Текст книги "Смерть под куранты"

Последний аргумент – деньги

Антон попытался обнять Стаса за плечи, но тот резко отстранился.

– Это уж не твоя забота. Кто у нас главный детективщик? Вот именно! Тебе все карты в руки! Времени у тебя – до конца новогодней ночи.

– Неужели? – Стас поднялся, подошел к приоткрытому окну, в которое летели снежинки, и закрыл его на шпингалет. – Вспомнили, кто из нас Пинкертон, да? Это так, кстати! Спасибо за доверие!

Бородатый покосился на мертвую одноклассницу:

– Может, и мы куда-нибудь выйдем, а то как-то…

– Нет, мы поговорим здесь, – повернувшись, заявил Корнейчук. – Если бы покойники умели разговаривать, они много чего смогли рассказать. Не так ли?

– Ты это к чему? – чуть натянуто попытался улыбнуться Снегирев.

– К тому, что у тебя есть возможность мне сейчас все рассказать. Все как на духу!

– Кстати, извини за выходку за столом, – опустив глаза в пол и стараясь не глядеть на ту, что лежала на кровати, начал мямлить Антон. – Не знаю, что на меня нашло. Со мной такое случается, как у быка на красное, – пру вперед, не разбирая дороги.

Стас криво усмехнулся и начал читать, как молитву:

– Самое парадоксальное, что… не случись этого… убийства, будем называть вещи своими именами, ты бы никогда не извинился. Кто я такой, чтобы ты, секретарь райкома, передо мной, босотой-челядью, извинялся?! Ну подумаешь, одноклассник… Когда-то… А теперь у тебя, считай, задницу подпалили. И от папочки грозит такой нагоняй, что мало не покажется, засунет куда-нибудь в тьмутаракань на долгие годы… И замести следы для тебя сейчас – самое главное. Кровь из носа, но замести. Ты готов пойти на всё ради этого, ужом на сковороде извиваться, только бы никто ничего не узнал.

Антон закрыл глаза, глубоко вдохнул носом, почесал бороду и медленно выдохнул:

– Выговорился? Легче стало? А теперь давай за работу. Я ведь не бесплатно тебе предлагаю раскрыть это дело. Всё будет оплачено по высшему разряду, не сомневайся.

Покачав головой, Стас презрительно взглянул на бывшего одноклассника:

– Конечно, последний аргумент – деньги. Надежный. Железобетонный. Золотой телец никогда еще не подводил. Только со мной он не прокатит. И если я что-то сделаю, то исключительно потому, что Лена была моей одноклассницей и своего сына я планировал водить к ней в класс. А теперь вот…

– Как хочешь, – перебил собеседника бородатый, которому беседа становилась всё более в тягость. – А сейчас давай…

– А сейчас, если ты не вызовешь ментов, то это сделаю я… Не позволишь со своего телефона, то… позвоню из ближайшего телефона-автомата.

– Далеко топать придется, – заявил хозяин дачи и повернулся, чтобы уйти. У самой двери вдруг остановился и со всего размаха врезал кулаком по косяку. – Ну почему ты такой упертый?!

– Странно… еще полчаса назад ты готов был отпустить меня на все четыре стороны. – Стас удивленно вскинул брови. – А теперь что же?

Зеленый свет для убийцы

Бородатый развернулся, его глаза метались из стороны в сторону, то и дело стреляя в сторону покойницы.

– Теперь… Ситуация изменилась. И не прикидывайся, что ты этого не понимаешь.

– Очень понимаю! Даже лучше тебя! А еще понимаю, что подвернулся удобный момент, чтобы посадить тебя в дерьмо. Качественно и надолго.

– А ты что же, чистеньким останешься?

– Думаю, абсолютно чистеньким отсюда уже никто не выйдет. Поэтому надо срочно вызывать ментов. – Стас направился мимо Антона к двери. – На мой взгляд, эта смерть не последняя. Если ты думаешь, что у убийцы больше нет шприцев с ядом, то глубоко заблуждаешься.

– Иди ты! Думай, о чем говоришь!

По вытаращенным глазам Снегирева Стас понял, что провел фактически удар ниже пояса. Отодвинув хозяина дачи от двери, он выдал последний аргумент:

– Не вызывая ментов, ты играешь на руку убийце, он на это и делал ставку. Для него путь расчищен, включен зеленый свет. Можно убивать дальше.

– Этого не может быть! Брось! Не верю!

Взявшись за ручку двери, Стас повернулся к Антону и спросил:

– Раз уж мы наедине, то воспользуюсь ситуацией и спрошу. Что за танец ты танцевал на крыльце дачи, прежде чем открыть дверь? Колись.

– Снимал с сигнализации. – Бородатый развел руками, как бы подчеркивая, мол, это так естественно. – Странно, об этом все знают.

– Что бы случилось, забудь ты это сделать? – напирал на него Стас.

– Разбудили бы весь поселок, к тому же сигнал ушел бы на пульт районного отделения милиции.

Заканчивая фразу, Антон понял, что взболтнул лишнего.

– Последнее можно было не уточнять, не так ли, – улыбнулся Стас и открыл дверь. – Теперь мы знаем совершенно законный и доступный способ вызвать ментов.

– Без меня ты ничего не сможешь сделать, – напоследок буркнул Антон, пытаясь выскочить из комнаты вслед за Стасом, но тот его остановил. – Ведь дом сначала на «сигналку» надо поставить, а как это сделать, ты не знаешь. И я пока не горю желанием просвещать в этом вопросе тебя.

Стас словно передумал выходить из комнаты, снова прикрыл дверь:

– Но у меня ведь есть рычаги воздействия на тебя. Например, плевать мне на твои проблемы. Я собирался уйти отсюда, и я уйду, и расхлебывай ты это дело самостоятельно.

– Без Валентины?

– Почему без нее? – опешил Корнейчук. – С женой.

– Боюсь тебя разочаровать, – похлопал Стаса по плечу бородач. – По моим данным, она покидать дачу не собирается. Ей здесь нравится.

Стасу не понравилась интонация Снегирева.

– Я поговорю с ней. Это полчаса назад она не собиралась уходить и меня отговаривала. А теперь, как ты правильно заметил, ситуация изменилась.

Украденные негативы

За дверью их поджидал напуганный Лёвик:

– Друзья, как все же быть со шприцем? Если Жанка узнает, что ее шприц обнаружен в руке трупа, то вполне может быть, что будет еще один труп. А перед этим – неимоверный скандал.

– Типун тебе на язык, – толкнул его локтем Антон. – Твою жену я беру на себя. Можешь не волноваться.

– У меня такое чувство, что вы все сговорились, – заметил Стас, переводя взгляд с одного бывшего одноклассника на другого. – Убийство произошло, вы слышите?! Убийца среди нас. Возможно, даже сейчас стоит с вами рядом. Вы только подумайте! А вы о шприце, об обкомовской даче… Бред! Антон, еще раз говорю, срочно вызывай милицию! Не теряя ни минуты! Где у вас телефон?

– Никто никуда звонить не будет, – отрезал хозяин дачи. – Только через мой труп! Здесь я решаю, что делать и как быть. Тебе, Стас, все карты в руки, ты можешь допрашивать, следить… Кого угодно и за кем угодно. Ты, я помню, детективами в школе бредил. Не думаю, что охладел к ним за эти годы. Вот и докажи… что не лыком шит.

Фотограф вдруг взял Стаса за локоть и потянул в сторону.

– Можно тебя на минуту?

– Конечно.

– Тогда пройдем со мной.

Повинуясь движениям бывшего одноклассника, Стас двинулся вместе с ним, спиной чувствуя прожигающий взгляд хозяина дачи. Как бы Антон хотел узнать, зачем Стас понадобился Лёвику… A вот хрен тебе!!! Не твое это дело!

Оказавшись в комнате Жанны и Лёвика, сыщик оценивающе посмотрел на шведскую стенку с канатом и покачал головой:

– Вам повезло несколько больше, в нашей с Валюхой комнате таких спортивных снарядов не предусмотрено.

– Ну, стенка еще ничего, а вот канат детский, видимо, для сына, проще говоря, тонкая веревочка.

– Ты хочешь сказать, что тебя он не выдержит? – Стас ухватился за канат, подтянулся на нем.

– Меня одного, может, и выдержит, а нас двоих – вряд ли. Помнишь, как на уроках физры мы в спортивном зале вчетвером, бывало, висели на канате, а то и впятером.

Жанны в комнате не оказалось, прочитав в глазах гостя немой вопрос, Лёвик пояснил:

– Они с Милкой внизу горячее подают на стол. Новый год ведь никто не отменял. А я пока вот что тебе скажу…

– Что?! – опешил Стас, ему показалось, что он ослышался. – Накрывать новогодний стол, зная, что рядом будет сидеть убийца?! Как ни в чем не бывало вести беседу?! Милейший, подкинь-ка мне канапе, бутербродик с икоркой. И бургундского полбокальчика, пожалуйста. Дикость несусветная!

Лёвик пожал плечами, как бы извиняясь за сказанное:

– Думаю, за столом он себе ничего не позволит, а хозяева старались, готовили, жарили-парили. Их можно понять.

– Он может незаметно сыпануть в твой бокал цианид, – не сдавался Стас, – ты даже не заметишь, выпьешь – и адью… Больше Новый год встречать не будешь никогда!

Лёвик осуждающе покачал головой:

– Ты начитался детективов, вот тебе и мерещится всякое. А я хотел бы с тобой поговорить совершенно о другом…

Стас неожиданно прервал его, подняв вверх указательный палец:

– Извини, пока не забыл! Пусть это прозвучит кощунственно, но ты должен сфотографировать труп Лены! Как она лежит, что зажато в руке, ближний план, общий план… И сделать это нужно немедленно!

– Думаю, Антон не одобрит, – робко протянул Лёвик. – Эта процедура явно для официального следствия, а он только что сказал…

– И тем не менее, – повторно перебил его сыщик. – Ты это сделаешь! А теперь говори, о чем хотел попросить.

– Хорошо, договорились, я выполню твою просьбу. – Закрыв дверь на шпингалет, Лёвик долго передвигал под кроватью какие-то предметы, наконец вытащил внушительных размеров сумку. – Короче, кто-то порылся в моем… багаже и стащил все негативы.

– Пленки, проще говоря, – уточнил Стас.

– Ну да, нарезанные по четыре кадра и расфасованные по полиэтиленовым пакетикам, еще и подписанные. Они лежали здесь, – фотограф распахнул сумку, – в боковом кармашке. Теперь их нет.

– Значит, взяли не только шприц у Жанны, но и негативы у тебя. И что было на этих негативах?

– То же самое, что на фотках в черном конверте. Вы их все видели. Поэтому я и не представляю, кому они могли понадобиться.

– Если на негативах было то же самое, что и на снимках, зачем ты их взял с собой на… празднование Нового года? Вот вопрос. Или я его-то не понимаю?

Лёвик снял очки, достал из кармана видавший виды клетчатый платок и принялся им протирать стекла.

– Ты же видишь, я взял с собой практически всю свою лабораторию. Думал, ночью буду проявлять пленки и печатать то, что наснимаю за вечер. Думал, вдруг кому-то захочется иметь снимки в своих домашних альбомах… Из тех, что были в пакете. Я бы их также напечатал, отглянцевал… и в качестве новогоднего подарка… для дорогих моему сердцу бывших одноклассников… А теперь такой возможности нет. Даже не знаю, что делать.

– Эта возможность улетучилась вместе с негативами, – с трудом въехал снова в тему Стас, которому стало порядком надоедать несколько приторное причмокивание Лёвика. – Ты уверен, что не переложил их куда-нибудь в другое место?

– Обижаешь, – водрузив очки на свой греческий нос, посетовал фотограф. – У меня каждая вещь знает свое место. Я ее могу найти с закрытыми глазами.

Стас прошелся по комнате, заложив руки за спину, при этом внимательно наблюдая за Львом Игнатенко. Заодно сумел рассмотреть и рубец на его ухе, о котором недавно говорила Валентина.

Увидев незнакомую вещь на тумбочке, сыщик поинтересовался:

– Эта штука для того, чтобы волосы сушить? Но у тебя волосы короткие, а у Жанны прическа, мыть голову вроде не собирается. Тогда зачем…

– Это электрофен, – снисходительно усмехнувшись, пояснил фотограф. – Я его использую для сушки пленки, процесс ускоряется в несколько раз. Обычно пленка долго сохнет после промывки в бачке.

Стас понял, что с феном откровенно сел в лужу. Надо было срочно реабилитировать себя, но, как это сделать, сыщик не представлял.

– Что у тебя с ухом, Лёвик?

Фотограф посмотрел на Стаса так, словно тот спросил его, а не забывает ли он чистить зубы по утрам.

– Глупости вспоминать не хочется, но тебе расскажу. Не поверишь, на одной пьяной вечеринке поспорил, что смогу прикрепить к ушам степлером фотографии и так просидеть до конца вечеринки. А что, думаю, для сережек уши ведь протыкают, тут то же самое. Идиотом, конечно, полным оказался, но, видимо, хмель в голову ударил, вот и… Мальчишка.

– И что, выиграл?

– Нет, проиграл. Крови много было, хотя попробовали только с одной стороны, фотографию залило, короче, в травмпункт пришлось бежать.

– Когда это было, что за вечеринка?

– В одной компании, ты этих людей не знаешь, полгода назад, примерно дело было.

– Ты был с женой?

– Нет, она не пошла на ту вечеринку, приболела малость.

Стас не знал, верить услышанному или нет, но решил времени на размышления не терять. Хрустнув пальцами, продолжил рассуждать вслух:

– Итак, кому могли понадобиться негативы уже сделанных фотографий? Либо кто-то хотел скрыть свой интерес к той или иной фотке, надеясь потом напечатать снимок для себя втайне от всех. Скажем, какой-нибудь сердечный интерес имеется у тайного воздыхателя. Либо… И это самое интересное… Фотки напечатаны не все, и среди негативов есть те, с которых снимки не напечатаны. И тот, кто их украл, знал об этом.

Фотограф помолчал, осмысливая услышанное, потом сказал:

– Я как-то не подумал о такой версии. Возможно, я и не напечатал что-то. Есть откровенно неудачные снимки. Ну, там, если человек моргнул или резкость подкачала, не в фокусе объект оказался, опять же.

– Но такие негативы ты вряд ли сохраняешь. Зачем тебе они?

– Совершенно верно, уничтожаю без сожаления.

– Вот именно. Так что остается второй вариант. Снимок сделан качественно, резко, контрастно… Но по какой-то причине не напечатан. Такое возможно?

– Почему бы и нет? – растерянно протянул Лёвик, поправляя очки. – Я мог и пропустить что-то. Я же не компьютер.

– Ты, конечно, уловил момент, когда за просмотром фотографий кто-то пнул Валентину под столом, чтобы та не распространялась?

– Извини. – Лёвик прищурился, словно у него на секунду расфокусировалось зрение. – Не понимаю, о чем ты. Ничего такого я не помню. Возможно, фотографировал как раз в этот момент.

От мысли, которая пришла внезапно в голову, Стас, разгуливавший по комнате, налетел на спинку кровати.

– Кстати, ты пленку еще не проявлял? Ну, ту, что нащелкал уже здесь. Она еще в фотоаппарате?

– Разумеется, там еще кадров десять осталось чистых, жалко…

– Ты что, собираешься еще что-то фотографировать?

Лёвик поправил очки, потом сцепил руки в замок. Через несколько секунд покачал головой:

– Ты сам сказал, надо мертвую Лену… сфотографировать. А так… снимать больше нечего, значит, надо проявить пленку и напечатать. Я как-то не подумал об этом.

– Теперь слушай внимательно. – Стас присел на корточки перед фотографом и взял его за плечи. – Сфоткай труп Лены и прояви. Но чтобы ни одна живая душа не узнала, что ты проявляешь пленку, отснятую на Новый год. Ты отвечаешь головой за эту пленку! Продумай, как незаметно проявить, закрепить и высушить. Усек?

Лёвик послушно кивнул.

Визит к покойнице

Стасу стало немного жаль Игнатенко, следовало закончить разговор на более позитивной ноте.

– Когда ты обнаружил пропажу негативов?

– Уже после того, как Лену… Но украсть можно было когда угодно. Хоть час назад. Нас с Жанкой не было в комнате.

– Больше у тебя нет для меня никакой информации? – спросил Стас, уже собравшись уходить.

Лёвик вскинул руки, останавливая бывшего одноклассника:

– Есть, Стас! Раз уж ты попросил меня… Прошу, разреши забрать шприц. Жанка обнаружит пропажу, это будет такая истерика – мама не горюй!

Нахмурившись, Стас уселся на единственный стул. Тщательно подбирая слова, начал говорить тихо, почти шепотом:

– Ты просишь… как это… алаверды? Услуга за услугу? Но шприц – это улика! На нем отпечатки пальцев. А проявка пленки – это твоя помощь следствию. Это твой гражданский долг, если хочешь. Пойми, я сейчас поеду звонить в милицию и заодно вызову «Скорую», объясню, что диабетик забыла дома шприц для инсулина. По-моему, все логично.

Лева поморщился и взглянул на него поверх очков:

– Ты что, белены объелся? В новогоднюю ночь «Скорая» приедет самое раннее утром. Да и не ездят они по таким пустяковым поводам. А если у Жанки кома к утру начнется? Кто будет в этом виноват?

– Типун тебе на язык. Насчет «Скорой» – это уж как я звонить буду. Насколько буду убедителен. А я постараюсь убедить приехать, поверь.

– Мы с Жанкой домой уедем, ничего я проявлять не буду, – с обидой махнул рукой фотограф. – Вот только на чем? Мне кажется, если я Антоше скажу, что вызываю такси, он разрешит позвонить. В конце концов, пусть сам вызовет.

– Я ему тоже скажу, что ты не хочешь проявлять пленку. Хотя… – Хлопнув себя по коленям, Стас резко поднялся и направился к выходу. Игнатенко его не останавливал. – Поступай как знаешь, мне по барабану. Кому больше всех надо, пусть тот и корячится.

Требовалось переварить полученную информацию, и сделать это следовало в одиночестве, чтобы никто над душой не стоял. Сделав пару шагов в сторону лестницы, Стас замер. По идее, шприц, до сих пор находившийся в руке трупа, следовало изъять как вещдок, а комнату опечатать до приезда милиции.

Совершив над собой неимоверное усилие, он направился к двери, за которой лежала покойница. Пока шел, пару раз обернулся – всё казалось, кто-то за ним наблюдает.

Стараясь не смотреть в лицо мертвой однокласснице, он хотел уже забрать шприц, даже протянул руку… И вдруг почувствовал, что еще немного, и упадет рядом с мертвой Леной, ноги у него неожиданно подкосились.

Шприц в руке покойницы поменял свое положение! Стас отлично помнил, в какую сторону торчала игла, когда труп был только обнаружен – в сторону ног. Сейчас игла была направлена в сторону головы!

Обливаясь потом, он кое-как вынул улику из мертвых пальцев. Тут же подумал, что на шприце могут остаться его отпечатки пальцев. На глаза ему попалось вафельное полотенце, Стас обтер им улику и в него же ее аккуратно завернул.

Уже направился к выходу, как вдруг заметил торчавший из-под подушки клетчатый носовой платок. Такой платок он у кого-то сегодня видел. Но у кого?

Выйдя из комнаты, Стас глубоко вздохнул. Кажется, его визит остался незамеченным. Но как опечатать комнату?

Подойдя к лестнице, он едва не наткнулся на сидящего на ступеньках Макса. Опухшие от слез глаза смотрели в одну точку, казалось, безутешный муж никого не слышит и не видит. Какое-то время Стас топтался рядом с ним, не решаясь присесть. Хотя вопросов к журналисту у него было много.

Решив наконец, что в одиночестве поразмышлять он еще успеет, Стас присел на ступеньку рядом с безутешным мужем убитой. Сверток с уликой он положил на колени.

– Извини, я понимаю, как тебе паршиво, – начал он, но журналист тотчас перебил его:

– Ты понимаешь? Неужто?! Откуда? С какой стати? У тебя что, тоже убили жену?

– Нет, но я…

– Вот и помалкивай! Понимает он! Что ты вообще можешь понять? Тренируешь своих пацанов, вот и тренируй, а в чужое горе не лезь!

С этими словами Макс вскочил и, сбежав по лестнице, быстро направился к выходу. Посмотрев ему вслед, Стас подумал: «Только сейчас курить пошел, а до этого сидел битых полчаса на ступеньках. А ведь курить наверняка хотелось! Что высиживал?»

Чистая арифметика

Спустившись к хлопотавшим у стола Жанне и Валентине, Стас поинтересовался:

– Девушки, не подскажете, Макс на ступеньках все это время сидел или куда отлучался? Вам наверняка его было видно.

Жанна округлила глаза, приложила пальчик к губам и стала припоминать. Валентина ответила, не задумываясь:

– Никуда не отлучался. Все сидел, как только ты, Стас, подсел – он убежал. Думаю, его надо оставить до поры до времени, садись за стол, зови Лёвика.

– Да, – закивала Жанна, направляясь к лестнице. – Пора Новый год встречать. А Лёвика я сама позову.

Стас неожиданно для себя догнал ее, взял за локоть, показал платок, найденный под подушкой убитой, и поинтересовался:

– Жанка, скажи, это не твой муженек потерял?

– Да, это его платок, – скользнув взглядом по вещдоку, рассеянно заметила жена Лёвика. – Он вечно их разбрасывает по всей квартире. Их у него не меньше сотни, наверное.

– Только не говори ему, пожалуйста, что я тебе его показывал.

Жанна удивленно округлила глаза, но потом кивнула.

Из кухни в этот момент вышла Мила с огромным подносом, на котором Стас насчитал семь высоких стаканов с апельсиновым соком. «Угу, – подумал он с негодованием. – Значит, покойницу уже в расчет не принимаем. Как будто ничего не случилось, просто вычли единицу, и все. Чистая арифметика! Как в романе Агаты Кристи «Десять негритят», там тоже после очередного убийства с подноса убирали по негритенку».

– Стас, я тебя никуда не отпущу, даже не пытайся, – замотала головой хозяйка, поставив поднос на стол. – До наступления Нового года осталось полчаса. Понимаю, ты ведешь расследование, но…

Стас ее перебил, указав на принесенный поднос:

– Один из этих бокалов – для убийцы. Я вместе с ним пить не собираюсь! А вам с Антошей, я смотрю, это доставляет удовольствие! Я не могу делать вид, что ничего не случилось.

– Да пойми ты, мы и так держимся из последних сил, – с нескрываемым раздражением прошептала Мила ему на ухо. – Прошу тебя, не подливай масла в огонь. Сбавь обороты.

Из кухни появился улыбающийся хозяин, держа в каждой руке по бутылке. В правой – шампанское, в левой – водку.

– Кто что предпочитает, – пояснил он, предвидя вопросы относительно бутылок. – Есть еще «Жигулевское», ром, заказы принимаются.

Стас вдруг обнаружил, что до сих пор держит в руках завернутый в вафельное полотенце шприц. Как он при этом выглядит в глазах бывших одноклассников? Да что одноклассников! Валентина только бросила взгляд на сверток, тотчас понимающе покачала головой, дескать, понимаю, нелегкое это дело – улики собирать.

Как ни старался Стас не смотреть бородатому в глаза, все же не выдержал, взглянул и прочитал в них немой вопрос: «Ну, как идет расследование? Движется? Нашел убийцу?»

Мысленно послав хозяина куда подальше, прямо со свертком Стас направился к выходу. Главное сейчас – поговорить с мужем убитой. Потом позвонить из ближайшего автомата и – всё! Прочь отсюда! Поминай как звали! Но как уговорить Валентину уехать? Согласится ли? Что делать, если вдруг откажется? Он не имеет права оставлять жену одну в этом… гадюшнике.

С другой стороны, если ты, сыщик, решил всё равно линять с этого судна, то зачем тебе сдался этот разговор с журналистом? Ты определись – расследуешь это дело или бросаешь его! Либо иди до конца, либо… Или тебя все-таки гложет самолюбие?

И избавься ты, наконец, от этого свертка!

Бросив взгляд на столик возле барной стойки, про себя отметил, что красивого телефонного аппарата в стиле ретро на нем не было.

«Ну еще бы! – мысленно усмехнулся сыщик. – Как учил нас дедушка Ленин, средства связи – телефон, телеграф – должны быть захвачены в первую очередь!»