Текст книги "История с манускриптом"

Сам же Василий Давидович снимал две большие комнаты с окнами, выходящими на улицу кардинала Лемуана. Это в нескольких минутах ходьбы от бульвара Сен-Жермен. Спускаясь от него к Сене можно выйти на набережную де ла Турнель, а там недалеко до острова Сен-Луи, где расположено величественное здание Нотр-Дама (Собора Парижской Богоматери). Здесь располагалось множество лотков букинистов и антиквариата, и Василий редко упускал возможность побыть в этих местах, чтобы покопаться в книгах, пообщаться с торговцами и любителями антиквариата и даже найти для себя что-то интересное.

После парижской зимы 1895 года Анна и Василий уже не думали даже о кратковременной разлуке и, как все влюбленные, строили планы на будущее. Театральный сезон подходил к концу, и было решено совершить небольшое путешествие по Европе, а потом вернуться домой, в Россию…

Возвращение в Россию

Человек живет в том мире, который

он создал, но только Человек

с большой буквы.

Гильом Брюн

После долгого отсутствия и длительного путешествия по Европе В. Д. Корганов вернулся в Россию, в свой родной город Тифлис, который был в то время культурным центром Закавказья. Он очень любил этот теплый, уютный город. Колоритное сочетание природы и архитектуры придавали Тифлису особую красоту и очарование. С Тифлисом связаны имена многих великих поэтов, прозаиков и художников. «Волшебным краем» называл этот город А. С. Пушкин.

Василий Корганов вернулся в Россию не только с большими впечатлениями и творческими идеями, но и с интересной коллекцией редких рукописей, нот и автографов, среди которых оказался редчайший документ наполеоновской эпохи. Но прежде чем мы расскажем вам об этом уникальном раритете, коснемся немного творчества Василия Корганова, ибо в этот период он в числе других деятелей искусства внес значительный вклад в дело развития музыкального искусства Кавказа, включая армянскую и грузинскую национальную музыку и музыкальное образование.

Это было время, которое вошло в историю русской культуры конца ХIХ – начала ХХ века как Серебряный век, сопоставимый с золотым веком пушкинской поры, время небывалого расцвета всех видов творческой деятельности, духовной культуры, поиска новых форм и художественных направлений. И ярче всего он проявился в литературе и музыке. Литература этого периода – явление яркое и разнообразное. За этот период русская поэзия прошла большой путь в очень сжатые сроки. Школы и течения различных групп противоречили друг другу. Появились новые поэты, прозаики, ставшие гордостью не только русской, но и мировой культуры. Достаточно вспомнить имена Владимира Соловьева, Вячеслава Иванова, Александра Блока, Николая Гумилева, Анны Ахматовой, Ивана Бунина, Максимилиана Волошина, Сергея Есенина, Марины Цветаевой, Бориса Пастернака, Владимира Маяковского, Осипа Мандельштама и многие, многие другие… Но какие имена! И как же тесно им было на поэтическом Парнасе.

Серебряный век наиболее наглядно проявился в литературе, но шел он вместе с музыкой в одном направлении, и основной его темой был человек, его жизнь, внутренний мир, мысли и деяния.

В. Д. Корганов. 1915 год

В этот период В. Д. Корганов вел активную общественную и публицистическую деятельность как журналист, музыкальный критик и рецензент, сотрудничая со многими печатными органами Кавказа, Петербурга и Москвы, такими как «Новое время», «Театр и жизнь», «Музыкальное обозрение», «Кавказ», «Русская музыкальная газета» и другими.

С 1891 по 1901 гг. В. Д. Корганов состоял членом дирекции Тифлисского отделения РМО (Российское музыкальное общество), активно участвуя не только во всех её работах, а также занимая должность директора и преподавателя теории музыки в Музыкальном училище Тифлисского отделения РМО.

В 1900 году он основал первый в Закавказье научно-литературный журнал на русском языке «Кавказский вестник», сыгравший важную роль в пропаганде культуры народов Кавказа. На его страницах отражены огромная музыкальная эрудиция и художественные интересы его создателя. Среди авторов журнала встречаются имена А. Церетели, Н. Марра, Комитаса, И. Чавчавадзе, Раффи и многих других. В эти же годы В. Д. Корганов принимает участие в работе Международного музыкального общества, которое было организовано в 1899 году по инициативе немецкого ученого О. Флейшера, а в 1902 году уезжает в Берлин, где в местном университете слушает лекции по психологии, истории искусства и теории музыки у О. Флейшера, М. Фридлендера, И. Вольфа, встречается с выдающимися музыкантами, такими как И. Брамс, К. Сен-Санс, Ж. Массне. В Италии гостит у Верди на его вилле «Санта Агата». Под впечатлением этих лекций и встреч В. Д. Корганов полностью уходит в исследовательскую работу, в разное время встречаясь с А. Г. Рубинштейном, П. И. Чайковским, А. Толстым, С. В. Рахманиновым, К. А. Станиславским.

В разные годы из-под пера В. Д. Корганова стали выходить труды: «Верди. Биографический очерк», «Пушкин в музыке», «Проект реформ музыкального образования в России», «Моцарт. Биографический этюд», «Кавказская музыка» и др. Но главный и наиболее известный труд В. Д. Корганова – это его книга о жизни и творчестве Бетховена, основанная на письмах композитора. Автор собрал все известные в то время письма Бетховена, вокруг которых построил повествование, состоящее из комментариев к словам и мыслям композитора, а также рассказов о его жизни. Книга дает возможность проникнуть во внутренний мир Бетховена, пережить вместе с ним творческие взлеты и жизненные трагедии, познать человека-композитора, совершившего чудо, ибо он свои бессмертные творения создавал в состоянии неумолимо прогрессирующей глухоты. Не случайно Ромен Роллан, один из крупнейших знатоков жизни и творчества Бетховена, писал, что «все созданное Бетховеном создано глухим Бетховеном».

И все же при всей своей занятости Василий Давидович никогда не забывал о своем хобби – коллекционировании редких рукописей и автографов. Более того, оно стимулировало его творческую деятельность, помогало в работе. А его коллекция тем не менее постоянно пополнялась новыми раритетами, которые он приобретал не только в России, но и за ее пределами, во время поездок в Германию, Италию, Австрию, Францию, где встречался со многими музыкантами, композиторами, известными коллекционерами и принимал участие во многих аукционах.

Уникальный раритет и история его появления

В начале ХХ века в российской прессе появилось сообщение об интересной коллекции, собранной известным музыковедом и писателем Василием Давидовичем Коргановым. И среди многих уникальных рукописей упоминался один исторический документ: автограф французского императора Наполеона I… Выдающийся полководец, человек-легенда, словно метеор ворвался в мировую историю и оставил в ней неизгладимый след.

Автограф императора – это черновик акта отречения от престола Наполеона Бонапарта. Драматическое событие, свершившиеся в семидесяти километрах от Парижа в замке Фонтенбло в ночь на 6 апреля 1814 года. Приобретение коллекционером этого манускрипта заинтересовало не только любителей уникальных рукописей, но и работников прессы, историков и даже политиков. Многие называли приобретение этого раритета Василием Давидовичем жемчужиной его коллекционного собрания. Но мы не будем спешить и расскажем обо всем по порядку.

Итак, более двухсот лет отделяют нас от того исторического события – отречения Наполеона I от престола, и прежде чем мы откроем вам историю приобретения В. Д. Коргановым уникального манускрипта, перенесемся с вами через годы в тот исторический отрезок времени и соприкоснемся с событиями давно ушедших лет. А заодно и вспомним, что же произошло в тот день, 6 апреля 1814 года, в замке Фонтенбло.

Император Франции Наполеон Бонапарт

Франция, апрель 1814 года. Объединенные силы держав Европы входят в Париж

Какой же увлекательный

роман – моя жизнь.

Наполеон Бонапарт

После неудачной для Наполеона военной кампании 1813 г. войска противостоящей ему коалиции держав Европы перешли Рейн и в январе 1814 г. вторглись на территорию Франции. Силы страны были уже истощены, армия, которую она могла послать навстречу армиям противников, в пять раз уступала им по численности. Но и здесь полководческий гений Наполеона способен был уравновесить даже такое неравенство. Меньше чем за два месяца он провел девять битв и в восьми одержал победу над прусской, австрийской и русской армиями. 20 марта 30-тысячная армия Наполеона два дня сражалась с 90-тысячной австрийской армией у Арс-сюр-Об. Наполеон, представьте себе, вновь победил, но сил для преследования противника не было.

В этой ситуации император решил зайти в тыл союзников, дабы отрезать их от Рейна. Не желал он подпускать их даже близко к Парижу. Но союзники, перехватив курьера с письмом, в котором излагался план Наполеона, узнали о его намерениях и решили идти прямо на Париж. Они бы не решились на этот шаг, если бы не предательство Талейрана. Он написал письмо русскому царю: «Идите на Париж. Вас там ждут. Военное могущество императора по-прежнему велико, но политическое – ничтожно. Франция устала от него».

Но еще до Талейрана корсиканец Поццо-ди-Борго, давний и смертельный враг Наполеона и друг Александра I, после битвы при Арс-сюр-Об заявил союзникам: «Цель войны – в Париже. Пока вы будете думать о сражениях, вы рискуете быть разбитыми, потому что Наполеон всегда будет давать битвы лучше, чем вы, и потому что его армия, хотя и недовольная, но поддерживаемая чувством чести, даст себя перебить до последнего человека, пока Наполеон около нее. Как бы ни было потрясено его военное могущество, оно еще велико, очень велико, больше вашего могущества. Но его политическое могущество уничтожено. Времена изменились. Военный деспотизм был принят как благодеяние на другой день после революции, но погиб теперь в общественном мнении… Нужно стремиться кончить войну не военным способом, а политическим… Коснитесь Парижа только пальцем, и колосс Наполеона будет низвергнут, вы этим сломаете его меч, который вы не в состоянии вырвать у него».

Но в стане союзников не существовало единого мнения по этому вопросу, а было лишь одно соперничество. Князь А. Н. Голицын вспоминал, что во время последних совещаний перед занятием Парижа Александр Павлович делился с ним теми чувствами, которые овладели им в те минуты: «В глубине моего сердца затаилось какое-то смутное и неясное чувство ожидания, какое-то непреоборимое желание передать это дело в полную волю Божию. Совет продолжал заниматься, а я на время оставил заседание и поспешил в собственную комнату; там колени мои подогнулись сами собой, и я излил перед Господом все мое сердце». После этого Александр вернулся в салон, где шло заседание, и объявил о своем намерении идти немедленно на Париж. И союзники решили рискнуть: воспользоваться тем, что Наполеон был далеко, и идти на Париж, делая ставку на измену в Париже, которая отдаст им столицу раньше, чем император появится там.

Наполеон же узнал об этом лишь 28 марта, получив депешу от главного директора почт Лавалетта, и высоко оценил решение противника: «Это превосходный шахматный ход. Вот никогда бы не поверил, что какой-нибудь генерал у союзников способен это сделать». 29 марта Наполеон с армией пошел на Париж. Однако ее движение было настолько медленно, что он сдает команду начальнику штаба Бертье с приказом вести войска на Фонтенбло, и скачет один, без конвоя, на почтовых, в Париж.

Тем временем на северной окраине Парижа, у тогдашней деревни Ла-Вильет, между представителями союзных войск и защитниками Парижа было подписано перемирие. В это время император Александр находился в группе русских и австрийских военных на холме Шомон, что в северной части Парижа. Впрочем, предоставим слово Николаю Бестужеву, который находился рядом с императором в тот исторический день: «На горе Шомон, подле самого обрыва, обращенного к городу, стояли четыре человека… Один из четырех был высокого роста, плечист и чрезвычайно строен… Прекрасное белокурое лицо его было осенено шляпою с белым пером, на конногвардейском вицмундире была одна только звезда… это была душа союза и герой дня – император Александр…»

Бестужев рассказывает, что государь обратил «довольственный взор на Париж, как на приобретенную награду, как на залог спокойствия народов…». Узнав от флигель-адъютанта о том, что перемирие подписано, и французские войска будут выведены из Парижа до девяти часов завтрашнего дня, Александр сказал Барклаю: «Объявите моей гвардии, что завтра мы вступаем парадом в Париж, и что разница между нами и французами, входившими в Москву, та, что мы вносим мир, а не войну».

И все же неспокойно было на душе у Александра. Понимал он, что все еще зыбко и непредсказуемо. Знал он и силу Наполеона и дух его армии, находящейся на подступах к Фонтенбло, где уже находилась другая ее часть, знал он и о Мармоне, который со своей армией закрывает Париж от Фонтенбло и ждет приказов императора. Среди парижан тоже нет единогласия, и большинство видит в лице Александра I и его союзников врагов Франции. И в этой непростой ситуации Александр принимает единственное правильное решение: пытается привлечь парижан на свою сторону.

В то же самое время Наполеон, сломя голову, несется в Париж. В пути он узнает, что капитуляция подписана, и колонны союзных войск во главе с Александром I вступают в Париж. Город, охваченный паникой, быстро сменился восторженным приемом, оказанным русским войскам со стороны парижан. Это произошло после того, как российский император сообщил делегации парижского муниципалитета (которая прибыла в штаб-квартиру союзных войск, чтобы объявить о сдаче города), что он берет город под свое покровительство: «Передайте парижанам, что я не врагом вхожу в стены их города, а почитаю их только что за друзей. Я признаю среди них одного моего врага – Наполеона». После этого парижане бросились на улицы города, чтобы взглянуть на императора и его армию, которая с барабанным боем, музыкой и развернутыми знаменами входила в Париж. Их встречали толпы ликующих горожан, а русский император стал кумиром француженок. Александр сиял на своем серо-белом коне, когда-то подаренным ему Наполеоном, в ореоле блеска и славы. Он был великолепен по форме одежды и по той величавой осанке, которая ему была всегда присуща. Это был день свершения, это был его звездный час.

Теперь надо было решать судьбу самой Франции. Среди союзников было немало сторонников предоставить власть Бурбонам, в то время как австрийский дипломат Меттерних добивался оттягивания переговоров, чтобы установить регентство Марии-Луизы. Но император Александр не поддавался разного рода интригам, желая предоставить выбор главы правительства самим французам.

Сам же Наполеон был полон энергии и решимости и капитулировать не собирался. Он прибыл в Фонтенбло, где под его командованием было 36 тысяч человек, а 3 апреля он располагал уже шестидесятитысячной армией. Рассчитывал он и на маршала Мармона, который защищал Париж. По предложению Наполеона Коленкур отправился в Париж на переговоры с союзниками и в первую очередь непосредственно с Александром, чтобы потянуть время, а император принялся за работу по подготовке битвы, которая должна была начаться через 3–4 дня. Настроение в армии Наполеона было приподнято, солдаты поддерживали своего императора и рвались в бой.

4 апреля к Наполеону в Фонтенбло прибыли маршалы Ней, Удино, Магдональд, Бертье, Монсей и герцог Бассано. Он вызвал их для объяснения, и они сказали ему, что не надеются на победу, что Париж весь трепещет от ужаса, ожидая нападение императора на союзников, вошедших в город, потому что это нападение приведет к гибели населения и города. Выхода у императора не было, и он вынужден был подписать акт отречения в пользу своего трехлетнего сына при регентстве императрицы Марии-Луизы. Маршалы одобрили этот акт, и Наполеон отправил для переговоров с союзниками Нея, Коленкура и Магдональда.

Акт первого отречения Наполеона I от престола (от 4 апреля 1814 года) в пользу сына «римского короля» Наполеона II и его матери Марии-Луизы

Российский царь Александр I и австрийский император Франц не протестовали против воцарения трехлетнего сына Наполеона, но остальные монархи колебались. Но ситуация изменилась, когда поступило сообщение об измене маршала Мармона, перешедшего на сторону противника под давлением Талейрана. Корпус Мармона стоял в Эссонах между Фонтенбло и Парижем, прикрывая Наполеона от союзников. Теперь, после ухода армии Мармона, защищавшей столицу, его нападение на Париж стало невозможным, и союзники потребовали от него безоговорочного отречения без всяких условий, чтобы предоставить престол Бурбонам. «Убедите вашего повелителя в необходимости подчиниться року, – сказал Александр, прощаясь с Коленкуром. – Все, что только будет возможно сделать для его почета, будет сделано», – и он снова назвал Наполеона «великим человеком».

Союзники обещали сохранить за Наполеоном все его титулы. Отдавали ему во владение остров Эльбу в Средиземном море. Они боялись гражданской войны и солдат императора, которые поддерживали своего главнокомандующего. Только официальное отречение Наполеона могло разрядить обстановку и окончить тягостную неопределенность. Вечером 5 апреля Коленкур, Ней и Магдональд вернулись в Фонтенбло и доложили все Императору. Выслушав их, Наполеон заявил, что он подумает и примет решение.

В ночь на 6 апреля Наполеон не сомкнул глаз. Прошагав взад-вперед по комнате в своей характерной позе, держа руку за спиной, он сел у камина и, облокотившись на спинку стула, глубоко задумался… О чем размышлял император?.. О том, что его «поприще кончено или близко к концу» или о том, что в эти минуты он должен вынести судьбоносное решение не только для Франции, но и для всей Европы?.. Или об измене маршала Мармона, перешедшего со своим корпусом на сторону противника, что практически обезоружило его и лишило возможности сопротивляться? А может быть, он вспомнил о том, как 24-летним бригадным генералом одержал свою первую победу в итальянской кампании?

«Эта первая война, которую вел Наполеон, окружена была всегда в его истории особым ореолом», – напишет в своей книге «Наполеон» Е. Я. Тарле. Его имя пронеслось по Европе впервые именно в этом (1796) году и с тех пор уже не сходило с авансцены мировой истории. «Далеко шагает, пора унять молодца!» – эти слова старика Суворова были сказаны именно в разгар итальянской кампании Бонапарта. Суворов один из первых указал на поднимающуюся грозовую тучу, которой суждено было так долго греметь над Европой и поражать ее молниями».

Но кто тогда мог остановить Наполеона?

Своими победоносными войнами он покрыл себя ореолом славы, а Франции принес величие. Круто изменив политическую ситуацию в Европе, Наполеон совершает во Франции государственный переворот и фактически сосредотачивает в своих руках всю полноту власти, тем самым спасая страну от распада. В 1804 году в соборе Парижской Богоматери происходит пышная, но холодная церемония: Наполеон Бонапарт – император Франции!

История мало помнит столь молниеносных политических взлетов, а армия Наполеона на протяжении многих лет казалась непобедимой. Но то, что не смогли сделать многие правители мира и все созданные союзные коалиции, в состав которых входили многие европейские страны, в течение нескольких месяцев совершила холодная русская зима. Поход в Россию стал началом конца карьеры Наполеона. Но он продолжал еще одерживать победы, а когда страны Европы объединились против него, ему стало тяжело сражаться с многократно превосходящими силами противника…

Его итог: 15 лет царствования, непрерывных кровавых войн, самодержавного управления колоссальной империей и вассальной Европой. Но тогда, в ноябре 1799 года, положение в республике, противостоящей внешним и внутренним врагам, требовало именно такого правителя. Наполеон был продуктом той эпохи, и исторический момент определил главу государства…

Глубоко ушедший в свои мысли Наполеон даже не заметил вошедшего в комнату герцога Винченского (Коленкура).

«Страшное искусство – война, – думал Наполеон, – я дал шестьдесят больших сражений, не считая малых, и ничему не научился, чего бы не знал заранее. У меня всегда было внутреннее чувство того, что меня ожидает… Нет, моя истинная слава не срок выигранных битв, а мой гражданский кодекс…».

– Ваше величество, – сказал граф после нескольких минут молчания, – маршалы ждут ваших приказаний.

Наполеон постоянно поддерживал дух маршалов и успокаивал министров, он снискал уважение французов решениями, которые, не колеблясь, принимал под личную ответственность. И вот сейчас судьба Франции, да и всей Европы, в его руках. Одна его подпись – и ход мировой истории пойдет иным путем.

Наполеон приподнялся, уперся ладонями в стол и пристально посмотрел на Коленкура.

– Да-да, я понимаю, – кивнул император, выходя из своей задумчивости. – Я не заметил вашего появления. Надо принимать решение! Остановиться можно при подъеме, но не при падении.

А впереди была долгая ночная беседа с Коленкуром. Та ночь стала для Наполеона ночью откровения. Он высказал ему все, что накопилось у него на душе: о Франции, о Бурбонах, о предательстве маршала Мармона и о многом другом…

– Судьба отвернулась от меня, – сказал Наполеон Коленкуру. – Мне было трудно противостоять значительно превосходящим силам противника, который объединил против меня десять наций под командованием трех императоров и одного короля. Мне ничего не оставалось, кроме как сражаться. А тут еще эта измена маршала Мармона окончательно усугубила мое положение…Что ж, я осыпал золотом моих сподвижников, но мне надобно было понимать, что разбогатев, человеку уже не хочется подвергать себя смертельной опасности.

Историк Е. В. Тарле в своей книге «Наполеон» приводит слова императора, сказанные Коленкуру о предательстве маршала Мармона, перешедшего на сторону противников со своим корпусом: «Его имя опозорено. Поверьте мне, я не думаю о себе, мое поприще кончено или близко к концу… Я думаю о Франции… Ах, если бы эти дураки не предали меня, ведь я в четыре часа восстановил бы ее величие, потому что, поверьте мне, союзники, сохраняя свое нынешнее положение, имея Париж в тылу и меня перед собой, погибли бы! Если бы они вышли из Парижа, чтобы избежать этой опасности, они бы уже туда не вернулись. Этот несчастный Мармон сделал невозможной эту прекрасную развязку».

– Я совершил большую ошибку, – продолжил свое размышление Наполеон после небольшой паузы. – Вместо того чтобы точно следовать своему намеченному плану, я позволил втянуть себя в российскую авантюру. Бог свидетель – я не хотел этой войны, но после Тильзитского мира царь Александр, «мой брат», начал готовиться не к миру, а к войне. Он закупал оружие у Англии и Австрии, в несколько раз увеличил военный бюджет, провел реформы в армии по примеру моей. И тут мне сообщили, что Александр готов к нападению. Мне пришлось поменять свои планы и вступить в войну. Но русская армия придерживалась тактики постоянного отступления, оставляя горящие города, дороги и поля. Впрочем, и дорог у них нет – только направления.

В конечном итоге, я нанес поражение русским в битве при Москве-реке (Бородино – примеч. автора), где они потеряли половину своего состава. Тогда успех мой был обеспечен и я не бросил в бой свои резервы, чтобы добиться оглушительной победы. Они были мне нужны, чтобы нанести решающий удар в предстоящей битве под Москвой. Мне нужно было думать об успехе всей компании. Но никакой битвы под Москвой не было. Их «великий Кутузов» с остатками своей армии сбежал, оставив мне холодную, пустую и горевшую Москву. Вы представляете: сжечь свой город! Впрочем, это был не первый сожженный город на моем пути. И получилось так, что ужасающий русский климат и всякого рода эпидемии стали надежными союзниками царя Александра. Генерал Зима – вот кто одержал надо мной победу. А теперь – союзники на Елисейских полях. Какой позор!