Текст книги "Кто стоял за декабристами"

ГЛАВА 5. «АНГЛИЙСКИЙ СЛЕД» ЦАРЕУБИЙСТВА

События, к которым по Европе велась подспудная подготовка, грянули в 1789 году – так называемая «великая» Французская революция. Масоны разных мастей сыграли в ней ключевую роль. Иллюминаты составили самую радикальную партию якобинцев, другие течения проявились в более умеренных группировках. Революция смела высшие сословия, залила страну потоками крови. На площадях работали гильотины, по «праздникам» толпы арестованных отдавали на растерзание черни, и люди весело плясали на трупах. Восставших крестьян, сохранивших верность королю, выстраивали перед пушками и расстреливали картечью.

Разрушалась и религия. Вместо католических храмов оголтелые вольнодумцы принялись строить в Париже «храм мирового разума» или некоего «высшего существа», которое отнюдь не было христианским Богом. Скорее, его противоположностью. Впрочем, за кулисами масонства находились другие «высшие существа», вполне земные олигархи. Они не выпустили процессы из-под контроля. Как только палачи-якобинцы сделали свое дело, их самих отправили на гильотины, а к власти привели вполне респектабельную Директорию.

Но российские «вольные каменщики» очень воодушевились, увидев пример для подражания. Во Францию отправился Николай Карамзин – очевидно, был командирован «братьями». Он преклонялся перед Робеспьером. Вернувшись на родину, начал публиковать «Письма русского путешественника». Еще один масон, состоявший в тех же структурах, что Новиков и Карамзин, Александр Радищев, в частной типографии выпустил свое «Путешествие из Петербурга в Москву», насочиняв жуткие истории об ужасах крепостничества. Напомним, в это время крепостное право и рабство существовало во всех европейских странах и их колониях, но Радищев-то выпятил именно Россию. Для пущего колорита и сгущения красок добавил даже старые иностранные фальшивки о «зверствах» Ивана Грозного.

Но и Екатерина с началом революции взялась за «просветителей» куда более серьезно, чем раньше. Радищева она справедливо квалифицировала «бунтовщиком опаснее Пугачева». За сочинение явно подрывного характера против царской власти он был приговорен к смертной казни с заменой на десятилетнюю ссылку в Илимский острог. Масонские ложи были запрещены. Московский главнокомандующий Александр Прозоровский получил приказ государыни ликвидировать их. «Вольных каменщиков» взяли под надзор полиции, Типографическую компанию закрыли.

В 1792 году проверили книги, которые издавались и продавались Новиковым. Выяснилось, что прежние запреты он не соблюдал. Среди книг, имевшихся у него в продаже, нашли 20 запрещенных и 18 изданных без всякого разрешения. Новиков был заключен в Шлиссельбургскую крепость. Видных масонов Тургенева и Трубецкого выслали в их дальние деревни. Правда, остальных только «потревожили» – попугали, потаскав по допросам. Поклонник Робеспьера Карамзин вообще сумел остаться в стороне. Публикацию своих «Писем» о Французской революции он оборвал въездом в Париж – избежав описаний самой революции, а архив записей уничтожил [26].

Русские войска под командованием Суворова решительно раздавили революцию в Польше, война завершилась окончательным разделом и ликвидацией этого государства. Екатерина достигла соглашения с Австрией о коалиционной войне против революционной Франции. Туда намечалось послать 50-тысячную армию во главе с Суворовым [27]. А с масонскими влияниями, оплетавшими наследника престола, была, очевидно, связана очередная волна немилости Екатерины к своему сыну. Она обдумывала вариант вообще лишить Павла права наследства, даже арестовать его, заключив в замок. Передать престол через его голову внуку Александру. Но 6 ноября 1796 года Екатерина II ушла в мир иной.

Ходили слухи, что манифест-завещание о провозглашении наследником Александра уже существовал, но кабинет-секретарь Безбородко, найдя его в бумагах императрицы, сразу уничтожил (за что был пожалован канцлером). На трон вступил Павел I. Одним из первых своих актов он пресек полосу «бабьих царств». Упразднил петровский закон о престолонаследии и ввел новый. Отныне трон переходил четко по мужской линии, от отца к старшему сыну. Однако опасения Екатерины насчет воцарения сына в значительной мере оправдались. Советники, группировавшиеся вокруг Павла, полностью использовали импульсивность его натуры. Постарались настроить его не только против любимцев Екатерины, но и против ее политики. Новый государь принялся безоглядно ломать начинания и установки матери.

Он прекратил победоносный Персидский поход, предпринятый для защиты грузин. Армию Валериана Зубова вернули из Закавказья, бросив все завоевания на Каспийском море. Павел похерил и союз с Австрией против Франции. Поход в Европу отменил, договоренности расторг [27]. Царь одним махом освободил из тюрем и ссылок находившихся там масонов – Радищева, Новикова, Татищева, Трубецкого, Невзорова (Новикова и Лопухина даже приблизил к себе). Предводителя польских революционеров Костюшко не только выпустил из заключения, но и позволил уехать в Америку. Отсюда, кстати, видно, какого рода советники настроили Павла крушить политику Екатерины.

Но надежды «вольных каменщиков» взять Павла под собственный контроль и его руками перестраивать Россию по своим моделям не оправдались. Возрождать масонские структуры он запретил. Революционные и либеральные идеи категорически отвергал. Об отходе от самодержавия не помышлял. Опасаясь разрушительных западных идей, он ввел строгую цензуру. Запретил ввоз иностранных книг и отправку юношей для обучения за границу. Закрыл все частные типографии. Он был и верующим, православным человеком. Увеличил более чем вдвое государственное жалованье приходским священникам, даровал им ряд льгот.

Впрочем, Павел проявлял очень высокую веротерпимость. Разрешил строить храмы старообрядцам, учредил для них Единоверческую церковь. Хотя пользовались этой веротерпимостью совершенно разные силы. В Россию полезли иезуиты, открывая свои школы. Оживились сектанты вроде скопцов. Их секты распространились по Тульской, Тамбовской, Орловской губерниям, угнездились в Костроме, Саратове, Самаре, Томске, Москве. Появились и в Санкт-Петербурге. Здесь проживали несколько тузов-ростовщиков из сектантов, и в столицу переместилась резиденция их «христа» Селиванова. Скопцы проникли даже ко двору, завербовали «посвятиться» царского лакея Кобелева. Но Павел, узнав о поползновениях сектантов, церемониться не стал, Селиванова и его присных отправил в тюрьму.

Царь с его обостренным чувством справедливости нацелился улучшить положение простого народа. Но улучшить рычагами самодержавия, без всякой сомнительной «общественности». Своим Манифестом он запретил помещикам использовать крестьян на барщине по воскресным, праздничным дням и более трех дней в неделю. Запретил продавать крепостных без земли и разделять при этом семьи. Отменил ряд податей и повинностей. Дозволил крестьянам жаловаться царю на притеснения помещиков и управителей. А казенным крестьянам подтвердил разрешение записываться в купцы или мещане.

Зато избалованное дворянство Павел взялся прижимать. Отменил для дворян запрет на телесные наказания. Лишил его права подавать коллективные петиции государю или в Сенат. Запретил выходить в отставку дворянам, прослужившим офицерами меньше года. Ограничил переходы с военной службы в гражданскую. А тех, кто вообще уклоняется от службы, повелел предавать суду. Павел упразднил губернские дворянские собрания, сохранив только уездные. Повысил для помещиков налоги и ввел новые…

В армии во времена Екатерины порядок очень разболтался. Ведь на командные должности попадали те, кто был в чести у фаворитов царицы. Соответственно, они пользовались бесконтрольностью и безнаказанностью. Павел принялся подтягивать дисциплину, ввел новые уставы. Были запрещены политические кружки среди офицеров, а солдаты получили право жаловаться на злоупотребления командиров. Развернулось строительство казарм – до сих пор их не было, солдаты квартировали по частным домам. Не все нововведения были однозначными. Например, Павел упразднил удобную «потемкинскую» форму и ввел ее по прусским образцам, с косами, париками, буклями. Хотя даже здесь было полезное новшество – солдаты получили шинели вместо епанчи (плаща), гораздо лучше спасавшие от холодов и непогоды.

Впоследствии Павла Петровича постарались оболгать. Изображали неуравновешенным деспотом, тираном. Историю его царствования подменили анекдотами наподобие «поручика Киже». Писали о десятках тысяч сосланных в Сибирь. Но это голословное вранье. Согласно документам, в Сибирь было сослано не более 10 человек – по суду, за серьезные преступления: казнокрадство, злоупотребления. Оппозиционеров ссылали разве что в их собственные деревни. Но их хватало. Попытки навести порядки в армии, ограничение вседозволенности дворян порождали множество недовольных. Зафиксировано три случая подозрительной тревоги в Лейб-гвардии, дважды в Павловском, один раз в Зимнем дворце (многие документы потом были уничтожены, и точные причины остались неизвестными).

Возникла тайная организация «смоленских якобинцев», она же «канальский цех» во главе с полковником Александром Каховским, Петром Дехтеревым, Петром Киндяковым. Она насчитывала 30–50 человек. Замышляли смещение царя с престола или его убийство. В 1798 году заговор раскрыли. Но у злоумышленников были при дворе покровители. Предупредили их, и они уничтожили компрометирующие материалы. Павлу о «смоленских якобинцах» доложили в смягченном виде. Поэтому уличенных заговорщиков всего лишь исключили со службы, разогнали по деревням, и лишь трое – Каховский, Бухаров и Потемкин – были заключены в крепость.

А высокопоставленные масоны, разуверившись в Павле, перенесли ставку на наследника престола Александра. Обсели его со всех сторон, соблазняя и обрабатывая либеральными идеями. Ну а царя начали дискредитировать. Подрывать его авторитет. Для этого наряду с настоящими злоумышленниками подставляли невиновных. Единоутробным братом лидера «смоленских якобинцев» Каховского был Алексей Ермолов. Он тоже попал в заключение. Никаких доказательств его причастности к заговору не нашли, но тем не менее сослали в Кострому. Пострадал оклеветанный Платов, очутился в крепости.

Опала коснулась и Суворова – которому всего лишь не нравилась новая прусская форма, вызывавшая насмешки полководца. Его выставили чуть ли не руководителем готовящегося переворота. Павел все же не поверил обвинениям без доказательств. Предложения заключить Суворова под стражу отверг. Ограничился ссылкой в Кончанское, под надзор полиции. Но 18 офицеров из штаба Суворова арестовали, допрашивали – однако никаких следов заговора расследование не установило.

Однако по мере того, как Павел осваивался на троне, набирался опыта, он начал переосмысливать и свою внешнюю политику. Стал осознавать, что советы его приближенных, ломать начинания матери, далеко не всегда были полезными. Войну с Персией он прекратил. Но иранцы снова готовились добить Грузию. Ее терзали лезгины, чеченцы, аварцы. Царь Картли и Кахетии Георгий XI молил о спасении, соглашался передаться в полное подданство России, и Павел вступился. Русские части снова получили приказ идти в Закавказье. Теперь уже для постоянной дислокации.

А отмена русского похода против Франции обернулась бедой для всей Европы. Сами-то французы миролюбия совсем не проявляли! Провозглашали революционную войну против всех монархий. У них выдвинулся Наполеон Бонапарт и ещё целый ряд талантливых военачальников. Проводились широкие мобилизации в армию. А революционные войны на самом-то деле обернулись завоевательными. Причем на них круто грели руки и французские воротилы, и английские, удобно и безопасно устроившиеся на своих островах. Ну а самые жирные барыши гребли Ротшильды, раскинувшие сеть в разных государствах, по обе стороны от фронтов. Англия и Австрия взывали теперь к Павлу, упрашивали вмешаться.

Уже становилось ясно, что наша держава никак не останется в стороне от этих войн – во Франции формировались польские части, они заведомо готовились сражаться против русских. Толчком к принятию решения стал захват Наполеоном Мальты. Многие рыцари Мальтийского ордена (а он был суверенным государством) бежали в Россию. Отдались под покровительство Павла, избрав его Великим магистром. Привезли ему главные святыни ордена: часть Животворящего Креста Господня, десницу св. Иоанна Крестителя. Отдавали и саму Мальту – великолепную морскую базу на Средиземном море. Рыцарские и христианские убеждения Павла, да еще и такое стратегическое приобретение сыграли свою роль. Он вступил в антифранцузскую коалицию.

Из Кончанского царь вызвал Суворова, он возглавил поход, очистил от французов Северную Италию. Эскадра Ушакова освободила Ионические острова, они вообще выразили желание перейти под протекторат России и были приняты Павлом. Русские десанты помогли выгнать французов из Южной Италии, победоносно вступили в Рим. Вот только союзники нашей страны оказались слишком нечестными. Их страшно переполошило усиление русского влияния в Европе. Поход на Францию, предлагавшийся Суворовым, они отвергли. Навязали свои планы – сводившиеся к тому, чтобы удалить русских из освобожденных стран.

В результате этого предательства в Швейцарии был разгромлен корпус Римского-Корсакова, брошенный австрийцами на произвол судьбы. Армия Суворова очутилась в ловушке, запертая в Альпах. Спаслась только гением своего командующего и беспримерным героизмом, вырвавшись через все преграды и неприступные кручи. Совместный англо-русский десант в Голландии, которую Лондон надеялся прибрать для себя, британское командование бездарно провалило. При этом русский корпус, направленный к англичанам, бросали на самые жаркие участки. Подставляли, не оказывая поддержки. С нашими солдатами и офицерами обращались, как со скотом. Эвакуировав десант, оставили их на о. Джерси без теплой одежды и еды [28]. Зато на Средиземном море, удалив русскую эскадру, принялись закрепляться сами. Подло захватили Мальту, уже юридически принадлежавшую России. Отказались отдавать ее вопреки заключенному договору.

На поведение Австрии и Англии Павел отреагировал решительно. Союз с ними расторг. В ответ на захват Мальты в русских портах арестовали более 300 британских судов. Было наложено эмбарго на торговлю англичан в России, прекращены поставки им зерна, разорваны дипломатические отношения. Против Англии царь заключил союз с Пруссией, Данией, Швецией. Но и во Франции революционная свистопляска вроде бы закончилась. Первый консул Наполеон захватил единоличную власть. Кто стоял за ним, нетрудно догадаться. Одним из первых решений, в 1800 году, он учредил Французский банк. А ему, в свою очередь, предоставлялись неограниченные субсидии. Диктатор навел в стране жесткий порядок, и финансовые круги развернулись в полную силу, пошло бурное развитие французской промышленности, строительство дорог, каналов, мостов, грандиозная реконструкция Парижа. Реорганизовывалась и перевооружалась армия. Но Павел счел, что теперь с Наполеоном можно иметь дело. Начались переговоры о совместной войне с англичанами.

Однако у британцев в Санкт-Петербурге действовала своя агентура. Она была связана с масонскими структурами, так или иначе ориентирующимися на Лондон. Умело использовала недовольство Павлом в дворянских и аристократических кругах. Заговор составили лица из ближайшего окружения царя. Те, кого он считал самыми надежными, доверенными. Петр Пален, генерал-губернатор Санкт-Петербурга и начальник тайной полиции. Вице-канцлер Никита Панин. Присоединились командиры полков Лейб-гвардии: Преображенского, Семеновского, Кавалергардского, и еще ряд лиц. А субсидировало заговор правительство Англии. Его нити держал в руках и фактически возглавлял британский посол Чарльз Уитворт. Участники переворота собирались на квартире его любовницы Ольги Жеребцовой.

Этот тайный кружок действовал четко и планомерно. Первым делом были устранены фигуры, способные помешать заговорщикам. Одной из них был Суворов, триумфально возвращавшийся из Итальянского и Швейцарского походов, возведенный царем в высший чин генералиссимуса. Полководца снова постарались оклеветать, и он еще по дороге попал в опалу. Приехал в столицу тяжелобольным и вскоре преставился. Устранили и лейб-казаков братьев Грузиновых – один из них был любимцем царя и его персональным телохранителем. Грузиновых обвинили в «якобинстве», подготовке переворота. Добились их высылки на Дон. А там, вдалеке от царя, устроили скороспелый суд. Невзирая даже на протесты прокурора, Грузиновых и нескольких их родственников поспешно казнили как «заговорщиков» [29, 30].

Предпринимались усилия и в другом направлении. Возбудить недовольство Павлом, выставить его сумасбродом, чтобы он окончательно растерял авторитет. Для этого приближенные убедили Павла принять план войны с англичанами, предложенный Наполеоном. Послать всех донских, оренбургских и уральских казаков завоевывать Индию. На самом-то деле проект был провокацией Бонапарта. Загнать силы русских подальше, пускай погибают в пустынях, развязав французам руки в Европе. Отправку в Индию французской армии Наполеон откладывал под разными предлогами. Но заговорщики представили Павлу расчеты, что план вполне реальный и до Индии казаки доберутся за 4 месяца. Десятки тысяч великолепных воинов в начале 1801 года погнали в зимнюю степь – по сути, на погибель [30, 31].

Но и до Павла стали доходить сигналы, что против него готовится переворот. Он помнил судьбу отца. Понимал, насколько он беззащитен в Зимнем дворце, как и в любой другой царской резиденции. Все они были роскошными, великолепно украшенными, но требований безопасности никогда не учитывали. Павел повелел в экстренном порядке строить Михайловский замок. Защищенный прочными стенами, отделенный от города рвом, подъемным мостом. Царь с домочадцами переехал туда 1 февраля 1801 года – в страшной спешке, когда строительные работы еще не были даже завершены. Многие помещения были еще не доделаны. Императорскую семью и прислугу размещали временно, как получится. Штукатурка не высохла, всюду было очень сыро, и на подоконники клали свежий хлеб, чтобы он впитывал влагу.

На самом же деле эти страхи царя и способы укрыться от них поддерживали… сами заговорщики. А скорее, подсказывали их. В многолюдном Зимнем дворце расправиться с государем было не слишком удобно. Слишком много слуг, все комнаты сообщаются между собой. Уединяясь в Михайловском замке, Павел сам загонял себя в ловушку. Его врагам стены, рвы и мосты ничуть не мешали. Они же находились рядом с Павлом, в его ближайшем окружении.

Тем временем другая группа масонов – Строганов, Кочубей, Чарторижский, Новосильцев – давно и уютно пристроилась вокруг наследника Александра Павловича. Его голова уже кружилась от либеральных идей, он грезил «конституциями», дворянскими «свободами». Начал фрондировать против отца. Перед решающим ударом обе группировки объединили усилия, чтобы вовлечь его в замыслы переворота. Пален ложным доносом о заговоре добился от императора письменного приказа арестовать наследника, показал его Александру. Хотя приказ мог быть и фальшивкой – теперь это проверить уже невозможно. Заговорщики ради приличия заверили царевича, что Павла заставят отречься от престола, но никакого вреда не причинят.

Александр знал, когда все случится. В ночь на 12 марта он и его жена не спали, были одеты, ожидая известий [32]. Однако убийцы во главе с Паленом прекрасно представляли, как они будут действовать. Для себя они никаких иллюзий не строили. Вломились в спальню царя и зверски прикончили его. После этого Пален явился к Александру и известил – его отец мертв. Наследник разрыдался, что-то пытался говорить об обещаниях. Но Пален цинично отрезал: «Хватит ребячиться, ступайте царствовать!» [33]

Действительно ли Александр верил, что отца оставят живым, что такое возможно? Или хотел верить? А теперь выхода не было? Или уже и сам испугался отправиться вслед за отцом? Он явился к матери, Марии Федоровне. Бросился перед ней на колени. Рыдал, бился в истерике. Ему принесли воды, кое-как успокоили [34]. Потом Александр вышел на балкон, чтобы показаться собранным солдатам Лейб-гвардии. Произнес фразу: «Батюшка скончался апоплексическим ударом. Все при мне будет как при бабушке» [33]. А тем самым покрыл убийц. И на себя тоже взял ответственность за страшное преступление. Его брат Константин отреагировал иначе. Говорил, что никогда не займет трон, запачканный отцовской кровью…

Убийство Павла I заговорщиками под фактическим руководством английского посла Чарльза Уитворта

Лживое заключение о смерти от апоплексического удара подписал лейб-хирург Яков Виллие. Он же приводил обезображенного покойника в более-менее «приличный» вид для прощания и похорон. И любопытно отметить еще одно совпадение. Упоминавшийся Израиль Бланк, впоследствии окрестившийся в Сампсониевской церкви, был сотрудником и помощником Виллие. В доме этого лейб-медика родилась и Мария Бланк, мать Ленина. Очевидно, роды принимал Виллие.