Текст книги "Холодный пляж"

– Не доспал, – смутился Голицын. – Сегодня же полночи метались, почти не спали.

– Лучше переесть, чем недоспать, – назидательно сказал Аристов. Хихикнул Шура Хижняк, по-быстрому спрятал глаза. Андрей вздохнул: помощников бог послал, конечно, ценных…

Он всматривался в карту местности, запоминал и отмечал места, где происходили преступления, вглядывался в очертания дороги, подпирающей горную местность. Отыскал водопад, на котором спаслась свидетельница Ключевская. Два преступления из трех произошли на этой дороге, проходящей мимо Сторожевого, Паланги, Меркадии – и далее, с выездом на основную трассу. Дистанция между местами нападения порядка километра. Третье преступление – в глубине скалистой местности, у Музыкального водопада. Там хватало проселочных дорог. Горы и скалы не являлись чем‐то монолитным, отвергающим цивилизацию. Соединенные между собой точки формировали треугольник – «треугольник смерти», как он его окрестил. Вряд ли в этом имелся смысл. По приказу Мелентьева усилили патрулирование – в этом тоже не было большого смысла, особенно в светлое время суток. Зацепок не было – кроме той самой свидетельницы, с которой он никак не мог пообщаться. Постоянно что-то мешало. Разговоры с экспертами, с подполковником Мелентьевым – Василий Федорович хотел знать, что удалось выяснить «знаменитому сыщику». На незнакомца косились, шептались за спиной, и это начинало нервировать.

На черной «Волге» примчался бледный товарищ – рослый, убедительный. Товарищ Латынин носил звание майора Комитета государственной безопасности. Новость подкосила человека – выяснив, что она не ложная, Латынин впал в прострацию, шатался по двору бестелесной зыбью, много курил. Придя в себя, заперся с Мелентьевым в его кабинете. Сотрудники милиции прислушивались к происходящим там событиям, беспокоились. Когда беседа завершилась, Василий Федорович был такой же бледный, как его собеседник. Он лично отыскал Светлова, позвал к себе. Майор госбезопасности старательно окуривал помещение, метался, как зверь по клетке. Взял себя в руки, пронзительно уставился на майора. Тот начал чувствовать себя так, словно он был тем преступником, что вспорол живот его сыну.

– То, что вы из Москвы, – хорошо, – помедлив, заявил Латынин трескучим голосом. – Я навел о вас справки, у вас хорошая раскрываемость, товарищ Светлов. Сколько вам нужно времени, чтобы выявить убийц моего сына? Ладно, виноват, признаю, что вы даже не владеете ситуацией. – Чекист умерил пыл. – Не буду кричать, угрожать, прошу как человека, Светлов. Сделай все возможное, чтобы эти нелюди сели за решетку. А я уж постараюсь, чтобы приговор вынесли самый суровый…

– Сделаю все возможное, товарищ Латынин, – учтиво отозвался Светлов. – Примите соболезнования в связи с утратой. Позвольте несколько вопросов?

Андрей перехватил испуганный взгляд Мелентьева: нашел, дескать, у кого спрашивать. Латынин тяжело вздохнул:

– Спрашивай, майор, чего хотел?

– Вы хорошо знаете, как проводил свободное время ваш сын? Вопрос не праздный. Насколько известно, Стас и девушки направлялись не в студенческий лагерь, как сказал вам Стас, а в поселок Взморье, где они собирались провести несколько дней, да еще и гостей ждали.

– Да, я поговорил с уцелевшей девушкой… – у чекиста энергично пульсировала жилка на виске, – поэтому знаю, что произошло. Впервые ее вижу. И не слышал о ее существовании. Да что там говорить – о существовании Анастасии Мельниковой, которую сын называл в кругу друзей своей невестой, я тоже не подозревал… Понятия не имею, как он жил вне дома, чем дышал, что его интересовало в жизни. Комсомолец – хорошо, оценки положительные, общественную нагрузку выполняет – и ладно. Всегда считал, что у Стаса достаточно мозгов, чтобы вести правильную жизнь… Обманул, паршивец… – У скорбящего отца практически сел голос. – Вот, что называется, сапожник без сапог. Обо всех знаю, а вот о собственном сыне… Избаловали в детстве… Да, майор. – Он с натугой сглотнул, взял себя в руки. – Предвосхищаю все твои вопросы. На Взморье у нас дом, куда мы иногда приезжаем, чтобы провести отпуск или если образуется дополнительный выходной. Понятия не имел, что туда намылится Стас. Неужели рассчитывал, что тайное не станет явным? Покрасоваться, видать, решил перед девчонкой… Нормальный он был парень, майор, не хам, не грубиян, к людям нормально относился. Разве что малость самоуверен, но это обрубается с годами… Не знаю, чем могу тебе помочь, Светлов. Об их маршруте не имею понятия, про Людмилу – никакой информации. Разговаривал с ней – она и слова нормального сказать от страха не может… Молодец она, конечно, убежала, только пользы вам от нее, похоже, ноль… Есть еще вопросы, Светлов? Работай, потребуется помощь – обращайся через Мелентьева… Ну, все, пора, хочу еще раз забежать в морг, побыть со Стасом… – Похоже, этот мужчина так до конца и не верил, что остался без сына.

Мелентьев облизнул пересохшие губы, судорожно кивнул. Чекист удалился с неестественно прямой спиной.

– Вот черт, попали в переплет… – прошептал Мелентьев, утирая платком пот со лба. – Теперь комитет над нами нависнет – мама не горюй… Это еще цветочки, через полчаса в горком вызывают – это явно по поводу Волынского, а через два часа разговор с начальником краевого УВД… Ты понимаешь, майор, что если не выйдем в ближайшее время на преступников или если допустим еще одно нападение…

«То все – мучительная смерть», – пронеслась мысль.

– Я прекрасно понимаю создавшуюся ситуацию, Василий Федорович. Если не возражаете, я хотел бы поговорить со свидетельницей. Надеюсь, ее не в камере держат?

Глава 4

Свидетельница находилась в одном из пустующих помещений в глубине коридора. У окна торчал милиционер – в некотором роде конвоир.

– Чаю на двоих принеси, – буркнул Андрей. – А лучше кофе. И что-нибудь поесть – бутерброды, печенье. Сдается мне, что вы забыли покормить ценного свидетеля.

– Да предлагали ей, – возразил милиционер. – А она ни в какую. Кусок, говорит, в горло не лезет.

– И все же принеси. Да не жадничай. И поторопись, товарищ, я жду.

Милиционер вернулся с подносом через несколько минут. Майор курил у окна, наблюдая, как за оградой кипит городская жизнь. В переулке работала выставка цветов. Бегали девчушки в сарафанах и легких платьишках. Прошла компания длинноволосых стиляг – или хиппи, как они себя называли. «Дети цветов», тянущиеся к солнышку. Явление исключительно буржуазное, в Советском Союзе просто невозможное. А вот ведь находились представители молодежи, копировали эту, с позволения сказать, культуру. Одевались не пойми во что, отращивали волосы до пояса, а чтобы не злить учителей, деканаты и прочие трудовые коллективы, прятали их под головными уборами и затягивали лентами. Странный народ – ведь знают, что рано или поздно попадут в милицию, где сотрудники и сокамерники выбьют из них дурь, а все равно выставляют себя. И ведь трудно что-то предъявить этим «деткам цветов», кроме унижения на людях своего человеческого достоинства…

– Давай сюда, – он отобрал у милиционера поднос, коленом открыл дверь, да еще и пошутил, войдя в комнату: – Обслуживание номеров, граждане отдыхающие…

Девушка съежилась. Она сидела на потертом кожаном диване, обнимала себя за плечи. Людмила Ключевская была подавлена, испуганно смотрела на посетителя. Чувствовались излишняя впечатлительность и тонкая душевная организация. Ей было лет девятнадцать‐двадцать, невысокая, худенькая, со светло-русыми волосами, обрезанными по плечи. Лицо миловидное, большие зеленые глаза – в них прочно обосновался страх. Она настороженно следила за перемещениями майора. Он понимал ее метания – на ее глазах убили друзей, сама спасалась бегством, вырвалась, можно сказать, из самых клешней, провела ночь в мучительных условиях. Вроде не заболела, хотя выглядела неважно. Значит, не такое уж и дохлое «растение». Она куталась в шерстяной плед, ее пальцы дрожали.

– Здравствуйте, Людмила Геннадьевна, – дружелюбно поздоровался Андрей, водружая поднос на стол. Девушка чихнула. – Будьте здоровы, Людмила Геннадьевна. Я из Москвы, майор милиции Светлов Андрей Николаевич. Можно по имени. Считайте наш разговор неофициальным…

– Но меня уже допрашивали, – прошептала девушка.

– Опрашивали, – поправил Андрей. – Допрашивают подозреваемых. А вы пострадавшая, к тому же вели себя храбро и инициативно. Поверьте, многого стоит – обвести вокруг носа целую группу вооруженных преступников. Примите соболезнования по поводу утраты ваших друзей. Предлагаю поесть.

– Что вы, я не могу… – Она втянула голову в плечи. – Как можно есть после такого…

– Как хотите, – не стал настаивать Светлов. – А я поем и попью кофе. Скрывать не стану, голоден, как волк, тысячу лет ничего не ел…

Он с аппетитом стал жевать бутерброд, причмокивая и жмурясь от удовольствия, запивая кофейным напитком с умеренным содержанием цикория. Милиционеры не поскупились, навалили на куски батона толстые ломти «Докторской» колбасы, производимой в Союзе строго по ГОСТу, а не по каким-то ничтожным «техническим условиям». Расправился с бутербродом, стал с хрустом распечатывать «Юбилейное» печенье. Страх в лице девушки сменялся задумчивостью. Она поколебалась, затем поднялась вместе с пледом, села за стол напротив майора. Кофе еще не остыл.

– Точно, давайте, пока я сам все не съел. – Андрей подвинул к ней чашку, захрустел печеньем.

Людмила ела жадно, она, оказывается, дико проголодалась! Смущаясь, отводила глаза, но за считаные минуты умяла два бутерброда, поблагодарила глазами, когда Светлов пожертвовал ей свой последний, схватила и его. Майор не гнал события, ждал. Девушка наелась, снова обняла себя за плечи, как-то подалась вперед, в глазах возникло отрешенное выражение.

– Что вы хотите, Андрей… Николаевич? – прошептала она. – Чтобы я снова обо всем рассказала?

– Только в том случае, если вас это не затруднит, Людмила. Если вас что-то сдерживает, можем подождать, торопиться некуда.

Он отошел к окну, чтобы не смущать свидетельницу, открыл форточку. Вынул сигареты, поколебался, спрятал пачку обратно. Людмила не курила – и незачем ей дышать всякой гадостью. И вдруг Людмилу прорвало: она стала говорить. Об учебе в краснодарском нархозе, о матери, с которой проживает в одной квартире в полутора часах езды до института. Говорила о своих друзьях, о подруге Насте Мельниковой, с которой дружила еще с четвертого класса. О парне, с которым рассталась полгода назад (хотел одного, а она как раз другого). Говорила про Стаса – самоуверенный, нагловатый, ничего не боялся (а чего бояться с таким папой?), но вместе с тем парень неплохой, компанейский, а уж как Настя его любила! Светлов не перебивал, хотя 90 процентов сказанного его вообще не волновало. Долгожданные каникулы после трудной сессии, друзья подбили Людмилу на авантюру, все сватали ей какого-то Руслана – персонажа загадочного и, судя по всему, сказочного. У девушки был неплохо подвешен язык, речь текла грамотная, сопли не жевала, иногда увлекалась, демонстрируя чувство юмора. В общем, уломали, подписалась на авантюру, пусть будет Руслан, хотя… «Ну, вы понимаете, если что-то выйдет, это приговор на всю оставшуюся». Мама не возражала, она в последнее время отдалилась от дочери, «вспыхнула» личная жизнь. Не век же вдовой бегать, женщине всего лишь сорок четыре! Пару раз столкнулась с ее «молодым человеком» – не понравился. И мысль, что он теперь пропишется в их квартире, просто угнетала. Мама поддакивала: съезди, дочка, отдохни, ты так напряженно учишься. И можешь не спешить с возвращением, только обязательно позвони, когда доедете. Трудно осуждать родную мать; и амуры – они такие, обстреляют, места живого не останется, про голову и говорить нечего… Он слушал дальше, о том, как ехали, как Стас всю дорогу веселил девчат – он знает такое количество анекдотов, особенно пошлых… Вернее, знал… – Глаза Людмилы опять наполнились слезами. Рассказ о завершении пути она скомкала, слова давались с трудом, но суть улавливалась.

– У вас двоюродная сестра в Сторожевом?

– Да, Светлана. С мужем работают в гостинице… или что-то в этом духе. Мы почти не общаемся, как-то созванивались года три назад… но поговорили неважно. Это отголоски давних семейных разногласий…

– Не будем об этом. Семейные дела – это ваши семейные дела. Вы проезжали через Сторожевое. Виделись со Светланой?

– Да бог с вами, Андрей, – Людмила с усилием усмехнулась. – Уже стемнело, когда мы там остановились. Заправились, сбегали в магазин, Стас спросил дорогу у мужчины, с которым расплачивался за бензин. Там большой поселок, я даже не знаю адреса Светланы, только номер телефона осел в памяти…

– Ей звонили наши люди, Светлана обещала приехать.

– Зачем? – Людмила передернула плечами. – Это было совсем не обязательно.

– Так положено. Если человек попадает в беду, милиция обязана сообщить родственникам, если имеются их координаты. Решайте сами, Людмила, поедете со Светланой или нет. Родственники могут враждовать, годами не разговаривать, но если с кем-то из них стрясется беда, родня, как правило, помогает.

– Ну, я не знаю, – Людмила растерялась. – Мама в свое время категорически запретила общаться с родителями Светланы и с ней самой. Я… – Девушка замялась.

– Вы всегда слушаетесь маму, и это похвально. Мама всегда права. Это действительно так, не делайте обиженное лицо… Справедливости ради, Светлана тоже не хотела сюда ехать. Но сделала одолжение, сказала, что приедет. Сами разбирайтесь. Вам все равно поехать больше некуда. На даче Стаса вам уже делать нечего. Возвращаться домой в Краснодар…

– Не хочу, – замотала головой Людмила. – Мама ни о чем не знает, я сказала, что уеду на неделю. Но надо ей позвонить.

– Устроим, – кивнул Андрей. – Если не хотите волновать маму, соврите, что вы уже на месте и все прекрасно складывается… простите. Ваши вещи… что-нибудь уцелело?

– Немного, – Людмила кивнула на сумку, стоящую у стены. – Ваши люди принесли, составили список того, что пропало. Там были красивые блузки, джинсы, которые мне мама купила у спекулянтов, туфельки, которые я еще даже не надевала… деньги из сумочки похитили, там было примерно семьдесят рублей… Все пропало: хорошая иностранная косметика, пудра, тени… Саму сумочку не взяли, она уже подержанная…

– Думаю, вам придется временно переехать к родственникам, а уж потом домой. Но сами решайте, вы уже взрослая. Не возражаете, если мы продолжим беседу? Это трудно, но вы же сильная. Тот человек, который забрался к вам на заднее сиденье, – вы же видели его лицо?

Он уныло слушал путаное изложение. Людмила волновалась, и это отражалось на изложении. Да, она осветила на миг это страшное лицо. Щетина – не седая, но и не темная, то есть мужчина не южных кровей. Внешность, скорее всего, славянская. Глаза маленькие, жгучие. Разумеется, узнает, если покажут! Но лучше все же не встречаться, может сердце не выдержать… Как насчет составить фоторобот? Форма скул, носа, ушей, надбровные дуги, прическа. Людмилу потряхивало, но все же она улыбнулась: неужели в той ситуации она должна была запоминать, какие у него уши? Мгновение – секунда, а потом она врезала ему фонариком…

– То есть фоторобот вы составить не сможете, – вздохнул Светлов. – Щетина, маленькие глаза – все, что имеем.

– Да, я понимаю, – Светлана потупилась. – Щетину можно сбрить, а маленькие глаза – всего лишь мое ощущение, а не факт…

– Уточним, вы точно сможете его опознать?

– Думаю, да…

Андрей лихорадочно размышлял. Отпускать девицу не стоило – ни к сестре, ни к маме в Краснодар. Только она могла опознать убийцу. Что за тип? Житель Паланги? Залетный гастролер? Единственный населенный пункт вблизи всех мест преступлений – город Паланга. Сторожевое дальше. Меркадия в другой стороне и еще дальше. И что это значит? Да ничего! Неужели преступники такие ленивые, что гадят там, где живут? Обычно люди с мозгами так не поступают. А то, что у убийц есть мозги, сомнению не подлежало. И все же сохранялась вероятность, что небритый субъект обитает в Паланге. Предъявлять Людмиле фотографии мужского населения города? Гулять с ней по улицам, надеясь, что мелькнет знакомое лицо? Так можно и к очередному съезду партии подойти с невиданными результатами…

– Товарищ майор… Андрей Николаевич… тут такое дело… – всунулся в дверь Шура Хижняк.

– А постучать? – бросил Андрей.

– Ну, да, прошу прощения, – опер смутился, мазнул взглядом по свидетельнице. – Прибыли родственники Ключевской, хотят ее забрать.

– Да неужели? – удивился Светлов.

– Зуб даю, – поклялся юноша и снова смутился. – В общем, я вам передал, сами решайте. – Младший оперуполномоченный прикрыл дверь.

– Не поеду к Светлане, – решительно заявила Людмила. – Я ее почти не помню, мужа даже не знаю. Почему я должна ехать к чужим людям? Разве я вам здесь уже не нужна? – она устремила на майора какой-то подозрительный взгляд, но не было времени вникать в этот феномен.

– Ваше право, – пожал плечами Андрей. – Вы нам нужны, скрывать не буду, поскольку являетесь ценным свидетелем. Но хотя бы поговорите с вашей обожаемой родственницей. Признайтесь, вам же нечего с ней делить? А родными людьми в наше время не бросаются…

Это было занятно. Людмилу на аркане приходилось тащить! Чуткая родня поджидала в коридоре недалеко от кабинета Мелентьева. Молодая женщина со светлыми волосами, одетая в отечественные джинсы (такие, оказывается, в природе существовали) и легкую символическую накидку поверх льняной блузки, что-то внушала подтянутому субъекту (видимо, мужу) с растерянным лицом; тот молча слушал, пожимал плечами, косился на стенд с названием «Наши передовики». Видное место на нем занимали лично подполковник Мелентьев и глуповато улыбающийся капитан Пещерник. При виде подходящих людей они прервали беседу и с любопытством посмотрели в их сторону. Мужчина при этом смотрел на Людмилу, а женщина – на Светлова. Потом все же удосужилась обратить внимание на сестру.

– Вы так хорошо смотритесь, – подметила блондинка и сразу одумалась: – Нет, я не это хотела сказать…

Супруги были молоды и тоже неплохо смотрелись (хотя женщина в их тандеме явно вела лидирующую партию). Муж Светланы перебирал, словно четки, ключи с брелоком, на которых выделялся автовазовский парус.

– Кого мы видим… – блондинка покачала головой и растянула губы в резиновой улыбке. – Ну, здравствуй, дорогая, сто лет не виделись. Давай обнимемся, что ли.

– Может, не надо? – Людмила смотрела волчонком, втянула голову в плечи.

– Надо, дорогая, а то люди неправильно поймут, – вздохнула родственница и заключила сестру в объятия, при этом ухитряясь держаться на расстоянии.

– Вы точно как неродные, – усмехнулся спутник блондинки. – Столько лет прошло, а все еще что-то делите. Не надоело?

– Привычка, – объяснила Светлана. – Так мама завещала, а мама никогда не ошибалась. Но, может, ты в чем-то и прав, любимый. Это уже перебор. – Женщина засмеялась, и вышло более естественно.

– Вы Светлана Суровцева? – спросил Светлов.

– Подтверждаю, – кивнула блондинка. – А это мой муж Артем – пятый год законный супруг. Проживаем в Сторожевом, там же и прописаны… – Светлана извлекла из сумочки паспорт. Артем полез во внутренний карман за своим, но Андрей остановил его взглядом – достаточно одного. Перелистал паспорт, вернул владелице. Супруги проживали на улице Целинной, детей не имели.

– Товарищ, что случилось с этой девчонкой? – спросила Светлана. – Мы по телефону ни черта не поняли. Во что она вляпалась?

– Никуда я не вляпалась, – проворчала Людмила и демонстративно уставилась в сторону.

Там как раз подполковник Мелентьев вышел из кабинета, он прислушивался к беседе и с претензией разглядывал собственное фото на стенде. Василию Федоровичу хватало сообразительности не вмешиваться в беседу.

– Гражданка Ключевская стала свидетелем правонарушения, – объяснил Андрей. – Все остальное, к сожалению, тайна следствия.

Светлана посмотрела на сестру заинтересованно. Людмила выглядела, мягко говоря, неважно. Слипшиеся волосы безжизненно висели, впавшие щеки покрывала белизна. Меньше всего она походила на обычную свидетельницу.

– Черт возьми, да что тут у вас происходит? – нахмурилась Светлана. – Вы немногословны, товарищ, и явно о чем-то умалчиваете. Людка, что случилось? Ты себя видела в зеркале? – Она заволновалась, переглянулась с мужем. Артем недоуменно пожал плечами. Хотелось верить, что дремлющие родственные чувства все же начали просыпаться. – Так, похоже, ничего вразумительного мы не услышим, – резюмировала Светлана. – Как всегда, никому ничего не нужно и все приходится делать самой… Ты как вообще здесь оказалась, душа моя? Легко и непринужденно проводим каникулы?.. Твои вещи целы?.. Деньги есть?

Людмила не отвечала. Все было понятно и без слов.

– О, мама миа! – вскричала Светлана. – Артем, ну хоть ты что-нибудь скажи, а то, как всегда, молчишь! И что прикажете делать с этой беспризорницей, товарищ милиционер? Мать в курсе?

– Маме не надо сообщать, – процедила сквозь зубы Людмила.

– Да неужели! – всплеснула руками Светлана. – Конечно, зачем ей сообщать, ведь ты еще жива? Вот когда произойдет непоправимое, тогда и позвоним. В принципе, ты права, дорогая, звонить твоей маме я не буду даже под страхом расстрела. Надо будет – сама позвонишь. Ума не приложу, почему ты не хочешь это делать. Признайся, – Светлана требовательно уставилась на сестру, – тебя изнасиловали?

Светлана поперхнулась, закашлялась.

– Нет, с этим все в порядке, – сделала правильный вывод блондинка и немного успокоилась. – Тебя ограбили и отобрали деньги? А вот тут я попала в самое яблочко. А нечего путешествовать непонятно с кем и непонятно куда. Тебе еще повезло, что твоя целомудренность осталась при тебе. Почему с нами ничего не случается? – задала она риторический вопрос. – Да потому что головой думаем. Ну что, дорогой, приютим нашу золушку? Жилплощадь не бог весть какая, но потеснимся, свои же люди.

– То есть вы согласны взять на попечение вашу родственницу? – спросил Андрей и подумал: «При живой-то матери». Перехватил взгляд подполковника Мелентьева – тот выразительно покачал головой. Дело понятное, единственного свидетеля не отдавать.

– Ну, мы интернат у себя не открывали, – начала выкаблучиваться Светлана, – но эту неприкаянную душу возьмем. Хоть и родная душа, а что-то нам в ней нравится, верно, любимый? – Артем явно заскучал, выдавил кислую улыбку. – Признайся, Людок, ты сбежала от своей мамаши и не хочешь с ней жить? Я правильно понимаю создавшуюся ситуацию? А попутно во что-то влипла. Конечно, кто же согласится с такой жить? Мы забираем ее, товарищ, – заявила Светлана Андрею. – Упаковывать, так и быть, не надо. Документы хоть целы?

Документы всех потерпевших бесследно пропали – и паспорт Людмилы не стал исключением.

– Впрочем, это неважно, – сказала Светлана. – Поехали. Если понадобишься милиции, телефон наш известен.

– А меня не надо спрашивать? – проворчала Людмила. – Между прочим, уже второй год как совершеннолетняя. Ты включила любящую сестру, Светлана?

– Я похожа на любящую сестру? – удивилась родственница, – Или все-таки на разумного человека, понимающего, что есть нечто большее, нежели старые обиды? Да мне плевать, – Светлана задрала нос. – Большая так большая, поступай, как знаешь. А вы ее в камере подержите, товарищ милиционер, хуже не будет.

– Я не поеду, – помотала головой Людмила.

– А сразу сказать не могла? – взорвалась Светлана. – У нас рабочий день, нас просили сюда приехать, позаботиться о тебе – мы все бросили и примчались, скажи, Артем? А теперь она начинает выделываться. О, мое безграничное терпение… – драматично протянула Светлана. – Дура ты все-таки, Людка. – В глазах родственницы появилось что-то странное, как бы даже не сожаление об утраченной возможности восстановить отношения. – Упертая и глупая, как твоя мамаша. Ладно, поступай, как знаешь. – Светлана достала из сумочки кошелек, вынула все, что там было, – несколько купюр не самого солидного достоинства: – Держи.

– Это что? – не поняла Людмила, и на бледных щеках заиграл румянец.

– А на что это похоже? – съязвила Светлана. – Извини, все, что есть, тут рублей восемь. Я же не знала, что придется материально поддерживать заблудшую родственницу. Бери и не выеживайся. Не возьмешь – выпорю… Артем, деньги есть?

Супруг вздохнул и вынул из кармана все, что было.

– Мелочь оставь себе, – хмыкнула Светлана, забрав две мятые трехрублевые купюры. – Держи, родная, еще шесть. На поддержание штанов хватит.

– Да не нужны мне ваши деньги, – запротестовала свидетельница.

– Людмила, возьмите и не устраивайте сцен, – буркнул Андрей. – Вы в милиции, а не в балагане. Ваша родственница говорит вам спасибо, Светлана.

Блондинка вульгарно засмеялась. Людмила, обливаясь краской, скомкала деньги.

– Вы знаете, товарищ, куда звонить, если она передумает, – Светлана смерила майора милиции оценивающим взглядом. Насторожился ее супруг. – Мы можем ехать наконец?

– Людмила, вы уверены, что не поедете в Сторожевое? – на всякий случай уточнил Светлов.

– Уверена.

– Ну и прекрасно, – фыркнула Светлана. – Тогда счастливо оставаться. Надеюсь, к нашей семье у органов нет вопросов? Вот и ладно… Пошли, Артем.

– Светлана, спасибо за участие, – бросил Андрей им в спину. Блондинка засмеялась, взяла под руку супруга. Они свернули на лестницу. Людмила шумно выдохнула и прислонилась к стене.

– Пытаюсь понять, что это было, – признался Андрей. – И спрячьте деньги, что вы их мнете? Не вздумайте выбросить в мусорное ведро. Поведайте, Людмила, о ваших планах. Домой вы ехать не хотите, к сестре ехать не хотите. У вас нет документов, толком нет вещей…

– Но я же вам нужна? – прошептала девушка, пряча глаза. – Только я могу опознать убийцу.

С этим не поспорить. Андрей ловил себя на мысли, что сталкивается с каким-то неизученным явлением.

– Хорошо, Людмила, об этом поговорим позднее. Нравится жить в милиции – будете жить в милиции. Возвращайтесь в свою комнату и никуда не выходите.

– А вы?

– А я приду позднее. Если не заметили, я работаю.

– А вы точно придете? – Девушка как-то смутилась. Вопрос прозвучал настораживающе.

– Да. – Андрей посмотрел на часы: – Через полчаса я отведу вас к телефону с выходом на межгород, и вы позвоните своей маме. О том, что с вами случилось, сообщать не рекомендую. Все в порядке, вы с друзьями доехали до запланированного вами места. Надеюсь, ваша краснодарская родня не контактирует с семьей Латыниных?

– Даже не знает о ее существовании, – вяло улыбнулась девушка.

Она уходила, оглядываясь, словно чего-то боялась, неохотно свернула к лестнице. Подошел Мелентьев:

– Высокие у них отношения, нечего сказать, Андрей Николаевич… Вы же понимаете, что эта особа – единственная ниточка к преступникам? Если ее увезут родственники, возникнут сложности. Вы же не слепой, видите, что ей не хочется возвращаться к матери. К сестре она тоже не рвется…

– Что вы предлагаете, Василий Федорович? Водить ее за ручку по городу? Где она будет жить? В камере с проститутками и воровками, как предложила Светлана?

– Да, водить по городу. Прочесывать с ней пляжи, магазины, столовые, все общественные и необщественные места. Если хотите, возите на машине. Что вы предлагаете? Другого способа выйти на преступников пока нет. Нужно делать хоть что-то, пока начальство шкуру не сняло. Пусть напряжется, составит фоторобот – хоть в какой-то степени приближенный к реальному персонажу. Раздадим его патрульным, инспекторам ГАИ, да всем неравнодушным гражданам, черт возьми! Этот вурдалак не в вакууме живет, у него есть соседи, знакомые. Параллельно ищите другие способы распутать убийства. Не мне же вас учить, Андрей Николаевич? Создать комфортные условия Ключевской мы не сможем. Ничего, поживет в отдельной комнате: там есть диван, стол, шкаф, мужчины заходить не будут…

На улице сигналили машины, зашумели люди в коридоре. С лестницы выскочил человек в форме, побежал, придерживая фуражку, к Мелентьеву, начал что-то взволнованно шептать. Различались слова «горком», «уже здесь», «товарищ не в духе». Мелентьев побледнел, засеменил, ускоряясь, к лестнице.