Текст книги "Басни. Избранное"

Король и Пешка

 
Идет баталия на шахматной доске:
У белых нет уже Ферзя и Турки в западне.
И Офицер зажат со всех сторон,
Не сможет Королю помочь теперь уж он.
 
 
Лишь Пешки тройкой встали вряд,
Кольцо врага прорвать хотят.
Король на них печально посмотрел
И произнёс: «А ведь они – не для серьезных дел».
 
 
А Пешки двигались вперёд.
В засаде кто-то гибнет – другим пройти даёт.
Прорвались Пешки в тыл врага,
Друг друга прикрывая. Осталась Пешка лишь одна.
 
 
Пройдя всё поле, превращается она в Ферзя.
Выходит, другие гибли не зря.
Король наш сразу подбодрился,
С улыбкой на лице перекрестился.
 
 
– Ещё до пораженья далеко.
Да, было Пешкам нелегко. —
Сказал Король, смотря, как Ферзь пошел в атаку. —
А зря я Пешек-то всерьёз не брал, однако.
 
 
Дошло до Короля: не чин играет роль в бою
– Ура! – воскликнул он, взбодрив тем самым армию свою.
И В ЖИЗНИ НАШЕЙ ТОЖЕ ТАК БЫВАЕТ:
ПРОСТЫХ РАБОТНИКОВ ИНОЙ НАЧАЛЬНИК ЛИШЬ ЗА ПЕШЕК ПРИНИМАЕТ.
ЧТО САМ ЗАВИСИТ ОН ОТ НИХ, К НЕСЧАСТЬЮ СВОЕМУ, НЕ ПОНИМАЕТ.
 

Чучело

 
Стояло Чучело на огороде,
Стояло днём и ночью, при любой погоде.
Вид у Чучела был деловой,
И на ветру, казалось всем, оно качало головой.
 
 
Да только толку не было от Чучела совсем.
Что ничего оно не может, понятно было птицам всем.
Они садились прямо на него,
Белым от помёта стал пиджак его.
 
 
А пес дворовый, рыча и гавкая, вредителей гонял.
Подобно Чучелу, на месте не стоял.
А Чучело лишь создавало вид,
Что, мол, оно охраной сей руководит.
 
 
ВОТ ТАК И У ЛЮДЕЙ БЫВАЕТ:
ОДИН ВСЁ ДЕЛО ТЯНЕТ, РУК НЕ ПОКЛАДАЕТ.
ДРУГОЙ, КАК ЧУЧЕЛО, СЕБЯ ВЕДЁТ,
МОЛ, ДЕЛО ДЕЛАЕТ. НО ВИД ЛИШЬ СОЗДАЁТ.
 

Невинная Овца

 
Овца жила одна —
Рассталась с непутевым муженьком она.
Не тот попался ей Баран:
Лежал он на диване и ничего не делал сам.
 
 
И вот уже живя одна,
Заметила солидного Барана на пастбище она.
Он был здоров, трудолюбив и в меру толстоват.
Но вот беда, он был женат.
 
 
Что он женат, Овцу то не смущало.
Его отбить она решила во что бы то ни стало.
И ведь добилась своего Овца,
Отбила у жены того Барана-молодца.
Ударом это было для жены его:
Любила она мужа своего.
Овца ж не думала о ней,
Бараном обладать всего сильней хотелось ей.
Но не прошел и год,
Овца пожала своих «трудов усердных» плод:
Баран ушел к молоденькой Овечке,
Овцу с ягнятами оставив на крылечке.
Пора о и морали этой басенки сказать,
Она довольно просто может прозвучать:
ВИДАТЬ, НЕ ВЕДАЛА ПРО БУМЕРАНГ ОВЦА,
НЕ ЗНАЛА, ЧТО, КОГДА ЕГО ТЫ БРОСИШЬ,
К ТЕБЕ ЖЕ ВОЗВРАТИТСЯ ОН ВСЕГДА.
 

Заблудший Пёс

 
На свалке мусора жил Пёс.
Был стар он, худ и болен.
Без крова часто мёрз,
И очень был он жизнью недоволен.
 
 
В своей собачьей жизни он винил других,
Хотя во всём виновен сам.
Друзей давно уж нет и нет родных,
И некуда приткнуться по ночам.
 
 
А бывшие друзья его – кто сторожем служил,
Кто был поводырём.
И всяк из них достойно жил.
А наш герой объедки подбирал, гуляя под дождём.
 
 
Пора и о морали басни сей сказать,
Она здесь просто может прозвучать:
КТО В БЕДАХ ВСЕХ СВОИХ ДРУГИХ ВИНИТ,
ПУСТЬ ЛУЧШЕ СКРОМНЕНЬКО МОЛЧИТ.
МЕЧТАЕШЬ НЕ РАБОТАТЬ, НО ПОЕСТЬ?
ЗАБЛУДШИЙ ПЁС ТАКОВ КАК РАЗ И ЕСТЬ!
 

Речка и Бревно

 
Бревно, качаясь на волне,
Плыло куда-то по реке.
И было ему всё равно,
Куда оно плыло.
 
 
– Послушай, Брёвнышко, ведь по течению плывешь,
Не ровен час на мель речную попадешь, —
Сказала Речка беззаботному Бревну.
– Ещё разбухнешь и пойдёшь ко дну.
 
 
Смотри, все лодки знают свой маршрут,
Причаливают, где им надо, там и тут.
А ты плывешь совсем без цели,
Ведь можешь так попасть на мели.
 
 
– Я доверяюсь полностью тебе.
И ставить цели – это не по мне, —
Сказало сонное Бревно, —
Куда плыву, мне всё равно.
 
 
Река несла Бревно, и плыло долго так оно —
Не потонуло, не пошло на дно.
А село Брёвнышко на мель:
Ему с течением бороться было лень.
 
 
Прошло немного времени совсем,
Бревно прогнило, развалилось и стало уж совсем не тем.
ИНЫЕ ЛЮДИ, КАК БРЕВНО, ПЛЫВУТ:
ИМ ВСЁ РАВНО, КУДА ИХ РЕКИ ЖИЗНИ УНЕСУТ.
 
 
ЛЕГКО И БЕЗ ЗАБОТ ПЛЫВУТ,
ПОКА НА МЕЛЬ НЕ ПОПАДУТ.
ВОТ ТУТ-ТО И ЗА ГОЛОВУ ХВАТАЮТСЯ ОНИ,
А ЖИЗНИ-ТО УЖ ПРОЛЕТЕЛИ ДНИ.
 

Топор и Плотник

 
Топор мелькал у Плотника в руке,
Пазы он ловко вырубал в бревне.
А Плотник этот работящий был,
Он не щадил ни Топора, ни своих сил.
 
 
Работал, будто вместо рук имел мотор.
Уже смеркалось, когда он положил Топор.
 
 
Топор ночами от усталости гудел,
Ведь силам наступал уже предел.
– Совсем замучил он меня!
Ох, не легка с ним жизнь моя! —
Подумал утомившийся Топор,
Смотря на Плотника в упор.
И вот однажды Плотник заболел.
Топор остался не у дел.
Тогда другой мужик Топор наш взял,
Работу плотницкую дальше делать стал.
 
 
Работал он совсем не споро,
Что Топору аж скучно стало скоро.
Уж больно часто новый плотник отдыхал,
А наш Топор без дел в углу лежал.
 
 
– Нет, лучше уж в руках звенеть,
Чем, лежа на боку, в углу ржаветь, —
Подумал наш Топор тогда.
—
Усталость – это не беда!
 
 
ВОТ ТАК И ЛЮДИ ВСЁ В СРАВНЕНЬИ ПОЗНАЮТ.
ЧТО ОШИБАЛИСЬ РАНЬШЕ,
БЛАГОДАРЯ ТОМУ ОСОЗНАЮТ.
 

Коза и баян

 
Козёл к вещам неравнодушен был:
Что приглянётся – в дом тащил.
Вещи эти в дом свой нёс,
А нужны ль они ему, не задавал себе вопрос.
 
 
Как-то пасся на лугу,
Щипал тихонечко траву.
Вдруг слышит музыку приятную из села,
Заворожила она нашего Козла.
 
 
Узнал, что то баян звучал так мелодично.
– Куплю такой жене. Подарок для Козы будет отличный, —
Решил Козел и к магазину побежал
– Коза обрадуется сильно, – c улыбкою сказал.
Принес баян домой,
И подает жене подарок свой.
И слышит вместо радости Козы ответ:
– Ты что, рогатый, у тебя мозгов совсем, выходит, нет?!
– Ну сам подумай ты, зачем Козе – баян?
Аль ты уже совсем сегодня пьян?
Ты лучше б мне принёс цветы,
Ну а баян – совсем не для Козы!
БЫВАЕТ ТАК ЖЕ И СРЕДИ ЛЮДЕЙ:
ОНИ СТРАДАЮТ НАКОПИТЕЛЬСТВОМ ВЕЩЕЙ,
И ВЕЩИ ЭТИ ПОЧТИ ВСЕ,
НУЖНЫ ИМ ТАК ЖЕ, КАК БАЯН – КОЗЕ.
 

Новые Сапоги и старые Лапти

 
Мужик уж сутки был в дороге,
И конь замедлил шаг, видать, устали ноги.
Решил мужик передохнуть,
А предстоял ему еще немалый путь.
 
 
А тут как раз трактир огнями светит на пути.
– Поблизости мне лучшего ночлега не найти, —
Решил мужик, остановив коня,
– Вот тут и отдохну немного я.
 
 
Слегка качаясь, он направился в трактир.
Зашёл, а в зале человек сидит один.
Крестьянин был тот человек,
Обутый в Лапти старые совсем, как будто он носил их целый век.
 
 
Мужик присел за стол в углу,
И заказал себе еду.
Откинулся на стуле, ноги вытянул слегка…
Вот тут-то Лапти старые увидели два черных Сапога.
 
 
– Однако посмотри, каких два новеньких красавца Сапога,
Из чистой кожи ведь, наверняка, —
Сказал потертый Лапоть брату.
– Новехоньки, нет ни одной заплаты!
Услышав это, кожаный Сапог
Носок задрал как только мог.
И произнёс заносчиво, чуть кожею скрипя,
– Такой обувки не видал, сколь помню я себя.
 
 
Видать, сплели вас из травы.
А в зеркало смотрелись вы?
– Старья такого не видал, —
Трясясь от хохота, второй Сапог сказал.
 
 
А Лапти хоть и лыком были шиты,
В словах его не видели обиды.
Они лишь молча улыбались,
Невежеству сапог тех удивлялись.
 
 
Вот так вот Лапти восторгались Сапогами,
А Сапоги смеялись над Лаптями.
Не думали тогда те Сапоги:
Наступит время, станут дряхлыми они.
 
 
Про это Лапти знали,
Но мудро промолчали.
 
 
БЫВАЮТ И СРЕДИ ЛЮДЕЙ ТАКИЕ МОЛОДЦЫ:
СМЕЮТСЯ, НЕ СТЕСНЯЯСЬ, НАД ТЕМИ, КТО ГОДИТСЯ ИМ В ОТЦЫ.
НЕУЖТО НЕ ПОНЯТНО ИМ,
ЧТО СТАРОСТЬ НЕМИНУЕМО ПРИДЁТ И К НИМ?
 

Огонь и Мотылёк

 
Кружился Мотылёк у леса, на опушке
И приземлился на сосенку – на её макушку.
Вдруг видит: вдалеке красивый огонёк.
Что то – Огонь, ему и невдомёк.
 
 
– Дружище, давай слетаем мы вдвоём, —
Заговорил он с Комаром.
И слышит Мотылек ответ: «Не надо это мне совсем.
Ты – странный, Мотылёк. И занимаешься вообще не тем».
 
 
Тогда один решил он посмотреть, что там за чудо,
Исходит яркий свет такой откуда?
Поближе к тому месту подлетел…
Вдруг стало жарко, Мотылёк вспотел.
 
 
Но огненная красота его влекла,
К себе манила Мотылька.
Совсем он осторожность потерял,
И, несмотря на жар, над самым пламенем летал.
 
 
Когда же подпалил себе крыло,
Тогда до Мотылька дошло:
– Нельзя шутить с огнём,
Сгореть ведь можно запросто на нём.
 
 
Каким-то чудом избежал огня,
С ожогами на крыльях сел в траве, у пня.
Сраженный пламенной красою Мотылёк,
Сгореть от любопытства сам бы мог.
 
 
Бывает, обжигаясь, этот мир мы познаем,
Потомкам опыт свой затем передаем.
А ТЕМ, КТО СХОЖИ С ОСТОРОЖНЫМ КОМАРОМ,
И ПЕРЕДАТЬ И ВСПОМНИТЬ БУДЕТ НЕЧЕГО ПОТОМ.
 

Рубль деревянный

 
Шум раздается с кошелька:
Рубли возмущены, с собою рядом видя чужака.
– Ты кто такой, зеленый самозванец?
Похоже ты не наш, похоже – иностранец? —
 
 
Кричала громко Сторублёвка.
Была новехонька она, поэтому шуршала ловко.
– Я – Доллар, господа, я иностранец.
Вы – русские рубли, а я – американец.
 
 
А в мире я давно – известная валюта,
И здесь я уважаем стал и не уйду отсюда.
А вас, Рубли, за рубежом никто не знает,
К тому же вы слабы, и за валюту вас никто не принимает.
 
 
Задумался, услышав эту речь потертый Рубль:
– Действительно, растёт зеленый, мы ж идём на убыль.
А стыдно как: народ нас деревянными зовет,
Что мы в десятки раз слабее доллара, ребёнок уж поймёт.
 
 
А с виду – простенький зеленый,
Не то, что я, – двуглавыми орлами обрамленный.
Да и купюры наши ярче и крупней,
И как он только может быть сильнее нас, рублей?!
 
 
Не знал тот деревянный Рубль,
Который, несмотря на красоту свою и грудь в орлах, стабильно шел на убыль,
НЕ ЗНАЛ ОН, ЧТО ПРИЧИНА ТУТ ОДНА:
ОН БУДЕТ ДЕРЕВЯННЫМ,
ПОКА СТРАНА СИДИТ НА НЕФТЯНОЙ ИГЛЕ
И ЭКОНОМИКА БОЛЬНА.
 

Мужик и Странник

 
Мужик чинил забор у дома,
Вдруг видит человека с виду уж немолодого.
В потертой куртке, с рюкзаком.
Приблизившись, с улыбкой поздоровался он с Мужиком.
 
 
– Хозяин, дай воды напиться,
Прошел немало я пешком, немного утомился. —
Мужик работу отложил,
И в избу человека пригласил.
 
 
Чем бог послал, его он напоил и накормил,
О жизни кочевой порасспросил.
– Я много повидал за жизнь мою,
За что благодарю судьбу свою.
 
 
Всю жизнь я нахожусь в пути,
И вот сейчас пора уж мне идти, —
Сказал с улыбкой Странник Мужику,
– Прощай! – он громко крикнул, когда был уж на лугу.
 
 
– Прощай! – тихонько произнес Мужик,
А сам задумался в тот миг.
Жалко стало Странника того:
Нет ни земли, ни дома у него.
 
 
Не ведал наш Мужик в тот миг,
Что Странник тоже пожалел его: как скучно же живет Мужик.
– Прикован к месту одному,
И то, что видел я, увидеть не дано ему.
 
 
Вот что нужно тут сказать,
Чтобы мораль сей басенки понять:
ВЫХОДИТ, ЧТО У КАЖДОГО ИЗ НАС – СВОЯ ДОРОГА,
И ВЫБИРАЕМ МЫ ЕЁ НЕ БЕЗ УЧАСТЬЯ БОГА.
 

Мужик и Домовой

 
Плохи дела у Мужика:
Амбар пустой, лишь пригоршню муки натряс с последнего мешка.
Бурёнка дряхлая доиться перестала,
Запасы сена кончились, кормить корову нечем стало.
 
 
А у соседа – полнёшенек амбар,
Излишки урожая свез он на базар.
– Да, видно бог соседу помогает,
Видать, сосед мой богу молится, не отдыхает, —
 
 
Подумал наш Мужик.
Перекрестился он, взглянув на божий лик.
Просить о помощи у бога стал
Да так увлекся – о делах забыл, молитвы лишь читал.
 
 
И вот однажды вечерком
Последнюю молитву прочитал он перед сном.
Вдруг видит, Домовой пред ним сидит
И мужику тихонько говорит:
– Я вижу, в доме нет уж крошки хлеба,
А ты все молишься, надеешься на небо.
Мужик, ты богу-то молись,
Но и на поле сам трудись.
 
 
А то помрёшь ведь с голоду не ровен час,
Скотину заморил – подумай хоть о нас! —
Вот так вот Домовой изрек мораль сей басни,
ЧТО ТОЛЬКО ТРУД НАС —
С БОЖЬЕЙ ПОМОЩЬЮ —
ИЗБАВИТ ОТ НАПАСТЕЙ.
 

Мужик и Бес

 
Мужик с работы шел домой,
Зарплату получил, доволен был собой.
Вдруг видит, у трактира мужики его зовут,
Руками ему машут и у входа ждут.
 
 
– Зайдем в трактир, дружище, вместе с нами,
– Здесь можно посидеть с друзьями, —
Сказал, уже подвыпивший кузнец,
– Расслабься малость, наконец.
 
 
У Мужика и в мыслях не было напиться,
Подумал, что пивком он жажду утолит, беды тут не случится.
Но так случилось, что лишь к утру Мужик домой попал:
Он в палисаднике у дома ночь проспал.
 
 
А утром долго вспоминал,
Как в палисадник он попал,
А только он переступил порог,
Сковородою получил мгновенно в лоб.
 
 
Жена всю ночь не спала,
С получкой мужа ожидала.
А он вернулся лишь к утру,
Кусочка хлеба даже не принёс к столу.
 
 
Попятился мужик с большою шишкою на лбу,
Стал успокаивать он разъяренную жену.
– Да бес попутал, женушка, меня.
По милости его напился я.
 
 
Жена махнула на него рукой,
И зло произнесла: «Закрыл бы рот ты свой!»
Ушла из дома в огород,
Дел было у неё – невпроворот.
 
 
Мужик же шарить в доме стал,
Опохмелиться он искал.
Нашёл, здоровье тут же он поправил,
Повеселел и плечи вновь расправил.
 
 
Вдруг видит Беса за столом,
За ухо ущипнул себя, считая ту картину сном.
– Ты что, Мужик, во всем меня винишь?
Мол, я тебя попутал, говоришь.
Легко вот так вот на меня пенять,
Когда не можешь сам с собою совладать, —
Сказал со злостью ему Бес,
– Теперь ты крепко влип, балбес.
Коль, говоришь, попутал я тебя,
Ты скоро рожки обнаружишь у себя. —
Мужик наш онемел, не мог сказать ни слова,
Напуган сильно был, и плечи опустились снова.
Настало время о морали говорить.
ВЫХОДИТ, ЧТО УГОДНО МОЖНО НАТВОРИТЬ,
ПОТОМ НА БЕСА ВСЁ СВАЛИТЬ.
НЕ ЗНАЮ ТОЧНО Я ПРО ТО, КАК БЕС ЛЮДЕЙ С ПУТИ СБИВАЕТ,
НО ОПРАВДАТЬСЯ ОН ИМ ТОЧНО ПОМОГАЕТ.
 

Флейта и Свисток

 
Свисток был очарован Флейтой,
Ее мелодией прекрасной и душевной.
Подумал: «Чем не пара Флейте я?
Она и есть судьба моя».
 
 
Выбрал наш Свисток момент:
У Флейты кончился концерт.
Подходит к ней и подает букет:
«Прошу руки я вашей и с нетерпеньем жду ответ».
 
 
А Флейта тихо отвечает:
«Я вас впервые вижу, да и в оркестре вас никто не знает.
Совсем вы не похожи на музыкальный инструмент,
Не вы ли дирижерской палочки кузен?»
 
 
«Нет, дорогая, твоей знакомой палочке я не родня.
Когда узнаешь обо мне, ты тут же влюбишься в меня», —
Сказал Свисток со свистом
И позу принял, словно бургомистр. —
 
 
Не беден я и мастер на все руки,
А свист мой чудо делает, с ним не сравнить и цирковые трюки.
Могу футбольный матч одним свистком остановить,
А настоящее призвание мое – в полиции служить».
 
 
И свистнул наш Свисток что было силы,
У Флейты даже ноги подкосило:
«На днях пришлю я к вам сватов,
Жениться я на вас готов!»
По осени сыграли свадьбу,
Все инструменты из оркестра приехали к Свистку в усадьбу.
 
 
Два дня прекрасные мелодии звучали,
Свистка и Флейту инструменты поздравляли.
«Не пара ей Свисток, – сказал угрюмо Саксофон,
– Не слышал ни одной мелодии, которую сыграл бы он.
 
 
Какой-то свист он издает,
Что свист его – противный, неужто сам он не поймет?»
А через год в оркестре не узнавали Флейту инструменты.
И уж никто не говорил ей комплименты.
Играть она неважно стала,
То свист, то писк иной раз издавала.
Однажды, хмуро глядя на Свисток,
Сказала Флейта: «Слушай-ка, дружок,
С тобой не пара мы.
Я удивляюсь, как не видишь это ты».
И ноты лишь забрав с собой,
Ушла, махнув ему рукой.
И У ЛЮДЕЙ БЫВАЕТ, БРАК ПО ШВАМ ТРЕЩИТ,
КОГДА ОДИН МЕЛОДИИ ИГРАЕТ, В ТО ВРЕМЯ КАК ДРУГОЙ – СВИСТИТ.
НО ФЛЕЙТЕ НЕ К ЛИЦУ СВИCТЕТЬ,
ОНА – ХОТЬ СОЛЬНО, ХОТЬ В ДУЭТЕ – ДОЛЖНА ПЕТЬ.
 

Ёжик и Медведь

 
Медведь по лесу шел, валежником хрустя,
И не заметил Ёжика, что вышел из-за пня.
Своей лапищей на Ежа он наступил,
От боли подскочил и зарычал что было сил.
А Ёжик тоже сильно пострадал,
Серьезно тот Медведь его помял.
Казалось, трактор по нему прошел,
C трудом наш Ёж в себя пришел.
И слышит гневный он Медведя рев,
С испуга Ёж присел за пнем.
Ёж слышит, брань отборная летит,
Медведь Ежа во всем винит, при этом лапами грозит.
А Ёж, дрожа всем телом, ему и говорит:
«Ты, дорогой и уважаемый Медведь, прости меня,
За то что не заметил я тебя.
Спасибо, что совсем меня не раздавил,
А только лишь слегка помял да придавил». —
Притих от слов таких Медведь,
Затем сказал: «Мне надо было под ноги смотреть».
Настало время про мораль сказать.
То, почему Медведь так изменился, можно враз понять:
ВЫХОДИТ, ДОБРЫМ СЛОВОМ МОЖНО ГНЕВ УНЯТЬ.
 

Крестьянин и Чёрт

 
Крестьянин возвращался как то с поля
И видит чёрта на своем заборе.
– Что грустный ты такой, мужик?
Я вижу, что-то духом ты поник.
Расскажи мне про свою беду,
Глядишь, беду твою я отведу, —
Сказал с улыбкой ему чёрт, —
На вид – не жив ты и не мёртв.
 
 
– Беда случилась у меня,
Вчера я потерял коня.
Хоть очень старый мерин был,
Мне без него не хватит сил, —
 
 
Сказал мужик и опустил глаза,
А по щеке его текла слеза.
– Могу, мужик, я дать тебе коня,
Но только ты за то распашешь поле у меня.
 
 
– Вспашу, конечно, поле я твоё,
Глядишь, затем возьмусь и за своё. —
На том они и порешили
Да попрощаться поспешили.
 
 
На утро в поле вышел наш мужик
И обомлел от удивленья вмиг.
Красавец конь на поле том,
Ждёт мужика, помахивая шёлковым хвостом.
Запряг крестьянин быстренько коня,
Да стал пахать бесовские поля.
День пашет, пашет он другой,
Конца полей не видит пред собой.
 
 
И вот уж сутками крестьянин с полей тех не уходит,
Он бесовы поля и пашет, и боронит.
Устал вконец и понял: на свои поля-то нету сил.
Дошло до мужика, что чёрт его перехитрил.
 
 
И у людей иных бесовские замашки есть:
Используя беду, под видом помощи на шею могут сесть.
Простую истину тут нужно знать,
Как раз она в сей басне и моралью может стать:
КОЛЬ ВЗЯЛ У ЧЁРТА ЧТО-ТО ДЛЯ СЕБЯ,
ОН ШКУРУ ВСЮ ПОТОМ СДЕРЁТ С ТЕБЯ.
 

Кузнец и Молот

 
По кузне разносился звон металла,
Под Молотом подкова раскалённая те звуки издавала.
Летели искры от подковы,
А несколько подков лежали на полу – уже готовы.
 
 
И вот последняя подкова, искря, на пол упала,
И в кузне сразу тихо стало.
Денёк уж подошел к концу,
Пора домой уж Кузнецу.
Положил Молот мужичок
Да вышел, закрыв двери на замок.
– Ну, Молот, ты сегодня молодец, —
Сказала наковальня, – и зачем тебе Кузнец?
 
 
– Да, верно, – ей поддакнули щипцы,
– Коль надо, мы тебе бы помогли, —
– Конечно, Наковальня, ты права,
– Я справлюсь тут без Кузнеца, —
 
 
Сказал наш Молот и стал по наковальне бить,
Пытаясь что-то тем изобразить.
Щипцы быстрехонько подковы заготовочку подали,
Да вот беда, под Молот сами враз попали.
 
 
А Молот бил направо и налево,
Как будто он – Кузнец и знает своё дело.
Вот так вот бил по Наковальне до утра,
А та уж пожалела о том, что говорила до того она.
А утром в руки Молот взял Кузнец,
И вот тогда хвастун наш заработал наконец.
Работа в кузне закипела,
А Наковальня аж запела.
 
 
И в жизни нашей зачастую,
Нередко наблюдаем ситуацию такую.
ИНОЙ И В ПОМАСТЕРЬЯ НЕ ГОДИТСЯ,
А ГОВОРИТ, ЧТО МАСТЕР ОН, МОЛ, ДЕЛО МАСТЕРА БОИТСЯ.
И НИЧЕГО, КОЛЬ, КАК ТОТ МОЛОТ, ПРОСТО ПОСТУЧИТ.
НАМНОГО ХУЖЕ БУДЕТ, КОГДА ОН ДЕЛУ НАВРЕДИТ.
 

Пчелка и Мотылёк

 
С утра до вечера работала Пчела,
Медок готовила она.
Нектар с цветочков собирала,
Пыльцой их опыляла.
 
 
Была Пчела всегда в работе,
А в окружении – в почёте.
В пример Пчелу все приводили:
Как Пчёлка трудится, трудом её любуясь, говорили.
 
 
А рядом с Пчёлкою летал бездельник Мотылёк,
Который труд любой терпеть не мог.
Бездельничал он днями напролет.
Что жить так – скучно, в том он не давал себе отчёт.
 
 
Вот как-то Мотылёк дремал на розе:
Он часто пребывал в ленивой позе.
Вдруг кто-то пошатнул цветок.
Чуть было наземь не свалился Мотылёк.
 
 
Не удержался, подлетел,
И снова на цветочек сел.
А то была Пчела —
Нектар собрала да в улей понесла.
 
 
– И что ты не сидишь на месте?
Летаешь тут и распеваешь свои песни, —
Сказал вдогонку ей сердито Мотылёк,
Усевшись заново, как в кресло, на цветок.
– Тоска и скука тут вокруг,
Да вот еще некстати, Пчела тебя разбудит вдруг.
И Мотылёк наш снова задремал.
Что все слова его Пчела услышала, – не знал.
 
 
Вдруг вновь качнулся тот цветок,
И вновь разбужен Мотылёк.
– Ты, Мотылёк, про скуку говорил,
А вот простую истину забыл, —
 
 
Сказала Мотыльку Пчела
И снова в улей сбор цветочный понесла.
– И что за истина такая? – подумал Мотылёк
И вновь глаза прикрыл, и на цветок прилёг.
 
 
А то, что Пчёлка тем хотела Мотыльку сказать,
В сей басенке моралью может стать.
 
 
ВОТ ЕСЛИ Б НЕ СИДЕЛ ТЫ, МОТЫЛЁК, ВСЁ ВРЕМЯ, СЛОЖА РУКИ,
ТОГДА И НЕ СТРАДАЛ БЫ ТЫ ОТ СКУКИ.
 

Старик и Поп

 
Старик дожил до сотни лет,
И вот собрался на тот свет,
Мол, хватит небо мне коптить —
Пора уж с миром уходить.
 
 
«Схожу-ка, – думает, – к Попу
Да исповедуюсь ему».
Старик давно уж не был в церкви:
Пора молиться – перед смертью.
 
 
Подходит – видит, церковь та же, что была,
Но рядом с ней – коттедж, закрывший купола.
А у коттеджа «мерседес»,
Блестит, сияет новой краской весь.
 
 
Кряхтя, к нему Старик подходит.
Из «мерседеса» Поп выходит.
Старик и говорит: «Ты отпусти мне, батюшка грехи,
Чтоб с чистою душой я мог уйти».
 
 
«Грехов-то много, чую я», —
Сказал тихонько Поп, бородку теребя.
«Немало, батюшка, грехов,
Ведь мне уж больше ста годков».
 
 
«Гордыня мучила меня,
Несдержан был нередко я.
Хотя любил свою жену,
Неверным был и женщин знал я не одну.
 
 
Не для меня наверно небеса, —
Сказал Старик, затылок почесав.
– Но в ад отправить тоже не за что меня,
Не так уж сильно грешен я.
 
 
«Какие-то грехи… – подумал Поп
И вытер носовым платком вспотевший лоб. —
Старик почти святой
В сравнении со мной.
 
 
А как Попу коттедж построить без грехов?
Тут на зиму без них не запасти и дров.
А джип попробуй без грехов купи,
Умельца средь попов такого не найти».
 
 
«Послушай, батюшка, – старик опять сказал
И этим мысли о грехах поповских разогнал. —
Я жизнь свою прожил, и близко не – в раю.
И не скажу, чтобы в аду,
всё в жизни испытал – и счастье и беду.
Быть может, с Божьей помощью и там не пропаду.
 
 
А Батюшка, крестясь, блеснул перстнями,
Сказав при этом: «Боже с нами.
Твои грехи, Старик я отпускаю,
А вот, куда ты попадешь, того не знаю».
 
 
ГРЕХИ ИМЕЮТСЯ У КАЖДОГО ИЗ НАС,
А ТЕ, КТО ОТПУСКАЕТ ИХ, ГРЕШНЕЕ НАС ПОДЧАС.
НЕ ЛУЧШЕ ЛИ ДОЖДАТЬСЯ БОЖЬЕГО СУДА:
ЧТО ЗАСЛУЖИЛИ, ТО ПОЛУЧИМ МЫ ТОГДА.