Текст книги "Россия и Запад. Почему мы победим?"

Конечно, зрело недовольство. Чем пользовались проходимцы, рвущиеся к власти. В 1182 г. Андроник Комнин, объявив себя поборником народных интересов, сверг и убил своего племянника Алексея II. В 1185 г. его под тем же лозунгом скинул с престола Исаак Ангел. Но лучше не становилось. Только хуже. При Ангеле, по словам современников, «должности продавались, как овощи», «не только торговцы, менялы и продавцы платья удостаивались за деньги почетных отличий, но скифы и сирийцы за взятки приобретали имперские титулы». Доходило до того, что начальник тюрьмы Лагос выпускал воров и разбойников, с тем чтобы ему отстегивалась часть добычи. И жалобы на него царь оставлял без внимания. А когда население столицы, терроризируемое бандитами, взбунтовалось, император позволил Лагосу сбежать.

Во внешней политике Ангелы оставались такими же западниками, как Комнины. Хотя Запад другом Константинополя так и не стал. Не прекращал пропагандистскую войну – например, все неудачи крестоносцев объяснялись «византийскими происками». Начались и «бархатные революции». Крестоносцы инициировали отделение от империи армянской Киликии. А в 1189 г. состоялся Третий крестовый поход, один из его руководителей, Фридрих Барбаросса, тоже числился в «союзниках» Византии, но по пути, в Нише, провел переговоры с сербами и болгарами. Пообещал покровительство, если они захотят самоопределиться. Правда, сам Барбаросса вскоре утонул при переправе через р. Салеф. Но и моральной поддержки Запада оказалось достаточно. Сербия и Болгария вышли из-под власти Константинополя. Отделилась и Лазика, населенная грузинами, – провозгласила «Трапезундскую империю». Да и архонты византийских провинций постепенно стали вести себя независимо, учреждали собственные налоги и законы, даже вели войны друг против друга.

После чего последовала и оккупация… На Западе четко отслеживали политические дрязги в Константинополе. Оставляли за собой право, кого из властителей признать «законным», а кого нет. Подходящий момент настал в 1095 г. Исаака Ангела сверг его брат Алексей III (опять под предлогом защиты народа). А Исаака он ослепил и вместе с сыном Алексеем заточил в темницу. И римский папа Иннокентий III с венецианским дожем Дандоло уже с 1098 г. принялись готовить Четвертый крестовый поход – на Византию. Организовали его в 1203 г. Тут же объявился и царевич Алексей, весьма кстати бежавший из тюрьмы (наверняка не без внешней помощи). Безоговорочно подписал кабальные обязательства о «вознаграждениях», и крестоносцы выступили как бы в защиту его прав.

Их было очень мало, всего-то 20 тысяч! Но оказалось, что у Византии уже практически нет армии. И флота нет, адмирал Стрифн разворовал и распродал корабли, строевой лес, парусину, якоря. При неизвестных обстоятельствах было уже утрачено и византийское секретное оружие, греческий огонь. Горстка крестоносцев смогла беспрепятственно высадиться, стала грабить пригороды Константинополя. Его население составляло полмиллиона! Но избалованные столичные жители вместо обороны предпочли бунтовать и митинговать. Сперва решили ликвидировать повод иноземного вмешательства. Изгнали Алексея III, вернув на трон Исаака и приехавшего с рыцарями Алексея. Но крестоносцы не уходили – они же не зря запаслись обязательствами об огромных выплатах, заведомо нереальных. А когда послушные правители Константинополя принялись для этого трясти деньги из подданных, те обиделись и снова восстали. Исаак с сыном погибли, на престоле очутился некий Алексей Дука.

Что ж, предлог получился достаточным – крестоносцы пошли на штурм. Сорганизоваться для отпора горожане так и не смогли. Их лидер Дука удрал. В храме Святой Софии молодые аристократы избрали императором Феодора Ласкаря, но и ему осталось только бежать. Крестоносцы ворвались в столицу почти беспрепятственно. Убивали мало, разве что под горячую руку, больше грабили. Зато уж грабили капитально – дворцы, дома, церкви. Из жителей отбирали молодых и красивых для продажи в рабство, а остальных обдирали до исподнего и выгоняли на все четыре стороны.

Один из беженцев, историк Никита Хониат описывал: когда толпы ограбленных полураздетых людей побрели по дорогам империи, жители провинции над ними смеялись и издевались. Дескать, так вам и надо, «зажравшимся» константинопольцам. И Хониат приходил к грустному выводу – да, мол, столица «слишком много пила молоко народов»… Знаете, прочитал об этом, и стало не по себе. Невольно представил разницу между нынешней Москвой, вошедшей во вкус жизни по «западным стандартам», и провинциальной нищетой. Подумалось – ведь если, не дай Бог, случился бы захват столицы вражеским десантом, то, наверное, отношение к москвичам было бы таким же. Разве не так?..

На месте Византии возникла Латинская империя. Но судьба разных провинций была различной. Жители Фракии (те, что смеялись над константинопольцами) вскоре сами ощутили руку завоевателей. Их обирали, обращали в крепостных. И они метнулись под покровительство к болгарам. Все же «родные», столько времени в одном государстве были. Болгары и впрямь пришли, крепко потрепали латинян. Но и для фракийцев отнюдь не стали «братьями-освободителями», так разорили их и насильничали, что люди кинулись обратно к латинянам – чтоб защитили от болгар.

В Македонии местные архонты просто перешли на сторону захватчиков. В Средней Греции было много торговых и ремесленных городов, в которых господствующее положение занимали евреи и армяне – они охотно открывали ворота крестоносцам. А пробовавший наладить оборону архонт Лев Сгур еще при Ангелах зарекомендовал себя вымогателем и бандитом, содержал собственные отряды разбойников, поэтому народной поддержки он не получил. В Пелопоннесе несколько архонтов враждовали между собой, и их легко раздавили. Очагов сопротивления возникло всего два. Одним стал Эпир. Здешний правитель Михаил Ангел Комнин Дука, опираясь на албанцев и славян, удержался в горах. Его наследник Феодор провозгласил себя царем, значительно расширил владения, отбирая их у латинян, но поссорился с болгарами, претендовавшими на те же земли, и был разгромлен ими.

Вторым центром стала Малая Азия. На эту окраину византийское правительство давно махнуло рукой, защиту подданных от сельджукских набегов не обеспечивало. Но хотя бы не мешало обороняться самим. Жители приграничья превратились в подобие казаков, умеющих владеть оружием, самоорганизовываться. К ним-то и попал бежавший из Константинополя Феодор Ласкарь. Сперва был принят враждебно. Города не впускали его, самостийные архонты не желали подчиняться. Однако следом двинулись крестоносцы, и Феодор стал центром консолидации национальных сил. В боях рыцарская конница одолевала его ополчение. Но партизанской борьбы не выдерживала и изгонялась вон.

Мало того, Ласкарю пришлось воевать еще и с турками, со своими же сепаратистами-архонтами, с Трапезундской империей – которая заключила союз с крестоносцами, абы хапнуть малоазиатские земли. Но случилось, казалось бы, невероятное. Побеждали всех! И возникла Никейская империя, где вдруг воскресло былое величие ромеев. Только лишь из-за того, что Феодор сумел создать поистине народное царство. И сам стал народным царем. В Никею потекло православное духовенство, поскольку оккупанты насаждали католицизм, была восстановлена Патриархия. Сюда устремлялись патриоты, лучшие культурные силы.

А особенного расцвета Никейская империя достигла при преемнике Феодора Иоанне Ватаци (1222–1254). Оказалось, что прежде запущенная и разоренная окраина может быть богатой! Ватаци провел хозяйственные реформы, на конфискованных у изменников и пустых землях создал государственные хозяйства, дававшие огромный доход. Повел политику поддержки крестьян, уменьшил налоги, лично контролировал их сбор. Никея стала крупнейшим экспортером сельскохозяйственной продукции. Результат был впечатляющим – когда государству требовались расходы, золото вывозили из казны мешками, на караванах мулов.

Держава приобрела огромный вес на международной арене. Вступила в союзы с Болгарией, германским императором. Даже татаро-монголы, сокрушив сельджуков, на Никейскую империю не пошли, заключили с ней договор о мире и дружбе. Ватаци допустил в свои порты и итальянцев, но ввел закон – всем подданным под страхом «бесчестья» предписывалось пользоваться только изделиями отечественного производства. Был создан мощный флот, для защиты от соседей построена система крепостей со складами оружия. На службу в богатую Никею стали переходить и западные рыцари! Хотя основой оставалась национальная армия. Войска Ватаци совсем очистили от крестоносцев Малую Азию, переправились в Европу, заняли Фракию, Македонию. Штурмовать Константинополь Ватаци не спешил во избежание больших жертв. Считал, что он никуда не денется, рано или поздно падет.

Но политикой «народных царей» была очень недовольна знать, магнаты – ведь при Ласкарях выдвигались не родовитые и богатые, а способные. Неоднократно возникали заговоры. Третий император этой династии Феодор II в 1258 г. был отравлен. Знать тут же учинила переворот. Музалон, регент при 8-летнем царевиче Иоанне, был убит, его место занял глава заговора Михаил Палеолог.

А в 1261 г. случилось то, чего давно ждали. Никейский отряд всего из тысячи всадников ехал по другим делам, попутно узнал, что охрана Константинополя слаба, и внезапным налетом захватил город. Но… это стало началом не возрождения Византии, а ее агонии. Въехав в столицу, Михаил Палеолог на волне торжеств провозгласил себя единовластным императором, а мальчика Иоанна велел ослепить и заточить. Это вызвало волну возмущения, патриарх Арсений отлучил Михаила от церкви, а малоазиатские «казаки» восстали. Но царь уже успел сформировать наемное войско, привлек турок и подавил мятеж жесточайшей резней населения.

Перенос столицы ознаменовал и резкий поворот в политике. Вернулись на круги своя прежние византийские нравы, амбиции, злоупотребления. Царь транжирил огромную казну, накопленную Ласкарями, на восстановление былого имиджа Константинополя, своего двора. У руля государства снова оказались магнаты, олигархи, жулики. Восстановилась и западническая ориентация. Только вместо венецианцев Михаил зазвал генуэзцев – и рядом с Константинополем возник их экстерриториальный город Галата. А оппозиционного патриарха император сместил, обратился в Рим и в 1274 г. заключил с папой первую, Лионскую унию. На тех православных, кто отказывался признать ее, обрушились репрессии.

Результаты были плачевными. Западные короли Византию все равно не признали, поддерживали латинские княжества, сохранившиеся в Греции. Зато Михаил смертельно поссорился с Болгарией и Сербией. В эти страны пошло повальное бегство православного населения. После смерти Михаила в 1282 г. его сын Андроник II постарался выправить положение. Расторг унию. Но выяснилось, что его отец успел растратить всю казну. Андронику пришлось расформировать флот, сокращать армию, и вернуть прежние владения Византия так и не смогла.

Усугубило разброд и то обстоятельство, что Палеологи в угоду знати ослабили централизацию – переняли от Латинской империи систему феодальной раздробленности. И на Балканах пошла полная мешанина. Ромеи, сербы, латиняне, болгары увязли в драках друг с другом. Причем у латинских баронов шли свои разборки, у сербов, болгар, византийцев тоже, заключались самые причудливые союзы. То латинские князья признавали себя вассалами Палеологов, то ромейские архонты или претенденты на престол вступали в альянс с врагами Константинополя.

А в это время в Малой Азии возникла новая турецкая общность – османы. В отличие от сельджуков (и византийцев), они строго поддерживали политическое единство, дисциплину. Они охотно инкорпорировали в свою среду посторонних, если те принимали османские порядки. Никакого «турецкого завоевания» империи фактически не было. Османы просто начали заселять пустующие земли, которые обезлюдили сами Палеологи, уничтожив восставших «казаков». Остатки местного населения добровольно переходили в ислам и умножали ряды турок – ведь Константинополь только драл с них три шкуры, не давая взамен ни безопасности, ни справедливости, ни порядка, а в рядах османов люди получали защиту, чувство общности, спайки.

Правительство этот процесс поначалу не тревожил. Оно было занято проблемами «европейской политики», борьбой с соперниками на Балканах. Османы же казались не опасными и весьма полезными – за неимением национальной армии Палеологи привлекали их для участия в своих войнах. Но в 1354 г. турки на лодках вдруг переправились через Дарданеллы, обосновались в Галлиполи и… стали заселять Фракию и Македонию, перед этим опустошенные гражданской войной между Иоанном V Палеологом и Кантакузином. Только тогда правительство схватилось за головы, но сделать уже ничего не могло. К османам стали переходить греческие архонты, превращаясь в турецких беев. Или даже сохраняя христианство – султаны в то время были веротерпимы. Без боя сдавались города и оказывались в выигрыше. Например, захолустный Адрианополь (Эдирне) с 15 тыс. жителей султан Мурад сделал своей столицей, и вскоре он разросся в роскошный центр с населением 200 тыс.

О том, до какой степени упал престиж византийских императоров, говорит поездка Иоанна V в Европу – молить о помощи. В 1369 г. он явился в Рим. Не лично, а через секретарей представил грамоту о согласии принять унию. Лишь после этого папа принял его, позволил поцеловать туфлю и принести присягу на верность. Потом Иоанн отправился к французскому двору, но ничего не добился, кроме новых унижений. А на обратном пути венецианцы арестовали императора за долги. Благо сын Мануил выручил, прислал денег.

Ну а когда Иоанн вернулся, султан цыкнул на него и указал: то, что за стенами Константинополя, – твое, а вне стен – мое. И император смирился. Признал себя вассалом Мурада, стал платить дань. Даже участвовал в походах на свои же города, которые не желали сдаться султану. Отныне императоры посылали сыновей к султанскому двору в качестве заложников, а дочерей – в султанские гаремы. Турки поочередно подчиняли враждующие между собой балканские народы. Сперва болгар, затем разделенных на четыре княжества сербов – только один раз они смогли объединиться, но были разгромлены в 1389 г. на Косовом поле.

У Палеологов остались лишь Константинополь, Морея и еще несколько клочков владений. О национальном сопротивлении в Византии теперь даже не помышляли. Шла борьба между пораженческой «туркофильской» партией и «западнической», уповавшей на спасение со стороны Европы. Государство, несомненно, погибло бы на полвека раньше, когда «западники» понадеялись на антитурецкий крестовый поход. Султан Баязид в 1396 г. разбил рыцарей под Никополем и осадил изменивший Константинополь. Спасла случайность – из Азии вторгся другой завоеватель, Тимур Тамерлан, и сокрушил Баязида. При этом император Мануил признал себя вассалом Тимура, согласился платить ему такую же дань, как султану. Но Тамерлан ушел, а турки остались.

История последних Палеологов представляет собой вообще жалкое зрелище. Они продавали оставшиеся у них города и острова, продавали формальные права на земли, которыми уже не владели. Императоры, их братья и сыновья грызлись между собой за уделы. Судились у султана, жаловались ему друг на друга и подкупали визирей, чтобы добиться решений в свою пользу. Западная ориентация очередной раз взяла верх при Иоанне VIII. Была отправлена огромная делегация в Италию, и в 1439 г. вторично заключили унию, Флорентийскую.

Но и это ни к чему хорошему не привело. В Европе начиналась «эпоха Возрождения», и в Риме уже царило полное разложение нравов. На папском престоле оказывались взяточники, гомосексуалисты, убийцы. Лоренцо Медичи называл Рим «отхожим местом, объединившим все пороки», а Петрарка писал: «Достаточно увидеть Рим, чтобы потерять веру». О том, до чего докатилось католичество, в Виизантии знали. Большинство населения и священников унию отвергли, от нее отреклись даже те иерархи, которые подписали ее. Вместо национального единения получился раскол. В главный храм св. Софии народ перестал ходить. Дошло до того, что униатский патриарх Григорий Мелиссин сбежал в Рим, а замену ему не решались поставить, и в критический момент страна осталась без патриарха.

Этим пользовались турки, объявили себя покровителями православия. Пользовались и проходимцы – царевич Дмитрий провозгласил себя главой православной партии и под этим поводом просил у турок посадить его на престол (хотя одновременно заключил тайный договор с латинянами об оккупации остатков Византии). Ну а Запад никакой реальной помощи не оказал. Правда, папы подталкивали европейских королей выступить против турок, но собственные средства тратить не спешили, расходуя их на строительство в Риме, на свой двор и развлечения.

Последним императором Византии стал Константин XII – храбрый солдат, но политик никакой. Он тоже рассчитывал на поддержку Европы. А в 1451 г., когда умер султан Мурад II, император переоценил внутренний разлад у османов, попытался шантажировать нового монарха Мухаммеда II, угрожая принять сторону его конкурентов. Но султан быстро навел порядок среди подданных и решил наконец-то ликвидировать гнездо интриг, торчащее посреди его владений. В 1453 г. турки обложили Константинополь с суши и моря.

Западные «друзья», венецианцы и генуэзская Галата, поспешили заверить султана в своей лояльности, чтобы их владений не трогали. Не подали помощи и братья императора Фома и Дмитрий, деспоты уделов в Морее – они в это же время, призвав в союзники турок, пытались отхватить земли у албанцев. Когда же Константин призвал к оружию население столицы, из 200 тыс. жителей откликнулось лишь 5 тысяч. Византийцы совсем утратили воинский дух, даже и не представляли себя в роли солдат. Кроме добровольцев, на оборону вышли дружина наемников и отряд из иностранных моряков – вместе 2 тысячи. Эта горстка сражалась доблестно, отбила несколько атак. Но силы были слишком неравны, ряды защитников таяли, а замены им не было. 29 мая турки ворвались в город. Император и его соратники погибли. А остальные жители на самозащиту оказались уже не способны. Забились по домам и ждали, когда их кто-нибудь выручит или вырежет. Их и вырезали, а 60 тыс. продали в рабство. После чего Мухаммед II без труда раздавил осколки империи в Морее и Трапезунде.

Но обвинять турок, что они «варварски» уничтожили великую Византию, совершенно беспочвенно. Ее погубили собственные правители, олигархи, воры, апатия и деградация населения. Даже Константинополь достался завоевателям в полном упадке. Большинство дворцов, храмов, общественных сооружений уже давно лежали в развалинах – для их ремонта не находилось ни средств, ни желания. Островки обитаемых кварталов перемежались обширными пустырями и зонами руин, заросших травой и кустарником, где пасли коз и овец. Красивые большие дома успели смениться неуклюжими грубыми лачугами. Для их постройки жители воровали камни и кирпичи из аварийных памятников архитектуры. Мрамор пережигали на известку. Древние медные и бронзовые статуи переплавили на монеты. Так что турки отнюдь не разрушали Константинополь, а, наоборот, заново его отстраивали, превращая в собственную столицу.

Что ж, Византия – это «дела давно минувших дней». Куда печальнее, что история повторяется. И наш «Третий Рим», увы, следует по пути «Второго». Причем находится сейчас где-то на уровне эпохи Комнинов, а то уже и Ангелов. Но пойдет ли Россия и дальше по этой дороге в пропасть, суждено ли Москве извлечь уроки из горького опыта Константинополя, конечно же, будет зависеть не от «роковых совпадений». А от самих россиян.

Западные технологии ордынского ига

Киевская и Владимирская Русь сами подорвали свои силы, заразившись эгоизмом и корыстью. Удельные князья вели себя так же, как западные графы и герцоги, растаскивая державу. Бояре уподобились западным баронам, силясь манипулировать князьями. В ослеплении усобиц забыли, кто свои, а кто чужие. Приводили на Русь половцев, венгров, поляков, литовцев. Полоцкие князь легкомысленно пустили в Прибалтику немцев и уже не смогли их выпроводить. Господь сурово предупредил Русь о последствиях – позорным побоищем на Калке в 1223 г. Нет, урок не пошел впрок. Резались пуще прежнего, предавали.

Характерный пример: в 1228 г. князь Ярослав Всеволодович решил нанести мощный удар по Ливонскому ордену, привел к Новгороду владимирские полки. Но новгородцы и псковичи вдруг встали на дыбы, сражаться отказались, изгнали князя. Даже вздумали воевать с ним! Ларчик открывался просто. В это время несколько десятков западных городов создали политический и торговый союз, Ганзу. Верхушка Новгорода, Смоленска, Полоцка, Пскова раскатала губы вступить в эдакую «всемирную торговую организацию», в Риге шли секретные переговоры, в них участвовал и представитель римского папы, склоняя русских в католицизм. Полоцк и Смоленск заключили договоры, выгоднейшие для немцев, а олигархам Новгорода и Пскова князь перешел дорожку, они вступили в Ганзу только в 1230 г. (в результате немцы задушили древнее новгородское мореплавание).

В 1237 г. нахлынули орды Батыя. Но разобщенность дошла до такой степени, что князья даже не попытались объединяться. Мало того, продолжали разборки друг с другом. Татаро-монголы сожгли Рязань, шли на Владимир, а у великого князя Юрия Всеволодовича не было войск. Год назад полки ушли с его братом Ярославом на юг, сражаться за Киев и Прикарпатье. Узнав о разгроме родного края, Ярослав возвратился на руины и пепелища, но на Киев и Прикарпатье нашлись другие охотники, так и рубились, пока не пришел их черед.

Зато Запад попытался воспользоваться ситуацией. Даниил Галицкий и Михаил Черниговский примчались в Польшу и Венгрию, просили помощи. Не тут-то было. Короли рассуждали: пускай татары посильнее измочалят русских, чтобы прибрать к рукам их земли. А папа Григорий IX, едва получив известие о нашествии Батыя, тогда же, в декабре 1237 г., объявил крестовый поход «против язычников и русских». Дело выглядело беспроигрышным. Русь разгромлена, объединились Ливонский орден Дания, Швеция, а в Пскове и Новгороде у них имелась влиятельная «пятая колонна».

В 1240 г. началось вторжение одновременно с двух направлений. Шведов отразил св. Александр Невский. Но немцам подыграли предатели, сдали Псков. Подыграли и в Новгороде, выгнали князя, только что спасшего их от шведов. Хотя изменники ошиблись. Немцы сочли, что с русскими можно больше не заигрывать. Оставили крамольным боярам лишь роль своих прислужников, грабили почем зря, делили деревни. Папа передал новгородско-псковские земли в состав Эзельской епархии. Тогда-то новгородцы опомнились, снова поклонились Александру Невскому, он спас остатки Руси от западных захватчиков.

Но и европейцы просчитались. Батый отнюдь не стал их союзником. Вслед за русскими обрушился на них. Причем татары оценивали западных противников куда ниже, чем Русь. В нашей стране действовали единой армией, разделялись лишь тогда, когда сопротивление было сломлено. При вторжении в Европу Батый сразу пустил войско несколькими корпусами. Один из них уничтожил польско-немецкую армию при Лигнице, в знак победы в Монголию отослали 9 мешков правых ушей перебитых рыцарей. Второй корпус истребил венгерско-хорватскую армию при Шайо.

Но, опустошив Центральную и Южную Европу, татары вернулись в причерноморские и волжские степи. Бытый выбрал их для своего улуса (удела) в составе Монгольской империи. Возникла Золотая Орда. К князьям поскакали ханские гонцы: требовалось покориться, платить дань. Что ж, и на этом Запад пытался сыграть. К князьям зачастили посланцы из Рима. Папа сулил любую помощь за подчинение православной церкви и войну с Ордой. На приманку поддался Даниил Галицкий. Получил из Ватикана королевскую корону, сговаривался о соединении церквей. В 1253 г. папа провозгласил очередной крестовый поход против татар и… русских. На одном фланге наступал Ливонский орден, на другом – Литва и Даниил. Однако никакой реальной поддержки князь не получил, Галицко-Волынское княжество было совершенно разорено, и вскоре его поделили литовцы с поляками.

Владимирский великий князь Ярослав и его сын Александр Невский осознали, что противостоять победителям в данное время невозможно. Воевать значило окончательно погубить Русь, а плоды пожнет Запад. На папские уговоры не клюнули и выбрали другой путь – подчиниться хану. Сейчас распространилась модная теория, что никакого ига вообще и не было, сложился взаимовыгодный симбиоз Орды и Руси. Кстати, это было бы закономерно. Кочевники-монголы в разных странах перенимали более высокую культуру покоренных народов – китайскую, среднеазиатскую, персидскую, постепенно сближались с коренным населением. Но с Золотой Ордой этого не произошло, и период более-менее приемлемого сосуществования с Русью был довольно коротким, в правление св. Александра Невского, Батыя и его сына Сартака. Возобладали совсем другие процессы.

Чтобы разобраться в них, надо вспомнить, что в VII–X вв. на юге нынешней России раскинулась могущественная держава, Хазарский каганат. Ее столица Итиль в низовьях Волги стояла на перекрестке важнейших торговых путей, в Хазарии принялась верховодить мощная купеческая группировка, государственной религией стал иудаизм, каганат обложил данью многие народы, был главным поставщиком рабов на мировые рынки. В 965 г. Святослав Игоревич сокрушил Хазарию, стер Итиль с лица земли. Уцелевшие хазары передались в подданство шаху Хорезма, приняли ислам. Часть купцов угнездилась в черноморских городах под крылышком Византии. Они по-прежнему промышляли работорговлей, скупали пленных у печенегов и половцев, нападавших на Русь.

Но Византия захирела, отдала города Крыма и Приазовья венецианцам и генуэзцам. Хорезм попал под власть Золотой Орды. А ее столица Сарай встала почти в тех же местах, где Итиль. На «перекрестке» Великого Шелкового пути, дорог по Волге, Дону. К ханской ставке потянулись хорезмийские и крымские купцы. Причем итальянцы только управляли черноморскими городами, купцы оставались местные. Венецианский уполномоченный, руководивший здешними колониями, носил недвусмысленный титул «консул Хазарии». А генуэзскими колониями руководил коллективный орган «оффициум оф Хазарие». И Орда стала превращаться в подобие Хазарского каганата.

Купеческая группировка набрала в Сарае огромный вес. Сартак, склонный дружить с русскими и принявший христианство, был отравлен. На ханский престол взошел ставленник толстосумов, мусульманин Берке. Он начал строить новую великолепную столицу, денег ему выделяли сколько угодно. А расплатиться было легко, Берке начал отдавать сбор дани на откуп.

Летописи сообщают, что в русских городах появились «бесермены и жиды», драли с людей три шкуры, уводили в рабство, «у кого денег нет, у того дитя возьмут, у кого дитяти нет, у того жену возьмут, у кого жены-то нет, того самого головой возьмут». Эти бесчинства вызвали восстания, многих откупщиков перебили. Св. Александр Невский сумел доказать хану, что виноваты сами хищники, уговорил отменить систему откупов, поручить сбор дани владимирским великим князьям. Вполне возможно, что купцы отомстили ему. Существует убедительная версия, что князь был отравлен.

Теневые олигархи сохраняли в Орде немалое влияние. Ханы, неугодные им, быстро расставались с троном и жизнью. Тохта, поссорившийся с генуэзцами и разрушивший их город Кафу (Феодосия), был убит, как и его наследник Ильбасмыш. На престол возвели Узбека. И он-то купцов удовлетворял в полной мере. Был ревностным мусульманином, что открывало дороги на рынки Востока. Но и с католиками дружил, переписывался с папой, в его правление в Сарае возникло больше десятка латинских костелов и монастырей. Узбек несколько раз повышал дань с Руси, взыскивать недоимки отправлял «лютых послов» – с отрядами, грабившими и набиравшими за долги невольников. По малейшему поводу хан бросал на подвластные княжества карателей, и живого товара приводили более чем достаточно.

Симбиоз татарских ханов и западных работорговцев оказался очень плодотворным. Золотая Орда стала главным мировым поставщиком рабов, а генуэзские и венецианские корабли бойко развозили их за моря. Великий гуманист Петрарка в эти годы восторженно писал, что у него «сердце радуется» от изобилия дешевых русских рабов – дескать, куда ни пойдешь, «всюду слышна скифская речь». Но сбывали не только в Италию. Основные центры международной торговли в ту эпоху лежали на Ближнем Востоке. Сюда выводили караванные и морские пути из Китая, Индии, Персии. Итальянцы дружили с властителями здешних стран, мамлюкскими султанами Египта, держали тут фактории, и их флотилии курсировали по треугольнику. В черноморских портах набирали полные трюмы рабов, в Сирии и Египте продавали, обращали выручку в драгоценные камни, пряности, шелк и следовали в Западную Европу, где перец и гвоздика были на вес золота. Кстати, именно эти прибыли обеспечили расцвет итальянского Возрождения, капиталы первых крупных банковских домов Европы.

Сын Узбека Джанибек благоволил к Московской Руси, предоставлял льготы, а к генуэзцам предъявил серьезные претензии по поводу их хищничества и жульничества, объявил войну, осаждал Кафу. Что ж, он внезапно разболелся, а придворные подсказали его наследнику Бердибеку – надо бы прикончить отца. Но Орда уже больше столетия сосала соки из окрестных народов, культивировала алчность, беспринципность. Теперь гнойник прорвался. Пример переворота стал заразительным, нашлись другие желающие. Грянула «великая замятня». Вмешались сородичи, татары Синей и Белой орд. Золотоордынцы избаловались, разложились. Синеордынцы и белоордынцы кочевали в степях Сибири и Приаралья, оставались суровыми и неприхотливыми пастухами и воинами. Золотоордынцев они презирали, но завидовали их богатствам. Татарская держава раскололась.

Это открыло возможности для освобождения Руси. В XIII–XIV вв. в нашей стране была популярной библейская история о Вавилонском пленении. Господь покарал за грехи Иудею, отдал под власть нечестивого царя. И пророки предупреждали, что противиться Божьему наказанию нельзя, его надо принимать со смирением. Но пленение не вечно, надо лишь преодолеть собственные грехи. Мера зла исполнится, и Вавилонское царство падет. Казалось, эти предсказания исполняются. Московское правительство во главе с великим князем Дмитрием Ивановичем и святителем Алексием постепенно, но неуклонно избавлялось от зависимости.