Текст книги "Иван Грозный. Как первый царь создавал великую Россию"

Глава 5
Маленький государь и его мама

Государыня Елена, мама Ивана Грозного

1533 год выдался вроде бы спокойным. Никто не нападал. Осенью Василий III отправился в Волоколамск на охоту, которая не удалась в прошлом году. Но у него на ноге обнаружилась болячка. Казалось, что не опасная. Вызвали придворных врачей, иностранцев. Они начали лечить, и стало хуже, государь совсем слёг. Была ли это болезнь, которую не могли вылечить? Или великого князя отравили? Мы не знаем. Но были подозрительные вещи. В Москву в это время съехалось сразу несколько послов из западных стран. Словно чего-то ждали. А брату Юрию государь запретил сообщать про болезнь. Но тот откуда-то узнал, прискакал в Волоколамск с большим вооружённым отрядом. Василий не доверял ему. Сказал, что здоровье уже лучше, и повелел уехать. Но тот не послушался государя! Остался. Почему-то был уверен, что старший брат умрёт, и тоже ждал.

Хотя и Василий понял: ему уже не встать. Приказал везти себя в Москву. В Кремле собрал у своей постели митрополита, бояр, составил завещание. Назначил наследником сына Ивана. Ему было всего 3 года, и пока он подрастёт, власть передавалась матери. Но государь считал, что молодая женщина не сможет править страной. Вместе с боярами в помощь ей составил совет. В него вошли дядя Елены Михаил Глинский, бояре Василий и Иван Шуйские, Тучков, Захарьин-Юрьев, Воронцов и брат государя Андрей Старицкий. Любителя заговоров Юрия Дмитровского в совет не включили. Но великий князь сомневался в обоих братьях. Потребовал, чтобы они ещё раз поклялись быть верными маленькому Ивану. Василий догадывался, что при дворе есть враги. Убеждал бояр стоять за наследника, а мамке Аграфёне не отходить от ребёнка, беречь его.

3 декабря 1533 года государь в последний раз собрал митрополита и бояр. Говорил с ними, как устроить государство после его смерти. Вспомнил и о своей мечте, превратить Россию в царство. Позвал жену и детей попрощаться. Благословил сына, дал ему крест святого митрополита Петра. Необычный крест. В нём была частица настоящего Креста, на котором распяли Христа. Этот крест был как раз из византийских царских принадлежностей Владимира Мономаха, привезенных Петром в Москву. Василий велел передать сыну и другие знаки царской власти. Перед смертью он решил постричься в монахи. Но Андрей Старицкий и несколько бояр стали вдруг спорить, шуметь, что это не нужно (ведь сектанты были против монашества). Митрополит с трудом утихомирил их, совершил монашеский постриг, и Василий III скончался.

На похоронах рыдала не только жена, рыдала вся Москва. Летопись отметила – будто «дети хоронили своего отца». А малыш Иван стал государем. Конечно, он ещё не мог ничего решать. Но распоряжения теперь писали – так повелел великий князь Иван Васильевич. Когда приезжали иностранные послы, мальчика сажали на трон. А рядом стоял кто-то из бояр. Говорил необходимые слова – как бы передавал послам, что это сказал государь. Однако Василий III во многом ошибся. Он же назначил в помощь жене и сыну совет из 7 опекунов. Считал, что это самые надёжные вельможи. Но он уже очень плохо себя чувствовал, и кого определить в совет, подсказывали бояре. Позже оказалось, что шестеро из семи – предатели.

Хотя Василий ошибся и в другом. Он недооценил жену. Знал её как красавицу, милую и ласковую. А Елена была ещё и очень умной. Слышала от мужа о государственных делах, сама научилась разбираться в них. Присматривалась к вельможам и догадывалась – они думают не о маленьком государе, а о себе. Елена решила править сама. И помощников себе подобрала сама. Вовсе не назначенных опекунов. Её ближней боярыней стала мамка сына, Аграфёна Челяднина. А среди бояр главным помощником Елены стал брат Аграфёны, доблестный воевода Телепнев-Овчина, его очень любили в армии.

Помощь понадобилась очень скоро. Юрий Дмитровский даже не думал выполнять клятвы о верности. Прошёл лишь месяц, как похоронили Василия, а он начал потихоньку собирать в своём московском доме воинов из собственных дружин. Его сообщники, боярин Андрей Шуйский и дьяк Тишков, подговаривали других вельмож: надо скинуть Ивана с матерью, посадить на трон Юрия. Не все бояре были изменниками. Некоторые, услышав такое, возмутились. Доложили Елене. Она действовала решительно. Приказала Телепневу поднять воинов. Судить столь важные особы могла только Боярская дума. Но мама государя предъявила ей доказательства – заговор. Даже тем боярам, кто тайно сочувствовал Юрию, нечего было возразить. Злоумышленников арестовали, посадили в тюрьму.

А Елена оказалась прекрасной правительницей. Со времён Ивана III Москва разрослась. Во время татарских нападений выяснилось – крепость Кремля стала уже мала для всех жителей. Мама государя от имени своего сынишки приказала всем москвичам выйти на работу. Крепость-то нужна была для них самих! Выкопали глубокий ров. Под руководством архитектора Петрока Малого возводили мощные каменные стены с башнями. Новую крепость назвали Китай-город. Она примыкала к Кремлю, и часть Москвы, окружённая стенами, увеличилась в три раза.

В прошлых набегах татары угнали множество пленных, и Елена повелела – надо выкупать их из неволи. Чем их продадут туркам, лучше мы заплатим, чтобы их отпустили домой. Для этого правительница стала каждый год выделять большую сумму из государственных денег. Объявила добровольный сбор денег – кто сколько сможет и захочет сдать. Добавляла свои средства Церковь, хвалила Елену: «Душа человеческая дороже золота».

Но и с самими деньгами были проблемы. В то время они были серебряными или золотыми. Русские земли давно уже объединились, а деньги до сих пор ходили разные – московские, новгородские, псковские. Одни монеты дороже, в них было больше серебра, другие дешевле. Этой путаницей пользовались фальшивомонетчики. Изготовляли подделки из дешёвых металлов. Елена велела изъять все старые монеты. Их переплавляли и чеканили другие, одинаковые. Их назвали копейками. Потому что на них был изображён великий князь с копьём в руке. Конечно же, под этим князем подразумевался Иван. А за подделку денег ввели строжайшие наказания.

Мудрая мама Ивана Грозного могла бы совершить ещё много полезного. Но враги России не дали ей мирного времени. Вместо могущественного Василия III у власти оказались женщина и ребёнок! Надо воспользоваться! Польский Сигизмунд и крымский хан Сахиб-Гирей заключили союз между собой, нацелились воевать.

Русское правительство в 1534 году тоже стало собирать две армии. Одну на западной границе, против Сигизмунда. Командовать ею Боярская дума определила князей Ивана Бельского и Ивана Воротынского. Вторую – на юге, против крымцев. Её возглавили Семён Бельский и Иван Ляцкий. Но вдруг выяснилось, что враги надеялись не только на свои войска. Командующие обеих армий были предателями! Связались с Сигизмундом и хотели открыть ему дорогу на Москву. И в столице оставались изменники. Двое из совета опекунов, дядя государыни Михаил Глинский и Михаил Воронцов. Они возмущались, что страной правит Елена. Задумали свергнуть её, самим захватить власть – а король с ханом помогут.

Но когда заговорщики обсуждали свои планы, услышал кто-то из честных людей, сообщил государыне. Ивана Бельского и Ивана Воротынского с сыновьями арестовали. Позже узнали и про предательство Михаила Глинского с Воронцовым, их тоже отправили в темницу. Однако воевод южной армии, Семёна Бельского и Ляцкого, кто-то из бояр предупредил об опасности. Они успели удрать в Литву. Рассказали Сигизмунду, что русская оборона слаба, что знатные вельможи настроены против Елены и маленького Ивана.

От таких известий польские и литовские паны воодушевились. Нагло, даже без объявления войны ворвались в Россию. Хотя насчёт слабости изменники насочиняли. Русские дрались хорошо и умело. Врагов поколотили и прогнали от Смоленска, от Чернигова. Они смогли взять только маленькую крепость Радогощь, перебив всех защитников. А в Москве собралась Боярская дума. На троне сидел мальчик, и митрополит обратился к нему: «Государь! Защити себя и нас. Гибель начинающему, а в правде Бог помощник». Малыш сказал то, что ему подсказали, – он берёт страну и народ под защиту, повелевает войскам выступить на врага.

Пролепетал детским голоском – но ведь это были слова государя! По этим словам пришла в движение вся Россия. Съезжались десятки тысяч воинов, вывозили пушки! Русская конница двинулась на неприятельские земли, раскидывала литовские отряды. Телепнев-Овчина командовал передовым полком, прорвался аж до литовской столицы Вильно (Вильнюса), вогнав в ужас Сигизмунда. Осаждать город не стали, но за нападение на нашу страну расквитались. Как следует разорили Литву и вернулись на свою территорию.

Нет, врагов это не вразумило. В 1535 году король поднял все силы в новое наступление. Неприятели захватили Гомель – там воевода оказался трусом и сбежал. Но другой город, Стародуб, дрался до последнего. Королевское войско смогло взять его только после того, как раздолбило из пушек и взорвало стены. Литовцы так обозлились, что перебили и защитников, и всех жителей, 13 тысяч человек. Но и сами понесли большие потери, а на помощь уже шли государевы полки. Враги отступили.

А русские опять ответили. Вступили на неприятельскую землю и на берегу Себежского озера построили крепость Иваньгород – назвали в честь своего маленького государя (сейчас это город Себеж). Король аж ошалел. Крепость стояла в его владениях! В феврале 1536 года отправил на неё большую армию с тяжелыми пушками. Но русские ждали именно этого. Крепость была ловушкой. Туда завезли побольше орудий, там засело сильное войско. На обстрел ответили шквальным огнём. Засыпали ядрами неприятелей. Потом сами выплеснулись в атаку. Врагов загнали на лёд озера. Под тяжестью множества лошадей и людей в доспехах он провалился. Погибла вся армия, лучшие литовские рыцари. Одних порубили, другие утонули.

А наши полки после этого двинулись вперёд и построили ещё две крепости, Велиж и Заволочье, отхватили у короля земли вокруг этих новых городов. Справлялись и с крымскими татарами. Отбивали их то от Рязани, то от Белёва. Но все русские войска были на западе и на юге, а на восточной границе сил осталось мало. Казанский хан Сафа-Гирей смекнул, что для него это очень удобно. Снова отбросил мирный договор. Призвал всех подданных и обрушился на русские земли. Разграбил и пожёг сёла по Волге. Разбил русские отряды. Только застрял под Муромом – осаждал, штурмовал город и не смог захватить, ушёл.

Елена поняла: воевать одновременно с тремя противниками нельзя. Сигизмунду предложили мириться. После разгрома под Иваньгородом он охотно согласился. Договорились замириться на тех границах, которые занимали обе стороны. К литовцам отошёл захваченный ими Гомель. Зато Россия присоединила целую область с Иваньгородом, Велижем и Заволочьем. Вот так Иван Васильевич выиграл свою первую войну. Когда был ещё ребёнком и мог только молиться о победе.

Глава 6
В плену у бояр

Русские бояре

Государю исполнилось 7 лет. По обычаю, в этом возрасте «мамку» должен был сменить «дядька». Начать уже мужское воспитание. Учить ездить на коне, стрелять, владеть саблей. Эту должность занял боярин Иван Фёдоров-Челяднин, дальний родственник мамки Аграфёны. А мать со своими помощниками обдумывала, что необходимо вразумить казанцев, пока они снова не полезли на Русь. Полетели приказы собирать полки на Казань. Но… опять обнаружилась измена!

Когда посадили в тюрьму заговорщика Юрия Дмитровского, сперва порадовался Андрей Старицкий. Ведь он был дядей государя, а теперь стал старшим в роду. Задрал нос и считал, что страной должен править он, а не Елена. Начал требовать, чтобы ему дали побольше земель. Но правительница догадалась, что это совсем не друг. Добавить ему новые владения отказалась. И отдавать ему власть не собиралась. Он обиделся. Уехал к себе в Старицу. В Москве вообще не показывался. Со своими родными и приближёнными ругал Елену как только мог. Она подозревала, что Андрей может что-то замышлять. Среди его слуг нашли таких, кто стал сообщать, что делается в Старице.

Пока были только разговоры и оскорбления, Елена терпела. Но на войну с Сигизмундом Андрей не явился и своё княжеское войско не прислал. Получалось, что с королём воюют только Елена и её сын, а Андрей сохраняет мир. А в 1537 году в тюрьме умер его брат Юрий, и Старицкий князь остался ближайшим родственником государя. Если бы что-то случилось с Иваном, престол достался бы Андрею. К нему стали приезжать бояре, о чём-то по секрету договаривались. Когда Андрею приказали привести свои дружины в поход на Казань, он опять не прибыл. Написал, что совсем болен. Елена послала к нему придворного врача Феофила – но он застал князя совершенно здоровым.

А агенты государыни из Старицы сообщали: от похода-то Андрей отказался, но зачем-то собирает и вооружает воинов. Посылал гонцов в Литву и к некоторым русским вельможам. Елена решила, что князь задумал бежать к Сигизмунду. Одного из его приближённых, приехавшего в Москву, задержали. Начали допрашивать, что происходит. Но государыня ошиблась. Андрей замышлял вовсе не бежать, а захватить власть. В Москве у него были сообщники. Старицкий ждал, когда они свергнут Елену с сыном, – тут князь и прискачет со своими отрядами.

А сейчас Андрей узнал, что его посыльного арестовали. Перепугался, что правда раскроется. Решил не ждать, когда его схватят. У него были сообщники и среди новгородских бояр. Он поднял свои дружины, со всей семьёй и двором направился из Старицы в Новгород. В большом городе за каменными стенами можно было продержаться долго – пока заговорщики в Москве сделают своё дело. По дороге Андрей разослал письма к боярам. Дескать, великий князь ещё ребёнок, идите лучше ко мне, я вас за это награжу. И к нему присоединились с отрядами князья Пронский, Хованский, Палецкий, бояре Колычевы.

Но Старицкий князь, собирая сторонников, потерял время. А Елена действовала чётко и быстро. Поняла, куда идёт Андрей. Послала в Новгород верного ей боярина Никиту Хромого-Оболенского. Он полетел стрелой, успел раньше мятежников. Взял город под охрану, запер ворота. А в Москву как раз съезжалась конница для похода на Казань. Телепнев с лучшими частями бросился в погоню за Старицким. Тот заметался. Узнал, что в Новгород его не пустят, и повернул к литовской границе. Но Телепнев настиг его, развернул войско к бою. А среди воинов Андрея пошёл разброд. Ведь многие до сих пор не знали, куда их ведут. Драться со своими или удирать на чужбину им совсем не хотелось.

Старицкий понял, что с такой ратью не победишь. Вступил в переговоры и сдался. Поставил только условие, чтобы его не наказывали. Задержанных привезли в Москву, и прощать Андрея Елена не согласилась. Как же можно простить вооружённый бунт против государя? Но судила она мятежников вместе с Боярской думой, и знатных преступников наказали всё-таки помягче. Старицкого посадили в темницу. Его жене Ефросинье с сыном Владимиром разрешили жить дома, но под арестом. Князей Пронского, Хованского, Палецкого били кнутом. Других соучастников отправили по тюрьмам и ссылкам. И только 30 помощников Андрея из мелких дворян казнили.

Но для России мятеж нанёс огромный вред. Поход на Казань пришлось отменить. Значит, хан в любой момент снова нападёт – будут гореть сёла и города, погибнут и сгинут в плену тысячи людей. Однако Старицкий переживал не из-за этого. А из-за того, что рухнули его мечты. Уже представлял себя великим князем, а очутился в тюрьме. Так горевал, что не выдержал, через полгода умер. Хотя он не дождался всего чуть-чуть.

Елена была здоровой, ничем не болела. Но 3 апреля 1538 года ей вдруг стало плохо, и она умерла. Причину установили учёные уже в ХХ веке. Её отравили. Как раз этого ждал Андрей Старицкий, когда готовил воинов. Возглавляли заговор вельможи из совета опекунов, назначенных Василием III, – Василий Васильевич и Иван Васильевич Шуйские. Это были самые знатные бояре на Руси. Они, как и московские государи, происходили из рода Рюриковичей. Предки Шуйских были князьями Суздаля и Нижнего Новгорода. Один из их предков, Дмитрий-Фома, даже был великим князем, боролся за власть с Дмитрием Донским. Поэтому Шуйские считали – они ничуть не ниже государя. Помогали им бояре Кубенский, Тучков. А наставника маленького Ивана, боярина Фёдорова-Челяднина, они подкупили.

Заговорщики заранее собрали в Москве свои дружины. Сразу после убийства государыни оцепили дворец. Елену похоронили в тот же день без всяких торжественных обрядов, без народа. Даже митрополита не пустили на похороны. Просто побыстрее упрятали в могилу. Для помощника Елены Телепнева-Оболенского всё случилось неожиданно. Его верных кавалеристов под рукой не было. Он укрылся в комнатах маленького Ивана. Пытался связаться с друзьями, но выходы из дворца были перекрыты. А заговорщики не посчитались с государем. Вломились к нему, схватили Телепнева и мамку Аграфёну. Мальчик плакал, умолял, но на него не обращали внимания. Аграфёну сослали на север, в Каргополь, насильно постригли в монахини. Отважного воеводу Телепнева без всякого суда предали страшной смерти, не давали есть и уморили голодом.

Зато прежних изменников освободили из тюрем и ссылок: Ивана Бельского, Андрея Шуйского, Воротынских, Хованского, Палецкого, Пронского, Колычевых. Если бы Андрей Старицкий был жив, то он сел бы на трон. А Ивана и его глухонемого братика Юрия прикончили бы вслед за матерью. Но Андрея уже не было. Поэтому заговорщикам пришлось сохранить ребёнка-государя, чтобы править как будто бы законно, от его имени. Но он с братом очутился с плену. Их держали под охраной, никуда не выпускали. Даже кормили плохо, как самую низшую прислугу. А иногда вообще забывали дать поесть.

Ивана только выводили на торжествах, показывали народу. И уводили обратно, под надзор. Настоящим правителем России стал старший из Шуйских, Василий. Он для себя придумал должность «наместника Московского». До сих пор были наместники в других городах, а теперь в Москве Василий был «вместо» государя. Его даже в документах писали на первом месте, а Ивана на втором. Всех, кто был верными Елене, снимали с высоких должностей, отправляли в ссылки. А награждали сообщников. Кубенский стал дворецким, Тучков – казначеем. Дядьке государя Фёдорову-Челяднину за предательство отдали огромные вотчины Аграфёны и чин конюшего, принадлежавший Телепневу. Для себя Шуйские захватили личные богатства убитой Елены.

А из бывших изменников Василий Шуйский не захотел освободить жену и сына Андрея Старицкого. Потому что княжества умерших Андрея и Юрия Дмитровского он тоже забрал себе. Сам поселился в доме Андрея в Кремле. Правда, у него была ещё одна причина оставить Старицких под арестом. Они же были близкими родственниками государя. А Василий Шуйский решил сам стать его родственником. Он был уже пожилым человеком, но вдруг женился на молоденькой двоюродной сестре Ивана. Стал как бы его двоюродным братом! Мечтал, что со временем он может сесть на престоле.

Пока это было слишком опасно. Возмутятся другие бояре, Церковь, может восстать народ. Но ребёнок на троне не мешал Шуйскому. А постепенно люди привыкнут, что главный в стране – Василий. Вот тогда можно организовать с Иваном какой-нибудь несчастный случай. И великим князем станет его родственник, Василий! Хотя правление Шуйских понравилось далеко не всем. Митрополит Даниил открыто не обвинял их, но понимал, что это преступники, незаконно захватили власть. А в Боярской думе, кроме Шуйских, были и другие очень знатные бояре – Бельские. Они были родственниками и польского короля, и русского государя. Возглавлял их Иван Бельский. Вот он-то хотел переделать Россию, чтобы было, как в Польше. Сам был заговорщиком, и Шуйские освободили его из тюрьмы. Но он видел, что Шуйские – просто разбойники. Вытворяют что хотят, а Бельских и других бояр оттёрли в сторону.

Митрополит и Бельский были очень не похожими друг на друга. Но против Шуйских они стали союзниками. Даниил по своему положению мог навещать государя. Привлёк на свою сторону Мишустина, ближнего дьяка Ивана. То есть личного секретаря, у него хранилась печать великого князя. Бельский и митрополит начали без Шуйских назначать на важные должности своих людей. Готовили документ. Даниил приносил его во дворец. Иван подписывал, Мишустин ставил печать. И всё – указ государя! Бельский хотел вот так, потихонечку, расставить своих помощников высокими начальниками. И главными окажутся не Шуйские, а Бельские.

Но Василий Шуйский узнал, что без него подписывают указы у великого князя. Делиться властью он ни с кем не хотел и разъярился. Собрал в своём доме родственников и друзей. Вызвали к себе дьяка Мишустина, набросились и убили. Тут же разослали отряды своих слуг. Ивана Бельского и его приближённых бросили в тюрьму. Ворвались даже к митрополиту. Объявили, что Боярская дума и «наместник Московский» снимают его с престола, под конвоем отправили в монастырь. Епископам и священникам приказали – пусть выберут другого.

Хотя Василию Шуйскому властвовать больше не довелось. В разгар расправ над противниками он умер. Может быть, перепсиховал, вот и не выдержал. А может, отомстили сторонники Бельских. Преподнесли ему такой же «подарочек», как он для Елены. Правительство возглавил второй брат, Иван Шуйский. Он ввёл новое правило – постановления Боярской думы приравняли к указам государя. А в Думе заправлял Шуйский. Как скажет, так и будет. Теперь он мог обходиться вообще без великого князя.

Но Иван Шуйский по натуре отличался от брата Василия. Он не строил грандиозных планов. Не мечтал занять престол. Он был просто жадным вором. Стал выгребать из государственной казны золото, серебро. Говорил, как будто бы для уплаты жалованья воинам. А на самом деле забирал себе. Но и на всех высоких должностях оказались его родственники и приятели. Они занялись тем же самым, спешили обогатиться. Особенными безобразиями прославился наместник в Пскове – Андрей Шуйский. Он просто грабил людей. Забирал ценные вещи даже в храмах и монастырях. Но и в других городах начальники хищничали вовсю. И кому было жаловаться, если в Москве правят их покровители?

Подати, которые платил народ, тоже разворовывали. Часть – местные начальники. Часть – Иван Шуйский со своим правительством. Не на что стало строить и ремонтировать крепости. Воинам не платили жалованья, они расходились по домам. Как же служить, если кушать не на что? Ох, как порадовались крымский и казанский ханы! Бросили свои войска в набеги. Они резали, убивали, жгли, разоряли целые области. Летопись отмечала, что вся Рязанская и Северская земля «крымским мечом погублены», а окрестности Нижнего Новгорода, Галича, Устюга, Вятки, Перми «от казанцев опустошены».

Но Шуйские не хотели посылать на врагов армии. Для этого же большие деньги нужны, а деньги они растащили. Да и не доверяли воеводам. Назначишь кого-нибудь командовать войском, а вдруг он повернёт оружие против самих Шуйских? Вместо этого отправляли к ханам послов, унижались. Крымского Сахиб-Гирея упрашивали заключить не только мир, но и союз. За это соглашались платить ему дань. А казанские ханы после прошлых взбучек признавали над собой власть московского государя. Шуйские от этого отказались – пускай казанский хан будет самостоятельным или подчиняется крымскому, только не нападайте.

Не тут-то было! Для крымского хана «союзы» ничего не значили. Деньги он брал, а в это же время его орда скакала в новые набеги. А казанский Сафа-Гирей так задрал нос, что объявил себя победителем России. Требовал платить ему такую же дань, как когда-то платили Золотой Орде. Шуйские пробовали договориться о мире через турецкого султана, ведь крымский хан был его подданным. К нему тоже поехали послы, унижались, умоляли. Но султан Сулейман Великолепный сделал из этого свои выводы: Россия ослабела! Значит, надо воспользоваться. Казанский хан уже давно просился к нему в подданство, но русские государи возражали. Сейчас султан открыто объявил, что Казань – это его владения.

К Сулейману как раз заявился и предатель Семён Бельский. Тот самый командующий армией, убежавший в Литву. Но Сигизмунд свалил на него поражения в войне. Дескать, это он виноват, наврал нам, что русских легко победить. Семён подался в Турцию. По матери он был племянником последнего рязанского князя. Поклонился султану. Сказал, что он наследник Рязанского княжества. Просил, чтобы ему помогли отвоевать Рязань, и он со своим княжеством станут подданными Сулеймана. Султан и на это согласился. Велел крымскому хану помочь Семёну, выделил артиллерию, янычар – своих лучших воинов. Вот такой получилась власть бояр. Они сами разоряли свою страну, и враги её тут же стали терзать, раздирать на части.

Татарский набег на Русь

Татары угоняют пленных в рабство

Так одевались русские люди в XVI веке