Текст книги "Долина бабочек"

Предательство и послужило причиной создания этого дневника. Я успела запутаться в себе. В голове был такой сильный пожар, что я первое время не понимала, что делать. Я думала, что, может, я во всем виновата, что не нужно было мне открывать себя перед кем-то и бездумно доверять. Но точно могу сказать, что хорошие воспоминания всё-таки остались, хоть мне и подарили их люди, скрывавшие свои истинные лица.

Глава 2.

Первый взгляд обманчив.

20.06.2015

Не все люди такие, какими кажутся на первый взгляд. Под полотном доброты и улыбок могут скрываться достаточно разносторонние и непонятные люди. У каждого есть свои скелеты в шкафу.

Я была трехлетним ребенком, когда мой отец впервые причинил мне физическую боль: ударил ногами по бокам за то, что я зашла в незакрытую ванную комнату, в которой, оказалось, находился он.

Через три года папины приступы гнева начали расти. Думаю, это несправедливо – бить своего ребенка. Иногда я, признаюсь, просто невыносима: пытаюсь себя защитить, споря, пререкаясь и хамя. Но зачем применять насилие вообще против кого-то или, как говорят некоторые, «во благо воспитания»?

Я просто ужасна. Лучше бы защищала себя от других людей, а не от родителей. Любят ли они меня? Не знаю. Может быть. Меня никто и не обязан любить. Но я люблю их.

Недавно я заметила, что папины приступы гнева стали происходить внезапно и непонятно из-за чего.

Папа – крайне раздражительный человек с довольно высокой самооценкой. Никогда не считается с чужим мнением, признает только своё. Не любит, когда кто-то высказывает свою точку зрения, всегда стоит на своей, даже если она неверная. Очень редко принимает свои ошибки, чаще всего считает всех вокруг виноватыми. Извиняется за содеянное не потому, что понял, что натворил, а для того, чтобы от него поскорее все отстали. Не следит за тем, что говорит, не знает, что своими словами может причинить боль.

Но когда я была маленькой, этот человек не спал ночами, потому что я тяжело засыпала, тренировал меня, иногда помогал, когда дети издевались надо мной или учителя были несправедливы. Бывает, редко, мне удается нормально поговорить с ним. Даже по душам. Выходит очень мило и естественно для отношений отца и дочери. Что я там писала о разносторонности и непонятности?

А мама…

Всё свое детство она провела у бабушки с дедушкой. Лишь когда ей исполнилось тринадцать лет, ее родители вспомнили о существовании дочери и забрали подросшую Агату к себе домой.

Пожив некоторое время среди новых, но генетически родных людей, она заметила, что ее отец был неверен своей жене – матери Агаты.

Самостоятельно развиваясь, моя мама выросла с довольно сложным характером, спрятав себя настоящую внутри и никого не подпуская достаточно близко.

Мама всегда найдет, что сказать, но может наговорить лишнего. Никогда не признает свои ошибки и не раскаивается. Иногда выслушивает мои бредни и пытается в чём-то помочь, но чаще всего ей всё равно на то, что ей рассказывают.

Родители чем-то напоминают качели. В одно время они добрые и приветливые, но момент спустя могут выпучить глаза и орать на всех и всё, что встретится на их пути или попадет в поле зрения.

Баланс плохого и хорошего есть, но иногда он нарушается, и запоминающимися моментами почему-то становятся больше отрицательные события, нежели положительные.

Может показаться, что я выставляю себя какой-то святошей по сравнению с остальными людьми. Но нет, это совершенно не так.

Я вспыльчивая. Знаю характеры родителей и их отрицательные черты, всё равно умудряюсь создать ссору своими попытками «ответить» и защититься. Почему я не могу просто заткнуться и игнорировать их выпады, из-за которых я создаю свои?

Лезть в огонь – глупо. Лучше вести себя нормально и быть счастливым, чем начинать бессмысленную войну.

Я сильно зацикливаюсь на ошибках, которые совершила. В прошлом я много врала, относилась предвзято и не смотрела на человека с целью понять его.

Еще я не разбираюсь в людях. Боже, да конечно же я не разбираюсь, ведь откуда мне знать их полностью?

Из-за этого я и умудряюсь во всём довериться человеку, дарю свою душу, а в конце мне вставляют нож в спину. Зачем я это делаю? Почему я такая болтливая, Боже мой? Искренне надеюсь, что когда-нибудь избавлюсь от этого.

Я идеализирую людей. Вижу их такими, какими себе их представляю, а не такими, какими они на самом деле являются. К примеру, с первого взгляда человек показался верным – я и буду думать до последнего, что он верный, пока жизнь не докажет обратное.

Нельзя жить в воображаемом мире, потому что когда-нибудь он обрушится на тебя. Нужно пытаться принимать всё, как есть, ничего не придумывая и не улучшая у себя в голове.

А ещё… Может, это называется эгоцентризмом, а может, и вовсе нет… Я… Я бы хотела нормального отношения к себе. И любви в семье. Я нуждаюсь в любви, потому что не могу дать это себе. Полюбить себя.

Но почему?

Потому что я погрязла во всем происходившем и происходящем.

Я позволила людям внушить мне, что я бесполезна, что я лишь груша для битья. Не личность. Предмет для издевок. Просто мусор, никому не нужный. А, нет, нужный лишь для того, чтобы использовали, как козла отпущения.

Может, всё происходит потому, что я надеюсь, что всё изменится? Верно говорят, что надежда ни к чему не приведет. Нужно действовать, а не сидеть в уголке и надеяться на перемены.

Может, я когда-нибудь смогу отпустить всё и наконец полюбить себя, тогда я не буду хотеть любовь других, тогда и эгоцентризм пропадет.

Что же мне делать?

25.06.2015

Интернет, разумеется, вещь особенная для большинства людей. Одни используют его для обучения, другие – вместо кинотеатра и телевизора. Я же любила проводить время в онлайн-играх.

В одной из них я познакомилась с пятью людьми, которые со временем стали моими друзьями: Кристофер, Элли, Мэдисон, Роджер и Вайлет.

Люди говорят, что по интернету не стоит ни с кем знакомиться, так как сеть кишит извращенцами, хакерами и маньяками.

Идеализация кого-то или чего-то, бездумная решительность и беспечность – мои слабые стороны.

Пообщавшись, я узнала, что ребята так же, как и я, страдали от издевательств и чувства одиночества. Мы стали доверять друг другу, помогать справляться с определенными ситуациями и оказывать поддержку.

Особое внимание ко мне начал проявлять Кристофер Брэдшоу. Часто писал личные сообщения.

Не знаю, как я умудрилась позволить ему вскружить мне голову, но я с каждым моментом всё больше доверяла Кристоферу.

Понятия не имею, почему я решила делиться с ним тайнами. Может, я настолько разочаровалась во всем, была в отчаянии и искала поддержку. Я никогда не думала о том, что это могло бы обернуться чем-то ужасным для меня, ведь дружба с человеком, с которым знакомишься через интернет – вещь не очень-то и безопасная.

Глава 3.

Переезд.

13.10.2015

Господи, что же я наделала.

Странное, однако, начало новой записи.

Я довольно долго не писала. В голове происходит полное месиво, и кажется, что я нахожусь среди него.

Я стала ненавидеть себя. От моей самооценки почти ничего не осталось. Я терпеть не могу свое отражение в зеркале, черты лица, тело.

Я вешу шестьдесят семь килограммов при моем росте: метр и шестьдесят три сантиметра.

А еще здоровье подвело: падает уровень сахара в крови, теряю сознание, испытываю боли в животе.

Участились ссоры с родителями. Дошло до того, что отец с порога начинает орать, плеваться на всех желчью и отвращением. Стал снова меня бить, при этом мама никак на это не реагирует.

В начале учебного года я, как большинство людей, находящихся в новом коллективе, пыталась завести общение с одноклассниками.

Всё, на самом деле, шло нормально.

Пока однажды отец, придя домой с работы, во время очередной истерики не ударил меня головой об батарею.

И тут понеслось.

Такое ощущение, что я после этого решила пуститься во все тяжкие: стала ссориться с учителями, которые что-то говорили против моих работ. Однажды я закатила сцену, что у меня якобы биполярное расстройство, и никто не имеет права лезть ко мне с претензиями на счет моего почерка или манеры говорить.

Я раскидывалась историями о своих проблемах налево и направо, продолжая съезжать с катушек, и вот, буквально сегодня, я, видимо, пришла в себя.

Что же я делаю… Как можно после всего этого доверять самой себе? А если бы родители осуществили что-нибудь похлеще, то я бы превратилась в сумасшедшего изгоя, избивающего всех подряд и сносящего всё на своем пути?

Не понимаю, зачем я прогнулась под своими же эмоциями, зарыв глубоко здравый смысл.

Создается ощущение, будто я сошла с ума, но это вовсе не так. Из-за того, что человек не справляется, он может начать резко воспринимать действительность. Особенно в подростковом возрасте.

29.11.2015

Столько воды утекло.

Если бы меня спросили полгода назад: «Рианна, как ты относишься к тем, кто зарыл свою личность и носит маску?», то я бы ответила, что отрицательно, ведь люди, которые прячутся таким образом, слабы. Сейчас я, видимо, стала одной из них. Я медленно прятала себя настоящую и делала из себя человека, который интересен обществу: позитивный, веселый, без проблем, помогающий. Самое страшное – мне комфортно в этом образе. Людям нравится общаться со мной… с тем, кем я притворяюсь, стали считать меня «своей».

Я терпеть себя не могу. А еще боюсь того, что настоящая я в очередной раз позволит всё испортить. Позволит над собой издеваться.

Я стала замечать некую странность в одном человеке. Он постоянно попадается в мое поле зрения. Создается ощущение, будто он преследует меня, следя за мной в столовой, в библиотеке, на курсах по первой медицинской помощи, хотя этот человек даже не состоит в группе, по дороге домой. Я даже как-то поинтересовалась у людей ради «просвещения», – бредовый повод, чтобы узнать что-то, не правда ли, – кем был этот парень.

Питер Барнз. Молчаливый и странный одноклассник, ходит на историю, науку и английский со мной, живет в противоположной стороне от моего дома.

Несмотря на все действия этого человека, смахивавшего на маньяка, я заметила, что Питер выглядел крайне… потерянно. Что-то было в его глазах… Потухшие, отражавшие сильную тоску и одиночество.

Я встретила одного из его, можно сказать, товарищей, и нерешительно спросила его о Барнзе.

– А ты не знала? – ответил парень, которого зовут Джордж Браун, – у него умер отец от рака. Думаю, Пит с того момента «заинтровертился» и стал избегать людей.

Как легко и беспечно люди могут отзываться о чужой беде.

«Забавно же он избегает людей, преследуя меня.»

«Может, мне это кажется.»

«Уж слишком я эгоцентрична, Боже мой.»

«Жизнь не крутится вокруг тебя, Рианна, опомнись.»

«Боже, что я делаю?»

14.12.2015

– Зачем ты… – пыталась я сказать человеку, с которым говорила уже десять минут.

– Ещё раз ты такое скажешь, скотина, сдам тебя в детский дом, – доносилось из моего телефона.

– Ну и пожалуйста! – в сердцах закричала я, – Почему ты никак не поймешь, что ты причиняешь боль? ЭТО БЫЛА ВСЕГО ЛИШЬ ПОСУДА, ВСЕГО ЛИШЬ ТРИ ТАРЕЛКИ! Разве это повод для того, чтобы кричать на меня и бить?! Алло? АЛЛО?! – из трубки послышались быстрые гудки, – Чёрт… ЧЁРТ!

Почему ты никак не поймешь… Никак не поймешь…

Почему я не могу понять элементарную истину, что лучше никак не реагировать на выпады родителей, нужно успевать делать всё к их приходу?

Я прекрасно знаю, какие они, но всё равно лажаю, не успев где-то убрать, вымыть. Нужно всё делать сразу, а не оставлять на потом.

А-а-а-а.

Как же болят глаза.

Яростный, наполненный злостью и обидой, взмах рукой.

Звонкий удар телефона о стенку.

Я схватилась за голову и опустилась на колени. С лица стекали слезы.

«Ну нет. Так не годится.»

«А ну живо вставай.»

«Приди в себя, не плачь.»

Мир кружился, местами дергался. Тяжело дыша и задыхаясь, я подняла голову вверх, глубоко вздохнув. Шорох.

В дальнем углу, между шкафчиками, кто-то стоял.

Боже мой.

Вытерев глаза рукавом, я еле поднялась, не убирая взгляд от неудачно спрятавшегося человека, направилась прямиком к нему, разъяренная, всё еще никак не придя в себя от недавнего телефонного разговора.

Питер. Питер Барнз. Стоял и хлопал удивленными глазами, испуганно уставившись на меня.

– Что… ты здесь делаешь? – тяжело дыша, произнесла я.

– Я просто…

– Ты что-нибудь услышал? – спросила я, подойдя ближе к Питеру.

– Н-ничего, – ответил Барнз, попытавшись состроить серьезную мину, – и вообще, – продолжил он, – может, я просто решил пройти мимо, откуда ты знаешь?

– Ты ведь пытался вжаться в проем, когда я увидела тебя.

– Может, я из этикета решил не показываться тебе на глаза, вот и ждал, пока ты уйдешь, чтобы я дальше мог заниматься своими делами…

– Ага, вот оно что… Слушай, – сказала я, вытирая оставшиеся слезы с лица, – Могу я тебя спросить?

– Н-н-ну, наверное, да. Ты уже спрашиваешь, – испуганно произнес он.

– Ты что-то хотел узнать у меня? – как прямолинейно, – Не знаю, может, мне показалось, но я видела, как ты… пару раз… ходил за мной.

Черт знает, что. Рианна, что ты делаешь?

– Правду говорят, что девушки преувеличивают и думают, что в них влюбляются все подряд. – усмехнулся Питер, всё также испуганно глядя на меня.

– На прошлой неделе… у меня пропал лифчик.

– Воу, ну и подробности.

– Ты знаешь, что у входа в основную женскую раздевалку, откуда у меня и исчез предмет одежды, есть камеры видеонаблюдения. Они там стоят, наверное, для того, чтобы выявлять подобные ситуации. Посмотрев записи с них, девушки из школьного совета и учительница Кан увидели тебя.

– Ч-чего? – попытался он невозмутимо ответить мне.

– Ты рылся в моих вещах и убежал с моим лифчиком.

– Н-н-о…

– Я не хотела, чтобы совет вызвал тебя. Не хотела, чтобы над тобой после этого издевались.

Не желая и не имея сил продолжать разговор, я развернулась и направилась к переходу в основной ученический корпус.

– П-по-подожди! – крикнул Питер мне вслед, пытаясь догнать.

– Что? – я остановилась.

– Это правда, что ты… Это правда, что ты спрашивала обо мне?

– Что спрашивала? – ответила я, но через мгновение поняла, о чем он говорил, – О…

– Да, – он подходил всё ближе, – то, что тебе стало интересно, почему я… Джордж сказал, ты была в замешательстве, предположила, что у меня родители в ссоре, в разводе или какого-то члена семьи нет. Могу, кстати, сказать, что ты была права на этот счет…

«Стоп.»

«Он пытается со мной поговорить?»

«По-дружески?»

– Погоди, – попросила я, – это не моё дело, извини. Я не должна была совать свой нос в чужие дела…

– Одиночество в глазах? – Питер не дал мне договорить, – У меня умер отец пять лет назад.

– Боже, – я схватилась за голову и оглянулась по сторонам, собираясь убежать, – именно этого я и боялась…

– Чего боялась? – успев перехватить меня, спросил он.

– Подобных разговоров! Отпусти мою руку, пожалуйста.

– Но…

– Дай мне уйти. Просто… мне пора.

Вырвавшись, я наконец смогла убежать.

15.12.2015

Странно. Всё это.

Абсолютно странно.

Нужно рассказать кому-нибудь о Питере.

Хоть кому-нибудь.

Человек преследует меня, ворует моё нижнее белье.

Родителям бессмысленно. Разве они поверят? Может, учителям? А что они могут сделать? Что-то предпринять? А потом полезут слухи. Может, даже выдумают, что я шлюха или обиженная кинутая девушка.

А если спросить у ребят? Нет, нельзя, боюсь, что снова всё испорчу.

16.12.2015

– Ты вытрахала мне уже весь мозг! – кричал он. Его вопли разносились по всему коридору. Не знаю, почему я выбираю телефоны с таким громким динамиком.

– Пап, я ведь потеряла сознание сегодня! Давление опустилось до 80 на 40, что же мне делать, если ты не хочешь помочь? Это уже третий раз, когда я падаю в обморок… Почему тебе всё равно? Так же, как и маме? Почему вы не разрешаете мне идти к врачу?

– Потому что никакого хрена не надо, чтобы ты шла к нашим коллегам, после чего все бы у нас на работе узнали, что наша чертова дочь психически не здорова.

– При чем тут мое психическое здоровье, пап?!

– Как ты, черт тебя дери, смеешь повышать свой тон, личинка недоразвитая?

– Почему ты не слышишь меня? Почему, почему, ПОЧЕМУ?!

Послышались быстрые гудки. Тяжело дыша и задыхаясь, я выронила из руки телефон. В очередной раз плакала, заливаясь слезами и сильно трясясь.

Я даже не могу сходить к врачу без разрешения родителей.

Чьи-то шаги.

Развернувшись, я увидела компанию мальчиков из компьютерного кружка, прогуливавшихся по безлюдному корпусу. Кажется, сюда и правда ходят либо с кем-то переспать, либо вместе провести время, либо, как я, поговорить по телефону, в надежде, что никто ничего не услышит.

Среди ребят я узнала Питера Барнза. Заметив меня, он что-то сказал им и направился ко мне.

Я попыталась вытереть лицо, собрать вещи с пола и быстро уйти. Не хотелось сталкиваться с преследователем.

Когда я потянулась за телефоном, Питер схватил меня за руку и развернул к себе.

– Опять он? – спросил Барнз, – Опять?

– Что? Кто он? – сказала я, не посмотрев на одноклассника.

– Как кто? Как и в прошлый раз! Твой о…

«Только не это. Нет, нет, нет…»

– Стой, – я прервала его, – отпусти меня, пожалуйста, мне нужно уйти…

– Ты же знаешь, что я всё слышал в прошлый раз.

– По…

– Я никому не рассказал, честно! – ответил он, заглушив мою речь.

– Ты…

– И я никому не расскажу, обещаю!

– Дай же мне закончить! – выкрикнула я, – Спасибо, конечно, что никому не сказал, но я не хочу общаться с тобой. Извини, но я думала, что ясно дала понять тебе это еще в понедельник.

– Потому что ты одинока, – он отпустил мою руку.

Я повела головой.

«Что он только что сказал?»

– Я… Ни в ком не нуждаюсь, – произнесла я, начав собирать свои вещи с пола и закидывать их в сумку.

– Ты рассказывала о себе и о своих проблемах всем подряд, но сейчас не можешь рассказать мне то, что тебя так сильно вол…

– Тогда я была не в себе, ясно? – уже с раздражением ответила я, – Бывает, что человек переживает стресс и съезжает с катушек. Я очень сожалею о содеянном и постараюсь больше не повторять такое, но я тебя прошу, пожалуйста, не лезь ко мне. Я правда не хочу ни с кем сближаться.

Собрав до конца сумку, я взяла её и направилась к двери.

– Я потерял отца, – раздалось у меня за спиной, – а ты ненавидишь своего за то, что он издевается над тобой и ведет себя, как законченный говнюк.

– Что? Я никого не ненавижу. Это ты ведешь сейчас себя, как законченный говнюк, влезая не в своё дело, – ответила я, – Ты перешел границу. Я, пожалуй, пойду.

Мелодия.

Зазвонил мой телефон. Решив двинуться дальше, не обращая внимания на Питера, я взяла трубку и ответила на звонок.

– Алло, пап…

– Чтобы дома не попадалась мне на глаза, ты поняла меня? – разнесся по школьному коридору голос отца. С этими же словами разговор, если его можно было так назвать, оборвался.

Опять. Опять затряслись руки. Опять я стояла, как вкопанная, будто бы никогда не слышала от отца подобных слов. Снова накатывала истерика.

Крик.

Отчаянный, вырвавшийся из горла.

Я кинула в стенку новый телефон, и он повторил судьбу старого.

Зажмурила глаза из-за того, что их прожгло новой порцией слез.

Согнулась и присела на корточки. В этот момент подбежал Питер, опустился на пол и обнял меня.

– Я-а-а-а не-е-е м-о-гу-у-у-у… – пыталась произнести я, но из-за слез и одышки не могла нормально говорить.

– Всё хорошо, всё хорошо, – говорил Барнз достаточно тихо и быстро.

Я всхлипывала в ответ.

Осознав, что нахожусь достаточно близко к Питеру, я оттолкнула одноклассника и встала.

– Что… ты делаешь?

– Рианна…

– Нет. Питер, пожалуйста, не надо. Мы ведь не в сериале, не в фильме, не в мультике и не в книге про утопическое счастье, помощь друг другу, любовь, танцы и всё такое. В жизни люди не слушают философов, пытающихся спасти общество от разрушения и дерьма, не принимают свои ошибки. Они вбили себе в голову, что их мнение самое важное во всем мире. Гордые и эгоистичные придурки. Поэтому, думаю, помочь себе смогу только я.

Спасти себя. Ага, конечно. И как же ты это сделаешь, идиотка? Ты не любишь себя, как же ты спасешься?

– Но ты же не железная! – прокричал он уходящей мне вслед.

Пытаясь собраться с мыслями и силами, я вытирала лицо. К горлу подкатывала еще не ушедшая истерика.

Удивительно, что в этом корпусе не бывает учеников.

Хорошо, что меня никто не увидел.

Кроме Барнза.

Ну вот. Снова подкосились ноги, и я упала, заплакав. Питер подбежал, перевернул меня на спину, посадил, облокотил мою голову на его плечо. Помню, что он постоянно повторял:

– Всё хорошо, всё когда-нибудь станет нормальным, всё хорошо…

21.12.2015

Я стала с ним общаться.

Почему-то как-то удивительно.

Может, потому, что мне кажется, что люди не такие, какими кажутся на первый взгляд. Или я всех гребу под одну гребенку в этом случае?

Кажется, я на самом деле нуждалась в человеке, который, возможно, понимал бы меня. Или хотя бы слушал. Видимо, это связано с тем, что у меня низкая самооценка, я считала и до сих пор считаю себя слабой, потому что не смогла справиться со всем в одиночку.

Глава 4.

Эмоции и чувства не должны контролировать твой разум.

12.01.2016

– Сегодня чудесный день! – воскликнула я, передавая Питеру свою тарелку супа.

Есть совершенно не хотелось.

– Я еще не доел предыдущую порцию, а ты мне новую подсовываешь, – жуя, пробубнил Барнз, – ты так сильно хочешь на урок танцев?

– А что, ты не любишь подобные мероприятия? – я достала из портфеля учебник истории, – Что мы сегодня будем проходить?

– Положи книгу назад, всё равно будет замена. Учительница Кан заболела.

– Значит, сегодня мы послушаем Джорджа Брауна?

– В этот раз он подготовил кое-что интересное. Джо при мне повторял свою речь, крича на компьютер.

– Забавный же он, – ответила я, – Так… что там с танцами?

Друг поперхнулся. Он положил ложку, вытер рот рукавом и посмотрел на меня.

– Питер?

– Думаю… Думаю, тебе не стоит туда идти.

– Почему? Ты уже какой день увиливаешь от вопроса, переводишь тему или убегаешь.

– Просто не ходи, ладно?! – закричал он, неожиданно стукнув по столу.

Раньше он так не делал.

– Ты же знаешь, я всё равно пойду, так как это официальный урок, а не внеклассное занятие.

– Я не буду тебя вытаскивать из передряги, которая может возникнуть! Давай поговорим о другом?

***

– Сегодня наше занятие посвящено политике, – медленно произнес мистер Эбберт, сидевший за учительским столом, – кто мне скажет, почему нет мира во всём мире?

– Опя-я-ять начинается, – донеслось с задних парт, – очередная философская муть.

– Потому что это невыгодно, – ответил мой одноклассник Джордж Браун, – и никогда не было.

– Для кого же? – спросил мистер Эбберт, радуясь, что хоть кто-то проявил желание отвечать на его вопросы.

– Для правителей, – сказал Джордж.

– Что за бред ты несешь, Браун, сядь и не засоряй атмосферу, спать же хочется, – кто-то из футболистов крикнул на одноклассника, кинув в него комок бумаги.

– Почему ты сделал такой вывод? – не обращая внимания на других учеников, задал вопрос учитель.

– Потому что, думаю, всё делается в мире ради денег, – ответил Джордж, также игнорируя ребят, – Правители одной страны вступают в так называемое содружество с другой страной, потому что это выгодно. Другую страну можно неофициально подчинить себе, разрушать людей внутри той страны как физически, так и морально для того, чтобы они деградировали и могли в итоге бездумно подчиняться, или для того, чтобы медленно стирать определенную нацию. Кто-то использует страну как объект хранения оружия, чтобы можно было внезапно напасть на другие государства. Кто-то вступает в содружество для добычи полезных ископаемых и других ресурсов. И всё это делается ради власти и денег.

– Звучит антиутопично, Браун. А люди? – спросил мистер Эбберт.

– Что люди? – не понял одноклассник.

– Ты упомянул оружие и нападения на другие государства. Как себя ведут люди во время войны?

– Люди… – произнес задумчиво Джордж.

– Да?

– Люди думают, что они защищают родину от врага, прикладывая все силы и погибая тысячами и миллионами. Зачем нужны такие огромные потери населения? Ради денег и власти? Это просто варварство. Каждая жизнь имеет значение. Вместо того, чтобы воевать, люди могли бы объединиться, чтобы продвинуться в технологиях, в науке. Но нет, некоторые думают, что большое количество людей убьет планету и уничтожит все запасы. Но если бы люди продвигались в образовании, они бы поняли, что делать с ресурсами. Уничтожат планету войны и современное оружие.

– Говоря о зачинщиках войн, по твоему мнению, кто это?

– Ну… – протянул Браун, – думаю, что это правители.

– Знаешь, некоторые считают, что как раз и они должны друг с другом разбираться в военных ситуациях. А если все правители друг друга поубивают, или их уберут, кто же будет править? – сказал учитель, – Увы, но без правителей начнется хаос. Во всем этом есть некий плюс: законы, некоторые из них суровы, иногда бессмысленны и несправедливы, сдерживают людей от хаоса. Но есть и те, которые как раз и вызывают хаос, вот здесь минус. Я согласен с тобой на счет того, что происходят огромные потери населения из-за войн. Напомни мне, из-за чего случаются войны?

– Из-за того, что одна страна или определенные государства не хотят кому-то подчиняться. Опять же, всё сходится к власти и деньгам.

– Почему люди недовольны правителями? Ведь почти во всем мире сейчас население с помощью выборов избирает себе одного.

– Не уверен, что это верное утверждение. Я думаю, что на пост главы страны или государства иногда может назначаться тот, кого народ не выбирал.

– Хм-м… – протянул учитель, – А как насчет людей? Почему так получается, что народ одного государства может презирать или ненавидеть народ другого государства?

– Предполагаю, это связано с определенными событиями, разногласиями. А иногда могут придумываться истории, которые создаются СМИ, кинематографом, писателями. Может, это делается для того, чтобы людьми можно было легко управлять и использовать в разных сферах, например, в военной для захвата определенного государства.

– Эй, Джорджи, когда ты уже заткнешься! – закричал с задней парты Финн Галлагер – капитан школьной футбольной команды, – Профессор Эбберт, давайте лучше посмотрим фильм, мы и так ничего не понимаем из того, о чем вы сейчас разговаривали.

– Ну что ж, – прокряхтел обреченно учитель, – включите экран, я всё равно не достану до кнопки.

***

– Джордж широко мыслит… – протянула я, идя по коридору с Барнзом.

– Сходим в магазин? Я хочу выпить.

– Э-э-й, ты еще не дорос! – пошутила я, ткнув друга локтем.

– Ты знаешь, что я говорю не об алкоголе, глупая.

– Глупая? – я остановилась, – Тогда до свидания. Я не позволяю так с собой разговаривать…

– Эй, я же в шутку это сказал…

– Почему ты хочешь, чтобы я пошла на танцы? – посмотрев на Питера, в очередной раз спросила его.

– Потому что там одни сплошные придурки. Не стоит тебе посещать эти занятия. – Было видно, что его начинало трясти от раздражения, – Я пойду домой. Ты… – он подошел на несколько шагов ближе ко мне, – Не хочешь меня проводить?

Что?

Проводить?

Я никогда не провожала его.

Он не ходит с друзьями до своего дома.

Вообще.

– Эм… – протянула я, – До начала осталось десять минут.

– И что?

– Я… Отправляюсь на урок, Питер.

– Тогда я ухожу один, – он неуклюже обнял меня и убежал.

***

Танцы в нашей школе являются одним из основных предметов. Начинаются они обычно в декабре, а заканчиваются в марте.

На свой первый урок танцев я бежала, наполненная энтузиазмом. Еще в глубине души я думала, что благодаря этим занятиям я найду себе молодого человека. Что за детский лепет? Как можно настолько примитивно мыслить?!

Добежав до танцевального зала, я направилась в раздевалку. Остальные уже находились там.

Когда до начала занятия оставалось пять минут, я услышала крик из спортивного зала. Все, включая меня, выбежали на звук.

– Какое ты право, Браун, имеешь нести чушь о трансгендерах? – кричал на моего одноклассника капитан футбольной команды.

– Что случилось? – спросила я, подойдя к стоявшему рядом мальчику.

– Тот парень, его вроде зовут Джордж, сказал о друге Финна Галлагера, что он биологически является женщиной.

– ЛГБТ – это разложение общества, самоуничтожение людского населения, – отвечал сквозь зубы Браун, прижатый к стене, – Те люди, которые присоединяются к данному течению – безвольные слабаки, не имеющие собственного мнения.

«Джорджи, зачем всё это? Кому эти слова нужны? В том и дело, что никому.»

– Ребят, – неожиданно для себя обратилась я, – отпустите вы его.

Я заметила, что стала открыто говорить то, что думаю. Да, соглашусь, иногда это плохо или не к месту, но меня как будто прорвало, и я извергалась словесным потоком.

– Тебе тоже преподать урок? – один из футболистов приблизился ко мне, я, немного удивившись или даже испугавшись, попятилась на шаг назад.

– Эй, отойди от неё, Том. – сказал Финн, затем посмотрел на меня, – Что, парня своего просишь отпустить?

– У нас нет никаких отношений, просто отпустите его, – произнесла я первое, что пришло на ум.

Джордж тяжело вздохнул:

– Люди не рождаются с определенными ориентациями, они становятся такими из-за влияния течения ЛГБТ! Оно пущено для разложения нашего общества!

– Ты вообще себя слышишь? И кто это всё тебе сказал, твой отец? – заорал Финн, сильнее надавив на Брауна.

– Джо, ты… – заговорила высокая рыжеволосая девушка, – Какого лешего ты несешь? Люди других ориентаций были ведь и до этого, как ты называешь, «течения». Они были и до рождения Иисуса, если уже об этом речь пойдет. Некоторые люди принимают себя и в дальнейшем являются собой, а некоторые из-за трусости или так называемых общественных норм начинают вести «традиционные» отношения, не любя своего партнера и тем самым обманывая его.

– Хватит, очень много слов. – сказал Финн, – Ты вот это вот всё, Виктория, в пустую говоришь. Этот идиот ничего не поймет.

– Джордж, – добавила я, – быть собой – это нормально. Ненормально обманывать и убегать от собственной личности.

– ЛГБТ – шизофреники! – продолжал свою балладу Браун, как будто совершенно не слыша окружающих, – Их место в клинике!

– Сейчас твоё место будет в клинике, засранец, – ответил капитан футбольной команды, замахнувшись на одноклассника.

Не знаю, откуда во мне появилась такая смелость. Тремя шагами я подбежала и схватила Финна за руку до удара. Парень дернулся, зарычал и посмотрел на меня.

– Что ты делаешь?! – крикнул на меня Галлагер с безумным выражением лица.

– Чем сейчас тебе поможет драка?

– И тебя на матч не допустят. – сказала Виктория, присоединившись ко мне, – Она права, отпусти его. И… эй, – обратилась она к ребятам, стоявшим вокруг, – почему никто не пытался вмешаться?