Текст книги "Великие империи Древней Руси"

Глава 6
Освоение Земли

Только где-то в VII тысячелетии до н. э., после всех бедствий и катастроф, климат на Земле стал теплее и суше, приближаясь к современному, и перед человечеством открылись возможности как к количественному умножению, так и к качественно иной ступени развития.

Вероятно, некоторые из очагов древнейших працивилизаций дожили до известных нам исторических времен. Скажем, тот же Египет. Геродот, беседовавший с египетскими жрецами сообщал, что в его время история их царства насчитывала свыше 11 тыс. лет, а жрецы якобы сообщали ему об исторических анналах, которые они вели в течение 17 тыс. лет. Осколками прежних, «допотопных» культур были, возможно, государства шумеров, майя, инков. Все они обладали огромным научным потенциалом в самых различных областях – астрономии, истории, медицине, технике, оккультных дисциплинах. Все были крайне замкнутыми, отгораживая себя от внешнего мира «варваров». Например, в Египте не поощрялись ни дальние завоевательные походы, ни мореплавание – если таковое и требовалось, то в дальние края плавали наемники-финикийцы. Во всех этих странах важное место занимало магическое начало. Даже царям придавались в большей степени ритуально-магические, чем правящие функции. Они олицетворяли само божество. А придворное окружение состояло из жрецов, определявших каждый шаг властителей и обслуживающих их, как храмовую статую.

Но сохранение древних знаний, пришедших откуда-то из глубины веков или накопленных предшествующими поколениями, становилось в подобных государствах самоцелью. Сами эти знания превращались в священную тайну, доступную лишь посвященным жрецам, сохранялись за семью печатями. А хозяйство оставалось крайне консервативным. Подчинялось раз и навсегда заданным порядкам и ритуалам. Все, что могло привести к нарушению существующего ритма жизни, строжайше запрещалось и пресекалось. Допустим, в империи инков в погребениях обнаружены игрушки на колесиках, при раскопках найдены образцы гончарного круга, обслуживавшие нужды дворца и главных храмов. Но никаких попыток внедрения колеса или гончарного круга в хозяйство даже не предпринималось. А Египет еще в III в. до н. э., в просвещенные времена царствования Птолемея Эвергета жил по какому-то архаичному календарю, где год исчислялся в 360 дней. Попытка ввести в календарь 5 «дополнительных» дней, чтобы привести его в соответствие с солнечным годом, вызвала решительный протест жрецов и была заблокирована.

Подобный консерватизм, в общем-то, диктовался инерцией тысячелетий. Пусть идет как идет, завтра должно быть таким же, как вчера. Зерно, чтобы дать росток, должно погибнуть – разрушить само себя. «Зерна» древних цивилизаций настраивались на другое, сберечь себя. А в итоге погибали непроросшими. Как только изоляция нарушалась, население понимало, что собственные порядки далеко не единственные и не лучшие в мире. Начинало по-иному относиться к властям, уже не воспринимало их исполнителями воли богов. Государства приходили в упадок. А сохраненные древние знания и их носители уничтожались завоевателями, терялись в междоусобицах, пожарах.

Ну а в Китае в III в. до н. э. самодуру-императору Цзин Ши Хуанди вздумалось начать отсчет мировой истории с самого себя. И по его приказу в стране были сожжены все книги, записи и документы, относящиеся к предшествующим временам, в том числе исторические хроники, таблицы астрономических наблюдений, эпические поэмы – было велено оставить только книги по гаданию, медицине и агрономии. Мало того, император распорядился казнить всех, кто ранее читал уничтожаемые книги. Поэтому то, что дошло до наших дней из китайских источников, восстанавливалось по слухам, устным преданиям и фрагментам, случайно сохранившимся в чьей-то памяти. Вот так и погибла «допотопная» культура – за исключением тех крупиц, которые случайно или преднамеренно раскрывались и становились широким достоянием. Поэтому не случайно в мифологии разных стран фигурируют «прометеи», похищавшие у «богов» те или иные изобретения и открытия.

И все же некоторым «зернам» древнейших цивилизаций удалось «прорасти». В том числе арийской цивилизации на территории нашей страны. К расширению, территориальному росту, здесь имелись все условия. В Египте и Мосопотамии по мере потепления климата и высыхания болот государства вынуждены были все сильнее прижиматься к долинам рек. А на севере простирались огромные степи, щедро напоенные водами недавних снегов и потопов. Фактически вся степная полоса от Дуная до Амура представляла собой гигантские «заливные луга». Поэтому преобладающей отраслью хозяйства здесь сперва стало скотоводство. Обилие кормов обеспечивало быстрое размножение стад. Соответственно, умножались и их хозяева.

Внешних врагов не было. Если поблизости и сохранились «дикие» племена, то представители более высокой культуры имели над ними подавляющее преимущество – и организационное, и военно-техническое. А единство между собой до поры до времени еще не было утрачено. То есть, начальные условия для зарождения и роста цивилизации здесь были идеальными.

Скотоводство, судя по всему, было не кочевым, а полукочевым, группировалось вокруг городков. Это было обусловлено вполне объективными причинами. Ведь снега в европейских и западносибирских степях выпадает много (а в период после Потопа выпадало еще больше, поскольку климат был гораздо боле влажный), скот не может добывать из-под него пищу. А значит, требуются городки для зимовки стад и скотоводов, для заготовки сена. В этих же городках сосредотачивалась государственная власть, религиозные центры. Но сами поселения время от времени «переезжали» с места на место: когда земля в окрестностях истощалась или жрецы считали, что место стало неблагоприятным. Главным достоянием были стада, поэтому бросить городок и построить где-нибудь новый можно было без особых издержек. А земля еще не представляла особой ценности, ее вокруг хватало на всех.

Ближневосточные культуры пошли по интенсивному пути развития хозяйства со сложными системами орошения и удобрения почвы, индоарийская цивилизация пошла по экстенсивному: истощилась земля – возьми другую. Если где-то встречалось автохтонное население, уцелевшее после Потопа, оно либо покорялось сильными пришельцами и ассимилировалось ими, либо оттеснялось в менее благоприятные районы. Вероятно, таким образом возникла самостоятельная уральская семья народов – финских, угорских и самодийских, заселивших ненужные скотоводам северные леса.

Теории о вечном противостоянии оседлого, культурного «леса» и дикой, кочевой «степи» – весьма недалекая выдумка историков XIX в. Изначально лесные народы стояли на гораздо более низкой ступени развития, чем степные. И жили куда беднее. Судя по археологическим данным, в «глухом углу» северо-западной России, на территории нынешних Ленинградской, Новгородской областей, Карелии, быт местных жителей вплоть до начала нашей эры очень напоминал цивилизацию ледниковой эпохи. Похожими были орудия труда и охоты – каменные, костяные или костяные с каменными вкладышами. Похожей была конструкция жилищ, разве что вместо мамонтовых костей стало применяться дерево: строился каркас на столбах, обкладывался землей и дерном, и в результате получалось нечто вроде «полого холма», внутри которого горели в ряд очаги и обитали люди. Поселения, как и тысячи лет назад, состояли из 2–3 таких домов и были далеко разбросаны друг от друга. Сходными были и фасоны костюмов. Люди носили меховые рубахи, штаны и мокасины, расшитые множеством бусинок, а внутри жилища одеждой себя не обременяли, довольствовались собственной кожей и татуировками. (Хотя само по себе это вовсе не является показателем «дикости» или «культуры» – допустим, в Древнем Египте в куда более поздние времена единственным нарядом мужчин был набедренник, а женщины носили подобие рубахи лишь на улице, у себя дома ходили совершенно без всего – ведь жарко, да и одежду беречь надо).

По сравнению с охотниками ледникового периода у лесных жителей изменился только рацион питания – исчезли большие стада мамонтов и прочих животных, способных надолго обеспечить племя пищей. Теперь охота лишь дополняла рацион, а его основой стала рыба, селения строились на берегах рек и озер. Люди, жившие здесь, были европеоидами с некоторой добавкой монголоидных черт. У них тоже существовала какая-то своя культура, строились святилища, вырезались из дерева идолы – некоторые из них сохранились в торфяниках. Строились большие лодки для охоты на морского и озерного зверя. Как показывают находки, эти люди предпринимали порой очень далекие путешествия. Велась торговля с местами, отстоящими на сотни, а то и тысячи километров. Товарами для обмена были раковины, моржовая и тюленья кость, соль, кремень, из которого изготовлялись оружие и орудия труда. Были и указатели, обозначавшие направления дорог – выбитые в камне отпечатки босой ноги, иногда до сих пор встречающиеся по берегам рек.

Все говорит о том, что лесные жители были потомками охотников ледниковой эпохи, оттесненными на север более сильными степными и «лесостепными» народами. И вовсе не кочевники-степняки их грабили. Что у них было грабить-то? Скорее, наоборот, это для них появилась возможность совершать налеты на богатых степняков и красть их скот, вместо того, чтобы выслеживать на охоте случайную дичь. Естественно, они получали в ответ карательные рейды. Не у лесных охотников, а у степняков, чье пропитание гарантировали стада, появлялась возможность заниматься ремеслами, развивать народное творчество и религию. Вспомните – ведь и библейские израильтяне, и авестийские арии были кочевниками-скотоводами. И на территории России, судя по относительному возрасту археологических находок, развитая культура шла по направлению из степи в лес. А с лесными народами после первоначальных столкновений постепенно устанавливался некий взаимовыгодный симбиоз, меновая торговля.

И именно степи Евразии, а также прилегающие к ним Карпаты и Северо-балканский регион выделяются археологами как зона так называемой «неолитической революции», относимой к VII–VI тысячелетиям до н. э., когда на смену культуре «допотопных» охотников ледникового периода внезапно пришла другая, находящаяся на качественно иной ступени развития. Как пишет профессор И. К. Кузьмичев: «На смену первобытным европейским охотникам приходят новые люди. Они… уже пробуют свои силы в скотоводстве и земледелии, ведут относительно оседлый образ жизни, строят жилища, изготовляют крупные рубящие орудия: топоры, тесла, долота, пешни, мотыги, делают лодки, лыжи, сани, пилят, сверлят, шлифуют камни, лепят глиняную посуду, понимают толк в украшениях…знают цену янтарю, яшме, закладывают родоплеменные кладбища» [121].

А самыми удобными местами для поселений была граница степей и лесов. Для тех же городков, где зимовал скот, здесь хватало и строительных материалов, и дров. У лесных жителей в обмен на мясо, жир и кожу, можно было получить дополнительные продукты – мед, дичь, орехи, рыбу. Летом стада отгоняли на дальние пастбища, но часть жителей оставалась в селении, чтобы заготовить сено. Но у них оставалось свободное время для возделывания огородов, участков поля. Как уже отмечалось, в ограниченных масштабах земледелие существовало даже в ледниковую эпоху. Сперва оно играло вспомогательную роль по отношению к скотоводству, им занимались женщины и дети. Но постепенно оно стало самостоятельной отраслью хозяйства.

В VI тыс. до н. э. выделилась весьма масштабная культурно-историческая общность, охватывавшая современные Украину, Югославию, Болгарию, Молдавию, Румынию, Венгрию. Дома тут строились большие, 25–27 м в длину, 5–6 м в ширину. Сооружались они на каркасе из плетеных прутьев, обмазанных глиной. Крыша поддерживалась несколькими рядами столбов, в доме имелась глинобитная печь, а стены раскрашивались белой, черной, коричневой красками. Вокруг располагались хозяйственные постройки, кладовые амбары. Поселения обносились канавой и частоколом. Изготовлялась керамика, которая расписывалась разными цветами, орнаментами. Люди держали скот, возделывали небольшие поля, где выращивали ячмень, полбу, чечевицу, лен. Но обрабатывали участки, пока земля не истощалась, потом бросали и переселялись. И продвигались таким образом по речным долинам.

А наиболее впечатляющими выглядят археологические находки трипольской культуры, охватившей Поднепровье и начавшей распространяться на юг и запад, к Прикарпатью и Дунаю. Хронология этой цивилизации уже несколько раз подвергалась пересмотру. Еще совсем недавно историческая традиция относила ее к III–II тыс. до н. э. Сейчас датировка успела сдвинуться к IV–III тыс. до н. э. (тысяча лет плюс-минус, какая мелочь, правда?). Но некоторые специалисты склоняются к еще более древним датам. Что вполне справедливо и подкрепляется весомыми доводами. Во-первых, металл в трипольской культуре был еще редкостью и обнаруживается только в поздних селениях. А согласно данным радиоуглеродного анализа, с V тыс. до н. э. по соседству, в Карпатах, уже вовсю функционировали рудники. Во-вторых, в V–IV тыс. до н. э. в восточноевропейских степях и лесостепях обитали сильные и воинственные народы, имевшие отличное оружие. У трипольцев ничего подобного не выявлено, они жили еще вполне мирно и были земледельцами, а не воинами. Следовательно, датировать их цивилизацию логично VI – началом V тыс. до н. э.

По уровню развития она существенно отличалась от других современных ей народов Европы. Люди Триполья вели оседлый образ жизни, строили довольно большие города. Дома в них располагались концентрическими кругами и, например, город, обнаруженный в районе Умани, состоял из 200 домов, выстроенных в шесть кругов. А население его насчитывало 2–4 тыс. человек. В каждом селении имелась центральная площадь, где располагались одно-два здания, по размерам превышавшие остальные. Очевидно, они принадлежали местной верхушке или являлись общественными сооружениями. Укрепления вокруг городов не возводились, что говорит об отсутствии поблизости сильных врагов. Единственной оборонительной системой служило само круговое расположение домов, да еще иногда забор или частокол. Всего к настоящему времени открыты следы более 900 подобных селений.

Ясное дело, чтобы несколько тысяч человек могли сосуществовать вместе, требовались какие-то институты власти, управления. Дома у трипольцев были большими, строились из плетней, обмазанных глиной. Часто они были двухэтажными и состояли из нескольких помещений – одни жилые, другие использовались под кладовые. В них стояли большие сосуды для зерна, в каждой жилой комнате имелась отдельная печь или очаг. То есть в доме проживало несколько семей.

В трипольской культуре зерновое земледелие достигло высокого уровня, уже превратилось в ведущую отрасль хозяйства. Выращивали, в основном, пшеницу. Появились такое изобретение, как деревянная соха, в которую впрягали быков. Появились мукомольные жернова, а значит, и технологии выпечки хлеба. Совершенствовалась выделка тканей. Значительного развития достигло гончарное производство – изготовлялись красивые расписные горшки, кувшины, чаши, декоративные изделия. Археологи находят украшения из янтаря и яшмы, а в поздних трипольских селениях и металлические изделия – украшения из золота, серебра, меди, бронзы, медные лезвия ножей, топоров. Следовательно, поддерживались торговые контакты с очень отдаленными регионами. Янтарь, например, можно было получить только с Балтики. А металл – с Карпатских гор, Кавказа или Урала.

Найденная археологами настенная живопись показывает богатство духовного мира здешних жителей. У них была развитая мифология и религия. Стены домов покрывались многоцветными яркими орнаментами и рисунками. На этих росписях мир делился на три яруса. Верхний занимали небесные светила и звезды, в нижнем – земля, где обитают люди, колосятся их поля и пасется скот, а между ними находилось пространство, населенное богами и духами, среди них всегда изображалась «мать-олениха», из сосков которой течет на землю живительная влага.

Отметим, что впоследствии для многих индоевропейских народов – кельтов, германцев, славян, индусов, было характерно «трехъярусное» деление мира. И культ оленя тоже – это животное часто сопровождало тех или иных богов и богинь или являлось их воплощением. «Олень – золотые рога» служил символом солнца и сил света. Изображение оленей рядом с богиней-Матерью нередко встречается в парфянской живописи и в славянских вышивках. В этих вышивках олени сохранялись в качестве одного из излюбленных орнаментов, они постоянно встречаются в русских сказках и приметах – опять же ассоциируясь с небесными силами (например, после Ильина дня нельзя купаться, потому что «олень в воде хвост помочил»).

В верованиях трипольцев главную роль играли культы плодородия. Верховное место в их пантеоне занимала богиня-мать, которая ассоциировалась с Землей, и мужское божество, предстающее в облике быка. Найдены многочисленные статуэтки женщин-богинь, разительно отличающиеся от палеолитических пышных «венер». В трипольской культуре изображались молодые, изящные женщины с небольшим бюстом, с едва заметными признаками беременности. А изготовлялись статуэтки из глины, смешанной с мукой или зернами пшеницы. Из чего можно сделать вывод, что отвечала богиня за плодородие земли.

Культ быка, олицетворяющего мужское начало, также характерен для многих индоевропейских религий. А в трипольских селениях археологам часто попадаются фигурки быка, лепные и нарисованные изображения быка, очень хорошо выполненные ритуальные маски быка. В домах в каждой из жилых комнат имелся маленький алтарь в виде трона, украшенного бычьими рогами, на который помещалась статуэтка богини. Видимо, это означало соединение мужского и женского начал природы. И должно было обеспечить супружеское благополучие семье, хороший урожай и приплод скота.

Священнослужительницами в Триполье выступали женщины. Сохранились фигурки и рисунки, где полунагие жрицы поднимают к небу большие чаши, украшенные изображениями женских грудей. В росписях неоднократно присутствуют стилизованные изображения мужских и женских органов. А бычьи маски, очевидно, использовались в ритуалах весенней «Священной свадьбы». Они существовали у многих древних народов и были характерны как раз для культов плодородия – во время определенных праздников избранник, представлявший мужское божество, должен был торжественно вступить в соитие со жрицей, выступавшей в роли богини-матери.

У трипольцев обнаружены несколько образцов портретной скульптуры. И очень сложная значковая символика – различные сочетания ромбов, кружков, треугольников, спиралей, зигзагообразных и параллельных линий, нескольких видов креста, животные и растительные орнаменты. Степень развития этой символики приближается к письменности. Возможно, она уже и играла роль письменности. А на территории Трансильвании обнаружены и несколько памятников настоящей письменности, которую исследователи относит аж к V тысячелетию до н. э. – то есть, считают древнейшей из найденных до сих пор в мире образцов письменности. Правда, расшифровать ее пока не удалось, но некоторые лингвисты, например Г. Гриневич, доказывают, что письменность эта принадлежала трипольской культуре, и что она была праславянской [58]. Хотя подтверждений его гипотеза пока не получила.

Остается отметить еще одну особенность – все обнаруженные селения Триполья носят следы уничтожившего их огня. Возможно, что они погибли в результате вражеского нашествия. А может быть, их сжигали сами жители, когда земля истощалась и они переселялись в другое место. Наряду с Трипольем в VI–V тыс. до н. э. возникло еще два крупных очага высокой культуры. Один – на Кавказе, где вовсю развивалось земледелие, началась разработка руды и выплавка меди.

Второй очаг – Средняя Азия. Селения тут были поменьше, чем в Поднепровье, состояли из однокомнатных глинобитных домиков. Но при раскопках найдены большие могильники с богатым инвентарем, каменные и глиняные фигурки людей и животных. Высокого уровня достигли ткачество, земледелие, скотоводство. Люди уже накопили изрядный багаж сельскохозяйственных знаний, занимались целенаправленной селекцией скота, выводя более продуктивные породы. Хозяйство, видимо, было общинным. И археологами найдены деревянные бирки с насечками, применявшиеся для счета и учета продукции. С теми самыми насечками, которые известны нам как «латинские» цифры – I, V, X. Попадаются ученым и географические карты, выполненные на коре, дереве, коже. То есть местные жители путешествовали в далекие края, старались сохранить и передать информацию о различных местах и дорогах.