Текст книги "Волков. Орден Святого Георгия"

Глава 11

– Г-г-господь м-милосердный… Ч-что это вообще было?

Вольский еще раз попытался глотнуть из кружки, но так и не смог. Руки дрожали, зубы стучали о фарфор, и чай только проливался на рукав рубашки и шерстяное одеяло. В общем, текло по усам, по бороде, а в рот, можно сказать, не попадало. Удивительно, как мы вообще смогли влить туда кстати подвернувшиеся в серванте сердечные капли.

От старика до сих пор изрядно попахивало травяным настоем – то ли валерьянкой, то ли мятой, то ли вообще всем понемногу. Мы с его преподобием обошлись без лекарств, но на этом различия, пожалуй, и заканчивались: все трое сидели в гостиной, завернувшись в одеяла, и дышали так, будто только что пробежали марафон. В помещении даже ночью было довольно тепло, градусов двадцать, если не все двадцать пять, и все же согреться никак не получалось, хоть с нашего постыдного поражения и прошло уже около получаса.

На мгновение даже мелькнула мысль позвать караульных и велеть развести огонь в печи: слишком уж жалкий вид был у Вольского. Дельвиг выглядел немногим лучше: тоже бледный, взъерошенный и с огромными синими кругами под глазами. Зеркала поблизости не оказалось, но я и так догадывался, что и сам сейчас мало от него отличаюсь.

Ритуал высосал все соки. И, что куда обиднее, в итоге так ни к чему и не привел: единственным моим «уловом» стало местонахождение колдуна с точностью плюс-минус… много. И пока я мог только догадываться, где именно к востоку от центра города остановился бы маятник – то ли сразу за Невой, то ли в Шлиссельбурге, то ли вообще где-нибудь в Волхове, в сотне километрах отсюда и далеко-далеко за границей карты.

Зато ответный удар получился изрядный: прилетел издалека, но все равно чуть не убил Вольского. Бедняга провалялся без сознания чуть ли не четверть часа. Да и сейчас выглядел так, будто собирался вот-вот отправиться к праотцам. Я до сих пор не мог понять, что именно его так приложило – то ли энергетический откат, то ли самый обычный испуг от взорвавшегося патрона.

– Что это было? – усмехнулся я. – Нас заметили, судари. Поймали на крючок, подсекли, выдернули и больно-больно ударили головой об дно лодки. Фигурально выражаясь.

Дельвиг едва слышно фыркнул. Ему явно не слишком-то понравилось сравнение с беспомощной рыбиной. А может, и вся затея изначально: наспех сооруженная матчасть ритуала в его глазах наверняка выглядела небезопасной.

И – чего уж там – на самом деле была далека от совершенства. Потрать мы чуть больше времени на подготовку к ритуалу, будь я не так самоуверен… Впрочем, результат все равно мог оказаться таким же: слишком уж крупного и опасного хищника я пытался поймать на прицел.

В моем мире к тысяча девятьсот девятому году таких попросту уже не осталось: кто-то погиб в схватках с себе подобными, кого-то я лично отправил на тот свет. А кто-то просто исчез без единого следа – видимо, чтобы не разделить участь мертвецов.

Всех, кто не ушел от дел и был способен выдать такой же уровень силы или что-то хотя бы отдаленно похожее на создание нитсшеста, я знал лично. И мог назвать если не друзьями, то уж точно коллегами.

Бывшими.

Впрочем, здесь все иначе: энергии море, Владеющие встречаются чуть ли не на каждом шагу, а местные Таланты дают им такие возможности, о которых мне и в лучшие годы приходилось только мечтать. При должном упорстве и обучении колдовство экстра-класса осилит даже сопляк семидесяти с небольшим лет от роду.

Правда, так мастерски отследить мой ритуал, подцепиться к каналу и врезать в ответ сопляк бы уже не смог. А значит, на том конце «провода» оказался не Вяземский, Меншиков или кто-то еще из молодой колдовской поросли, а чароплет с опытом моего уровня.

И как бы не круче.

– Меня пытались убить? – жалобно спросил Вольский. – Эта пуля…

– Просто пролетела мимо. – Дельвиг поморщился. – Колдун хотел уничтожить маятник. Верно, поручик?

– Подозреваю, именно так. – Я кивнул и потянулся за кружкой с чаем. – Будь у него желание убить… Сила все-таки запредельная. Думаю, при желании он вполне мог бы остановить вам сердце, Петр Николаевич. Или даже придумать что-нибудь пострашнее.

Возможно, мне стоило соврать, чтобы не расстраивать Вольского, – но дело, к сожалению, обстояло именно так. Колдун обладал не только колоссальным резервом и умением перехватить чужой канал, но наверняка еще и парой заклятий, способных убить человека даже на расстоянии в полтора десятка километров. Я уже давным-давно научился закрываться от подобного, а Дельвиг, как Владеющий, священнослужитель и боевой капеллан, должен обладать универсальной защитой… какой-никакой. Так что «слабым звеном» среди нас в любом случае оказался бы старик – лишенный Таланта и в силу возраста обладающий не самым крепким здоровьем.

– Это ужасно… Просто ужасно! – Вольский втянул голову в плечи и принялся озираться, будто колдун мог каким-то образом наблюдать за нами. – Как мы, простые смертные, можем бороться с подобным? И что противопоставить такой дьявольской мощи?

– Веру в Господа. – Дельвиг коснулся георгиевского креста на шее. – И силу бессмертного человеческого духа.

– Без всяких сомнений, Антон Сергеевич. Но сколько бы я ни думал о душе, мне хотелось бы еще хоть немного пожить в этом теле. – Вольский смущенно улыбнулся и ткнул себя пальцем в грудь. – Пусть оно и успело изрядно одряхлеть – я к нему привык.

– Увы, Петр Николаевич. Больше мне вам предложить нечего. – Дельвиг сдвинул брови и громыхнул чашкой об стол. – Однако не стоит недооценивать…

– У меня и в мыслях не было, ваше преподобие! – отозвался Вольский. – Но, боюсь, одной веры может оказаться недостаточно.

– В таком случае – что предложите вы?

– Знание. Которого, впрочем, у меня пока нет. Но зато оно совершенно точно было у наших предков. Древних славян или, возможно, европейцев. Католиков, святой инквизиции… Ватикана, в конце концов. – Вольский на мгновение задумался. – Мы не можем доподлинно знать, что случилось тогда, но одно неоспоримо: в Средние века количество Прорывов изрядно сократилось, а с начала восемнадцатого столетия и вовсе сошло на нет. Лично я убежден, что подобное не могло случиться само по себе.

Я тут же навострил уши: старикан говорил дело – пожалуй, в первый раз с момента нашего с ним знакомства. Мне и самому уже приходила в голову идея как следует поковыряться в прошлом, но всякий раз находились вопросы поважнее.

– И это, судари, может значит только одно: наши предки знали, как бороться с подобным злом. И знали куда лучше… Ни в коем случае не хочу обидеть наших доблестных защитников в лице Антона Сергеевича, – Вольский повернулся к Дельвигу и изобразил учтивый поклон, – но есть подозрение, что Орден Святого Георгия пользуется лишь малой частью наследия Средних веков.

– Пожалуй, соглашусь, – встрял я. – Ничто в этом мире не происходит без причины. И если уж Прорывы исчезли – наверняка кто-то приложил к этому руку. Кто-то достаточно могущественный и, что куда важнее, – обладающий нужным знанием. И даже если прямой связи между нашим колдуном и появлением нечисти три года назад и не существует, Петр Николаевич прав: отгадки следует искать не только в настоящем, но и в прошлом! Книги, пергаменты… какие-то рабочие записи – хоть что-нибудь!

– Верно, мой юный друг! – Вольский торжествующе улыбнулся. – Не сомневаюсь, в архивах Ордена и Святейшего синода непременно найдется…

– Архивы закрыты от посторонних, Петр Николаевич, – буркнул Дельвиг. – Может, мы и не в Ватикане, но в тайных документах Синода содержится достаточно такого, к чему не следует допускать… никого. Впрочем, дело даже не в этом.

– Позвольте спросить – а в чем же тогда? – поинтересовался я.

– У нас попросту нет времени копаться в записях столетней давности – а такая работа, как вы понимаете, займет недели, если не месяцы. – Дельвиг нахмурился и покачал головой. – Между тем совет архиереев ясно дал понять, что важнейшей и, более того, единственной задачей Ордена является защита людей от Прорывов и нечисти. А любые расследования – полностью в компетенции тайного сыска.

На мгновение я даже удивился. Редкая спецслужба – даже та, что напрямую подчиняется Синоду, – упустит возможность расширить свои полномочия и юрисдикцию. И дело не только в амбициях руководства. Однако высшие церковные чины почему-то не хотели лезть во все это дело… и наверняка не просто так.

Неудивительно, что мы так поладили с Дельвигом. Похоже, его преподобие тоже изрядно злоупотреблял нездоровой инициативой – если уж в конце концов оказался с нами в этой комнате.

– А как же комиссия? – возмутился Вольский. – Для чего тогда государь потребовал расследования совместными силами Ордена и полицейского ведомства?

– Боюсь, вас не совсем верно информировали о моей… нашей с Владимиром роли в этом деле. – Дельвиг кивнул в мою сторону. – Нас включили в состав комиссии исключительно по личной просьбе его сиятельства Виктора Давидовича. Именно он отвечает лично перед его величеством. А помимо нас четверых в работе участвуют три человека из тайного сыска – младшие чины, подозреваю, их вам даже не представили. В сущности, это все, чем мы располагаем на данный момент, Петр Николаевич. – Дельвиг развел руками. – Согласитесь, не так уж и много – и явно недостаточно, чтобы тратить время еще и на архивы Ордена.

– О да. Боюсь, вы правы. – Вольский опустил голову. – Полностью правы, Антон Сергеевич… Но, в таком случае, я могу попросить Владимира кое о чем?

– Разве я могу запретить? – Дельвиг пожал плечами. – Владимир перед вами.

– И мне снова нужна помощь этого отважного юноши. Хоть, подозреваю, на этот раз работа вряд ли покажется вам интересной и стоящей того. – Вольский с улыбкой повернулся ко мне. – И все же я прошу – займитесь поисками!

– Наследия предков? – усмехнулся я.

– Да! – с жаром ответил Вольский. – Думаю, я смогу убедить господина обер-прокурора предоставить нам допуск к архивам Святейшего синода. И если вы сможете уделить им хоть несколько часов… в частном порядке, конечно же, хоть и с дозволения его преподобия Антона Сергеевича.

– Делайте что хотите. – Дельвиг махнул рукой. – Лишь бы это не мешало нашей работе.

– Обещаю, я не отниму слишком много вашего времени, судари. – Вольский радостно заулыбался. – И, Владимир, – считайте это личной просьбой. Разумеется, вы ничем мне не обязаны. Но если нам все-таки повезет отыскать хоть какие-то записи или людей…

– Людей? – переспросил я.

– Почему бы нет, друг мой? Если уж где-то в этом городе прячется многомудрый старец, который хранит дурное знание, – разве не может найтись и тот, кто хранит доброе? – Вольский сцепил руки, будто собрался молиться. – Вы ведь поможете, Владимир?

– Постараюсь. – Я осторожно скосился на мрачного, как туча, Дельвига. – Но обещать ничего не могу.

Глава 12

Выходной день. Не так уж много времени понадобилось забыть, что это вообще такое. Всего каких-то лет тридцать без службы, из которых чуть ли не половину я провел в глуши. Так далеко от людей, что дни отличались друг от друга только циферками в правом нижнем углу монитора – или на экране смартфона.

Абсолютно одинаковые дни – в отличие от тех, что выпали на мою долю здесь. Вряд ли жизнь Володи Волкова до моего… скажем так, появления была такой уж насыщенной и разнообразной, зато на меня приключения валились одно за другим. С самой первой минуты и почти без перерывов. Видимо, я так долго просидел без дела, что даже без всякого умысла искал их на свою тощую пятую точку – и, разумеется, находил. Или ее величество судьба решила отыграться за все тихие годы и высыпала накопленные сюрпризы одним махом.

Я не жаловался. В конце концов, не все из них оказались неприятными. Новая жизнь, новый вызов, новые друзья, честные и настоящие. Петропавловский, Фурсов, дед Федор. И Дельвиг, хоть его преподобие и предпочитал называть свое расположение иными словами – а куда чаще и вовсе обходился без слов.

И самое главное – новая молодость. Не то чтобы меня не устраивало прежнее тело, застывшее в почти вечном «тридцать с хвостиком», но слишком уж много в нем накопилось за столетия. Всякого – и хорошего, и плохого, и просто тяжелого.

Года висели на мне-прежнем тяжелым грузом. Не продашь, не бросишь – и подарить тоже никак. Да и, в общем, некому. А здесь…

– Опять работаешь? – Мою шею обвила теплая рука. – Ты бы отдохнул, что ли, – раз уж на службу не надо.

Марья. Еще один несомненный плюс этого мира. Конечно, я и раньше не жил монахом, но вот на постоянной основе, почти совместный быт… Нет. Последние лет сто, если не больше – и дело не только в том, что прежнее взрослое тело пережило подростковый гормональный шторм еще в стародавние времена до Крещения Руси. Я просто не видел смысла привязываться к тем, чья молодость проходит так быстро. Для прежнего меня наблюдать чужую старость стало разве что не привычкой.

Для нынешнего – тем, что случится когда-нибудь потом.

И еще очень нескоро.

– Работаю?.. Честно – нет, – признался я, накрывая пальцы Марьи ладонью. – Просто сижу в кабинете и делаю умное лицо.

Справедливости ради, около часа назад я действительно был занят делом. Сначала заезжал Фурсов – уточнить насчет обновления автопарка, который понемногу разросся чуть ли не до десятка машин. Потом заглянул Петропавловский и где-то минут сорок рассказывал, как они с уважаемым Соломоном Рувимовичем провернули дельце, изрядно обогатившее не только унаследовавшего кудеяровские капиталы деда Федора, но и нашу честную компанию – тысяч этак на пятьдесят.

Я кивал и делал вид, что слушаю. Финансовая сторона вопросов перестала меня интересовать в тот самый момент, как мы раздобыли достаточно средств на безбедное существование и аренду вот этих самых барских апартаментов, где я мог закрыться в кабинете, плюхнуться в кресло и хотя бы час или два не думать вообще ни о чем.

– Просто сидишь? Ну и хорошо, сиди, Володя. – Марья поцеловала меня в макушку. – А я тебе пока кофею принесу.

Чего у девчонки точно не отнять – так это умения чувствовать мое настроение. И не отсвечивать, когда надо. Она никогда не задавала лишних вопросов и даже сейчас не требовала какого-то особого внимания.

Сидит мужик – значит, так и надо. Пускай сидит.

Впрочем, наслаждаться заслуженным отдыхом у меня почему-то не получалось. Я пообещал себе, что выброшу службу из головы хотя бы на день, но так и не смог. Не спасали ни утренняя прогулка, ни завтрак, ни принесенная Марьей свежая газета: мысли раз за разом упрямо возвращались к расследованию.

А точнее – к лешим в доме на Крестовском острове. Загадочный колдун – знаток убойных ритуалов, глава тоталитарной секты имени себя любимого и гроза всей столичной знати – самолично соорудил нитсшест и отправил человека подбросить его на место украденной винтовки Манлихера. И не кого попало, а Владеющего – наверняка того самого снайпера, что едва не продырявил мне голову на Кадетской линии.

И все лишь для того, чтобы устроить налет нечисти на дачу графини Бобринской. Совершенно безобидной старушки в чепчике. Конечно, я уже успел проверить ее сиятельство чуть ли не со всех сторон – и не нашел ничего интересного. Ни жутких скелетов в шкафу, ни сомнительных знакомств или интрижек в молодые годы. Ни власти, ни могучего Таланта, ни даже каких-то особых капиталов – немного земли где-то на юге страны, мануфактура в промышленном районе Петербурга, двухэтажный дом на Мойке, скромный счет в банке.

И, собственно, дача на Крестовском, где Бобринскую чуть не сожрали лешие. Явно маловато, чтобы заинтересовать сильных мира сего. И даже версия с местью уже года четыре как покойному супругу при ближайшем рассмотрении тоже рассыпалась в труху: его сиятельство занимал не самый солидный пост в Морском министерстве, но человеком был беззлобным, покладистым и добродушным. Так что и врагов имел соответствующих – уж точно не из тех, кто станет вырезать все семейство.

В общем, отдельно от всего эта история казалась полнейшей бессмыслицей: все выглядело так, будто загадочный колдун решил прибить графиню, чтобы та не сообщила сыскарям о пропаже «манлихера» с драгоценной австрийской оптикой – а то и вовсе для одного только собственного развлечения. То есть зачем-то решил палить по пожилому и безобидному воробью из сорокавосьмилинейной гаубицы.

Похоже на правду? Да нет – вообще ни разу не похоже.

А вот если взглянуть на расклад в целом – ситуация получается весьма… занятная. Да еще и как минимум из нескольких частей. Раз – похищение винтовки из оружейного шкафа покойного графа Бобринского. Два – покушение на Дельвига и стрельба с колокольни. Три – лешие на Крестовском. И сложись все, как задумано, его преподобие был бы уже мертв, а бабуся заявила о краже… ну, или тоже отправилась бы на тот свет.

И общее в обоих случаях только одно: сыскари попросту не могли не наткнуться на нитсшест. И палка с крысиным черепом просто обязана была оказаться на даче в Парголовской мызе. Колдун сделал для этого буквально все и даже перестраховался, отправив своего человека охотиться на Дельвига.

Чтобы уж наверняка: убийство георгиевского капеллана – явно не то, что можно провернуть, не навлекая на себя гнев и тайного сыска, и Ордена, и даже самого государя императора. В таких случаях на ответное действие привлекаются все возможные силы: городовые, солдаты, филеры, осведомители… даже дворники.

Но на них колдуну плевать – слишком высоко и далеко сидит. В первую очередь его интересует тот, кто способен провести ритуал и отыскать создателя нитсшеста. То есть в данном случае – я. Вчерашний гимназист и нынешний поручик Георгиевского полка Владимир Волков.

В моих умозаключениях определенно хватало и пробелов, и изъянов, но если я не ошибся хотя бы в целом – всю эту возню колдун затеял исключительно для того, чтобы выманить мою фигуру из тени. Не узнать имя – в этом наверняка уже давно не было никакого секрета, – а прощупать предметно. Проверить в деле, понаблюдать… В самом деле, чего уж проще: подкинуть крысиную черепушку с палкой в качестве приманки и подождать, пока не в меру знающий пацан с пурпурными погонами расчехлит весь свой арсенал магических уловок. Заставить выложиться на пределе – а потом спалить наживку и оставить самонадеянного юнца с носом.

Выходит, это не я охотился за создателем нитсшеста, а он за мной.

– Да твою ж… – вздохнул я.

Обидно. Я никогда не был силен в интригах и многоходовых планах, но мог бы догадаться и раньше. Во всяком случае до того, как колдун едва не прикончил беднягу Вольского – уж такого старик точно не заслужил.

– Плохо, Волков! – выругал я сам себя вполголоса. – Когда ты успел стать таким самоуверенным болваном? Тебе что, семнадцать лет?

Впрочем, теперь мне и правда семнадцать – во всяком случае, внешне. И вряд ли хоть кто-то в этом мире догадывается, что за личиной вчерашнего гимназиста скрывается старый вояка. А еще ведун, оборотень, следопыт… и так далее.

Впору собой гордиться. Вряд ли таинственный колдун посчитал меня равным себе – скорее пока просто достойным внимания. Но и этого самого внимания набралось достаточно, чтобы провернуть целую операцию и демонстративно бросить в лицо перчатку.

Плохая новость: перчатка оказалась латной и при определенных обстоятельствах могла прибить меня даже до официального начала нашей… скажем так, интеллектуальной дуэли. Тело Володи Волкова принимало мои силы и способности с распростертыми объятиями, но для полноценного и открытого противостояния с древним колдуном их все-таки пока не хватало.

Впрочем, тот пока тоже почему-то не спешил расправиться с надоедливым юнцом, хотя возможностей наверняка имел предостаточно. И это, пожалуй, как раз и смущало больше всего: я как будто разгадал чужую интригу, но не мог даже предположить, для чего ее вообще затеяли.

А значит, козырь у меня всего один: колдун не имеет понятия, с кем связался. И пока я не выложу карты на стол – будет и дальше считать меня талантливым самородком. Так что пока остается только отыгрывать роль, и если и делиться с кем-то своими догадками, то…

– А вот и кофе! – Марья открыла дверь бедром и протиснулась в кабинет с подносом в руках. – Еще чего-нибудь хочешь?

– Сладкого бы…

– А из сладкого у тебя сегодня только я.

Молодость – недостаток, который со временем проходит. И в грядущем противостоянии с таинственным колдуном возраст Володи Волкова уж точно не преимущество: слишком уж сильно это тело «заряжено» на действие без лишних раздумий, слишком часто забывает об осторожности. Слишком много энергии, которую я так до конца и не научился распределять в мирных целях… Впрочем, имелся и плюс: с задачи на задачу я теперь переключаюсь, можно сказать, мгновенно.

Когда Марья пристроила поднос на край стола, улыбнулась и принялась нарочито медлительно возиться с кушаком на халате, все мысли о службе тут же покинули голову и возвращаться явно не спешили. Я сгреб бумаги в сторону, подхватил горячее женское тело, как пушинку, а потом…

– Эй… – Марья нетерпеливо коснулась губами моей шеи. – Ты чего, Володька? Заснул?

– Да если бы, – вздохнул я, указывая на телефон на столе. – Сейчас заголосит, собака такая.

Ну же! Три, два, один…

На мгновение даже мелькнула мысль послать все к такой-то бабушке, выдернуть провод, пристроить Марью аппетитной пятой точкой на столешницу и устроить себе полноценный выходной. Но воплотить разумный план я так и не успел: интуиция в очередной раз не подвела, и тишину кабинета прорезал металлический стрекот звонка. И если уж я почуял его заранее – значит неприятности не собирались заставлять себя ждать и уже мчались в гости.

Полным ходом.

– Доброго дня. Я могу говорить с Владимиром Волковым?

Этот номер знали всего человек пять, не больше, и Вяземская в их число не входила. Ей наверняка пришлось изрядно постараться, чтобы выпытать заветные цифры, – и одного только этого вполне хватало понять, насколько княжна в отчаянии. Впрочем, была и другая подсказка: из динамика аппарата буквально хлестало ужасом. Паника текла по проводам и врывалась в кабинет холодным и липким потоком, который я чувствовал почти физически.

Случилось страшное.

– Доброго дня, ваше сиятельство. – Я с усилием заставил себя держать трубку у уха. – Это я.

– Мне нужна твоя помощь! – выдохнула Вяземская. – Приезжай… Пожалуйста, приезжай, умоляю!