Текст книги "Запах Cумрака"

Восемь вервольфов были зарегистрированы в таллинском Дозоре. Троих каким-то чудом занесло из Аргентины. Тигры из Монголии, медведь – из Канады. Темные маги – прибалты. Два эстонца, финн и латыш. Ведьма – эстонка. И только вампир оказался местным, из Выборга. Похоже, таинственный заказчик нанимал свое воинство чуть ли не по всему миру, но в основном – в Прибалтике. Но куда больше пищи для размышлений давала прописка еще троих покойных вервольфов.

Саранск. Совпадение? Очень вряд ли.

Я потер ноющее плечо и вбил в загрузившийся наконец старенький компьютер пароль Виталика. Пока у меня были только мысли, догадки – слишком мало, чтобы понять, что именно связывает саранское дело с налетом на схрон. Но оставалась еще одна подсказка – то, за чем Темные пришли в Выборгский замок.

По запросу «Поцелуй вечного сна» поисковая система Дозора выдала сразу несколько ссылок. Биография и сомнительные деяния Леонардо да Винчи интересовали меня мало – да и при чем он здесь вообще? Насколько я помнил, ни один из гениев Возрождения не был Иным. Сомнения оставались только насчет Данте с его «Божественной комедией». Просмотрев по диагонали еще две ссылки, я щелкнул на «Поцелуй вечного сна (артефакт)». Да, вот это уже похоже на правду. Даже с фотографиями.

Судя по изображениям, «Поцелуй» представлял собой… голову? Или, скорее, маску. Крохотное человеческое личико то ли из мрамора, то ли из крашеной глины запросто поместилось бы у меня в ладони. Со сквозными пустыми глазницами, белое, только губы ярко-красные. Алые. Видимо, ими и подразумевалось зацеловывать до вечного сна… Странно. Для такого зловещего – хоть и романтичного – названия как-то простенько. Я ожидал увидеть что-то вроде кинжала или смертоносного боевого жезла, накачанного под завязку древней магией. Впрочем, свойства артефакта далеко не всегда были завязаны на размер и форму. Безобидный с виду кусочек камня вполне мог обладать запредельной убойной силой. Вряд ли почти три десятка Темных полегли за бесполезную игрушку. Я крутанул колесико мышки и добрался до текстовой части документа.

Поцелуй вечного сна.

Категория: артефакты и магические предметы

Класс: не определено

Историческая справка:

«Поцелуй вечного сна» (другие наименования – «Поцелуй Морфея», «Последний поцелуй», «Bacio della morte» (итал.), «Вечный покой», «Tactu mortem» (лат.)) был создан неизвестным Светлым магом в первой половине XVI века (предположительно). Первое упоминание – 1522 год [1].

Я вздохнул и снова принялся отматывать документ вниз. История у «Поцелуя» оказалась довольно богатая – за шесть с половиной веков он успел изрядно погулять по Европе и сменить немало владельцев, среди которых пару раз даже попались знакомые имена. Не попадалось только одного – случаев реального применения артефакта. Создавалось впечатление, что с самого момента создания «Поцелуй» был исключительно предметом обмена или коллекции, но никто толком не знал, как им пользоваться. Если не считать случая, когда в одна тысяча восемьсот пятьдесят третьем году в Праге шкатулкой, в которой хранился «Поцелуй», Темному магу Томашу Вавре проломили голову. Вот уж точно – вечный сон. Кстати, именно после того случая артефакт и передали Серым.

Текущее местонахождение: Хранилище Инквизиции, город Выборг, Российская Федерация.

Я усмехнулся. Вот эта информация уж точно устарела. Часов этак на пять-шесть. Сейчас драгоценная игрушка уже наверняка мчится к новому владельцу. Только зачем она ему?

Свойства: не определено.

Коротко и ясно. Как говорится – понятно, что ничего не понятно. Остается только попробовать поискать того самого Старшего. Если такие аксакалы вообще есть в международной базе Дозора.

Что я вообще о нем знаю? То, что он оборотень, – раз. Я переключил окно программы и выставил фильтр. Выскочило многозначное число. Да уж, богата наша планета на низших Темных. Подробности? Их есть у меня. Отметив только прибалтийские страны заодно со Скандинавией, я сократил число претендентов на роль главгада до одной тысячи шестисот восьмидесяти. Все еще много? Отсеиваем молодняк. Сто, двести, даже тысяча лет – не годится. Я ищу по-настоящему древнего вервольфа.

Ноль. Я на всякий случай даже перезагрузил страницу. Но в графе «Количество» все равно высветилась одинокая круглая циферка. Пусто. Ни одного оборотня старше двух тысяч лет на территории выбранных стран зарегистрировано не было. Я скинул фильтр до тысячи лет. Так же пусто. И закономерно. Вряд ли в базе, которую запросто может посмотреть любой дозорный, содержатся данные о Старших. Того же Хены там, понятное дело, нет. Я вздохнул и пощелкал мышкой, снижая возраст поиска до трехсот лет. Достаточно старые, чтобы хоть что-то знать. И их в одной только Эстонии почти два десятка. Уже особо ни на что не надеясь, я выбрал единственного, зарегистрированного в Таллине. Не случайно же большая часть развоплощенных в замке вервольфов приехала именно оттуда.

Плечо скрутило так, что в глазах потемнело.

– Сволочь! – Я едва удержался от того, чтобы заехать кулаком по ни в чем не повинному монитору. – Ах ты, хитрая старая сволочь.

Не помню, кто и когда сказал крайне мудрую фразу: не видел тела – не спеши хоронить. В данном случае ситуация осложнялась тем, что тело-то я как раз видел. Только вот чье?

Кое-как справившись с судорогой, я полез в карман за мобильником. Иногда привычка не чистить телефонную книгу может сослужить неплохую службу.

– Саша, ты с ума сошел? – Голос у Ивана был заспанный и недовольный. – Три часа ночи.

– Извиняй, коллега, – отозвался я. – Можно глупый вопрос? Ты только сразу матом не ори, ладно?

– Валяй, – хмыкнул Иван. – По делу?

– Вроде того. – Я еще раз посмотрел на монитор. – Можешь мне сказать – ваш покойный Петрович какой был из себя?

– Ты там пил, что ли, Саш? – Иван явно раздражался все больше. – Ты два дня у него чаи гонял. Оборотень, невысокий такой мужик, лет пятьдесят с виду…

– Седой, в очках, – перебил я, – с усами.

– Очки, усы. Волосы с проседью, не скажу, что совсем целиком… А что ты вдруг вспомнил-то? Две недели как похоронили. – Иван выдохнул. – Хороший мужик был, с понятиями, хоть и Темный. Его что у нас, что за Атемаром хорошо знали. Из самого Нерлея народ пришел проводить. Один дед набрался, ерунду всякую порол.

– Это какую?

– Ну, что Петрович за день до смерти у него в гостях водку пил. – Иван нервно хихикнул. – А наутро через лес домой двинул. Совсем плох старый стал, уже дни путает. Если Петрович тогда в Нерлее был, с кем ты ночью совет держал?

– Вот и я думаю – с кем? – пробормотал я себе под нос. – Ладно, Вань, спасибо. Спи.

Я нажал «отбой» и чуть ли не минуту сидел и тупо пялился в экран. Неприятно – но надо признать: и меня, и Ивана накололи легко, непринужденно и даже изящно. И одного лишь просчета, интуиции и даже сверхчеловеческого актерского таланта было бы недостаточно. Нет, для такой тонкой игры нужен опыт. Колоссальный. Тысячелетний. Я почему-то уже не сомневался, что таинственный кукловод, на чей счет смело можно было отнести и детишек в Саранске, и схрон Инквизиции, сидел на расстоянии вытянутой руки и угощал меня жареной картошкой. Тот самый легендарный Старший. Древний вервольф – и плевать, что написано в базе Дозора. Тысяча шестьсот сорок восьмой год рождения. Если верить анкете, оцифрованной с записей года тысяча девятьсот сорок третьего. Будто кто-то тогда стал бы проверять, кто на самом деле такой совершенно непримечательный низший Темный Иной по имени Эйнар Лакс. Фотография, похоже, тоже осталась еще с тех времен. Черно-белая. На ней оборотень был без очков. Но седой и с усами. Точно такой же, каким я его запомнил в лесном домике в нескольких километрах за Атемаром.

Из оцепенения меня вывел звонок мобильника.

– Саш, ты где?

Голос шефа звучал не просто устало – смертельно устало. Наверное, до сих пор не разобрался с отчетами.

– Внизу, покурить вышел. – Я соврал, не задумываясь. – Виталика жду.

– Зайди ко мне, будь любезен. – Петр Валентинович вздохнул. – Похоже, тебе опять светит командировка.

– В Таллин? – усмехнулся я.

– Эээ… верно. – Шеф кашлянул. – Откуда знаешь?

– Пробивает на предвиденье.

Я отправил анкету Лакса на принтер и аккуратно, чтобы не нашуметь, встал из-за стола.

– Не важно. – Петр Валентинович вздохнул. – Тот бардак, который Темные устроили в замке… В общем, не только мы пострадали. Позавчера вечером оба Дозора Таллина потеряли чуть ли не по половине оперативников. Как и сегодня, большинство нападавших – оборотни. Подробности пока неизвестны, но срочно нужно усиление. Из наших лучше тебя никто не справится, сам знаешь. И, Саш… – Шеф на мгновение замолк, словно раздумывая, нужно ли вообще говорить еще что-то, но потом закончил: – Завтра я начну готовить документы о твоем возвращении в штат.

– Не торопитесь, Петр Валентинович. – Я свернул распечатку трубкой и сунул в карман. – Вам сейчас и так беготни хватит, а проверять меня там точно никто не станет. Давайте потом, когда вернусь.

Если вернусь. Что очень вряд ли. То, за чем я на самом деле еду в Таллин, не касается Ночного Дозора. Только меня. Меня и древней Темной твари, чьи укусы на моем теле до сих пор иногда болят.

Глава 2

Никогда не любил путешествия. Разумеется, не считая дальняков на «Ямахе». Толчея и тысячеголосый гомон аэропорта, таможни и автовокзалы – или серые загородные трассы и пустые магистрали, на которых можно дать волю мощному двигателю? Выбор очевиден. Или мне просто нравилось держаться за руль. Приятно думать, что хоть чем-то в этой жизни ты управляешь сам.

А может, дело в том, что никогда и никуда я на самом деле не путешествовал. Зрелость моей человеческой жизни пришлась на непростые девяностые годы, когда выехать за кордон могли себе позволить немногие, а после инициации всегда находились дела поважнее.

Я поискал глазами нужное направление, а потом плюнул и просто пошел туда же, куда и все. И уже через несколько минут толпа вынесла меня к таможенному терминалу. Не знаю, почему шеф вдруг решил отправить меня паромом – на мотоцикле, автомобиле или даже автобусе через Нарву я бы добрался чуть ли не вдвое быстрее. Может быть, по той же причине, что настоятельно рекомендовал не светиться раньше времени. Передо мной в очереди стояли несколько парней в футболках с логотипами хеви-металических групп. Кажется, финны. Судя по приподнятому настроению, алкотур Хельсинки – Петербург – Таллин – Стокгольм – Хельсинки проходил успешно. На мгновение я даже позавидовал им – хорошо, наверное, вот так мотаться неделю по Балтийскому морю, выходя на берег лишь для суточного марафона по клубам и барам. Громкая музыка в колонках, виски с колой – или не менее любимое горячими финскими парнями холодное пиво, неожиданно теплый сентябрь и загадочный блеск девичьих глаз за столиком напротив. И никаких мыслей.

Я усмехнулся и перехватил едва не свалившуюся лямку рюкзака. Кажется, это называется «вкус к жизни». Забавно – когда этой самой жизни осталось, может быть, совсем немного. Старший, окопавшийся или в самом Таллине, или где-то неподалеку, за каких-то пару дней успел покусать и оба Дозора, и Инквизицию. И не так уж и важно, насколько осуществим на практике ритуал ревоплощения Великой Праматери, – такое не прощается. Гроза неизбежно разразится и пройдется асфальтоукладочным катком по всем причастным, и уцелеть в предстоящей мясорубке будет непросто. И мне, и дозорным Таллина – вне зависимости от стороны. Впрочем, сохранность собственной шкуры меня волновала ровно до того момента, как я вцеплюсь в глотку Эйнару Лаксу.

Честно отстояв очередь на таможенном терминале, я получил заветную печать в заграничный паспорт и поднялся на борт лайнера. Идти в каюту экономкласса, расположенную где-то на нижних палубах, не хотелось совершенно. Чем можно заняться в крохотной конуре, которую, вероятнее всего, еще и придется делить с парочкой таких же небогатых путешественников? Разве что спать. В качестве альтернативы существовали ресторан, диско или магазин дьюти-фри. Подумав, я просто забрался на самую верхнюю палубу лайнера и купил разливного пива. Здесь по крайней мере было сравнительно тихо. Вполне подходящее место, чтобы попытаться разложить по полочкам все, что накопилось в голове. А то и немного почиркать ручкой в блокноте – так мне всегда почему-то думалось легче.

Из местечкового инцидента в мордовской глуши затея оборотней стремительно превращалась в событие масштаба если не мирового, то уж точно европейского. Ритуал был подготовлен и спланирован… определенно не в Саранске. Я нарисовал в середине страницы жирную букву «Т» – Таллин. Пока что у меня имелись все основания считать именно столицу Эстонии корнем, из которого выросла многонациональная секта оборотней. «Л» – Эйнар Лакс. Старший. Фигура серьезной, но все еще не до конца известной величины. Неизвестно, заканчивались ли ниточки, тянувшиеся из Саранска, Канады, Аргентины, Монголии и всей Прибалтики, в его когтистых лапах или вели куда-то еще. Итак, пока только «Л» и «Т». Здесь связь очевидна. Лакс в Таллине. Я соединил две буквы прямой линией. «С» – Саранск. В самом низу страницы блокнота. Место Темного ритуала. Мордовским вервольфам явно была отведена роль второстепенная, но все же значимая – раз уж Старший появился в городе. Только зачем? Лично проконтролировать ход дела? Подменить собой умотавшего в Нерлей Петровича, чтобы… Чтобы что? Без лишнего шума разделаться с несговорчивым и принципиальным оборотнем, который знал слишком много? Пустить меня по ложному следу? Нет, едва ли. Фактически он сам раскрыл не только конечную цель всей операции, но и собственное лицо. Впрочем, если меня изначально не предполагалось оставлять в живых, этот пункт можно было смело вычеркивать.

Я хмыкнул и отхлебнул пива. Линия между «С» и «Л» получилась кривая, но яркая. Далее – «В». Выборг, схрон Инквизиции. Повыше Саранска, но все-таки пониже Таллина. Похищение артефакта с непонятными свойствами. Подумав, я все-таки прочертил тоненький пунктир к «Т» через «Л». Прямо или косвенно налет на Серых был связан со Старшим. Чуть в стороне стоял сам «Поцелуй» – грубоватое изображение губ вместо буквы. Неизвестная величина, которая еще должна была найти свое место в уравнении. И оставалось только одно. То, ради чего оборотни по всему миру ввязались в немыслимую авантюру.

Заглавная «М» наверху, под самым корешком, грозно нависала над остальными. Мать, Праматерь. Существо, скрытое в глубоких слоях Сумрака. Реальность или только лишь идея, образ, она была той самой силой, что приводила в движение механизм из сотен шестеренок, слепленный то ли гением, то ли безумцем. Гигантский маятник еще не успел раскачаться над шахматной доской в полную силу, но уже с легкостью сбивал и размалывал в мелкое крошево слабые фигурки. Черные, белые или серые – без разницы. И в этой игре мне отводилась самая небольшая роль.

Крохотный значок в самом углу странички, уже испачканном и стертом моими пальцами. На этот раз латиницей – почему бы и нет. «V» – значит «Волк». Я. Пешка, волей нелепого случая выкрашенная в два цвета одновременно. С минимальными шансами пересечь все игровое поле и поставить мат королю. Или, в данном случае, королеве. Я вдавил ручку в бумагу и прочертил наискосок. От «V» к «М», по пути разрезав надвое букву «Л». Лакс. Личное. Мои собственные счеты к ожившему кошмару из прошлого.

Я скомкал и отправил в урну пустой пластиковый стакан. Где-то на носу лайнера рявкнул гудок – пришло время отправляться. Я навострил уши. Нет, ничего. Работа огромных механизмов, скрытых в недрах нижних палуб, ощущалась лишь подошвами и пальцами на поручнях вибрацией, едва заметно сотрясавшей стальное тело лайнера. Темная полоска воды между причалом и бортом расширялась, росла, но я до сих пор не мог ощутить, что мы плывем. Казалось, это гавань «Ленэкспо» медленно уходит вдаль, а лайнер остается на месте. Наверное, качать начнет чуть позже, подальше от берега. А если повезет – и вовсе не начнет. Не то чтобы я не любил море – просто предпочитал твердо стоять на двух ногах. Или четырех лапах.

* * *

Сюрпризы бывают разные. Приятные, сомнительные и совсем неприятные. К категории последних можно однозначно отнести лопнувшую дома трубу, неожиданно грянувший дождь или нарисовавшуюся вдруг в неурочное время пробку на дороге. С приятными сюрпризами в моей жизни вообще как-то не складывалось. Настолько, что я даже затруднился бы придумать определение самому понятию. А еще сюрпризы бывают… ну, скажем так, не совсем сюрпризами. Нередко за случайностями прячутся наши собственные ошибки. Так роковой диагноз вполне объясняется многолетним стажем курения, а вынесенная подчистую квартира – привычкой не проверять замки перед уходом. Но сюрприз, который поджидал меня в каюте, был сюрпризом в полной мере. Одновременно сомнительным и настолько случайным и немыслимым, что я бы меньше удивился, обнаружив за узкой дверью пятерку Инквизиторов с боевыми жезлами наперевес, обнаженную нимфоманку или самого Пресветлого Гесера.

Из четырех до сих пор пустовавших коек Лиса выбрала правую нижнюю и дремала, так и не сняв наушники-капельки. Впрочем, стоило мне защелкнуть за собой дверь, она тут же открыла глаза. Нет, все-таки я ошибся. Меня ждали. Не все случайности случайны. И не для всех.

– Ты что здесь делаешь?

Я едва удержался от того, чтобы начать тереть глаза или щипать себя с целью срочного пробуждения.

– Постарайся не посчитать меня сумасшедшей. – Лиса приподнялась и выдернула из ушей наушники. – Или хотя бы не выкинуть за борт, ладно? Но я очень хочу, чтобы ты рассказал мне, что я здесь делаю.

* * *

Я кивнул официанту, потом на стремительно пустеющий стакан и показал два пальца. Сложившаяся ситуация требовала тяжелой артиллерии. В увеличенных дозах. Виски со льдом. В одиночку я, пожалуй, предпочел бы водку, но перед Лисой хлебать рюмку за рюмкой почему-то не хотелось.

– Давай еще раз. – Я опрокинул в глотку последние капли «Джека». – С самого начала и не торопясь.

– А ты чего-то не понял? – Лиса улыбнулась и чуть приподняла брови. – Вроде доходчиво.

– До единого слова. – Я тряхнул головой. – Но пока в башке не укладывается.

– Ладно, давай по-другому. – Лиса закинула ногу на ногу. – У тебя когда-нибудь бывало такое, когда кажется, что все не так, как надо? Что ты будто спишь и видишь свою жизнь, свой день, только немного другой, ненастоящий?

– Последние двенадцать лет, – честно ответил я. – Все не так.

– Да ну тебя. – Лиса махнула рукой. – В общем, у меня такого раньше не случалось. В голове как серая каша болтается. Целую неделю, считай, забыла – какие-то поездки, бумажки, файлы. Вроде все как обычно, работа и работа, только… – Лиса чуть запрокинула голову назад, задумываясь. – Только все никакое. Толком не помню, где была, что печатала. Помню, что все скучное, тоскливое.

Я кивнул. Обычная практика по корректировке сознания. Нельзя просто так взять и стереть из человеческой памяти несколько суток. Умелый маг работает легкими касаниями, убирая ненужные события и детали, оставляя основное и заполняя пустоты размазанными воспоминаниями. Что-то обыденное. Семья, работа, передачи по телевизору. То, что мы едва ли запоминаем в подробностях. Обычно после воздействия маг на всякий случай страхуется блоком – ненавязчивым запретом на чрезмерное копание в собственных воспоминаниях. Неужели наши схалтурили?

– И каждый раз, когда я вообще думала о той неделе, что-то отвлекало, – продолжила Лиса. – Вспоминала про важные звонки, про то, что уже месяц должна соседке полторы сотни, про немытый пол… холодильник разморозила. – Лиса улыбнулась. – Книжку дочитала, которую полгода назад бросила. А ничего, даже интересная…

А вот и блок. Довольно сильный, несмотря на простоту. Отвлечение. Значит, все-таки ставили. И как тогда?..

– А потом ты решила помыть ботинки, – вспомнил я. – И нашла на подошве кучу засохшей болотной грязи.

– И это при том, что ни в какой лес я сто лет не ходила, – закончила Лиса. – А потом еще и другое: пропала карта памяти из фотика, пленка, гитара на другом месте…

В принципе дальше можно уже не слушать. Случай редкий, но не то чтобы исключительный. Ученые мужи среди Иных – вроде того же Виталика – до сих пор не могут толком объяснить, как к одному человеку из нескольких тысяч возвращается память. Кто-то говорит о врожденной устойчивости к воздействиям на сознание, кто-то – об особых обстоятельствах или неграмотно выполненных блоках. У меня, кажется, появлялась своя теория. Не так уж и редко людям приходится забывать вчерашний день. Конечно, не полностью – в голове остаются какие-то малозначительные детали. Какие-то крючки, на которое ленивый разум уже без всякой магии натягивает привычное полотно быта. Покупки в магазине, метро, разговоры ни о чем. А любые попытки вспомнить подробности вязнут в собственном «Да ладно, ну чего вчера могло быть интересного? Совершенно обычный день. И вообще лучше думать, чем заняться завтра!». Мы всегда охотнее смотрим в будущее, и настоящее прошлое вязнет глубоко в наложенном. Что, если Иные на самом деле могут лишь слегка затуманить разум, предлагая ему фальшивку? А люди оказываются попросту недостаточно упертыми для того, чтобы докопаться до истины? Прошедший день не может не подкидывать крохотные подсказки. Детали, которые не под силу учесть и убрать даже Великому Гесеру. Та же грязь на ботинках, неизвестно куда испарившаяся мелкая вещица, полотенце не на том крючке или хлеб, зачем-то оставленный в холодильнике. Бывало? Тогда, возможно, есть повод задуматься – а не промыли ли мне мозги? Но задумаются, конечно же, не все. Лиса задумалась. Пробила блок. И память начала восстанавливаться.

– Потом я вспомнила тебя. Без имени, без лица, без голоса – просто пару картинок. – Лиса на мгновение замолчала, словно ожидая, что я обзову ее сумасшедшей. – Парень на мотоцикле. Потом – на моей кухне.

Я принял из рук подоспевшего официанта виски и разом осушил полстакана. Финальную часть истории, в которой Лиса моталась по всему городу и выискивала тех, кто мог видеть нас вместе, я слушал вполуха. Подробности не важны. Поражал сам принцип. Докопаться до правды, вспомнить, поднять старые связи, найти человека, о котором почти ничего не знаешь, бросить все и оказаться на лайнере, плывущем в Таллин. Круто. Очищенное и концентрированное упорство, заключенное в тело рыжеволосой девушки. Можно, сказать, сверхчеловеческое.

– Ты сумасшедшая. – Я покачал головой. – Не в смысле, что двинулась по фазе, а…

– Мне стирали память?

Глаза, требовательно мерцающие голубыми ледышками. Лиса не злилась на меня. Просто была уверена в своем праве на правду.

– Да, – коротко ответил я. – Таковы правила. Не я их устанавливаю… Но я с ними согласен.

– Значит, ты такой не один. – Лиса довольно улыбнулась, ненароком выудив у меня еще крупицу информации. – Кто ты?

– Не человек. Точнее, не совсем человек.

– Саш, мне не нужны какие-то особые подробности. – Лиса коснулась моих пальцев, все еще сжимавших стакан. – Я сама не понимаю, какого черта я за тобой гоняюсь. Ты ведь все равно еще раз заставишь меня все забыть. Или вообще убьешь.

– Да делать мне больше нечего, – усмехнулся я. – Можешь не верить, но иногда у нас бывают проблемы посерьезнее, чем не в меру любознательные журналисты.

– Я могу тебе помочь?

Я чуть не выплюнул виски обратно. Можно было ожидать чего угодно. Расспросов, требований. Эксклюзивного интервью с записью на спрятанный в декольте микрофон. Заигрываний. Банального шантажа. Чего угодно.

– Тебя что-то тревожит. Я же вижу. Если хочешь, можешь вообще ничего не рассказывать. Или прогнать. Ты не думай, что я какая-то… – Лиса на мгновение замолкла, подбирая правильные слова. – Понимаешь, я просто по-другому не могла. Если бы не поехала за тобой, с ума бы сошла. У тебя бывало такое? Когда есть что-то, что делать нельзя, неправильно или просто глупо, а ты все равно делаешь.

Еще как бывало. И есть.

– Ты мне не поможешь. – Я пододвинул Лисе второй стакан. – Угощайся.

– Наверное, – согласилась она. – Тебе нужно сделать что-то очень сложное и очень важное?

– Вроде того.

Врать не хотелось. Но и говорить правду – тоже. Хорошая девушка. Упрямая и жизнерадостная. И чуткая. Настолько, насколько это вообще возможно для обычного человека.

– Ты похож на атланта, – тихо произнесла она. – Помнишь, у Эрмитажа?

– Интересно, чем это?

Я поднялся, положил на стол купюру и потянулся за курткой. Сидеть уже надоело.

– У тебя будто целый мир на плечах. – Лиса пошла следом за мной. Не рядом. Чуть позади и сбоку, словно давая мне возможность остаться одному – если захочется. – Ты каменный, но тебе все равно тяжело. А я слишком маленькая, чтобы поддержать.

Все-таки не только Иные бывают Светлыми. Я чуть замедлил шаг, чтобы поравняться с Лисой. К чертовой матери. Я не дам стереть ей память во второй раз. Конечно, если останусь в живых.

– Ты не маленькая. Просто другая.

– А я смогла бы стать такой же, как ты?

Рано или поздно она все равно бы спросила. Увы. Сила Иного дается не тем, кто достоин, а выпадает случайной картой одному человеку из десяти тысяч.

– Нет, – ответил я.

– Ну и ладно. – Лиса чуть обогнала меня и, пританцовывая, закружилась. – Не всем же быть странствующими рыцарями. Шуты и менестрели тоже нужны.

– Ты не шут, – рассмеялся я.

– Я журналист. – Лиса пожала плечами. – В последнее время это почти одно и то же.

– Как скажешь.

Все-таки она меня расшевелила. Мы просто ходили взад-вперед и болтали. Я сам не заметил, как выложил Лисе то немногое, что вообще имел право рассказать. А в завершение – для наглядной демонстрации – пробрался в дьюти-фри через Сумрак и стащил бутылку виски.

– Вот, значит, как. – Лиса скосилась на трофейный алкоголь. – Светлый маг. Все для людей и ничего – для себя?

– Кое-что и для себя. – Я без всякого стеснения скрутил пробку. – Иногда можно.

– А скажи, – Лиса мечтательно запрокинула голову, – если бы силы Света победили… В смысле – совсем победили, что бы ты стал делать?

– Да черт его знает. – Я пожал плечами. – Рванул бы на мотоцикле в Рим.

– Почему в Рим? – удивилась Лиса.

– Понятия не имею, – признался я. – Очень старый город. А я бы сидел на ступеньках Пантеона, которому две тысячи лет, и…

– Пил бы пиво?

– Ел бы мороженое. Мне кажется, так правильнее.

– Угу, – кивнула Лиса. – Рим – это круто. Если победишь всех-всех – возьмешь меня с собой?

– Слово Светлого мага. – Я приложил руку к груди. – Если побежу… победю всех-всех, угощу тебя мороженым.

– В Риме? – требовательно уточнила Лиса.

– В Риме, – пообещал я.

– А сейчас, – Лиса взяла меня за руку, – пойдем танцевать?

Ее прикосновение осталось где-то снаружи. Не дошло до сердца, словно наткнувшись на неосязаемую, но немыслимо прочную ледяную корку. Теплые пальцы – но этого тепла недостаточно. На мгновение мне вдруг стало так тоскливо, что захотелось взвыть. Иные нередко могут увидеть то, что случится или уже случилось. Я вдруг увидел то, что так и не произошло. И никогда не произойдет. Человек. Молодая девушка, у которой впереди вся жизнь. И мрачный усталый Иной-перевертыш, у которого впереди только свинцово-серая неопределенность. Осколки несложившейся судьбы.

– Понятно. Танцевать ты, похоже, не любишь. – Лиса отпустила мою руку. – Тогда можно подняться наверх, найти что-то вроде лавочки и надраться до чертиков.

– Можно, – отозвался я. – Так мы и поступим.

* * *

– Что с тобой? – Лиса ткнула меня кулаком в бок. – Как будто привидение увидел.

– Вроде того. – Я зажмурился и тряхнул головой. – Показалось.

Конечно, показалось. Откуда Алена, пропавшая без следа из леса за Атемаром, вообще могла взяться на лайнере Петербург – Таллин? Толпа продолжала валить в двери клуба, из которых гремела музыка. Десятки молодых и не очень мужчин и женщин. Немудрено обознаться. Увидел кого-то немного похожего – тот же рост, цвет волос… Невозможно. Да даже если и так – какая разница? У меня сейчас есть дела поважнее, чем гоняться за Темной, единственным прегрешением которой было отсутствие регистрационной печати. Все равно я не смогу узнать ее в Сумраке. Если мне уж так хочется…

– Саша?

…можно оставить ориентировку в таллинском Дозоре. Теперь это их головная боль. Правильное решение. Логичное и разумное…

– Саша-а-а, ты вообще здесь?

…и вообще меня это больше не касается. Когда оборотни по всему миру объединяются, чтобы призвать из глубин Сумрака древнее чудовище, даже появление неведомо откуда сильной Темной – ерунда. Так что сейчас я отхлебну еще немного виски и перестану забивать себе голову…

– Саша!

– Ага. – Я оттолкнулся ладонями от подлокотников кресла и поднялся. – Я отойду ненадолго, ладно? Жди здесь.

– Ну… как скажешь. – Лиса пожала плечами и откинулась назад. – Только постарайся больше не теряться.

Убедившись, что она не смотрит мне вслед, я скользнул вперед и спрятался за внушительной фигурой какого-то мужика в черной толстовке. Что-то звало меня туда, внутрь. Хотелось верить, что самое обычное человеческое желание хоть одним глазком глянуть на выступающую группу.

– Ну да, конечно, – пробормотал я. – Потянуло на живую музыку. Имею право.

Наверное, что-то похожее чувствуют люди, попавшие под действие вампирского зова. Неведомая сила влекла меня в темноту, подсвеченную разноцветными огнями под потолком. Я даже на мгновение замедлил шаг, прислушиваясь. Нет, никаких чарующих звуков или шепота в голове. На меня не охотился голодный кровосос или подобная ему тварь. Я мог в любой момент развернуться и уйти обратно к Лисе… и не мог. Что-то внутри меня самого цеплялось за едва заметный след. Ее след.

Танцпол колыхался десятками, сотнями поднятых вверх рук. Как найти ту, кто умеет скрывать ауру Иной? Иголку в стоге сена? Или черную кошку в темной комнате? Уж точно не глазами.

Я поднял голову и втянул носом воздух. Духи, алкоголь, сигареты, перегревшаяся концертная электроника. Скука, усталость, желание – они тоже имели свой запах. Металл. Пластик. Дерево. Сложно отсеять лишнее. Куда проще, когда знаешь, что ищешь. Тонкая ниточка вновь натянулась. Туда. Вперед. Через толпу. Какой-то мужик – кажется, тот самый, за которым я прятался от Лисы, – загородил мне путь и принялся что-то втолковывать, пытаясь перекричать музыку. Я протянул руку и просто отшвырнул в сторону полторы сотни килограммов человеческого мяса. За спиной кто-то кричал, ругался, а я просто шел дальше, раздвигая людей плечами. Знакомая светлая шевелюра мелькнула где-то среди танцующих и исчезла. Или снова показалось?

После мощного вступления музыка на мгновение повисла протяжной нотой и вновь вернулась – на этот раз гитарным перебором. С женским вокалом песня звучала непривычно, но не узнать ее было сложно.