Текст книги "Портрет Кати Е."

Вода в консервной банке

Днём Антон снова шёл за рыжим ирландским сеттером и хмурой тёткой.

Было жарко. Желтеющие листья светились на солнце и шуршали от ветра. Тётка и сеттер подошли к магазину. Там тётка привязала пса к столбу, а сама пошла вовнутрь.

Умный пёс лёг на землю, чтоб было прохладнее. Он громко дышал, и с его длинного языка падали на землю капли.

Антон остановился около сеттера. Уже сколько дней ему хотелось погладить блестящую собачью шерсть, но он всё не мог решиться. Ведь сеттер не знал его, не замечал.

– Твоя собака, мальчик? – спросил вдруг прохожий. – Кто же собаку на солнце привязывает. Смотри, как она от жажды мучается. – И прохожий сокрушённо вздохнул.

Близко была колонка для воды. Там как раз наливали воду в вёдра. Сеттер посмотрел на плещущую воду и облизнулся. И тут Антон сообразил. Он схватил валявшуюся консервную банку из-под шпрот, набрал холодной воды и отнёс псу.

Сеттер стал пить громко и быстро. Антон снова набрал воды – теперь сеттер пил спокойнее, даже оставил немного в банке. Антон осторожно погладил его по спине, и сеттер грустно взглянул Антону в лицо.

Тут как раз вышла хмурая тётка.

– Что ж вы собаку на солнце привязали, – сказали ей люди, стоявшие у магазина. – Хорошо, мальчик догадался, попить принёс.

– Продали мне эту собаку за хорошие деньги, говорили, дом сторожит, а она только сидит, вздыхает да в глаза заглядывает, – пожаловалась в ответ тётка, – теперь и мучаюсь. И сама болею, и собаку мучаю. Был бы хороший человек, задаром бы отдала.

Тётка отвязала сеттера от столба, они пошли назад к Гагаринской улице. Антон снова брёл за ними следом.

Разговор

Сколько раз он так ходил за ними на небольшом отдалении, всё лето, мечтая хотя бы ещё раз прикоснуться к сеттеру, хотя бы поймать его взгляд! Иногда он набирался смелости, решался подойти к тётке и заговорить о чём-нибудь, о чём угодно: предложить донести тяжёлую сетку, полить огород, а в ответ тётка разрешила бы ему погулять с собакой. Но в последний момент смелости всё-таки не хватало.

И вдруг тётка обернулась к Антону сама и сама заговорила с ним.

– Мальчик, ты зачем следом бродишь? Или замыслил что?

– Я не брожу, я так… – Антон растерялся.

– А я думаю, что не так. Или собака нравится?

– Нравится, – ответил Антон и почувствовал, что голос у него стал от волнения хриплым.

– А я вот собак не люблю. Купила, думала, привыкну, всё-таки живая душа. Не получается. И его мучаю, и сама мучаюсь, – снова сказала тётка.

Она замолчала, словно ожидала, что теперь Антон станет продолжать разговор.

Но Антону заговорить было невозможно.

– Завтра в город. И куда я его с собой повезу? Не было у бабы хлопот, купила она испанеля.

– Это не спаниель, это – ирландский сеттер, – поправил Антон. – Спаниели меньше ростом, а уши у них длиннее.

– А мне всё одно, что сеттер, что испанель.

– Не испанель, а спаниель, – снова не сдержался Антон.

– Во-во, спаниель. Тот, который продавал, так и говорил – спаниель. – Тётка замолчала опять и принялась рассматривать Антона.

Антон опустил голову, и даже жарко ему стало. Он почувствовал, что наступает главное мгновение.

– А что, – спросила тётка, – ты собак серьёзно любишь? Я смотрю, ты всё лето за нами бродишь.

Антон так и не смог выдавить ответ, а лишь кивнул опущенной своей головой.

– Чего же тогда тебе родители не купят? Или деньги жалеют?

– Жалеют, – сказал Антон.

Это была неправда, и поэтому выговорилась она легче.

– Ну-ну, – проговорила тётка и пошла с сеттером дальше.

Антон же остался стоять около дерева.

Полдня он не мог ни о чём другом думать. Все мысли были только о собаке. А к вечеру тётка снова вышла на улицу с сеттером. И сама подошла к Антону.

– Что-то я тебя всё одного вижу, без родителей. Где они у тебя? Отец-то есть?

– Есть, – соврал Антон, – он в Москве сейчас.

– А мама – тоже в Москве?

– Мама врачом в больнице работает.

– Врачом – это хорошо, – подумав, сказала тётка. – А что родители скажут, если собаку дома увидят? Не похвалят?

– Похвалят.

– Ну, смотри, парень, – решилась тётка, – я тебе эту собаку дарю, но чтоб ты её ничем не обидел.

Антон стоял по-прежнему, глядя в землю.

– Что сказать надо, когда тебе дарят подарок взрослые?

– Спасибо, – с трудом выговорил Антон.

– Правильно, спасибо. Завтра утром я уезжаю, завтра с утра собака твоя. Ты мне адрес дашь, в город приеду, проверю, как ты его содержишь.

– Хорошо, – прошептал Антон.

– Приходи завтра с утра и забирай. Только смотри, чтоб всё было по-серьёзному… Этот, который мне продал, никудышный был человек. Спрашиваю, как собаку-то зовут. А он говорит – Буль. У меня, говорит, дома всех Булями зовут. – Тётка презрительно махнула рукой. – Это он так своё питьё на були меряет. Ну, у тебя-то собаке будет хорошо. Я видела, как ты его водой поил.

– Спасибо, – снова повторил Антон тихо.

Счастье

Это было счастье, счастье, счастье! У него была своя собака! Он мог теперь гулять с ней, сколько захочется. Хотя бы два дня, пока длится дача.

А потом он может взять сеттера в город, устроить у хороших людей жить, а сам будет ходить с ним каждый день.

У него была своя собака!

Он хотел быстрее дожить до утра, потому что боялся – вдруг тётка передумает.

Тётка не передумала.

– Пришёл? – обрадовалась она, когда Антон приблизился к калитке. – Молодец. Я всё приготовила: миску, поводок – прямо сейчас и забирай. А я дачу запираю и в город. Вещи уже отправила.

Она неловко погладила Буля, прижала его голову к себе и сказала:

– До свидания, милый. Ты прости, что я с тобой так, не по-умному.

И Антон вдруг увидел настоящее тёткино лицо. Было оно не сердитым, не хмурым, а добрым и просто немного больным.

Они вышли за калитку, и тётка смотрела им вслед.

Антон держал в левой руке алюминиевую миску, а правой вёл Буля на поводке. Ему казалось, что вся улица их разглядывает.

Он гордо прошёл до угла по направлению к даче бабушки Насти и только в эту минуту, дойдя до угла, понял вдруг, что ему с собакой деваться некуда. Ведь не вести же пса к своей даче – попробуй объясни бабушке, где он его взял.

На минуту ему стало страшно, даже захотелось бежать назад к бывшей хозяйке, посадить молча, не глядя на её изумление, сеттера рядом с ней и убежать куда-нибудь в лес.

Но тут он перехватил умный взгляд Буля, и страх прошёл. Антон решил пойти с сеттером в лесок к заливу. По дороге он несколько раз останавливался погладить пса и угощал его печеньем.

– Буль, Буль, – приговаривал он, – мы теперь с тобой вместе. Ты у меня самый хороший пёс.

Буль печенье ел с удовольствием и однажды в ответ лизнул руку.

Все оказалось другим

Прежде, в мечтах, Антон часто представлял себе прогулки с собакой. Вот он идёт, спокойный и уверенный, держит в руке поводок. А поблизости весело бегает сеттер, постоянно оглядывается на хозяина, ловит каждое его слово, каждый знак. «Сидеть!» – командует Антон, и сеттер мгновенно садится. Антон гладит его, берёт на поводок, они переходят дорогу, а потом Антон снова отпускает сеттера, и опять продолжается их счастливая прогулка…

Всё оказалось другим.

Большего позора с Антоном не случалось никогда. Едва они пришли в лес и Антон отпустил сеттера, как пёс, понюхав кусты, мокрые от утренней росы, повернулся и не очень быстро, но не так уж и медленно побежал в сторону Гагаринской улицы.

– Буль! Буль! – звал Антон и показывал сеттеру печенье.

Но Буль перестал замечать Антона. Он приостанавливался на секунду, нюхал куст или столбик, а потом бежал дальше. Антон был для него посторонним, чужим.

И Антон представил, как сеттер сейчас прибежит к тёткиному дому, а тётка в это время будет как раз запирать калитку. Сеттер усядется рядом с нею, и тётка посмотрит на Антона презрительно, а потом скажет:

– Эх ты, нельзя тебе собаку доверять!

Антон бежал за Булем по улице и уже не звал его громко, а лишь тихо, про себя, повторял:

– Что же делать, а? Ну что делать?!

На калитке у тёткиной дачи висел тяжёлый замок. Буль ткнулся носом в рейки, отодвинул одну из них и проскользнул за забор.

Он прошёл по песчаной дорожке, взобрался на крыльцо, вздохнул и лёг около двери на веранду.

Антон снова звал его, протягивая через забор печенье, но сеттер лежал, отвернувшись и уставившись носом в дверь.

Мимо по улице шёл человек.

– Не дразни собаку, мальчик, – сказал он строго.

– А я и не дразню, – ответил Антон со злостью. – Это моя собака, мне её подарили.

– И не разговаривай так грубо. – Человек посмотрел на Антона ещё строже. – Кто тебе её подарил?

– Тётка!

– Какая тётка? – удивился прохожий. – Как её зовут?

Антон не ответил.

Прохожий покачал головой и пошёл по улице дальше. А Антон сел у забора на траву. Лезть через забор к сеттеру ему не хотелось. А другого выхода не было. Оказывается, недостаточно, когда один человек передаёт собаку другому. Надо, чтобы и собака поняла, что новый хозяин – её друг. Сеттер пока этого не понимал и по-прежнему считал хозяйкой хмурую тётку. Сохранял ей верность.

И ещё Антон стал понимать, что с Булем ему будет непросто. Но это была лишь первая трудность.

О других пока Антон не догадывался.

Новый день

Поднималось солнце, и становилось жарче.

Буль по-прежнему лежал на крыльце. Он вывалил язык и часто дышал.

Нужно было принести ему попить. Алюминиевая миска, которую прежняя хозяйка дала Антону, была всё ещё у него в руках.

Антон набрал из колонки воды в эту миску, просунул её через ту же щель, в которую пролез Буль. Сеттер оглянулся на воду, но с крыльца не сдвинулся.

Тогда Антон решился и перелез через забор. Он поставил воду рядом с сеттером, и лишь тогда пёс посмотрел на Антона, вильнул хвостом, а потом, спеша и расплёскивая воду, как в прошлый раз у магазина, принялся пить.

Потом, когда Буль напился, Антон посидел рядом с ним на крыльце, положив руку ему на спину, и пёс несколько раз вильнул в ответ хвостом.

…Вчера всё казалось простым. «Лишь бы собаку получить, а уж накормить-то её будет легко», – думал тогда Антон. Точнее, в те вчерашние минуты, когда решалось, быть у него сеттеру или нет, Антон о еде для пса и вовсе не думал. Как не думал особенно о том, где сеттер станет жить через несколько дней. Даже сегодня его поместить некуда было. Хорошо, под крыльцом была дверца, которая не запиралась, и сеттер, полежав рядом с Антоном, ушёл туда. Там был теперь его дом.

Обед Антон решил унести к Булю незаметно для бабушки Насти. Но ведь суп в руках не унесёшь. Зато на второе была котлета, и её Антон спрятал удачно.

Но котлету Буль есть не стал. Он даже не посмотрел на неё, отвернулся.

Антон боялся теперь выйти с ним на улицу и просидел на крыльце рядом с сеттером до вечера. И до вечера Буль ничего не ел.

А утром Антон уезжал в город. Скоро начиналась школа, а перед школой, как всегда, – медицинский осмотр.

Антон взял из холодильника у бабушки Насти кусочек колбасы, сделал бутерброд и отнёс его Булю.

– Вечером приеду, ты не волнуйся, – успокаивал он пса, а Буль и не волновался. Буль, как и вчера, лишь шевельнул хвостом, но на еду даже и не посмотрел.

Антон положил еду на лист лопуха в тень около крыльца и побежал к своей даче. Там его ждала бабушка Настя, чтобы ехать в город.

Антон надеялся, что бабушка на дачу вернётся. У него была маленькая комната под крышей. Днём, когда солнце разогревало крышу, в комнате было душно и при открытых окнах. Зато вечером от крыши с потолка шло приятное тепло. Окно выходило на сосну. От сосны тоже шёл сухой, тёплый, смолистый запах. По ночам сосна шуршала, поскрипывала, тихо вздыхала. Бабушка говорила, что съездит в город на день и вернётся назад. Теперь, по дороге к электричке, Антон узнал, что бабушка передумала, решила приехать на дачу лишь недели через две, когда пойдут осенние грибы. Дачу она заперла на все замки, потому что дачники уже уехали. Получалось, и комната Антона была теперь заперта.

Копилка

И в электричке Антон не переставая думал о Буле. Увидел на платформе длинную кривоногую таксу – вспомнил о своём сеттере.

Бабушка Настя заговорила о чём-то – он не слышал её, лишь кивал головой. Она проверила варенье в кошёлке, вновь говорила. Но Антон думал только о Буле.

Сеттера подстерегали опасности со всех сторон.

Во-первых, он по-прежнему не брал еду, а только пил.

Во-вторых, его легко мог украсть любой. Заберёт себе или продаст на сторону.

В-третьих, если Буль выйдет на дорогу, его могут схватить собаколовы и отправить на усыпление.

И он, Антон, ещё не став хозяином, уже бросил сеттера, едет по своим делам в город.

Бабушка Настя довезла Антона до дома на Колокольной улице.

Дома их ждала мама.

– Всё одна живёшь, сама по себе, – сказала бабушка, пробуя из тарелки с синими цветочками мамин суп.

– Почему же одна, теперь вот Антон приехал, снова будем вместе.

– Выходила бы ты замуж, – сказала бабушка, продолжая хлебать суп.

– Это за кого же? – сказала мама, глядя в сторону.

– А хоть бы за того милиционера, который к вам на чай заходит. Это ничего, что ты – врач, а он – сержант. Главное, чтоб человек был добрый.

Мама негромко и грустно рассмеялась.

Такие разговоры бабушка Настя заводила всегда, когда видела маму. Антон слушать их не любил и старался быстрее уйти. Он и сейчас тоже быстро поел и побежал на осмотр в школу.

Маму, вышедшую за кого-нибудь замуж, он не представлял. Он привык, что в жизни их только двое: мама да он.

В школе на осмотр собрался почти весь класс. Каждый рассказывал свои новости: кто где летом был, кто что делал. Антону тоже хотелось рассказать про Буля, но он молчал, потому что о сеттере рассказывать было пока нельзя.

Осмотр длился долго: была большая очередь. «Как осмотрюсь, так на дачу к Булю поеду», – думал Антон.

Но на дачу ехать ему не пришлось.

Когда он вернулся домой, бабушки Насти уже не было. Антон надеялся, что мама тоже уйдёт на вечернее дежурство в скорой помощи. Он ещё деньги хотел взять из копилки, потому что других денег на еду для Буля у него не было.

– А мы с тобой в кино идём, – сказала мама. – Я так по тебе соскучилась! Сегодня у меня выходной вечер, я уже билеты взяла.

А Буль оставался на даче один. Без еды и питья.

Во время фильма зрители громко смеялись, потому что показывали комедию. Мама тоже смеялась. Лишь Антону было непонятно – и чего смешного все они находят в этом скучном фильме. Ему даже спать под конец захотелось.

Зато утром он проснулся рано и всё ждал, когда же мама уйдёт на работу.

– Что ты так рано проснулся, вставай завтракать, если не спишь, – сказала мама. – Вставай, вставай, дружок, и скушай пирожок, – пропела она.

Она и в самом деле успела к завтраку испечь пирожки.

– Какие у тебя планы на сегодняшний день? – спросила она за завтраком. – Я сразу из больницы на дежурство в скорую помощь. Вся еда – в холодильнике. Не разучился подогревать?

– Не разучился, – ответил Антон.

– Будет минутка, вечером забегу.

Как только за мамой захлопнулась дверь, Антон взялся за копилку. Это был игрушечный чемоданчик с ручкой и замком. Замок открывался специальным ключиком.

Антон вывалил деньги на постель и стал пересчитывать. В копилку они собирали монеты уже больше трёх лет.

Антон взял на еду собаке, остальные деньги всыпал назад.

На углу в магазине он купил пакет молока, рядом в булочной – городскую булку.

Встреча в булочной

В булочной к нему подошла Саша.

Конечно, не к нему подошла, а просто остановилась рядом, взяла батон, круглый хлеб, встала за Антоном в очередь, чтобы заплатить деньги.

Антон уже столько раз представлял, как они однажды окажутся рядом, хотя бы где-нибудь в кино, что он ей скажет, постарается сказать что-нибудь весёлое, чтобы сразу показать, какой он остроумный, а она в ответ улыбнётся и посмотрит на него и тоже что-нибудь скажет. И так у них получится знакомство.

И вот они встретились. И произошло это в булочной. Он держал дурацкий пакет с молоком, а в другой руке булку и никак не мог нащупать в кармане мелочь. Даже кассирша на него заворчала, что он так долго копается. А на Сашу он не смотрел, лицо его само собой стало деревянным, ноги-руки – тоже деревянными, и уж не только остроумного слова, а даже просто слова сказать он ей не мог.

Они вышли из булочной почти одновременно. Саша сразу пошла к своему дому, Антон же – к метро «Владимирская».

…В электричке Антону стало страшно.

Это прежде всё казалось так просто: была бы собака, а остальное сделается само собой.

Даже осень и та казалась далёкой. А, оказывается, вот она – осень.

За окнами поезда по-осеннему гнулись от ветра желтеющие клёны, на низком осеннем солнце горели рябины, по шоссе ехали машины с грибниками – у каждого огромная корзина, не только гриб в такую влезет, а даже и медведь поместится.

Осень пришла, но Антон не знал, где поселить Буля. Кто ж согласится собаку держать у себя просто так, не считая её своей.

Потом он вспомнил про булочную и Сашу. И ему стало стыдно ещё больше, чем в булочной, оттого что он так одеревенел, долго возился с мелочью в кармане и выглядел перед Сашей по-дурацки. «Но уж в следующий раз!» – подумал он.

Наконец электричка остановилась у платформы Тарховка.

Саша

Ну, конечно, Саша узнала этого странного мальчишку в булочной. Он смотрел на неё испуганно, не отводя глаз, а потом выбежал на улицу.

Она и прежде его замечала, всегда чувствовала его взгляд, когда он шёл следом по Владимирскому проспекту. И ей становилось неловко от этого взгляда, казалось, все прохожие понимают и перемигиваются – вон идёт следом за девочкой мальчишка и смотрит на неё в упор.

Лишь однажды она сама смотрела на него и даже закричала громко, на всю улицу: это когда он забрался с фотоаппаратом на троллейбус, а троллейбус неожиданно поехал и повёз его на крыше. Хорошо, что водитель услышал крики на улице и троллейбус быстро остановился.

В обычные дни Саша редко вспоминала про этого мальчишку, но иногда вдруг подступало странное такое настроение, когда она думала только о нём и ей хотелось, чтобы он снова встретился на улице, снова шёл следом и смотрел на неё не отрываясь.

Удивительно: почти всегда в такие дни мальчишка обнаруживался на улице и смотрел на неё, смотрел!

А впервые она его заметила год назад в начале мая, когда готовилась к экзамену по музыке.

Была жара, окна раскрыли, она всё воскресенье сидела у пианино и повторяла сонатины, а когда в перерывах отходила к окну, видела на противоположной стороне проспекта одну и ту же фигуру. Сначала Саша думала, что он просто ждёт там кого-то, а потом поняла, что он притворяется ожидающим, на самом же деле смотрит на её окна.

Весь день он там простоял или отходил куда-нибудь – Саша не знает. Уже вечером к нему подошла женщина, что-то сказала сердито, мальчишка сразу отвернулся от Сашиного окна и пошёл следом за женщиной, наверное, за своей мамой.

С тех пор Саша и стала узнавать его.

А однажды этого мальчишку окликнул на улице другой мальчишка и назвал его Антоном.

Корова

Антон подходил к даче и уже издалека смотрел сквозь забор на крыльцо – хотел увидеть Буля. Но Буля на крыльце не было… И когда Антон встал у забора вплотную, Буля он не увидел тоже.

«Украли!» – подумал он с ужасом. Ему даже отодвигать рейки и лезть в дыру на чужой участок расхотелось.

А может быть, бывшая хозяйка вернулась проведать дачу, увидела, что Буль один, и увезла его?

Антон всё-таки полез в дыру, и едва он скрипнул рейками, как рыжий сеттер сразу выскочил из-под крыльца и бросился навстречу.

Кто-то, наверное, испугался бы, если ему навстречу бросилась бы собака, да так неожиданно! Но у сеттера было настолько радостное выражение на морде, что Антон сразу понял: Буль его ждал и вчера, и сегодня утром.

Антон тоже смеялся от радости и подставлял Булю щёки, а Буль счастливо их лизал.

Вчерашняя еда была съедена, и вода выпита тоже.

Антон налил в миску молока, накрошил булку, и сеттер тут же принялся есть, расплёскивая молоко по крыльцу. Но потом, когда у миски были вылизаны все края, аккуратный пёс и с деревянных половиц тоже слизал все белые молочные капли.

А потом они пошли гулять.

Буля можно было бы и без поводка вести, он бы всё равно шёл рядом – Антон это сразу почувствовал. Но по улице иногда проезжали машины, и поэтому до леса Антон вёл Буля на поводке. А в конце улицы, у первых деревьев, отпустил.

И там Буль весело бегал вокруг Антона. А Антон бросал ему палку, командовал: «Апорт!» – и Буль сразу подносил, обегал кругом и усаживался с палкой у левой ноги.

Скоро Буль улёгся на мху, Антон тоже сидел рядом на пне. Буль громко запыхтел, и Антон понял, что пёс так отдыхает и охлаждает себя. Потом они снова вместе играли. И счастливее минут у Антона, наверное, не было никогда в жизни.

Но тут неожиданно из-за кустов появилась бодливая корова. Она и раньше паслась там, привязанная тонкой верёвкой, медленно жевала траву и задумчиво смотрела на редких прохожих. Вечером корову забирала старушка с палкой, и Антон всегда думал, что корова эта спокойная и добрая.

А сейчас корова тащила за собой обрывок верёвки и шла в наступление на Буля – рогами вперёд. Антон сразу понял, что корова идёт в нападение, такой у неё был упрямый и злобный вид.

Буль сначала не заметил её, а потом стал пятиться к кустам.

Кусты были густые, они сплелись ветками, и через них невозможно было продраться. Антон даже не подумал – подумать он не успел, скорее почувствовал, что ещё полминуты, и озверевшая корова прижмёт Буля рогами к этой зелёной стене.

И тут он увидел на земле длинную ветку с высохшими листьями. Он схватил эту ветку, подскочил к корове и хлестнул её изо всех сил по спине.

Раньше он и к мирной бы корове ни за что не подошёл так близко, он был городским человеком, а все городские коров остерегаются. Но сейчас, когда рога нацелились прямо на Буля и Буль, прижатый к кустам, робко взглянул на Антона, весь страх забылся.

Антон снова и снова хлестал корову по спине.

Корова остановилась, и мгновенно вид у неё опять стал смирный и добрый. Она даже оглянулась на Антона виновато, и Антон закричал ей, как настоящий деревенский пастух:

– Пошла отсюда! А ну пошла!

И корова шагнула в сторону, а потом отбежала на несколько шагов.

А Антон повёл Буля на другую лужайку. Теперь он даже самому себе казался смелым и решительным, а Буль смотрел на него с уважением. Как на настоящего друга.

Пора было возвращать Буля назад, на дачу. А так не хотелось оставлять его за забором! Но в городе ему негде было пока жить.

Антон уходил и всё оглядывался на Буля. А Буль просунул голову между реек и грустно смотрел на Антона. Уходя, Антон сказал ему: «Место!» – и Буль честно выполнял приказ.