Текст книги "2/6. Разум"

Остров страха

Что я ощущаю в эти минуты?

Страх и непонимание.

Были ли в твоей жизни такие моменты, дорогой читатель?

Когда ты понимаешь, что беспомощен. Когда потихоньку твое тело начинает атаковать страх. Паника пробирается даже в самые потаенные уголочки.

Видишь ли, в жизни каждого человека существует остров с эмоциями. И на какой остров попадешь – все зависит от тебя.

Я оказалась на острове под названием «Страх».

Страху все равно: кто ты, чем занимаешься, сколько тебе лет, где ты живешь, как одеваешься, с кем общаешься.

Вот только я должна поделиться с тобой одним секретом.

Страх может как внушать чувство паники, так и стать для тебя лучшим другом. Страх – это лучшее чувство. Именно с него все начинается.

Если тебе страшно – радуйся.

Ведь именно с этого момента ты поймешь – что-то пошло не так. В твоей жизни начинают происходить события, которые порождают страх. В тебе начинают происходить изменения. Ведь именно благодаря нему ты задумываешься о том, что делать.

Страх – это начало.

Страх – это новый росток.

Страх – это начальная точка.

Страх – это твой друг, который желает для тебя только лучшего. Он хочет подсказать тебе, что пора что-либо менять в твоей жизни. Не бойся страха. Подружись с ним.

Часть, в которой я встретила себя

Твое имя – это твоя гордость; это зарождение тебя; это отголоски твоих родителей; это продолжение рода. Твое имя – это твоя история.

Я продолжала сидеть на коленях на мягком полу. Появилось ощущение, будто я сижу на водяной кровати. Только в отличии от нее, я понятия не имею, что находится под полом. Как пол может быть настолько желейным? Какую технологию для этого применили?

Ни разу в жизни я не чувствовала себя настолько уничтоженной. Глаза слипаются то ли от усталости, то ли от увиденного здесь. Возможно и от того, и от другого. В руках неприятное ощущение боли и напряжения. Совершенно нет никаких сил даже вставать, не говоря о том, чтобы идти куда-то.

Я хочу убежать отсюда, но не могу. Мой мозг понимает, что нужно бежать, что в любой момент может что-то произойти, но в то же время, он больше не способен воспринимать информацию. Такое чувство, будто я между сном и явью. Мозг вроде бы и хочет работать, но в то же время и боится сложившейся обстановки.

Провожу несколько раз ладонями по лицу. Здесь нет зеркала, чтобы я могла увидеть масштаб катастрофы на моей голове, однако я могу представить: длинные золотистые волосы, некогда волнистые, сейчас явно перепутались между собой, при этом распушившись. Руками обшариваю два кармана в куртке и нахожу резинку. Медленно поднимаю руки вверх и делаю хвостик. Иногда длинные волосы – это плюс.

Начинаю учащенно моргать, стараясь успокоить себя, и сделать хотя бы что-то, чтобы глаза перестали болеть.

Почему такие странные ощущения?

Мне страшно, я не хочу открывать глаза. В то же время такое чувство, будто здесь – мое место. Страх, перемешанный со спокойствием. Мое тело изнывает от боли, но в то же время, я расслаблена. Но почему?

Почему я не помню, как оказалась здесь?

Внезапный шорох прерывает все мои мысли.

И только сейчас я замечаю это.

После того, как я пролезла в эту комнату, шум прекратился. Не было ни завываний ветра, ни криков, ни игры на музыкальном инструменте и прочих звуков. Осталась лишь пульсация в передней части головы. Удары моего сердца отдавались и перемешивались с ноющей пульсацией. Я была настолько погружена в себя, что приняла головную боль за тот шум и не заметила, что в этой комнате стоит гробовая тишина. И именно в этой тишине до меня донесся звук. Шуршание, исходящее откуда-то, но я не могла определить откуда.

Когда я залезла сюда, я думала, что эта комната слишком большая. От страха будто за мной гонятся, мне и в голову не пришло смотреть комнату. Я краем глаза заметила по бокам от меня какие-то две колонны, но на тот момент мне не было до них никакого дела. Мне нужно было побороть боль и усталость. Мне не пришло в голову, что я могу быть здесь не одна.

Я начала озираться по сторонам, ожидая понять откуда доносится шум. Точнее, это не совсем шум. Тихий шелест бумаг и чье-то бормотание. Смысла пытаться встать нету никакого. Сделаю только хуже себе. Мои глаза постепенно адаптируются ко мраку, но усталость тоже не сдает обороты. На несколько секунд задумываюсь: Неужто галлюцинации начинаются?

Однако тихий шелест бумаг не прекращался.

– Кто здесь?

В какой момент мне стало непривычно слышать собственный голос?

Никакого ответа. Бормотание не стихало, а шелест бумаг становился громче. Что-то упало на пол. Судя по звуку книга, и я резко дернулась. Руки вцепились в мягкий пол. Несмотря на то, что я сижу, пол немного раскачивает меня из стороны в сторону.

– Кто здесь? – Я повторила свой вопрос, но на этот раз громче.

Как будто по щелчку пальца звуки исчезли. Осталась лишь головная боль и медленный стук сердца, отдающийся в голове.

– Вот и встретились, Вентелция. Надо же, сколько времени прошло. Мы ждали этого момента так долго. И вот оно, свершилось!

Я чувствовала, как пульс с каждым вздохом учащается.

«Тук-Тук». «Тук-тук». «Тук-тук».

По голосу удалось определить, что человек находится напротив меня. Тело инстинктивно напряглось.

Бежать? Куда? Если я полезу туда, откуда пришла, там меня могут схватить те два человека, которые еще недавно вели странную беседу.

– Правильный ход мыслей, Вентелция. Туда тебе выходить пока небезопасно.

– Кто вы? Что вам от меня нужно?! – С каждой фразой мой голос становился громче.

– Кто я? Что мне от тебя нужно? – Он повторил мои слова, будто сам пытается найти ответы на мои вопросы. – Твоя помощь.

– Моя помощь? Но в чем именно? И кто вы вообще такой, чтобы просить меня о помощи? Это я застряла здесь. Это мне нужна помощь!

В ответ зазвучал тихий, неприятный смех.

Опираясь одной рукой о стену, я начала медленно подниматься. Нужно либо бежать отсюда, либо попытаться направить беседу в более смягчающее русло. Но как это сделать? Я не могу побороть свой страх и стать резко спокойной. Мое сердце бешено отбивает ритм, и я не в силах остановить это.

Как только я снова оказалась на ногах, мне удалось различить очертания стола посреди комнаты, все остальное пространство было завалено книгами. Рассматривать всю комнату у меня не было времени, я медленно направилась к столу. Как оказалось, я могу пересечь половину комнаты за пять маленьких шагов. Однако бардак царствовал в этой комнате настолько, что по пути я споткнулась несколько раз о какие-то книги. Мои ноги проваливались в пол, будто я иду по батуту.

Все это время человек больше не издавал ни звука.

Круглый стол, заваленный различными бумагами. Я обошла стол и резко остановилась, как только почувствовала, что моя нога коснулась чего-то твердого.

Только не животные и насекомые. Пожалуйста. Все, что угодно, но не они.

Медленно опускаю взгляд вниз. Комнату заполняет вздох, в котором одновременно содержится облегчение и настороженность. Я наклонилась, чтобы лучше разглядеть предмет.

Что еще за шутки? Это что, цепь?

Протягиваю левую руку и сжимаю холодный металл в руке. Потихоньку начинаю тянуть цепь на себя. Все пространство заполнилось шумом передвигаемого металла. Я попыталась потянуть сильнее, однако что-то мешало.

Возможно, там заканчивается цепь. Хотя бы не звери и насекомые, и на этом спасибо.

Я специально издаю как можно меньше звуков, не пытаюсь заговорить. Тот человек не вселяет никакого доверия. Возможно, он сейчас стоит за моей спиной и насмехается надо мной. Или же здесь стоят скрытые камеры, меня похитили. А до этого накачали снотворным. Именно поэтому я и не помню последний день перед этим моментом. Самое разумное объяснение на этот момент.

И я бы поверила в это, если бы не мое чувство, которое я не могу объяснить даже для себя. Этот стол, эта цепь и этот бардак, все это кажется знакомым для меня.

Я знаю, что уже видела это. Что уже была здесь. Что есть что-то еще, что я должна вспомнить, но я не могу.

– Наконец-то тебе в голову пришла хотя бы одна дельная мысль.

Цепь в моей руке зашевелилась. Она уходила за угол стола и скрывалась за стопкой книг или же тетрадей. Мои глаза еще не настолько адаптировались к тусклому свечению, чтобы увидеть разницу между стопкой книг и чем-то другим.

Как же я ненавижу эту жизнь. Почему я? Почему, черт возьми, я попала в такое положение?

– А почему нет? – Послышался чей-то голос.

Я сказала это вслух, просто не заметила. Плохая привычка бормотать себе под нос и думать, что размышляешь только у себя в голове. Так я себя успокоила и задала вопрос, вкладывая в него всю спокойность, на которую я только способна:

– Кто вы такой и что вам от меня нужно?

– Мое имя…

– Меня не интересует имя, я спросила: кто вы такой и что вам от меня нужно

– Почему тебя не интересует мое имя?

Я все еще боюсь сделать несколько шагов, обогнуть стопку и увидеть его. Поэтому я остаюсь стоять на месте, при этом в левой руке я все еще сжимаю цепь.

– Потому что от этого нет никакой пользы. Ну назовете вы мне имя сейчас, что это изменит? Мы лишь потратим время, которого, возможно, у меня нету. Мне нужны ответы на мои вопросы. И вопрос об имени явно займет самую последнюю строчку в моем списке.

– Имя – это первое, что ты должна спрашивать, Вентелция. Всегда. В любой ситуации.

– Да о чем вы говорите? Какое к чертям имя?! И откуда знаете мое имя? Почему вы хотите, чтобы я вам в чем-то помогла? Меня не волнует ваше имя, меня волнует то, что вы знаете обо мне намного больше, чем я о вас.

– Скажи, почему, когда люди знакомятся друг с другом, они сначала называют свои имена? Почему происходит так, что мы не можем обращаться без имени к человеку?

Постепенно я начинаю терять терпение. Я хочу узнать ответы, однако вместо этого мы обсуждаем какую-то странную тему.

– Потому что это вошло в норму? При знакомстве называть свое имя. К тому же, это неприлично – не называть имени. Особенно в каких-то заведениях. И нужно же как-то обращаться к человеку. Вот для этого и имя.

– Подумай, Вентелция. Почему еще в древности люди стремились называть своих детей именами князей, царей? Почему многие, начиная с самого раннего периода, стремились узнать имя друг друга? Имя – это история человека. Это то, с чего начиналась его ранняя жизнь. Это то, что останется от родителей, когда они уйдут. Что будет связывать тебя с родителями после их смерти? Воспоминания? Да. Общие места, традиции? Да. Имя? Да. Почему? Потому что твои мама и папа гадали, какое же имя тебе дать. Они составляли примеры, думали о твоем имени, когда работали, когда наступал очередной ужин, когда по телевизору показывали фильм. Они тратили много времени, чтобы придумать тебе имя. Подбирали его так, чтобы тебя не дразнили в школе, чтобы твое имя звучало красиво. Возможно, они назвали тебя в честь своих бабушек или дедушек. Они думали о тебе, когда ты еще даже не была рождена. Представляясь другому человеку, ты не только говоришь набор букв – ты несешь за собой определенную историю, не похожую ни на кого, твое имя – это твоя гордость, это зарождения тебя, это отголоски твоих родителей, это продолжение рода. Твое имя – это твоя история.

Он хотел добавить что-то еще, но я больше не слушаю, я сыта всем этим по горло. Бросаю цепь на пол делаю пару шагов, обходя стол и стопку.

– Мне надоели вы и ваши речи, мне нужно знать… Боже мой!

Поток мыслей остановился, как только я увидела этого человека.

Я должна была быть готова к такому.

Он сидит на полу, облокотившись о стену. Все, что мне удается различить – это черная мантия с капюшоном, в которую одет этот человек. Я не могу различить даже очертания его ног. Все скрывается под плащом. Зато мне видны его пальцы и кисть рук. Я снова замираю на месте. Мне не доводилось видеть таких рук… Они не просто жирные, все намного хуже. Его левая рука лежит на ноге, правая на полу. Если на левой руке я могу разглядеть очертания слишком жирных палец, то на правой сделать это невозможно. Она просто… расплылась в подобие густой массы, похожей на массу для блина, которую заливают в сковороду и она начинает растекаться.

От подобного сравнения к горлу снова подступила тошнота. Если он такой во мраке, то, каким же уродом он окажется при свете? Мне совсем не стыдно называть его уродом. Нужно быть честным сами с собой. Не все люди прекрасны. Есть и такие, как этот человек, который лежит передо мной. Как его еще назвать, если не урод? Он бы не стал прятаться под плащом, если бы выглядел обычно.

Кому как не мне знать, насколько некрасивы бывают люди. Например – я. Моя рука инстинктивно тянется к шее.

– Вы не ответили на мой вопрос. Кто вы такой? И что вам от меня нужно? Зачем вы похитили меня?

Человек начал подниматься, и я снова услышала шум волочения железа. Мой взгляд остановился на его правой руке.

Он прикован этой цепью. И несмотря на этот факт, он сумел встать на ноги на этому полу быстрее, чем я.

– Но как…

– Годы тренировок. Пошли со мной.

Я обратила внимание, что на противоположной стороне выход, откуда я пришла, в центре стол. Однако запоминать как выглядит комната сейчас – бесполезно. Я пошла позади него. Со стороны это выглядело бы забавно. Скорее всего, мне стало бы стыдно идти рядом с таким человеком. Его рост в два раза превышает мой. Я поднимаю взгляд к потолку и с ужасом осознаю, что она едва достигает трех метров. Снова перевожу взгляд на человека. Его капюшон касается потолка.

Как его руки могут быть такими жирными, иметь странную форму, но при этом, рост его три метра и не сказать, что он жирный. Хотя, кто знает, что он прячет под мантией.

– Да, тесновато здесь приходится

Как вообще такое возможно? Неужели существуют люди с ростом три метра или даже немного выше?

Теперь, каждый раз, когда я смотрю на него, по моему телу пробегает волна дрожи, страха и отвращения.

Мы пересекли комнату.

– Нам туда.

Он указывает рукой на темный проход, который полностью затянут красной жижей. Они похожи на лианы, которые растут в лесу, только здесь эти ветки красные, скользкие и противные. Более того, они врастают в стену. Ну или же они исходят от стены. Не имеет значения. Важно то, что они противные и начинают шевелиться.

– Что происходит?!

– Ландоцеллы.

– Что? – Спрашиваю я, а сама продолжаю смотреть на них. Потихоньку они расплетаются, раздвигаются, открывая все больше пространства для прохода.

– Красное нечто, как ты их назвала, это Ландоцеллы.

Когда я их так называла? Впервые вижу это.

– И для чего они здесь?

– Чтобы только один человек мог туда войти.

– И кто же это?

– Ты.

Я стою в недоумении. С одной стороны, я хочу продолжать смотреть на Ландоцеллы, которые расплетаются, прячась в стену. С другой стороны, я хочу обернуться и посмотреть на этого человека. Если это вообще человек. В итоге, я продолжаю смотреть на Ландоцеллы, но задаю вопрос:

– О чем вы это говорите?

Наконец, ветви полностью вросли в стену. Если бы я не увидела их, я бы подумала, что здесь просто стена.

– Тебе нужно идти туда.

Стоп, что?

– Вы хотите, чтобы я пошла туда одна? Ни за что! Мне нужно знать кто вы, что вам от меня нужно.

– Я могу помочь тебе, ты можешь помочь мне.

– О чем вы вообще?

– Ты поместила меня в эти цепи, Вентелция. Тебе и освобождать меня.

Я продолжала стоять и смотреть на него. Он думает, что я поверю в то, что он говорит?

– Я вижу вас впервые!

– Однако ты же меня и создала.

У меня в прямом смысле пропал дар речь.

– Тебе нужно запомнить лишь одно. Когда ты войдешь туда, сначала иди в дверь справа. Поняла? Иди.

В следующую секунду я почувствовала толчок в спину и оказалась в проходе. Снова шуршание. Я оборачиваюсь и вижу, как проход заростает Ландоцеллами. Бросившись к двери, я попыталась пробежать, но Ландоцеллы затягивались слишком быстро.

– Нет!!!

Последнее, что я увидела, перед тем, как остаться одной, была удаляющаяся фигура человека.

Черт возьми, я знала это! Знала, что так и будет. Он запудрил мне мозги дурью, запер и бросил меня!

Я развернулась, облокотилась о ветви и застыла в изумлении. Передо мной простирался длинный коридор. Ничего не изменилось, такие же стены в дырах, странные проходы, обтянутые Ландоцеллами. Вот только с правой стороны были обычные проходы, они не были чем-то обтянуты, просто проходы. С левой же стороны, так называемые Ландоцеллы полностью заслоняли проход. Я слышала, как падает и ударяется об пол каждая капля. Красные капли, которые падают с Ландоцелл. В некоторых местах вместо капель со стен сползает красная жижа.

Черт возьми, что это?

Вспоминая фразу этого человека, я развернулась к проходам, которые были расположены справа.

Но их тут множество! Они уходят вглубь, скрываясь в темноте! И как мне понять, в какой нужно войти?

– Выбирай любой, какой хочешь, но только тот, что справа.

Голос раздался настолько неожиданно, что я подпрыгнула на месте. Начала озираться по сторонам. Никого. Но откуда он тогда говорит?

Я подошла к третьему по счету проходу и остановилась перед ним.

Входить или нет? Что меня там ждет?

– Тебя ждет только то, что ты создала сама, Вентелция.

Я не стала задавать больше никаких вопросов. Не стала думать о том, как он читает мои мысли.

Я просто хочу вернуться домой. Ну или по крайней мерее, уйти подальше от этого странного человека, который вызывает во мне отвращение.

Один шаг отделяет меня от этого прохода. Я поднимаю правую ногу.

Желания идти туда нет никакого. Желания возвращаться обратно к этому типу нет никакого. Я хочу просто сесть и остаться здесь.

Остаться здесь и сидеть в страхе, ожидая, пока этот тип нападет на меня?

Присматриваюсь в темный проход, за которым все равно ничего не вижу.

Отбрасываю все мысли и делаю шаг вперед, пересекая границу.

– А это что еще такое? – Голос раздался эхом по комнате.

Как только я переступила порог и вошла в проход, меня приковало к месту удивление и страх.

Комната, в которой я нахожусь… Это гостиная моего дома. Только гирляндами и плакатами она была украшена лишь в один день…

– Да, в день Хэллоуина. То есть, 30 октября 2016 года.

Голос прозвучал позади меня, от чего я вздрогнула и резко развернулась. Я потеряла дар речи. Как будто я работ, и кто-то подошел сзади, нажал на кнопку, и я выключилась, оставаясь неподвижно стоять на месте.

– Ну что, ты готова пережить это снова, а?

Я ничего не отвечала. А кто бы на моем месте смог ответь? Ты стоишь, рассматриваешь гостиную, которая якобы твоя, но она не может быть твоей, так как событие, связанное, с этим днем случилось три года назад. Ты поворачиваешься и видишь её. Полную копию тебя. Она стоит напротив. Такие же карие глаза, длинные волосы, одежда, которая была на тебе три года назад, именно в этот день. В день Хэллоуина. Тот же самый макияж.

Я открывала рот и закрывала, как рыба, которая попала на сушу.

– Иди и сядь на диван.

Её тон был зловещ, от чего мне стало страшно, но я никуда не пошла.

– СЯДЬ!

Дернувшись, я быстрым шагом подошла к угловому дивану и села.

Я продолжала смотреть на эту девушку не переставая.

Если подумать с рациональной точки зрения… Хотя, мне кажется, рациональную точку зрения давно уже можно оставить позади. Эта девушка… То есть я. Может это и не я. Она заговорила со мной.

Я снова окинула взглядом гостиную. На против меня большое панорамное окно, за которым начинает смеркаться, слева стоит раздвижной шкаф и телевизор, справа проход в кухню, куда только что удалилась эта девушка.

Что, что происходит? Где я? Кто эта девушка?

Возможно, все это часть какой-то игры. Меня усыпляют, привозят сюда, я ничего не помню, похитители нанимают этих людей, чтобы запугать меня. Но тогда возникают другие вопросы. Как они могут разыгрывать этот отрывок, зная все детали? Как они могли знать, что эта гирлянда, которая сейчас висит на телевизоре, тогда, в тот день так же там висела? И не просто так же, а в форме сердца. Как кто-то мог об этом узнать? Больше я её так никогда не вешала. Что-то вообще ничего не сходится.

Включив колонку на полную мощность, моя копия, будем называть ее так, бросилась танцевать на кровати.

– Это будет лучший день в моей жизни!

Из колонок доносилась песня из нового альбома Тони Раута.

– Если бы родители услышали, что я слушаю, они не оставили бы от меня живого места. – Моя копия продолжала говорить вслух, доставая что-то из пакета.

И я знаю, что она достанет.

Покупки к Хэллоуину. Я выбирала их за три дня до праздника.

Плакат с изображением смерти, фонарик к которому прилагаются несколько круглых штук.

– Видимо, их нужно будет вставлять в фонарик и тогда фигурка будет меняться: паук, летучая мышь, тыква.

Еще пару гирлянд, лампочка в виде тыквы, светильник в форме тыквы.

Так и есть. Она достает всё это.

– О, еще же краски для создания грима.

Поставив на повтор песню, моя копия стала ждать свою лучшую подругу.

Я знаю об этом потому, что это уже было. Точь-в-точь. Каждое движение, каждое слово, каждую мысль. Я знаю и помню.

Но как, черт подери, это вообще возможно?

Как они и договорились, наряжать будут вместе. Я знаю, что она немного переживала о том, сможет ли добраться к ней подруга через сугробы в их городе. Я знаю это потому, что все, что делает и о чем думает сейчас моя копия – то же самое было три года назад.

Её следующая фраза будет: «Только конец октября, а намело так, что окна утопают в снегу, создавая впечатление, будто находишься в подводной лодке или в каком-то снежном бункере.

– Только конец октября, а намело так, что окна утопают в снегу, создавая впечатление, будто находишься в подводной лодке или в каком-то снежном бункере.

Сейчас она начнет петь.

На припеве моя копия начала подпевать мужскому голосу, когда дверь открылась, впуская не только Авролону, но и ужасающий холод.

Я резко встала.

Этого не может быть!

Я провела правой рукой по волосам и села обратно. Это нереально! Этого не может быть! Я же не могла вернуться в прошлое или что-то вроде этого. Надо начать с того, что я никогда в это не верила. Какое к черту прошлое?

Но тогда как объяснить то, что я вижу?

Моя копия повернулась ко мне и сказала:

– Пока просто сиди и смотри. Ради тебя же всё это.

Что? Что ради меня? Мне хотелось выкрикнуть эти слова, но страх парализовал все тело.

Авролона, моя лучшая подруга, что-то говорила, но из-за музыки, заполняющей все уголки дома, я ничего не слышала.

– Привет!

Моя копия спрыгнула с дивана и побежала к ней. Уже через несколько секунды они стояли посреди. коридора, сжимая друг друга в объятиях

– Сделай тише эту дурацкую музыку! Ничего не слышно.

Девушка подошла, взяла телефон и сделала музыку тише

– Что это у тебя за пакет?

– Да это так, потом расскажу.

Она бросила пакет в угол, сняла розовую курточку и направилась в гостиную. Моя копия смотрела на Авролону и не переставала удивляться, как она может быть такой… Необычной. Я помню все, о чем думала в тот день. Сейчас она смотрит на Авролону и думает: каждый день она ходит в разных нарядах, но ни один не был куплен в магазине. Она сама вяжет и шьет. И вот сегодня на ней очередной шикарный наряд: теплый вязаный зеленый свитер из шерсти, бордовые кожаные лосины и розовые носки, которые она точно связала сама. Она вздохнула и отвернулась.

– Ну, что, начнем подготовку? – Спросила моя копия, чтобы избавиться от ненужных мыслей.

– А-то как же!

– Сколько же плюсов в том, что мы живем в домах и в деревне, а не в городе, да, Авро?

На что девушка просто кивнула.

Кто-то мог считать это место – городом, но по факту – это сплошная деревня с парочкой школ.

Пока они вешали плакат на входную дверь, моя копия думала о том, какой грим она хочет

Затем они развесили две гирлянды на окна, вкрутили лампочку, в итоге на всю комнату падала огромная тень паука, и, наконец, наступил момент грима.

– Что ты будешь делать? – Спросила моя копия у своей подруги, садясь в позу лотоса на диван и открывая коробку с красками.

– Я хочу, чтобы ты сделала мне макияж ведьмы! – Затем она взяла один из двух пакетов. – Это просто улет! Ты только посмотри какой наряд я принесла!

Пока она доставала вещи, я пыталась подавить чувство раздражения. Это было тогда, это есть и сейчас. Раздражение. Только на тот момент во мне еще не было ненависти.

Черная блузка, черная вязаная юбка в пол, накидка и шляпа с длинным заостренным концом. А еще перчатки.

– Вау! А я хочу грим злого клоуна.

С этими словами моя копия достала черные широкие штаны и рубашку в горошек. Еще красный круглый помпон на нос. Увы, это были просто вещи, купленные в обычном магазине.

– Это будет лучший Хэллоуин! – Весело прикрикнула Авролона и хлопнула пару раз в ладоши.

Улыбка моей подруги не сходила с лица ни на минуту. Как она может постоянно быть веселой и радостной?

Всё началось с того, что Авролона бросила кисть на кровать, проговаривая:

– Лучше будем слушать набор классной музыки.

После чего она включила сборник музыки, который длится не менее часа. Я была почти уверена, что туда вошли все устрашающие песни про клоунов, парки и прочих страшилок.

– И это ты называешь «Классной музыкой». И как я с тобой дружу вот уже три года?

– Это потому, что я веселая и классная. И не вся музыка нуждается в словах и тексте, Вентелция.

Ничего не ответив на эту фразу, моя копия кивнула головой. Они расположились на полу около дивана и начали наносить друг другу грим.

Солнце зашло за горизонт, уступая владение своей сестре Луне, когда они закончили возиться с гримом.

– Ну… Вышло… Неплохо? – Заметила моя копия, смотрясь в зеркало вместе с Авролоной.

– Для Хэллоуина то, что нужно. Все что нам осталось, выходить на улицу и распугивать детей.

Из зеркала смотрели две девушки. У одной улыбка клоуна получилась действительно ужасная, учитывая, что пришлось уголки рисовать до самых глаз, так как КТО-ТО не с умел нормально нарисовать тоненькую полосочку.

И это я тоже помню.

Рядом стояло что-то на подобие ведьмы, учитывая, что изначально ее глаза должны были получиться чем-то бомбическим, создавая темно-синими тенями кошачьи стрелки. Но тогда я случайно дернулась и пришлось придумать что-то вроде панды, рисуя в начале века голубыми тенями, по середине темно-синими и в конце коричневыми. А под глазами нужно было все растушевать. Но, видимо, я перестаралась.

С губами я справилась лучше. На губах Авролоны красовалась красная помада.

Авролона с минуту стояла молча, затем разразилась громким мелодичным хохотом.

Затем наступила очередь фото-фото-фото-видео-видео-видео.

Я начала оглядываться в поисках выхода. Темный проход куда-то исчез.

– Я сошла с ума, да? – Обращаясь в пустоту, спросила я. – Этого не может быть, потому что это я и моя подруга три года назад! И я знаю каждый момент, я знаю, что будет дальше!

Но происходящее далее выбило меня из колеи. Моя копия снова повернулась в мою сторону и медленно произнесла:

– Продолжай смотреть

Всего одна фраза после которой снова побежали мурашки по коже.

Я все еще чувствую пульсацию, которая отдается в голове.

Меня больше сбивает тот факт, что сейчас я могу, полностью оценить происходящее со стороны. И сейчас, несмотря на мой страх и непонимание, я удивилась, как я не заметила тогда, что в поведении Авролоны были явные изменения. Меньше смеха, меньше болтливости, задумчивое выражение лица, местами натянутая улыбка. Неужели я настолько была погружена в маскарад, что не заметила? Я привыкла, что она постоянно смеется, поэтому для меня стало нормой думать, что у нее каждый день прекрасен. Но сейчас это стало заметно лишь потому, что я знаю каждое их движение.

– А теперь самое главное! – Проговорила моя копия после того, как они сделали кучу фото и видео.

Авролона в ожидании взяла телефон с включенной камерой, чтобы не упустить ни единого момента.

Моя копия достала огромный торт в форме тыквы, внутри которого стояли свечи, из-за чего издалека эту тыкву можно было принять за настоящую. Я пока не могла этого видеть, так как она была на кухне и только открыла холодильник, но я уже видела это. Потому что это была я три года назад. И это я доставала торт.

– Вау! Это же красота!!! – Запищала Авролона и начала подпрыгивать на одном месте, словно ребенок.

Поставив торт на кровать, она включила телевизор и отыскала какой-то канал с песнями. Комната заполнилась бодрой песней «Dance Monkey». Но на этот раз Авролона лишь пожала плечами.

Моя копия снова пошла на кухню, за тарелками, но вернувшись обнаружила, что ее подруга давным-давно ест кусок торта рукой.

– Что ты творишь? – В ужасе спросила девушка у своей подруги

На что Авролона снова пожала плечами и засмеялась с набитым ртом.

– У меня тоже есть идея!

Авролона взяла в руку, не испачканную тортом, телефон, что-то нажала и поставила его на стол.

– Улыбнись!

Единственный момент, который меня заставил смеяться еще до того, как что-то случилось. Потому что я, не любитель делать какие-либо фото, попыталась выбрать красивую позу, зацепив рукой чашку с кока-колой, стакан опрокинулся на кофту Авролоны. Оставалось десять секунд, для меня все еще осталось загадкой, как она успела схватить кусок торта и размазать по моей рубашке, а потом и по лицу.

В итоге фото получилось не совсем удачное, учитывая, что в момент щелчка я сидела с открытым ртом, возмущаясь поступком моей подруги, она же в свою очередь получилась с улыбкой на все лицо, тыча пальцем на торт, который прилип к моей рубашке.

И ведь это фото где-то лежит в моей комнате.

И сейчас, несмотря на то, что я знаю, что будет дальше, я улыбаюсь.

Я продолжала смотреть. Игра в настольную игру, танцы на кровати, просмотр фильма ужасов с поп корном в руках. Все это проносилось перед моими глазами. В моей голове не переставал крутиться вопрос: неужели я схожу с ума? Это мое воспоминание и оно проигрывается, как фильм, здесь и сейчас. Передо мной.

Меня прервали голоса, доносившиеся в комнате. Они проснулись.

Я знаю, что сейчас будет. Сердце начинает учащенно биться, на глаза наворачиваются слезы.

Второй раз мне этого не вынести…

Услышав какой-то шорох, моя копия повернулась на другой бок, взяв в руки телефон.

Моя копия в спальне, я не могу видеть то, что она делает. Но воспоминание всплывает в памяти, я помню то, что там происходило.

Ненавижу.

– Авролона, черт тебя дери, только пять утра. Ты не у себя дома, ранняя пташка. Давай спать! – проговорив эти слова в полусонном состоянии, она снова собиралась заснуть.

С одного бока на другой. Минут пять я тогда крутилась на кровати в попытках уснуть, но сон как рукой сняло. Пришлось собрать всю волю в кулак и открыть-таки глаза. Однако Авролоны я не застала. Вместо этого на диване лежал тот самый пакет, который моя подруга принесла с собой вчера днем.