Текст книги "Отождествление О"

И, может быть, в Жизни нет иного смысла, кроме простого поддержания движения Потока. Смысл меняется для живых существ. Иначе, словами Упанишад: «Кто способен понять одновременный процесс погружения в Невежество и процесс совершенствования трансцендентного Знания?» Это вопрос воспитания искажённого сознания в магической виртуальности, где молитва и очищение позволяют Милости прийти и подавить сопротивление и последствия слепого бунта.

Возможно, всё удивительно просто. Эти игры ума в освобождение, поиск абсолютной реальности – я не могу знать, что такое свободный человек, пока сам не пройду через это, ведь мы все наглухо закрыты в собственных черепах.

Всё наше страдание состоит из вопросов, на которые заведомо нет ответов. Есть состояние разума, где вопросов нет. Жизнь без ответов. Просто так, как есть. Без выхода.

Просто радость и страдание каждого дня. Радость без вопросов и поиска. И жизнь без ответов. Просто. Когда поиск окончательной реальности отвергнут, вы остаётесь с самим собой. Если вы понимаете, что вы не можете избежать того, что развёртывается у вас перед глазами сейчас, того, что происходит сейчас, того, что вам никто не поможет, – вы останавливаетесь и останавливаете мир».

* * *

Однажды в чужом селении, в чужих горах, на грунтовой тропе, ведущей к вершине, Эо увидел маленького котёнка. Молчаливый и неподвижный, он просто сидел у края дороги. В синей тишине уходящего дня Эо был поражён контрастом огромных гор и маленького, никуда не спешащего существа на обочине дорог этого мира. Тогда он, восторженный, подошёл ближе поздороваться и наклонился над ним. Котёнок был слеп. Хозяйка ближней к дороге лачуги что-то пробормотала и махнула рукой.

Эо спустился в долину другим, потрясённым царским покоем и беззаботностью простоты жизни. И понял одно: здесь никому нельзя помочь. Это правда. Нельзя помочь Богу.

* * *

– Расскажите немного о себе.

– Немного – это как? Сколько, с какого момента? Сознание – это течение: просто однажды вы входите в воду, однажды выйдете из неё. Мне кажется, что всё дело в привычке. Ко мне вот уже три года подряд прилетает один и тот же голубь. Иногда с подругой, иногда без. Привычка есть, дышать. Привычка рождаться здесь, на этой Планете. Она такая красивая. А когда, с какого момента войти в эту воду, тут, наверное, дело в предпочтении. В условном мире всё условно. Вот, например, счёт времени здесь идёт от Рождества Христова, в Индии другое летоисчисление, на пару тысяч лет больше. А можно начать отсчёт от времён гибели последнего острова Атлантиды, Посейдониса. Или ещё раньше. Относительность времени. Что такое время?.. Впрочем, я отвлёкся. Короче, однажды я снова получил человеческое тело, вот оно перед вами, можете потрогать.

Репортёр смущённо хмыкнул.

– Мне говорили, что вы чудак. Да только эти штучки… я тоже умею шутить. Читателям нужны факты: когда, где, с кем и как долго… и попроще. Ведь это не трудно, а?

– Бог мой, какой вы скучный. Рождение любого живого существа – это таинство, волшебство. Библия уверяет, что никто никогда не узнает, как образуются кости во чреве беременной. В Тибете ламы знают об этом досконально вплоть до атомов и танматр. А ведь всё равно это чудо, магия, как бы из ничего, из невидимого в видимое, обрастание родителями, друзьями, вещами, домами, дорогами, страной, континентами, распухание до планеты, наконец!.. Это сказка, которую мы разучились видеть из-за корысти. А потом вы говорите «немного о себе».

Репортёр заёрзал на своём месте, но смолчал. Карандаш его всё ещё упирался в чистый блокнот.

– Вы знаете, – сказал Эо, – у меня лет до пяти не было так называемого ума, не было памяти… вообще. Я понял это, когда появился этот ум, который стал что-то хотеть, бояться, планировать. В семь лет я изведал настоящее блаженство… нет, нет, не то, о чём вы подумали. Я вспоминал потом, уже будучи взрослым, это переживание: это сама простота, это ничто, сочетание многих вещей. Лето, воскресенье, открытая балконная дверь, лёгкий трепет занавески, звук поцарапанной пластинки, голос певца – и ты, семилетний, стоящий неподвижно, и непостижимое, необъяснимое блаженство вне времени: ни от чего, ни для чего, просто так, как есть. И всё это запомнил ум, вот когда я понял, что он появился… наблюдатель. А до этого времени меня как бы и не было, нет воспоминаний, не было «я», вот так.

– Запишу на всякий случай, – репортёр почесал кончик носа и завозил карандашом, – для идиотов многие мелочи имеют существенное значение. Вот недавно… а, ладно. – сделав несколько записей, он поднял голову: – И дальше что?

– А дальше только разные случаи, истории, кусочки, пазлы – смешные и болезненные, как у всех. Ну, разве только с учётом того, что это случалось с идио.

– Послушайте, господин Эо, вы позволите… у меня сегодня ещё одно интервью… совершенно выпало из памяти. Мы сможем встретиться завтра, чтобы продолжить?

– О, конечно, до следующего рождения у меня масса времени.

– Благодарю вас, – репортёр встал, вытащил из кармана чёрную повязку и спрятал глаза. – Я законопослушный гражданин, – его губы разъехались в улыбке. – Кстати, вы не знаете, когда закончится эта проклятая чума?

– Я не занимаюсь политикой, – Эо коснулся шляпы и откланялся.

* * *

Фрагмент из «Чаши Быка»:

«В вечно живом непрерываемом Потоке Жизни создание любой формы организации, политической или религиозной, какою бы священной она ни была, похоже на тромб. Сначала эта форма пытается следовать за Потоком, потом неминуемо распухает во времени за счёт естественного обмирщивания, бухгалтерии, жажды власти и влияния, привнесения случайных умов, примкнувших ради личной выгоды, – и становится препятствием, тормозящим Движение.

Бог красуется в цветах на обочинах дорог, а не в шоуменах. Почему эта вселенная выглядит так? Если этот мир придуман мной, что же у меня внутри? Если этот мир создан совокупным сознанием всех живущих, что же у нас в умах? Такую иллюзию можно создать только падением. Восходящая иллюзия – это великолепный блистающий храм или сад. Вне иллюзии я не найду и не вижу ничего. Можно ли исчерпать будд и живых существ, сансару и нирвану, пока наполняется Чаша Быка и Бог в проявлении? Можно ли выйти за пределы вселенского Монарха, если ты его часть?»

* * *

– Вас в детстве посещали ведьмы? Нет? Меня посещали. Оказалось, есть целый класс этих тварей, они специализируются именно на мучениях детей. Это хорошо известно в Индии и Тибете. Такая у них работа в этой вселенной. Моя прилетала внезапно в ночи, очень страшная, пытаясь меня куда-то утащить. Было жутко, сердце билось под горлом, я орал как резаный. Мама просыпалась, подбегала к моей постели, но я ничего не мог ей рассказать от ужаса, был как немой. Было бы проще, если бы я был крещён, это несколько защищает от подобной нечисти. Родители были атеистами, и крестился я уже сам, гораздо позже, уже осознанно, в двадцать восемь. Таинство проходило в глухой деревне, в небольшом храме, а крёстной стала моя родная бабушка. Я сильно любил её, в плане примера человека веры рядом со мной тогда не было никого.»

* * *

Эо слышал, что изначально у них было разделение на мужской и женский пол. Мужской пол делался из бетона, твёрдых пород древесины, паркета или ламината, женский – с внутренним подогревом, с покрытием из ковров, линолеума из крокодиловой кожи или с ворсом занзибарского тигра. Насчёт мужских и женских стен пока ничего не было слышно, но в отдельных озарённых умах возникали и такие революционные идеи. Ну а потом всё переменилось. Сначала покусились на вселенскую модель разделения Брахмана на Пурушу и Пракрити, инь и янь, мужчин и женщин, отца и мать, отменили в батареях питания плюс и минус и создали однополое нечто с биркой на левом ухе. Потом полы отменили совсем, и, поскольку человечество летать ещё не могло, возникли трудности с ходьбой. Шаткая походка сказывалась на голове, в которой возникал хаос, сумятица и неопределённость в ориентации. Стали насаждаться иные ценности. Особенно прославились авангардистские решения премьера Испандезии Хосе Герпеса Солитеро, члена социалистической партии, добившегося легализации однополых браков в стране и права однополым парам усыновлять детей. В соседней Вранции того же добился социалист Вранцуа Воланд, именно этот прогрессивный деятель запросто поменял отцов и матерей на номер один и номер два. После такого любящего отношения к людям уже никто не удивлялся естественному стремлению продолжить нумеризацию всего человечества, отменив имена как лишние. После оцифровки планировалось сократить количество некрасивых номеров с восьми до одного миллиарда посредством зомби-апокалипсиса, а перед этим путём безболезненных инъекций удалить из мозга оставшихся центр, ведающий духовностью. Это был прорыв в человеческой эволюции, ибо теперь узаконено можно было ходить вверх ногами и использовать для передвижения голову, которая со временем должна была стать квадратной.

Но тут Эо заметил, что никак не может приспособиться к нововведениям, поскольку привычка ходить на двух ногах брала своё. К тому же эти чёрные повязки на глазах делали полным абсурдом понятие «человеческий род» как нечто свободное и красивое. «Да, с людьми можно сделать что угодно, если они не помнят своей врождённой божественности», – подумал Эо, проходя мимо парикмахерской для попугаев и новой юридической конторы по обслуживанию сиамских котов.

* * *

Фрагмент из «Чаши Быка»:

«Асурическое зрение делает видимый мир асурическим. Это наложение демонических вибраций на человеческое. Поэтому это обман – конный завод людских элит. Где критерий элитности у гуингмов? Вся эта светскость с животным глянцем, припудренная морфием, с минимумом духовной жажды. Это очень богатые, очень глупые, очень наглые, в плане духовном совершенно необразованные, несмотря на свои дипломы, искренне презирающие всех и вся инструменты Лжи, возомнившие себя богами, считающие, что они могут делать, что хотят, и делающие всё, что хотят. Отстранись от этого. Духовное ищут через тапас – воздержание, чистоту и молитву, а не через психотропные средства и уничтожение себе подобных, в одиночестве келий, а не в элитном стаде, собранном для адского шоу.

Человечество – это единое целое. Фактически это один Человек во множестве своих совокупностей. Поэтому разговоры об избранности, изолированности, национализме, сегрегации, евгенике, действующие на разделение этого Единства, просто не соответствуют истине».

* * *

Смысл лжи есть ложь, то есть обман. Говорят, демоны – это украшение Вселенной, вишенка на торте, вернее, перчинка, дающая возможность сравнить между собой два полюса мироздания, по-особенному прочувствовать настоящую благость и милость творения.

Лорд, носящий имя, противоположное истине, совершенно изолгался. Приговорённый временем долгожитель, предчувствуя своё уничтожение, он выходил из себя, сея хаос на планете. В безумном порыве он издал указ о переименовании вещей во Вселенной. И легион, стуча копытцами, взялся за дело.

Как творение начиналось со Слова, антитворение основано на искажении слов и придания им противоположного смысла. Как видите, ничего нового, всё просто. В методичках белым по чёрному было сказано: переворачиваем с ног на голову – мир, смысл, звезду, крест. Для начала они сразу посягнули на небо. Теперь его голубой цвет должен был ассоциироваться с маниакальным предпочтением к одному из отверстий в человеческом теле, причём не самому чистому. Радужные цвета, которые раньше встречались на коробках от карандашей, палитрах художников и детских рисунках, прочно заняли своё место на флагах и ягодицах нового поколения, не ориентирующего в пространстве. Собственно, в этом и кроется смысл переименования предметов: замена чистого на нечистый. Так святое имя Девы – Мадонна – было приписано извращённому существу, и в молодости, и в старости подрабатывавшему растлением духа. Имя великого композитора Бетховена для смеха было отдано собаке. Устаревшим понятиям «человечность» и «доброта» пришло на смену понятие «толерантность», которое активно стали внедрять в неокрепшие умы детей, начиная с пелёнок. А чтобы тема разнообразия человеческих отношений раскрылась шире, в детских сказках широким веером запестрили рыцари: геи, чернокожие Белоснежки и Алисы из чудесной страны Лесби. Было желательно, чтобы дети теряли невинность, не успев повзрослеть. Индустрия развлечений даже вырывалась вперёд по визуализации чёрного белым. Хоррор Уильяма Фридкина «Изгоняющий дьявола» очень долго не допускали до проката в Америке из-за возмущения христианских общин, не желающих понимать, что в осквернении святынь находятся благие зачатки прогресса. Но фильм всё-таки вышел в кинотеатрах, естественно, под Рождество. Нескольких зрителей рвало или они теряли сознание во время сцены, в которой главная героиня мастурбирует распятием. Шедевр был выдвинут на «Оскар» в десяти номинациях и вошёл в список лучших фильмов в истории глумления над чистотой. Следующими по плану следовали фильмы про вампиров, что выдавало слабость служителей Лорда Лжи, так как в их крови не хватало эритроцитов и они задыхались в земной атмосфере. Много позже просочится информация об огромном количестве исчезновений бездомных и украденных детей, из крови которых готовился состав для поддержания видимости жизни в ходячих мертвецах. Апогеем сценария считался зомби-апокалипсис с установлением на планете верховенства Лжи как единственной достойной поклонения. Пока же наблюдалась стадия переименования по всем направлениям науки, религии и культуры. Переименовывалось всё, включая древние века и ближнюю историю. Переименовывались города, улицы, книги и мелкие сапожные мастерские. Почти выродившиеся народы поочерёдно претендовали на звание основателей рода человеческого, поэтому символический Адам-Кадмон регулярно менял национальность в зависимости от нового открывателя истины. В последних исследованиях, восторженно принятых прогрессистами, Адам был негром, что вызвало ожидаемые запросы на переписывание Ветхого Завета.

Любой следящий за направлением движения цивилизации мог легко проследить за превращением слабых в ослабленных, женщины – в менструирующего человека, похотливых любителей маленьких мальчиков – в членов общины национальных меньшинств, а дебилов – в альтернативно одарённых.

Эо подумал вдруг, что не надо было красть небо: всё же воровство, как и ложь, наказуемо. По этому поводу в его голове всплыла цитата одного из мудрых: «Каждая мысль человека при выявлении переходит во внутренний мир и становится активной сущностью путём присоединения к элементалу, то есть к одной из полуразумных сил в царствах. Она продолжает существовать как активная сущность – порождённое умом существо. Добрая мысль остаётся как активная благотворная сила, злобная – как злобный демон. Таким образом, человек постоянно заселяет свой поток в пространстве миром, им же порождённым.»

– Какой же мир мы породим в таком случае? – спросил Эо у встречного прохожего.

– Пивной бар – за углом, а ближайший банк – через дорогу, – быстро ответил тот и спешно удалился, непрестанно оглядываясь.

Мудрые называют вещи своими именами. Смысл лжи есть ложь, то есть обман.

* * *

Фрагмент из «Чаши Быка»:

«Относительно Великого Безмолвия и всеобъемлющей Пустоты картонные города и песочные люди являются иллюзией и загрязнённой движением энергией. Взгляд снизу, из песочницы, на дальние звёзды покажет, что здесь жесточайшая реальность, слепленная из злобы, невежества, похоти, соперничества и лжи всех индивидуальных умов, собранных на этой Планете, где условия близки к демоническим и адским.

Центром борьбы является точка, булавочное эго, я, иллюзия, находящаяся в иллюзии мелких умов, но достаточно реальная в своём проявлении, приведшая к катастрофам, войнам, беспорядкам и, кажется, уже неразрешимым проблемам.

Точка, от которой начинается движение, ведёт к обособлению ума-тела, затем по нарастающей – к обособлению семьи, дома, страны, территорий, границ, к запретам, разнице вер, которые всё утолщаются, становятся стенами – бетонными, электронными, непроницаемыми, и, чтобы пробиться через них, уже необходимы термоядерные боеголовки.

Именно из-за этого булавочного эго сознание полно ненависти ко всему, что его окружает, и не ведает о своей безграничности, всеобъемлемости и полноте, о своём отсутствии».

* * *

Эо встречался с ней раньше только в полях. Имя было её Голубянка, фамилия – Аргус. Нежно-голубое создание с мелкими пёстрыми крапинами по краям крыльев. И там, где они встречались, было солнечно, тепло, а воздух был густ от запаха цветов и трав.

Сейчас она билась на толстом пыльном стекле в переполненном летнем автобусе.

Попробуй отвлечься, отстраниться. Ну да, и в городе, на центральных площадях, под ноги внезапно приземлится, измотанная перелётом, божья коровка. И все эти крылатые, такие прекрасные, хрупкие и беззаботные в лугах, так бездомны, жалки и несчастны на редких городских клумбах, где божественный нектар пропитан окислами свинца.

Нет, это не отвлечение: она по-прежнему судорожно бьётся в стекло. Она не понимает, что ей мешает, она не осознаёт, что стоит между ней и свободой, Светом, Солнцем.

У Эо другой ум. Он понимает. Вот началось это страшное. Сначала мелкая вибрирующая точка внутри, мелкая дрожь. Сочувствие. Неуловимое сопереживание. Желание помочь. И всё. Не смог. Отождествился. Это же я одновременно смотрю со стороны и бьюсь о стекло, теряя силы, несвободный. Ищи выход.

Странное человеческое сознание. Видишь того человека у окна? Если бы это была оса, он не задумываясь раздавил бы её. Если его спросить, почему или зачем, он сделает удивлённые глаза. Он не понимает, почему убивает. Это агрессия на подсознательном этаже. Бабочки не человеко-ядные, поэтому на них просто не обращают внимания. Они не отражаются в ваших умах как живые, как достойные жить.

Ищи выход. Как выпустить её? Как ты будешь это делать? Она в двух шагах от тебя. Придётся расталкивать людей. Причём без объяснений. Потом ты должен взять её двумя пальцами за сложенные крылья, осторожно, не раздавив. А она должна на время успокоиться и сложить крылья. И скоро твоя остановка. Нужно всё рассчитать, чтобы не было суеты. Автобус останавливается. Дверь открывается. Люди идут на выход. Идёшь против течения. Двумя пальцами берёшь страдалицу и быстро выходишь на остановку. Двери закрываются. Всё получится.

А теперь выбрось из головы то, как это будет выглядеть со стороны. Почему тебе стыдно? Как-то неуютно, будешь выглядеть как дурак? Потому что так никто не делает.

Это странно? Да. А чем ты отличаешься от бабочки? Размером, формой тела? Это – живое. Она так же, как и ты, просто хочет жить. Здесь, в ловушке, ей не выжить. Она будет биться целый день за стеклом, под вечер утихнет в каком-нибудь уголке, будет сидеть, сложив крылья, и ждать. Утра, Солнца, Света, свободы. Или уже не будет. Что ж, можно сказать: такая участь, судьба. Плюнь на предрассудки. Это ты. Здесь каждый так, каждый бьётся. Сделай своё дело, помоги ей, ещё живой. Ты как маленький бог можешь подарить свободу одному живому существу. Пусть эта бабочка умрёт не сегодня. Пусть она почувствует свободу хотя бы на миг.

Остановка. «Куда ты, болезный?..» – «Осторожнее, вы отдавили мне ногу.» Несколько толчков, широко открытые глаза. Мысли как на ладошке. Ну, конечно, это непонятно. Взрослый человек, такие глупости. Сложила крылья. Взял. Двери! Успел. Захлопнулись створки автобусных дверей за спиной. Лети!

Вы знаете, что такое счастье? Вот оно, выскользнуло прямо из груди, как солнечный зайчик. И это парящее чувство лёгкости: всё сделано правильно.

Это жизнь. Просто жизнь. Маленький смешной эпизод, простите. Простите меня все, кого я убил, маленькие или большие, в прошлом или настоящем, в этом или других мирах. Вот мои голубые крылья прощения. А счастье. Это просто голос внутри: «Миг прожит не зря».

* * *

Фрагмент из «Чаши Быка»:

У. Г. рассказывал: „Сознание просто течёт. Оно течёт всегда. Когда я смотрел на небо, я был небом. Не то чтобы я стал этой прозрачной синевой – просто, кроме неба, не было больше ничего. Я видел мать, бьющую своего ребёнка. Я видел эту бьющую мать – битьё доставалось мне. Поток сострадания течёт. Он течёт равно и к матери, и к ребёнку – без предпочтения. Он течёт в равной степени к ним обоим не из симпатии, не из понимания – просто течёт. Бьющий ребёнка – это я, и я – это ребёнок, которого бьют. Я бью сам себя. Бьющий сам себя, я там один, единственный“.

Не вижу разницы с рассказом Рамакришны о погонщике вола и спине вола, исполосованной плёткой погонщика, со следами побоев на спине Рамакришны. Это Единое Сознание с аналогичными переживаниями в различных точках Своего Тела».

* * *

Светила луна. Эо вышел в ночь и почувствовал ад. Ад одиночества каждого человека, который делает всё, чтобы не быть одиноким, не остаться с самим собой наедине: говорит, убивает, курит марихуану, включает телевизор, слушает музыку, чтобы не слышать это Безмолвие, не видеть пространство необъятного одиночества.

Для чего боги спускаются на землю, в эти условия страдания? Для самосовершенствования, самоосознавания. Правила игры таковы, что эволюционный подъём возможен только в таких мирах и плотных телах, где наблюдается равновесие духовных и физических компонентов. А это именно человеческое тело.

Эо вернулся в дом, лёг на кушетку и прикрыл глаза. Побежали картинки: лица, отец, дети, мать, сосед по даче, вчерашняя голодная кошка, друзья – умершие и живые, круг лиц расширялся, и с каждой картинкой всеобъемлющая жалость проникала в каждую пору тела и многократно звучала одним вопросом: «Зачем всё это страдание?..» Такое происходило с Эо и раньше, совершенно без участия его воли, спонтанно, в самых неподходящих местах. Множество раз он видел этих калек на заплёванных тротуарах, грязных детей в пьющих семьях, этих щенков, этих котят в картонных коробках, выставленных на продажу, безмятежно спящих, играющих в своих картонных тюрьмах, людей в многоэтажных домах, ничего не понимающих в судьбе, ничего не знающих о карме и притом как будто счастливых. И такая же огромная жалость переполняла его сердце, и он был похож на плачущего седого мужчину среди спешащих куда-то людей, недоумевающее глядящих на него, ничего не понимающих в судьбе, ничего не знающих о карме. Комедия этой жизни порой непереносима. Итак, зачем всё это страдание?..

Отрывая щёку от мокрой подушки, Эо не услышал в себе ответа на этот вопрос.

* * *

Когда вы попадаете в компанию лжецов, пытающихся вас одурачить, раздеть, обобрать до нитки, унизить и после посмеяться над вами с высоты своей разумной ловкости и горделивого ума, если вы инакомыслящий и вами движет сострадание даже к таким умам, всё же вы можете почувствовать себя инородным в такой среде. Именно так чувствовал себя Эо с самых ранних лет, вернее, таков был его опыт общения с окружающими, за малым исключением. Уже позже, в зрелом возрасте, когда Эо сломал хребет своей собственной гордыне и своей значимости, всё поменялось. Теперь, даже интуитивно видя и чувствуя обман, он не сопротивлялся, не злился, а просто наблюдал как бы с высоты, но не горделиво, а с состраданием к этим несчастным. И ситуации дивно менялись, порой совершенно на противоположные: пытавшийся обмануть был обманут сам, причём без участия Эо, некоторым становилось, к их удивлению, стыдно, а один случайный знакомый из цыган, дружелюбно отведя Эо в сторону, сказал: «Слушай, так странно. Я знаю, как тебя обмануть, я могу обмануть любого, но, понимаешь, с тобой… я не хочу… У меня такое в первый раз. Я не хочу, понимаешь?.. Я как перед мамой. А маму обманывать.»

Ещё позже Эо почти решился запатентовать своё открытие, очень простое средство от лжи и сопутствующей глупости. Но оказалось, что многие пользуются этим способом без всякого патента. Одновременное прослушивание в наушниках десяти стареньких виниловых пластинок Муслима Магомаева или Энди Вильямса создавало фон, сито, отделяющее всю ложь, отметающее пустые фразы, ненужное словесное сопровождение, вычленяло и оставляло самую суть произносимого. Для примера, часовая предвыборная речь известного политика, вышедшего из криминальных низов, через это чудесное сито укорачивалась до нескольких предложений и звучала приблизительно так: «Нам надо, б., идти. Куда мы, б., идём? Мы, б… шли, шли… и куда, б., пришли? Тот, кто, б., шёл, никуда, б., не пришёл. Есть ли, б., смысл куда-то, б., идти? Но нам, б., надо идти, потому что.» И Эо хотелось склониться над сим дитём и спросить его голосом Горация: «К чему же ты чушь свою клонишь?»

Эо испробовал своё музыкальное сито многократно, но вскоре это ему надоело по одной банальной причине: вся эта огромная машина людей и демонов, событий, катастроф, плясок на трибунах и сценах, лжи и обмана после просеивания оставляла на дне какой-то мерзкий и пахучий сгусток. И если вы брезгливо увеличивали его при помощи очков Майтрейи, чтобы рассмотреть получше, то это оказывались всего-навсего деньги. И Эо вспоминал, как Снежанец в молодости, складывая плюшевые лапки на груди, возмущённо спрашивал у него: «Как вы, люди, можете жить в таком мире, в котором всё куплено кем-то или всё продано?» На что Эо торжественно отвечал: «Потому что люди не читали завещание поросёнка Грунния Корокотты, о котором упоминал св. Иероним».

* * *

Во сне Эо шёл сквозь пастбища слепых с шорами на лёгких умах, с проводами, идущими из самого мозга, с кольцами в ноздрях для петли, с татуированной кожей клеймёных животных, против всех на красных губах, выплюнутых судьбой в «сейчас», с пустотою внутри.

Их отведут куда угодно Кукольники Тени, направляя правой клавишей мыши и останавливая левой – в революцию, на бойню, в ад. Они не смогут выдернуть провода. На пастбищах св. Сетей эти души за один клик получают всю грязь сансары. Ветер шептал вверху: «Однажды ты можешь открыть глаза в теле щенка или слизня. Всё очень быстро. Храните себя». Эо знал, что вокруг боги, забывшие себя.

* * *

Фрагмент из «Чаши Быка»:

«Сознание каждого живого существа – это верх его сегодняшней эволюции. Высочайшее – вне зрения, вне видимости, вне исследования, вне эволюции. О чём вы думаете, тем вы и являетесь. Если вы думаете о Боге, вы являетесь Богом. Сколько секунд в день вы думали о Нём?»

* * *

У всех поэтов вечно задранный кверху нос, как на фотографиях Мандельштама. И это при любых обстоятельствах. В шесть часов утра Эо стоял на автобусной остановке, собираясь отправиться в место, которое в обыденной речи называется «работа». Стоял очень морозный январь. Уже начинали мёрзнуть кончики пальцев на ногах, но первый автобус запаздывал. Задрав нос, Эо следил за тонкой серебристой изморозью над запорошёнными фонарями и, любуясь, думал, что это очень красиво. Он вышел из дома в каком-то неприятном состоянии неудовлетворённости существованием и ещё пребывал в этом. А это мерцающее блистание необыкновенно умиротворяло его. «Это всё мысли о смерти, – подумал он, – эта неизбежность.» Дело в том, что вчера он решал для себя самый простой и страшный вопрос сэра Гамлета, а предваряющие мысли были вопросами самому себе о возможности полного уничтожении, аннигиляции, о свободе не быть, о свободе выбирать то или это. Естественно, эти вопросы не относились к телу, ибо все живущие и жившие когда-то на этой земле теряют тела, как изношенную одежду. И тут Эо получил необычное переживание. Внезапно чётко, почти болезненно, он получил осознавание того, что он никогда не может умереть, что он вечен. И это было болезненно потому, что предыдущие мысли были направлены на готовность умереть сейчас, сию минуту. Это было переживание невозможности умереть. И это переживание вошло глубоко, проникло глубоко в Эо вплоть до его озябших пальцев ног. Это было поразительно. То, о чём он читал у других, опиралось на обратное – именно на боязнь смерти. А здесь готовность умереть, согласие на смерть умертвило что-то мёртвое в сознании Эо. Буквально физически он почувствовал, что что-то изменилось. Как-то изменился окружающий мир. Или взгляд на окружающий мир. Хотя нет, вздёрнутый нос и серебристая изморозь над фонарями остались прежними. Подъехал опоздавший автобус. И новый Эо поехал на старую «работу».

* * *

Фрагмент из «Чаши Быка»:

«С самого детства навязчивая угроза, страх смерти в огромной Вселенной, растущая надежда достичь какой-то определённости, опоры – в религии ли, знании. Всё разрушено, всё мираж. И отсутствие опоры в этом мире, следующем и предыдущем. Нечем обладать, нечего копить. И в природе нет Пути, который бы следовало практиковать. Живые существа блуждают в сансаре потому, что не осознают свой безопорный Источник. И все здесь только убийцы несуществующего времени. Несуществующие убийцы. Мы ищем – кто спрятан за черепом, – где та дверь, за которой Одно – монолит. Хотя нужно только обнаружить и привыкнуть к бытию, лишённому ориентиров. Поселиться там, в промежутке между мыслями о тленном и Божественном, между нирваной и сансарой. Те, кто останутся там, останутся там навсегда. Нужно найти Ясный Свет при этой жизни, чтобы в момент смерти растворить в Нём паранойю собственного ума. Вся Вселенная, которая только и есть твой ум, должна раствориться, исчерпать себя».

* * *

В городе царило приподнятое настроение и оживление. Хотя Америка и находилась на противоположной стороне планеты, либерально настроенная часть общества на этой стороне Земли собиралась провести торжества по случаю инаугурации собаки американского президента. СМЗ отмечали, что овчарка вступит в «должность первой собаки США» на три дня раньше своего хозяина. Несколько месяцев назад будущий президент страны пообещал вернуть традицию, согласно которой с начала ХХ века у всех президентов Америки в Белом доме были собаки. Слова были произнесены так, словно планировалось вернуть совесть, то есть торжественно и величаво. Так как эталон был обозначен великой страной, более мелкие сателлиты, соблюдая субординацию, спешно провели инаугурацию кроликов, хорьков и попугаев.

Репортёр бюллетеня «Идиоты имеют право» не был задействован в торжествах и, облизывая губы, ждал Эо на прежнем месте.

– Вот что я подумал, – выпалил он вместо приветствия, – мне в голову пришла странная мысль.

– Старина, вы прогрессируете, – Эо подтянул брюки и уселся на скамью.

– Не смейтесь, это вполне серьёзно. Со мною что-то. Даже не знаю, как это объяснить… но, думаю, лучше вас никто не. – он сильно волновался, краснел и ждал от Эо полного понимания. – У меня случилось… случился… лучше я по порядку, – репортёр глубоко вдохнул, выдохнул и, немного помолчав, продолжил: – Два дня назад я ударился головой о кухонный гарнитур. Голова сильно болела, потом боль прошла. А вчера я обнаружил в своей голове какие-то не свойственные мне мысли. Они как бы простые, но я такими мыслями, такими вопросами раньше никогда и не задавался. Даже работая в своей газете и сталкиваясь с идио… неординарными личностями, я отвлечённо рассматривал их идеи, их поведение. Но теперь какие-то странные мысли посещают меня самого! – репортёр задохнулся от возмущения. – И, скажу я вам, я к этому совершенно не готов, – его руки безвольно повисли и он виновато посмотрел на собеседника.