Текст книги "Лёд"

Лёд
Валерия Лисичко

© Валерия Лисичко, 2023

ISBN 978-5-0060-4649-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Трое мужчин в ледяной снежной долине смотрели на чёрное пятно погасшего костра. Небольшой такой, диаметром с блюдце ореол пепла на сверкающей корочке инея.

Айс пожертвовал для этого слабого костерка только мусор из карманов: чеки, смятые записки, пачку бумажных носовых платков и бездарную книгу молодого автора. В книге начинающий детектив проводил расследование тройного убийства в норвежской деревушке. Вместе с книгой сгорело несколько десятков живописных снежных сцен. И Айс злорадствовал. Хоть так отомстил колючему холоду, вгрызающемуся в спину, сковавшему ноги.

Грач закинул в костёр тридцать тысяч рублей. Это помимо записной книжки. Той самой, содержащей важные наработки по развитию «Флагмана». Тридцать тысяч рублей? Айс задавался вопросом: на кой чёрт было тащить их в прогулку на снегоходе? Три купюры по пять. Три по тысяче. Двадцать по пятьсот. И двадцать по сто. Теперь Айс точно знал шифр смерти: тридцать-три-три-двадцать-двадцать. Новенькие. Только из банка. И зачем только Грачу понадобился такой странный размен? Перед поездкой в глушь, где даже магазинов нет? Одинокий дом из грубого сруба и снежная долина. Это мысль не интриговала, скорее смешила. Айс с трудом сдержал смешок, когда догорела последняя купюра.

Но, забавней всего, пожалуй, вышло со Смехом. Может и правда, смех ближайший брат мудрости. Этот дурачок за чем-то потащил с собой в прогулку на снегоходе паспорт! Паспорт! Нет, ну что он вправду думал, что там, в белоснежной пустыне, ему встретиться полицейский и проверит документы? Хотя, со Смехом, конечно, и такое могло произойти. Паспорт и жалкий, измятый, затёртый по карманам полтинник. Пятьдесят рублей на фоне тридцати тысяч. Полтинник сгорел также быстро, как купюра в пять тысяч. А вот паспорт играл с огнём дольше…

– Гражданин обязан носить при себе паспорт, – бурчал Смех, глядя как язычки пламени страничка за страничкой поглощают его удостоверение личности. В начале, он вырвал пустую страницу и принёс её в жертву огню. Затем вторую. Документ, подтверждающий личность, таял в огне. А вместе с ним таяла и сама личность – Смех переставал существовать для всего цивилизованного мира разом.

Огонь смеялся, подбрасывая язычки пламени. Маленький хохочущий гость, прожорливый бог тепла требовал новых жертв… когда забрал последнее, безразлично пожал плечами и ушел обратно, под землю, в утробу адского пекла, бросив через плечо «до скорого». В напоминание о нём остался чёрный пятачок. И угнетающее ощущение близкой встречи теперь уже на его территории.

Пока костёр ещё не догорел, Смеха можно было поздравлять с новообретённым титулом бомжа. Но когда погас, стало не до шуток.

Небольшой холм позади, который казался спасительной стеной, слабо защищал от ветра. Но сил идти на поиски другого места уже не было. Спорить и что-то доказывать тоже. Пурга обволакивала троицу стенами молочных рек и потихоньку топила самонадеянных искателей приключений.

Соблюдение закона, деньги и всякая дрянь из карманов, не защитили троих бедолаг от подступавшего холода. Еды и воды они тоже с собой не прихватили. Зачем? Пара часов драйва – опробовать новенький снегоход с санями. И на обед. Софи обещала нечто грандиозное.

Софи… Айс представил её у плиты, напевающей что-то до неприличия попсовое. Хотя нет, она уже, наверное, сидит за накрытым столом и с беспокойством вглядывается в метель за окном, в надежде увидеть знакомые силуэты. Успокаивает себя: ребята заигрались. Всего-то заигрались… Мужчины – вечные дети. Увлеклись… А, может быть женское сердце подсказало, и она уже подключила спасателей? Только что они смогут сделать в такую погоду? Когда ты не идёшь, а бороздишь молочные кисели. Даже свет мощного фонаря с вертолёта не пробьёт плотную завесу снега. Об этом лучше не думать. Снег прекратится и их найдут. Отчаяние превращает в павших даже тех, кто в шаге от победы. Пока они ещё живы. Нужно срочно подумать о чём-то согревающем.

Пурга уляжется. Нас найдут. Спасут, – шептал утешительный голос. Один на троих, как будто эхом дублировался в головах друзей. Гнусавый голос утешительной надежды. Манкий обман.

И Айс представил себе Софи за большим дубовым столом. От глиняной посуды густой дымкой поднимается смесь терпких ароматов. Айс прикрыл глаза. Положить руки на обжигающую глину и поглубже вдохнуть аромат. Тепло от возникающей в воображении еды растекалось по телу. Айс старался не терять концентрацию. Он воровал тепло из фантазии и воспоминаний, создавая противовес холоду. Горячее… горячее… её горячее тело. От ароматов стола Айса резко окунуло в запах её тела. В воспоминание о той, самой первой близости. Оно часто подступало неожиданно, выбрасывая Айса из реальности.

В глазах загорчило. Меж закрытых век выступила слеза и покатилась по щеке вниз… не успела упасть, обратилась хрустальной крошкой у подбородка. Веки слиплись. Вот так бы и оставаться. Не видеть белоснежной пелены. Замереть в чёрном, ночном воспоминании и слушать дыхание Софи.

Конечно ты рядом с ней, а не в белой пелене. Когда перед глазами темнота – можно выбирать, где ты и с кем. Блажь не расколется о жестокую картину реальности.

Грач с досадой пнул снежный ком. От этого простого движения насиженное тепло выпорхнуло из-под одежд. Телу нечем было его заменить. Организм просто уступил ещё часть себя холоду. Нет, Грач не боялся смерти. Просто жаль умереть так глупо и бессмысленно… Сам себя обрёк на унылую, долгую, совсем не героическую смерть. Чёртова метель! Или снежная буря?! Нет, буря это всё же что-то эпичное, мощное. В сражении с таким противником погибнуть не жалко. А просто так сидеть и медленно угасать. Больше похоже на смерть от старости, только в ускоренном варианте. Он превратится в ледяную статую самому себе. Грач трезво смотрел на перспективы. Снег валил с нарастающей силой. Они с друзьями уснут вечным сном в течении нескольких часов. И было бы легче принять снежный финал, если бы на такую смерть его обрекли небеса. Но нет. Он сам выбрал… О чём только думал, глядя на стрелку уровня топлива?

Смех странно заурчал. Из-за под его капюшона повалили облачка пара.

– Ты чего? – просипел Айс, стараясь терять как можно меньше тепла. Глаза он продолжал держать закрытыми.

– Как и полагается бомжу, замёрзну на улице, – хохотнул Смех в ответ. – Сжёг и сожрал свой паспорт. И помер на морозе. Я прям вижу, как Софи постит фотку моего трупа с хэштегами #мойбрат #ожидаемыйфинал.

Айс хотел возразить, что паспорт Смех только сжёг. Но пожалел тепла. А вот Грач не пожалел.

– А нас с какими хэштегами выложит?

Айс приоткрыл не слипшийся глаз. Лицо Смеха пряталось под капюшоном, но Айс очень чётко представил, как он характерно морщит лоб. Восемь лет Айс наблюдал эту картину почти ежедневно. Смех оправдал ожидания:

– Муж и босс умерли в один день. Теперь ясно, кто кого любил на самом деле.

Нахохлились. Прижались друг к другу плотнее: Смех посерединке, Айс и Грач по краям. Помолчали.

– Я тут подумал… – Смех распрямился, из-под капюшона на товарищей по несчастью смотрели серо-голубые глаза. Айс поёжился, на себе прочувствовав, как от лёгкого движения друг потерял защитное поле тепла со всего тела.

– Если бы не ты, Грач, то я мог бы здесь один замерзать, – выдал Смех. – Или вообще дома сидел, вместо того чтобы на морозе сидалище проминать. Одному того – не так куражно. Не попёрся бы на холод. Сидел бы у печки. Грелся. Нахрен мне одному уезжать, – Смех спрятал лицо в варежки и хохотнул. – Все бы живы остались. Прикольно?

– Ты о чём? – спросил Грач и помрачнел, если вообще можно представить, что осунувшееся, посиневшее лицо может стать ещё мрачнее.

– Да всё о том-же. Ты же мою сеструху, того… Втянул во всю движуху с твоим Флагманом. Ты. Не втянул бы, не познакомились. Правда, Айс? – Смех толкнул локтём соседа.

– Угу, – подтвердил Айс, не размыкая губ. Чтобы тепло осталось внутри рта.

– Не познакомились бы – не подружились. Все бы живы остались, – Смех добродушно похлопал Грача по плечу и рассмеялся. – Вот и получается, что ты познакомился с Софией, мы все подружились. И через 10 лет после знакомства пришла расплата.

– Грач ни при чём, – зло возразил Айс, слипшееся веки с болью распахнулись. – За топливом следить надо было, – слова вырвались, вместе с живительным теплом.

Теперь Айс смотрел двумя глазами. Он не мог сдержаться каждый раз, когда Грача ставили поближе к Софи. Пусть всего лишь в одной фразе.

– Да ладно, парни. С минуты на минуту загнёмся тут. Чего уж… Хоть с хорошим настроением на тот свет отправлюсь, – и Смех мотнул головой вверх.

– Или туда, – Айс мрачно посмотрел под ноги.

– М-дааа, занудой жил, занудой и помрёшь, – Смех замолчал.

Они с Грачём как-то не совещаясь решили, что самое тёплое место, посерёдке, достанется хлипкому Смеху. Словно даже здесь берегли отголосок Софи, хранили её брата, как частичку её самой. Или опять соперничали?

Айс снова прикрыл глаза и окунулся в пьянящую ночь. Если и угасать, то в компании любимой.

Софи юркнула в душ первой. Отводя глаза и как-то неестественно сторонясь его: чтобы разминуться в узком коридорчике гардеробной Софи вжалась в стену. Он попытался обнять, но она вывернулась. Айс точно не смог бы сказать, провела Софи в душе час, или пять минут. Время искажалось и тянулось мучительно долго.

Его очередь. После душа он несколько минут топтался под дверью. Айс постучал. Не настойчиво: три глухих удара. Прислушался. Тонкая дверь разделяла ванную и спальню в гостиничном номере. В комнате – Софи. В душевой – Айс. Как-то глупо и неловко всё получалось.

Ветер сменился. И в лицо дыхнула влажность, промозглая. Такая пробирает до костей. Айс слышал, как Грач с досады клацкнул языком. Но глаз не открыл. У них с Софи осталось слишком мало времени. У него слишком мало времени. Он просто хотел спрятаться.

– С тобой всё хорошо? – Айс помнил, как накатила волна раздражения. Меньше часа назад, после ужина, Софи вовлекла его в медленный танец. Ни один из них танцевать не умел. Поэтому они просто переступали в такт музыки, и не выпускали друг друга из объятий. Она уткнулась носом в его щёку. Зашептала что-то неразборчиво и горячо. Скользнула руками по спине и подалась ближе бёдрами, он целовал её запальчиво. А теперь они наедине. И она дичиться, как загнанный в угол зверёк.

Он постучал ещё. Вдруг она просто ушла? Вызвала такси и… Он войдет в пустую комнату, завалится на широченную постель и, вероятно, ограбит мини-бар.

Липкий снег навалился комьями на плечи. Айс шевельнулся, скидывая снежное одеяло. Услышал, как его примеру последовал Грач.

– Заходи, – её тихий голос.

«Как же всё неправильно» – звенела надоедливая мысль. Он после душа в одном полотенце на бёдрах. Она, наверняка по горлышко упрятанная под одеяло. Или того хуже – сидит и плачет. Только бы она не плакала. Что угодно – только не её слёзы.

Айс надавил на ручку и открыл дверь.

Софи сидела по центру постели. Спиной к нему. Полупрозрачная белая ткань струилась по телу. Плотные белые чулки облегали ноги. Она не повернулась. Только сказала: обнимешь меня…

Айс изо всех сил старался сосредоточиться на воспоминаниях. Но разум не упускал то, что происходит вокруг: они с Грачём двинули плечами, освобождаясь от снежных покровов. А Смех нет.

Айс сел позади неё. Пересохшими губами к шее, под ушко. Ладони – на бёдра, сжал, притянул к себе. Она – как пружина: напряжённым усилием – к нему, и тут-же вырваться. Рывок к нему, поцелуй в пол оборота, его руки кольцом на живот и ледяными пальцами впилась в запястья.

– Не могу расслабиться, – прошептала почти жалко. Всё неправильно.

– Не думай, – хрипло, подминая её под себя.

– Не могу, пожалуйста отпусти…

Айс не мог заставить себя отпустить.

– Просто обнимемся и заснём, – проговорил он. И на автомате стал заворачивать её в одеяло, как в кокон, покрепче прижал её к себе.

– Смех, – тихо позвал Грач.

В ответ всхлип.

Айс открыл глаза. Снег налип на Смеха. Его бил мелкий озноб. И по щекам катились слёзы.

Грач поднялся на ослабших ногах.

Айс протянул руки, вцепился в куртку Смеха и тряхнул. Часть снега опала. Но вместе с ним стал заваливаться на бок и сам Смех.

– Не чувствую тела, – просипел он. А слёзы продолжали катиться по щекам.

Грач сел обратно и посильнее навалился на Смеха с боку, он продолжал сидеть в центре, а Грач и Айс плотно прижались к нему с двух сторон.

Айс не чувствовал в друге тепла.

Прозрачная ткань облачной завесой прикрывала тело. Плотные белые чулки. Ноги стали мягкими. Мысли превратились в солому. Чувствовал, как напряглось её тело. Поцеловал её в шею. Софи сжалась от этого прикосновения. Прижал к себе. Горячо. Горячо и горько. Неужели она просто расплачивается с ним? Чёрт… Чёрт! Чёрт! Чёрт! Повалился вместе с ней на кровать, всё также сильно прижимая её к себе. Натянул одеяло. И зажмурился, пытаясь подавить желание.

– Мы можем просто уснуть. Мы ведь ничего друг другу не должны. У тебя передо мной тоже нет долгов.

Софи ничего не ответила. Слегка шевельнулась, возможно, кивнула.

Айс резко отпустил и повернулся к ней спиной. Чёрт. Больше всего хотелось подмять её под себя. И трахать! И целовать…

Айс так и не смог заснуть. Просто лежал спиной к ней с закрытыми глазами. Слушал её дыхание. И старался не шевелиться.

А потом она тихо поднялась в темноте. Он слышал шорох одежды. Слышал, как она юркнула в душевую и под дверью возникла тонкая линия света.

Мысли в голове путались. Нужно было сказать что-то, или сделать. Но тело превратилось в клетку. Окоченело.

Пара минут, шорох одежды. Скрипнула молния на сумке. Мягкий звук приоткрывшейся двери и приглушённый свет коридора через веки. Шаги. Темнота. Софи вышла из номера. Вот так. Без слов.

– Уснул, – мрачно прокомментировал Грач, глядя на бледное лицо Смеха.

– Уснул, – зачем-то подтвердил Айс. Как будто подтверждение отгоняла и аннулировала другие варианты.

Смех резко поднялся на ноги:

– Вы видели, – указал в непроглядную пелену.– Видели огни! Эй! – Замахал руками и запрыгал. – Сюда! Сюда! Ребята, мы спасение! Софи их привела! Слышите её голос?

Со всех сторон на трёх друзей смотрела непроглядная немая пелена.

Айс и Грач пытались ухватить друга. Но тот неизвестно откуда черпанул сил. Пришлось повиснуть у него на руках. Айс зажмурился. И пока вырывался взбесившийся Смех, перед глазами мелькало обрывками воспоминание.

Айс не мог заставить себя что-то сделать, придумать. Просто поднялся, накинул халат и пошёл за ней. В голове пульсировала одна мысль: она сбежала от меня.

Он поворачивал к лестнице, когда Софи вышла навстречу с бутылкой минералки в руках. Она возвращалась в номер.

На её лице – удивление и растерянность. Айс только сейчас понял, как глупо выглядел. В банном халате, со злым выражением лица и учащённым дыханием.

– Я спустилась вниз за водой, – беззаботно бросила она.

Она играла. Она всё поняла.

– А ты вышел меня встретить? – улыбалась.

Айс угрюмо смотрел на неё.

– Тогда донесёшь меня до кровати?

Он подхватил её на руки. Близость тела пьянила.

Босой в халате, занес её в номер и осторожно положил на постель.

– Хочу стать твоей, – шепнула она на ухо. – Сейчас.

Слова прозвучали, как команда «фас!». И он повиновался.

«Мне было 27 лет. Ей – 25. Я понял, что никогда никого не любил. Те чувства, которые Софи разбудила во мне – перехлёстывали через край. Я вообще не думал, что способен так чувствовать. Потом я много раз вспоминал нашу первую встречу, неожиданный звонок и ночь в отеле. Могла ли Софи спланировать это? Могла. Ей всегда было мало просто чувствовать. Она всегда доводила до предела, усложняла. Какой-бы точки не достигали эмоции, ей всегда нужно было взять новую высоту. Если это был её план, манипуляция – то я люблю её ещё сильнее. Потому что тогда она не подарок судьбы. Она сделала из себя и подарила мне идеальную женщину. Женщину, с которой я становлюсь больше себя самого»

Смех рванул вперёд, навстречу сестре. И упал замертво, растянулся поверх пепельного пятна – скромного напоминания о горевшем когда-то костре.

Айс не мог закрыть глаза. Смотрел на мёртвого Смеха. Кто-то поставил жизнь на паузу. Картинка не менялась. Айс смотрел, а память уводила его дорожкой воспоминаний, не обращая внимания на открытые глаза. Айс убегал в темноту, проецировал воспоминания на закрытые веки. Зря старался. Память неплохо прокручивала плёнку и поверх белоснежного полотна. Снег уже прикрыл друга тонкой вуалью. А Айсу казалось, что какой-то шутник играет с прозрачностью наложенного на белый фон объекта. Смех: 10% прозрачности, 11%-12%-13%…

А перед глазами рыдающая Софи. Припухшие покрасневшие веки, одутловатые мешки под глазами. Плакала много часов подряд. Айс даже после свадьбы не узнал в чём дело. Спрашивал много раз. А она отшучивалась, или молчала. Последний раз разрыдалась и просила никогда, никогда больше не говорить об этом. Айсу за её слезами мерещился силуэт Грача… Но тогда он на Грача и подумать не мог. Софи прервала пол года отчуждения. Вежливых «здравствуй» и холодных/отстранённых объятий при встрече. Позвонила, рыдающая, попросила приехать. Он сорвался. Вот такой зарёванной она и села к нему в машину. В чём дело не рассказывала, просто просила побыть рядом. Айс растерялся: никогда раньше не видел Софи плачущей. Потом взбесился – требовал имя обидчика. Потом просто сидел рядом и гладил её руки. Только бы она перестала плакать.

Софи откинулась на спинку сиденья. Прекратила всхлипывать. Пару минут искоса смотрела на него. Айс почему-то растерялся под этим неожиданно внимательным взглядом, отстранился, выпрямился, положил руки на руль.

– Похить меня, – сказала Софи. Голос охрип от слёз. Глаза мрачно блестели. – Забери и спрячь. А я – всё для тебя… – оборвала себя на полуслове. Взгляд перевела на бумажную салфетку, которую мяла в руках.

Айся как выбросило. Даже толком обдумать не смог её предложение. Белый лист в мыслях и уверенное:

– Да…

– Только не затягивай, – она, тихо.

– Прямо сейчас?

– Нет, – отрицательно покачала головой. – Мне поспать нужно. Завтра. Послезавтра. Не позже.

Кивнул. Она из машины вышла.

Ветер стих. Сухой снег сменился мокрым. Больше легковесные снежинки не сдувало пургой. Теперь они вцеплялись в людей.

Айс убеждал себя, что просто даст ей возможность отдохнуть. Она на мели. И он поможет другу. Смена обстановки… Обзванивал парк-отели, чтобы за городом, чтобы с территорией, чтобы лес рядом, озеро, баня, бассейн закрытый… Нашёл. Забронировал. Оплатил. По-дружески. Она в себя придёт, а он просто рядом побудет. Просто рядом. Когда менеджер уточнил, бронировать номер на двоих с раздельными, или совмещёнными спальными местами, на автомате выбрал с совместными. Двуспальная кровать. Большая. Выбрал. Повесил трубку и уронил голову на руки. Хреновый он друг. Просто пользуется девушкой в сложной ситуации. Станет её самой большой ошибкой.

Тяжестью навалил на плечи белый мокрый плед снега. Айс отряхнулся. Грач тоже.

Между Грачём и Айсом виднелся только сугроб. Ничего доступного глазу не осталось от Смеха.

– Софи там совсем одна, – тихо сказал Грач.

И Айс чуть его не ударил.

– Злишься, – Грач не держал тепло: большое облачко пара вырвалось у него изо рта.

– Софи там совсем одна – сказал Айс, когда они только встряли. А теперь вот Грач. Сплагиатил, мудак.

Не заводится, не заводится! – в отчаянии вопил Смех. Топливо кончилось. Метель набирала обороты. Айс присел на холм и смотрел на лиловое пятно под облаками.

– Приближается… – Грач поймал его взгляд.

– Пешком? – Айс глянул на Грача. Тот отрицательно покачал головой:

– Зарядки навигатора не хватит.

Смех крушил предательскую технику. Троица слишком увлеклась скоростью: напрочь забыли про уровень топлива в баке. Канистра под сиденьем грела душу. Но она оказалась пуста – никто не проверил перед выездом.

Снежный туман подступал со всех сторон. Ветер набирал силу. Так они застряли в пушистой снежной глуши.

– Следы заметёт, – продолжал Грач.

Сигнальная ракета уже отправилась в воздух. Если будут искать – то здесь. Двинуться в сторону дома, мало того что заплутают, растратят тепло на движение и сопротивление ветру. Быстрее замёрзнут. Сами у себя похитят время. Пятьдесят километров по снегу, пешком… Нереально. Нужно ждать помощи. Телефоны – вне зоны покрытия.

Смех хотел идти. Требовал действий. Грач невозмутимо стоял на своём. Айс пытался найти не очевидные решения: как ещё можно подать сигнал о помощи? Что использовать для добычи тепла? Где укрыться? Он отстранился от воодушевляющих, многословных и бессвязных речей Смеха. От уверенного молчания Грача, подкрепляемого резкими и весомыми фразами. Наверное, в том споре Смех и растерял большую часть тепла. Просто выдохнул.

Смех умолк. Признал, что в его плане вопросы и риски перевешивают потенциальный выигрыш. Остались у снегохода.

Стали ждать.

Время тянулось. И тянулось. И тянулось. Тридцать минут, как целая жизнь.

– Смс, – предложил Айс. – Автоотправление. Вдруг сеть ненадолго мелькнёт.

Новая волна идей. Попытки задействовать джи-пи-эс. Спутниковую сеть. Хоть что-то…

Два часа. Сеть упорно не ловила.

Решили разойтись в три стороны. Идти вперёд в надежде на появление сети. Простое СМС: SOS и координаты.

Айс плыл сквозь снежную пелену, разводя её упругие волны руками. Ветер усиливался. В лицо стали врезаться мелкие кусочки льда. Шёл несколько часов. Безрезультатно. Пора было возвращаться назад.

Айс вспомнил первую встречу с Грачом. Он выбрался в парк, отдыхал у дерева, читал книгу. На поляне неподалёку шло городское мероприятие. Двое ребят отделились: мрачный и сосредоточенный слегка сутулился. Второй – добродушный здоровяк.

Расположились неподалёку, и Айс стал невольным слушателем их беседы.

– Так нельзя, – начал мрачный. – Ей нет 18.

– Ну и что с того? – залупился здоровяк. – Ты не подумай, я к ней со всей душой, у нас всё по серьёзке.

– Если по серьёзке, то тем более – жди. Осталось всего полтора года.

– А нафига? Какая разница, сейчас, или через полтора года?

– Разница есть, – отрезал серьёзный.

– Ты с ума сошёл!? Полтора года ждать? Так я повешусь!

– Так у вас же всё по серьёзке. Вот по серьёзному и отнесись к девушке: бережно. Как мужчина, а не как малолетний мудак.

– Разговариваешь как святой! Как будто сам никогда не ошибался.

– Ошибался, – тяжёлый вздох. – Но я привык выбирать женщину, не размениваясь на случайные связи. Когда я найду свою женщину, когда выберу её… время перестанет играть роль.

Дальше разговор разворачивался в том-же русле. Но Айса удивила эта странная мужская беседа. Он привык к другим откровениям в мужских компаниях. Подошёл к организаторам мероприятия. Предложил помощь. Выяснилось, что у серьёзного фамилия Грачёв и потому все его Грачём и кличут. Помог. Потом ещё и ещё.

Грач возглавлял благотворительную организацию «Флагман». Мечтательный Грач – капитан корабля. Взволнованный, охваченный новой идеей Грач – капитан корабля. Искренней, не боящайся показаться слабым Грач – капитан корабля. Айс не привык видеть в мужчинах столько откровенности. Айс не привык видеть в мужчинах озорной, почти детский идеализм. Грач, верящий, что можно спасти каждого: и преступника и убийцу. Грач, готовый протянуть руку бродяге и алкоголику. Этот странный персонаж так увлёк Айса, что он пришёл на помощь в организации следующего мероприятия и ещё одного. Айс сам не заметил, как любопытство сменилось вовлечённостью. Грачу удалось разжечь искру в самом Айсе.

Грач то спасал пару после 10 лет брака от развода. То общался с малолетками, бурно переживающими первую идеалистичную любовь. Грач как-то особенно лично, ранимо воспринимал проблемы в чужих отношениях. Сам в отношениях не состоял и близости с девушками не искал.

– У меня есть миссия, мне нужно построить ковчег для человечества. Только после этого получу право подумать о личном, – сказал он Айсу однажды. Айс почувствовал интуитивное сопротивление наивности… И одновременно странное доверие к человеку жившему в своём особом идеалистичном мире и отчаянно пытавшемуся открыть этот мир другим людям.

Айсу Грач казался невинным островом в неисследованной части океана и сохранившим первозданную, искреннюю и наивную красоту. Захотелось сохранить его от щупалец цивилизации. Так началась большая и странная дружба.

Для «построения» ковчега Грач зарегистрировал благотворительный фонд «Флагман». На логотипе – горящее сердце в высоко поднятой руке. На полной версии картина разворачивалась и горящее сердце в руке держал юноша, ведущий за собой людей сквозь мрак. И стал активно создавать и продвигать мероприятия и образовательные программы, которые, по словам Грача, черпал из собственного сердца и которые должны были повлиять на людей – пробудить в них интерес к окружающему миру, к ближним, к истории и культуре. Главным успехом Грач считал переход из пассивной роли наблюдателя, в активную роль единомышленника. В этом смысле верный Айс стал его лучшим творением. И Грач боролся за каждого.

Дорога назад, к точке сбора оказалась тяжелее. Ноги вязли в снеге, как в болоте. Возвращение затягивалось. Точку невозврата, после которой Айс развернулся и побрёл обратно, отмерил аккумулятор телефона. По остатку батарейки определял, когда пора поворачивать. Садился телефон, съедая энергию, как до этого, сожрал всё топливо их железный конь. Но после потерянной половины энергии батарейка стала садиться быстрее. А, может, Айс устал и замедлился. Айс двигался по маршруту в навигаторе, но телефон быстро разражался на холоде. Телефон сдох в нескольких сотнях метров от точки сбора. Айс рванул чуть не бегом. Остановился – вдруг сбился с маршрута. Метания (недолгие) паника (безнадёжная). Айся вернул в реальность громкий звук – взрыв? И запах – он где-то недалеко. Двинул на звук.

Запах химической гари. Пелена рассеялась. И Айс обнаружил Смеха у снегохода. Тот поджёг технику. Согрелись. Пронзительный ветер усиливался. Нужно было найти укрытие поблизости.

О пешем походе никто уже не говорил. Сил на слова не осталось.

Айс отпустил ситуацию. Сделать больше ничего нельзя. Только ждать.

– Софи там совсем одна, – сказал Айс надвигающейся стене снега. А теперь, как будто и не говорил. Грач оставил за собой последнее слово. Последнее слово о Софи. Плагиатор хренов. Плагиатор, да… Не был бы Грач таким, не было бы и Софи в жизни Айса.

– Мы делаем акцент на эмоции – устраиваем историческое шоу для детей. Развлечение. Нужно внести элемент серьёзности: тесты, интерактивы. Чтобы ребята думали, запоминали, – небольшой командой они сидели за овальным столом из цельной ольхи. Грач самозабвенно рассказывал об озарении, новом видении работы с детьми. Искренне делился идеей, которую год назад безуспешно развивал Айс. Ровно год назад Айс воодушевлённо доказывал необходимость внести образовательный элемент. Весь энтузиазм разбивался о кислую мину Грача. Происходящее за ольховым столом не удивляло Айса.

Привычно.

Ожидаемо.

Предсказуемо.

Эти три слова сменяли друг друга в голове Айса в ответ на новые реплики Грача. Софи сидела между ними и что-то увлечённо рисовала на сложенном втрое листке бумаги. Тогда ещё просто Софи – далёкая, неизвестная, улыбчивая девушка.

Ну а чего он, Айс, собственно ждал? Элю Флагман потерял, когда Грач в пятый раз присвоил её идеи. И вот также искренне, за общим столом, как открытие, выдавал за свои. В первый раз «перетекание идей» ввергло Элю в ступор, и обернулось для Грача долгой нравоучительной беседой о плагиате. Во второй раз – воспламеняющий взгляд и меткий бросок книги в плагиатора. Третий раз – истерика с криками и жёсткие пощёчины по растерянному лицу главы Флагмана. Четвёртый раз: сдержанная тихая угроза шёпотом: «ещё раз, Грач, и я покидаю этот корабль без лишних слов». В пятый раз она и вправду не сказали ни слова. Молча отложила столовые приборы (дело было на встрече с потенциальными инвесторами и представителями совета попечителей), промокнула губы салфеткой, встала и ушла, не поднимая глаз на оклики Грача – она покинула фуршет в разгар его пламенной речи по мотивам её отвергнутых идей. В течении пятнадцати минут Грач оказался занесён во все чёрные списки: от соцсетей и месседжеров, до операторов сотовой связи. До того, чтобы звонить ей с чужих номеров, или новых симок Грач так и не опустился. Чувство собственного достоинства не позволяло допустить столь откровенного дурновкусия. Хотел направить ей букет с извинениями и вычеркнуть из жизни. Но до букета тоже не дошло.

Мира покинула проект после первой «попытки». Минут двадцать пламенной грачёвской речи она смотрела на оратора с дурацкой улыбкой, как человек, оказавшийся центральным героем глупого розыгрыша. Она искренне ждала хохота. Или слов благодарности в свой адрес… Вот сейчас-сейчас Грач хлопнет рукой по столу и скажет… А что он скажет? Даст понять, что помнит автора идеи?

Потом лицо её помрачнело. Поняла: Грач не шутит. И авторства её не признает. Он абсолютно искренен в своём открытии.

Мира робко подняла руку, прерывая поток страстных излияний лидера Флагмана.

– Я надеюсь, ты понимаешь, что больше вместе мы работать не будем? – спотыкаясь на запятых спросила она.

Теперь уже Грач смотрел на неё, как на автора не смешного розыгрыша и ждал завершения шутки. Завершения не последовало. Шутки тоже. Пауза затянулась. Мира передёрнула плечами. Собравшиеся ждали её реплики.

– Всё, – нежно, но уверенно сказала она. – В добрый путь. Дальше без меня.

И ушла.

Из тех, кто стоял у истоков Флагмана, остались только Грач и Айс. Появилось новое лицо – София. И сцена, которую Айс столько раз наблюдал со стороны, разворачивалась и набирая скорость неслась прямиком на него: вот сейчас Грач слово в слово повторит аргументы Айса годичной давности. И что-то внутри оборвётся. Можно будет, как Эля: отчитать, попросить, покричать, встать и уйти. Или как Мира – без пяти предупредительных выстрелов.

За время существования Флагмана Грач неоднократно подводил партнёров, забивал на обязательства и бросал проекты. А расхлёбывать приходилось Айсу. Чего только стоил тот случай, когда Грач в обмен на антураж для участия в большом городском празднике обещал перевезти костюмы и оборудование коллег по цеху в другой город. Городской праздник прошёл на ура. Грач отжёг по полной программе, и его лицо мелькало в газетах, тв и ютубе ещё с неделю. Но когда пришло время возвращать долг и на сутки впрягаться в водители… Грач подвинул дату отъезда на день. Проспал – сдвинулись ещё на день. Отказался. Что-то срочное у него произошло: банковскую карту, телефон и паспорт украли. Но чертыхаясь ребята звонили Айсу. Тот сорвался посередине рабочего дня. Свой минивэн Грач так и не дал. В итоге Айс загрузил свою легковушку и арендовал газель. Влетело в копеечку. Деньги так и не вернул. Айс же не просто друг – единомышленник!