Текст книги "Королева отступает последней"

Глава 5

Его величество не знал недостатка в шпионах, и поэтому его утро обычно начиналось с кофе и бесконечных доносов. Империя была обширной, заокеанские колонии без лишней скромности можно было назвать бесчисленными. Эргандарская проказа – так отзывались о новообретенных владениях Адальгера III враги и завистники. У императора подобные высказывания вызывали лишь пренебрежительную улыбку.

Не проказа – наследие. Его рода.

Его семьи.

Его величество досадливо поморщился. Жаль, Найферия так пока и не смогла подарить ему наследника. Он любил жену. Заботился о ней. Почитал. Но её неспособность дать ему сына, сильного чаровика, порой выводила Адальгера из себя.

Его величество откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза.

– Найферия… Найферия… – пробормотал чуть слышно, мягко постукивая по столу пальцами. – И что мне с тобой делать? Закрыть глаза на твою ущербность и смириться с тем, что когда-нибудь – очень нескоро – трон Эргандара отойдёт бастарду? Но мальчишка упрям! Он готов отречься от своей сути, от дара Регенштейнов из-за одной-единственной трагедии! Несчастного случая! Никак не простит себе убийства матери… Слишком слаб, слишком мягок.

Не открывая глаз, император поднёс к губам чашку с уже почти остывшим кофе, сделал глоток.

– А может, стоит поискать тебе замену, любовь моя? Какую-нибудь знатную наследницу из древнего, могущественного рода.

Почему-то перед внутренним взором тут же возникла Лайра Ноэро. Медовые глаза, такие яркие, словно в них заточено дикое пламя. Огненные пряди, светлая, почти белоснежная кожа с едва заметной россыпью веснушек и губы… Пухлые, сочные, чувственные. Несомненное, целовать такие будет приятно. Как и проделывать с юной красавицей всё, что нравится проделывать мужчине с желанной женщиной за закрытыми дверями спальни. Из девчонки вышла бы неплохая императрица и ещё лучшая любовница. Страстная, чувственная…

Огненная.

Но…

В жёны он может взять любую знатную девицу, ей даже необязательно быть красивой. Главное, чтобы была здорова и родовита. А Ноэро нужна для другого. Несомненно, у девчонки огромный потенциал. Столько даров… Силы, развив которую, Лайра Ноэро станет его опаснейшим оружием.

– Кстати, о свадьбах. – Император потянулся к отложенному в сторону листку бумаги и снова внимательно перечитал отчёт из Флаоса. – Генерал-протектор Амбрет Холланд женится, – продолжил говорить вслух, как делал всегда, когда оставался наедине со своими мыслями. В себе его величество находил наилучшего собеседника: интересного, внимательного и вдумчивого. – Брачный обряд пройдёт в главном храме столицы, и как бы ни осторожничал Холланд, там до него можно будет добраться. У преподавателей Кальдерока есть почти два месяца, чтобы подготовить нашу шиари. С опытным отрядом всё должно получиться. – Адальгер улыбнулся своим мыслям. – Всё определённо получится, и вместо свадьбы в храме пройдут похороны.

Услышав, как в дверь постучали, император поспешил спрятать отчёт в стол. На миг коснулся золочёного вензеля на крышке ящика перстнем со светло-серым, пепельным камнем, чарами запечатывая тайник, и проговорил:

– Войдите.

Дверь приоткрылась, пропуская чаровика в красном кафтане, главу императорской стражи.

– Ваше величество, – мужчина поклонился.

Адальгер выпрямился в кресле и нетерпеливо посмотрел на военного.

– С ней всё хорошо? Как прошёл день? А ночь?

– Кадеты отнеслись к шиари настороженно, но без враждебности. Оборотника, как вы и рассчитывали, удалось спровоцировать. Это было несложно. Один разговор – и он уже был готов. Шиари Ноэро вызывает в нём слишком сильные эмоции.

И где-то Адальгер понимал кадета.

– Пришлось вмешаться или она сама справилась? – спросил он, почти затаив дыхание.

Даже вперёд подался, ожидая ответа, и облегчённо выдохнул, услышав слова, на которые так рассчитывал:

– Она воспользовалась хроновой силой, вмешательства не потребовалось. Но… – чаровик замялся.

– Продолжай.

Воспользовалась силой. Не растерялась. Не испугалась.

Настоящее сокровище! Пусть пока и без опыта.

– В будущем он может стать для девушки серьёзной опасностью. Кадет Николас Стейрод – один из лучших выпускников, а Лайра Ноэро, пусть и наделена редкими дарами, может пострадать.

В том-то и дело, что один из лучших… Адальгер усмехнулся. Будь мальчишка посредственностью, эта ночь стала бы для него последней. А так… Оборотники армии нужны. Нужна не только магия, но и физическая сила, которой в кадете было в избытке.

Его величество бросил взгляд на окна, за которыми цветущие сады Найферии оживали под первыми лучами солнца. Зимы в окрестностях императорского дворца не существовало. Каприз её величества, которого она в скором времени лишится, если продолжит его разочаровывать.

А может, останется и без трона.

– Пусть за ним присмотрят. И если начнёт доставлять проблемы… – Вздохнув, император закончил: – Шиари Ноэро в приоритете.

* * *

Лайра Ноэро

На утреннее занятие с Вентурой ноги не несли. Во-первых, я не выспалась. Точнее, совсем не сомкнула глаз, да это и не удивительно: сложно спокойно сопеть в подушку, зная, что в твою комнату в любое мгновение могут вломиться всякие выродки. Во-вторых, болела ладонь, и по-хорошему мне следовало показать порез животворцам. Что я и собиралась сделать сразу после заутреннего урока.

В-третьих… Я боялась реакции Вентуры. Это ректор мне улыбается, а преподаватели вроде Клерта убить готовы за ложь. И что-то мне подсказывало, что хроновик не станет встречать меня с распростёртыми объятиями.

Так и было… Вместо объятий меня удостоили мрачным взглядом и холодно оброненной фразой:

– Проходи, Ноэро. Не будем терять время.

Вот так просто? И меня даже не поругают? Не скажут, какая я мерзавка и негодяйка?

Я села за стол, хроновик же поднялся из-за своего, тяжело опираясь на трость. Кажется, за те два дня, что мы не виделись, морщин у него на лице прибавилось, а седые волосы ещё больше поседели, хоть, само собой, это было невозможно. Он выглядел так, словно за одну короткую ночь постарел на десяток лет.

– Открывай «Теорию хроновых вероятностей» на сто тридцать пятой странице, – велел учитель.

– Мы снова возвращаемся к теории?

Перед балом мы только и делали что практиковались, но, кажется, Вентура решил наказать меня зубрёжкой нудных параграфов.

– Как уже говорил, и не раз, теория – это основа. Без знаний невозможно в совершенстве развить дар, каким бы сильным он ни был. – Он немного раздражённо ударил по полу тростью. – Довольно разговоров! Пора приступать к так нелюбимым тобой основам.

– Я их не не люблю… – Я осеклась под строгим взглядом старика и, вздохнув, выудила из стопки книг нужную.

Меня так и подмывало похвастаться, рассказать, что я без всяких чаровых узоров, только силой эмоций, повернула вспять время. Но тогда придётся рассказывать и о Стейроде, чего я делать не собиралась. По крайней мере, пока что.

Поэтому пришлось сдержаться.

– Незначительные временные искажения, укладывающиеся в несколько минут или мгновений, никак не влияют на ход времени. Но возвращение в более далёкое прошлое способно привести к неожиданным, порой трагическим событиям. В первую очередь для самих хроновиков. – Мужчина медленно прошёлся от своего стола к моему. – К счастью, нынешние носители дара такими способностями не обладают. Самый сильный хроновик нашего времени, которого я знал, но которого уже нет в живых, мог возвращаться в минувший день. Это-то его и убило. В одно из таких возвращений его сердце не выдержало. Читай, Ноэро.

«Теорию хроновых вероятностей» следовало назвать «Теорией хроновых неприятностей». По крайней мере, тот раздел, который Вентура заставил меня прочесть. Оказывается, чем сильнее было временное искажение, тем выше был риск и тем непредсказуемее становились последствия. Для самого чаровика. За один короткий час я узнала о стольких опасностях, которые таил в себе хроновой дар, о скольких не узнала за несколько недель обучения.

– Почему именно сегодня вы решили рассказать мне обо всех этих кошмарах?

Случиться с хроновиком, переоценившим свои возможности, могло всякое, и не только остановка сердца. История помнила случаи, когда наделённые этим хитрым даром слепли, им отказывали конечности, а у одного бедолаги после скачка в дальнее прошлое стали разрушаться органы. И читать об этом было ужасно!

Представляю, каково всё это испытывать, медленно умирая…

Вернее, не представляю и представлять не хочу! Брр!

– Это входит в обучающую программу.

– Мне кажется, вы лукавите, – позволила себе дерзость.

Старик сощурился, снова стукнул тростью, нервно, а может, раздражённо, и глухо проговорил:

– Мне просто жаль тебя, девочка. И мне… всё это не нравится.

Не нравится, что силой хроновика обладает женщина?

– Меня не надо жалеть, – буркнула, переворачивая страницу. – Вы просто злитесь на меня за обман. И… – справившись с эмоциями, подняла на чаровика глаза, – мне жаль, что так вышло. Жаль, что приходилось вас обманывать. У меня просто не было выбора.

Он смерил меня хмурым взглядом и сказал, возвращаясь за стол:

– А теперь не будет и подавно. Продолжай читать, Лайра.

* * *

От хроновика я выходила со смешанными чувствами. С одной стороны можно было выдохнуть: старик меня не возненавидел. Наоборот, кажется искренне переживает. И в то же время его слова про отсутствие выбора заставляла хмуриться и нервно кусать губы. По сути он прав, но мне так не хотелось об этом думать, что я упрямо гнала от себя эти мысли. Об императоре и его воле, которая станет краеугольным камнем всей моей жизни.

Нет, к джарам такие мысли.

Несмотря на то, что порез я обработала, во время урока он не давал мне покоя, мешая сосредоточиться на ужасах, которые могли постичь чаровиков с хроновым даром. Поэтому, как и планировала, сразу после занятия поспешила в целительское крыло, которое до недавнего времени обходила стороной. Замок только начал просыпаться, хотя за окнами по-прежнему царила тьма. Подхватываемые ветром, в ней метались крупные хлопья снега, которые небо низвергало на землю с прошлого вечера.

Зевнув и представив, как было бы здорово сейчас оказаться под одеялом с чашкой горячего шоколада, я поднялась по лестнице и двинулась по широкой, мрачной, пронизанной холодом галерее. Редкие светильники на стенах с трудом справлялись со своей задачей – почти не освещали просторное помещение, отчего то утопало в густом полумраке. Тишину нарушал лишь шорох моих шагов, я невольно озиралась, словно опасаясь, что вот сейчас, пройдя сквозь вековые стены, на меня двинется какое-нибудь местное привидение.

Одна из дверей в конце галереи оказалась приоткрыта, выпуская наружу тёплые блики света и вкрадчивый мужской голос:

– Ждите здесь, кадет.

Кажется, не только мне с утра пораньше понадобилась помощь чаровика с исцеляющим даром.

Замедлила шаг, чувствуя, как начинает неприятно сосать под ложечкой. Не трудно догадаться, кто пожаловал к животворцам. Наверное, было бы лучше повернуть обратно, но ладонь пекло, и вообще – к джарам мерзавца!

Подумав так, ускорила шаг. К моему огромному облегчению и радости, никаких мерзавцев в приёмной животворцев не оказалось. Только Ронан сидел на кушетке и морщился, как будто у него болело всё тело.

– Привет. – Я с тревогой посмотрела на друга. Судя по его вчерашнему поведению, уже точно бывшего. – Что-то случилось?

Кадет нахмурился, всем своим видом показывая, что не испытывает при виде меня ни малейшей радости. Ответить не успел, а может, не желал утруждаться. Снова раздался голос животворца, спешащего обратно в приёмную:

– Это снадобье поможет с вашей проблемой, но пару дней всё равно придётся посидеть на специальной диете. Чтобы желудок снова не взбунтовался. Я предупрежу шейлу Милнз относительно вашего рациона. А лекарство принимайте по чайной ложке утром и вечером.

Вернувшийся чаровик, невысокий худощавый мужчина средних лет, при виде меня замолчал, а щёки Ронана вдруг покрылись красными пятнами.

Серьёзно? Можно подумать, мне тут открылась страшная, постыдная тайна. С каких это пор стало зазорно иметь проблемы с желудком?

Чаровик протянул кадету пузырёк тёмного стекла, меня же наградил внимательным взглядом:

– А у вас что стряслось… шиари?

Наверное, он настолько привык общаться в этих стенах с одними лишь мужчинами, что даже запнулся, вспоминая, как следует обращаться к девушке.

– Рука… – Избавившись от повязки, я протянула чаровику раскрытую ладонь. Та представляла собой не самое приятное зрелище. Порез, ещё совсем недавно казавшийся сущей царапиной, сейчас выглядел глубокой раной. – Я ночью порезалась.

Поймав вопросительные взгляды, животворца и Ронана, поспешила объясниться:

– Разбила лампу и, пока собирала осколки, один оцарапал кожу.

– Уж больно неосторожно вы их собирали, – пробормотал мужчина, оглядывая своё поле деятельности. После чего повернулся к Ронану. – С вами, кадет, я закончил, а вам, шиари, придётся накладывать шов. И не смотрите на меня так! Порез серьёзный, вам следовало прийти ещё ночью.

Я кивнула, смиряясь с неизбежными неприятными ощущениями, и бросила взгляд на поднявшегося Ронана.

– Присаживайтесь, – указал мне на освободившуюся кушетку животворец. А в следующую секунду я заметила, как помрачнел его взгляд, устремлённый куда-то поверх моего плеча. – А с вами-то, Стейрод, что стряслось?! Кто это вас так?

Обернулась и почувствовала, как у меня от ярости, накрывшей, словно сошедшая с горной вершины лавина, начинает сводить скулы. А ещё очень, ну просто невыносимо чешутся руки.

Старшекурсник впился в меня взглядом, полным точно таких же чувств, что испытывала я к нему. Дёрнулся было, но его удержал маячивший сзади приятель. Такой же огромный детина, как и Стейрод. Почему-то изрядно помятый…

Неужели на друге злость вымещал? Вот уж совсем больной.

Выглядел мой враг неважно, и я даже невольно испытала чувство гордости. Вчера, впотьмах, даже толком не поняла, как сильно его порезала. Левую щёку оборотника пересекала глубокая рана, молнией змеясь от виска к уголку губ. На шее темнел кровоподтёк, оплетая порез, оставленный осколком стекла. Вот наливавшийся цветом синяк под правым глазом был точно не от меня. Жаль, конечно, но этот след на наглой роже оставила не я.

– Что с вами случилось? – прозвучал ещё громче голос животворца, о котором я уже успела забыть.

Как и о своей несчастной ладони.

– Мы с Марти решили с утра немного потренироваться и случайно… хм… позволили себе лишнего, – расплывшись в улыбке, отозвался Стейрод. Лучше бы не расплывался, потому что с раной на щеке его и без того едва ли обаятельная улыбка смотрелась ужасно. – Вы ведь знаете, как это бывает у оборотников. Увлеклись, погорячились…

Так вот для чего они друг друга лупили! Чтобы у преподавателей не возникло вопросов, откуда это он такой «красивый»!

– Нельзя давать вам оружие, – буркнул животворец, видимо, решив, что след на щеке и шее оставили острым клинком. – Занимайте очередь. Сначала я займусь шиари.

Он снова скрылся в смежной комнате, а я внутренне напряглась. Смотрела на выпускника, боясь отвести взгляд, и когда он сделал навстречу мне едва уловимое движение, уже приготовилась воспользоваться приёмами Эскорна.

Но между нами неожиданно вырос Ронан.

– Отошёл от неё. – Он говорил тихо, но стали от этого в его голосе меньше не становилось. – Быстро!

– Или что, щенок? – оскалился ублюдок, снова став похожим на воплотившегося джара. – Ты меня остановишь?

Сандер бросил быстрый взгляд в мою сторону.

– Мы вместе. Может, Лайра и сама справилась бы, если судить, в каком ты состоянии, но я подстрахую. И тронуть её не позволю.

Догадался? Или Бриан уже успел рассказать? Вряд ли. Во-первых, ещё рано – где бы они увиделись, во-вторых, я просила молчать.

Стейрода перекосило, и судя по полыхнувшему в глазах пламени, в мыслях он уже убивал нас самыми жестокими способами. Его приятель, Марти, перевёл напряжённый взгляд с Ронана на меня, после чего с надеждой воззрился на своего дружка.

– Ник, не заводись, – проговорил он тихо. – К джарам их!

Но Стейрод лишь раздражённо дёрнул плечом, сбрасывая его руку.

Ронан вскинул голову, бесстрашно глядя в наливающиеся кровью глаза оборотника. Я уже успела испугаться, за друга, но к счастью, положение спас снова вернувшийся целитель.

– Сандер, вы ещё здесь?

Старшекурсник сделал шаг назад.

– Я решил подождать шиари Ноэро, – сказал Ронан, продолжая сверлить взглядом блохастое чудовище. – И проводить её, на случай, если от обезболивающего ей вдруг станет плохо.

– От обезболивающего плохо не становится, – пробормотал животворец, но потом махнул рукой. – Ладно, оставайтесь. Чтобы шиари было не так страшно. А вы, – он вскинул взгляд на старших кадетов, – ждите за дверью. Приёмная не резиновая. Шиари, да садитесь же!

Обезболивающее оказалось просто волшебным! Пока чаровик меня «штопал», я едва ли что-нибудь чувствовала. А может, во мне всё ещё бурлили чувства, вызванные появлением старшекурсника, поэтому боль прошла мимо. Я просто не обратила на неё внимания.

Ронан, как и пообещал, всё время находился рядом, правда, мы и парой слов не перекинулись. Только когда уже вышли из приёмной, и в неё, перед этим убив меня взглядом, вошёл Стейрод со своим дружком-подпевалой, Сандер поинтересовался:

– Как ты себя чувствуешь?

– Уже намного лучше. – Я опустила взгляд на перевязанную руку и поняла, что ужасно голодна. Животворец предупредил, что из-за лекарств может разыграться аппетит, и сейчас я бы отдала многое, лишь бы по щелчку пальцев оказаться в столовой. – Я вчера не решилась к вам подойти, чтобы сказать… извиниться за обман.

Кашлянула, зачем-то дёрнула себя за рукав мундира, натягивая грубую ткань до кончиков пальцев, и неожиданно услышала:

– Ты делала то, что должна была. Мерза… Рифер сбежал, и у тебя не было выбора.

А вот теперь я себя ущипнула. Легонько, решив, что мне всё это снится. И урок с Вентурой, и поход к животворцу, и встреча с Ронаном.

– И вы на меня не злитесь?

Улыбка Сандера оказалась такой же неожиданной, как и его слова минутой назад:

– Не злимся. Нам просто нужно… привыкнуть. Ко всему этому.

Я кивнула, улыбнулась в ответ, и мы не спеша побрели к лестнице. Пока торчали у животворца, предрассветная тьма поблекла, истончилась, превратившись в хмурое, сумрачное утро. Теперь за окнами кружили редкие крупицы снега, но небо, мрачное, набухшее тучами, давало понять, что это лишь небольшая передышка и скоро снегопад возобновится.

– Что будешь с ним делать?

– Это ты о Стейроде?

Ронан мрачно кивнул, а я ответила:

– Постараюсь его избегать, а если и дальше продолжит досаждать, придётся ставить в известность преподавателей.

– Эскорн его убьёт, – усмехнулся одногруппник.

Вот этого я и боялась. Не за жизнь Стейрода – я не настолько добрая, всепрощающая натура, а за Вейнанда.

Его точно по голове не погладят за убийство оборотника.

Спустившись этажом ниже, на развилке коридоров мы простились. Я отправилась к себе собирать для занятий книги, а Ронан, если судить по страдальческому выражению лица и той скорости, с которой от меня удирал, убежал на очередное свидание с фаянсовым другом.

Надеюсь, скоро ему станет лучше.

Глава 6

С того утра отношение ребят ко мне резко поменялось. Не только Ронана, но и Нейла с Лоунардом. Наверняка Сандер рассказал им о стычке в целительском крыле и о своих догадках насчёт меня и мерзавца-выпускника. Нет, они мне и слова не сказали, но теперь я всё чаще стала замечать их рядом. То всех вместе, то по отдельности. Куда бы ни шла, возле меня обязательно крутился кто-нибудь из кадетов: то Лоунард набивался в попутчики, то Нейлу нужно было, чтобы я ему срочно помогла с невыполненным домашним заданием, то Ронану вдруг становилось скучно без компании. Про Рифа и Бриана вообще молчу. Те разве что у меня в комнате не укладывались и в туалет не сопровождали, а так всегда были рядом.

Забота друзей и брата согревала сердце. Словами не передать, как сильно я была им благодарна и… как втайне радовалась, что играя в наседок для единственной девчонки в академии, они стали сближаться с Рифером, уже почти сменили гнев на милость.

Изменилось не только отношение друзей, но и моё расписание. Из него ушли дополнительные занятия с Дермонтом (жаль, я не могла сказать то же самое про дополнительные занятия с генералом), зато прибавились уроки с Имадой. На своё первое официальное занятие по иллюзорной магии я шла без особого энтузиазма. Нет, мне хотелось снова погрузиться в родную и такую любимую стихию, но вот обида на чаровницу никуда не исчезла. Наоборот, за это время стала ещё острее.

Она избегала меня до ночи Чароденья, хотя прекрасно знала, что задолжала мне объяснения. И после того как меня раскрыли, не потрудилась со мной увидеться. Словно чувствовала себя передо мной виноватой.

Словно чего-то опасалась…

Мой первый урок с Имадой был назначен на утро четверга. Сразу после завтрака я отправилась к ней в башню вместе с Кенвером и Мильяном – ребятами из моего отряда, тоже обладающими иллюзорным даром.

– Мы как раз вчера тебя обсуждали, Лайра, – весело признался Мильян, поднимаясь следом за мной по винтовой лестнице.

Одна, вторая, третья ступенька…

– Надеюсь, говорили только хорошее, – я улыбнулась.

– А то! – воскликнул парень. – Я сказал, что к концу обучения ты переплюнешь нашу меланхоличную чаровницу. Поставил на тебя, между прочим, кругленькую сумму.

От такого заявления я даже обернулась:

– Вы что, на меня спорили?!

Кенвер в притворном сожалении развёл руками:

– Ну так… оно как-то само получилось. И, к слову, не мы первые! Просто заразились всеобщим ажиотажем, – вроде как попытался оправдаться, но я лишь ещё больше нахмурилась.

– В смысле не вы первые? И что за всеобщий ажиотаж?

Я точно нахожусь в военной академии? Больше похоже на светский салон, полный скучающих сплетников.

– Таких пари за эти дни знаешь сколько было заключено? – хохотнул Мильян.

– И все о том, какой из меня получится иллюзор?

Снова обернувшись, заметила, как парни переглянулись.

– Ну же, давайте. Раз уж начали говорить, заканчивайте.

– Да на ерунду всякую спорят, – попробовал соскочить с темы Кенвер, но под моим требовательным взглядом принялся нехотя перечислять: – Какой из тебя получится стрелок, как быстро ты сдашься, доведёт ли тебя полковник Клерт до слёз, закрутишь ли роман с Эскорном…

Я уже хотела было возмутиться по поводу Клерта (на уроках по тактике он вёл себя со мной хуже зверя, но плакать я не собиралась – такого удовольствия точно ему не доставлю), но после слов про генерала как-то сразу позабыла о его склочном коллеге.

– Не несите чушь! Ни с кем никакие романы я крутить не собираюсь!

– Странно, что его величество позволил генералу продолжать тебя тренировать, – словно и не услышав, что я только что сказала, пробормотал Мильян.

Уже хотела ему объяснить раз и навсегда, что между мной и моим наставником нет и не может быть никаких романтических отношений (и чтобы передал это любителям ставить на мою личную жизнь деньги!), но тут дверь в классную комнату приоткрылась, явив нам улыбающуюся чаровницу:

– Ну что же вы, скорее, только вас и ждём! Пора начинать урок.

Стоило взгляду преподавательницы остановиться на мне, как улыбка её поблекла, будто и не было. Имада снова попыталась растянуть губы, но безуспешно. Посторонившись, тихо сказала:

– Проходите.

И опустила взгляд.

Зато я, пока входила, не сводила с неё глаз.

Учеников в классной комнате оказалось немного, все иллюзоры-первогодки. Я с Мильяном и Кенвером и ещё четверо ребят, расположившихся в креслах. Мы заняли свободные, чаровница вернулась к своему столу и, выудив из его недр старую потрёпанную книгу, протянула мне:

– Держи, Лайра, мы занимаемся по этому учебнику.

Мне всё-таки удалось поймать её взгляд, правда, лишь на секунду, спустя которую Имада смутилась, а может, занервничала и поспешила вернуться на своё место. Стала сбивчиво рассказывать, что они проходили на прошлых занятиях, а я слушала с каменным выражением. Оно как-то само непроницаемой маской накрыло моё лицо и изобразить что-то нейтральное никак не получалось.

Урок тянулся невыносимо медленно, и я никак не могла сосредоточиться на теме, которую они проходили. Вместо этого, глядя на Имаду, вспоминала о последних событиях и чувствовала, что начинаю заводиться. С трудом высидела до конца занятия, но вместо того чтобы уйти сразу, осталась. Дождалась, когда кадеты один за другим покинут класс, а потом, поднявшись, подошла к Имаде.

Та делала вид, будто собирает на столе в стопку книги, но стоило ей заслышать мои шаги, как вздрогнула и нервно прижала один из томов к груди.

– Это вы рассказали обо мне его величеству?

Имада медленно обернулась.

Или она была талантливой актрисой, или мой вопрос (более чем закономерный) вызвал у неё искреннее удивление.

Я ставила на первое.

– Ты считаешь, это я рассказала о тебе Великому?

То ли мне показалось, то ли голос чаровницы действительно зазвенел от обиды.

Это у неё ко мне обида? Что называется, приплыли.

– Откуда-то же он узнал обо мне правду.

Стрельнув в меня взглядом, Имада вернулась к своим книжкам, наверняка мечтая, чтобы я сейчас куда-нибудь провалилась. Этот разговор ей явно не нравился. Но ничего, потерпит. Мне вот тоже не понравилось, что она раскрыла меня перед императором.

– Хотя бы найдите в себе силы сказать правду! – воскликнула я, чувствуя, как раздражение заполняет каждую мою клетку. – Это вы…

– Не я! – резко перебила она. Быстро отошла к окну, словно убегая, а потом, обернувшись, тихо сказала: – Я бы ни за что не выдала тебя Адальгеру. Я ничего ему не говорила. Клянусь! Только не ему…

Последние слова прозвучали так тихо, что мне с трудом удалось их услышать. Холодный зимний ветер ударил в окна, и чаровница нервно вздрогнула.

– Не ему? Значит, кому-то всё-таки рассказали? Кому?! – выкрикнула я, борясь с желанием швырнуть в неё книгой. Той самой, которую она мне сегодня великодушно вручила.

– Правду о тебе знала Эйо. Я рассказала ей, но даже под пытками не созналась бы этому зверю! – голос чаровницы упал, понизившись до рычания загнанного животного, ставшего лёгкой поживой для более сильного хищника, и от этого хриплого шёпота меня передёрнуло.

– Вы его ненавидите, – осенило меня. Да и любого другого на моём месте, достаточно было услышать бессильную ярость, злость беспомощности, прозвучавшую в её голосе.

– Любить мне его уж точно не за что. – Пугливо опустив взгляд, словно уже успела раскаяться в своих словах, Имада отвернулась к окну и глухо произнесла: – Он забрал у меня всё, заточил в этой клетке, словно я экзотическая пичуга, пойманная в одной из его далёких колоний. И всё из-за моего дара. Сильного, особенного… – Она горько усмехнулась. – Будь я посредственным иллюзором, и моя жизнь сложилась бы иначе. Я бы стала женой и матерью. Я была бы свободна… В той мере, в какой может быть свободна женщина в нашем обществе. Но… – ещё одна горькая усмешка. – У его величества есть свой особенный дар, помимо магических: у него отличное чутьё на редкие таланты. Каждый чаровик в его окружении – особенный, каждый – его личная собственность. И мы с тобой тоже, Лайра. Мы с тобой тоже…

Она говорила совсем как генерал, и в словах Вентуры, пусть он и не признавался в ненависти его величеству, звучала точно такая же горечь. Горечь, от которой я попыталась отмахнуться, переключившись на другое:

– Кто такая Эйо и зачем вы раскрыли ей мою тайну? – Я подошла ближе и увидела, с какой тоской и грустью чаровница смотрит в окно, наблюдает за танцем снежинок, словно завидуя им, ведь они, в отличие от неё, были свободны, беззаботно кружили в воздухе.

– Ты с ней уже встречалась. Я не хотела о тебе рассказывать, но когда ты сказала, что собираешься поменяться силой с братом, запаниковала. Надеялась, Эйо тебя образумит. К счастью, так и случилось.

– Та креорка, – догадалась я, вспомнив темнокожую незнакомку, пытавшуюся втянуть меня в непонятную авантюру. И тут же нахмурилась: – Нет, что-то не сходится. Эйо говорила со мной ещё до того, как я решила отдать силу Риферу.

Снова молчание, которое Имада не спешила нарушать, а я, в кои-то веки решив проявить терпение, стояла и ждала. В идеале – правды, а не очередного обмана.

Наконец она тихо сказала:

– Ты нам нужна. С твоей силой мы могли бы положить конец правлению Регенштейнов. Ты и Эйо обладаете редчайшим даром и вместе вы бы могли… – Она прерывисто вздохнула, и я услышала слова, к которым была не готова, которых боялась до одури: – Могли бы его уничтожить. Раз и навсегда положить конец бесконечным войнам, его жажде власти. Сам он не остановится. Не сможет.

Меня тряхнуло так сильно, словно молнией прошило. Испуганно отшатнулась от Имады, от её безумных чаяний.

– Я никогда не пойду по стопам прапрабабки и не повторю её ошибок. Я не убийца!

– Но станешь ею с подачи Великого. Или думаешь, для чего он тебя так усиленно тренирует? Чтобы потешить твоё самолюбие? Адальгер уже давно хотел для себя игрушку-хроновика. Пытался подчинить Эйо – не вышло, ей посчастливилось скрыться. А потом появилась ты, Лайра… В тебе он нашёл нечто большее. У Эйо нет стольких даров, сколько есть у тебя. Ты для него – настоящее сокровище. Сокровище чудовища.

– Какая разница, какому тирану служить? Войны были и до Адальгера, и по вине Флаоса и его правителей тоже было пролито немало крови.

Имада порывисто обернулась:

– Ты говоришь о прошлом, Лайра, а я пытаюсь показать тебе, каким может быть будущее. Амберт Холланд – он другой! Он не пытается превратить таких, как мы с тобой, в своих зверушек. Эйо служит ему по доброй воле, она не пленница. У неё есть выбор! Холланд политик, он не сумасшедший. И будет тебе благодарен, если… – Она попыталась схватить меня за руки, вовлечь в то же, во что пыталась вовлечь меня эта Эйо, но я выдернула пальцы из её пальцев, холодных и дрожащих.

– Нас могут казнить за один лишь этот разговор. Я… я не убийца. Я не стану Мэв!

Я бросилась прочь. Прочь от пугающих предложений и мыслей, что могу уподобиться своей прародительнице.

* * *

Пятница традиционно заканчивалась внеклассным занятием с генералом. Всю неделю я старательно прятала от него руку. Заводила за спину, стоило ему оказаться рядом, натягивала рукав мундира чуть ли не до самых кончиков пальцев. В общем, как могла изворачивалась, во избежание вопросов и ещё более пристального внимания.

Врать ему не хотелось, но я понимала, что придётся.

Перевязь на ладони – первое, что он заметил, стоило мне войти в зал для тренировок.

– Что с твоей рукой?

Я не успела завести её за спину, да и толку? Очень непросто будет отражать атаки или нападать самой, пользуясь лишь одной рукой.