны.

Я всё слышал, но отвечать не хотелось. Как страус, который прячет голову в песок, я скрывался в своей бессознательности. Я не хотел возвращаться.

Почему?

Я пока не мог этого объяснить. Я был слаб, мне было трудно логически мыслить, но в то же самое время это понимание и не требовало никаких объяснений, их можно было подобрать позднее. Находясь в пограничном состоянии, я мог взглянуть на свою жизнь со стороны.

Я ужаснулся.

Реальность безобразно топорщилась во все стороны, и в ней я чувствовал себя полным ничтожеством.

Случай на парковке – жалкий эпизод, маленький фрагмент моего бестолкового движения по жизни. Это было закономерно, и этого не могло бы случиться, будь я другим, – я никогда не оказался бы в то время и на том месте…

Я лежал и не шевелился, мне казалось тогда, что достаточно так вот лежать, ничем не выдавая своего присутствия, и эта неприглядная реальность никогда не наступит.

– Лиза, – сказал мужской голос, – пристегни на всякий случай его руки и ноги и придержи его голову.

Голоса я слышал приглушённо, словно был от них очень далеко. Боль появилась, но была слабой, еле ощутимой, видимо, я ещё не до конца пришёл в себя.

Через некоторое время доктор, а мужской голос, скорее всего, принадлежал именно ему, сказал:

– Ну вот, швы наложены. У меня на этом пока всё, а вы, Лиза, поставьте ему бандаж на сломанный нос, после отвезите его в кабинет томографии, затем можете отправлять в палату. Там поставьте капельницу – витамины, укрепляющие. Будет жаловаться на боли, сделаете обезболивающий укол. Позже, когда он окончательно придёт в себя, дайте мне знать, я хочу осмотреть его ещё раз.

– Скоро всё будет хорошо, неделька – и будете как новенький, – добавил доктор и слегка похлопал меня по плечу.

Я лежал на спине, глаза были закрыты. Яркий свет по-прежнему не позволял мне их открыть, но если честно, я был этому даже рад. Там, за границей света, Лиза колдовала над моим лицом, а я лежал неподвижно, зажмурившись, оттягивая неизбежное настолько, насколько это было возможно.

***

Операционные светильники погасли.

– Всё, больной, можно открывать глаза, но головой резких движений старайтесь не делать, – сказала Лиза, закончив свои манипуляции.

Я с некоторой опаской приоткрыл глаза и попробовал оглядеться.

В тот же миг реальность ворвалась в моё сознание, заполнила его без остатка, и я, приходя в себя окончательно, снова стал частью её.

– Уф…, – с облегчением выдохнул я, думая: ну наконец-то очнулся, а то лезет в голову всякая ерунда.

В операционной был мягкий свет, стройная девушка в белоснежном халате внимательно вглядывалась мне в глаза.

– Как вы себя чувствуете? – спросила она. – Голова не кружится?

– Пока лежу, вроде бы не кружится, только болит, – ответил я.

– Болит – это не страшно, значит, чувствительность сохранилась, и это уже хорошо. И тут ничего не поделаешь, придётся терпеть, удар-то ведь был нешуточный – с размаху головой о мраморный пол. Давайте сделаем вот что, – продолжала она, – сейчас я опущу операционный стол, на котором вы лежите, и вы с моей помощью попытаетесь сесть. При первых же признаках головокружения сразу сообщите мне.

– Давайте, – ответил я.

А сам подумал: как-то странно всё, не слишком ли много внимания моей персоне? Операционная при пустяковой царапине, сам доктор накладывал швы, теперь эта девушка-медсестра, трепетно заботящаяся о моём здоровье…

Я, честно говоря, врачей не любил, обращался к ним редко и в больницах не был очень давно. Считал, что компетентных врачей почти нет, а врачей, которые с таким вниманием относятся к пациентам, вообще не существует. Предполагал, что в больницах сейчас творится черт знает что, но, оглядевшись вокруг, готов был пересмотреть своё мнение.

Всё сверкало стерильной чистотой, множество каких-то современных аппаратов располагалось по периметру этой операционной, мягкий свет не беспокоил глаза, тишина хранила покой – настоящая образцовая клиника.

Про учтивость медсестры и доктора даже сказать было нечего – они не подлежали сомнению. Об их компетентности можно было догадываться.

Что ж, поглядим, что будет дальше, думал я.

***

Палата, в которой я оказался, была рассчитана на одного человека. Удобная широкая кровать, которую можно было трансформировать во всех направлениях. У кровати пульт с многочисленными кнопками. Большое окно во всю стену, занавешенное шторами светлых тонов. На стене висел большой плоский телевизор. На прикроватной тумбочке стояли живые цветы.

Всё в этой палате выглядело новым и дорогим, словно её только вчера отремонтировали и наполнили новыми вещами и оборудованием. Это была палата для богатых пациентов.

Я не был богат, и меня это несколько насторожило.

Лиза отказалась давать объяснения.

– Потерпите немного, Владимир Михайлович, – сказала она. – Скоро придёт Эдуард Львович – так звали моего лечащего врача – и всё вам расскажет. А сейчас посмотрите вот сюда, – добавила Лиза, показывая на пульт у кровати. – Эта кнопка – вызова медсестры, синяя кнопка – снизить температуру в комнате, красная, соответственно, повысить. Вот эти со стрелочками – приоткрыть, закрыть окно. Кнопки ниже красной линии регулируют положение кровати, но ими лучше самостоятельно не пользоваться, и мы в целях безопасности их отключили, оранжевые – открыть, закрыть шторы…

– Лиза, сжальтесь надо мной, – застонал я. – Вы же помните, у меня голова болит. Это мне сейчас всё равно не запомнить.

Она улыбнулась.

– Хорошо, Владимир Михайлович, в любом случае, если что-то понадобится, жмите кнопку вызова, и я сейчас же к вам приду. Вы у нас особый пациент. И я ваша персональная медсестра. Если вам пока больше ничего не требуется, не буду вас беспокоить. Как только будут готовы результаты томографии, к вам придёт Эдуард Львович. Ужин в 20.00, меню с вариантами выбора блюд на прикроватной тумбочке, там же буклет с описанием услуг нашей клиники. Ваш сотовый телефон в ней же на нижней полке. Эдуард Львович не хотел разрешать вам им пользоваться, но я его уговорила. Вам же наверняка необходимо позвонить жене или что-то срочное по работе…. Извините, совсем заболталась…. Вызывайте в любой момент.

И она вышла.

Я посмотрел на стену перед собой. Там над плазменной панелью телевизора, висели часы. Они показывали 18.49.

Невероятно, – думал я, – ещё нет и семи, а событий столько, что на несколько дней хватит. Этот день, как резиновый, тянулся и никак не мог закончиться.

На глаза попался телефон.

Звонить никому не хотелось.

Жена сегодня вернётся поздно, и до десяти вечера беспокоиться не будет, рассказывать ей о случившемся пока не было желания. Детей, тем более, будоражить незачем, со мной ничего серьёзного, а у них своя жизнь.

Работа, думал я, тендер, заказ Игоря, даже не знаю, как теперь после этого мы будем взаимодействовать. Себя в этой ситуации я винить не мог, но он может почувствовать себя виноватым. Возможно, это событие начнёт вызывать у него неловкость в моём присутствии – всё это случилось на его территории, а тот тип, скорее всего, работает на него. Можно, правда, ничего ему не говорить. Но как быть с понедельником? Я к нему не попаду, из больницы меня ещё не выпустят, да с такой внешностью и не стоит перед ним показываться. С другой стороны, думал я, всё это мелочи, можно передоговориться о встрече по телефону, можно передать ему подготовленные документы через кого-то ещё. Возможности есть, нужно только решить, как лучше. Нет ничего невозможного. Мне эта работа нужна, и я должен в любом случае её получить.

Я взял телефон и набрал номер своего начальника ПТО.

– Антон, привет, – сказал я. – Извини, что звоню поздно, рабочий день уже закончился, но дело не терпит отлагательств. Мне пришлось уехать, возможно, на неделю. Ты остаёшься в конторе за старшего. Особых дел сейчас нет, кроме работы, которую мы с тобой просчитывали. И здесь всё срочно. Нужно сделать две вещи: Первое и самое главное – откорректировать коммерческое предложение. Конечная цифра должна быть не более 540, где-нибудь 539 восемьсот с чем-нибудь, раскидай это пропорционально объёмам. Исправленное коммерческое предложение обязательно должно попасть на стол заказчика в понедельник.

И второе…, менее срочное, на это у нас есть вся следующая неделя – подготовить пакет документов для участия в тендере. На нашу почту от заказчика должно было прийти письмо с перечнем необходимой документации. Надеюсь, что к самому тендеру мне вернуться удастся. Ну как, справишься без меня?

На том конце провода повисло многозначительное молчание.

Естественно, Антон не в восторге от моего звонка, думал я, конечно же, в выходные у него были свои планы, которые из-за меня придётся подвинуть. И потом…, это я был владельцем конторы и по определению должен был работать днём и ночью в будни и выходные. Он же, являясь наёмным сотрудником, этого был не должен, с ним нужно было договариваться.

– Ну, так как, Антон? – повторил я свой вопрос.

– Володя… ты, что ли? Помехи на линии, ничего не слышу… – раздался голос в трубке.

Я задохнулся от злости, мгновенно переполнившей меня. Ещё немного, и я выдал бы всё, что думаю по этому поводу, но трубка снова ожила.

– Ладно, босс, пошутил, – сказал Антон. – Всё слышал, всё сделаю. Куда ты уезжаешь, не спрашиваю, не моего ума дело, вернёшься, захочешь – расскажешь, но твоя просьба разрушила все мои планы, и тебе это будет дорого стоить.

– Договорились, вернусь – обсудим, – сказал я хмуро. – И ещё, Антон, не шути так больше, у меня чуть мозг не взорвался, а ещё пара секунд – и твой бы взорвался тоже.

– Хорошо, Володя, не буду, – рассмеявшись, ответил он. – Отдыхай за нас обоих. Счастливого пути.

– Спасибо, – ответил я. – Если что – звони.

И отключил телефон.

Ну вот, думал я, одной проблемой меньше. Похоже, Антон решил, что я еду отдыхать. Разубеждать его не было ни сил, ни желания. Интересно, что он подумает, когда я вернусь с разбитым носом?

Остаётся ещё разговор с Игорем, думал я. Нашу встречу пока никто не отменял, но ему я буду звонить ближе к понедельнику, и это не самый горящий вопрос, а вот разговор с женой намного важнее, и здесь всё непросто.

Нужно будет объяснить моё отсутствие, а правду говорить совершенно не хочется. Как-то язык не поворачивается рассказывать всю эту историю про стоянку, потерю сознания, больницу…

Кроме того, она совершенно точно бросит всё, примчится сюда и будет сидеть со мной до утра. Для меня это совсем неплохо, но ей нужно завтра на работу, она не выспится, и ей будет тяжело, тем более что в этом нет никакой необходимости.

Вдобавок ко всему я почему-то чувствовал, что здесь, в больнице, мне лучше оставаться одному.

Странное и совершенно необъяснимое ощущение…

Ладно, решил я, конец раздумьям, звонить жене буду позже, а к тому времени что-нибудь придумается.

Я снова взглянул на часы, стрелки показывали 19.10.

Такое ощущение, что время почти остановилось, снова подумал я.

Вставать с кровати было пока нельзя. Капельница, которую поставила Лиза, опустела только наполовину. Я устроился поудобнее и, видимо, уснул.

***

Лёгкий стук в дверь заставил меня проснуться.

Открыв глаза, я не увидел рядом с кроватью капельницу, видимо, пока я спал, Лиза её убрала. Зато я увидел доктора, который вошёл в мою палату.

– Как мы себя чувствуем? – спросил Эдуард Львович.

– Голова немного болит, но в целом значительно лучше, даже нос почти не беспокоит, – ответил я.

– Лиза, она почти волшебница, – ответил он. – Одним прикосновением лечит, плюс очень хорошая мазь, не буду забивать вам голову сложным названием. А ведь у меня для вас, Владимир Михайлович, хорошие новости, – продолжил он. – Получил результаты томографии, и, представьте, никаких отклонений не обнаружил. Я очень опасался, что потеря сознания вызвана серьёзным сотрясением мозга, но, к счастью, это не так. Видимо, причиной были потеря крови, тоже, честно говоря, незначительная, общее переутомление и стресс от случившегося, это бывает.

Так что отлёживайтесь, на завтра-послезавтра я назначу вам укрепляющие ванны, лечебный массаж, у нас очень хорошие специалисты, даже экстрасенс в штате имеется, по желанию можно поправить энергетику, пациенты его хвалят. А дальше смотрите сами, будете готовы – в понедельник можно и выписаться. Как говорится, у нас хорошо, а дома лучше.

– И кстати, у вас сегодня в 20.30 посетитель, – добавил доктор. – Обычно мы не разрешаем посещений после 20.00. У пациентов ужин, многие после него хотят отдохнуть, но тут случай особый, Марии Ивановне мы отказать не можем, она наш ангел-хранитель, да и вы должны быть ей благодарны, это ведь она вас к нам привезла.

Доктор меня изрядно заинтриговал, посетитель – незнакомая мне женщина. Хотя такое имя я вроде бы недавно слышал, но нет, сразу не вспомнить…

– Отдыхайте, набирайтесь сил, – продолжил он. – Скоро ужин и у вас нет никаких ограничений в выборе блюд, можете выбирать, что вашей душе угодно, естественно в пределах нашего больничного меню, а здесь, как вы сами понимаете, питание диетическое.

– А скажите, доктор, Мария Ивановна… она имеет к этой клинике какое-то отношение? – спросил я его, пытаясь хоть что-то понять об этой женщине.

– Самое прямое, – ответил доктор. – Мария Ивановна, если разобраться, и есть эта клиника.

Увидев мой удивлённый взгляд, он тут же поправился.

– Я имею в виду, – сказал он, – что все эти прекрасные палаты, оборудование, да практически всё, что мы здесь имеем, – это только благодаря ей. Она не единственный учредитель клиники, есть и другие, но она всё равно здесь самая главная, главная по духу. С ней считаются все, с ней невозможно не считаться и, кроме того, она просто замечательный человек, но вы об этом наверняка знаете сами.

Ничего я не знал, мало того, я окончательно запутался. У меня никогда не было знакомых женщин-медиков. А владельцы клиник – это вообще не мой уровень.

Мне стало немножко не по себе.

– Так вот, – продолжал доктор, – Мария Ивановна лично попросила, чтобы мы сделали для вас всё возможное, и я надеюсь, что с вашей точки зрения всё именно так и выглядит. Не хотелось бы огорчать эту женщину.

– Всё замечательно, доктор, – ответил я, – упрекнуть вас не в чем, для меня такое прекрасное обслуживание, честно говоря, очень необычно. Говорю это искренне и без всякой иронии. Непонятно даже, чем я такое заслужил…

– Об этом вам лучше спросить Марию Ивановну, и извините меня, но мне пора, – сухо закончил он и вышел из моей палаты.

Мне показалось, что он слегка обиделся, но копаться в причинах этого мне не хотелось. Я таких причин не видел, а врачи, с их узкой специализацией, видимо, воспринимают всё по-своему.

***

Когда доктор вышел, часы на стене показывали 19.55.

Подошло время ужина. Как только эта мысль сформировалась в моей голове, я понял, что жутко проголодался.

Встав с кровати, я почувствовал некоторую слабость, пришлось снова ненадолго присесть.

Ничего удивительного, думал я, слишком уж длинным оказался этот день. Но как бы там ни было, мне хотелось сходить в больничную столовую самостоятельно, нельзя же постоянно лежать, так можно и по-настоящему заболеть. Но для начала нужно было выяснить, есть ли тут вообще столовая в привычном понимании этого слова. Может быть, в этой супер клинике еду готовили сугубо индивидуально для каждого пациента и подавали исключительно в постель?

Я вышел за дверь и сразу же наткнулся на удивлённый взгляд Лизы. Она сидела за маленьким столиком, на котором стояли лекарства и были разложены папки, похожие на медицинские карты.

– Вы куда? Владимир Михайлович, вам же нельзя выходить, – просительно сказала она.

– Не волнуйтесь, Лиза, – сказал я, – у меня совсем недавно был доктор, и он сказал, что я практически здоров. Некоторая слабость есть, но я потихонечку, вдоль стеночки. Чувствую, что пора начинать двигаться. Вы лучше, Лиза, расскажите, есть ли тут столовая и как до неё добраться. Очень уж есть хочется.

Лиза подробно объяснила всё. Столовая была расположена на втором этаже. Пациенты, которым было разрешено двигаться вне палаты, и которым не было назначено индивидуальное питание, могли её посещать.

– Но вы точно нормально себя чувствуете? Вы уверены, что вам не нужна помощь? – никак не могла успокоиться она. – Нет, я не имею права отпускать вас одного, я вас провожу.

Я не стал возражать, ведь это её работа. Как-никак персональная медсестра.

***

Столовая занимала половину второго этажа этого здания. Это не была столовая в привычном понимании. Не было ни окна раздачи, ни подносов, ни полок за стеклом, где были бы представлены варианты блюд.

Мы попали в огромный зал, в котором увидели столики под белоснежными скатертями, редко расставленные на начищенном до блеска паркете.

Мы с Лизой уселись за один из них.

Практически мгновенно рядом с нами материализовался официант и положил передо мной и Лизой меню.

– С вашего позволения, могу порекомендовать, – приглушённым голосом начал он, – очень хорошее овощное рагу со сложным соусом, к нему паровые котлетки или говядина, но говядина несколько пресновата. Салаты в большом ассортименте, на выбор, всё великолепно приготовлено, то же касается и десертов. Напитки на выбор – чай, кофе, минеральная вода, соки.

Мы сделали свой заказ.

В отдалении за такими же столиками сидели другие пациенты, неторопливо ели и вели тихую непринуждённую беседу.

Какая же это столовая? – думал я – это настоящий ресторан, причём не из дешёвых.

Сегодняшний день становился всё более и более насыщенным.