Текст книги "Вампирский цикл. Стихотворения"

Вампирский цикл
Стихотворения
Валерий Симанович

Иллюстратор Антонина Максимук

Иллюстратор Юлианна Троян

Дизайнер обложки Антонина Максимук

© Валерий Симанович, 2025

© Антонина Максимук, иллюстрации, 2025

© Юлианна Троян, иллюстрации, 2025

© Антонина Максимук, дизайн обложки, 2025

ISBN 978-5-0065-3194-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ПРЕДИСЛОВИЕ

Творчество всегда многогранно. В разные периоды своей жизни я обращался к разным стилям, часто пытался разрабатывать непривычные для себя направления в литературе, руководствуясь только духом свободы и полетом фантазии. Под влиянием мистики и эзотерики в 1990 году мною был написан и издан малым тиражом сборник стихов под названием «Вампирский цикл». Сборник вызвал неподдельный интерес у большинства читателей. Стиль, в котором были написаны стихотворения тогда еще названия не имел, поэтому в литературных кругах его условно назвали русской неоготикой. Определение на мой взгляд весьма спорное… Однако, спустя много лет, я заметил, что ряд моих стихов продолжают интересовать читателей, поэтому решил дополнить и переиздать «Вампирский цикл». И дать возможность массовому читателю заглянуть в творческую лабораторию тех лет. Иногда меня просят внятного определения русской неоготики. Могу ответить, что в моем представлении русская неоготическая поэзия – это мощная энантиодромия эроса и танатоса, сопряженная с богоискательством в гностическом представлении мира. Неоготическому стилю присущ дух свободы, изящество и устремленность вверх. Сверхзадачей его является воссоздание изначальных представлений о иерархии и месте человека в структуре мироздания… Но это только сухие термины. А всё, как обычно, сводится к художественной привлекательности произведений.

Валерий Симанович

НОЧНАЯ ЭЛЕГИЯ

 
 Тонкие, прозрачные ладошки,
Быструю смешинку на губах
И глаза большой сиамской кошки
Вижу по ночам в тревожных снах.
 
 
…Так мучительно пылают розы
В лунном серебре пустых садов!
Тает незнакомый отголосок,
Унося во тьму обрывки слов…
 
 
И, взлетев эфирною душою
Выше предрассветных облаков,
Я смеюсь и плачу над собою,
Не найдя бредовую любовь.
 

ЖЕЛЕЗНАЯ РОЗА

 
Умирая, мой друг
                                  подарил мне железную розу.
На её лепестках запеклась почерневшая кровь.
И теперь по ночам с ощущением тайной угрозы
Он приходит ко мне
                                     в череде утомительных снов.
 
 
Наклоняясь, беззвучно
                                     разбухшими шепчет губами,
Полыхая бездонным провалом
                                                          горящих глазниц.
А наутро уходит незримыми смертным путями,
Оставляя гнетущий,
                                пронзительный скрип половиц.
 
 
Лишь набросит рассвет
                                   мне на окна багровые тени —
Злополучная роза,
                                     почувствовав зов пустоты,
Оживёт и, исчезнув, появится в небе весеннем
Воплощением утренней,
                                           яркой, томящей звезды.
 
 
Ослабеет дыханье от тонкой трепещущей боли,
Потускнеют глаза,
                                побледнеет, набрякнет лицо —
Так железная роза моей наливается волей,
Чтоб из ада вернуть
                                    неугодных судьбе мертвецов.
 

ЗИМНЯЯ КАРТИНА

 
Луна прорвать
                       пыталась тщетно
Небес свинцовые завесы.
Норд-ост ревел
                  над морем хрипло.
Сбивались с курса корабли.
Прибой швырял
                    на берег льдины,
Пугая одиноких чаек…
Дробились звуки.
                         И как струны
Стонали тяжко провода.
А в тихой гавани,
                              у мола,
Восторженно смеялись люди,
Звучала музыка, и лилось
            Струёй кипящее вино.
Морозный ветер жёг мне щеки.
            Душа желала откровений.
И жадный взор искал причину
Остаться раз и навсегда
            У края ледяного моря, —
Питаться мощью зимних бурь.
 

АГАТЫ

 
Мне прилив оставил в легкой пене,
Позабыв, прозрачные агаты,
Словно слёзы призрачной Сирены,
Ощутившей боль чужой утраты…
 
 
В глубине камней укрылась нежность,
Тайна робких встреч и поцелуев,
Лучезарные мечты и безмятежность —
Всё, о чём ночами я тоскую,
 
 
Что вернуть пытаюсь. Но, как прежде,
Утренний прилив следы смывает.
И упорно глупые надежды
Сердцу не прощает, не прощает…
 

ДЕВОЧКА

 
Во мраке запутанных улиц
Невольно почувствуешь дрожь,
Заметив немое виденье,
Как будто сверкающий нож:
 
 
Прекрасную тихую девочку
С затмением солнца в глазах,
С восторженной хищной улыбкой
На чувственных тонких губах.
 
 
Она пролепечет: «Любимый…»
Почувствуешь цепкость руки,
И сладким ночным поцелуем
Сомкнутся на горле клыки…
 

ВЕТЕР – ДЕМОН

 
Ветер-демон нёс меня к востоку,
Разрывая грозовые облака.
Пустоглазый, злобный и жестокий,
Словно зверь, попавшийся в капкан.
 
 
Он кружил над вечными лесами,
Вырывая их с корнями из земли.
Засыпал долины пеплом и камнями,
То срывался в рокот, то скулил.
 
 
Я сидел, схватившись за загривок,
На его невидимой спине,
Выверяя путь свой без ошибок
К тёмной, неизвестной стороне.
 
 
Где-то там языческие боги
Предначальных, выцветших времён
Укрывают в призрачных чертогах
Тайну первых чисел и имён…
 
 
Отыщу рунические строфы,
Прошепчу, и сгинет навсегда
Бесконечный сон Ильдабаофа,
Не оставив в мыслях и следа.
 

ЖАБЬЯ КРОВЬ

 
Никто не знал: Земля и Небо
Встречались тайно по ночам.
И мы, поверивши в нелепость,
Дарили жизнь своим мечтам.
 
 
И чувства множились стократно,
Насквозь пронизывая ночь.
И первозданное стаккато
Рвало с души лохмотья прочь.
 
 
И Дух всходил над бездной яви
В сиянии ночных светил,
Всходил и единеньем правил
Превознесённых слов и сил…
 
 
А мы того не замечали,
Найдя бутылочное дно.
И жабьей кровью называли
Густое терпкое вино…
 

«Я сплю, но снова для меня…»

 
Я сплю, но снова для меня
Иллюзия настойчиво рисует
На крышах города дождями пастораль.
С неё сотру туманную печаль —
И сердце, вздрогнув, заликует
Упрямым языком огня.
 
 
Всё в мире охватила мгла,
Но шёпот поднебесной высоты
Зовёт из плена суеты куда-то вдаль.
И губы вторят: «Ничего не жаль…»,
В овраге ждут озябшие цветы.
И храм души звонит в колокола.
 
 
Случайный унисон почти не слышим,
Неповторим ни в чувствах, ни в тонах.
Былое – прах. И наша память умерла.
Остались лишь слова: «Нет зла.
Весь мир любовью движим,
Ищи её в обычных мелочах…».
 

ВЕСНА

 
Я молчу:
Одинок, неподвижен.
Много дней в переулках пустых
Наблюдаю, как падают с вишен
Лепестками
на землю
мечты.
 
 
Знаю:
глупость дошла до предела,
но иначе нельзя объяснить,
Что душа без тебя очерствела.
И не может
Как прежде
любить.
 
 
Вскрою
Бритвою злой укоризны
Небосвода разбухшие вены.
Алой кровью заката брызну
На твоё
лицо
и колени.
 
 
Испугаешься?..
Засмеёшься?..
Пролепечешь обиженно:
«Глупый!»
Но поймёшь, и, конечно, вернёшься,
различив
в небесах
мои губы.
 

ОБОРОТЕНЬ

 
Обжигает вены волчья кровь.
Вырваться пытается наружу…
Только как судьбе не прекословь —
Не спасти измученную душу.
 
 
Я смотрю на тусклую Луну
Добрыми щенячьими глазами.
Чувствую, как режет тишину
Боль нетерпеливыми клыками…
 
 
Я взвываю, пряча ужас в ноту,
И мечусь. Но день спустя, точь-в-точь,
Поспешу на лучшую охоту
В тихую, безветренную ночь.
 

НЕДОПИСАННАЯ ПРОЗА

 
Бутонами царственных лилий
Твои глаза распахнулись…
Им вслед поцелуи взмыли:
Летели – не дотянулись…
 
 
И руки, как шёлк, ускользали,
И губы терялись во мраке…
От счастья сердце устало,
А ветер молился и плакал.
 
 
В предутренней зыбкой дымке,
Обласканной страстью и болью,
Ты стала совсем невидимкой,
Всю нежность отдав – на волю!
 
 
На место, где ты стояла,
Я бросил сухую розу.
И жизнь вдруг казаться стала
Листом недописанной прозы.
 

СВЕТОЗАР

 
Волхвы наблюдали за небом.
И, слушая звёздный напев,
Молились о счастье и хлебе.
Но падали звёзды, сгорев…
 
 
В далеких чащобах искали
Волхвы обгоревший металл.
И, в горне расплавив, читали
Забытую всеми скрижаль…
 
 
Чтоб Меч получился на славу,
Его закаляли в крови.
И рунами слева направо
Писали: «Живых не убий!»
 
 
Веками служил Он защитой
Земли от невидимых сил.
Но все это было забыто.
Лишь Меч ничего не забыл.
 
 
Как прежде призывно сияет
Клинок, предваряя удар.
И падшие ангелы знают:
Не сломан ещё Светозар…
 

АКСИОМА

 
Вселенная, как падаль, тошнотворно
Исходит гноем безнадёжных строк.
И здесь добавить нечего. Довольно.
Усмешка злая – всё, что я сберёг.
 
 
Мучительно перетекает время,
По капле – из «возможного» в «нельзя».
И стала аксиомой теорема,
Где смертным суждена одна стезя…
 

ПЛАЧ ВУРДАЛАКА

 
Спасибо вам, люди, что вбили
Мне в сердце осиновый кол.
Не встану уже из могилы —
Спокойно, светло и легко…
 
 
Забудьте, как после заката
Тревожил вас жалобный вой,
Как рвался я к свету из Ада,
Придавленный мёрзлой землёй.
 
 
Как, руки озябшие вскинув,
Я ждал наступленья зари.
И как, поднимая осину,
Кричали вы: «Нечисть, умри!»
 
 
Спасибо вам, люди, что вбили
Мне в сердце осиновый кол.
Не встану уже из могилы —
Спокойно, светло и легко…
 

В ТУМАННЫХ САДАХ ЭДЕМА

 
Исплевавшись в закат
                               менструальных полотнищ,
Издержавшись в борьбе за прекрасное «Дай!»,
Изревевшись в камлании уличных толпищ,
Я покинул, смеясь, наш уродливый край.
 
 
…Где лениво молилось гнилое болото
На икону невинных прозрачных небес,
Я увидел нежданно литые ворота
В позабытый чудной полусад-полулес.
 
 
В заповедных туманных пределах Эдема,
Где пронизаны ночи и дни тишиной,
Где коварное эхо безухо и немо,
Я нашёл долгожданный приют и покой.
 
 
Там о Вечной любви на пустынной поляне
Напевал, умиляясь, серебряный ветер
И от страсти дрожа, как в старинном романе,
Лесбиянка играла на кожаной флейте…
 
 
Пропитавшись насквозь ароматом цветов,
Я забыл, как тревожно гудят поезда,
Потерялся в истоме цветных облаков
И увидел, как плачет ночная звезда.
 
 
Но, устав от любви и лирических тем,
Нахлебавшись слащавых историй до рвоты,
Я оставил туманный и странный Эдем.
И, волнуясь, ступил за литые ворота…
 
 
Возвратившись в трущобы знакомых окраин,
Я в раздумьях застыл у разбитых витрин.
А меж тем в подворотне потомственный Каин
Методично ноздрями тянул …ин…
 

«От светлой мечты не осталось…»

 
От светлой мечты не осталось
Ни вздохов, ни пламенных строк.
Она надо мной издевалась,
А я изнывал, как щенок…
………………………………
Разрывал белоснежные муки,
Задыхался от праведных слов,
Наблюдая томление суки,
Отвечавшей на кличку Любовь.
 

ПРОБУЖДЕНИЕ

 
Я проснулся на кладбище ночью,
Шло тепло от могил…
А на небе сияли воочию
Мириады светил…
Очертания траурных сосен
Утопали во мгле.
Очищала дыхание Осень
В поминальном огне…
Незаметно вселенская радость
Опустилась ко мне,
И пьянящая грусть и усталость
Разлились по земле…
Ослабев, я уснул на рассвете,
Позабыв обо всём…
А в траве всё шептал сладко ветер:
«Здесь твой дом…».
 

ПРИЗНАНИЕ

 
В молельню тихо постучалась
Души забытая печаль.
И с губ признание сорвалось,
Стремясь в заоблачную даль…
 
 
– Прости мне, Бог, но не беспечность,
Лишь неумелое житьё.
– Прости мне, Бог, не бессердечность,
Но двусердечие моё…
 
 
Быть может, понятый Тобою,
Я исцеленье получу.
И с прежней, детскою мечтою
Шагну к рассветному лучу…
 

«Стремиться вверх!..»

 
Стремиться вверх!
Когда ушла надежда
И губы, улыбаясь, шепчут: «Что ж»,
А сердце бьётся успокоенно и нежно,
По телу – дрожь…
 
 
Стремиться вверх,
Когда любовь приснилась,
А жажда славы грубо тянет вниз,
Когда в душе твоей ничто не изменилось,
А смерть – каприз…
 
 
Стремиться вверх!
Когда нет силы верить,
И чувствовать немую пустоту,
И думать, что все люди – звери,
Забыв мечту…
 
 
Стремиться вверх!
 

ВЫСШАЯ НАГРАДА

 
За то, что я жил, словно Ангел небес,
Познавший земные пороки;
За то, что душою был беден, как Крез,
И не платил налоги;
 
 
За то, что был ласков, как крокодил,
Лобзавший чужие ноги;
За то, что царскую водку пил
И не боялся изжоги,
 
 
А также за то, что судьбу ухватил
Нежнейшей хваткой бульдога, —
Господь от щедрот меня наградил
Талантом изящного слога…
 

ЗОЛОТАРЬ

 
Ты шустрее колибри… —
Воруешь нектар
Из садов золотого сечения.
Я – другого калибра,
В душе – золотарь,
Очищаю колодцы терпения.
В первородном грехе
Мы слились налегке,
Задыхаясь от наслаждения.
И теперь не уснуть…
Как пролитая ртуть,
Мы скользим по стеклу откровения…
 

ВУРДАЛАКИ

 
В полнолунье встают из гробов вурдалаки
И тихонько стучатся в окошки домов.
В их глазах затаённая нежность собаки,
На губах запеклась почерневшая кровь.
 
 
Вурдалаки рыдают, царапая стёкла,
Закадычный приятель и старая мать,
Умоляя: «Впустите! Мы насквозь промокли!»
Но нельзя им ни окна, ни дверь открывать.
 
 
Ну а тот, кто не выдержит пытки любовью,
Пропадёт: вурдалаки его разорвут.
И холодные твари, насытившись кровью,
На заре под землею до срока уснут…
 

«Я рад, что есть у меня кровать…»

 
Я рад, что есть у меня кровать
В маленькой пыльной комнате,
Где я могу тихо спать,
В мечтах купаясь, как в золоте.
 
 
Я рад, что есть у меня окно
С кусочком синего неба,
Куда я смотрю, когда пью молоко
С горбушкой пахучего хлеба.
 
 
Я рад – у меня есть друзья:
Старые добрые книги.
Ну, а у них есть я —
И Вечность, застывшая в миге.
 

ПАРТИТУРА

 
Падший одноглазый ангел
Выводил уверенной рукой,
Торопясь, на чистом нотном стане
Партитуру Страшного суда.
Я следил за ним, согласно рангу,
Потешаясь над пустой возней,
Представляя, как в кафешантане
На плите готовится еда…
Как мои друзья в пылу эмоций
Пьют абсент и прочие микстуры,
Спорят, как обычно, не хмелея.
И, конечно, в полночь ждут меня.
Может быть, ещё приедет Моцарт,
Я ему подсуну партитуру,
Притворюсь, что сочинять умею.
За бокалом белого вина
То-то Вольфганг с нами посмеётся!
Только как же наша сигнатура?
Глянул я на стан из-за плеча
И заметил, как исчезли знаки,
Те, что Падший разместил сначала
В третьей части этой партитуры,
Справа от скрипичного ключа.
Провести решил меня, однако.
Видимо, предателю всё мало.
– Слушай, ангел, я предупреждаю:
Доброта моя не бесконечна,
О тебе я всё прекрасно знаю.
И плюю на злобную беспечность.
Говорю доходчиво и кратко:
«Если ты соврешь ещё хоть раз —
Тяжкой Соломоновой печаткой
Вышибу тебе последний глаз…»
 

ТЕНЬ

 
Я немерено пил. И, не выдержав крен,
Повалился на пол и вошёл в свою тень.
Я увидел реальность с другой стороны:
Там бурлили, сливаясь, кошмарные сны.
По изломанным граням, сметая порог,
Искажённую тень затянуло в поток…
Мне открылась изнанка знакомых вещей,
Где живое начало мертвее мощей.
Разглядев Демиурга, я в страхе бежал.
И теперь я не пью. Навсегда завязал.
 

ВЛЮБЛЁННЫЙ НАРЦИСС

 
 Я скрывался от всех на пустом чердаке,
Презирая житейские драмы,
Разрезал зеркала и на каждом куске
Отрешённо писал анаграммы.
 
 
Я пытался постичь в отражении суть
Запредельных духовных стремлений.
И всегда в глубине обнаруживал муть,
Несмотря на настойчивость бдений.
 
 
Но весною во сне мне привиделся холм,
Где, затмивши полнеба крылами,
Восседает Валькирия с белым копьём
В намерении властвовать нами…
 
 
Поражённый любовью, я шёл наугад,
Напрямик по лесам и болотам.
Не пытаясь присесть и вернуться назад,
Изнывая от грязи и пота…
 
 
Я пришёл, я коснулся устами колен.
И, взглянув в леденящие очи,
Попросился навеки в губительный плен,
Обещая согреть её ночи.
 
 
Но ударами крыл я был сброшен с холма,
Показательно, быстро и чинно…
И теперь для меня – что сума, что тюрьма,
Что безвестная смерть – всё едино.
 
 
Для неё – слишком грязен,
                          Для других – слишком чист.
Воплощённый для казни
                                       Влюблённый Нарцисс.
 

«Ночь. Расчленён на тринадцать частей…»

 
Ночь. Расчленён на тринадцать частей.
Почти что Озирис…
Там, у скрещенья небесных путей,
Ядовито и зло светит Сириус.
 
 
Мысли и чувства разбросаны ветром.
Никому не собрать.
Тысячелетия и километры
Верность забвенью хранят.
 
 
Ищешь меня тринадцатый день.
Почти что Исида…
Летишь в колеснице снегов и дождей,
Земною печалью укрыта…
 
 
Полно страдать. Этой жизни ничтожной
Я подарил Новый Храм.
Где больше не будет рабов и наложниц,
И песен – лживым богам.
 

БОЖЕСТВЕННЯ МЕСТЬ

 
Тебя, как тоненький бокал,
Под сводами готического зала
В томящихся руках держал.
Ты мне, смеясь, отчаянно сказала:
«Возьми, возьми скорей. Я так устала».
 
 
Незримый музыкант повел смычок,
И петля рук, наброшенных на плечи,
Скользнула плавно к шее. Слился вдох…
Весь вечер в серебре слезились свечи
И жить хотелось радостней и легче…
 
 
Сплетенье душ и невесомых тел
В потоке дивной музыки витало,
Стремясь в далёкий призрачный предел,
Где скрыто нашей вечности начало
И то, о чём так сладостно молчалось…
 
 
Восторг уснул, но нежность заставляла
Забыть всё то, что было и что есть,
Умерить страсть слепящего накала
И свято целовать тебя, как крест,
Найдя в любви божественную месть…
 

ВАМПИРСКИЙ ЦИКЛ

 
Так повелось из века в век,
Из поколенья в поколенье:
Пьёт с наслажденьем человек
Вино и кровь чужих свершений.
 
 
Прекрасным кажется обед
Из гениальных откровений,
Когда своих в помине нет.
Как нет блужданий и сомнений.
 
 
И что с того, что он ворует
Чужие мысли налету.
Искусство всё же торжествует,
Заполнив смыслом пустоту.
 
 
И снова в цикле превращений
Сойдётся вечность и момент.
Отбросив пафос разночтений,
Как донор и реципиент…
 

ВОЛЧИЦА

 
Сердце не обманешь: ты – волчица,
Хищный гладкошёрстный дикий зверь.
И от этой правды мне не спится,
Слышу, как поскрипывает дверь
 
 
И деревья напряжённо стонут
В зябкой непроглядной темноте.
Незаметно твои веки дрогнут,
В лунном свете колыхнётся тень.
 
 
Донесётся жгучее дыханье,
Словно рокот огненной реки,
И прорежут сумрак очертаний
Белые прекрасные клыки.
 
 
Ты положишь мне на сердце лапу,
Проверяя, как глубок мой сон,
И, случайно кожу оцарапав,
Кровь слизнешь шершавым языком.
 
 
И уйдёшь. А сердце в злом разгуле
Будет долго и тревожно ныть…
Я отлил серебряные пули.
Знаю точно: Бог меня простит…
 

ПРЕДВКУШЕНИЕ АВГУСТА

 
Последний день звенящего июля
Затих в траве, устав от суеты.
Хмельное солнце молча разомкнуло
Над миром золочёные мосты…
 
 
И медленно, клубясь намокшей ватой,
Вставали грозовые облака…
Умокли птицы на аллеях сада,
Замедлила течение река.
 
 
От тяжести кренилось небо в лужи.
И Красный Кот закатной темноты,
Клубком свернувшись, напряжённо слушал
В глухих оврагах шёпот пустоты.
 

ЭКЗОРЦИСТ

 
В чреве ночного Царьграда
Послышался скрежет ключей,
Лязгнула дверь каземата
И вспыхнуло пламя свечей…
 
 
Вошедший зло усмехнулся.
«Кто здесь? – промолвил слепой. —
Дьявол? Ответь, ты вернулся?
Так дай же мне смерть и покой».
 
 
– Да, я пришёл повидаться.
Был ты умён и речист…
Но вздумал со мной тягаться —
И всё проиграл, Экзорцист…
 
 
Миром по-прежнему правят
Предательство, ложь и порок.
В честú у людей Варавва…
Где же твой праведный Бог?
 
 
«Во мне живёт Его вера, —
С трудом прошептал Экзорцист.
– Вижу я свет высшей сферы
И сердцем пред Господом чист!»
 
 
«Глупый, не веришь. Он умер. —
Воскликнул, кривясь, Сатана. —
А ты – бестолковый флюгер
Всецело в руках у меня.
 
 
Впрочем, подобные люди
Давно на земле не нужны.
Выпей вина – и забудем
Час объявленья войны.
 
 
Если ответствовать честно —
Не видел я лучшей игры:
Яркой.… Но бесполезной.
Так выпей… и тихо умри».
 

ЧЁРНЫЙ ВОРОН

 
Чёрный ворон, чёрный ворон,
Посмотри золотым зрачком,
Скажи мне, что это?
Явь или сон?
Счастье моё или горе?
Твердь земли или море?
 
 
Чёрный ворон, чёрный ворон,
Прочерти серебряной лапкой
В душе моей линию,
Чтобы смог, наконец, различить,
Что люблю, что терплю,
Что насилую…
 
 
Чёрный ворон, чёрный ворон,
Клювом своим железным
Вырви занозу из сердца.
Не торопясь, кропотливо
Покажи дуракам на потеху
Чудеса… вивисекции…
 

ВОЛЬНОСТЬ

 
У Бога из перстня упал аметист —
И появилось Море.
Был этот дар благороден и чист,
Спокоен и мудр. Но вскоре
 
 
Дьявол, искавший божественных сил,
Водную гладь обнаружил.
И в хитрости пеплом её окружил —
Так появилась Суша.
 
 
Так появилась первая грязь.
Муть поразила Море.
И хлынуло Море, бесстрашно смеясь,
На берег, с Дьяволом споря.
 
 
И если сегодня бушует шторм,
Послушай, как бьются волны.
И если услышишь, то вспомни о том,
Что значит быть вольным.
 

СОВЕТЫ

 
– Не трогай ленивых и хилых,
Трусливых и слабых умом.
Ищи первозданные жилы:
В них жизнь, что пылает огнём.
 
 
Но бойся могучих. Лишь ночью
Входи в растревоженный сон,
Где сердце разорвано в клочья,
И – мутные лики икон…
 
 
Шутя, притворись старым другом
И верной рукой обними.
Узнай тайну белого круга
И что тебе нужно, возьми…
 
 
Ты станешь всесильнее Бога!
Запомни всё это, – вот так
Учил выживать молодого
Бывалый седой вурдалак.
 

БАЛЛАДА О ФАТОГАРЕ

 
Не трогая расстроенной гитары,
Поведаю о неземной любви
Прекрасной и коварной Фатогары,
Как жизнь свою интригой отравил
Старинный друг – невольник суеты,
Известный гитарист и сочинитель,
Когда в безбожных поисках мечты
В чужих мирах наткнулся на обитель
Наследницы царя земных судеб,
Давно живущей вопреки законам.
Её дворец был холоден как склеп
И ранее не ведал камертона…
Уловками и лестью Фатогара
Пленила сердце друга моего,
И вскоре звуки трепетной гитары
Лились внутри магических кругов;
Дымились в зале жаркие кальяны
И едкий запах наполнял альков.
Безумные, на золотом диване,
Они играли в нежность и любовь…
Тянулись дни, чарующе бездонны.
Кувшинки слов цвели в озёрах лжи…
И друг раскис, обманом опьянённый,
Забросил музыку, и всё, чем дорожил.
Но это не понравилось принцессе:
Любить пропащих – не её удел.
Она ушла от глупого повесы —
Альков любви затих и опустел…
Очнувшись, друг не смог иначе жить.
И умер, завещая мне гитару.
И я тогда поклялся сочинить
Балладу о прекрасной Фатогаре.