Текст книги "Эксперимент. Книга 2. Последний Оплот. Серия 5"

Глава 8

Время шло к ночи, и я уже привычно поднялся на вышку. Взявшись за ограждение, зажмурился и шумно втянул свежий воздух. Хотя я не был уверен, что ощущение свежести на самом деле зависит от окружающего воздуха, а не от фильтрации обволакивающего мое тело носителя чар. Ну да какая разница? Мне приятно, а остальное – детали.

Я раскрыл глаза и медленно окинул взглядом свою базу, я бы даже сказал, аванпост планетарных сил. Именно так про себя и называл то, что сейчас раскинулось внизу передо мной. А как иначе, если все здесь устроено именно так, как это предписано для организации того самого аванпоста на космическом теле, удаленном от основных районов базирования флота? Ну, почти так.

Не было здесь тех систем жизнеобеспечения и автоматизации и уж тем более обороны, которые в достатке имелись в той моей прошлой жизни. И, в отличие от оригинала, где по уставу глубина залегания базы начинается от пятидесяти метров, здесь глубина ограничена пятнадцатью. Да и материалы так себе, никакого бетона и уж тем более композита, все натуральное: дерево, земля, камень, металл. Зато внутренняя структура может дать фору любому аванпосту.

Когда временный лагерь был установлен и более-менее налажен канал сбыта продукции, остро встал вопрос: «Что и как строить?» У местных как такового опыта строительства укреплений не было. Ну им и не нужно было, все поселения, в которых они жили, так или иначе уже были готовы. Заходи, строй дома и живи. Поэтому максимум, что Воледар и Верилий могли предложить, – это насыпь и частокол. А внутри все, как они привыкли: деревянные или каменные дома и непременно церковь в центре.

Возможно, такое укрепление и способно отразить атаки тех же нелюдей, но вот защитить от железодеев – никак. И чары тут не помогут, видел уже, что происходит, если только на них полагаться. Я долго думал, а потом плюнул и решил прибегнуть к уже проверенному варианту, а именно использовать те подземные сооружения, которые здесь на планете повсюду.

Да и чего стесняться? Здесь, на нейтральной полосе, мне нечего бояться, особенно того, что во мне заподозрят пришельца. Поэтому, слегка домыслив проект аванпоста, я выкатил его на совете. Конечно, возражения были, особенно у отца Верилия:

– Это что же, верующие христиане будут под землей жить, как черти какие?

Но мне достаточно было сказать, что я князь и я так вижу. И это действительно так, потому что в условиях ведения войны иных вариантов, кроме как зарыться под землю, нет, и чем глубже, тем лучше. На чем все возражения и закончились, а затем начались земляные работы. Но первым делом отыскали ближайшие венткиоски, а они здесь имелись и на нейтральной полосе. В итоге обнаружили пять, располагавшихся как бы в вершинах пентагона со стороной около километра, – конечно, если соединить их воображаемыми линиями. Вот через эти венткиоски и осуществили предварительную разведку подземной структуры.

Возле каждого из пяти венткиосков начали зарываться в землю, получив таким образом пять секторов. Сами венткиоски накрыли деревянным каркасом и землей, а вокруг вырыли и оборудовали десяток ДЗОТов, с подземными ходами, ведущими к входу в шахту венткиоска. Правда, для самих ДЗОТов специальных орудий не было, но это дело времени, сделаю. А пока моя дружина вполне себе может вести огонь из чародинов, находясь в ДЗОТе.

ДЗОТы расположены так, чтобы огнем из двух можно было бы прикрыть третий, а протянутая проводная связь позволяет управлять обороной в реальном времени. Из наблюдаемых сражений я сделал вывод, что сплошные щиты быстро истощают чары, поэтому решил использовать частично проницаемые, в виде сетки. От плазмы и пуль ДЗОТы защищены хорошо, а вот защита от ракет или артиллерии – это уже проблема.

Поэтому проходя через эту чаровую сетку, такие боеприпасы будут разваливаться, и до укреплений долетят части с уже приемлемой убойной силой, без детонации. По крайней мере, я так думаю. Правда, размещать эту сеть требуется на некотором удалении от укреплений.

А вот с элемийской авиацией я пока так и не придумал, что делать. Но все равно я уверен, что Последний Оплот сможет выдержать не одну атаку железодеев.

И пока часть людей копошилась на поверхности, параллельно велись работы по обустройству будущей подземной базы. Благо мы не испытывали дефицита в ресурсах. Йорты исправно тащили все, что нам нужно, особенно в обмен на индивидуальные увлажнители.

А вскоре к ним присоединились и октаниты, которые быстро просекли, откуда у соседей появилось столько уникальных чаровых предметов, и прислали довольно внушительную делегацию для налаживания торговли.

Но в одном я отцу Верилию все же уступил. Первое, что мы построили, – церковь. Вон она стоит, прямо в центре пентагона. Правда, и под ней, на глубине, есть зал, где можно проводить службы, на всякий случай. А крест я изготовил сам из чаровых плоскостей, что в глазах людей выглядело особо символично. И еще заслужил постоянно задумчивый взгляд отца Верилия.

Производство я развернул на полную. Чары позволяли реализовать на возводимой базе аналоги всех тех систем, без которых жить под землей было бы очень затруднительно. Так, например, прямо на базе под поверхностью производилась конденсация воды из воздуха, по принципу йортовских увлажнителей.

Когда я собрал первый образец водоснабжения, то впал в ступор. Для изготовления чего-то подобного в том моем мире технологий потребовалось бы добыть породу, переработать и получить необходимые материалы, изготовить детали, для чего необходимо/ много различного оборудования, потом собрать требуемые узлы и детали и только после этого можно установить систему водоснабжения. А тут изготовил командные символы – и все. Чудеса, да и только. Правда, я уверен, что энергетические затраты соответствующие.

Ну а о бытовых приборах я вообще молчу. Плиты, холодильники, отопление – этого имелось в достатке, тем более все шло на экспорт. Конечно, в одиночку я бы не смог развернуться в таких масштабах, но скрывать технологию больше не имело смысла. Наоборот, для достижения поставленных целей ею должны овладеть как можно больше людей.

Поэтому обучив самых смышленых простому повторению, я довольно быстро получил аналоги сантехников, электриков, оружейников и прочие профессии, позволяющие делегировать выполнение одинаковых задач. А того, что технология может утечь к нелюдям, я не опасался. Никто добровольно на это не пойдет, да и под принуждением ничего не получится – для этого нелюдям придется сначала выковырять нас из-под земли.

Я на пределе сил стремился добиться комфорта и разделения труда, которые существовали в том далеком мире, который я покинул. И не потому, что меня не устраивал местный уклад, а потому, что только так можно добиться максимальной эффективности. Я собирался сражаться, и в этом желании был не один, а значит, нужна хорошо отлаженная, стандартизированная система, как единый организм, работающая на одну цель – выжить и победить. И если с выживанием более-менее наладилось, то вот с победами пока никак.

Для достижения поставленной цели девяносто процентов ресурсов – как людских, так и материалов – я направлял на военные цели, пренебрегая всем остальным, даже самообеспечением продовольствием. Сейчас все это я мог приобрести практически у любых нелюдей.

– Княже, – услышал я за спиной и обернулся. – Вот список прибывших беженцев. – Молодой вой протянул мне листок.

– Посмотрим. – Я взял его и оглянулся в сторону церкви, где как раз стоял недавно прибывший поезд.

Да, я ошибся в своих прогнозах, когда думал, что Беловодье не продержится и недели. Не знаю, возможно, ИскИн не торопится или люди выработали тактику защиты, но они держатся уже три месяца, и я даже не могу представить, чего им это стоит. Та скудная информация, которая поступает от беженцев, не дает объективной картины происходящего, только ориентировочно позволяет определить, насколько железодеи продвинулись.

Пробегая глазами по списку, я остановился на названии места, откуда прибыла эта партия, а через пару секунд полез в поясную суму, чтобы достать оттуда еще один лист, но уже с нарисованной картой.

– Дымяницы, Дымяницы, – бормотал я, водя пальцем по карте. – Вот!

Палец замер в точке, которая была уже значительно севернее столицы. Это значит, что либо железодеи взяли Старград, либо его обходят, беря в кольцо. Немного поразмыслив, я сложил обе бумаги в суму и обратил внимание на все еще стоявшего рядом воя:

– Свободен.

Вой кивнул и ринулся к лестнице. Но я его остановил:

– Постой. Передай, что я приказал включить освещение.

– Все исполню, княже! – бросил вой и все же начал спускаться.

Я вновь повернулся к ограждению, бросая последние взгляды на горизонт. А через минуту Последний Оплот окутался светом сотен чаровых фонарей, установленных на столбах. И мне на мгновение показалось, что я дома, на Луне.

С тоской вздохнул и с мыслью о том, сколько еще предстоит сделать, перевел взгляд на сияющий крест над церковью и впервые в жизни перекрестился:

– Помоги нам, Господи.

* * *

– Княже, – буркнул мимо проходящий мужчина лет сорока и, слегка поклонившись, приложил правый кулак к сердцу.

– Княже, – повторил то же самое следующий за ним шестнадцатилетний пацан.

Вопреки моим опасениям, привычный мне жест вскидывания руки к виску так и не прижился. Если для мелкой ребятни это было забавно, то вот для взрослых не понятно. Они привыкли кланяться буквально везде: в церкви, перед знатью, перед старшим поколением и просто в благодарность. Но меня учили, что отдание чести военнослужащими – это проявление сплоченности, взаимного уважения и проявления воинской воспитанности. Но подобное приветствие среди княжеских дружин тут уже имелось, вот я и не стал изобретать велосипед.

Я молча также приложил кулак к груди и в очередной раз прижался к стене. Мимо проносились представители, без сомнения, будущей военной элиты этого мира. Пока внешне этого сказать нельзя: какие-то мужчины, женщины и подростки, одетые во что попало, таскают бревна, инструменты, ящики или просто спешат. Но я уже видел значительные изменения от того, что было в самом начале.

Первые беженцы стали прибывать уже в первую неделю, когда специально сформированные группы на йортовских лошадях начали объезжать окрестности вдоль границы. И с каждым днем поток беженцев только нарастал, но по мере продвижения железодеев на север места обнаружения выживших оказывались все дальше и дальше.

Ситуацию выправили поезда на магнитной подушке, способные развивать, немыслимую для здешних мест скорость на суше – около ста километров в час. Они стали круглосуточно курсировать вдоль границ Беловодья, подбирая всех, кто выжил.

На самом деле ничего сверхъестественного для местных я не построил. Для подвеса в воздухе предметов магнитные поля использовались издревле – тот же крест, висящий над центральным храмом. Да и передвигаться с якобы нарушением физических законов, как, например, йорты, устанавливающие источники ветра прямо на борту корабля, тут тоже умели.

Поэтому первый поезд, который я собрал, стал обобщением чаровых технологий и тех знаний, что я принес с собой. А то, что вместо источника потока воздуха я применил также магнитное поле, с точки зрения общего принципа работы не имеет никакой разницы. Потому что источником что ветра, что локального магнитного поля была планета. И те, кто хоть что-то понимал в чарах, спрашивали меня не о том, как я это сделал, а почему раньше чародеям не пришло это в голову?

Скорость, конечно, можно и увеличить, я вообще не знаю, есть ли какое-то ограничение. Но опасаюсь, что та система стабилизации, которую я придумал, просто не выдержит. Она и так работает не очень, и это в почти идеальных условиях ровной степи нейтральной полосы.

Но поезда только усугубили ситуацию, потому что поток беженцев увеличился в разы. Несмотря на то что количество рабочих рук росло, как и моя дружина, управлять всем этим стало невозможно. У меня в подчинении оказалось, без преувеличения, неуправляемое стадо, и я просто за голову хватался, не понимая, что со всем этим делать.

Я всего лишь третий лейтенант, академий не заканчивал, и меня никто не учил, как организовывать такие крупные людские ресурсы, тем более гражданских. Я носился, как электронный пучок в ускорителе частиц, пытаясь заткнуть собой все дыры. Но качество и уж тем более скорость выполнения работ лучше от этого не становились.

Да чего тут говорить, местные привыкли к размеренной жизни, даже среди княжеских дружин царила некая степенность и неторопливость. А тут беда сдернула людей с насиженных мест, а я их с головой окунул в свой вечно спешащий куда-то двадцать второй век. Они постоянно слышали от меня: «Давай, давай, быстрее. Не успеваем». И люди смотрели на меня с хорошо читаемым в глазах вопросом: «А не помешался ли наш князюшка?»

И вот в очередной раз, когда меня перекосило оттого, что пришлось самому разбираться, куда выгружать товар, и, главное, оттого, кому это делать, потому что никто не мог взять на себя ответственность, я понял, что все, – сил больше нету. Но неожиданно для самого себя вспомнил, как сам впервые попал на Луну и какие там царили порядки.

Земная Федерация готовилась к затяжной войне на пределе сил, а для этого максимально милитаризовала общество с четкой вертикальной иерархией. Поэтому военную дисциплину прививали, не оглядываясь ни на возраст, ни на род деятельности. Так легче контролировать ресурсы и людей. А чем ситуация здесь отличается от той, в Солнечной системе? Вот и я решил: раз не могу управлять гражданскими, значит, сделаю из них военных, даже из детей. Тем более у меня уже был опыт с голышами.

В любой другой ситуации люди вряд ли добровольно пошли бы на это, но мой пока еще запредельный авторитет как князя и невозможность уйти делали свое дело. В общем, неохотно, со скрипом, но управляемость начала улучшаться. Еще бы форму на всех надеть – и от моего призыва из перепуганных детей будут неотличимы. Но процесс выстраивания новой армии проходит не так гладко, как мне бы хотелось.

Повернув направо, я выскочил на платформу для тех самых поездов. Очередная загадка подземной инфраструктуры планеты. Я уже видел подобные каменные ангары еще в Тиховодье. Как и там, арочный свод явно предназначался для раскрытия, но в отличие от предыдущего образца, где внизу находилась шахта рабочего реактора, здесь была ровная площадка. И для чего этот ангар использовался в прошлом, не понятно.

Зато он оказался отличным местом для организации терминала разгрузки-погрузки поездов непосредственно уже на глубине базы. Правда, пришлось разбирать свод входного тоннеля, чтобы обеспечить заезд с поверхности.

Как раз пока я шел по платформе, загружался очередной поезд, и люди, задействованные в этом процессе, завидев меня, тут же сдергивали свои головные уборы и, поклонившись, принимались их мять. Вот и наглядная демонстрация разницы между теми, кто провел здесь хотя бы месяц, и теми, кто только прибыл.

Проблема превращения бывших крестьян, мастеровых и даже некоторых представителей знати в единый армейский организм заключалась в нехватке кадров, а точнее, в почти полном их отсутствии. Когда я затеял свою реформу, у меня было всего пять более или менее состоявшихся командиров подразделения, которые хоть как-то понимали, как все должно работать. Но использовать Когтя и его четверых взводных в создании армейского формирования из нескольких тысяч человек просто нереально.

Да, если зажмурить один глаз, то сержантов у меня было шесть десятков, – все те бывшие голыши, которые уже давно в моей дружине. Но невозможно представить себе армию, состоящую только из сержантов и рядовых, нужен и офицерский состав, причем разного уровня. Да и кто из сорокалетних мужиков будет всерьез воспринимать командиром четырнадцатилетнего пацана? И так как взять офицеров было негде, я принялся их растить из того, что имел в распоряжении. Конечно, в той мере, как я это представлял с высоты лейтенантских погон.

Возможности отдельно обучать весь спектр командного состава, как это обычно бывает в уже действующей армии, у меня не было. В связи с этим на первое время у вновь прибывших старшим назначался тот, кто и повел людей за собой во время бегства от железодеев. Нет, такие группы сразу не становились подразделением, хотя формально таковыми являлись после принятия присяги.

Но им я нарезал вполне мирные задачи, как, например, обустройство и строительство базы, какие-то производственные и бытовые работы и непременно разнонаправленные. Заставлял старшего назначать ответственных уже внутри группы, а затем путем перетасовки состава и перебора тех самых ответственных и даже старших я отбирал себе тех, кто хотя бы на первом этапе сможет возглавить уже боевое подразделение.

И в этом мне как раз и помогала моя гвардия из голышей. Хотя у них тоже была своя задача, а именно вливать в свои ряды ребят, которые лишились родителей. У привыкших к самоорганизации голышей это получалось куда быстрее, чем у меня со взрослыми людьми. А таких было немало – около четверти вновь прибывших составляли дети до десяти лет, потерявшие своих кормильцев. А треть от оставшихся – дети до шестнадцати лет. Почти так же, как и в моем детстве после орбитальной бомбардировки Земли.

На следующем этапе уже начинались тренировки и занятия. Хотя это громко сказано, так как в основном на этих занятиях они учили команды и пробовали их выполнять, а далее снова перестановка командиров. Конечно, даже веками отлаженному учебному процессу в Земной Федерации требовалось от года до пяти лет, чтобы из недавних юнцов сделать хоть какое-то подобие командира младшего и среднего командного состава. Я уже не говорю о высшем командном.

Поэтому я не испытывал никаких иллюзий по поводу эффективности такой программы, длящейся от силы пару месяцев. Но какой у меня был выбор? Тем не менее если человек может организовать людей и быть их лидером, это сразу бросалось в глаза. Вот таких я и примечал, тянул повыше и уже через них продолжал отбор. И хорошо, что все же люди прибывали не скопом, а постепенно. Иначе я бы точно не справился, даже несмотря на помощь Воледара и Когтя.

Как бы там ни было, а сегодня настал важный момент в жизни Последнего Оплота, по крайней мере для меня. Сделав еще один шаг и оказавшись на поверхности, я остановился, разглядывая вечернее небо, но долго наслаждаться моментом мне не дали.

– Княже. Все уже построились, как ты и велел.

* * *

Ночь брала свое, погружая окрестности нейтральной полосы во тьму, и лишь вдали у горизонта узнавались силуэты деревьев на фоне быстро темнеющего неба. Но здесь, в центре базы, рядом с небольшой церквушкой, было светло. Пятна света от сотен чаровых светильников, установленных на столбах, освещали площадь, на которой собрались сейчас две тысячи человек.

Они шатались из стороны в сторону, оборачивались и даже менялись местами. И рассматривая это жалкое подобие строя, мне хотелось смеяться от собственного оптимизма. А если вспомнить те идеально ровные коробочки курсантов, в которых еще в училище на Луне стоял я, то и вовсе хочется упасть на спину и засучить ножками.

Представители сразу нескольких поколений – от уже зрелых мужей с густыми бородами до безусых юнцов – вместе изображали из себя княжескую дружину. Одеты, мягко говоря, кто во что горазд. Я бы сказал, что их вид больше подошел бы ополчению, но никак не армии. И это пока лучшие из тех, кого мне удалось собрать. Что из этого у меня получится, не знаю, но я все равно попробую.

Мои приближенные стояли напротив всей этой массы народу, которая переминалась с ноги на ногу, не понимая, зачем тут находится.

– Отец Верилий. – Я слегка склонил голову и получил такой же кивок в ответ.

Подходя ближе к священнику, я наткнулся на уже привычный взгляд с прищуром, который он мастерски исполнял своим единственным глазом. Стоявшая рядом Вараня, взявшая на себя всю медицинскую службу и питание растущего гарнизона, всем своим видом показывала абсолютное непонимание причин, по которым ее сюда позвали, у нее и без этого дел по горло. Воледар же находился в привычном для себя состоянии безмятежности, но с ухмылкой спросил:

– Чего удумал на этот раз, Дамитар?

– Сейчас все увидишь, – положил ему руку на плечо и прошел дальше.

Когтя здесь не было, так как он находился со своими людьми, особняком стоявшими рядом с этим пока еще сбродом. И вот они имели вид куда более подходящий для дружины. Одетые в хоть и бесполезную, но кожаную броню, причем почти единообразного кроя, с чародинами наперевес. А главное то, что часть из них уже имела боевой опыт, и сейчас бывшие голыши были образцом для всех остальных, даже несмотря на свой возраст.

У стоявшего в конце Кирима в руках была небольшая деревянная коробочка, а по его лицу гуляла легкая улыбка. Он единственный знал, что я задумал, так как без него ничего бы не получилось. Я также хлопнул его по плечу, направился ближе к правому краю строя и медленно пошел вдоль него.

– Питяй, что там? – послышалось где-то из глубины стоявших людей.

– Да князь там, – ответил другой голос.

– Да ну!

– «Да ну, да ну», – покривлялся кто-то. – Говорю тебе, князь! Вон, смотри.

Я слегка улыбнулся и медленно пошел дальше, заглядывая в лица передней шеренги. Пройдя так метров десять, выудил маленький листок из кармана и, мельком взглянув на него, крикнул:

– Баремий, сын Акинфия! Выйти из строя!

Через пару секунд названное мной имя тихо прокатилось среди людей, и та часть строя, которую я прошел, зашевелилась. Вскоре из него вышел мужчина лет тридцати пяти, худощавой комплекции, зато бородка была укорочена, чего здесь обычно не делают. Он испуганно оглянулся на своих товарищей, не получил от них, естественно, никаких разъяснений и столь же испуганно уставился на меня.

Бросив на него мимолетный взгляд, я продолжил медленно идти вдоль строя. Через секунду вновь заглянул в листок и крикнул:

– Евдим, сын Проха! Выйти из строя!

На этот раз из строя вылез парень двадцати лет, шире меня в плечах чуть ли не в два раза, ну и комплекции соответствующей. В той моей жизни таких с руками и ногами забирали в планетарный десант. Хотя, как я позже узнал, это всего лишь традиция, сохранившаяся еще с тех времен, когда этот род войск был воздушным десантом, из которого и преобразовался. Потому что при наличии ББС с экзоскелетом уже не имеет никакого значения, какой ты комплекции.

Я продолжал вызывать людей, пока, наконец, не дошел до противоположного края, после чего вышел на середину перед строем и крикнул:

– Ротный Коготь!

Не прошло и пяти секунд, как он оказался рядом:

– Да, княже.

– Коготь, построй людей, – кивнул я на тех, кого вызвал.

Тот сорвался, и через пару минут перед строем стояла отдельная шеренга из двадцати человек. Я подошел к первому, кого вызвал, и встал прямо перед ним.

– Кирим, – повернув голову, бросил я себе за спину.

Купец встал рядом, а я повернулся к коробочке, которую он все еще держал в руках, и снял крышку. Взяв необходимое, я снова повернулся к первому человеку и торжественно начал:

– Властью, данной мне народом и с позволения Господа нашего, присваиваю тебе звание лейтенанта княжеской дружины.

С этими словами я сделал шаг вперед и приколол ему на грудь то, что держал в руках. После чего отошел назад.

– Лейтенант Баремий! Служи верно и с верой! – стукнул я себя в грудь.

Новоиспеченный лейтенант ошарашенно повторил жест, а затем перевел взгляд вниз. На его груди красовался прямоугольник из черной ткани, расположенный вертикально. На нем с небольшим отступом от краев была вышита белой нитью рамка с толщиной линии миллиметра два. Сверху, внутри рамки, также белой нитью вышит православный крест, а в самом низу – круг или кольцо, диаметром около десяти миллиметров. А что, неплохо получилось, именно так, как я и заказывал Кириму, когда тот отправлялся к нелюдям с очередным караваном.

Пока остальные в строю пытались вытянуть шеи, чтобы увидеть, чего это там лейтенант поглаживает рукой, я вернулся к коробке и взял следующий погон.

Со званиями я не стал мудрить и взял за основу знакомую мне градацию рангов, правда, немного упрощенную. Все-таки мне писать уставы, еще запутаюсь. В итоге у меня получилось всего восемь рангов: рядовой, сержант, старшина, лейтенант, капитан, майор, полковник и воевода. И сейчас я присваивал звание лейтенанта первым двадцати, что смогли себя показать и пользовались авторитетом среди подчиненных.

Боевые единицы, такие как отделение, взвод, рота, батальон, полк и так далее, тоже решил оставить привычные мне.

Закончив с лейтенантами, я вернулся к Когтю, который стоял в начале, и, предварительно пошарив в коробке, сказал:

– Властью, данной мне народом и с позволения Господа нашего, присваиваю тебе звание капитана княжеской дружины.

На груди Когтя оказался погон с двумя кольцами. Когда я его прикрепил, то положил ему руку на плечо и с улыбкой сказал:

– Служи верно и с верой, капитан. – А затем вложил ему в руку еще один погон с двумя лычками и тихо добавил: – Присвой Никфору сержанта.

Коготь кивнул, а я снова отошел на середину и окинул взглядом новоиспеченных офицеров. Эмоции на их лица говорили о многом. Например, о том, что, будучи крестьянином или мастеровым, но точно не принадлежа к военному сословию, вот так вот стать лейтенантом – это чудо какое-то. Вон как все грудь выпятили и плечи расправили от гордости!

Ну что ж, начало положено, но нужно их немного спустить на землю. Набрав побольше воздуха, я крикнул:

– Вы стали офицерами авансом. – Спохватившись, что меня не поймут, добавил: – Наперед.

– Неужто мы не понимаем, княже! – не выдержал один из лейтенантов.

И это словно прорвало плотину:

– Ты не сомневайся, княже, все сделаем!

– Да мы теперь…

Я несколько секунд слушал эту разноголосицу, а потом поднял руку, заставив всех замолчать.

– Офицер – это, прежде всего, ответственность, не только передо мной, но и перед вашими воями. Вы должны быть примером и постигать воинскую науку, не жалея сил. И того же требовать от тех, кто пойдет за вами. От этого будет зависеть исход боя – останетесь в живых или поляжете все до единого.

Произнося эти слова, я больше склонялся к тому, что все поляжем. Потому что знал, хоть и теоретически, тактику ведения боя пехотных подразделений с тем вооружением, которое имелось у Земной Федерации, но здесь этого ничего нет. Да и я всего лишь третий лейтенант и управлять такими крупными силами в бою не обучен, еще и не профильной специализации.

И даже если люди в совершенстве освоят ту тактику, которую я придумаю на ходу, то ее придется проверять в бою, и без крови тут явно не обойдется.

– Вы должны понять, – я повысил голос, чтобы меня услышали и остальные, – вы все должны понять, что здесь мы изгои. Никому не нужны, кроме самих себя, и помощи ждать не откуда. А сейчас там, – я указал в сторону Беловодья, – отчаянно сражаются люди и гибнут, чтобы дать вам время получить знания и навыки. Потому что рано или поздно, но нам придется вышвыривать этих дьявольских отродий с этой земли, иначе они придут к нам.

* * *

– Да какие из них сотники, тьфу ты, лейтенанты?! – распалялся Воледар, размахивая руками.

– А других у меня нету! – набычился я в ответ.

– Да они только вчера ушли с полей и даже путают лево с право! Ну какие из них вои?

– Так научи! – хлопнул я по столу рукой.

Проблемы с новоиспеченными лейтенантами начались уже на следующее утро. Официально принятые в дружину, да еще и в офицерских званиях, бывшие крестьяне чересчур возгордились этим фактом, и их самомнение взлетело до небес. Ну еще бы, в их прежнем мире стать воем означает подняться на одну ступень выше в социальной лестнице. А сделать это в офицерском звании – значит вообще приравняться к служивой знати.

Поэтому некоторые задрали нос, выпятили губу и начали всячески показывать вчерашним друзьям, какие они теперь важные. Дело дошло даже до мордобоя с увечьями – и это тогда, когда каждый человек на счету! Правда, случилось это не со всеми, а только с парой самых важных. Хотя, наверное, случилось бы и с другими, если бы я не вмешался и не наказал всех участников конфликта.

В итоге почти два десятка из новых воев сидят сейчас в холодной и будут там сидеть еще неделю. Офицеров, которые, по сути, и оказались причиной конфликта, прилюдно разжаловал в рядовые, с демонстративным срыванием погон. После чего отправил их к Варане подлечиться. А две роты, в которых произошел инцидент, сейчас сдают марафон под присмотром моей гвардии. В общем, раздал всем, воспитывая как личную ответственность, так и коллективную.

А что мне оставалось делать? Накажи я рядовых за то, что подняли руку на офицера, эти двое вознеслись бы еще выше. Только офицеров наказать – так тогда им будут бить морды по поводу и без повода. Может, оно, конечно, и хорошо, только правильность приказов не всегда будет совпадать с мнением подчиненных. И получим анархию: «Здесь выполняю, а здесь не хочу». Но есть у меня одна мысль по этому поводу. Может, офицеры и станут уважительнее относится к своим воям.

Ну а роты наказал за то, что не разняли и наблюдали, как толпа бьет одного. Да и вообще для профилактики. И поэтому на совещании обычно спокойный Воледар начал высказывать мне все, что он думает о моей затее. И сейчас мы, оба раскрасневшиеся от криков, смотрели друг на друга немигающим взглядом. Ну не понравилась ему моя идея, и я даже понимаю почему.

Он всю свою жизнь шел к тому, чтобы стать святороком, мне даже трудно представить, через что он прошел. А тут одним махом в офицеры, без долгих лет изнурительного служения. И, если честно, после инцидентов мне тоже идея показалась не очень. Но не видел я другого варианта ускорить процесс становления армейской структуры. Хотя, возможно, он и есть.

– Я думаю, что нужно успокоиться. – Отец Верилий положил свою израненную руку на руку Воледара и вкрадчиво посмотрел на меня: – Негоже князю распекать своего советника за его мысли. – Теперь он посмотрел на Воледара: – А советнику спорить со своим князем.

Через пару секунд лицо Воледара расслабилось, и, положив обе руки на стол, он опустил голову. Отец Верилий убрал свою руку и продолжил:

– Я думаю, что князь прав.

Воледар снова вскинулся, пытаясь возразить священнику. Но тот его опередил:

– Вспомни, как наши предки во главе с Акинфием очищали Беловодье от дьявольских созданий. Не было среди них ни служивого сословия, ни знати. Обычные люди, недавние пахари и кузнецы, которые в одночасье стали воями, десятниками и сотниками. Значит, и их потомки смогут.