Текст книги "Замок воина. Древняя вотчина русских богов"

9

Когда плёнка закончилась, я закрыл объектив фотоаппарата крышкой и спрятал его в футляр. Всё! Можно папки возвращать на место. Пока мы шли в подземелья, в голове вертелось одно и то же: «…Это непростой замок. В его архитектуре и скрытых от людей подземельях заложена большая тайна». Но что это за тайна, как к ней можно подобраться? То, что мы знаем вход в подземелья, – это хорошо. Хорошо – но мало…

Привычно свернув в правый подземный ход, мы быстро нашли нашу нишу с юсуповским кладом. Впрочем, уместно ли так его называть? Скорее, с библиотекой или архивом технического содержания.

Вовка предложил сложить папки на место, а самим последовать в наш приют и подкрепиться как следует. Мол, лично он порядком проголодался. Я возражать не стал, тем более что и сам был уже достаточно голоден. Да и на сытый желудок составлять дальнейшие планы действий было бы значительно проще.

Но не успели мы упаковать папки в их «родной» короб, как где-то рядом послышался какой-то шум. Я поднял голову и явственно различил звяканье металла и скрежет затворяющихся железных дверей. А следом – щелчок, похожий на закрывающийся затвор. Все эти металлические звуки были так пронзительны, что, казалось, проходят через сердце.

Вовка первым опомнился и, вскочив на ноги, закричал:

– Бежим, кажется, нас закрывают!

Не раздумывая, я устремился вслед за другом. Удивляюсь даже, как это в суматохе успел захватить с собой фотоаппарат. Мы неслись назад как угорелые и спустя несколько мгновений были у лестницы, ведущей к люку из подземелий. Почему-то в первую секунду каждый из нас подумал о директоре турбазы, который вернулся и, не найдя нас, решил закрыть двери.

Лишь позже, не обнаружив Ильи и удостоверившись, что он ещё не приехал из Симферополя, мы поняли ошибочность нашего предположения. Но если бы дело было в Илье или в ком-нибудь другом!

Только сейчас, выбравшись из подземелья, мы вдруг осознали, что никаких железных засовов и вообще железных врат ни рядом, ни где-либо в замке нет вообще, не говоря уже о подземельях. Но мы же отчётливо слышали этот жуткий лязг. И он был совсем рядом!

– Что это было, Вовка? – тихо спросил я.

Но ответа от своего друга не дождался. Он лишь выразился в том смысле, что таким «нетрадиционным» способом нас попросили убраться из подземелья. Это я тоже понимал. Но вот почему это сделано лишь тогда, когда мы буквально переворошили архив Юсупова и узнали то, что другим не было позволено. Могли бы сразу нас не подпускать к данному месту…

Не сговариваясь, мы вошли в полуподвальное помещение, где прежде рыли в земле яму. Я заглянул в подземелье, но лезть туда вовсе не хотел. Скажу больше – я и к люку, который мы сами сделали, подошёл с большой опаской. Хотелось бежать отсюда как можно дальше.

– Давай закроем этот вход, – предложил Вовка.

Я согласился. И мы вдвоём, ворочая тяжёлые каменные плиты, установили их на прежнее место. Чёрный провал в прошлое был закрыт. На сердце сразу же стало легко. И тревога, поселившаяся в нас, куда-то ушла.

Вовка взялся за лопату, а я – за ведро, и за один час мы забросали плиты толстым слоем, которую тщательно утрамбовали ногами. Теперь яма выглядела так, как будто бы никто до каменных плит и не докапывался.

Вздохнув с облегчением, мы выбрались из замка и отправились на обед. А точнее – на ужин, ибо солнце к тому времени уже уходило за горы. Выходит, мы провозились в подземельях почти целый день. Однако, как быстро пролетело время!

Забежав к охраннику, мы осведомились, не приехал ли директор. Очень уж хотелось рассказать Илье о нашем приключении. Да и вопросов к нему теперь у каждого из нас было вагон и маленькая вагонетка (любимая Вовкина поговорка). Но Ильи не было. И что он забыл в этом Симферополе?

Я хотел положить фотоаппарат обратно в рюкзак, но в этот момент увидел на своей кровати какую-то тетрадь. Собственно, я и не увидел, а просто сел на неё сверху. Обложка тетради по цвету сливалась с тонким покрывалом, которым я ночью укрывался. Скорее всего, именно поэтому я её сразу и не заметил. Что за сюрприз?

Тетрадь была старая. Бумага сделалась – из прежде белой – мышиного цвета. А на обложке значилось: «Эмпирические отчеты». Я открыл тетрадь и увидел текст, который был написан каллиграфическим почерком. Нечто подобное мне уже сегодня приходилось видеть, когда я разбирал амбарные книги и техническую документацию. Но всё это осталось в подземельях юсуповского замка. Откуда же взялась эта тетрадь?

Вовка, увидев, с каким недоумением я рассматриваю находку, и выслушав моё пространное объяснение, вдруг хлопнул себя ладонью по лбу.

– Чудак человек! Ты же на ночь приносил стопку амбарных книг, которые утром мы положили на место, к другим документам. Очевидно, эта тетрадка была вместе с принесёнными на ночь бумагами. А утром ты случайно, когда собирался уносить амбарные книги, эту тетрадку и проглядел. Видишь, какая она неприметная…

Откровенно говоря, этот день так вымотал меня, что к сюрпризу на кровати я никакого интереса не проявил. Сунул тетрадку в рюкзак – не пропадать же ей, да и забыл на долгое время о своей находке. Тогда слово «эмпирический» мне ничего не говорило, а если бы и говорило… Я так был далёк от всего мистического и потустороннего.

Неожиданно утром к нам на базу нагрянул инструктор, с которым мы несколько дней назад отправлялись в семидневный поход. За воротами стоял грузовик, в кузове которого сидела вся наша группа. Нам пришлось хватать рюкзаки и присоединяться к остальным туристам. Поход заканчивался, и вскоре нас ожидал южный берег и… новые приключения. Ребята в кузове смеялись, пели песни, рассказывали анекдоты. Было видно, как сильно их сдружил этот поход. На меня и Вовку теперь не обращали внимания. Поэтому и слушать нас никто не пожелал. И мы замкнулись. Ладно, пусть эта тайна останется с нами. Жаль, что Илью увидеть не удалось. Ему одному было бы интересно услышать то, что стало известно двум случайно свалившимся на его голову студентам.

Но ещё долго я явственно слышал лающий лязг затвора и скрежет закрывающихся металлических дверей. Почему нас с Вовкой выгнали из подземелья? Почему поманили и приоткрыли щелочку в неизведанный мир, а затем грубо вытолкали прочь? А может быть, тогда ещё просто не наступило время для открытия юсуповских тайн?

Часть II
Архитектор Краснов

1

Следующий мой приезд в Крым состоялся через полгода. На короткие зимние каникулы я приехал в Севастополь, где жила тётка моего отца. Меня она всегда привечала и была рада неожиданному приезду. Но долго я у неё не задержался.

Я желал сразу же поехать на базу, где отдыхал в прошлом году, и разыскать инструктора, с которым ходил в горы. А через него выйти на Илью. Уж очень мне хотелось поговорить с этим человеком. Я чувствовал, что он знает гораздо больше о замке Юсупова, чем рассказывал нам. Да и я теперь знал столько всего!

Моё желание подогревалось не только вскрытыми предыдущим летом подземельями и обнаруженным там архивом князя Юсупова, но и ещё двумя немаловажными обстоятельствами.

Во-первых, я наконец-то прочёл тетрадку из числа тех бумаг, которые на одну ночь притащил из подземелий и которую по случайности забыл на кровати. А сведения в ней оказались прелюбопытнейшие!

Во-вторых, я проявил плёнку и сделал фотокопии тех схем и карт, которые успел переснять в прошлом году. Лишь сейчас, внимательно рассматривая их, я увидел, что тогда, в спешке, многое просмотрел, не обращая внимание на очевидные вещи. Но об этом я скажу позже…

Конечно, я пытался списаться с Ильёй напрямую. Но никакого ответа не получил. Либо он уже не работал в Соколином, либо письма мои до адресата не доходили по какой-то причине. Писал я и на адрес нашей турбазы, пытаясь разыскать своего инструктора, но и здесь результат был нулевой. Что они там, вымерли все?

И только приехав в Крым, я сумел сам во всём разобраться. Оказалось, инструктор работал на базе только в летнее время, а его домашний адрес никто открывать мне не стал, сочтя меня за подозрительную личность. Никакие уговоры, увы, не помогли.

На следующий день я поехал в Соколиное и, естественно, Илью там не нашёл. Он и в самом деле уволился и вернулся в Симферополь. Зато мне вернули моё же письмо, которое я направлял сюда, пытаясь разыскать этого человека. Но в Соколином мне повезло больше – здесь я хотя бы узнал фамилию бывшего директора.

А ещё через сутки состоялась встреча с Ильёй. Надо сказать, он очень удивился, когда меня увидел. Надо же, какой-то юнец сумел его разыскать! И зачем? Но когда меня выслушал, своё мнение изменил. Конечно, он тоже слышал о подземельях, но найти их не смог. Выходит, моё случайное появление в прошлогоднем сентябре оказалось сверхудачным. Раз – и в цель.

– Ты либо счастливчик, – резюмировал Илья, – либо именно тебе предначертано свыше открыть тайны юсуповского замка.

Я вовсе не был уверен, что «счастливчик». Поэтому склонялся ко второй части трактовки Ильёй моей миссии.

– Но почему именно мне предначертано?

Илья лишь вздохнул и развёл руки в стороны.

– Но я так мало знаю, мои силы так ничтожны… – заныл я. – Без вас мне вторично в подземелья не попасть. Как же я смогу открыть тайны Юсупова?

Но Илья меня не утешил. Теперь и ему в замок Юсупова путь был заказан. Новое руководство старого директора и на дух не переносило. К тому же Илья наконец нашёл работу на одной из горных баз Приэльбрусья и уже в ближайшее время должен выехать на Кавказ.

Я искренне расстроился. По всему выходило, что наша встреча – последняя. Во всяком случае, в обозримом будущем новой не предвиделось. Да и вообще, это просто удача, что я успел застать Илью до отъезда в Приэльбрусье. К тому же в подземелья я вторично не попаду…

– Что же делать? – Я умоляюще посмотрел на Илью.

Но бывший директор лишь хлопнул меня по плечу.

– Не печалься! Жизнь – длинная штука…

Конечно, я всё понимал. Возможно, в таком деле торопиться нельзя. Но моя молодая кровь требовала действий. Знать бы только каких… Я стал лихорадочно соображать, как поступить дальше, но единственное, что пришло в голову, это спросить у Ильи, есть ли в Крыму пирамиды.

– Нет, – ответил мой собеседник, – мы ведь не в Египте живем.

Тогда я рассказал о странной схеме-чертеже из тех же юсуповских подземелий, на которой отдельные населённые пункты были отмечены значками. Тот же замок Юсупова обозначался как глаз – но это понятно, ведь старое название Соколиного – Голубой глаз. Над селом Счастливое находился значок, который походил на футбольные ворота. Над Ливадией схематично расположили корону. Здесь всё понятно – в прошлом это была летняя резиденция русских царей. А на запад от Соколиного, на весьма значительном расстоянии значилась пирамида.

– Ах вот ты о чём? – рассмеялся Илья. – Пытаешься выявить аналогии. Это похвально! Ты мыслящий молодой человек. Жаль только, не знаешь многого… На запад от Соколиного, если следовать карте, находится Севастополь, из которого ты сейчас ко мне и приехал. Выходит, там тебе и надо искать пирамиду. Хотя…

Илья на мгновение задумался, а затем произнёс:

– Хотя, кажется, я смогу тебе помочь. В Севастополе, действительно, есть пирамида. Хотя сейчас об этом факте мало кто вспоминает.

Илья рассказал мне, что на Северной стороне, куда можно попасть, переплыв на пассажирском катере бухту, есть храм, который внешне очень напоминает пирамиду. Вполне вероятно, что те, кто рисовал её на схеме, имели в виду Севастополь или же сам храм. По крайней мере, никаких других пирамид он не знает.

Я удивился. Надо же! Я ничего об этом храме не слышал. Неплохо бы наведаться туда. Илья лишь головой кивнул.

– Скажи, – поинтересовался я напоследок, – а почему над Счастливым изобразили футбольные ворота? Насколько я знаю, сто лет назад этот вид спорта в России был очень слабо развит. И что футболистам делать в этой горной глуши вообще? Да и о спорте ли здесь идёт речь?

Илья лишь отрицательно завертел головой.

– Здесь я тебе не помогу, увы. Сам разберёшься. Если сможешь.

И добавил:

– В Счастливом я бывал, и не раз. Там, кстати, живёт один старичок занятный. Он был из числа строителей юсуповского замка.

– Это тот, кто рассказывал о зелёной крыше?

– Какой зелёной крыше? – не понял Илья.

– Ну, зелёной крыше юсуповского замка.

– А, вот ты о чём… Да, это он мне рассказывал. Но откуда тебе известна такая подробность?

Я напомнил Илье его же собственную экскурсию по замку и о том, что он сам сообщил мне этот факт.

– А я и забыл… – рассмеялся мой собеседник. – Ну, ты и цепок на память!

Он вдруг предложил:

– А знаешь, было бы хорошо с ним поговорить. Он многое помнит. Крепкий ещё дед. Ты к нему поезжай и от меня привет ему передай заодно.

Я неуверенно пообещал. На следующий день ожидался мой отъезд из Крыма. В институте начинается очередной семестр, а преподаватели к посещаемости занятий относились очень строго. И по всему выходило, что поездка в село Счастливое откладывалась на неопределённое время.

2

Следующий раз в Крым я смог попасть лишь в сентябре, когда у меня вновь были каникулы. И снова – по путёвке на уже облюбованную после прошлогоднего посещения турбазу. Вовка, к сожалению, поехать не смог – в это время у него была производственная практика. Зато поехал мой друг детства – Сенька. Перед самой поездкой мы приобрели кроссовки с красно-зелёным замшевым верхом. И когда вместе шли, то некоторые прохожие оборачивались, принимая нас за братьев. Такое «родство» через обувь нас весьма веселило.

У нас были и общие увлечения. И я, и мой товарищ уже несколько лет ходили на секцию штанги и всегда были в хорошей форме. Кроме того, мы любили музыку, скопив достаточное количество иностранных дисков. Не скажу, что мы считались профессионалами, но многочасовое прослушивание пластинок выработало у нас определённый слух и вкус. Уже по первым нотам каждый из нас мог определить не только исполнителя или группу, но и название конкретной песни. А если не изменит память – то и год выхода данного альбома, а то и какая по счёту эта песня и на какой из сторон диска записана.

Не удивительно, что возле нас с Сенькой стала собираться молодёжь, особенно из числа тех, кто только что приехал на турбазу. Я, как сторожил, рассказывал, где вечером устраиваются танцы, где можно купить бутылочку недорогого, но хорошего крымского вина. И даже – где имеется магазин, в котором есть… кефир. Почему-то в те далёкие времена считалось зазорным рядом с базой отдыха открывать магазины и их отодвигали в сторону и прятали, как нечто неприличное. По крайней мере, в случае с нашей турбазой дело обстояло именно так.

Конечно, я разыскал моего знакомого инструктора, и он узнал меня, а также вспомнил перипетии прошлогоднего похода с досадной травмой моей ноги. Договорились, что он обязательно возьмёт меня и Сеньку в очередной поход. Я стал умолять его слегка изменить маршрут, чтобы, спускаясь из Ай-Петринского плато в Бельбекскую долину, пройти через село Счастливое.

– А мы через Счастливое и идём, – сказал инструктор, – разве ты в прошлом году этого не заметил?

Я не заметил. Но был рад новому открытию. Поход был намечен на ближайшую среду, и в моём распоряжении было три свободных дня. Чем их занять? И мы с Семёном махнули в Севастополь. Я, конечно же, хотел увидеться со своей престарелой родственницей, нанеся ей визит вежливости и порадовав рассказами о собственном житье-бытье. Но главное – хотелось попасть в храм-пирамиду, о котором рассказывал мне Илья. Неужели такой имеется на самом деле?

Из Ялты в Севастополь мы плыли пассажирским катером на подводных крыльях. В своё время такие «Кометы» и «Метеоры» были весьма популярны и престижны. Но нам откровенно не повезло. На море начался шторм, и катер резко сбросил обороты. Началась настоящая болтанка. Вместо двух мы плыли четыре часа, к тому же, вступили на севастопольскую землю в «разобранном» виде. Обратно в Ялту мы уехали на автобусе, которые в те годы тоже, впрочем, не блистали комфортом.

Но всё это – мелочи. Главное, я действительно увидел в Севастополе пирамиду. Теперь мне даже странным кажется, что, и прежде бывая в этом городе, понятия не имел о таком рукотворном шедевре.

Почему-то я представлял себе встречу с храмом-пирамидой как сказочное действо: вокруг шастают разодетые индусы, сидят на корточках факиры, а вереницы верблюдов, гружённые тяжёлыми тюками, спускаются к ближайшему причалу.

Действительность оказалась несколько иной. Место индусов и факиров заняли строители, а верблюдов заменили самосвалы и грузовики. Оказывается, я попал на реконструкцию этого храма. Во время Великой Отечественной войны снаряд попал в верхнюю часть пирамиды и разрушил её. И таким невзрачным храм простоял несколько десятилетий, пока не пришла очередь восстановить его в первозданном виде.

Вообще-то посторонних на строительную площадку не пускали. Но я нашёл какого-то прораба и убедил его, что мне, как будущему строителю, крайне почётно находиться рядом со своими коллегами и учиться у них, познавая мастерство через конкретные результаты их труда. Моя лесть возымела действие. И вот уже мы с Сенькой обходим храм, а затем в сопровождении всё того же прораба проникаем вовнутрь пирамиды.

К своему удивлению, оказавшись в чреве пирамиды, таковой не обнаружили. Я поднял голову и увидел… купол православного храма с мозаичной росписью. Впереди был алтарь, справа и слева – пределы. В обычных православных храмах я прежде бывал, так что общее представление об устройстве подобных культовых сооружений у меня имелось. Но вот как архитектор умудрился вписать в пирамиду христианский храм, для меня было загадкой.

В тот же миг моё сердце яростно забилось, как будто бы я прыгнул со скалы вниз. Я почему-то вспомнил, как годом раньше стоял в замке Юсупова и смотрел через глаз витражного окна на кучу вынесенной из подземелья земли. Такое же было состояние… Мне даже показалось, что между замком Юсупова и храмом-пирамидой, действительно, существует какая-то связь. Конечно, к подобному выводу я пришёл под влиянием карты-схемы, обнаруженной в известных мне подземельях. Но почему моё сердце так бурно реагирует при посещении этих мест?

Прораб попросил нас долго в храме не находиться. Мало ли, вдруг начальство нагрянет, а здесь – посторонние. Мы с Сеней послушно вышли на свежий воздух и уже собирались распрощаться с приветившим нас строителем. Как вдруг мне ни с того ни с сего пришла в голову странная мысль. Если эти два объекта как-то связаны и эта связь в виде двух значков закреплена на бумаге, значит…

– Скажите, а здесь есть подземелья? – спросил я.

Прораб явно удивился моему вопросу, но сделал вид, будто бы это само собой разумеющееся любопытство и так его вопрошают все, кто приходит посмотреть на реконструкцию пирамиды.

– Да, – ответил он, – конечно, есть. Во времена, когда сооружался храм, было модным почти под каждым подобным строением рыть подземелья.

– И куда они ведут? – уточнил я.

– Не знаю… Сейчас большинство из них закрыты для посещения. А зачем тебе?

Я неопределённо пожал плечами.

– Так, интересуюсь…

В моих словах не было обмана. Я действительно интересовался. Ведь если два архитектурных строения тайно связаны между собой, то, возможно, эта связь под землёй проявлена более открыто? Другими словами, мне пришла в голову мысль, что когда-то был прорыт подземный ход из Соколиного в Севастополь. С другой стороны, я отлично чувствовал шаткость такого предположения. Ибо логического обоснования я, конечно же, найти не мог. Это же так дорого! Да и зачем? Сел на коня – и через пару часов ты проскакал от храма к замку. Или от пирамиды к «глазу». Что едино…

3

На базу мы вернулись около одиннадцати вечера и тут же завалились спать. Поездка в Севастополь дала много пищи для размышлений. Прав был Илья, рекомендуя посетить эту пирамиду хотя бы для общего развития. Здесь бы я добавил: «развития темы».

А утром… Когда я открыл глаза, то увидел рядом с кроватью соседа, который толкал меня в бок. Он явно будил меня. Но зачем? К завтраку – ещё рано. Мы с Семёном ели во вторую смену, которая начиналась в половине десятого. А сейчас…

Я посмотрел на часы и воскликнул:

– Семь часов! Такая рань…

Но сосед был настойчив. И у меня не оставалось другого выхода, как открыть глаза. Стало ясно, что от меня он не отстанет. Ну что за люди!

Надо сказать, мы с Сеней относились к нашему соседу по комнате с доброй долей иронией. Он принадлежал к совершенно иному кругу людей. Во-первых, был стар – не менее шестидесяти лет, а то и все семьдесят. И для нас, студентов, выглядел личностью из совершенно иной исторической эпохи. Во-вторых, уверял, что до ухода на пенсию работал чуть ли не у Брежнева. Что нас искренне веселило. Зачем такому человеку отдыхать на турбазе, где собираются в основном молодые люди и в почёте активный образ жизни, спорт и многодневные походы в горы. Ему бы до столовой дойти…

У нашего соседа была особенность – он очень громко храпел. Но о своём недостатке этот пожилой человек не просто догадывался, а знал преотлично. И, как мог, боролся. Эту борьбу мы с Сеней наблюдали ежедневно. Точнее сказать – еженощно, когда возвращались с танцев или дружеских посиделок. Не включая свет, пробирались к своим кроватям и тихонько на них усаживались, ожидая «аттракциона».

Как правило, сосед не заставлял себя долго ждать. Вскоре слышалось легкое похрапывание, затем его сила возрастала, и наконец-то он начинал храпеть во всю мощь своего горла. Но длилось это недолго – всего несколько секунд. Каким-то неимоверным усилием воли старик сжимал ладонь в крепкий кулак и бил им себя по голове. Храп тут же прекращался. Причем проделывал он этот трюк во сне, не просыпаясь. Вот где самодисциплина, вот стальная воля! Человек даже во сне умудрялся себя контролировать.

Но со стороны подобное прерывание храпа выглядело очень смешно. По крайней мере, с высоты наших малых лет так казалось. Мы падали в подушки и давились от смеха, не в силах себя сдержать. И в наступившей тишине слышались лишь наши истошные похрюкивания. А через минут пятнадцать наш сосед снова начинал храпеть и снова слышался его мощный удар кулаком, и в комнате наступала тишина. Мы же, не успев угомониться после первого приступа смеха, снова с хрюканьем утыкались в подушки. Лишь вволю насмеявшись, я и Сеня блаженно засыпали, мысленно поблагодарив нашего соседа за предоставленное наслаждение.

Собственно, это и были единственные контакты с доставшимся мне в соседи пожилым человеком. И тем более удивительно, что он с такой настойчивостью меня будил, да ещё после такого многотрудного дня. Но, может, что-то стряслось?

Я непонимающе уставился на старика, а он, показывая на какие-то бумажки, вопрошал: «Это ты, это ты нарисовал?» Мне ничего не оставалось, как кивнуть, не понимая толком, куда клонит сосед. Дело в том, что я сделал небольшой чертёж храма-пирамиды, когда мы ждали автобуса на Севастопольском вокзале. И чуть-чуть заштриховал его, введя небольшие полутени, для наглядности. Получилось, в общем, неплохо…

Перед сном я этот чертёж оставил на прикроватной тумбочке. А рядом с ним – ещё два, сделанных раньше. Это замок Юсупова и замок Кичкинэ, находящийся рядом с нашей базой отдыха. Два последних я показывал вчера Сеньке, уже и не припомню с какой целью.

– Я смотрю, – послышалось пояснение соседа, – вы, юноша, серьёзно интересуетесь архитектурой?

Мне ничего не оставалось, как кивнуть головой.

– Интересуюсь, а что?

Дело в том, что я опасался любых косых взглядов в направлении моих собственных изысканий. Одно дело – промышленное строительство, которое я изучал в университете, и совсем иное – мой интерес к храмам и замкам. Это уже идеология, это скатывание в ряды врагов советского строя. А мой сосед, судя по всему, принадлежал к числу, как тогда говорили, «старых большевиков» и, скорее всего, был враждебно настроен ко всему, что хоть как-то напоминало бывший царский режим.

Мне не оставалось ничего, как быстро пояснить старику, что я учусь на строителя, а данные «строительные объекты» меня интересуют лишь как образцы каменной кладки.

– А я думал, что вас интересуют лишь девушки и вино.

Такие слова пожилого человека мне были неприятны. Уж не знаю почему… Поэтому я слегка покраснел и не нашёлся с ответом. А мой сосед продолжил:

– Да вы, молодой человек, не смущайтесь! В ваши годы лично меня интересовало именно это.

Выдержав паузу, он вдруг предложил:

– А знаете что? Не съездить ли нам в Ливадию?

– В Ливадию?

– Конечно. В царский дворец. Там действительно архитектура. Там есть что посмотреть.

Я напрягся.

– Но в Ливадию же не пускают…

Мне было известно, что в Ливадии располагался большой санаторий. А одним из его корпусов стал именно царский дворец. Это был санаторий для избранных, и к нему посторонних не подпускали на пушечный выстрел.

– Не пускают, а нас пустят! – уверенно заявил сосед.

– Но… – не сдавался я.

Мой собеседник безапелляционно рубанул по воздуху ладонью руки.

– Если хочешь увидеть дворец, быстро вставай!

Я хотел. Я с прошлого года мечтал об этом. Но давно уверил сам себя, что подобное невозможно. И вдруг такой поворот…

– Сеня! – крикнул я. – Быстро просыпайся, мы едем в Ливадию!

Мой друг засучил ногами.

– С вами тут выспишься… Вечером храпят, утром кричат. Никакого уважения.