Текст книги "Лекарство от блицкрига"

Нашего коллегу на следующий день арестовали и передали на суд (точнее сказать на расправу) в одну из наиболее свирепых «Ежовских троек». Казалось это полный «абзац» и я уж хотел было взять в руки «Томпсон» и в стиле американских гангстеров вместе с Павлом и небольшой группой надежных рыцарей отбить нашего товарища из лап НКВД. Но Создатель просветил мне мои мозги. Я вспомнил, что недавно в Москве несколько ребят из Радиокомитета увлеклись имитацией голосов по телефону. У англосаксов таких шутников называют пранкерами, которые могут копировать голоса известных людей. И делают это настолько искусно, что их голос никто не сможет отличить от голоса реального прототипа. Я срочно связался с нашим «Епископом» и передал ему персональные сведения и домашний телефон председателя «Ежовской тройки» чтобы он привлек к этой акции наиболее способного парня из Радиокомитета. Пусть Григорий Филимонович сам дальше расскажет, как было дело, – сказал Прохор Ковалев, взглянув на Мартынова.

– Сначала предложение Прохора Алексеевича мне показалось чистой и крайне опасной авантюрой, особенно после того, когда стало ясно, чей голос необходимо было скопировать. Однако деваться было некуда, так как нашего товарища и брата в ближайшие дни неминуемо приговорили бы к смертной казни, так как вещественные «доказательства» в виде четырех георгиевских крестов были изъяты чекистами. Такого убедительного доказательства «вины» не было еще у «Ежовских троек» уже давно. К операции я решил привлечь диктора – пранкера с великолепными данными и феноменальной способностью пародировать любую известную личность. Зовут этого паренька Юрой, а фамилия его Левитан. Он был нами недавно завербован в качестве адепта нашего Ордена. Когда я ему объяснил, в чем заключается его задача, ему сразу стало плохо. Он так и сказал мне, что он шутник до мозга костей, но не сумасшедший до такой степени. И только моя угроза, что в случае его отказа он никогда не станет рыцарем нашего Ордена, вынудила его согласиться. Время поджимало, и в нашем запасе было не более пары дней. Юдка Беркович (настоящее имя Юрия Борисовича Левитана) несколько часов подряд прослушивал, а затем тренировался, то есть воспроизводил речь Хозяина страны Советов. С каждым часом у него получалось все лучше и лучше. В конце этого тренинга, я думаю, что и сам Сталин не смог бы отличить свою речь от такой же речи нашего гениального пранкера. Телефонисты нашего Ордена без особого труда быстро подключились к телефонной линии, подведенной к конспиративной квартире. С 22 часов я стал непрерывно набирать номер председателя самой свирепой «Ежовской тройки» Артура Ландсбергиса. Надо сказать, что для того, чтобы получить засекреченный домашний телефонный номер этого крутого чекиста нашей организации пришлось кое-кому «занести» немалую сумму. Вызываемый абонент долго не отвечал, но потом недовольным голосом, помянув при этом черта, все же отозвался. Прозвучавший по телефону голос с грузинским акцентом мгновенно отрезвил «забуревшего» чекиста. Текст, который надо было произнести, я быстро записывал на бумаге и подкладывал Левитану. Сейчас я вам постараюсь воспроизвести те фразы, которые Юрий произнес голосом вождя, насколько я их запомнил, – произнес Мартынов с улыбкой.

– Послушайте, это интересно: – «Не надо поминать нечистого. Вы, Ландсбергис, почему не отвечаете на мои звонки? Может быть, у вас возникло головокружение от успехов?», – спросил голос вождя главу «тройки». В ответ раздалось какое-то невнятное блеяние «железного» чекиста, так как он хорошо знал, что может произойти с должностными лицами, имеющими плохо развитый вестибулярный аппарат. – «Слушайте сюда Ландсбергис! Вы, я думаю по ошибке, арестовали верного ленинца, беспартийного большевика Глеба Иловайского, которого я хорошо знаю как преданного делу революции товарища, спасшего Ленина на льду Финского залива от неминуемой смерти. Георгиевские кресты наш славный товарищ Иловайский получил за храбрость и свои подвиги в войне с Германией, к которой, получается, вы испытываете симпатию. А может быть вы немецкий шпион? Так это следует понимать? – Не слышу ответа!».

– «Н-н-нет, я не немецкий шпион, я-я-я предан делу революции и нашей партии. Я-я-я не знал, что Иловайский наш человек!», – заикаясь, промямлил глава самой крутой «тройки».

– «Вы и сейчас ничего не должны знать, кроме того, что вам разрешат знать. Нашего товарища Иловайского вы должны сегодня же немедленно освободить, извиниться перед ним за свою ошибку, и вернуть ему все его ордена. А вот его соседей, написавших подлый донос на верного ленинца Иловайского, надлежит привлечь к строгой ответственности за клевету, арестовать, и направить на исправление в трудовые лагеря. Коммунальную квартиру, после выселения соседей, следует немедленно и полностью закрепить за товарищем Иловайским. А своим подчиненным и остальным товарищам вы должны сказать, что это решение ЦК ВКП(б), а на меня не ссылаться. Ну, если, конечно, вы хотите сохранить свою шею, а также и дурную голову на ней. Вы меня поняли?».

– «Да, да, да! Я понял, я все понял, и я все выполню, товарищ Сталин!» – рыдая, прокричал в телефонную трубку «железный» чекист Ландсбергис.

– В тот же день, как по мановению волшебной палочки, Глеба выпустили из тюрьмы и, извинившись, вернули все его ордена, документы и прочие вещи, конфискованные у него ранее. Но чудеса продолжились и дальше: коварные соседи были, уже на следующий день выселены из квартиры и арестованы, а еще через день Глебу принесли ордер на вселение в комнаты арестованных соседей. То есть верный «ленинец» товарищ Иловайский и его супруга с 12-летним сыном стали персональными владельцами отдельной крупногабаритной трехкомнатной квартиры на окраине города Минска. Сами понимаете, что такая щедрость со стороны властей для простых, непривилегированных людей в наши суровые времена является большой редкостью, – завершил эту поучительную историю Прохор Ковалев, добавив к слову, что эта супружеская чета приглашает всех нас присутствующих к себе на новоселье и встречу нового 1938 года, который наступает уже завтра.

– Как мне доподлинно стало известно, острие наиболее жестоких репрессий обрушилось на наш высший командный состав и, особенно, на командование нашего западного военного округа. Многие крупные военные специалисты сейчас находятся в тюрьмах и лагерях и немалое их число уже расстреляно. И, похоже, что это еще цветочки. На страну накатывается прямо девятый вал кровавых расправ. С точки зрения здравого смысла я не могу дать объяснение этой кровавой вакханалии. Могу только догадываться. В высших эшелонах большевистской власти идет война не на жизнь, а на смерть, как между пауками – тарантулами, вброшенными в одну банку. Вот и Павел это может подтвердить. Его отец – простой рабочий – новатор чуть было не попал под большевистский каток. Своего отца спас Павел, сумевший подслушать и записать на пленке разговоры истинных врагов, являющихся организаторами убийства Кирова. Помогли также тогда их соседи и друзья. Не всем и не всегда так везет. Я хочу сказать, что Красная армия уже потеряла и продолжает терять свое качество в управлении войсками в первую очередь из-за нехватки командных кадров высшего звена, – поделился своими соображениями глава Ленинградского отдела Ордена «ЕК» «Ястреб».

– Это, несомненно, так. Но потеря качества РККА идет сейчас не только в верхних командных эшелонах, но и в среднем и даже младшем командных составах, в том числе и в артиллерийских подразделениях. В наших батареях и дивизионах избегают внедрять любые новшества, предпочитают все делать по старинке. Процветает упрощенчество, профанация и полный отрыв от реальных боевых условий. И все это делается, главным образом не из-за лени, а по причине страха перед проверками вышестоящих контролеров. Гарантией собственной безопасности и «выживаемости» могут быть только отличные оценки уровня боевой подготовки батарей, дивизионов и артиллерийских полков в целом. А как этого достичь? Только путем непрерывных тренировок в простейших стандартных ситуациях. Многие полигоны и стрельбища заранее идеально подготавливаются. Цели на них многократно изучены и пристреляны. Дороги чуть ли не заасфальтированы. Обычные непородистые крестьянские лошадки, используемые сейчас вместо полагающихся по артиллерийским уставам тяжелоупряжных коней, по таким хорошим дорогам легко подвозят пушки на расстояние, не превышающее даже двух километров, значительно перекрывая действующие нормативы. А стрельба, проводимая в тепличных условиях и доведенная до автоматизма, с оценкой только на «отлично» всегда приводит в восторг всех проверяющих. Однако в предстоящих боевых действиях эти «отличники» боевой и политической подготовки будут в реальных боевых условиях на пересеченной местности неминуемо разгромлены хорошо подготовленным врагом. Тем более если противник будет иметь значительный боевой опыт, – добавил к сказанному свое мнение лейтенант Дроздов.

– Если так пойдет дальше, то потенциальный противник нас возьмет голыми руками со всей нашей техникой, грудой устаревших танков, пушек, пулеметов и плохо подготовленными красноармейцами. Про командиров я даже и не говорю, – с горечью произнес майор Николаев.

– Что-то товарищи рыцари вы тут тоску нагнали. Неужели нет хороших новостей? – спросил присутствовавших за столом Валерий Цон.

– Хорошие новости, все же есть. В первую очередь в стране набирает силу реальная индустриализация. Строится множество заводов не только в западной части страны, но и еще больше – в восточной. Что является правильным решением. Готовятся новые офицерские кадры, один из представителей которых сидит вместе с нами за столом. Разрабатываются и внедряются в войска новые виды вооружения. Нами принимаются меры по увеличению численности нашего ордена и его адептов. Большое внимание уделяется так называемой «мягкой» силе, которую надо использовать шире. Под такой «силой» понимается, в том числе, сила русского слова в органах массовой информации. Огромную силу такое слово может иметь, если оно будет произнесено голосом вождя, я имею в виду нашего бесподобного пранкера Левитана. Это чудо, что всего лишь одним звонком удалось восстановить справедливость и спасти от смерти нашего товарища и брата Иловайского. А ведь такой способ решения самых сложных проблем можно использовать и в дальнейшем. Надо только действовать умно и аккуратно. А Юрия Левитана надо срочно принять в состав нашего доблестного Ордена и обеспечить ему максимальную защиту – он это заслужил. Юра обладает беспрецедентным по своей силе оружием – живым русским словом и его надо использовать осторожно, умело и грамотно. Ну и наконец, надо находить контакты и воздействовать необходимым образом на органы власти и давать правильное направление научно-техническому прогрессу, в первую очередь в области вооружений и военной техники. Я уверен, что эта задача нам по силам, – произнес Григорий Мартынов, сидевший за столом уже без сутаны.

– Надо также, по мере возможности, вытаскивать наиболее способных и перспективных командиров высшего звена из тюремных застенков. Кое-кого нам уже удалось вытащить, но эти случаи пока носят единичный характер. В этой связи я могу рассказать о наиболее заметной истории, о которой Павел и некоторые из присутствующих еще не знают. Речь пойдет о командующем 21 стрелковым корпусом, который уже почти укомплектован. В этом корпусе проходит службу наш сегодняшний именинник Павел Дроздов в качестве командира батареи 76 мм пушек, – начал свой рассказ Прохор Ковалев, и, допив бокал шампанского, продолжил: – Как то весной 1936 года я посетил церковь, помолился, послушал проповедь, поставил, куда надо, свечки и уже было собрался уходить, как ко мне подошел батюшка Пимен с просьбой оказать помощь сыну одной прихожанки. Дело в том, что ее сына, комдива Тихонова Андрея Федоровича арестовали пару месяцев назад по непонятной причине, но скорее всего из-за того, что у него жена оказалась полькой. И вот уже все это время, почти ежедневно, в храм к священнику приходит эта женщина по имени Мария и молится Богу и всем святым за здоровье и освобождение своего сына из узилища. – Я много раз слушал ее исповедь, много молился за нее и ее сына. Но, видимо, у меня много грехов и мои молитвы на небеса не попадают. Но вот сегодня ко мне подошел старец – блаженный чудак, который изредка появляется в нашем храме, и сказал мне, что Вы единственный, кто может помочь сыну этой несчастной женщины. На вопрос, почему он так считает, блаженный ответил, что за Вами Прохор стоит очень большая сила, он это чувствует и считает, что Вы единственный можете освободить ее сына из тюрьмы, – поведал мне святой отец. Ну, я сказал батюшке, что очень польщен тем, что, оказывается, я обладаю такой невероятной силищей, о существовании которой даже и не догадывался. Но святой отец на меня так посмотрел, что мне сразу расхотелось шутить. И уже серьезно я попросил предоставить мне как можно больше информации и документов по делу Андрея Тихонова. Батюшка выдал мне все досье по этому делу, где был весь расклад, в том числе, кто ведет дело, кто какой начальник, кто главный мастер «заплечных дел» и т. п. Стало ясно, что надо ехать в Москву и распутывать этот клубок. Мне было понятно, что пока идет следствие и Андрей находится в тюрьме, где, скорее всего, из него стараются выбить признание, есть шанс вытащить его из тюрьмы. В течение многих веков у нашего Ордена накопился немалый опыт по вытаскиванию хороших людей из застенков. Арсенал этих средств не столь уж велик, но хорошо отработан на практике. Важно определить основных фигурантов, от которых зависит судьба «терпилы» – как называют таких страдальцев на тюремном лексиконе. Теоретически такие фигуранты находятся на трех уровнях. Уровень первый – главный пытальщик (мастер заплечных дел), которому поставлена задача – развязать язык заключенному и принудить его к признанию своей вины. Уровень второй – руководитель следственных органов, которому дано право, в том числе, и на освобождение «терпилы» из мест заключения, если будет доказана его невиновность. Уровень третий – это лицо, близкое к руководителю страны, которое может дать политическую защиту бывшему заключенному, или способствовать ее установлению и обеспечению возможности реабилитированного свободно работать в своей профессии.

– Для выполнения этой нелегкой задачи были привлечены два смелых парня: Глеб Иловайский и один из наших адептов, бывший в недавнем прошлом авторитет в уголовном мире по фамилии Миркин, который считается истинным знатоком российского криминального мира. В Москве инициативной группе оказали всяческую помощь и эффективное содействие члены московской группировки Ордена «ЕК», предоставив людей и столь необходимую для нас информацию. По нескольким каналам сразу же был найден «обер-пытальщик», который возглавлял группу по «развязыванию языков» по фамилии Малютин, считающийся крупным специалистом своего пыточного дела. Удалось узнать, что этот дознаватель с «репутацией» в течение почти двух месяцев оказывал физическое и психологическое воздействие на Тихонова, оказавшегося на редкость крепким орешком. В течение этого времени «Моцарт» своего дела прикидывался «добрым полицейским» на фоне своих более грубых коллег. В большинстве случаев одно это уже давало хороший эффект. Да и основная претензия к Тихонову была всего одна – он был обязан, как минимум, развестись со своей женой – полькой, а как максимум – кроме развода должен написать на нее донос. Во втором, случае ему давалась полная реабилитация с восстановлением его в прежней высокой должности. Если же комдив Тихонов выберет менее предпочтительный первый вариант, то его тоже освободят, но с понижением в должности и лишением некоторых регалий. Однако подследственный оказался на редкость глупым и неблагодарным клиентом, не ценящим доброго к нему отношения. И когда почти истекли 2 месяца работы с упрямым комдивом, руководство заметило «Моцарту пыточных дел», что оно наблюдает явное снижение его прежнего мастерства, Малютин сделал обиженный вид и из «доброго» быстро превратился в «злого полицейского». С этого момента игры в демократию в отношении Андрея Тихонова закончились, и началось то, о чем всегда в тайне мечтал Малютин – это пытка упрямого узника. Дело в том, что следователи с одной стороны требовали, чтобы дознаватели добивались результатов, не прибегая, по возможности, к серьезным мерам физического воздействия. А с другой стороны руководство требовало результатов без каких-либо проволочек. Малютин надеялся, что Тихонов будет крепким орешком и даст ему возможность физически насладиться процессом его пытки и истязания, во время которого он обычно испытывает острое и сладострастное сексуальное удовлетворение. Однако от своего непосредственного начальства «обер-пытальщик» тщательно скрывал то, что он является природным садистом, с сексуально – маниакальным уклоном, так как больше всего боялся, что его дисквалифицируют как психически больного и запретят заниматься его самым любимым делом – настоящими пытками и истязаниями беззащитных жертв. А перед своим начальством Малютин тщательно разыгрывал роль, что ему, якобы, очень не нравиться применять в отношении подследственных методы физического воздействия. И вот уже почти неделю в отношении Тихонова применялись нарастающие по своей интенсивности пытки. Однако им еще было далеко до тех запредельных истязаний жертвы, о которых постоянно мечтает «Моцарт пыточных дел», заходя в подъезд своего дома. В своих заоблачных мечтах о необычайном сексуальном возбуждении и последующей разрядке в процессе бесчеловечного истязания своей жертвы Малютин совершенно забыл о присущей для него осторожности, за что и поплатился. К нему в темноте подскочил какой-то тип, весьма похожий на меня, очень больно ударил под ложечку и бросил его лицом вниз на ступеньки парадной лестницы. Затем две пары сильных рук подняли свою жертву на ноги, «взбодрили» страдальца несколькими тяжелыми ударами в печень и почки, отобрали служебный наган и спрятанный сзади карманный «вальтер». Затем налетчики сноровисто надели на Малютина наручники и втащили потерпевшего в его же квартиру. Увидев, что в квартире не хватает его мамы, Аделаиды Кузьминичны, Малютин впал в истерику. Впоследствии выяснилось, что этот садист из НКВД давно живет двойной жизнью. Все его родственники, друзья, знакомые, и самое главное, его горячо любимая мамочка уверены, что интеллигентный Виталик Малютин служит в НКВД в канцелярии этого серьезного ведомства. То есть, по его словам, работает исключительно с бумагами. А в свободное от службы время занимается музыкой, написанием статей по вопросам этики, искусства и культурологии, коллекционированием марок и открыток, обожает театр, любит посещать музеи и выставки. Его мама очень рада и гордится тем, что вырастила такого культурного, любящего и заботливого сына, обеспечившего ей счастливую старость. Двое загримированных налетчиков, а это были я и Иловайский, накануне нанесли визит в квартиру «обер-пытальщика» и обманули пожилую женщину, сказав ей, что ее любимый сын попал в автомобильную аварию. Бабушка что было сил, ринулась в больницу к своему сыночку, но попала в заранее хитро подготовленную нами ловушку в конспиративной квартире, где и находилась какое-то время под надежным и ласковым присмотром нашей сообщницы. Этой девушке – адепту нашего Ордена было приказано очень заботливо и ласково поухаживать за матерью якобы чекиста – героя.

– В общем, мы с Глебом с трудом тогда успокоили Малютина, заявив ему, что его маме ничто не будет угрожать, если он сам будет умницей и пойдет нам навстречу в простом деле – в освобождении невиновного человека, – продолжил свой увлекательный рассказ Прохор Ковалев. – А конкретно мы «отличнику НКВД» сказали, чтобы он проводил дальше дознание Тихонова без фанатизма, мягко, создавая лишь видимость пыток. И напомнили ему, что от правильности его поведения зависит, во-первых, жизнь и здоровье его мамы, во-вторых, сохранность тайны его двойной жизни, в-третьих, его собственная жизнь. Со своей стороны мы пообещали, что убедим старшего следователя и других высокопоставленных лиц в полной невиновности комдива Тихонова. И как только невиновный человек будет освобожден, любящему сыну будет возвращена его мама в целости и сохранности. Малютин, хоть и природный садист, но отнюдь не глупец. Поэтому он и согласился на наши условия. А что ему еще оставалось? Потом, я уверен, что он своим звериным чутьем почувствовал силу нашего Ордена.

– Нам удалось выяснить, что главным куратором по делу Тихонова был видный высокопоставленный чекист Агранович Яков Самойлович, один из заместителей Генриха Ягоды. Именно Яков Агранович блестяще раскрыл дело по убийству Кирова, изобличив законспирированных заговорщиков, окопавшихся тогда во многих местах, в том числе и на ленинградском заводе «Красная заря». Вот именно этого руководителя НКВД и надо было убедить в полной невиновности Тихонова. Для этой благородной цели пришлось организовать «мягкий захват» видного чекиста. На маршруте движения этого начальника НКВД от места службы до дома наши люди, под видом троих гопников устроили между собой потасовку. Двое пьяных в стельку собутыльников стали избивать третьего коллегу за какой-то подлый обман, связанный с недоливом водки, повалив несчастного на землю и от всей души, охаживали его ногами. Эта сцена тогда явно потребовала вмешательства третьих лиц. Охранник Аграновича проявил гражданское мужество и, нарушив инструкцию по охране высокопоставленного руководителя НКВД, решил пресечь это безобразие, грозным голосом заявив, что участие в драке и избиение провинившихся граждан вблизи от Мавзолея Ленина является государственным преступлением. За эти слова он немедленно получил от обоих гопников несколько тяжелых ударов в лицо, от которых сразу же рухнул на землю. Затем, двое хулиганов и «избиваемый» ими товарищ, как ни в чем не бывало, быстро и деловито потащили бесчувственное богатырское тело охранника в укромное место. Видный чекист даже не успел толком испугаться, когда его с обеих сторон крепко взяли за руки два суровых типа, а к его горлу я лично приложил холодную сталь своего фирменного ножа. Обычно в таких ситуациях героя разыгрывать не рекомендуется, поэтому Агранович позволил посадить себя в стоявший рядом автомобиль. Напавшие типы, а это были все те же я и геройский Глеб Иловайский, бесцеремонно обыскали чекиста и забрали его именной браунинг. Затем на окраине Москвы автомобиль остановился у захолустного деревянного дома, в который молча завели проклинавшего нас пленника. Когда Аграновичу вежливо предложили сотрудничество, он поначалу пошел в наглый и категорический отказ. Не помогла даже угроза его изобличения в том, что им персонально, кроме действительно виновных, была арестована и расстреляна большая группа совершенно невиновных товарищей. Эта угроза показалась чекисту смехотворной. Действительно в стране победившего социализма такие «издержки» случались регулярно и не рассматривались как преступление, хотя нарушителя вполне могли депремировать и объявить ему выговор за «ошибки» в работе. Пришлось тогда выложить главный козырь. Дело в том, что с помощью нашего адепта, бывшего вора в законе Семена Миркина нам удалось, через его бывших подельников установить и документально подтвердить, что Аграновичу во время голодомора удалось «прихватизировать», или как говорит наш Миркин «откусить» для себя любимого 7 вагонов до верха нагруженных хлебом. Вот эти-то вагончики и были пущены «налево» за золото и огромные деньги в иностранной валюте. И это было сделано, когда в южных, самых хлебородных районах страны сотни тысяч советских граждан умирали от голода. Когда я выложил эту правду-матку Аграновичу с предъявлением соответствующих документов, тот побледнел как полотно, потом покрылся испариной, и его заколотило как в лихорадке. И ясно было за что. За такие прегрешения его коллеги – большевики ему без вопросов «намажут лоб зеленкой», а перед этим подвергнут самым изощренным пыткам и репрессируют всех без исключения членов его семьи вплоть до пятого колена. Нам тогда с трудом удалось успокоить высокопоставленного чекиста и пообещать безопасность ему и его семье. Конечно при условии, что он будет паинькой и кое-что сделает для нас, освободив из заключения невиновного Андрея Тихонова. Предвосхищая его возможный вопрос, я сказал чекисту, что с дознавателем Малютиным мы обо всем уже договорились и ему беспокоиться не надо, что Тихонов может пойти на ненужное признание своего якобы «преступления».

– Таким образом, вопрос встал тогда за третьим фигурантом, имеющим доступ к вождю и пользующимся у него доверием. Сразу следует отметить, что таких людей можно перечесть по пальцам. А если учитывать их такое полезное качество, как здравый смысл и вменяемость, то в сухом остатке остается всего лишь один человек. Это единственный человек, к которому вождь обращается по имени и отчеству. Зовут его Шапошников Борис Михайлович – выдающийся военный теоретик, автор фундаментального и знаменитого трехтомника «Мозг армии», бывший в то время командующим Ленинградским военным округом. Пришлось мне, Иловайскому и некоторым другим нашим коллегам съездить в командировку в Ленинград с тем, чтобы познакомиться с Борисом Михайловичем, ну и попросить у него политической защиты для Тихонова. Понятно, что силовой вариант в отношении такого человека не подходил. Поэтому пришлось немного поменять инсценировку, прибегнув к оказанию медицинской помощи для «случайной» прохожей гражданки. На мне была форма военврача I ранга и я, якобы, приехал в командировку в Ленинград для обмена опытом по лечению раненых в зоне непосредственных боевых действий. Моими ассистентами были артистичный Иловайский и женщина бальзаковского возраста – наш надежный адепт, в прошлом театральная актриса. На всех потенциально полезных лиц из состава приближенных к вождю людей нашим Орденом ведется досье, в том числе и на Шапошникова. Из этого подробного досье следовало, что Борис Михайлович страдает серьезным желудочно-кишечным заболеванием и нарушением опорно-двигательного аппарата. Нашими сотрудниками довольно долго велось наблюдение за квартирой товарища Шапошникова, и когда он вышел из своего служебного автомобиля и пошел к дому, наблюдатели подали условный сигнал. Тогда навстречу ему двинулась наша актриса больших и малых театров, которая должна была инсценировать тяжелейший приступ астмы. А я должен был на глазах Шапошникова изобразить спасение этой женщины от неминуемой смерти. Инсценировка удалась довольно убедительно. Я реально проявил истинный профессионализм. Не зря меня печатают в журнале «Фельдшер и акушерка». Вот Павел может подтвердить. В общем, на глазах Шапошникова я «оживил» эту женщину, сделав укол, провел манипуляции с искусственным дыханием и дал ей проглотить несколько препаратов из своего медицинского саквояжа. Затем поручил своему «медицинскому» помощнику Иловайскому проводить эту женщину, куда она скажет и вызвать для нее врача на дом.

Когда я посетовал на то, что оказывая медицинскую помощь упавшей на землю женщине, запачкал свои брюки и шинель, Борис Михайлович сам пригласил меня к себе домой, чтобы почиститься и заодно попить с ним чайку. Что и было сделано. За чаепитием я проявил себя в качестве настоящего Шерлока Холмса от медицины, точно назвав диагноз основных болезней Шапошникова лишь по его внешнему виду. После чего предложил ему пройти медосмотр прямо в его квартире. Одев медицинский халат, с крайне умным видом я провел медосмотр Бориса Михайловича. Поставил ему точный диагноз его заболеваний, выписал на поддельных бланках несколько рецептов, сделал ему пару внутримышечных уколов. А самое главное, сделал выдающемуся военному специалисту внутривенный укол тем же высокоэффективным препаратом, который я вколол Павлу в конце лета этого года. У тебя, Паша, тогда, между прочим, начинался сепсис с весьма тяжелыми последствиями, вплоть даже до летального исхода, – просветил Дроздова и всех гостей Ковалев. Этот препарат будущего обладает универсальным лечебным действием. Он уже сейчас вполне может поставить на ноги любого тяжелобольного.

Шапошников после оказания ему лечебных процедур проникся ко мне еще большим доверием, дал мне парочку своих контактных телефонов и сказал, что готов отплатить добром за добро. Тогда я ему и рассказал про Андрея Тихонова, который признан невиновным и его должны освободить на днях. Вопрос идет о его назначении на место службы. Имея звание комдива РККА, он имеет право командовать стрелковой дивизией или еще лучше стрелковым корпусом желательно на территории Белоруссии. В ответ Борис Михайлович пообещал мне похлопотать перед Хозяином о его новом назначении и записал в свой блокнот пару моих номеров телефонов. Мы расстались весьма довольные друг другом. Не прошло и пяти дней, как мне позвонил радостный маршал Шапошников и сказал, что, во-первых, с его подачи комдив Тихонов назначен командующим отдельным стрелковым корпусом, дислоцирующимся рядом с городом Минском, а во-вторых, что его здоровье настолько улучшилось, что прошли все боли и он чувствует себя помолодевшим лет на 25. В этот же день я сходил в церковь к батюшке Пимену, чтобы сообщить ему радостную новость. Однако настоятель храма уже был в курсе этой благой новости, сообщенной ему еще вчера Марией Тихоновой, которая со слезами благодарности кинулась святому отцу в ноги. В этот же день батюшка Пимен с церковной братией отслужили большой благодарственный молебен в присутствии Марии и многих прихожан. Потом Пимен опустился передо мной на колени, я сразу же тоже встал на колени, чтобы уравновесить наше с ним положение. Батюшка Пимен вдруг стал целовать у меня руки и просить прощение за свою слепоту. Что он, якобы, не узрел во мне ангела Божия, посланного Создателем. И только побирающийся на паперти блаженный чудак по имени Дормидон смог различить во мне исполнителя Божьей воли. Я как мог, стал успокаивать настоятеля храма и взял с него клятву, чтобы он нигде и никому не говорил про меня, что я являюсь ангелом и послан с неба для защиты русских людей и веры православной. Я, между прочим, ничуть не погрешил против истины – ведь мы все члены нашего Ордена призваны выполнять истинную волю Создателя, – завершил Прохор Ковалев свой рассказ.