Текст книги "Вокруг света за 280$"

Трое пьяных европейцев

Три дня ожидания визы нам как раз хватило на осмотр всего города.

В 1828 г. тайцы разрушили во Вьентьяне все древние строения. Только некоторые буддистские храмы пощадили. Одним из них был Ват Сисакет – красивейший в столице Лаоса, включенный в число памятников всемирного наследия ЮНЕСКО. По всей внутренней стене, окружающей главное здание храма, тянутся бесчисленные маленькие ниши, в каждой из которых стоят фигурки Будды. Всего их – деревянных, бронзовых, каменных (стоящих, сидящих и лежащих) – там насчитывается 6840!

Среди буддистских паломников высоко котируется Ват Симыанг, в котором стоит колонна, где, по легенде, с 1563 г. живет главный дух – защитник города. Говорят, однажды беременная женщина по имени Нанг Си, повинуясь зову богов, бросилась в вырытый под фундамент котлован в тот самый момент, когда рабочие закладывали первый камень. Мать и неродившееся дитя погибли. Но позднее Нанг Си признали не сумасшедшей, а святой покровительницей Вьентьяна.

Важнейшей религиозной достопримечательностью Вьентьяна и всего Лаоса, без сомнения, остается 45-метровая Золотая ступа, стоящая в монастыре Ват Тхатлуанг. Именно ее считают общенациональным символом. Именно она изображена на государственном гербе страны. Первые упоминания о ступе относятся к 307 г., когда пятеро монахов привезли во Вьентьян из Индии берцовую кость Будды. Над святыней построили простенькую ступу – у основания площадью четыре на четыре метра и высотой около девяти метров. В XII в., во времена владычества кхмеров, вокруг возник монастырь. Свой нынешний величественный вид ступа приобрела в 1566 г., в период правления самого могущественного лаосского короля – Сеттатхирата.

Сейчас Золотая ступа представляет собой башню, покоящуюся на квадратном основании 68 на 68 метров, выполненном в форме раскрывающегося цветка лотоса. На втором ярусе в 30 башенках высотой в три человеческих роста хранились золотые пластины в форме листа саговой пальмы с различными изречениями Будды. Но в 1828 г., когда Вьентьян захватили сиамцы, ступу разрушили, а золото украли. Реставрировали и восстанавливали ступу еще во времена французского колониального правления – в 1900 и 1935 г.

Днем мы ходили по городу, а ночевать, вдохновленные первым успехом, собирались по монастырям. В них там недостатка нет. Проблема только с выбором. Эльшат Талибов посоветовал обратиться в Ват Сокпалуанг. Там, в одном из авторитетнейших центров медитации, он сам три года был монахом.

Днем монастырь как будто вымер. И куда все подевались? Оставив рюкзаки у единственного обнаруженного монаха, мы отправились отмечать Димин день рождения в ресторан «Меконг» на берегу одноименной реки с видом на Таиланд. Здание солидное, а цены такие, что за 10$ на троих мы на некоторое время почувствовали себя чуть ли не миллионерами.

Вечером вернулись в Ват Сокпалуанг уже немного навеселе. Трое пьяных европейцев сразу же стали центром всеобщего внимания. Из толпы выделился представитель. Как англоязычному, ему, видимо, по должности было положено налаживать международные контакты. Я вовсю затараторил на английском. Или мне, в состоянии опьянения, это так показалось?

С первой же попытки мне удалось объяснить, что нужно. «Контактер» отправился к начальству докладывать. Настоятель, нас и в глаза не видевший, дал свою санкцию. Предоставленная нам хибарка на первый взгляд показалась скромной, но уютной – деревянный домик в лаосском стиле на высоких сваях.

Уснули быстро, но спали только до тех пор, пока не прошло состояние опьянения. Нужно было больше пить! Тогда на такую мелочь, как жужжащие и нещадно жалящие комары, я не стал бы обращать внимания. Пытался закутаться в спальный мешок, но в нем было слишком жарко. В духоте под непрерывной атакой насекомых ночь тянулась удивительно долго. Поэтому, когда в четыре часа утра меня пригласили на медитацию, я выскочил из домика, как из тюремной камеры на свободу. Храм поразил своей прохладой, свежим воздухом и… полным отсутствием комаров. Вот где нужно было спать!

При дневном свете мы внимательно разглядели нашу хибару. Пол и стены были покрыты толстым слоем пыли. Под потолком висела неимоверно грязная старая тряпка. А на ней комаров! Хоть ложками выгребай! Видимо, эта келья предназначена только для самых почетных гостей.

Набрав воды, тряпок и щеток, мы все промыли, разогнали комаров, проветрили – привели в более пристойный вид наше жилище. И тут пришел наш знакомый – англоязычный монах.

– Мне очень неудобно, но настоятель просит вас уйти. Если бы я мог решать, я бы позволил вам остаться. Но это не в моей власти.

Вот так мы и определили границы буддистского гостеприимства – одна ночь. К счастью, в монастырях недостатка нет. На любой вкус. Только выбирай!

Датчанин на «Харлее»

Получив тайские визы, мы вышли на окраину города и с врачом американского посольства доехали до «Моста дружбы». Пешеходов на этот мост не пускают, поэтому пришлось платить по 2 бата (они у нас остались после уплаты консульского сбора) и въезжать в Таиланд на автобусе.

На противоположном берегу Меконга мы попали в новую для себя страну. Движение на дорогах левостороннее. Голосовать, очевидно, придется левой рукой. Но интереснее другое. Возможен ли в Таиланде автостоп? Спросить было не у кого. Поэтому для начала я предложил действовать наверняка – стопить исключительно грузовики. В результате застряли часа на два – дольше, чем потом в любом другом месте этой удивительно гостеприимной к автостопщикам страны.

Выйдя из грузовика в Удонтхани, мы встали на перекрестке и достали карту, пытаясь по ней понять, куда же ехать дальше. Попросили помочь проходящего мимо тайца.

– Тайцев бесполезно спрашивать. Они все равно ничего в картах не понимают. Давайте я вам помогу, – к нам подошел седой, но моложавый европеец лет 50—60. – Вы откуда? Из России? А у меня есть знакомая – Таня из Екатеринбурга! Я как раз сегодня получил от нее очередное письмо и фотографию. Если вы не торопитесь, давайте зайдем ко мне.

Перед его домом, ничем не отличавшимся от таких же безликих соседних двухэтажных строений, стоял сверкающий на солнце хромированными деталями «Харлей», украшенный козлиным черепом с огромными рогами.

– Я на своем «железном друге» объехал всю страну. Только-только вернулся из поездки в Северо-Западный Таиланд.

За обедом Карл рассказал, как, приехав из Дании в Таиланд строить новый завод, он женился на тайке.

– Жили мы дружно. Но через полгода после свадьбы жена погибла в авиакатастрофе – разбилась на нашем собственном самолете. А в Таиланде, когда женишься, одновременно с женой получаешь кучу родственников – чуть ли не целую деревню. Вот и у меня теперь на попечении вся ее родня. Особенно меня достает ее брат. Сам работать не хочет, а от меня все требует – то одно ему нужно купить, то другое. Я построил отличный дом, – он показал нам несколько фотографий шикарного особняка. – Но по тайским законам я как иностранец землю купить не могу. Поэтому формально она принадлежит брату моей жены. Этим он меня и шантажирует. Но если мне все же придется отсюда уезжать, дом ему не достанется. Я разберу его по кирпичикам и вывезу!

Пока мы проверяли по Интернету свою электронную почту и посылали сообщения друзьям и знакомым о прибытии в Таиланд (последний раз доступ в Сеть у нас был в Китае), Карл продолжал жаловаться на свои жизненные тяготы.

Из полученных по Интернету сообщений я узнал, что первая тройка кругосветчиков подавала на австралийские визы в Бангкоке. Но и они получили отказ. Георгий, расстроившись, улетел в Москву, а Стася с Эдиком опять подали документы. На этот раз претендуя уже на бизнес-визу как «журналисты» (я всех попутчиков обеспечил соответствующими бумагами).

Тайский народный буддизм

До поселка Нонг-Буа-Лампу мы доехали в кабине грузовика, а до берега водохранилища – в открытом кузове пикапа. В темноте за деревьями угадывался деревенский буддистский монастырь. К деревянному двухэтажному зданию мы прошли напрямик через придорожные заросли. Интересно, можно ли и в Таиланде, подобно Лаосу, ночевать по монастырям?

Монахов видно не было, но первый же встречный – благообразный старик, видимо живущий там в качестве сторожа, – ничуть не удивился нашей просьбе о крыше над головой и повел через темный двор к храму.

Местные строители явно были чужды архитектурных излишеств. Никаких золотых росписей, барельефов, скульптур или черепичных крыш они делать не стали. Забетонировали площадку, построили одну кирпичную стену, вдоль нее сколотили из досок помост для монахов. Сверху накрыли односкатной шиферной крышей. Вот храм и готов. Причем храм многофункциональный. В нем, кроме непременных статуй Будды, был шкаф с набором посуды, газовая плита и дровяной очаг (шашлыки жарить?). Рядом с храмом мы обнаружили кран и поочередно приняли душ, окатывая себя холодной водой из шланга. Поэтому в ту ночь у нас, можно сказать, был «номер со всеми удобствами».

Утром в храм из соседней деревни потянулись крестьяне – старики, женщины и дети: босиком, в простой будничной одежде, с корзинками, до краев наполненными приготовленной дома едой. Появились и неизвестно где прятавшиеся от нас монахи. Они рассаживались на помосте строго по старшинству. Прихожане занимали места внизу на разложенных на бетонном полу циновках. И тоже в полном соответствии с иерархией. Мужчины садились впереди, за ними – женщины и дети, а всякого рода случайным посетителям (типа нас) – выделялось место в самом конце.

После окончания службы прихожане, взяв кувшины, кружки и стаканы, до краев заполненные водой, разбрелись по территории храма, поливать деревья. Потом мне неоднократно приходилось видеть эту церемонию и в других монастырях. Один из образованных монахов объяснил ее смысл. Согласно буддистскому преданию, когда Будда первым из смертных подошел к порогу Просветления, многочисленные индуистские боги испугались. Они послали на Землю огромное «ополчение» во главе с ужасным богом Мара. Будда не стал бороться в одиночку и, в свою очередь, позвал на помощь богиню Земли. Она выступила в роли адвоката. В доказательство огромных заслуг Будды, на основании которых он имеет право на вход в Нирвану, богиня тряхнула своими мокрыми волосами. Каждая упавшая с них капля символизировала один благой поступок. Воды оказалось так много, что образовался мощный поток, заставивший Мару отступить. Поэтому сейчас буддисты льют воду на землю, как бы надеясь на то, что в нужный момент богиня Земли сможет засвидетельствовать и их скромные заслуги на пути если не к окончательному Просветлению, то хотя бы к лучшему перерождению.

После окончания церемонии всю принесенную крестьянами пищу – кастрюли с рисом и тарелки с овощными, рыбными и мясными блюдами, сладостями домашнего приготовления из бананов и кокосов – на подносах выставили перед монахами. Затем и крестьяне, разделившись на группы, также приступили к еде. Нас, конечно, пригласили присоединиться. Так первое знакомство с тайским буддизмом плавно перешло в первую дегустацию блюд тайской народной кухни.

По одной из версий название тайской столицы произошло от слияния двух слов: «банг» (деревня) и «кок» (оливы), поэтому в переводе на русский должно звучать как «Оливковая деревня». Сами же тайцы называют город – Крунг Тхэп Пра Маха Након Амон Рамананосиндра (Королевский город ангелов, местопребывание божественного Индры). Как и его американский тезка, Город ангелов поражает тем, что сверхсовременные небоскребы из стекла и бетона мирно соседствуют с прилепившимися к ним лачугами. Азиатская специфика проявляется в том, что плотный смог выхлопных газов на запруженных транспортом улицах смешивается с болотистым духом вонючих каналов-клонгов, с миазмами гниющих отбросов, с ароматами тропической растительности, с запахом восточных специй и жареного мяса от передвижных уличных кухонь и жаровен.

В поисках ночлега мы, конечно, отправились в ближайший буддистский монастырь. Он сразу поразил огромными размерами храмов и окружающих зданий, утонченными лепными украшениями и неимоверным количеством позолоты. Это был скорее дворец или музей, чем место обитания нищенствующих буддистских монахов.

Внешний облик монастыря сильно отличался от всех тех, в которых мы до этого ночевали. Поневоле возникал вопрос: «А принимают ли и в монастырях-дворцах паломников?» Пожилой солидный монах, выходящий из дверей главного храма, похожего, кстати, на огромную шкатулку с драгоценностями, очень удивился:

– Да вы что? Где же у нас ночевать? В отель! Идите в отель!

Этот ответ только укрепил мои сомнения. Но отступать было некуда. Придется сделать еще одну попытку. Старые монахи, наверное, настолько близко подошли к Нирване, что проблемы земной жизни их уже не волнуют. Может, спросить кого-нибудь помоложе?

Возле стеклянного павильона, в котором был установлен деревянный саркофаг с зажженными свечами, на скамейке сидели два очень молодых монаха – лет по пятнадцать-семнадцать.

– Можно нам переночевать здесь?

– Конечно, – обрадовался один из них, оказавшийся англоговорящим. – Присаживайтесь на скамейку, отдохните.

Сидим, непринужденно болтаем. Постепенно темнеет, а никаких изменений в нашем положении не происходит. Видимо, чего-то или кого-то ждем. Так и оказалось. К нам подошел еще один парень (из «гражданских»). Монахи что-то объяснили ему по-тайски, и он повел нас куда-то в глубь территории монастыря, чтобы… угостить бутылкой питьевой воды. Потом мы еще немного петляли между монастырскими зданиями и неожиданно вышли на улицу.

– Куда мы идем? – удивился я.

– Я покажу вам дешевый отель.

– Да не нужен нам никакой отель!

Парень удивился, но настаивать не стал.

– Нет так нет. Тогда я пошел. – И тут же скрылся с наших глаз.

Мы стояли на оживленной улице возле пешеходного перехода и совещались, решая, что дальше предпринять. Сделать еще одну попытку? Или поискать другой монастырь? Очевидно, наше замешательство было хорошо заметно. Проходивший мимо толстый жизнерадостный монах лет тридцати – почти точная копия китайского «смеющегося Будды» – сразу так прямо и спросил:

– Проблемы?

Узнав, в чем дело, он тут же предложил свою помощь и повел нас… в тот же самый монастырь!

На этот раз мы прошли сразу же в здание монашеского общежития. Оно находится на охраняемой, отгороженной от остальных монастырских строений территории, да и на входе был вахтер. Вместе с Сейсаном – так звали пригласившего нас монаха (как потом выяснилось, достаточно высокого «ранга») – мы поднялись на четвертый этаж. Там он ключом открыл дверь кельи.

– Заходите, располагайтесь. Это комната моего друга. Он уехал в Чианг-Май навестить родственников, а мне оставил ключи.

Монастырь снаружи был похож на дворец. Поэтому меня ничуть не удивило, что монашеская келья напоминала номер в отеле. Хотя и не люкс, но со всеми удобствами: отдельная ванная комната, мини-кухня с полным набором посуды, электрическим чайником, заваркой, сладостями. Кроватей, правда, не было, но в комнате стояли телевизор, комплект аудио– и видеотехники, книжный шкаф с фолиантами в дорогой оправе. Только что кондиционера не было. Но его прекрасно заменял напольный вентилятор с огромными лопастями.

Вскоре к нам в гости зашел еще один монах. Сучин в католическом колледже изучал западноевропейскую религиозную философию.

– А разве буддистским монахам разрешают учиться у христиан? – удивился я.

– Конечно. Буддизм – это ведь не религия, а философия. Католики крестят буддистов, даже не заставляя их при этом отказываться от своих «философских» взглядов. Поэтому у нас в колледже большая часть студентов одновременно и буддисты, и христиане. И вообще, по моему мнению, на Востоке будет все больше и больше христиан. А в западных странах, наоборот, скоро буддистов станет значительно. Ведь когда Будда проповедовал свое учение, Индия была очень богатой, а среди его учеников были сплошь принцы да князья – вся верхушка тогдашней аристократии. Христос же общался с бедняками. Вот и получилось, что христианство – религия для бедных, а буддизм – для богатых. Поэтому нет ничего удивительного в том, что сейчас, когда западные страны стали богатыми, а восточные – бедными, происходит замена главенствующей религии на более соответствующую материальному положению вещей.

Аюттая – древняя столица Таиланда

В Бангкоке мы задерживаться не стали. Прошлись по центру города, мимо Королевского дворца, Национального музея, храмов, рынков… Затем на одном из дешевых автобусов – за 3,5 бата можно проехать с одного конца города до другого – добрались до университета. Оттуда до шоссе №1 было уже рукой подать.

Стемнело, но дорога там ярко освещена, и нас было хорошо видно. Поэтому с автостопом проблем не возникло. Нас довольно быстро подбросили до аэропорта, затем до какого-то пригорода и, наконец, до границы мегаполиса. Программа на день была выполнена.

Свернув с шоссе на первую попавшуюся сельскую дорогу, мы шли, разглядывая окрестности, – искали, где лучше поставить палатку. Метрах в пятидесяти впереди остановилась легковушка. Водитель высунулся в окно.

– Я вас подвезу.

– Спасибо, не надо, – отказался я сразу за всех троих.

Он стал настаивать.

– Не стоит ночью ходить по дороге. Вы меня не бойтесь, я – полицейский. – В доказательство он показал какое-то удостоверение. – Садитесь. Не стоит здесь по ночам разгуливать. Я отвезу вас в какой-нибудь отель в Аюттаю.

– Лучше в монастырь, – предложил я.

– Зачем? – удивился он.

– Мы буддизм изучаем. Поэтому и ночуем исключительно по монастырям. Чтобы быть ближе к монахам.

Полицейского такое объяснение полностью удовлетворило.

– Я могу порекомендовать вам монастырь, в который сам хожу молиться.

Поздно ночью мы оказались перед массивными наглухо закрытыми воротами с табличкой «Ват Панан-Ченг», а чуть ниже – «Вход – 20 батов». Охраны видно не было. Так и пришлось входить, а вернее, перелезать через забор, не только бесплатно, но и без разрешения.

Перед входом в буддистский храм принято снимать обувь. У богатых храмов ставят обувные ящики, а у бедных храмов шлепанцы бросают на площадке перед ступеньками. Поэтому всегда легко узнать, сколько человек уже находится внутри. Однако когда посреди ночи на территории мирно спящего монастыря я увидел у входа в храм гору обуви, у меня появились сомнения в универсальности своего наблюдения.

Дверь открылась легко и тихо. В полумраке удалось разглядеть, что на полу рядами лежат спящие люди обоего пола. Такого количества «паломников» одновременно я и представить себе не мог. С противоположного конца зала, переступая через спящих головами к Буддам людей, к нам приблизился человек, видимо, выполнявший там роль охранника.

– Как вы сюда попали? – спросил он по-английски.

– Нас полицейский привез на своей машине.

– ??? – пауза. – А зачем?

– Переночевать.

– Ночевать? – Пауза. – Подождите, спрошу монахов…

Пока «охранник» ходил за разрешением, от нескольких страдавших бессонницей постояльцев мне удалось узнать, что в монастыре проводится пятидневный семинар по основам буддизма. На него собрали всех учителей района.

Распорядок дня у них строгий: с 4 часов утра до 11 часов вечера идут лекции, проповеди и занятия медитацией.

Вскоре вернулся «охранник», ходивший на поиски монахов, и огорошил нас сообщением:

– В монастыре нет свободных келий.

– А в этом храме? – удивился я.

– Здесь, конечно, можно остаться. Но тогда вам придется вставать вместе со всеми – в четыре часа утра.

Разбудили, действительно, как в армии, – почти как по сигналу тревоги. Немного побродив по территории все еще спящего монастыря, на берегу реки мы обнаружили прекрасную беседку и легли в ней досыпать.

Будда в одном из своих бесчисленных перерождений был рыбой. Буддисты, видимо, решили, что это непременный этап к Просветлению, который обязательно должен пройти каждый из нас. При многих буддистских храмах создаются специальные пруды. Там прихожане могут покормить «будущих Будд» и тем самым сильно улучшить свою карму. А вот в Ват Панан-Ченг, в котором мы провели полубессонную ночь, поступили еще проще. На реке установили плавучую пристань. На ней продают корм – вареную кукурузу и жмых. Любой желающий может купить пакетик и покормить рыб. Сами рыбы уже давно привыкли к «халявной» пище и собрались на завтрак еще до появления паломников в монастыре. Они сбились в плотную кучу и устроили давку, пытаясь занять более выгодную позицию. Когда же им стали бросать корм, возникла свалка: самые нетерпеливые выпрыгивали в воздух, пытаясь поймать брошенный кусок еще на лету.

Выполнив свой долг перед рыбами, прихожане отправлялись в храм. Там они вставали на колени перед скульптурой Будды, приложив свои сложенные ладони ко лбу, три раза касались лбом пола и читали короткую молитву (вернее, символ веры: Я нахожу убежище в Будде; Я нахожу убежище в Дхамме; Я нахожу убежище в Сангхе). Заканчивалась эта короткая церемония возложением к стопам Будды цветов, воды и пищи, зажиганием свечей и ароматных палочек (цветы обеспечат здоровье и красоту; вода – «охладит» сознание, освободит его от тревог и забот; пожертвованная пища – вернется сторицей в будущем; горящие свечи – приведут к Просветлению).

Сам основатель буддизма считал, что с помощью ритуальных действий свою карму изменить нельзя. Сделать это можно только с помощью медитации. Но современные буддисты надеются, что пожертвования и подношения статуям Будды им все же зачтутся – в будущей жизни. Например, если будет суждено родиться в виде собаки, то ничего с этим не поделаешь – никакими молитвами. Все же будешь собакой. Но молитвы, поклонения и другие торжественные церемонии все немного помогут облегчить «собачью жизнь». Например, удастся попасть к богатому и заботливому хозяину.

В буддистские храмы вход разрешен всем – вне зависимости от религиозной принадлежности. От нас не ждали выполнения всех ритуалов, поклонов и подношений. Нужно только соблюдать основные правила: обувь оставлять перед входом; сидеть так, чтобы голова не была выше головы монаха или статуи Будды; не обращать ступни своих ног в сторону скульптур и алтарей.