Электронная библиотека » Валерий Сосновцев » » онлайн чтение - страница 6

Текст книги "Имперский раб"


  • Текст добавлен: 18 апреля 2017, 02:02


Автор книги: Валерий Сосновцев


Жанр: Современная русская литература, Современная проза


Возрастные ограничения: +12

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Во дворе караван-сарая, сидя на голой земле, жались в тень рабы и прислуга тех, кто отдыхал в чайхане. Кто быстро ел скудную свою пищу, кто дремал, а кто просто тупо смотрел себе под ноги, свесив голову. Здесь царило молчаливое смирение отчаявшихся людей, ждущих неизбежного конца. Ефрему казалось, что на него смотрят рыбьи, неживые глаза. Он посмотрел на Назара, и ему показалось, что тот разглядывает нечто далекое, ему одному видимое.

– Неужто ни разу домой не потянуло? Ты прости уж меня, отец, Богу-то ты какому ноне молишься?

– Да ничего, спрашивай!.. Веру свою я не менял. И скажу тебе по совести – здесь не больно-то и спрашивают, какой ты веры, особливо ежели ты раб. Волнует всегда и более всего твоя верность, а не вера. Ежели поверят, то молись кому хочешь. Ихную веру не обижай… Бывает, конечно, что и притесняют, но то все более по самодурству. Но ежели нужно в поход войско набирать или в бою своих подбодрить, то тут уж держись – всех супротивников объявят неверными.

Назар помолчал недолго и, засмеявшись, продолжил:

– При этом может так случиться, что половина набранного войска будет из гулямов-иноверцев!

Назар выплеснул на глиняный пол чайханы остаток остывшего чая, ничуть не заботясь о соседях, налил свежего. Оторвал от виноградной кисти на подносе крупную ягодину, смачно обсосал ее и косточку так же без церемоний выплюнул на пол. Ефрем заметил, что вольное поведение его нового знакомца замечают все, но никто виду не подает.

– Ты, я смотрю, сметливый. Все примечаешь… Говоришь, не тянет ли на родину?.. Как не тянуть, я порой так по Яику тоскую, спасу нет. Реку каку завижу, сразу отроком себя чувствую и бросится хочется купаться… Тогда тоска… Но там я червь, а здесь сам себе хозяин! Здесь мне за труды мои ратные почет и достаток. А дома?.. Бояре из Москвы только и знают, что – поди, куда пошлют! Казаков что своих холопьев держать мыслют!.. Здесь слышно: снова, кажись, казаки в России бунтуют, а?

– Да, бунтовали. Только не все это казаки были, хотя у них-то и занялось. Там все гулящие заводили, а остальные все более от отчаянности.

– Гулящие, говоришь? Нешто гулящие – это особый народ такой родится? Отколь они берутся-то, гулящие?.. Вот и я, и товарищи мои, дабы в гулящие не подаваться, увидали, что в здешнем царстве нам не только дело предложили, но и по заслугам награду. Многие, и я тако же, семью свою, жену с дитем вызволил к себе через купецкие караваны. Были которые и здесь обженились, были и те, кто веру сменил. Многие, и я тоже, не меняли. Но и прочих я не виню – вера, она в душе, а душой Бог только и ведает, он лучше людей укажет, кому в кого верить. Так что, вот тебе и тоска моя, и радость.

Помолчали оба. Ефрем, пожевывая урюк, спросил:

– Слыхал я, что многие из твоих товарищей весьма знатны на здешней службе сделались?

– Верно. Мы служить хану подвизались в его охране и в военном походе, акромя против России. Ему это весьма выгодно было, так как он на Россию-то и не помышлял никогда. Ему со своими-то соседями всегда битв хватало. Но и щедр он к нам был немало. Жаловал и деньгами, и сукном, и землею…

– И рабами?

– И ими тоже! – повысив голос, ответил Назар. – Не я сие придумал… К тому же хозяин хозяину рознь.

«Ну, ну! Я уже это и ранее, и сегодня видел», – подумал Ефрем. Вслух спросил:

– Слышал я, что кто-то из вас большую должность правил?

– Да, в России такого не дождался бы. Над нами старшим поставлен был наш же, по прозванию Каплан. Казак храбрый и умный. Однажды киргиз-кайсаки числом тысяч пять неожиданно подступили к Бухаре. Хан не успел войско устроить как следует, все заперлись в городе. Делали вылазки, из пушек палили – не могли отбиться. В пять раз киргизов было более нашего. Тогда и предложил Каплан хану за знатное вознаграждение избавить город от осады. Ночью вышли мы тайно из города числом сот пять, с конями, добрыми ружьями и спрятались в камышах, у реки. На рассвете с диким воем напали на киргизов врасплох. Те от неожиданности, побросав все, бежали. Тогда и жители присоединились к нам. Числом до двух тысяч. Гнали мы тогда киргизов дня три. Спаслось их до тысячи, не более. Остальных побили или в полон побрали. Народ бухарский тогда нас приветствовал по возвращении как избавителей. Хан наградил Каплана титулом тоскобая, то есть князя, и дал в управление город Ванкент с уездами… И я тогда землю получил знатную и чин свой полковничий.

– Выходит, не за зря получали вы здесь благости.

– Выходит так, сынок, – уже ласково ответил Назар. – Кровушкой щедро заплачено за все. Не просто здесь, как показаться может.

– Жив ли сейчас Каплан-то?

– Лет с десяток прошло, как сменилась в Бухаре династия. Здесь такое творилось! Дочь хана Абдул-Фаиза, жена персидского Надир-шаха, захотела навестить родителя своего в Бухаре. Прибыла сюда в сопровождении военачальника Мухамед Рахим-бека. К тому времени персидского шаха убили. Тогда Рахим-бек убил Абдул-Фаиза и забрал дочь его в жены, а ханом Бухары сделал себя, попутно убив сыновей прежнего правителя. Дочь убитого хана сама стреляла в Рахима, но жив он остался. А вскорости его, кажись, отравили. В два дня живот у него распух, и он помер. Тогда заподозрили в убийстве русскую дружину. Каплана и многих побили. В малом числе мы было бежали, но вскорости нынешний аталык Данияр-бек, родной дядя Рахим-бека, разобрался и велел нам без боязни служить. Осталось нас совсем мало и по старости нас отпустили со службы…

Ефрем еще долго бы слушал старика Назара, но, спохватившись, стал прощаться, ибо в этот раз он ушел в город один, его хозяин мог заподозрить неладное. Назар приглашал его к себе в дом, но встретиться вновь им было не суждено. Через несколько дней судьба Ефрема резко переменилась, и он уже никогда не узнал, что сталось с этим древним казаком и его потомством в новом отечестве.

На другой день из Бухары в сторону полуострова Мангышлак на Каспии отправился караван купцов, где были и армяне с бухарского, армянского торгового подворья, знакомцы Ефрема от Айваза. Они тоже увозили от него новый подарок-весточку батюшке в Вятку. Снова платочек и немного монет, которыми наградил его ходжа Гафур за умелые торговые дела.

Через пятнадцать-двадцать дней доберется тот платочек-весточка до Мангышлака, еще через день-два морем до торгового города Астрахани. Еще через месяц-полтора его уже через Вятку, в переводе, получит Григорий Потемкин – всесильный армейский властитель Российской империи и прочтет, что: «… Бухария нынче не подлежит никакой иной власти. Правление здесь самовластное, и даже хан здешний полностью под властью одного только аталыка Данияр-бека. Сам город богатый, в нем караван-сараев каменных четыре. Базары и зимой, и летом по вся дни. Торговцев много и из России. Больше татары и башкиры, коих всех зовут либо ногаями, либо просто заодно всех русскими. Много русского полону приводят на рынок. От торговых пошлин город сильно богатеет. Товары свозят сюда из Индии, Афганистана, Китая… Обнесен город стеной глиняной, очень прочной. Снизу толщиной в две сажени, сверху одна. Ворот одиннадцать, пушек девятифунтовых – пять, пятифунтовых – две, трехфунтовых – восемь, мортир – пять. Пушки те только для обороны, и в походы пока никуда не намереваются. Войска пока собрать в состоянии только тысяч десять. Посему лишь подчиняют княжества и ханства близкие, ибо те разбредаются кому куда выгоднее… Часто также воюют с каракалпаками, трухменами и киргиз-кайсаками. Последние шибко раздроблены, и общей силы воинской, регулярной не имеют. Как говорил не раз зять здешнего правителя, то Данияр-бек очень не хочет ввязываться в большие войны, ибо боится, что попадет тогда под власть персидского шаха. И шах, и аталык более заняты слежением друг за другом и дружить боятся, и войну про меж себя оба не осилят… Предстоит же мне узнать, каковы узы и кто соседи Бухары подробнее, и к кому склоняется нынешний правитель. Ибо, ежели кто умело его использует, то пользу для себя в сих краях обретет не малую…»

Ефремово послание своей капелькой слилось с донесениями из Оренбурга, с Иртышской линии, различных купеческих соглядатаев и добытых сведений из иностранных посольств.

Григорий Александрович Потемкин поддержал тех российских военачальников, «кои считали, что на границе с киргизской степью незачем держать значительные воинские силы», а стоит их сосредоточить против Турции. И долго еще практическими защитниками южных рубежей Российской империи оставались редкие казачьи станицы да поселения полуссыльных рот. Которые и кормились чем бог пошлет на охоте и рыбной ловле, да своим потом на засыхавшей до каменного состояния солончаковой земле, и обильно поливали степную полынь кровью своей и от степняков, и от начальства своего же. Чиновники из России стали на казачьих землях селить своих крепостных, а дела защиты рубежей свели к такому – хотите выжить, казачки? Тогда шевелитесь сами, а за упущения с вас же спрос! Казне такая защита почти ничего не стоила, и империя могла пока не беспокоиться за свой тыл – казаки жить хотели.

* * *

Пролетали месяцы, складываясь уже в годы. Текла Ефремова служба… Однажды ходжа Гафур позвал Ефрема в сад. В тени карагача, на краю бассейна с журчащими струйками воды, на ковре, в грудах подушек возлежал сам хозяин. Ефрем подчеркнуто почтительно устроился с краю. Гафур, демонстрируя дружеское расположение, сам налил и подал ему пиалу чая – знак высшего расположения на Востоке. Ефрем с благодарным поклоном принял ее.

– Скажи, Ефрем, я доказал тебе, что у меня ты жил не как раб?

– Да, ты верен своему слову. Но почему ты спросил, разве я преступил свою клятву?

– Нет, нет, только хотел удостовериться, что мы мыслим одинаково… Разговор у нас будет о другом. Я было решил оставить тебя у себя. Дать тебе участок земли и, как подобает другу, заняться с тобой вместе торговыми делами, но… Данияр-бек решил набрать себе новую русскую дружину и ищет надежных повсюду. Я подумал и вижу, что если со мной что-то случится, то из рабов тебе никогда не выбраться. Если служить станешь у правителя в дружине, то сам собою из рабского состояния выйдешь. Потому что дружинникам платят жалование, значит, они свободные… Я поступлю с тобой как друг, но и ты не забывай о дружбе. – Гафур пристально посмотрел на Ефрема.

– Скажи, что я должен сделать? За милости твои и дружбу я рад услужить тебе. Только сразу скажу, ежели ты меня на беззаконие какое толкнешь, я откажусь.

– Что ты имеешь в виду? – удивился Гафур.

– Ну… – замялся Ефрем, – против здоровья правителя и все такое…

– Не беспокойся, – засмеялся Гафур, – мне-то как раз и невыгодно, чтобы он умирал, храни его Аллах на многие годы! Ты только ставь меня в известность, как друга разумеется, о всех делах, которые он замыслит. Всего-то навсего!.. А чтобы и ты в рядовых дружинниках не задержался, то я перед ним за тебя похлопочу. Мое слово, как ты понимаешь, многого стоит.

– Ну что легче для друга может быть? Я твои уши и глаза отныне, где ни скажешь! – прижимая руку к сердцу и кланяясь, сказал Ефрем, а про себя подумал: «Ничего себе – “всего-то навсего”! Ты меня шпионом приставляешь к своему родственнику. Да ежели он узнает – мне самый большой кол приготовят на регистане!.. Ну, ничего – Бог не попустит!.. И это пройти надобно с пользой для моего дела. Это мы еще поглядим, кто у кого шпионом послужит!..»

– Сейчас пойди приготовь свои пожитки, приведи в порядок бумаги мои. Завтра я представлю тебя пред светлые очи аталыка.

– Слушаюсь, мой господин, – сказал, вставая и кланяясь, Ефрем.

– Нет! Нет больше господина и раба, Ефрем! – притворно вскричал ходжа Гафур.

– Хорошо, – улыбнулся Ефрем, – но позволь тогда называть тебя высокочтимым другом моим?

– Ну хотя бы так, только без добавления «друг». Явная дружба во дворце с кем-нибудь из высоких особ может стоить головы обоим друзьям, запомни это, – сказал Гафур и показал рукой, что разговор окончен.

Правитель Бухары Данияр-бек был человек решительный, храбрый воин и весьма неглупый человек. Когда убили его племянника, он получил возможность воссесть на престол. Но Данияр-бек стал только правителем при малолетнем хане. Упрекнуть его было не в чем – он всего лишь правитель. Фактически же Данияр-бек был самодержцем Бухарского ханства. Ловко играя воинами, всячески задабривая их и набирая в войско людей из разных народов, часто из пленных рабов, он сумел купить их преданность, а с нею и фактическую власть. Пользуясь разноплеменностью воинов, он сделал многих из них своими шпионами друг против друга. Шпионство в те поры в Бухаре превратилось в обыденное, почти открытое дело. Правитель с годами из-за своей подозрительности стал вспыльчивым и порой впадал в страшную ярость. При этом летели головы бывших любимцев и освобождались места для новых.

Более двух лет пребывал Ефрем в Бухаре. Он хорошо узнал город, многие местные порядки и обычаи. Ходжа Гафур, призванный своим тестем по каким-то делам, привел с собой и Ефрема. Так он оказался у порога, за которым были такие тайные и истинные замыслы, ради которых многие соседи Бухары дорого заплатили бы…

Стояла середина лета. Ранним утром в дворцовом саду было прохладно. Журчала вода в фонтане. Над вершинами карагачей, пирамидальных тополей и искусственно взращенных сосен, в просветах между кронами сияло небо чистейшего лазоревого цвета.

Данияр-бек в сопровождении ходжи Гафура прохаживался вдоль бассейна. Они о чем-то неспешно говорили. Ефрем стоял на дорожке у самого входа в сад, за цепью стражников, и внимательно наблюдал за ними, как и подобает слуге. Господин мог позвать в любой момент. Заслышав сзади шаги, Ефрем обернулся. По дорожке, минуя стражу, шел какой-то вельможа в богатой одежде, с охапкой свитков в руках. Вельможа скользнул взглядом по Ефрему и прошел прямо к правителю. Не доходя до него шагов десять, стал кланяться, прикладывая ладони к груди и лбу. Тот о чем-то спросил его. Вельможа ответил. Так беседовали они втроем некоторое время, наконец ходжа Гафур обернулся и сделал знак Ефрему приблизится. Ефрем покосился на стражников. Один из них слегка кивнул, мол – «проходи». Ефрем прошел и шагов за десять до господ, как учил его Гафур, плюхнулся на колени, ткнулся лбом в песок и ждал.

– Поднимись и приблизься, – велел ему Гафур.

Ефрем проворно поднялся, но по-прежнему согнувшись, подошел к ним ближе шагов на пять.

– Ближе! – приказал Гафур.

Ефрем сделал еще два шага и застыл, согнувшись в пояс.

– Встань прямо, – вдруг услышал он басистый бурлящий голос правителя. Он выпрямился во весь рост, но руки держал на животе. Стоял, смиренно потупившись.

Данияр-бек, полнеющий мужчина среднего роста, снизу вверх разглядывал Ефрема, поглаживая крашенную хной густую курчавую длинную бороду. Уперев кулаки в бока, он обошел Ефрема кругом, словно коня рассматривал.

– Ну что же, – наконец сказал он, обращаясь к Гафуру, – спасибо за подарок, дорогой зять!

– Хорошо говоришь на персидском языке? – спросил правитель Ефрема.

– Да, повелитель, – ответил тот, глубоко кланяясь в пояс, подобрав руки.

– Грамоту знаешь? Какую? Читаешь, пишешь? Можешь сразу перевести?

– Да, повелитель, уйгурскую знаю, персидскую грамоты, здесь выучил.

– Вот как. Так, та-а-к! – протянул правитель.

Он еще раз молча оглядел нового раба.

– Уважаемый Ирназар-бай, – обратился он к вельможе с бумагами. – Ну-ка, покажи ему грамоту с птицей. А ты сказывай нам, что это за бумага?

Ирназар-бай, недавно пришедший вельможа, развернул небольшой свиток и поднес его на уровень лица Ефрема. Тот быстро пробежал текст глазами.

– Пачпорт это, – сказал Ефрем. – Дается такая бумага для беспрепятственного проезда по пределам Российской империи. Дан сей пачпорт, великочтимого хана Бухарского послу Абдульгази Ирназар-баю…

– Верно, – перебил его Данияр-бек. – А это что?

Он выхватил из-под руки вельможи другой свиток, быстро развернул его, поднес к лицу Ефрема. На белом листе чернело кружево арабского текста. Ефрем быстро сообразил и стал читать вслух:

– Милостью Аллаха всемогущего, повелителя вселенной, и по повелению великого хана Бухары, мы, ныне правитель славного…

– Довольно! – остановил Данияр-бек. – Теперь верю.

Помолчал, пристально глядя на Ефрема, снова спросил:

– Неужто твои начальники в России не нашли тебе дела приличнее, чем за разбойниками гоняться?

– Я человек воинский. Исполнял что прикажут. А разбойники опаснее вражеского нашествия…

– Ишь ты!.. Мудрец! По лицу твоему судя, – кивнул правитель на шрамы на лице Ефрема, – воин ты не из трусливых. Это я ценю… Хочешь ли мне служить, как зятю моему служил?

– Как прикажешь, повелитель.

– Прикажешь?!.. Не-е-т, приказывать в этом деле – плодить измену себе! Только если сам захочешь. В таком случае я награждаю за верную службу щедрее, чем кто-либо!

– Ежели против России не пошлешь воевать, тогда со всей душой послужу тебе, а в остальном выбор у меня невелик.

– Ответ, достойный хорошего воина… У меня много их из России… и рабов тоже. Все воины не хотят биться против своих, а других не берем. Другим – тем все едино, кого резать! Такие и хозяина продадут!.. А тебя мы еще проверим. Пока в стражниках послужи.

Он жестом подозвал слугу и приказал увести нового гуляма.

Так ходжа Гафур подарил своего раба и, как ему казалось, подсунул своего человека аталыку. Тогда Ефрем впервые увидел Ирназар-бая. Но вопреки ожиданиям Гафура Ефрема назначили рядовым стражником у входа в сераль – женскую дворцовую половину. Одели в добротный халат, на голову островерхий шлем с козырьком, в руки дали копье и щит.

Еще с сотню таких же, как и Ефрем, рабов-воинов несли караульную службу на второстепенных постах. Жили в просторном помещении в одну большую комнату. Это напомнило Ефрему казарму. Спали на полу, на тюфяках. Ели в общей трапезной, тоже на полу, на большой кошме. Кормили сытно. Содержали в чистоте. Имущества никакого не было, кроме кошельков, заворачиваемых в пояса из широкого куска материи. В город выпускали, но всегда под тайным присмотром. Заставляли доносить друг на друга.

Рабами они уже вроде не считались, но и свободы полной тоже не обрели. Аталык мог наградить, что не забывал делать. Он жил по вековому правилу – большой покой находится под большой грудой золота. Но правило это оказывалось из века в век миражем. Груда золота, чем больше она была, тем глубже хоронила саму надежду на ожидаемый покой. Начинались интриги, за ними заговоры и всегда кровь, реки крови.

Воинское жалование чаще растекалось по карманам разных начальников. Меньший начальник мог так представить стражника перед высшим начальством, что его переводили в воины, где тот становился фактически вольным наемником. Ему тогда уже полагалось твердое жалование – два червонца в год, четыре батмана пшеницы и столько же жугари. Воина обеспечивали конем, саблей, пикой и ружьем. Дарили шапку, обшитую дорогой кисеей. Впрочем, такие шапки аталык раздаривал часто просто понравившимся. Воины, как правило, жили в своих домах и многие обзаводились семьями. Но служить такой воин должен был всю жизнь, пока не убьют или не покалечат. Отпускали со службы и по старости, но редко кто доживал… Стать воином желали многие из стражников-гулямов, но не скоро этого добивались.

Ходжа Гафур сильно ошибался, надеясь легко обложить Данияр-бека своими людьми. Правитель Бухарского ханства был человек своевольный. Он вспоминал о людях или забывал о них по собственному произволу.

* * *

Ефрем уже больше года тихо служил караульным у сераля бухарского владыки, ходил в город на армянское подворье молиться, когда мулла Ирназар-бай решился поведать Данияр-беку о своих подозрениях:

– Мой повелитель, гулям Ефрем подозрительно часто отправляет гостинцы своим родителям в Россию.

– Что в этом подозрительного?

– Боюсь, что с его подарками в Россию попадают сведения, которые мы хотим утаить.

Данияр-бек задумался, посмотрел на муллу, спросил:

– Он подарен мне моим зятем? Позови его немедленно. Что он скажет?!

Скоро ходжа Гафур и мулла Ирназар-бай стояли перед бухарским аталыком. Правитель возлежал в ворохе подушек и лениво ел сушеный виноград. Бесцветным голосом он спросил:

– Ну, дорогой зять, поведай нам, какую птичку ты нам подсунул?

– Я не понимаю, о чем речь, – начал было Гафур.

Его перебил Ирназар-бай:

– О твоем подарке, о рабе, нынешнем гуляме Ефреме.

Данияр-бек перестал есть и пристально смотрел на зятя. Тот про себя лихорадочно гадал: «Что случилось?.. Опять этот проныра что-то готовит против меня?..» Вслух же сказал:

– А-а-а!.. Этот раб – и редкое, и ценное приобретение…

– Да? Может, и редкое, а насколько ценное, мы сейчас хотим узнать, – съехидничал правитель.

– Что-то случилось, мой господин? – озабоченно спросил Гафур.

– Может, и случилось. Скажи ты, Ирназар-бай.

Мулла начал, обратившись к Гафуру:

– Когда-то я предупреждал тебя, уважаемый ходжа Гафур, про мои подозрения, что твой раб якшается все больше с купцами из России, слишком часто шлет туда какие-то подарки…

– Ах, вот ты о чем! – перебил Гафур. – Песня старая!.. Что считать частым или редким, думаю, и ты не скажешь, а вот сколько этот раб принес нашей казне пользы, сказать могу я. Мой повелитель, позволь?

– Говори, – разрешил правитель.

Он с интересом наблюдал спор своих высокородных подданных.

– Уважаемый Ирназар-бай, однажды испугавшись, что на Мангышлаке…

– Про туркмен я уже знаю! – перебил Гафура аталык. – Мелочи все это.

Мулла и ходжа удивленно переглянулись.

– Чего удивились? Думаете, что только вы двое умеете доносить на всех? Ты, зятек мой, лучше объясни, почему позволял своему рабу посылать домой вести о себе?.. А может, о нас? Кстати, ты видел хоть раз, что он шлет в Россию? Говори! – строго велел Данияр-бек.

Несколько растерянный, Гафур ответил:

– Видел, что деньги посылал… шаль какую-нибудь, очевидно, матери… какой-то небольшой платок…

– Вот такой? – быстро спросил мулла. Достал из рукава халата небольшой платок и протянул правителю. – Взгляни, мой господин.

– Что это?.. Ну, платок, и что? – раздраженно спросил правитель.

– Не простой это платок, – сказал мулла и злорадно посмотрел на Гафура. – Здесь есть рисунок…

Он послюнявил палец, потер им об узор на материи, вгляделся и сказал:

– Рядом тоже есть узор. Глядите, этот легко смывается, а тот нет!.. Вот!

– Ну и что? Что ты тут слюни пускаешь, говори толком! – разозлился Данияр-бек.

– Узор, который смывается – это тайная запись уйгурскими буквами! – торжествующе закончил мулла.

– Так, та-а-ак! – воскликнул правитель. – Продолжай!

– А написал их твой бывший раб Ефрем, уважаемый ходжа Гафур. Может, кто-то ему и помогал, как знать! – закончил свою мысль мулла и взглянул на Гафура.

– Какие буквы… что ты городишь?! – возмутился Гафур, стараясь заглянуть в платок.

– Верно, буквы… – перетирая испачканные краской пальцы, обескураженно молвил правитель Бухары.

Гафур с жаром сказал:

– Мне незачем обманывать человека, который осчастливил мое пребывание на земле… выдав за меня свою… горячо любимую дочь! Я много раз… от чистого сердца служил моему высокому родственнику!..

– И это чистая правда!.. Да! – растроганно подтвердил Данияр-бек.

Наблюдая с тревогой и интересом за спорящими, он спросил у муллы:

– Так что же это за буквы?

Мулла, ковыряя ногтем рисунок, ответил:

– Буквы уйгурские – это точно!.. А что написано, не могу понять…

– Ты не ошибся, мулла? – спросил правитель. – Смотри, тут они есть, а тут уже их нет.

Гафур наконец заглянул в платок через руку аталыка. Всмотревшись, опережая ответ муллы, он воскликнул:

– Да нет тут никакого текста! Смотрите – откуда ни начинай читать, получается просто какой-то бессмысленный набор знаков!

Все трое еще раз посмотрели на узоры платка.

– Я, кажется, понял! – воскликнул Гафур и улыбнулся.

– Что, что понял, говори? – нетерпеливо приказал правитель.

– Видите, здесь есть надписи на арабском языке. Надписи вплетены в узор так искусно, что несведущий человек принимает их за красивый орнамент.

– Ну и что? – торопил его правитель.

– Ефрем, поверьте мне, всегда и во всем подражает нам, бухарцам. Он, видимо, решил, что еще больше украсит платок, если распишет его на свой лад… Смотрите, его нелепые украшения пестрят и уйгурскими, и арабскими буквами вперемежку.

– Верно, – сказал Данияр-бек и, послюнявив палец, провел им по всей неказистой надписи. Брезгливо потер перстами один о другой и о платок.

Арабские и уйгурские буквы, приписанные к старому узору, слились в одно грязное пятно. Аталык, досадливо, спросил муллу Ирназар-бая:

– Где ты взял этот платок?

– Мои люди выкрали его у купца из Астрахани. С этим купцом накануне долго говорил Ефрем.

– Чей купец?

– Какой-то армянин.

– Кто видел, что это писал именно Ефрем?

– Никто, повелитель, но мы обязательно выследим… – сказал мулла, поняв свою оплошность.

– Вот тогда и придешь ко мне! – рявкнул Данияр-бек. – Столько времени морочит мне голову пустяками!.. Всюду ему что-то мерещится! Оставь нас!.. У-у-у, напускал тут слюней!..

Обескураженный мулла поспешно удалился.

– Мой повелитель, – сказал ходжа Гафур. – Этот раб Ефрем на Мангышлаке сумел заарканить такого купца, который диктовал цены на половине России. Ефрем сговорился с ним, и мы увеличили нашу торговлю вдвое. К нам потянулись купцы. Твоя казна получила больше пошлин, чем…

Данияр-бек сурово перебил Гафура:

– Слушай меня внимательно, зятек! Всякий умный человек, который может сопоставлять обрывки слов, увиденное, всегда сможет понять то, что скрыто от других. Если окажется, что посылки его небезобидны, моя дочь станет вдовой… Расскажи мне еще раз, как попал к тебе этот раб.

Гафур, сдерживая страх и трепет, рассказал подробно, как мог, историю покупки раба. Он вынужденно обелял Ефрема – приходилось оберегать себя. Правитель выслушал Гафура и, ничего не сказав, удалился. Ходжа подумал про себя: «Виновен или нет Ефрем, но Ирназар-бай не отстанет. Нужно прибить этого уруса! Тогда и опасность минует».

Как-то вечером Ефрем засиделся у муллы Карима. Тот объяснял ему суры священного Корана. На тему религии Ефрем вел беседы осторожно и только с муллой Каримом, страстным книжником и вдумчивым человеком. Говорил и объяснял мулла. Ефрем больше слушал. Перед ним начал приоткрываться мир иных, сложных, стройных и не очень взглядов и представлений. Ефрем заметил, что этот мир во многом схож с его собственным миром православного человека. Во всяком случае, основы этих миров были одинаковыми. Так ему казалось. Вот и мулла Карим говорил сейчас:

– Мусульмане и христиане верят в единого Бога. У мусульман и христиан много одних и тех же пророков и святых: Муса – Моисей, Ибрагим – Авраам, Марьям – Мария… Исса – это по вашему Иесус!..

Мулла замолчал, глядя куда-то вдаль сквозь пламя свечи, о чем-то задумался. Ефрем почтительно ждал. Наконец мулла Карим заговорил снова:

– Мы одного создателя дети… Если ты сравнишь мысли Корана и Библии, то увидишь, что главные Божьи заветы одни и те же… Что ты на это скажешь?

– Вы правы, уважаемый мулла Карим. Я полностью согласен с вами в этом… Но кое-что смущает и удивляет, – осторожно ответил Ефрем.

– Давай попробуем вместе разобраться, – предложил мулла Карим.

Ефрем вздохнул и задумчиво сказал:

– Признаются одни и те же заповеди… Так почему жесточайшие распри порой разделяют христиан и мусульман? Почему из-за разных способов разговора с Богом проливаются реки крови? Невинной крови!.. Если сейчас так, что ждет людей в будущем?

Снова задумался мулла Карим. Перебирал четки и сосредоточенно глядел перед собой. Ефрем снова терпеливо ждал. Он углубился в изучение другой религии с большой искренностью и… осторожностью. Так же, как он делал все, что касалось новых знаний. Этим он снискал уважение у мусульман, которые видели его усердие в изучении Корана. Наконец мулла Карим снова заговорил:

– Из книги книг мы черпаем мудрость, дарованную нам всевышним Аллахом. – Он благоговейно тронул рукой Коран, лежавший перед ним на подставке. – Но мудрость эта дается только тем, кто искренне хочет ее познать… К сожалению, всегда есть люди, которые не хотят трудом своим, как велено свыше, познать истину. Они заменяют тяжкий труд познания легкостью ереси! Подменяют истину сладкой ложью!

– Но зачем? Чего добиваются они? Как небо допускает это?.. – с жаром спросил Ефрем и, спохватившись, осекся.

– Не говори так открыто нигде, – снисходительно улыбнулся мулла. – Твое счастье, что ты сказал такое в моем доме… Аллах велик, и величие его явлено нам, смертным, возможно, в том, что он так испытывает нашу искренность в вере…

– Простите, уважаемый Карим-ака, мне непонятно, кто те еретики, о которых вы упомянули? Какова их цель? – с почтением, но настойчиво гнул свое Ефрем.

– В далекие времена, – неспешно начал мулла, – когда христиане и мусульмане были в начале своего пути, появились люди, отвергшие Всевышнего от своего сердца…

Как показалось Ефрему, мулла Карим нарочно тянул с ответом. Видно, не очень хотелось ему открывать свои сокровенные мысли чужому по вере. И тогда Ефрем решился еще раз перебить учителя. Он с поклоном обратился к Кариму.

– Простите мне мою дерзость, уважаемый учитель. Мне показалось, что вы сомневаетесь – стоит ли вести со мной такие беседы. Если это так, то…

Мулла Карим остановил его жестом и внимательно посмотрел собеседнику в глаза. Наконец сказал:

– Да, я не совсем был уверен в тебе, Ефрем. Но вспомнил, как ты не раз доказывал, что никому не приносишь зла… Ладно, слушай. К сожалению, у нас, мусульман, так же как и у вас, христиан, есть отщепенцы – сектанты. Они явились в мир по наущению дьявола. Еще в древности появились у нас – исмаилиты, у франков – альбигойцы. Много позже – тамплиеры… Всех сейчас и не счесть… Они на разные лады, под личиной искренней, фанатичной веры скрывают свою истинную суть. А на самом деле просто отвергают само существование Бога!.. Ложь, подлоги они ловко прикрывают якобы борьбой за чистоту веры.

– Но зачем? Ведь такая проповедь принесет вред прежде всего им самим! – воскликнул пораженный Ефрем.

Мулла горестно вдохнул и продолжил:

– Их бог – убийства, ненависть к ближнему, ложь, а главное – золото. Ради него они под личиной религиозности развязывают войны, плетут заговоры… Они учат, что убийство из-за угла – есть высшая доблесть… Если это сделано с именем Бога на устах. К несчастью, случается так, что им верят.

– Но они, как вы сказали, именем Бога пытаются прикрыться. В чем отрицание его? И почему им легко верят? – спросил Ефрем.

– Я же сказал, что они хитры. Свои истинные взгляды и веру они раскрывают не сразу. Только «посвященным», то есть – уже погубленным душам. Любой грешник все равно когда-то задумается: что ждет его за грехи? Вот тут-то безбожник и подскажет ему, что, мол, бога нет, а миром правит зло. Значит, зло и есть цель бытия. Заблудшему становится незачем искать справедливость. Ведь оправдываться не перед кем. Все становится дозволенным! Греха нет, раз Бога нет!.. Таких легко натравить на кого угодно. Так можно начать любую войну, а внешне все будет выглядеть как надо – за веру!..

Внимание! Это не конец книги.

Если начало книги вам понравилось, то полную версию можно приобрести у нашего партнёра - распространителя легального контента. Поддержите автора!

Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации