Текст книги "Путь в небо. За чертой инстинкта"

В день выхода на маршрут выпал снег и сильно похолодало – ночью температура понижалась до минус 16 градусов. Но такие тяжёлые условия ещё больше приближали эксперимент к возможным реальным трудностям таёжно-лесного похода, которые могли выпасть на долю потерпевшей аварию группы туристов, и планов менять не стали.

Во время прохождения маршрута проводилось такое количество наблюдений и измерений каждого участника, что у них не осталось бы времени на приём пищи, даже если бы он был предусмотрен. Утром до подъёма замеряли частоту пульса и дыхания, уровень артериального давления и температуру тела. Сразу же после 30–50 минут пешего перехода снова мерили пульс, а 3–4 раза в день – ещё и температуру тела. По вечерам измерялись размеры определённых частей тела. С помощью всевозможных методик ежедневно контролировались мышечная сила, способность выполнять статическую работу, координация мелких движений, реакция, глазомер, адаптация дыхательной системы, психофизическая готовность, экспресс-методом исследовалась моча на наличие в ней ацетона. О своих снах, физиологических отправлениях, приёмах жидкости и самочувствии каждый делал записи в индивидуальном дневнике.

Нижегородские туристы на своём опыте ещё раз подтвердили возможность полного голодания группы туристов по меньшей мере в течение восьми суток. При этом особо отметили, что при нахождении в этой группе людей с большой нехваткой веса нужно максимально освободить их от физических нагрузок и питать любыми способами, используя остатки продуктов или подножный корм. Также особое внимание необходимо к тем, кто имеет сильно избыточный вес (40 и более процентов от нормы): им следует обеспечить максимально щадящий режим и снизить нагрузки, а появляющуюся у них со второго дня голодания тошноту уменьшать отдыхом, питьём холодной воды и дыхательными упражнениями.

По отзывам отдельных участников этого похода, никаких неприятных последствий он не дал. Только самые приятные. Например, врач эксперимента отметил, что у него значительно лучше стал работать кишечник. То же, только в отношении своего желудка, заметил руководитель похода, а ещё у него в течение целого года не обострялся хронический отит. А одна молодая женщина после голодного похода вышла замуж и вскоре родила ребёнка, чего не могла сделать долгое время до этого. Вот уж воистину волшебная сила голодания!

Впрочем, справедливости ради, надо сказать, что, кроме восторгов, эксперимент дал и некоторые тревожные факты, о которых его врач громко не говорил, но написал в своём письме товарищу: «…хочу обратить внимание… на необходимость осторожного подхода к такого рода экспериментам. В отчёте это не акцентировано, но в письме поясню: выявленные нами изменения в системе крови (снижение числа лейкоцитов и тромбоцитов) могут оказаться опасными и требуют дополнительного изучения… Результаты биохимических и цитохимических исследований ещё полностью не обработаны, но вызывают настороженность…»

Неизвестно, дошли ли эти тревожные сигналы до фанатиков странного увлечения, но число голодных походов росло. В 1983 году в конце многомесячной экспедиции на собаках по Северу двое её участников провели длительное голодание (причём врач экспедиции В. Рыбин не принимал пищи 15 суток). Примерно в это же время состоялся двухнедельный «голодный» поход на плотах по Каспийскому морю. В июле 1984 года упоминавшаяся уже группа москвичей под руководством врача В. Гурвича организовала новый эксперимент «на выживание» в условиях полного голода – на этот раз 15-дневное путешествие на байдарках в Башкирии. И это только походы, которые освещались в центральной прессе! А сколько опытных и малоискушённых туристов голодали на свой страх и риск, прочтя громкие статьи в газетах, журналах и не уведомляя никого о своих планах, не привлекая всеобщего внимания?! Десятки, сотни? Ей-богу, прямо дух захватывает. С одной стороны – от восторга за мужество, решительность и стойкость их участников, а с другой – от непреходящего ощущения того, будто началось некое состязание: кто быстрее помрёт или где раньше произойдёт серьёзный несчастный случай. К счастью, ни о том, ни о другом ничего не было слышно.

Доказывают ли что-нибудь самодеятельные «голодные» походы? Пока только одно, но крайне важное: оказавшись без пищи даже в тяжёлых условиях и зная минимум об этой возможности, можно не умереть. Однако они ничего не говорят о влиянии такого критического воздействия на здоровье человека. Во всяком случае, о длительном влиянии, которое проявляется через месяцы или даже годы. В самом деле, столь безоговорочно успешный первый эксперимент москвичей на деле оказался не совсем чистым с точки зрения моделирования реальной ситуации, которая может возникнуть с любым человеком, – ведь там проводили особый отбор участников и психотерапевт специально готовил их к предстоящему испытанию. В следующем, нижегородском походе, один участник прекратил его досрочно из-за сильно ухудшившегося самочувствия, остальные тоже испытывали определённые трудности, а врач эксперимента после его завершения предостерегал от неясной пока опасности. Самое же главное – все походы проводились без единой чёткой медицинской программы, которая существует, например, при отработке преодоления экстремальных условий у лётчиков-испытателей и космонавтов. В лучшем случае рядом с участниками находился так же голодающий врач, который осуществлял наблюдения и выполнял программу, разработанную только для одного этого эксперимента. За исходные посылки таких походов берётся порой информация из художественной литературы – например, книга А. Бомбара «За бортом по своей воле», а также отрывочные сведения из клиники лечебного голодания или восторженные описания в печати участников «голодных» походов.

Конечно, результаты этих походов интересны, познавательны и чрезвычайно ценны, но их совершенно недостаточно для окончательной оценки и для массового применения. Они показывают, что, оказавшись в критической ситуации в безлюдном месте без еды, человек может и должен спастись, причём у него достаточно внутренних резервов, чтобы в условиях полного голодания преодолеть сотни километров. Однако увлечение «голодными» походами, испытания себя таким оригинальным образом только ради желания узнать о собственных возможностях ничем не оправданы, а по мнению многих специалистов, и небезопасны. Все проведённые «голодные» походы подтверждают, что есть какой-то физиологический смысл в сочетании такого мощного угнетающего стресса, как голодание, с активным движением. Ну, что такое движение для жизни и развития как отдельного организма, так и целого сообщества, – много говорить не нужно. Но вот парадокс: с увеличением активности растёт и расход энергии и вроде бы нужен больший её приток, а уж никак не длительное воздержание от пищи, которая является для нас основным источником этой самой энергии. Теоретики и практики лечебного голодания говорят в этом случае о так называемом «эндогенном питании», когда организм начинает потреблять энергию из накопленных в теле веществ. Казалось бы, такой расход неприкосновенного запаса должен сопровождаться очень экономным существованием организма с минимумом расхода полученной таким образом энергии. Однако опыт «голодных» походов позволяет делать выводы о повышении в это время психофизических возможностей человека. Значит, можно предположить, что здесь проявляются скрытые доселе ресурсы организма, просыпаются какие-то новые жизненные силы. Так что же, давайте теперь активно, в хвост и в гриву использовать их, когда захочется или предоставится удобный случай?

Конечно, эти жизненные силы, заложенные природой и используемые в лучшем случае наполовину, у нас наверняка есть. Зачем? А на крайний случай. Они приводятся в действие в момент смертельной опасности, когда реально встаёт вопрос «жизнь или смерть?». И запускаются не по желанию человека, а, видимо, сложным взаимодействием инстинктов, сознательных и бессознательных процессов в нашем мозге. То есть предназначены они для редко возникающих естественных критических ситуаций. Вспомним факты поднятия фантастических тяжестей, перепрыгивания высоченных препятствий, развития нечеловеческой скорости различными людьми при смертельной опасности. Как показывают походы на голодании, эти скрытые возможности можно вызвать к действию и в искусственно созданных ситуациях. И сделать это с привлечением эмоциональной сферы – психологическим внушением или самовнушением, которое тоже использует бессознательную сторону нашей психики.

Однако безвредно ли это внешнее, вероломное иногда вмешательство в потайные наших возможностей? Действительно ли безопасен отказ от пищи в сочетании с тяжёлыми нагрузками, как искренне верит большинство участников и организаторов описанных выше экспериментов и как преподносят их в восторженных публикациях в прессе? Не окажется ли воздержание от пищи в сочетании с длительным изнурительным путешествием этакой бомбой замедленного действия и не произойдут ли серьёзные изменения в организме голодающих походников не сразу, а через более длительный срок после «голодного» похода? Ведь наш организм является сложной, отлично сбалансированной системой со многими уровнями защиты, и довести его до крайности чрезвычайно трудно. Трудно, но возможно. И тогда уже столь же трудно будет привести его к норме. Сейчас вроде бы ничего страшного не происходит при «голодном» походе, даже порой дух захватывает от лёгкости этого свершения и перспектив, которые оно открывает, а потом… ударит. Да так ударит, что никакая медицина справиться уже не сможет. Или не сработает изношенная и заэксплуатированная система защиты в истинно роковой ситуации. На эти вопросы пока нет ответа.

Как-то я рассказывал обо всех ставших мне известными чудесах голодания одному из коллег по журналистской работе. Разговор происходил… в редакционной столовой.

– Ну, и что же ты? – с видимым интересом спросил он, одновременно быстренько заполняя свой поднос разнообразными блюдами.

– Что, я?

– Голодал вместе с этими психами или только собираешься?..

Нет, я не голодал: ни в долгом походе, ни в клинике, ни самостоятельно. Разве только пару раз не принимал пищу в течение двух суток, когда болел простудой, но этот срок голоданием-то разве считать можно? Просто не вижу необходимости и интереса в длительном отказе от пищи, от которой получаю немало удовольствия. Мне вполне достаточно знать, что кто-то на себе доказал возможность долгого голодания в условиях похода, и если случится мне оказаться в такой критической ситуации, то я обязательно вспомню об этом опыте и не пропаду. Но и людей этих я сумасшедшими не считаю. Наоборот, преклоняюсь перед их мужеством, стойкостью и терпением. Перед желанием лучше познать себя, преодолеть новый барьер и, пусть в ущерб своему времени, а возможно даже, и здоровью, показать на личном примере другим, как можно выжить в безысходной с общепринятой точки зрения экстремальной ситуации. И в то же время я хочу призвать к предельной осторожности тех, кто, вдохновлённый доступностью и внешней лёгкостью подобных испытаний, решится на подобное. Ведь понятно, не проконтролируешь и не приставишь врача ко всем тем, кто захочет испытать себя в «голодном» походе. И запретить их нельзя – нет у нас законов, запрещающих человеку измождать себя какими-то запредельными нагрузками. Но предостеречь можно. И лучше всего это сделать словами французского путешественника Алена Бомбара, в беспримерном подвиге которого многие черпают идеи и вдохновение для собственных экстремальных экспериментов:

«…мой опыт подтверждает также, что никто не может и не должен рисковать жизнью иначе как для общественной пользы… заклинаю вас, подумайте получше или обратитесь ко мне за советом. Обманутые миражом, увлечённые заманчивой идеей, вы поймёте всю серьёзность борьбы за жизнь лишь тогда, когда будет уже слишком поздно…»

Глава 3. Мужество

Только дурак не бережёт свою жизнь. Истинное мужество заключается в том, чтобы быть верным себе и тому, что ты считаешь правильным…

Патриция Поттер «Ловец звёзд»

Удивительные вещи случаются порой в жизни. Вот в одной точке пространства и времени происходит нечто необычное, приковывающее внимание и требующее понимания. Ну уж такое уникальное и удивительное, что кажется, такого больше и быть не может, и вообще непонятно, как оно объявилось… Начинаешь его исследовать, и так и этак приглядываться, находить какие-то толкования тем или иным фактам, выстраивать логическую цепочку объяснения феномена. Ан, вдруг узнаёшь, что почти то же самое и практически в то же время происходит чуть ли не на другом конце земли. С фантастическим совпадением одних деталей и добавлением в стройное твоё разумение новых, требующих объяснения фактов. Что делать? Приходится мчаться туда, на другой конец света, чтобы изучать, добавлять и делать новые выводы. Такова жизнь исследователя!

Остаться человеком

Судьбе было угодно распорядиться так, что в июле 1984 года, в то же самое время, когда группа московских туристов на трёх байдарках, не имея с собой никаких продуктов и пытаясь лишний раз доказать себе и всему миру возможность долгого изнурительного похода без грамма пищи, штурмовала порожистую уральскую речку, за тысячи километров от Урала, на Камчатке, один на один с дикой природой оказался двенадцатилетний мальчик. У него тоже не было ни крошки хлеба, ни тёплых вещей. Случилось это не по его воле, и он, конечно, ничего не знал о различных методиках голодания.

Шестиклассник Саша Кормишин проводил лето в пионерском лагере маленького камчатского посёлка Ключи, в сотне километров от своего родного городка Усть-Камчатска. Как бывало не раз, он пошёл с товарищами после завтрака в лес за ягодами, да так увлёкся сбором сладкой голубицы, что незаметно оторвался от них и оказался один в лесу. Ни о чём поначалу не беспокоясь и продолжая срывать с кустов сочные ягоды, двинулся к дороге, но не нашёл её. Он решил, что идёт не в ту сторону, изменил направление, но снова на дорогу не вышел. А лагерь между тем находился совсем рядом, там были товарищи, обед, отдых. Но ему уготовано было другое – невиданное и, казалось бы, непосильное для подростка тяжелейшее испытание: десятки километров блуждания наугад в лесу, с комарами и медведями, холодом и голодом, наедине с одиночеством.

Его хватились в тот же день. Серьёзные поиски в лесу, а затем по всей округе с вертолёта начали только через сутки, когда не подтвердилось предположение, что паренёк просто сбежал из лагеря домой в Усть-Камчатск. Но они ни к чему не привели, хотя на Саше и была надета куртка ярко-красного цвета. Несмотря на то что поиски продолжались, уже на шестой день мало кто верил в их успех – слишком уж много в местных лесах медведей, да и потом, как можно выжить без еды, когда прошло столько времени, – ведь совсем ребёнок ещё.

А Саша ничего не знал об этих предположениях, как не знал и о начавшихся поисках. Бессмысленно метаясь по лесу и по нескольку раз меняя направление движения, он вконец запутался, перепугался и в итоге всё дальше и дальше уходил от лагеря, от ягодных мест, от людей. На третий день он понял, что заблудился, а на пятый – что находится в глубине леса. К этому моменту чувство голода, поначалу жутко обостряющееся лишь время от времени, перешло в постоянное, тупое и сильно травмирующее состояние.

– Я не знал, откуда пришёл и куда идти, – описывал потом его сам Саша, – плохо помню подробности моих тогдашних мытарств. Но отлично помню, что ужасно хотелось есть.

Это непреходящее чувство голода инстинктивно заставляло его то тянуть в рот сердцевину осоки, то лизать плоды медуницы. Потом ему повезло – поймал в ручье и съел небольшого гольца. Но это и всё! Пытался и птицу схватить, и зверька какого-то – естественно, безуспешно. Часто попадались грибы, но их он не ел, поскольку плохо знал и боялся отравиться. Примерно через неделю у него начались обмороки. Судя по всему, голодные обмороки.

– Вдруг в голову как ударит, и, чувствую, упал, – вспоминал он те моменты, – не могу встать, и глаза сами закрываются. Полежу минут пять, снова встаю и опять удар в голову! Тогда уже со всей силы встаю, похожу немного – и тогда ничего, голова вроде отходит и снова можно идти…

В первую неделю ему повезло – стояла тёплая, действительно летняя погода, а потом похолодало (всё-таки Тихий океан под боком) и к умопомрачительному чувству голода добавилась ещё и эта неприятность. Хотя она вряд ли осознавалась как серьёзная проблема двенадцатилетним мальчишкой, по-настоящему борющимся за свою жизнь, когда сходишь с ума от голода, да ещё в любой момент можешь нарваться на медведя. Просто холод органично добавился в весь тот ужас окружающего мира, который его не отпускал. А ведь были ещё безжалостные комары – не просто надоедающие, но доставляющие боль и сосущие кровь. В последние дни этого кошмара, когда он уже не знал, что из происходящего является бредом короткого погружения в сон, а что – действительностью, он потерял кеды и продолжал идти босиком. Так и шёл, и шёл, пока на пятнадцатый день своей удивительной эпопеи не оказался на берегу реки и не увидел на воде лодку с людьми. Тогда Саша закричал, что было силы. Закричал как только мог, и крик получился слабый. Но его услышали.

В усть-камчатской больнице, куда доставили его в тот же день, общее состояние мальчика оценили как «средней тяжести». Отметили небольшое повышение температуры тела, переохлаждение и повреждение ступней, потерю 15 килограммов из 35, которые он весил до «похода». Был сильно напуган и искусан комарами. Находясь некоторое время в больнице, много плакал, вскакивал по ночам. Но главное, он был жив. Жив!

Позже от специалистов я услышал: «Это поразительно, что он не прекращал движения! Хотя, по логике, ребёнок должен был бы остановиться, ожидая, что вот-вот придёт помощь, что его найдут. И если она не пришла бы в короткий срок – погиб бы, погиб непременно! А так его организм находился в состоянии постоянной борьбы за существование, все органы работали в обострённом режиме, потому что непонятная сила гнала его вперёд и вперёд».

Вот мы и пришли снова к этому удивительному феномену живого – спасительному и творящему истинные чудеса движению, к поразительному свойству живого существа не сдаваться и действовать, несмотря на, казалось бы, полную безысходность. И в итоге приводящему к спасению! Но что же это была за сила такая, которая гнала вперёд оказавшегося в гибельной ситуации двенадцатилетнего подростка? Страх перед смертью? Или, может быть, постоянное чувство голода заставляло его двигаться, чтобы найти что-нибудь пригодное в пищу?

Через год после этой эпопеи, когда мне довелось попасть на Камчатку и разыскать Сашу, он был уже, в общем, в порядке. И только периодические боли в ногах да вздрагивания по ночам всё же напоминали ему о жутком событии годовой давности. На мои философские вопросы ответил он с детской непосредственностью и простотой:

– Хотел выжить – вот и шёл. А если бы на месте сидел – вдруг меня не нашли бы? Умер бы тогда.

Потрясающе! У него ведь, оказывается, и мысли не было остановиться – и это несмотря на то, что через неделю начались обмороки, при которых только бы и полежать, отдохнуть. Он просто откуда-то, из самой глубины своего естества знал: надо идти. Чтобы выйти к людям. Чтобы выжить. И, особенно не задумываясь об этом, надеялся только на себя, на свои силы. Действительно поражает, что он не остановился, не стал ждать спасения. А шёл, практически нигде не задерживаясь надолго и без дела. Двигался до последнего дня: бежал, шёл, потом полз, – пока наконец не вышел к людям, пока не спасся сам. Сам!

Откуда это «просто знал»? Ведь никто никогда не говорил мальчику, что надо всегда бороться до конца, а это является самым трудным в такой ситуации. И книг Джека Лондона о борьбе за жизнь и им подобных литературных произведений, а уж тем более знаменитой книги французского путешественника-экстремала Алена Бомбара о возможностях выживания в чрезвычайных условиях он ещё не читал. Но именно это он делал! Наверное, животный инстинкт проснулся, включились дремлющие в каждом человеке огромные ресурсы. Но я не уверен, что большинство его сверстников, особенно выросших в высоких и надёжных коробках городов, выдержали бы такое испытание, что у них нашлись бы, включились бы эти ресурсы в аналогичной ситуации. Реализация таких возможностей на грани жизни и смерти в большой мере зависит от предшествующего жизненного опыта человека, его воспитания, окружения. От того, что за личность сложилась к этому моменту.

Я познакомился с Сашей, когда ему было тринадцать лет. Он жил вдвоём с мамой, и немало забот в доме лежало на его детских плечах. Это был очень самостоятельный и общительный мальчик, деловитый и предприимчивый. Он ходил на рыбалку, приносил домой добычу и даже договаривался с рыбаками о сбыте рыбы, то есть привык жить активно. Возможно, поэтому, проведя в экстремальных условиях две недели, он не погиб.

Постойте, а как же потеря им веса, составившая в результате его «голодного» похода 43 процента от первоначального, ведь те же специалисты из области голодания утверждают, что утрата свыше 25 процентов чревата необратимыми для здоровья и жизни последствиями? А тут в итоге голодания и изнурительного путешествия потеряна чуть ли не половина, однако не только остался паренёк жив, но и никаких особо опасных последствий не проявилось! Это, конечно, удивляет и многих врачей, но я слышал следующее объяснение такого феномена: до половой зрелости у детей значительно большее количество тканевой жидкости в организме, нежели у взрослого человека, – вот большая потеря веса Саши произошла за её счёт, а не за счёт разрушения жизненно важных органов.

В беспримерной голодной одиссее Саши Кормишина особого внимания и восхищения заслуживает, конечно, не то, что он практически ничего не ел эти пятнадцать суток и остался-таки в живых. И не то, что потерял чуть ли не половину веса и практически не пострадал от этого, что не помешался рассудком от страха и одиночества. Поражает другое. То, что он до конца не сдавался и боролся за жизнь всеми доступными ему способами. И победил, проявив потрясающую для своего возраста силу духа, которая одна только и может творить подобные чудеса.

Есть, однако, ещё один совершенно поразительный момент в удивительной эпопее камчатского школьника Саши Кормишина. Человеческий! Когда завёл я с ним разговор о голодающих забастовщиках в Северной Ирландии, дескать, слышал ли он что-нибудь об их беспримерных политических акциях, он ответил с детской непосредственностью:

– Нет, не знаю об этом ничего. Но я бы тоже смог голодную забастовку выдержать. Видел бы, как другие суп едят, а сам только воду попил бы… Люди тут. А там только медведи. От одного страха умереть можно.

– А что самое страшное было для тебя в лесу, что бы ты поставил на первое место? – спросил я тогда.

И здесь он меня снова поразил. Нет, не угнетающий постоянно голод назвал. И не грозящую встречу с медведем или вездесущих кровососов-комаров. И даже не возможную в той передряге скорую смерть!

– Был бы друг рядом – тогда было бы легче, – вот о чём сказал Саша прежде всего.

Оказавшись наедине с дикой природой, в шаге от гибели и спасаясь от смерти с помощью пробудившегося у него в столь трудную минуту природного инстинкта самосохранения, этот пятиклассник остался человеком – существом, выросшим и сформировавшимся в человеческом обществе и в первую очередь страдающим от его отсутствия.