Текст книги "Команда ликвидаторов"

Глава 2
Хорватия; акватория порта Сплита —
Средиземное море
10–11 августа

Анчич долго колесит по Бихачу в поисках темного внедорожника. Бесполезно. Тогда он въезжает на возвышенность на северо-западной окраине городка и оглядывает округу. Короткая дорога змеится меж засеянных полей и ровно через десять километров упирается в недавно отстроенную таможню на границе с Хорватией.

– Туда! – вдавливает он в пол педаль газа.

Старший таможенного наряда моментально узнает героя военных операций против войск Республики Сербская Краина. Он мигом вызывает дежурного и опрашивает по поводу интересующей генерала машины.

– Нет, – разводит тот руками, – в основном идут груженые фуры, а внедорожников за последние полтора часа точно не было.

– Благодарю, – на ходу бросает Анте.

Он возвращается в Бихач, мчится по центру и поворачивает на юг – к началу третьей дороги, уходящий из маленького городка в сторону столицы Боснии. На выезде сбавляет скорость.

Справа река и маленькие домишки. Никого… Слева большой магазин; у входа – две пожилые женщины с сумками в руках. Стоят и о чем-то разговаривают. Эти либо ничего не видели, либо не отличат внедорожник от грузовика.

Дальше – старое кладбище. У главного входа сидит нищий старик лет семидесяти. Возле ног – потрепанная картонная коробка. Анчич принимает влево, тормозит.

– Давно здесь отдыхаешь, дед?

– С утра, мил человек. С самого утра.

Отлично. Генерал выходит из машины, достает из кармана банкноту в двести марок[1]1
  Речь идет о боснийской конвертируемой марке, приблизительно равной 0,5 евро. – Прим. ред.


[Закрыть].

– Получишь это, если скажешь, какие проезжали мимо машины.

– А в какую сторону? – воодушевляется нищий. Двести марок в Боснии – большие деньги.

– Из города.

Старик морщит лоб, самозабвенно скребет пальцами седую щетину на щеках и скупо перечисляет замеченный транспорт. Четвертым или пятым в вымученном списке значится «здоровый черный вездеход».

– Только зря потратил с тобой время! – Анте прячет купюру и кидает в коробку пару мелких монет: – Держи…

* * *

Он выжимает максимум, на что способна машина.

Бозански Петровак – очередной боснийский городишко, более похожий на разросшуюся деревню. Одноэтажные домишки, узкие улочки, торчащие в небо минареты… Анчич никогда здесь не бывал, поэтому пользуется картой.

– Две дороги, – шепчет он, елозя указательным пальцем по плотной бумаге. – Из Бозански они могут выехать по одной из двух дорог. Первая идет строго на восток – в Сараево. Вторая петляет между гор на юг. Стоп! Первая трасса проложена через Республику Сербскую. Верно! Значит, скорее всего, они выбрали именно ее.

Он помчался через перекресток, нехотя глянул влево на мотель с охраняемой стоянкой и… все же решил навести справки.

– Ты не мог бы мне помочь? – крикнул он парню в униформе охранника.

– Да, слушаю вас, – подходит тот к машине.

– Я отстал от своих друзей. Они на черном внедорожнике типа «Тойоты». Не видел?

Парень качнул головой:

– Не-ет. Моя смена началась час назад, и за это время таких машин тут не проезжало.

– Точно?

– Абсолютно. Движение здесь слабое, поэтому ошибиться трудно.

Развернувшись, Анте подогнал автомобиль к перекрестку, но, прежде чем ехать на юг, хорошенько изучил карту. В процессе изучения лицо его светлеет. Ладонь тянется к лежащему на соседнем кресле мобильному телефону.

– Алло! Клод? – вопрошает он в трубку.

– Да, Клод. А ты кто?

– Не узнал? Вас беспокоит старший капрал Андре Боровиц.

– Андре?! – радостно кричит приятель. – Андре, я чертовски рад тебя слышать!

– Теперь узнал товарища по оружию? Я тоже рад…

Клод в отряде капрала всегда заведовал всякими умными штучками, напичканными электроникой: портативными передатчиками, пеленгаторами, маяками, аппаратами спутниковой связи… Выйдя в отставку, он поселился в Швейцарии и скорректировал свои интересы, обзаведясь хорошим вместительным вертолетом, однако вскоре разбил его в Альпах.

Обменявшись общими фразами и главными новостями, старые товарищи по оружию переходят к делу:

– Я так понимаю, Андре, ты позвонил неспроста.

– Тебя всегда было сложно обмануть. Да, Клод, мне нужна твоя помощь. Твой новый «Robinson R-44» еще цел?

– Было дело, калечил и новый. Но после замены комплекта лопастей и небольшого ремонта летает как новый.

– Отлично. Клод, предлагаю развеять гражданскую скуку и вспомнить старые добрые времена. Как ты на это смотришь?

Клод осторожно выспрашивает то, о чем можно поведать по телефону. И, недолго думая, соглашается.

– Спасибо, дружище, – довольно улыбается Анчич. – Только вдвоем нам не справиться. Сделаем так: я попытаюсь дозвониться до Гийома и Антуана, а ты разыщи Этьена с Марселем. Договорились?

– Попробую. Когда и где встречаемся?

– В Сплите. И как можно скорее.

* * *

«Почему Сплит? – спрашивает сам себя Анчич, несясь на огромной скорости в сторону границы. – Во-первых, курортная агломерация Сплита самая большая в радиусе ста пятидесяти километров. Более миллиона жителей и отдыхающих, среди которых затеряться гораздо проще, чем в каком-нибудь захолустном Бихаче. Во-вторых, там есть аэропорт и огромный морской порт, принимающий пассажирские и круизные суда. В-третьих, интуиция меня подводила крайне редко…»

Имелся и четвертый пункт, объяснявший решение искать следы дочери и Марко Матича в районе Сплита. В августе 1995 года Анте принимал участие в операции «Буря» в качестве командующего Сплитским корпусом. Как раз накануне той операции Анчич и получил звание «генерал-лейтенант». Но в данном случае дело было не в званиях и не в ностальгии по громким победам. Фишка заключалась в том, что беглецы направлялись в Среднюю Далмацию – историческую область Хорватии на северо-западе Балканского полуострова, центром которой являлся Сплит. Бывший командующий корпусом знал здесь каждое селение, каждую возвышенность и каждую проселочную дорогу. А кроме того, он был знаком со многими людьми, до сих пор руководившими в Средней Далмации силовыми и другими значимыми структурами.

Этот пунктик, связанный с этническими чистками и массовыми расстрелами мирных сербов во время операции «Буря», Анчич вспоминал с неохотой и только при великой надобности. Слишком большую цену пришлось заплатить за те роковые поступки. Отставка, преследование агентами Международного трибунала, бегство на Канарские острова, арест испанской полицией, судилище в Гааге и снова побег…

Граница остается позади. Он снова едет по родной Хорватии. Вытащив из пачки сигарету, Анте щелкает зажигалкой и вдруг слышит сзади вой сирены.

– Тебя только не хватало! – чертыхается он, останавливаясь на обочине.

– Куда так спешим, уважаемый? – интересуется двадцатилетний полицейский.

Бывший генерал опускает стекло и молча подает документы.

Тот изучает пластиковую карточку, лицо остается бесстрастным – легендарное имя «Анте Анчич» ничего мальчишке не говорит. Что ж, встречаются и такие оболтусы среди молодого поколения. И подобных ныне становится все больше и больше…

– После таможни стоит знак, разрешающий движение со скоростью сто десять километров в час…

– Короче. Ты хочешь меня оштрафовать?

– Вы превысили скоростной режим на шестьдесят километров. Я обязан задержать вас, а машину отправить на штрафную стоянку.

– Это исключено – я тороплюсь.

– Но…

– Никаких «но»! – Анте полез за сотовым телефоном. – Я сейчас позвоню в главу жупании Задар – Петру Марековичу, и мы решим этот вопрос.

Короткая беседа с Марековичем, бывшим командиром одной из дивизий Сплитского корпуса, действительно уладила легкое недоразумение. Более того, Марекович приказал полицейскому оказать посильную помощь своему давнему соратнику.

Анте прячет в карман телефон.

– Как давно ты дежуришь на данном участке?

– Чуть дольше двух часов, – робко отвечает мальчишка в полицейском мундире.

– Меня интересуют внедорожники, проезжавшие по этой трассе на юг.

– Э-э… Да-да, проезжали. Кажется, два внедорожника проезжали.

– Ну-ка, напряги память и опиши их.

– Первый я видел часа полтора назад. Я его хорошо запомнил, потому что пару километров ехал в попутном направлении. Это был серебристый BMW X-3, за рулем сидела светловолосая женщина.

– Не то, – морщится Анчич. – Давай о втором.

– Второй промчался буквально десять минут назад. Черный. Toyota Land Cruiser Prado…

* * *

Дольше часа погоня продолжалась в сумасшедшем темпе. Анчич не сбавлял скорость даже в населенных пунктах, где дорога опасно сужалась, движение носило хаотичный характер, а из каждой калитки норовили выскочить дети. Встречая и провожая машину генерала почтительными взглядами, предупрежденные полицейские не тревожили, не останавливали, не преследовали. И вскоре гонка дала первый результат: миновав тоннель на траверзе городка Клис, что в пяти минутах от Сплита, он наконец увидел впереди корму большого черного внедорожника.

Однако радость была недолгой – влетев на двухуровневую развязку в северном пригороде, Анте вдруг понял, что снова потерял «японца». Беспрестанно ругаясь сквозь зубы, он неторопливо объехал всю центральную часть города. Безрезультатно. Черные внедорожники периодически встречались, но «Тойот» среди них не было.

И тогда генерал направил машину к Полицейскому управлению…

* * *

В 1992 году Анчич в звании полковника командовал Сплитским военным округом, а полковник Петар Марулич служил у него начальником штаба. Теперь судьба многое перевернула и все расставила по-своему. Демобилизовавшись, Марулич примерил форму полицейского и очень скоро возглавил Управление.

По-дружески обнявшись, они садятся в кабинете. Марулич достает из бара бутылку и рюмки…

Анчич вкратце рассказывает о причинах преследования японского внедорожника, умолчав, правда, о наличии на его борту старшей дочери. Старый товарищ отдает сотрудникам соответствующие приказания.

– Не переживай – перехватим мы этого Матича, – успокаивает Петар, разливая по рюмкам траварицу. – Двенадцать усиленных экипажей уже рыщут по улицам Сплита. Город небольшой, сам знаешь. И таких дорогих машин не так много.

– Думаешь, найдут?

– Не сомневаюсь. За встречу!

Они пьют крепкий напиток – обычную ракию, настоянную на нескольких травах. Анте много курит, теребит свой большой нос стодолларовым маникюром и настороженно ждет результатов…

Доклады от дежурного по Управлению следуют каждый час. И каждый час Анчич слышит одну и ту же фразу:

– «Объект» в городе не обнаружен.

За окнами кабинета главы полиции Сплита стремительно темнеет, рабочий день в Управлении заканчивается. Марулич заказывает в ближайшем канобе ужин, достает из бара вторую бутылку и теперь пьет наравне с гостем. Почему бы нет?..

Бывший полковник спит в огромном кресле за столом, уступив мягкий диван Анчичу.

Очередной звонок дежурного заставляет обоих вскочить.

– Господин Марулич, «объект» обнаружен! «Объект» обнаружен!

– Место? Где он?

– Движется вдоль побережья к центру города.

Петар вопросительно смотрит на товарища.

– Пусть осторожно ведут! – накидывает тот пиджак и хватает со стола ключи от авто.

Через минуту они сидят в машине и тоже едут в сторону центра.

– Если на центральной развилке повернут вправо – их цель, скорее всего, аэропорт, – цедит Анчич.

– А если не повернут?

Рация прерывает разговор. Полицейский наряд, ведущий преследование, докладывает:

– «Объект» миновал развязку и движется прямо. «Объект» движется прямо…

– Они едут к пассажирскому порту, – задумчиво говорит Марулич. – А в порту у пирсов и большого мола торчит полтора десятка круизных судов и паромов. Представляешь, если Марко Матич прошмыгнет на борт одного из них?

– Черт! Нужно их брать, пока они не добрались до порта.

Глава Полицейского управления отдает следующий приказ, и спящий город тут же оглашает вой сирен.

Анте изрядно выпил, но автомобиль уверенно несется по узким улочкам Сплита – сказываются навыки, полученные в Иностранном легионе. Слева уже мелькают силуэты больших пассажирских судов…

– Неизвестные открыли огонь! – истошно кричит далекий голос по рации. – Нам требуется помощь!..

– Где они? – рычит бывший генерал.

– В пассажирском порту. На западном пирсе…

Они летят вдоль стояночной бухты катеров и яхт и уже слышат беспорядочную стрельбу от западного пирса. А точнее, от его изгиба, на котором устроена миниатюрная стоянка. Петар вжимается в кресло и судорожно цепляется рукой за ручку, когда Анчич направляет машину по узенькому асфальтовому полотну пирса.

Лучи фар выхватывают из темноты две полицейские машины. Визг покрышек. Остановка. Анчич выскальзывает из салона. Выхватив пистолет, бежит к полицейским.

Стрельба быстро стихает, и некоторое время над пирсом царит тишина.

– Что там? – появляется из темноты бывший полковник.

– Идем…

Четверо мужчин, держа наготове оружие, осторожно ступают меж тел убитых полицейских и медленно подходят к краю пирса. Пирс сложен из больших округлых камней; у нижних, самых огромных, тихо плещется морская волна.

На камнях лежат двое. Анчич подходит к одному. Подняв за волосы голову, освещает фонарем лицо. Не он. Осмотрев второго, возвращается на ровный асфальт.

– Убиты? – глядит на него Марулич.

Тот смачно плюет в сторону моря, садится в машину и хлопает дверью.

– Да. Но Матича среди них нет.

– А эти?

– Их я не знаю…

Глава 3
Ионическое море; Греция, Патры
12–13 августа

Судно изрядно качает. Ночью периодически просыпаюсь: проверяю наличие пленницы, тащусь в туалет, на обратном пути заглядываю в холодильник и делаю пару глотков холодного апельсинового сока. Вкус местной воды мне не нравится, поэтому я на каждой стоянке запасаюсь коробками или бутылками сока. Заодно подхожу к закрытому иллюминатору и пытаюсь рассмотреть бушующее снаружи море…

Да, попасть в такую бурю – как минимум прическу испортить. Вечером Ионическое море встретило нас сильным штормом. Рестораны, клубы, палубы «Sea Dream» непривычно опустели. Косые волны хлестали в борт с угрожающим грохотом, росчерки молний вспыхивали и терялись в клубящемся небе, судно переваливалось с боку на бок, а к ночи – с изменением направления ветра – добавилась и килевая качка. Лишь под утро буйство стихии поутихло.

Пройдено почти пятьсот миль. В восемь утра белоснежное круизное судно «Sea Dream» вошло в территориальные воды Греции. Трижды мне довелось бывать в здешних краях, и трижды я наслаждался ее красотами. Беспорядочная россыпь островов по бесконечной сини Средиземного моря, почти всегда хорошая погода.

Итак, наш лайнер неспешно плывет по Патрасскому заливу. Следующая стоянка – третий по величине город Греции, Патры, что на северо-западной оконечности Пелопоннеса.

Девчонка пришла в себя после неудачного побега, немного освоилась. Но я каким-то седьмым или восьмым чувством все же ощущаю в ней некую настороженность. Или даже враждебность. Во мне нет осуждения или неприязни, ибо, поставив себя на ее место, я ненавидел бы своих похитителей в еще большей степени.

В полдень судно пришвартовано к одному из причалов пассажирского порта. Небо ярко-синее, ни одного облачка; светит солнце, жарко. Будто и не было ночью никакого шторма.

Господа туристы готовятся сойти на берег для осмотра многочисленных достопримечательностей древнего города. Хелена стоит у иллюминатора и с грустью взирает на утерянную свободу… Глядя вслед последним пассажирам, с неторопливой надменностью удаляющимся от пирса, она жалобно просит:

– Евгений, мы не могли бы прогуляться до ближайшего магазина?

– Это еще зачем?

– У меня испорчена одежда и совсем нет обуви.

– Одежда вполне сносная, а обувь здесь ни к чему. В пункте назначения тебя и обуют, и оденут.

Мой ответ, естественно, не удовлетворяет: женщине всегда хочется выглядеть потрясающе, а тут – севшая от купания в морской воде футболка, измятая юбочка и босые ноги…

Приблизительно через час девчонка снова подходит к открытому иллюминатору. Она ни о чем больше не просит – просто смотрит на залитый южным солнцем портовый греческий город. И тихо вздыхает…

Пытаюсь всячески отвлечь:

– Кофе будешь?

– Нет.

– А сок?

– Нет.

– Могу организовать поход в судовую сауну. Попаришься, помоешься…

– Не хочу.

– Послушай, Хелена. Мне самому осточертела каюта. Если у тебя есть желание, давай сходим в один из ресторанов – я мигом это устрою.

– Что?! Вот в этом – в ресторан? – показывает она на свой прикид. – Ты с ума сошел?!

Пока нет. Но скоро сойду.

– К тому же, – тихо добавляет она, – у меня от здешней пищи побаливает желудок.

– Хорошо, – стараюсь держать себя в руках, – хочешь, я достану для похода в ресторан нормальную одежду?

– Где достанешь?

– Неважно. Достану, и все.

Она усмехается:

– Возьмешь взаймы у какой-нибудь девушки из команды?

– А что ты находишь в этом ужасного?

– Ничего. Кроме того, что я никогда не таскала чужой одежды и никогда ее таскать не буду. Ясно?

– Ах да, простите, забыл – вы же у нас дочь генерал-лейтенанта. Так или ошибаюсь?..

– Дело не в том, кто мой отец. Просто я на ваш корабль в гости не просилась. И если уж ты, Евгений, решил чем-то скрасить мой плен, то делать это нужно деликатно и без дурацких предложений надеть юбку, снятую с чужой задницы.

Блин, как же ты мне надоела со своими капризами!..

– Ладно, – примирительно заканчиваю разговор, – напиши, какие тебе нужны вещи, их размеры, расцветки… Я схожу на берег и куплю.

– Ты издеваешься или на самом деле идиот? – сжимаются ее кулачки.

* * *

Мы спускаемся с Хеленой по парадному трапу на берег с целью прошвырнуться по торговым улочкам вблизи порта. В наших планах – этакий экспресс-шопинг по магазинам летней одежды и женской обуви.

Пришлось поддаться на уговоры, и теперь я веду себя как истинный джентльмен: состроив слащавую улыбочку, не спускаю со спутницы глаз, постоянно держу под ручку и делаю вид, будто девять планет нашей системы вращаются вокруг нее, а не вокруг Солнца.

Неурочный визит на берег не страшит. Хелена по моей просьбе прилично загримировалась, а меня в Греции и подавно не знает ни одна собака. Мой любимый нож, который почти всегда пристегнут двумя тонкими ремешками к голени, на этот раз пришлось оставить в каюте – погранцы или таможенники могут заставить пройти через двухметровую подковообразную хреновину, называемую «металлоискатель». Жаль – привык я к этому ножичку. Небольшая партия подобных была сделана на Урале специально для отряда боевых пловцов «Фрегат-22».

Уйти с корабля было непросто. Во-первых, я поддался ее уговорам только после того, как выслушал в свой адрес массу «комплиментов». Признаться, с такой изощренной фантазией меня еще никто не обзывал.

Во-вторых, ради прогулки по берегу она все-таки согласилась напялить чужие шмотки, которые мне пришлось втихаря искать среди женской части экипажа.

Ну и, в-третьих, помимо шмоток понадобились документы. Их я также прихватил взаймы у похожей на Хелену уборщицы из верхнего ресторана. Эта же уборщица помогла найти светлый парик и кое-что из косметики. Одним словом, после длительного пребывания у зеркала моя «посылка» перестала быть похожей на саму себя.

У трапа нас провожал молчаливый Горский. Так, на случай излишнего любопытства вахтенных. Не задерживаясь, мы спускаемся по трапу, подходим к терминалу, состоящему из множества будок под общей крышей. Таможенные и пограничные формальности отнимают ровно десять минут, после чего мы оказываемся между просторной автомобильной стоянкой и длинной городской площадью.

Девчонка вглядывается в вывески магазинов, пестреющих через площадь, а я поторапливаю: на открытом месте лучше не задерживаться.

Стоим, ждем. Перед нами по узкоколейной железной дороге с грохотом проезжает этакий гибрид городского трамвая и загородного электропоезда: пять ярко-желтых вагонов с открытыми окнами и дверьми. Народу в вагонах немного – в основном туристы с фото– и видеокамерами. Пока пропускаем гибрид, озираюсь по сторонам…

И вдруг вижу несущийся к нам от стоянки спецавтомобиль – белый с жирной желтой полосой посередине. Нечто похожее на нашу «Газель».

В голове рой догадок и предположений. И главный вопрос: что он делал на площадке, кончающейся тупиковым выездом на причал?

Ладно, не время решать головоломки. Хватаю барышню в охапку и запрыгиваю на подножку проносящегося мимо последнего вагона.

– Что случилось? – испуганно шепчет Хелена. – Мы куда?

Молча киваю на медицинский автомобиль. Развернувшись, тот некоторое время преследует состав; потом железная дорога виляет в сторону от асфальта и тянется параллельно на некотором удалении.

В последнем вагоне свободно – пассажиры, коих не более десятка, спокойно сидят в креслах: кто-то читает газеты, кто-то снимает окрестные достопримечательности.

Сомнения по поводу преследователей постепенно испаряются – я хорошо вижу троих мужчин в кабине и их возбужденные погоней взгляды. Они не просто едут вдоль узкоколейного полотна, а выдерживают удобную дистанцию, наблюдают и, вероятно, выбирают подходящий момент для захвата…

Ситуация вновь меняется. Узкоколейка делает два резких поворота вправо-влево, а шоссе своей траектории не меняет. Теперь за окнами мелькают кусты и деревья – две трассы разделяет неширокая лесополоса. Это уже лучше.

Стоя на лесенке, выглядываю наружу и смотрю вперед.

Черт! Там дороги снова сходятся и идут рядышком, разделенные тротуаром. А еще дальше виднеется крытый павильон остановки. Останавливаться нам сейчас не резон.

– Прыгаем! – крепко обхватываю тонкую девичью талию.

– Куда?

– Прыгаем! Другого шанса уйти не будет!

– Там же…

Вместо окончания фразы из ее легких вырвался приглушенный крик – мы летим аккурат на огромный куст неизвестного мне южного растения. Треск ломаемых ветвей, жестковатое приземление, пара крепких ругательств на русском и испанском.

Помогаю девушке подняться, высовываюсь из кустов… Белой машины не видно. Несемся с Хеленой через оживленную дорогу в город, ибо в другой стороне берег залива и там при желании нас поймают за пару минут.

* * *

Мы купили капризной девчонке смешные пляжные штанишки, купальник, пару юбок, кучу нижнего белья, три пары обуви и кое-что из косметики. За все, естественно, расплачивался я, ибо в короткой юбочке свалившейся на мою шею захребетницы не было ни одного кармана.

По улочкам ходим осторожно: в памяти живо воспоминание о неприятном инциденте с автомобилем «Скорой помощи». Я не знаю точно, что это было: намеренное преследование или чистой воды случайность. Удачно смывшись с места десантирования из трамвая, мы больше его не встречали, однако я решил руководствоваться мудрой русской поговоркой: надейся на лучшее, а готовься к худшему.

Нам оставалось приобрести пару футболок и что-нибудь приличное для посещения ресторанов круизного судна, когда мы оба почувствовали голод. Присели за столик уличного кафе, заказали обед, подкрепились.

– Слушай, – приступаю ко второму блюду и кошусь на тарелочку с нарезанным батоном, – кто-нибудь в этом городе производит нормальный хлеб?

– В каком смысле «нормальный»? – перестает жевать Хелена.

– Ну, не этот, который самую малость тяжелее воздуха, а обычный белый хлеб – кирпичиком.

– Не знаю, здесь везде такой, – пожимает она плечами. И вдруг, схватившись за живот, заявляет: – Евгений, где ближайший туалет?

Понятия не имею. Зову хозяина. Расплачиваюсь, а заодно кое-как объясняюсь по поводу возникшей проблемы. Тот приглашает пройти за ним…

Туалет расположен в глубине первого этажа старинного здания. Прежде чем запустить туда пленницу, заглядываю и осматриваю внутренности на предмет возможного побега. Нет, отсюда она точно не улизнет.

Листая журнальчик, жду Хелену. Краем уха слышу доносящийся с соседней улицы вой сирены. На мой далеко не музыкальный слух, во всех странах сирены полицейских, пожарных и медицинских автомобилей воют одинаково. Пока живьем не увидишь – не разберешься.

Девица вернулась побледневшая – одна ладонь лежит на желудке. Я ей не верю. Должно быть, опять задумала какую-то пакость.

– Что с тобой? – надеваю маску джентльмена.

– Евгений, у меня правда болит желудок. Думала, от вашей корабельной пищи, а поела в кафе, и опять подташнивает. Ничего не понимаю.

– В Сплите, когда плыли от пирса к судну, морской воды не наглоталась?

– Нет.

– Ладно, чего гадать. Сейчас закончим с покупками и вернемся на судно. Там покажу тебя доктору…

– Знаешь, – берет она меня под руку, – идем сразу на судно к доктору…

Ее ладонь холодна, лоб покрылся мелким бисером испарины, губы потемнели, а дыхание сделалось частым и тяжелым.

«Либо она действительно больна, либо очень умело исполняет роль», – с этой мыслью поворачиваю я к порту. И вновь слышу завывание сирены. Теперь ее звуки доносятся сразу с нескольких сторон…

* * *

Мы спускались по улочке к площади, окруженной отелями и пальмами, под нескончаемый вой сирен. Машин я не видел, а по звукам догадывался об их стремительном перемещении в сторону пассажирского порта.

«Уж не к нашему ли лайнеру слетаются эти пчелки?» – гадаю я, поддерживая девушку. Немного согнувшись и морщась от боли, она еле идет.

– Потерпи, осталось пересечь площадь, и мы у терминала.

– Стараюсь, – шепчут ее губы.

На середине прямоугольной площади резко торможу.

– В чем дело?

– Смотри! – показываю вперед.

За терминалом виден высокий корпус «Sea Dream». Внизу скопилось более десятка бело-желтых «Скорых» – точь-в-точь как та, от которой мы сбежали на трамвае. По парадному трапу вверх-вниз снуют врачи в своих зеленых одеждах, некоторые из них тащат носилки.

Мобильные амбулатории раздражают меня меньше, чем греческие «ментовозы». Однако внутри лавинообразно нарастает беспокойство: что же случилось на судне, пока мы с Хеленой мотались по берегу?

Девушка буквально повисает на моей руке и озвучивает неожиданную версию:

– Наверное, не у меня одной проблемы с желудком. Наверное, это массовое отравление.

– Хм, – удивленно чешу затылок, – возможно.

– Пойдем быстрее. Там врачи…

– Тебе совсем плохо?

– Да.

Я делаю несколько шагов к терминалу и вдруг опять останавливаюсь.

– Что? – требовательно смотрит на меня девушка. В ее глазах страдание и боль.

– Пожалуйста, потерпи минуту. – Я достаю мобилу и набираю номер.

После пары гудков раздается знакомый бас:

– Да, Женя, слушаю.

– Иваныч, что у вас происходит?

– О, ты уже прознал?

– Как не прознать-то?! Я недалеко от причала, вижу с десяток амбулаторий у трапа.

– Да-а, есть такое дело. Пищевое отравление. Утром начали поступать жалобы от членов команды и от тех туристов, что не сошли на берег.

– Ни хрена себе… А что наш док?

– Он пытался решить проблему сам, но, когда она приняла массовый характер, побежал к Горскому. А тот, не раздумывая, обратился к портовому руководству. Ну и началось!..

– Понятно. У нашей общей знакомой тоже проблемы с желудком.

– Вот как? Давай тащи ее сюда – здесь человек сорок в зеленых пижамах по палубам шныряют.

– Хорошо, – подхватываю спутницу и веду ее к терминалу. – А ты сам-то как?

– Нормально. Мой желудок железо переваривает. Жду…

Подходим к терминалу. Один из пограничников уже таращится на нас и готовится проверять документы. Внезапно Хелена дергает меня за руку:

– Евгений!.. Евгений, остановись!

Натягиваю глупую улыбочку для погранца и нависаю над хрупким телом.

– Посмотри вон туда, – кивает она в сторону парадного трапа.

Смотрю. Но, кроме скопления медицинских машин, мечущихся врачей и нескольких членов команды, ничего не вижу.

– Левее, – подсказывает девушка.

Левее особняком от других стоит белый автомобиль с желтой полосой на боках, синими маячками и парой мегафонов на крыше. Обычная мобильная амбулатория, каких тут скопилось больше десятка.

– Ну и что?! – теряю терпение.

– Людей рядом видишь?

– Да.

– Тот – широкоплечий, с короткой стрижкой – мой отец.

Отлично! Только папаши здесь не хватало! Он же вроде целый генерал-лейтенант…

– Темноволосый?

– Да.

– Тот, что прячет за спиной бинокль? – рассматриваю неожиданно объявившегося родственника.

– Он самый.

– Тебя, стало быть, разыскивает?

– Меня и… еще одного человека.

– Кого именно?

– Неважно. Пойдем.

Ее откровение по поводу отца и нежелание попадаться на его глаза озадачивают. С чего бы вдруг? Родитель, конечно же, обеспокоен ее исчезновением и вполне мог бы пособить отделаться от меня, освободиться из плена.

Впрочем, я слишком мало знаю для умозаключений. Зато теперь очевиден тот факт, что утром за нами действительно была погоня. Значит, не зря удирали и прыгали в колючие кусты.

Мы делаем вид, будто забыли в городе нечто важное, и включаем заднюю передачу. Девчонка скрючилась, идет медленно и тихо постанывает.

Нырнув в неширокую улочку, натыкаюсь на аптеку. Вновь тащу из кармана телефон и набираю номер старшего механика.

– Иваныч, тут проблемка нарисовалась – не можем мы пока попасть на судно.

– А чего так? – обескураженно переспрашивает он. – Помощь требуется?

– Нет, лучше не дергайся. Ты вот что… Разузнай там у нашего дока, чем лечить эту гадость, и перезвони. Договорились?

Ответ стармеха не слышу. Повернувшись в ту сторону, где только что стояла Хелена, обнаруживаю пустоту.

– Вот зараза! – Моя голова вертится как на шарнирах. – Только этого мне сейчас не хватало!..

Нахожу ее в толпе народа, шагах в тридцати, – симулянтка удирает довольно бодрым шагом, напрочь позабыв об острой боли в желудке. Что ж, давай поиграем в догонялки.

Увидев меня, она рвет в противоположную от порта сторону, не обращая внимания на толпы народа. Я тоже вынужден перейти с быстрого шага на бег – куда деваться?

Преследование длится минуту, вторую, третью…

Мы лавируем меж группами туристов и припаркованными машинами, между вазонами с цветами и уличными кафе, между фонарными столбами и какими-то раскрашенными скульптурами на высоких постаментах. Дистанция почти не сокращается – Хелена мельче и проворнее, а с моими габаритами продвигаться сквозь людское скопище трудновато. Стараюсь быть аккуратным и не привлекать внимания, но иногда не получается, и зазевавшийся гуляка с возгласом возмущения отлетает прочь.

Выскакиваем на простор относительно широкой улицы с интенсивным движением транспорта. Куда теперь понесет эту чертову куклу?

Впереди, у тротуара, замерла вереница желтых таксомоторов – не меньше трех десятков машин ожидают желающих покататься по городу. Не сюда ли спешит девчонка?

Включаю пятую скорость и перестаю замечать препятствия: если опоздаю на пару секунд – Хелена улизнет, и тогда… Тогда меня живьем сожрет тот молодой генерал ФСБ, что инструктировал перед командировкой вместо Сергея Сергеевича Горчакова, так некстати угодившего в больницу.

Девушка подбегает к ближайшему такси, распахивает дверцу. Просчитываю ситуацию и досадливо морщусь: не успеть. Сейчас она плюхнется на сиденье, водитель включит скорость, даст газу и вырулит в крайний ряд.

Мозг лихорадочно ищет выход из тупика. Что делать? Самое верное – прыгнуть в другую тачку и объяснить таксисту на пальцах: езжай за той машиной.