Текст книги "Тринадцать способов умереть"
Автор книги: Валерий Рощин
Жанр: Боевики: Прочее, Боевики
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
Способ пятый
12-14 декабря
Сознание медленно возвращалось.
Звуков летчик еще не различал. Сквозь чуть приоткрытые веки стала пробиваться расплывчатая полоска света. Что-то неузнаваемое хаотически перемещалось вблизи, меняя обличие и форму. Подернутое мутной пеленой зрение никак не могло восстановить былую резкость и остроту, но Скопцов пока не понимал и этого.
Прошло не менее получаса, прежде чем майор осознал, что перед глазами маячат фигуры людей в морских робах. Мозг постепенно восстанавливал функции, поочередно включая в работу чувства, память, способность мыслить…
Он лежал на спине, по всей видимости, раздетый, и уже сносно видел и ощущал, как два матроса странной внешности, интенсивно растирали его тело какой-то вонючей, маслянистой жидкостью. Все сильнее напоминала о себе страшная боль, ломившая руки и ноги.
«Что произошло?.. Где я?..» – спрашивал себя Максим, еще не припоминая недавно произошедших событий.
Скоро до слуха донеслись непонятные слова на отрывистом, грубоватом языке. Когда он полностью открыл глаза и слабо пошевелил пальцами рук, один из «массажистов» исчез, второй же продолжал молча колдовать над малочувствительным телом.
Беспорядочно разбросанные в затуманенной памяти обрывки последних суток потихоньку склеивались в последовательную ленту: разведывательный полет над Черным морем; преследование российского танкера грузинскими сторожевиками; обстрел вертолета из пулеметов; посадка на воду; надувная резиновая шлюпка; смерть Андрея…
Майор с недоумением рассматривал потолок небольшого помещения. Светло-серая краска, наложенная небрежными мазками широкой кисти, покрывала неровные куски листового металла; жгуты и переплетения каких-то кабелей; трубы вдоль стен, овальная дверца с металлическими рычагами запоров… Над входом и по центру странного помещения, за грубыми, ржавыми решетками, висели два круглых плафона, освещавшие пространство вокруг тусклым светом. «Если это не преисподняя, то каким же чудом я остался жив?» – удивлялся Макс и вдруг заметил подошедших почти вплотную людей в незнакомой форме.
Рослые, черноволосые мужчины с интересом разглядывали пилота, громко переговариваясь между собой на непонятном языке. Матросы перестали его растирать и чем-то накрыли. Три человека, по всей видимости – офицеры, стояли рядом и, ожесточенно жестикулируя, спорили. Один, показывая на него пальцем, постоянно кивал куда-то вбок. Второй – с ровной бородкой и чуть постарше, говорил спокойней, и уверенно указывал на ложе Скопцова. Третий – полноватый, часто моргая голубыми глазами, молчал, и что-то записывал в большой планшетный блокнот.
«Массажист» приподнял голову летчика и заставил выпить обжигающий «коктейль», как показалось – смесь спирта с отваром или настоем трав. Боль из конечностей понемногу уходила, зато вся кожа и мышцы начинали гореть от тщательно втертой, желеобразной массы. Офицеры, взглянув на спасенного в последний раз, удалились, а возле входа остался дежурить коренастый матрос в брезентовой робе. Видимо, это означало, что процесс реанимации успешно завершился.
«Сдается – я на военном корабле, – размышлял вертолетчик, прислушиваясь к ровному гулу дизелей, – похоже, шторм утих – посудина идет плавно, почти без качки. Наверное, я провалялся без сознания несколько суток, и погода успела наладиться, – он попытался приподняться на локтях, хорошенько огляделся; не обнаружив поблизости своего борттехника, снова упал на жесткое ложе: – Куда же подевался Палыч? Мне казалось, в шлюпке он был еще жив…»
Вскоре его начало знобить – поднялся сильный жар и сознание вновь, будто еще не сделав окончательного выбора между жизнью и смертью, то самую малость воспринимало действительность, то надолго покидало. Изредка появлялся один из «массажистов» и опять вливал в него очередную порцию снадобья.
Лишь очнувшись к вечеру, основательно пропотевший Скопцов почувствовал долгожданное облегчение. «Уж не на борту ли я грузинского корабля? – мучился он предположениями, провожая взглядом чужого матроса. – Грузинского языка не знаю, но что-то похожее, резкое… Да и внешность весьма подходящая».
Открылась овальная дверца и, оторвав его от размышлений, в крохотное помещение на кривеньких ножках ввалился вестовой, приносивший еду. Аккуратно поставив на маленький откидной столик тарелку и кружку, положив рядом алюминиевую кружку, молча исчез.
«Ни здрасти, ни пока, и ни кусочка хлеба. Хоть бы намекнули ироды – кто вы и какое сегодня число».
Местный камбуз деликатесами не баловал. Майор с устойчивым отвращением съел какие-то овощи под острым соусом и запил сие угощение несладким черным чаем.
Покончив с трапезой, с трудом привстал, уселся на жесткой лежанке. Голова закружилась, появилась сильная одышка. Посидев пару минут без движения, Скопцов пришел в себя и решил выглянуть из небольшой каюты. Однако слабость моментально напомнила о себе – сделав шаг, едва не упал – пришлось опереться рукой о стену и повременить с путешествием до овальной дверцы. Спокойно сидевший у стены на корточках часовой, вдруг вскочил и, выхватив из, висевших на ремне ножен штык-нож, стал выкрикивать непонятные команды.
– Ты поаккуратнее, могиканин, с ножами-то, – проворчал Максим, усаживаясь обратно на лежак.
Охранник выглянул за дверь, кого-то позвал. В это момент летчик успел рассмотреть, открывшийся перед взором узенький, длинный коридор, сплошь забитый кабелями, экоектрошкафами, висевшими на стенах электрощитками и перегороженный овальными переборками. Прямо у дверцы по правому борту белела короткая надпись, выведенная незнакомыми закругленными буквами, а под ней проступал старый, закрашенный текст на русском языке. Его Скопцов прочесть не успел, но само наличие подобных надписей подтвердило предположение: судно когда-то ходило под флагом единой страны, а после распада империи осталось в собственности отделившегося государства. На молдаван или украинцев моряки совершенно не походили.
Оставалась Грузия…
А спустя короткое время лицо майора помрачнело от неожиданной пришедшей мысли: вероятно, именно этот грузинский сторожевик шел наперерез российскому танкеру и именно его экипаж обстрелял из пулеметов вертолет. А вторая догадка и вовсе заставила побледнеть. Если его доставят на территорию Грузии, то либо убьют, либо запрячут так, что он уже никогда не сможет вернуться на родину – громкий скандал по поводу сбитого в нейтральных водах российского вертолета, грузинским властям не нужен. А он – майор Скопцов, по сути, является единственным свидетелем данного преступления.
Череда невеселых открытий заметно поубавила оптимизма и радости оттого, что остался жив. С корабля любой другой страны его могли незамедлительно передать первому же встречному российскому судну, не исключая и гражданское. В данном же случае, до возвращения старой посудины на базу спасенный авиатор на неопределенное время становился «добровольным» участником «круиза» или же попросту военнопленным. А дальше…
Что ожидало дальше, летчик не мог даже представить.
Прибежавший на крик часового офицер, импульсивной жестикуляцией объяснил: выходить за пределы отведенного пленнику помещения строжайше запрещено.
– Бах-бах! – выкрикнул он, злорадно улыбаясь и показывая то на свою здоровенную кобуру с итальянской «береттой», то на грудь пилота, то в направлении коридора…
– Доходчиво, – буркнул в ответ Макс и улегся на место.
Позже интерес моряков к «постояльцу» ослаб, и его почти не беспокоили. Изредка приходил какой-то полненький, круглолицый офицер – видимо, один из старших в команде и негромко разговаривал с часовым. Затем отрывисто и на ломаном русском задавал Скопцову вопросы о месте нахождения его аэродрома, о фамилии, звании, должности и… не дождавшись ответа, снова исчезал.
На следующий день майор окончательно оклемался. Не было ни озноба, ни температуры – недуг отступил; судьба окончательно смилостивилась, и серьезных осложнений от переохлаждения не последовало.
А еще через некоторое время надсадно работавшие дизели вдруг изменили тон, сбавили обороты; качка почти прекратилась. Вскоре за вертолетчиком пришли и, швырнув его помятую, но высушенную летную форму, жестами приказали одеваться. Облачившись в комбинезон, ботинки и куртку, он вышел в коридор и в окружении троих вооруженных автоматами провожатых поплелся по узким коридорам сторожевика. Помогая подняться по вертикальному трапу, охранники вытолкнули слегка прихрамывающего пассажира на палубу.
«Наконец-то наплавались… Берег!» – вглядываясь в цепочки огней, вздохнул он солоноватую свежесть холодного ночного воздуха.
Внезапно сбоку послышался шум, беспорядочный топот тяжелых ботинок. Максим обернулся – четверо матросов поднимали на палубу что-то тяжелое, похожее на длинный мешок. Вглядевшись внимательнее, пилот ощутил подступивший к горлу ком – длинным мешком было тело его бортача. Глова Палыча безжизненно качалась, глухо стукалась о металлические ступени; мертвенно-бледное лицо как-то враз осунулось, стало почти неузнаваемым.
Матросы подтащили мертвого техника к леерам, приподняли и стали раскачивать…
Не отдавая себе отчета, позабыв обо всем, Скопцов рванулся к ним, но тут же получил сильный удар прикладом в грудь.
В глазах снова потемнело, поплыло…
Он почувствовал ледяной холод палубы, почему-то резко надавившей на левую щеку; ночь с тревожной неизвестностью бесследно растворились; а сознанием вновь завладел образ милой Александры…
* * *
– Я что-то не узнаю тебя, – едва сдерживая раздражение, говорила Анастасия по дороге домой из клуба, – ты взрослая девушка и должна как-то объяснять свои поступки!
Опустив голову и чуть надув губки, Саша шла рядом, не желая разговаривать.
– Ну, тебе может и безразлично! Но пойми, наконец – нельзя так обращаться с людьми, коих ты абсолютно не знаешь! Я уважаю этого человека и дорожу его отношением ко мне. Как теперь прикажешь смотреть ему в глаза?
Та упорно продолжала молчать.
– В таком случае, – не выдержала Настя и прибегла к крайней мере: – на правах старшей сестры я запрещу тебе появляться на дискотеках! Посидишь дома – меньше будет позора.
– Как это – запретишь!? – испугалась младшая сестра, – я, кажется, действительно взрослый человек.
– Была бы взрослой – не вела бы себя, точно ребенок! А запрещу очень просто – подойду к патрулю, который вечно торчит на входе, и попрошу не пускать. Меня все знают, и не один офицер не откажет в таком пустяке…
Молодая женщина не на шутку завелась, впервые – несколько минут назад, обнаружив потерянность человека, никогда бы не позволившему себе обойтись с кем-то таким же образом.
Да, о Максиме она знала многое. Житие в небольшом военном гарнизоне гарантировало знание обо всех и обо всем – никуда от расползающихся подобно тараканам слухов было не деться. Но Анастасия располагала информацией о нем куда большей, нежели болтливые женушки офицеров, вечно собиравшиеся в стайки возле магазинов, парикмахерской, детского садика и прочих очагов местного соцкультбыта. Эта информация, как говориться, «была из первых рук»… Он частенько заглядывал в метеослужбу – проконсультироваться и ознакомиться перед вылетом с прогнозом погоды на маршруте; или задерживался у нее, дожидаясь благоприятных условий на аэродроме назначения. При посторонних разговаривали о пустяках, обменивались новостями; оставаясь наедине, делились чем-то сокровенным. Одним словом отношения меж ними давно сложились доверительные, дружеские…
Конечно же, ее угроза – от начала и до конца являлась надуманной – Сашеньку она любила всем сердцем, и ни к какому патрулю не пошла бы. Да и вряд ли кто-либо из офицеров осмелился бы воспрепятствовать проходу в клуб грациозной и привлекательной девушки – подобную сценку смешно было даже представить… Но юное создание оставалось еще столь наивным, что ни на миг не усомнилось в серьезности посула родственницы.
– Хорошо, я объясню… – чуть не плача, прошептала она.
«Нет, тут что-то не то! – недоумевала Анастасия, беря ее под руку, – никогда не поверю, что Макс мог кого-то обидеть, да и в поведении Александры я подобных фортелей не припомню!..»
Войдя в подъезд пятиэтажного дома, они медленно поднимались по лестнице.
– Неделю назад я сама хотела его пригласить на танец. Подошла, а он… Он… – Саша остановилась на ступенях и закрыла лицо ладонями, – теперь извинительные жесты ни к чему. Не нравлюсь – не надо…
«Господи… Какой же ты у меня и в самом деле ребенок! – вздохнув с облегчением, подумала Настя. – Как бы я хотела, чтобы тебе в жизни попался серьезный и честный человек. Любому другому будет слишком просто воспользоваться твоей беззащитной доверчивостью».
Они поднялись до пятого этажа и стояли возле двери, но открывать ее старшая сестра не спешила. Дома отдыхал после наряда муж, а она должна была непременно объяснить несчастной Сашеньке всю нелепость сложившейся ситуации.
– Глупенькая моя… – шептала она, прижимая к себе девочку и целуя, – разве ты можешь кому-то не понравиться!? Когда мы тебя встречали в аэропорту?
– Не помню. Какая разница?.. – всхлипнула та, уткнувшись ей в плечо. – Дней десять назад…
– Разница есть. Сейчас объясню… Ты прилетела в прошлую пятницу. А на следующий день пошли в клуб, верно?
Та кивнула.
– Эскадрилья, в которой служит этот летчик, недавно похоронила погибший в Чечне экипаж. Его бывший экипаж. Так вот, неделю назад еще продолжался неофициальный траур, и никого в доме офицеров из его сослуживцев я не видела. Он же там присутствовал в качестве начальника патруля, но танцевать и веселиться не мог. Понимаешь – не имел права!
И только теперь Саша припомнила подробности того вечера: молодой человек действительно был одет в форму, на поясе болталась кобура с оружием…
Они потихоньку вошли в квартиру и, разувшись, на цыпочках добрались до кухни. Молча наполнив под краном чайник, Александра поставила его на плиту, вернулась к раковине, умылась и высушила полотенцем озабоченное лицо.
Через минуту уже твердым голосом объявила:
– Завтра пойду извиняться.
– Моя помощь нужна?
– Нет… я сама, – вздохнув, произнесла расстроенная девушка. – Его, кажется, зовут Максим?
– Да, Максим, – с нежностью и улыбкой ответила Настя, подходя к ней и целуя в нахмуренный лоб. – Ну вот – теперь узнаю свою сестричку…
Вернувшись из клуба домой, Скопцов направился в душ и долго стоял под сильной струей прохладной воды. Разобиженная молодая особа никак не выходила из головы…
«Ладно уж… стоит ли, в конце концов, так убиваться? – пытался он подбодрить себя, растираясь полотенцем, – она мне абсолютно безразлична. Внешность потрясающая, да знать бы, что в голове?.. Возможно, и сгодилась бы все на пару ночей. Впрочем, завтрашним вечером предстоит пьянка с однокашниками, а с этими балбесами напорешься до коликов в печени и имя-то свое позабудешь, не говоря уж о незначительной и мимолетной вине перед какой-то девчонкой. Завтра же забуду! Что б мне до пенсии ходить в капитанах!..»
Он никогда не добивался одной женщины дважды – это был его незыблемый принцип. «Не хочешь? Свободна! За дверью стоит следующая – ничуть не хуже тебя, а может быть, и во сто крат лучше. Да, я не принц на белом „мерине“, но и ты не Золушка, не Спящая красавица, не принцесса. Одним миром мазаны, только ты живешь в своих несбыточных грезах, а я в реальном мире…» – так или примерно так рассуждал Макс, когда случалась редкая осечка.
Но аутотренинг не помог – противная, упрямая девица так и норовила забраться в мысли, растолкать их и устроиться на самом виду. Тогда летчик, не долго думая, прошел на кухню, достал из холодильника запечатанную бутылку водки, нервно открыл ее и надолго приложился к горлышку…
А спустя пять минут выудил из кармана джинсов сотовый телефон, нажал несколько кнопок, дождался ответа и произнес:
– Привет, Машенька! Давненько не виделись – не находишь? Сегодня весь день думал только о тебе… Правда?! И ты тоже?.. Поразительное совпадение! Полагаю, следует его отметить. Конечно! Жду тебя с нетерпением…
На следующий день Александра со старшей сестрой подошли к дому офицеров задолго до начала танцев. Покрутившись в толпе перед дверями, пробрались внутрь, но и там Макса Скопцова отыскать не удалось… Обосновавшись у массивной колонны, сестры продолжали нетерпеливо поглядывать по сторонам. Стройную, молоденькую красавицу постоянно тревожили желающие потанцевать и познакомиться. Однако девушка всякий раз отказывала всем, беспрестанно поглядывая по сторонам, оборачиваясь на вход и нетерпеливо ожидая…
– Он мне неинтересен и вовсе не нужен, – твердила она, пытаясь убедить прежде себя, а заодно и Настю, – но я должна перед ним извиниться.
– Не переживай, – вздыхая, отвечала та, – до твоего отъезда еще далеко – ты обязательно его увидишь и все объяснишь.
Когда стихли звуки последней мелодии, они покинули и медленно направились домой. Анастасия старалась всячески отвлечь Сашу от дурных мыслей, шутила и говорила о чем-то веселом. Понимая ее добрые намерения, та грустно улыбалась в ответ и, отворачиваясь, прятала навернувшиеся слезы…
– Расскажи мне что-нибудь о нем, – попросила она поздним вечером, когда остались вдвоем на кухне.
Сестра занималась приготовлением чая и будто не расслышала вопроса. Затем повернулась к столу, за которым сидела грустная Александра, и задумчиво произнесла:
– Он пользуется немалой популярностью среди местных женщин, и ты должна быть готова ко всякого рода сплетням.
Девушка подняла на сестру встревоженный взгляд.
– Тебя не должно это беспокоить, – заверила Настя, – Максим очень порядочный человек и это главное. Признайся, он тебе понравился?
– С чего ты взяла?..
– Просто вижу. Ты ведь первой пыталась его пригласить и после вчерашнего не перестаешь о нем думать. Ну что ж, если и так, я буду только рада – поверь, ты не ошиблась.
Прекрасно зная младшую сестру, Настя впервые обнаружила в ней повышенное внимание к мужчине. К мужчине, который был симпатичен и ей, который непременно свел бы с ума, не будь она замужем.
– Ты не ошиблась, Сашенька, – улыбнувшись, уверенно повторила Анастасия. – Есть в этом мужчине нечто особенное, необъяснимое. И удивительно притягательное для нас – женщин…
* * *
Упавшего после удара прикладом летчика резко подняли, поставили на ноги и зачем-то закрыли лицо плотной повязкой. Занимался рассвет и, вероятно, грузинские моряки не хотели, чтобы пленный глазел на портовые сооружения…
Минут через пятнадцать судно пришвартовалось к пирсу, матросы сбросили сходни, и вскоре Скопцов очутился на берегу. Кто-то грубо схватил его за плечи, толкнул, приказывая идти неведомо куда…
Кажется, скоро его привели в какое-то здание – ноги спотыкались о ступени лестницы, два десятка шагов по коридору, потом скрипнула дверь…
Повязку сняли с лица.
Помещение, в котором он оказался, напоминало небольшой кабинет, похожий на бухгалтерию или что-то в этом роде: шкафы, стеллажи с папками вдоль стен, в средине письменные столы… За одним из них сидели двое мужчин в гражданских костюмах. Один – в очках, пожилой, тучный и лысеющий восседал удобно и по-начальственному – между тумб. Другой – молоденький и худощавый, скромно пристроился на стуле у торца.
– Садитесь, – приказал на сносном русском языке тощий.
Летчик уселся на стул, отстоящий далеко от стола – едва не в центре кабинета. Очкастый о чем-то спросил, а молодой озвучил:
– Ваше звание, должность, фамилия, имя?
– Я хотел бы прежде уточнить, – спокойно возразил майор, – на каком основании со мной обращаются как с военнопленным? Разве наши государства находятся в состоянии войны? И известно ли обо мне в посольстве России?
Усмехнувшись, переводчик задал те же вопросы сидевшему рядом толстяку. Тот что-то ответил, сопроводив слова нервными жестами, и моложавый повторил:
– Мы сообщим о вас, но сначала нам необходимо кое-что выяснить… Итак: звание, должность, фамилия?
«Они – хозяева положения… – вздохнул пилот, – кому кроме них известно, что я жив и нахожусь здесь, в этом долбанном приморском городке!?»
Вылетавшие на задания экипажи, документов с собой не брали. Все, что оставалось у Скопцова – офицерский знак с личным номером, пропавший вместе с цепочкой с шеи еще на сторожевике. Именно он – его личный знак и лежал сейчас на столе перед потным толстяком. Однако вряд ли выбитые на металле цифры, могли о чем-то поведать любопытным грузинам…
– Старший лейтенант Иван Петров. Правый летчик, – не моргнув, пробурчал он.
Толмач доложил ответ следователю.
– На каком типе летаете?
– Ми-8… – пробормотал пленный, зная, что раритетная техника вряд ли заинтересует разведку какой-либо страны.
– Какое выполняли задание?
– Учебный полет по маршруту.
– Звание и фамилия командира вашего экипажа? – продолжали допрос грузинские собеседники.
– Капитан Сергей Уточкин.
– Авиационная часть и ее состав?
– Отдельная учебная эскадрилья, десять вертолетов.
– Звание и фамилия командира эскадрильи?
– Подполковник Петр Нестеров.
– Как называется ваш аэродром, и где он расположен?
– «Минеральные Воды», – напропалую врал Макс, озвучивая название гражданского аэропорта, – находится на юге Ставропольского края.
Через час, получив добрую сотню столь же «правдивых» ответов, от которых за версту веяло незатейливой выдумкой, следователь поднял трубку телефона, и что-то отрывисто рявкнул. Его узкие, заплывшие жиром глазки сверкнули злобой, когда в кабинет вошли две верзилы с дубинками, без малейших признаков интеллекта на невозмутимых лицах и встали позади майора.
«Кажется, дошло, что я вру, – сообразил Скопцов, косясь на тупых охранников. – Что делать, хорошее вранье – тоже искусство! Придется учиться экстерном…»
– Шутник вы однако… Или нам показалось? – вдруг съязвил на чистейшем русском языке тучный мужик. – Как выражаются в российских следственных органах: горбатого лепите? В несознанку поиграть хотите? Полагаете, информацию, поступающую от вас, не станут проверять? Напрасно…
«Вот сволочь! Эрудит хренов!.. – выругал про себя представителя грузинской разведки Максим. – Не иначе как в российском ФСБ стажировался! Это осложняет дело – у нас хорошему не научат…»
Вслух же возмутился:
– На каком основании вы подвергаете меня допросам и пытаетесь получить сведения, представляющие государственную тайну? Я попал в руки ваших моряков в нейтральных водах и не понимаю, почему ко мне относятся как к военнопленному и применяют допросы…
– Послушайте, молодой человек, – перебив, недобро ухмыльнулся очкастый, – я давно имею дело с такими, как вы, и, поверьте – будет лучше, если вы поделитесь интересующей нас информацией. Искренне советую не упираться и не выдумывать ерунды, а там уж мы решим – вернуть вас на Родину, или…
– Или? – майор пристально и вызывающе смотрел тому в глаза, не обращая внимания на поигрывающих дубинками амбалов.
– А кто знает о нашей находке?.. – театрально развел руками потный толстяк, – ваш вертолет потерпел аварию и покоится сейчас на приличной глубине…
«Аварию!..» – усмехнулся летчик.
Нарочито не замечая ухмылки, очкастый продолжал:
– Кроме вас – полуживого, моряки обнаружили только два трупа. И они уже лежат на дне морском… Вы, какое-то время, будете числиться пропавшим без вести, а затем, рядом с могилами товарищей, появится бутафорский холмик и с вашей фамилией. Если разобраться – положение завидным не назовешь! Так что заканчивайте валять дурака и отвечайте. Альтернативы все равно нет: либо, не добившись своего, мы навсегда скроем следы вашего здесь пребывания, либо, если станете посговорчивее – дадим шанс, по крайней мере, остаться живым…
А закончил речь толстенький следователь фразами, окончательно поставившими пленника в тупик.
– Вы – майор Максим Скопцов. Командир вертолетного звена с аэродрома «Заречье». Во время допроса не соврали единожды, сознавшись, что летаете на Ми-8. Знаем мы так же и о том, что вы прошли курсы переучивания на новый и пока засекреченный тип летательных аппаратов – Ми-28. Вот об этой страничке вашей биографии мне и хотелось бы побеседовать в следующий раз.
Обескураженный подобным поворотом событий, молодой человек молча смотрел на разведчика. А тот, учуяв его подавленность, поставил эффектную точку:
– О Сергее Уточкине и штабс-капитане Петре Нестерове я, представьте, наслышан. У меня, к слову, два высших образования, полученных в престижных московских ВУЗах. Сейчас вас отвезут в одно отдаленное, укромное местечко, где настоятельно советую подумать и взвесить все «за» и «против». Если перестанете упираться и пороть чушь – обещаю реальную возможность выжить.
Амбалы подхватили пилота под руки, заставили встать; вновь завязали глаза полоской плотной материи. И уже в дверях, снова с завязанными глазами он услышал последнюю реплику, брошенную тучным разведчиком:
– Даю вам одну неделю. Ровно через семь дней я сам наведаюсь в то местечко. Там, в зависимости от вашей лояльности, я и приму решение. До встречи…
«Рановато я ликовал, взяв прикуп… Да, в нем оказались карты одинаковой масти. Но, похоже, это мелочь – семерка, восьмерка… И вовсе не к моим козырям… Это пригодилось бы в другой раз – к мизеру! Сплошь пошла невезуха. Что было толку радоваться удачному приводнению и возвращению с того света, коль с жизнью придется расстаться… непонятно где», – вздыхал Макс, беспрестанно подталкиваемый в спину конвоирами.
Его долго вели вдоль причала – он понял это по звуку разбивавшихся волн, доносившемуся с правой стороны. Скоро слух уловил гул работающего где-то поблизости автомобильного двигателя. Сухо щелкнул замок открываемой дверцы, и майора затолкали в узкую кабину транспорта. Конвоиры, усевшись рядом, стали громко переговариваться на своем корявом языке. Машина, пару раз фыркнув, тронулась в путь…
Напрасно он пытался что-либо разглядеть сквозь широкую повязку – несколько слоев грубой холщевой ткани надежно закрывали от глаз тот мир, в котором он волею судьбы нежданно-негаданно оказался. Из окружающих звуков лишь натужный вой старенького мотора да голоса солдат доносились до пилота.
В скрипучем и тряском автобусе они проехали около получаса. Охранники беспрестанно смеялись, оживленно говоря о пленном. Скопцов не сомневался, что именно он является предметом обсуждения и насмешек. Те часто хватали его за рукава, тыкали в грудь чем-то острым и постоянно подтягивали узел закрывающей глаза повязки.
«Интересный разворачивается сюжет!.. И куда же они меня теперь везут? Полагаю, раз вытащили с того света, не утопили в море следом за Палычем, не расстреляли на причале, то возьмутся за меня всерьез, – размышлял он под беспрестанные выкрики и смех. – Да-а… Грузия собирается вступать в НАТО, вовсю заигрывает с америкосами, и те были бы не прочь получить информацию о нашем новом вертолете из первых рук. И на кой черт нас посылали переучиваться, если Ми-28 поступят в полк не раньше середины века?!»
Пассажирский рыдван часто останавливался и, через минуту-две дергаясь, силился продолжить движение. Регулярно застревая в каких-то пробках, автобус протяжно сигналил и объезжал неведомые Максиму препятствия. Скорее всего, они ехали по узким улочкам небольшого приморского городка, через который вынужденно пролегал их путь. Наконец «катафалк» повернул куда-то и резко остановился. Один из конвоиров прокричал в окно то ли приветствие, то ли пароль, и послышался лязг цепи с характерным, металлическим скрипом – открывались створки ворот. Содрогнувшись, автобус снова заколыхался на неровной дороге…
«Кажется, поблизости аэродром! – насторожился летчик, уловив знакомые мощные звуки авиационных турбин, с лихвой перекрывавшие пыхтение слабенького двигателя внутреннего сгорания, – и как далеко же они меня теперь-то вознамерились отправить?..»
Лишенный возможности видеть, Макс, полностью полагался на слух. Сейчас машина ехала по рулежной дорожке – это было понятно по частому стуку покрышек на широких стыках бетонных плит. Справа стоянка самолетов – только что остался позади работающий на малом газе Ан-26, – звук его шумных движков не спутаешь ни с какими другими… Впереди запускался небольшой вертолет явно не российского производства – работу всех отечественных вертушек он легко определял и без зрительных образов. К нему-то, плавно разворачиваясь, и подрулил скрипучий тарантас.
Пилота выволокли наружу, заставили поднять ногу и втолкнули в чрево небольшой винтокрылой машины. Усадив пленника в жесткое кресло с высокой спинкой, экипаж, ожидавший, видимо только его, захлопнул дверцу и вертолет, вспарывая винтами воздух, мягко оторвался от земли. «Поплавал? – вопрошал не весть у кого Скопцов, устраивая голову набок и, делая вид, будто собирается спать, – теперь снова в воздух, только на сей раз пассажиром и, неведомо куда…»
Сопровождающие, скорее всего, находились рядом и приглядывали за ним. Дождавшись, когда легкая машина набрала высоту и, закончив эволюции, взяла нужный курс, майор стал незаметно, елозя затылком по шершавому, грубому чехлу, опускать повязку. Делал он это без спешки и аккуратно, время от времени замирая без движения, словно отдаваясь во власть крепкого сна. Скоро над правым глазом образовалась узкая полоска света. Он прижался правым виском к спинке, пряча от охранников результат своих усилий, и немного приоткрыл рот, притворяясь расслабленным в сонном забытьи. Затем, повозившись, добился того, что глаз впервые различил очертания салона маленького пассажирского вертолета. На соседнем кресле, заложив ногу на ногу, восседал мужчина в полевой камуфлированной форме и лениво перелистывал глянцевый журнал с обнаженными девицами. За офицером виднелся край большого квадратного иллюминатора.
Максу этого оказалось достаточно…
Внимание! Это не конец книги.
Если начало книги вам понравилось, то полную версию можно приобрести у нашего партнёра - распространителя легального контента. Поддержите автора!Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?