Текст книги "Пес войны"

– Ну, что же вы сидите? Бегом на улицу – мамки там вас заждались!..

Не прошло и двух дней после расправы Баринова над остатками банды Джанкоева, как в расположение спецназовцев неожиданно – без предупреждения нагрянула троица старших офицеров во главе с молодцеватым полковником в новеньком мундире. Экстерьер этого визитера красноречиво говорил о случайности его пребывания вблизи военного пекла – слишком уж элегантными и вальяжными выглядели манеры; через чур холеными оставались белые руки; исключительно далеко веяло ароматами импортной парфюмерии.

Покинув тесный и забрызганный грязью «уазик», он придирчиво осмотрел свои наутюженные брюки, легким движением стряхнул с плеча невидимую пылинку и хозяйской уверенной походкой направился к вынырнувшему из штабной палатки Маслову. Два сопровождавших его офицера имели вид попроще – без претензий на столичный лоск: обычная для здешних мест камуфлированная форма, той же пятнистой материи кепки, пыльные армейские полусапожки…

– Заместитель командира Отряда Специального Назначения «Шторм» подполковник Маслов, – козырнув, представился заезжим незнакомцам местный руководитель.

– Полковник Полевой, – холодно, будто делая одолжение, ответил на приветствие щеголь и нехотя, по-барски протянул какой-то документ.

– Федеральная служба безопасности… Департамент по защите конституционного строя и борьбе с терроризмом… Ставропольское УФСБ… – шептал Маслов, читая разворот удостоверения. Ознакомившись, вернул ксиву хозяину и, более не имея вопросов относительно правомерности приезда гостей в расположение боевого подразделения, спросил: – Чем могу быть полезен?

– У нас имеется ряд вопросов. Если не ошибаюсь – это ваш штаб? – малоприметным кивком указал тот на брезентовый навес, обтянутый маскировочной сеткой.

– Да, пожалуйста, проходите…

Три визитера молча проследовали внутрь штаба-времянки. За ними прошмыгнул и подполковник.

– Присаживайтесь и не взыщите за нищенскую обстановку. Командование регулярно нам подкидывает лишь боеприпасы и новые задания, а вот о бытовых условиях забывает, – выдавив подобие улыбки, попытался оправдаться Маслов. После небольшой паузы спохватился: – Может, чайку с дороги?

– Благодарю, не стоит, – ответил за всех полковник, неспешно прохаживаясь по «штабу».

Садиться на затрапезные скамейки, сколоченные из грубых досок, он явно побаивался, жалея новенький военный костюмчик. Сопровождавшие его молчаливые офицеры за свою полевую форму не переживали, посему, не дожидаясь повторного приглашения, уселись по обе стороны единственного и такого же самодельного стола. Только теперь подполковник разглядел их звания – на куцых темно-зеленых погончиках одиноко маячило по одной майорской звезде. Эти офицеры приблизительно равного возраста, но различной внешности откровенно скучали и, вероятно, выполняли при полковнике какие-то второстепенные роли. Один из них полистал давнишний и затертый до дыр откровенный журнал с голыми девицами, уже с месяц валявшийся на штабном столе; второй с тем же выражением тоски в глазах повертел в руках штык-нож от «Калашникова» со сломанной рукояткой, служивший для всех десантников обычной открывалкой…

В этот миг Полевой перешел к делу:

– Итак, подполковник, меня интересует личность майора Баринова, лечившегося от ранения, затем бывшего в отпуске и вернувшегося к вам для прохождения дальнейшей службы.

– Баринов? – приподнял брови Маслов.

– Да, именно. Он ведь появился у вас?

– Разумеется… И прибыл, должен заметить, своевременно.

– Стало быть, он здесь?! – отчего-то удивившись прозвучавшему факту, возрадовался Полевой.

– А где же ему быть? – не понимая в свою очередь этого удивления представителя контрразведки, повел плечами один из руководителей легендарного «Шторма».

– Так-так-так… – значительно переглянулся с двумя майорами тот. – Значит, вы хотите сказать, что он в эту самую минуту лежит на кровати где-нибудь в соседней палатке?

– Ну, положим не в соседней, а в третьей отсюда… А в чем он, собственно, провинился?

Но фээсбэшник с сиявшем лицом лихорадочно думал о чем-то другом и вопроса не слышал. Или же слышать не желал…

– Хм!.. – с нехорошей улыбочкой качнул он головой и поинтересовался: – А скажите-ка на милость, как зарекомендовал себя господин Баринов за тот короткий срок, что служит после ранения, лечения и отпуска?

– Как всегда служит… Очень даже неплохо. Все бы так воевали как он – мы бы давненько тут порядок навели.

– Это точно… – буркнул в подтверждение сказанному полковник ФСБ, – уж что-что, а воевать товарищ майор умеет!..

Слова «товарищ майор» были произнесены им с каким-то странным сарказмом. Маслов происходящего не понимал и начинал понемногу раздражаться, однако вида не показывал, так как знал: службе безопасности завсегда надлежало владеть большим объемом информации, нежели всем остальным смертным. В итоге он позволил себе вставить лишь короткую реплику:

– Недавно Баринов блестяще нейтрализовал… точнее уничтожил пятерых отъявленных головорезов из банды Джанкоева. Спас шестерых детей, бывших у них заложниками. Я докладывал командованию и отправлял отчет о той операции…

О подробностях недавних «переговоров» Баринова с боевиками Полевой, похоже, еще не ведал, но, продолжая дефилировать от одной прорезиненной стенки «штаба» к другой, марку выдержал:

– Мы наслышаны о способностях этого молодого человека. Шесть лет службы в «Шторме» даром не проходят.

Маслов кивнул, соглашаясь с гостем, а тот тем временем небрежно выудил двумя тонкими пальцами из нагрудного кармана кителя сложенную вчетверо бумажку и протянул подполковнику со словами:

– Ознакомьтесь. Это ордер на арест майора Баринова, подписанный военным прокурором.

Заместитель командира «Шторма» в замешательстве взял листок и мимолетно глянул на его разворот. «Шапка» с российским орлом, короткий текст, размашистая подпись, печать… Хотя ранее он таких грозных документов в руках не держал, все в нем вроде бы выглядело правильным и законным.

– Могу я узнать причину его ареста? – расстроено вопрошал он.

– Пока нет. Позже, возможно, узнаете. А сейчас отправьте за ним посыльного. И сделайте это обыденно, как всегда, дабы не привлекать к аресту нездоровый интерес… И, пожалуйста, больше никому ни слова.

Посыльный вернулся с Бариновым ровно через три минуты – ровно столько понадобилось Александру, чтобы плеснуть в лицо ледяной воды, отгоняя послеобеденную сонливость; накинуть и застегнуть форменную куртку и дойти до штаба-времянки.

– Майор Баринов по вашему приказанию прибыл, – ровным голосом доложил молодой человек, мгновенно отметив про себя странное скопление офицеров, большей частью для него незнакомых.

Полевой с ехидной улыбочкой посматривал на него, с благоговением предвкушая скорое выполнении своей секретной миссии. Странно, но в этот чудный миг даже промелькнуло разочарование – слишком уж буднично проистекало задержание этого супербойца, коим поначалу представлялся майор.

«Рутина. Заурядная рутина…» – подумал он, набирая в грудь воздуха для протяжного выдоха, обычно обозначавшего скуку.

У здания Ставропольского управления ФСБ тормознул темно-зеленый «уазик». По слою грязи и пыли, покрывавшему нижнюю часть кузова, можно было смело предположить о долгом пути, проделанном автомобилем и его пассажирами. Моложавый, щеголевато одетый полковник, неспешно покинул салон и направился к входным дверям здания. Следом на промокший от моросившего дождичка асфальт выбрались трое попутчиков…

– Мы пошли вам навстречу – доставили без наручников, – обернувшись к задержанному офицеру «Шторма»», приглушенно молвил Полевой, – но и вы уж, будьте любезны, забудьте на время о своих спецназовских выходках.

– Кажется, мы уже обсудили это по дороге, – отвечал широкоплечий молодой человек, подходя к франтоватому старшему офицеру вплотную.

– Тогда, надеюсь, вас не отвезут в камеру прямо отсюда…

Он распахнул дверь и, оказавшись у окошечка бюро пропусков, с кем-то связался по внутреннему телефону. Спустя минуту два сопровождавших их майора, были отпущены. Сам же полковник вкупе с арестованным, подошел к широкой лестнице, ведущей наверх и, приотстав на полметра, стал медленно подниматься. Когда офицеры преодолели несколько ступеней, навстречу вдруг вывернули трое мужчин в штатском, позади так же послышался топот поспешных шагов. Через мгновение Баринов оказался зажатым в кольцо…

– Руки назад, – тихо скомандовал кто-то из стоявших ниже.

Франтоватый щеголь в этот миг злорадно сверкнул недобрым взглядом…

Сашка завел руки за спину и тут же почувствовал прикосновение к запястьям холодного металла. Следом раздался щелчок замка наручников…

Глава вторая

Владивосток

Расположить к себе адмирала Руслану и Мухарбеку великого труда не составило, так как накануне, в пятницу, тот получил еще одну иномарку – на сей раз новенький внедорожник «Ниссан» предназначался в подарок зятю Скрябина. Кроме того, заместитель Командующего оказался весьма общительным и разговорчивым человеком…

На хорошо организованном загородном пикнике высокопоставленный гость рюмку за рюмкой поглощал великолепный коньяк, выражая полный восторг по поводу нового знакомства. Уже через час, он живо и подробно поведал о том, что служить осталось недолго; что в Подмосковье обещают жилье и неплохую должность в городской администрации. Чеченцы, в свою очередь, участливо интересовались здоровьем жены, дочери, зятя, и с наигранным интересом выслушали длинный рассказ о малолетнем внуке. Постепенно Газыров, все чаще поднимая тосты за гостя, его дружную семью и, умело дирижируя встречей, стал намекать на сложности нынешней жизни, высокие цены и, вместе с тем, на большие возможности, иногда милостиво предоставляемые судьбой…

Скрябин будто того и ждал! Тут же посыпались жалобы на задержку низкой офицерской зарплаты, на расплывчатое пенсионное будущее, на предстоящее устройство в этой неспокойной жизни внука… После второй бутылки, выпитой под свежий – с мангала шашлычок, перед двумя кавказцами сидел человек, готовый к любому сотрудничеству ради денег.

– Мне обещают двухкомнатную квартиру – недалеко от Москвы, но в ней сможем жить только мы с женой, а я хотел бы забрать отсюда и семью дочери. Сами понимаете: не оставлять же их здесь… – сделав расстроенное лицо, вздохнул адмирал.

– Если станем помогать друг другу, вы легко сможете купить рядом большую квартиру для внука, – подливая Скрябину коньяк, отвечал Газыров.

После того как Мухарбек осторожно изложил суть дела, не перестававший все утро шутить и улыбаться заместитель Командующего, надолго замолчал. Чеченцы переглядывались и с тревогой наблюдали, как тот, встав и понурив голову, медленно направился к каменистому берегу. Мухарбек хотел, было, пройтись следом, однако Руслан, чья интуиция подсказывала: Скрябин вот-вот сделает желанный выбор, жестом остановил его. Главный вооруженец Тихоокеанского флота минут двадцать стоял в одиночестве, глядя на холодное море, волны которого с шипением накатывали на прибрежные скалы и, разбившись о них, неторопливо отступали восвояси…

– Что ж, – возвратясь и усаживаясь в раскладное кресло, задумчиво произнес он голосом слегка протрезвевшим, – это крайне сложное и опасное мероприятие. Если все всплывет – скандал разгорится неимоверный и, уж поверьте – доберутся до каждого из нас. Мне лично не поможет и уход на пенсию…

Четыре дня два «КамАЗа», делая по рейсу за день в один из отдаленных гарнизонов, подвозили зеленоватые деревянные ящики к глухому тупику товарной станции в предместье краевого центра. С десяток старослужащих матросов, выполняя «дембельский аккорд», спешно перекидывали груз в два закрытых товарных вагона. За долгие годы службы в штабе Тихоокеанского Флота, адмирал собрал вокруг себя команду вполне надежных людей, повязанных с ним участием в многочисленных махинациях и хищениях. Но столь ответственное и чрезвычайно рискованное дело он предпочитал контролировать лично, снисходя, иной раз, и до общения с рядовыми матросами.

Когда весь товар был перевезен, а погрузка закончена, многоярусные штабели ящиков прикрыли сверху мешками с армейской обувью и тяжелыми тюками с полевой формой. Двери вагонов надежно закрыли и опломбировали. Заместитель Командующего, не теряя времени, приказал подцепить их к обычному, неохраняемому составу, отправляющемуся в соседний край. В сопроводительных документах грузом числилось военное обмундирование четвертой категории, а получателем, по указанию Газырова, значилась некая полувоенная строительная организация Хабаровска…

Скрябин вышагивал по кабинету нервной размашистой походкой, не зная, каким образом отвлечься от страшных мыслей в тянувшиеся часы напряженного ожидания. На столе покоилась объемная папка с документами, требующими внимательного изучения и подписи, но сейчас было не до нее. Два дня назад, состав со злополучными вагонами отбыл с приморской станции и сегодня Газырову, должны были сообщить о прибытии груза на означенное место. Чеченец же, в свою очередь, обещал сразу поставить в известность Виктора Андреевича…

«В Хабаровске у этих ребят, очевидно, свои люди. Дальше от Тайшета на запад идут три железнодорожные ветки, причем две через Казахстан. Впрочем, последующее прохождение товара – уже не мои заботы. Плевать куда он пойдет дальше… Перебросят груз в другие вагоны, и – ищи ветра в поле. Но сейчас важно дождаться сообщения – это главное. Скорее бы! Какого черта он не звонит?!»

Подойдя к небольшому окрашенному под дерево сейфу, он достал пачку желтоватых бумаг различного формата. Бросив ее на диван и присев рядом, адмирал, нервно перелистывая, начал внимательно просматривать документы. Пред ним лежала «история болезни». Липовые накладные, распоряжения на погрузку, сопроводительные для «обмундирования»… Прочитав, Скрябин свернул их вдвое и, не зная куда деть, растерянно держал в руках. Жуткий компромат, грозивший длительным сроком, конфискацией, и прочими прелестями уголовного преследования, обжигал руки. Каждая лишняя минута хранения подобного архива обходилась чиновнику в погонах, наверное, в год жизни. Но злополучные бумаги служили и доказательством того, что он безукоризненно выполнил перед чеченцами взятые обязательства. Они помогли бы ему, при случае, потребовать причитавшуюся долю. Почти в отчаянии, зажав документы в кулак, махинатор метался по кабинету.

«Что может приключиться с грузом по дороге? – лихорадочно размышлял, расхаживая взад-вперед, Виктор Андреевич, – самое простое – оружие и боеприпасы пропадут. Не знаю, какая-нибудь железнодорожная мафия… или просто ворье… Хотя, более семидесяти тонн – сомнительно… Верх глупости! А вот – транспортная милиция, или тривиальная случайность в пути… скажем, неисправность вагона!.. Или, как там ее?.. Буксы… И конец! Все ниточки прямиком потянутся ко мне».

Скрябин вздрогнул от раздавшегося звонка. Запихав пачку бумаг в брючный карман, он подбежал к телефону:

– Да, Скрябин…

– Виктор Андреевич, из сервиса беспокоят, вашу машину отремонтировали, можете забирать…

Вслед за условленной фразой раздались короткие гудки. Он не узнал голоса, но все понял. Трясущимися руками, адмирал вынимал из кармана по два-три листка, поджигал их с помощью позолоченной зажигалки и бросал в пепельницу. Когда дотлела последняя накладная, пальцами размял черный пепел и, тяжело дыша, упал в кресло.

Товар дошел…

Можно ехать за деньгами. Но силы от перенапряжения оставили. Посидев минут пять не шевелясь, Скрябин медленно встал, и едва доплелся до шкафа с баром. Достав плоскую фляжку, наполнил до краев большую рюмку и опустошил ее одним махом…

Через два часа он осторожно ехал на новенькой «Тойоте» по улицам Владивостока. В стоявшем рядом – на переднем сиденье, черном портфеле, лежал туго набитый долларовыми купюрами большой целлофановый сверток. Столь опасное и отнявшее уйму нервов дело, успешно завершилось. Контр-адмирал провернул одну из самых значительных в своей жизни сделок. Полное, почти круглое и лоснящееся лицо сияло, а сознание ликовало!

Газыров подтвердил – вагоны дошли до промежуточного адресата и, скорее всего, уже перегружены. Теперь с каждым днем, обнаружить аферу и добраться до непосредственных исполнителей будет все сложнее и сложнее. Конечно, здесь в арсенале Рубцовского гарнизона, отныне зияла огромная дыра – не хватало около тысячи ящиков оружия, боеприпасов и взрывчатки. Но и эту пробоину Скрябин собирался в ближайшее время залатать.

– Все в наших руках… – довольно шептал он, плавно выворачивая руль, – весь бумажный поток материальных активов идет через мою канцелярию: акты списания, акты сдачи на консервацию… Перетасуем, словно колоду карт и устроим в лучшем виде! Максимум через месяц никаких недостач не будет и в помине – а там уж, никто и концов не сыщет. Лишь бы не проверили склад, помимо нас…

Проехав вдоль длинного ряда автомобилей, Заместитель Командующего втиснулся между черной «Волгой» и какой-то иномаркой. Подхватив объемный портфель, он, не спеша, поднялся по лестнице штаба в кабинет. Опостылевшее напряжение понемногу разжимало объятия. Замкнув дверь на ключ, чиновник с вожделением извлек сверток и стал его разворачивать. Вытащив из одной пачки стодолларовую купюру, Виктор Андреевич основательно потер ее слегка трясущимися пальцами, и внимательно просмотрел на свет. Банкнота была настоящей. По-молодецки подцепив двумя пальцами рюмку и прихватив фляжку, он по пути открыл ключом дверь, и, расслабившись, развалился на кожаном диване.

Настроение становилось отменным.

«Все, нечего тянуть! Нужно срочно отправлять дочь в Москву, – рассуждал адмирал, неторопливо потягивая коньяк, – пусть покупает две большие квартиры рядом, на одной площадке и оформляет на себя. В какой-нибудь элитной новостройке тихого, утопающего в зелени, района. Она у меня умница – лишнего болтать подругам не станет… Хватит! Тридцать лет Родине отдал, пора и о себе подумать!»

Взглянув на часы, Скрябин сел за стол и, надев очки, заставил себя раскрыть папку. Сверху, как всегда лежали, аккуратно выбранные помощником, самые важные и срочные документы. В глаза бросилась «шапка» первого листа. «Особый Отдел Тихоокеанского Флота». Он, вновь почувствовав небольшое волнение, лихорадочно пробежал глазами текст – в распоряжении предписывалось отправлять в канцелярию контрразведки копии всех исходящих приказов и внутренних документов.

Беззвучно рассмеявшись, Виктор Андреевич бросил на стол, едва не разбив, очки. По памяти процитировав только что прочитанное указание и, ухмыльнувшись, прошептал:

– С сегодняшнего дня обязательно начну проводить и регистрировать весь криминал! Как раз для того чтоб вам легче работалось. Ищите других идиотов…

Глава третья

Ставрополь

Фээсбэшники препроводили Баринова в какой-то сумрачный кабинет, моментально сменив сносно-снисходительное обращение грубой надменностью. Посреди убогого помещения с серыми бетонными стенами, под низко висящей лампой дневного света стоял привинченный к полу стол. По одну его сторону одиноко возвышалась спинка стула, спецназовца же подтолкнули в спину к табурету с округлой, отполированной задницами подследственных седушкой. Полковник с провожатыми куда-то исчез, оставив Сашку наедине с сорокалетним мужчиной в кожаной жилетке и темной рубахе с закатанными по локоть рукавами. Вид он имел довольно неряшливый, а одутловатая красная физиономия выражала все что угодно, кроме доброжелательности…

– Ну, что, господин мусульманин, или как тебя там?.. Бывший майор Баринов… приступим? – обратился он к «подследственному», скривив толстые губы в издевательской улыбочке.

Сидя на табурете, Александр не повел ухом – не таясь, он осматривал кабинет для допросов. Единственная металлическая дверь, ведшая даже не к свободе, а всего лишь в охраняемый коридор, была заперта снаружи; окон не предусматривалось вовсе, а прямо перед следаком – под правой его рукой, из столешницы торчала кнопка вызова тех же охранников…

Майор вздохнул, искоса посмотрел на грузную фигуру визави и с безысходностью висельника констатировал: «Увы, сбежать отсюда не удастся… Да и стоит ли бегать от своих же?! Не пора ли, в конце концов, во всем разобраться?..»

– Итак, когда с тобой впервые был установлен контакт сепаратистами?

На идиотские вопросы Баринов отвечать не собирался…

– Советую не упорствовать в молчании… – роясь в своих бумагах, молвил фээсбэшник. – А то ведь в нашем арсенале и другие методы допросов имеются…

Красномордый полистал какую-то папку, положил перед собой чистый лист бумаги, заученным движением вооружился ручкой и, взглянув из-под реденьких бровей, выдавил:

– Как нам стало известно, ты побывал в лагере полевого командира Усмана Дукузова, расквартированного в Аргунском ущелье. Так?

– Так, – равнодушно пожал плечами задержанный.

– Отлично. Сам изъявил желание переметнуться к моджахедам?

– Разве я был у них в качестве почетного гостя?

– А вот эго мы и хотели бы выяснить! Так кто же тебе помог попасть в лагерь, координаты которого неизвестны даже нам? Кто?!

– Обстоятельства.

Тот надменно усмехнулся:

– Это, какие же обстоятельства способны повлиять на решение изменить своей Родине?.. Своему народу?

– Там, в горах и ущельях, разные случаются обстоятельства, каковых вы в здешних кабинетах никогда не переживали. Вы и представить-то их не в состоянии.

– Да ну?! – картинно удивился тот. – А ты поделись со мной этими ужасами. Вдруг пойму?..

– Навряд ли…

Следователь громко почмокал толстыми губами, что-то записал на листочке и продолжал следствие:

– Итак, когда ты принял решение перейти на сторону сепаратистов?

– Я никогда не принимал подобного решения.

– Тогда осмелюсь спросить: чем же ты занимался в лагере Дукузова? Чего это ради, бандиты с тобой так церемонились? Семь человек из твоей группы расстреляли, а ты жив, здоров!.. Да еще сам Дукузов по твою душу на связь выходил – обмен предлагал! А теперь ты сидишь вот тут передо мной и выпендриваешься!..

– Я был взят в плен в бессознательном состоянии.

– Да ну?! А почему группу повел через ущелье? Разве на твоей карте наши люди не обозначили места вероятного дислоцирования крупных сил сепаратистов?

– Лучше бы ваши люди принимали какие-нибудь меры, чтобы этих мест на карте стало поменьше, – слегка раздраженно отвечал Сашка.

– Это не твоего ума дело, майор! Бывший майор… Отвечай по существу поставленного вопроса.

– Раненный среди нас был. Прапорщик Василюк… Вот из-за него-то и решил идти напрямую. Иначе он не дошел бы…

– А так, значит, дошел?.. – не удержался от издевательского тона следак.

– Кто ж знал, что нас ожидает на той проклятой тропе!? Ни они не думали о предстоящей смерти, ни я о об этом дурацком плене…

– О плене? – вскинул тот куцую, выцветшую бровь. – Этот факт ты еще должен доказать. Фактами доказать! Так что о плене, я бы на твоем месте помалкивал…

– Ты на моем месте штаны бы замучился стирать, – сквозь зубы процедил офицер «Шторма».

И без того красное лицо следователя ФСБ побагровело, глаза налились яростью…

– Я ведь с тобой сосунок могу иначе поговорить, – бросив на стол ручку, с нескрываемой злобой прошипел он. – Ты что же о себе возомнил?.. Думаешь, мы с тобой цацкаться будем? Думаешь, если Президентом объявлен мораторий на смертную казнь, мы не изыщем способа поквитаться с тобой за предательство? Да ты тысячу раз пожалеешь, что на свет народился, прежде чем испустишь дух в наших подвалах…

– Заткнись, – коротко оборвал его спецназовец. – Я бандитских пуль никогда не боялся, а уж твоя заплывшая жиром рожа у меня и перед смертью ничего кроме смеха не вызовет!

На секунду осекшись, фээсбэшник грохнул кулаком по столу, вскочил со стула и, в миг оказавшись подле задержанного, замахнулся… Александр не последовал христианским заповедям и не стал подставлять щеку. Он попросту нырнул под размашистое движение, боднул того лбом в рыхлый живот, затем неспешно встал с табурета и, крутанувшись в воздухе, зарядил мужику в грудную клетку тяжелым десантным полусапогом.

Когда тот кубарем перелетел через стол и, закончив беспорядочное перемещение, остался неподвижно лежать в углу мрачного помещения, Сашка присел на краешек столешницы, дотянулся пальцем до кнопки и вдавил ее до упора…

Спустя минут пять его грубо водворили в еще более темную, нежели комната допросов, камеру, находившуюся где-то в обширном подвале Управления. Камера была рассчитана на двоих и один из «постояльцев» уже возлегал на нижнем ярусе деревянных нар.

– Приветствую вас, сосед… – проскрипел его голос из мрака.

Навстречу Баринову выплыла сухопарая фигура. После относительно яркого коридорного освещения глаза офицера «Шторма» еще не привыкли к непроглядному сумраку, но вскоре он все же рассмотрел коллегу-неудачника. Высокий, пожилой, седовласый… Да и рукопожатие оказалось вполне крепким, уверенным.

– Твое место, если не возражаешь, будет сверху, – произнес тот голосом усталым, глухим, но не раздраженным. – Меня зовут Сергей Маркович. Присаживайся…

«Не уголовник, – отметил про себя майор. – Вид, не взирая на обстановку, интеллигентный; держится с достоинством; говорит правильно… К тому же в застенках Управления ФСБ совсем не место заурядным уркаганам. Видать, как и я – застрял здесь по более „уважительным“ причинам…»

Усевшись рядом на нижней полке, они помолчали…

Потом разговор разошелся как-то сам собой. В темноте мужчины почти не различали лиц друг друга, оттого, вероятно, и не стеснялись изливать душу – делились сокровенным, давно наболевшим…

Сокамерник находился в изоляции больше месяца, а инкриминировалось ему участие в покушении на Президента Чеченской Республики. Хотя, по его же словам, никакого отношения к данному деянию он не имел. Просто очутился в неурочный час в ненужном месте…

Он оказался вполне приятным собеседником – с расспросами не лез; когда Сашка в своих повествованиях брал паузу, не решаясь чего-то высказать, с охотой принимал эстафету и излагал собственные злоключения. Живописал о них подробно, в красках и с комментариями, после чего и сотруднику ОСНаз «Шторм» уже не казалось излишним поведать об умалчиваемых ранее деталях…

Часа через два у него возникло устойчивое ощущение, будто он знает этого человека много лет.

– Послушай, Александр, – чуть понизив голос, сказал вдруг тот. – Ты понимаешь, что преступления, в которых нас обвиняют, тянут на очень долгие сроки?

Ответом прозвучал протяжный вздох Баринова.

– Если даже не упрячут за решетку пожизненно, так приговорят годам к двадцати, – с безнадегой продолжал пожилой товарищ по несчастью. – У тебя-то имеется шанс пожить по-человечески после пятидесяти, а у меня – увы…

«После пятидесяти!..» – мысленно содрогнулся спецназовец.

– Я уже давненько тут обосновался – лежу целыми сутками, размышляю… – ненавязчиво куда-то клонил сокамерник. А после непродолжительного молчания внезапно огорошил: – Созрел у меня один планчик намедни, но одному не осилить – напарник необходим. Ты, полагаю, сгодился бы. Хочешь рискнуть? Никакой, как выражаются в уголовной среде, мокрухи, – исключительно интеллектуальная работа. Через пару-тройку дней будем на свободе. Ну, так как?

Некоторое время майор сидел неподвижно. Глаза давно свыклись с темнотой – он прекрасно различал черты сухопарого Сергея Марковича, в томительном ожидании не сводящего с него трепетного, умаляющего взора. Теперь спецназовец без труда мог определить его возраст. Пятьдесят или пятьдесят пять… И все опасения того закончить жизнь за колючей проволокой, виделись вполне оправданными. Убогое убранство их нынешнего незавидного пристанища, которое, скорее всего, станет родным на неопределенно долгое время, так же отныне не скрывалось темнотою.

– Ну, так как, Александр?.. – снова жалобно напомнил о себе сосед.

Сомнения бередили голову Сашки не долго…

– Нет, – решительно отвечал он, вставая с нижнего яруса жестких, неудобных нар. – Не от кого мне бежать и скрываться. Коль чувствовал бы за собой вину – подумал бы над вашим предложением… Возможно я наивен, но не верю и мысли не допускаю, что, не разобравшись, засадят на многие годы. Не может такого быть – не в тридцатые годы прошлого столетия живем…

Он готов был продолжать свой страстный монолог с тем, чтобы доказать, убедить собеседника в пагубности его намерений. Но тот вдруг встал, оказавшись рядом; положил руку на плечо молодого человека, слегка сжал… Затем подошел к глухой массивной двери, зачем-то стукнул по ней дважды и, выждав секунду, бухнул еще раз. Дверь сразу же бесшумно отварилась…

В широкой полосе ворвавшегося яркого света Баринов узрел довольное лицо приятеля по предстоящей изоляции, расплывшееся в широкой, доброй улыбке. Приблизившись, он похлопал его по тому же плечу и изрек совсем другим, доверительным голосом:

– Похвально, майор. Не взыщи за эту проверку – по-другому в нашем деле нельзя. Пойдем, провожу до кабинета Полевого. Полковник, небось, заждался…

– Разрешите? – зайдя за ними следом в апартаменты полковника, справился провожатый – бывший «сокамерник».

– Заходи, Сергей Маркович… – мимолетно отвечал тот, расхаживая возле висевшей на стене картины и поправляя на ходу узел галстука. – Знакомьтесь, майор – мой помощник подполковник Близнюк Сергей Маркович. Большой души человек, отменный психолог. Я без него, как без рук…

Александр понемногу отходил от стремительно менявшегося, словно в калейдоскопе, развития событий. Здесь, при нормальном дневном свете сосед по камере произвел на него еще более приятное впечатление, нежели в подвале: рослый, подтянутый, с густой сединой на висках. Чуть заметные «оспины» обильно покрывали щеки и скулы; взгляд же был открытым, доброжелательным.

– Садись, майор. Еще раз приношу извинения за инсценировку – служба такая… – пряча усмешку, произнес Полевой и обратился к подполковнику: – Ну-с, наш подопечный показал себя с приличной стороны?

– Более чем, – кивнул главный разводчик.

– Что ж, весьма рад.

Сам он возвратился к креслу, занял привычную позу для долгой беседы, еще разок взглянул на спецназовца, подивившись про себя правильным чертам его лица, отлично сложенной фигуре, и начал с шутливой улыбкой:

– Надеюсь, подполковник, допрос «перебежчика» прошел без эксцессов?

– Почти, – вздохнул тот.

– Серьезных жертв нет?

– Егоров немного пострадал…

– Что с ним? – искоса глянул на подчиненного Полевой.

– Пара ребер сломана.

– Хм, – покачал головой полковник. – Ну, не страшно… Оформим больничный – отлежится. Думаю, он не в претензии.

– Я боле вам не нужен? – поинтересовался Близнюк.

– Спасибо, Сергей Маркович. Вы свободны…

Когда подполковник вышел, Полевой спрятал свою веселость и уже серьезно воззрился на молодого человека, усевшегося на стул подальше от начальственного стола. Затем, полистав какую-то папку, вздохнул: