Текст книги "Ты очень нужен мне (сборник)"

Уставший мальчик

Эпизод в автобусе

Тиша, как обычно тихо напевает, естественно, привлекая к себе внимание, если учесть, что в свои 10 лет он выглядит на 13–14 лет. Неожиданно слышу окрик:

– Прекрати петь!!!

Поворачиваюсь и вижу мальчика. Спрашиваю:

– А что, он тебе мешает?

В ответ очень твёрдое:

– Мешает.

Кстати, Тиша прислушался и перестал напевать. Он искренне не хочет никому мешать.

Раздумываю: «На ТЫ обратиться к строгому мальчику или на ВЫ? Решаю – на ВЫ»

– А давайте спросим у водителя, можно ли в автобусе петь, скорее, тихо напевать. И кстати. Если бы с нами ехал целый класс пятиклассников. Шум, гам… Смогли бы Вы сделать замечание? Не испугались бы?

Надо было слышать его ответ. Мальчик не сказал. Он прочеканил:

– У менЯ сегОдня от всЕх вАс болИт гОлОвА. И не тОлько сегОдня, а всегдА.

Наша остановка. Мы вышли. Вышел и мальчик. На спине ранец. Поняла, из школы. Подхожу, спрашиваю:

– Тебе сколько лет?

– Девять.

Я собралась было спросить, что случилось, почему голова болит, может, помочь, может, успею про Тишу рассказать. Знаю, польза какая. В районе, где живёт Тиша, его узнают, здороваются. В том числе и подростки, которым, казалось бы, какое дело до необычного мальчика.

Неожиданно на меня налетает бабушка этого мальчика. До этого она не вмешивалась, а теперь так раскричалась. Это ещё ничего. Чуть зонтом меня не проткнула:

– Что Вам нужно от моего внука!?

– Да ничего. Жалуется на головную боль, расстроен. Я думала, он один. Хотела как-то успокоить.

А дальше я услышала и вовсе невероятное:

– Это Вы своего успокойте. Заставляете петь, чтобы деньги зарабатывать. Вот и идите в переход и там пойте.

И понеслось. Чем дальше, тем круче! Кстати, очень моложавая бабушка. И с виду интеллигентная.

А взгляд этого мальчика до сих пор помню. Господи, как мне хотелось привести его к себе домой и отогреть.

Мы часто собираем детей, устраиваем праздники не только в дни официальных праздников. Мы такое придумываем! Но это отдельная тема. В специальном альбоме все делятся своими впечатлениями.

Одна девочка написала: «Только здЕсь есть жизнь. Только здЕсь».

Подростки, кто они?

О, сколько в их адрес упрёков: в метро место не уступил, обёртку от сникерса мимо урны бросил, толкнул, к тому же ругается нехорошо, вперёд не пропустил и вообще… ну их!

Я же общаюсь с подростками необычным образом. Я просто знакомлю их с Тишей.

Мы с Тишей идём на спортивную площадку. Подростки играют в футбол. Тиша по своему обыкновению напевает и радуется чему-то неведомому нам. Естественно, подростки поглядывают на него, переговариваются между собой, и явно поведение Тиши их больше привлекает, чем игра в мяч.

И тогда я заговариваю с мальчиками:

– Здравствуйте! Не смогли бы вы уделить нам несколько минут. Я хочу вас познакомить с Тишей. Он – аутист, отсюда проблемы с общением. Он хорошо владеет мячом, но играет в основном в одиночку. Поиграйте с ним, пожалуйста, несколько минут и мы уйдём, чтобы вам не мешать.

Долгая пауза: несколько пар глаз внимательно разглядывают Тишу. Тишу это не смущает – привык.

И тут начинается самое интересное. Мальчики начинают рассуждать:

– Он, наверное, индиго или гений. Я по телевизору смот рел.

– А у меня сестрёнка до трех лет не говорила. А теперь рот не закрывает.

– Он аутист? А вот, который в Америке всех расстрелял, говорят, аутист. А этот не похож на убийцу.

Но более всего меня озадачил мальчик, который вдруг спросил:

– А Вы ему кто? А что у Вас с глазом? Наверное, ячмень. А моя бабушка говорит, что плюнуть надо в глаз. Нет, не бойтесь, я не плюну. Мазь нужна. Вы посмотрите в Интернете, какая точно.

Как мальчики мгновенно взрослеют. И ни одной ухмылки, дескать, какой смешной мальчик Тиша.

Тиша не хочет играть в футбол. Но с удовольствием наблюдает, как мальчишки забрасывают мяч в баскетбольную сетку. И сам кидает очень удачно. На прощание ребята пожали Тише руку: «Приходи ещё».

Вспоминает мама Тиши:

– Идём с Тихоном, гуляем. Неожиданно к нам подскочил какой-то парень и давай здороваться с Тихоном за руку. И оба такие довольные. Я просто оторопела:

Простите, а Вы кто?

– Да мы на спортивной площадке познакомились. Правда, он не очень хотел с нами разговаривать, зато мяч в сетку забрасывал классно. Я только забыл, кто он?

– В каком смысле?

– Ну, почему почти не разговаривает. Может, напугался или упал и ударился. А может, его ударили. Он же не может сказать. И никто не заметил.

В этих репликах подростков я чувствую души неравнодушные. Понятно, что необычное привлекает и также быстро надоедает. И всё же подросткам намного интереснее, чем взрослым, что же это такое – загадочный аутизм. И если они встретят потерявшегося необычного мальчика, точно не пройдут мимо и помогут.

В лесу родилась песенка

Это маленький эпизод, но мне, кажется, он может отозваться в далёком будущем. А как? Хотелось бы, как лучше.

Прощаемся с зимой, потому что весна спешит в наши объятия…

Вот мы и решили поспешить Весне навстречу, в лес, чтобы встретиться на тропинке и обняться. Через час трехлетний Тиша приуныл и даже заплакал… Повстречавшаяся нам женщина пригрозила: «Будешь плакать, я тебя заберу».

Тиша не понял «юмора» и зарыдал. Тут и выскочил из меня стишок, а с ним и простенький мотив:

 
Акварель, акварель…
Разноцветная капель…
Развесёлая свирель…
Я рисую апрель…
Я счастливая, поверь!
 
 
Я рисую птичью трель…
Развесёлую капель…
Разноцветную свирель…
Я рисую апрель…
Я счастливая, поверь!
 

Только через год я вставила в серединку ещё четыре строчки и назвала стишок «Я счастливая, поверь…».

 
За окном шумит метель.
Где ты видела капель?
Где ты слышала свирель?
Ты больна… ложись в постель.
 

Добавила я эти строчки, потому что, когда, пусть миг, я чувствую себя счастливой, рядом возникает скептик, непременно с репликой: «Счастья не бывает, но вполне может случиться, и не факт, что с вами. Так что давно не весна. Ложитесь в постель, накройтесь и ждите весну».

Но я продолжаю напевать:

 
Я рисую птичью трель…
Разноцветную капель…
Развесёлую свирель…
Я рисую Апрель…
Я счастливая, поверь…
 

И они оказались чудодейственными. Тиша заснул и через полчаса счастливый, бодрый, гулял ещё часа два. И конечно, мы встретили Весну. Счастье случилось, и факт, что с нами.

Не будем спешить наказывать ребёнка, лучше споём…

А если не умеем петь, расскажем что-нибудь забавное…

А если не умеем рассказывать, просто тепло обнимем…

А если и это не можем. Или не хотим? То мне нас таких очень жалко.

И мы поём эту песенку без серединки, и надо видеть, каким весёлым синкопическим скоком прыгают по весенним лужам воробьи.

Я – и няня, и гувернантка

Из опыта работы с детьми

Многие дети и не догадываются, что их самые близкие родственники когда-то тоже были детьми. А многие взрослые не догадываются, что их дети вырастут и перестанут бояться бывших воспитателей-взрослых.

Семь лет я работала гувернанткой. Одна из моих воспитанниц Даша.

Инна, мама Даши, получала второе образование – юридическое. И где еще практиковаться, как не на дочке своей и не на мне.

Даша панически боялась свою маму.

Как только Даша слышала поворот ключа в дверном замке, сразу бледнела и умоляла не рассказывать, что мы на прогулке перелезали через забор, а на детской площадке с другими детьми распевали песни.

Даше 9 лет. Мама Инна объясняет Даше задачку. Забыв про свой имидж, вдруг побагровела, но не красиво, как солнце при закате, а как будто её ошпарили, и буквально закричала:

– Ты, что! Не знаешь, что такое масса подушек. От вечай!

– Их много.

– Кого много? Тут же написано: масса двух подушек пять килограммов. Сколько весит одна?

Вместо ответа Даша зарыдала в голос.

Раздраженная разговором с дочкой, Инна и помчалась учиться на блюстителя закона. Я обратила внимание, что дети не имеют представления о многих понятиях, казалось бы, простых. Масса может быть либо творожной с изюмом, либо это какая-то глыба (из разговоров с детьми).

А тренировка на скорость чтения в начальном классе!!! Кошмар. Благодаря ей бедные детки так быстро прочитывали условие задачи, что никак не могут уразуметь, какие действия надо предпринимать: умножать или делить. Вычитать или складывать.

Лучше всего заплакать. Мама или бабушка покричат, потом успокоятся, пожалуются подружкам на нерадивого отпрыска, заодно на непутёвых учителей, и всё как-нибудь образуется.

Увидев, как я объясняла Даше задачку на примере подушек, Инна так вознегодовала:

– Вы это бросьте! Что б я этого больше не видела.

Однако Даша стала получать пятёрки, да и я так увлеклась математикой, так её полюбила и удивлялась, почему в школе у меня тройка была.

У Даши всё хорошо складывалось в учёбе, мы с ней подружились. Мне нравилось учиться вместе с Дашей, тем более она учила французский, и мы с ней пели песенки на французском, но только не в присутствии мамы. Так хотела Даша.

С Дашей мы замечательно проводили время. Например, одна из шалостей. Во время дождя, играя дома, привязывали к двери верёвку, потом дёргали. Дверь будто сама открывалась, а из комнаты вылетала заводная утка. Удивительная игрушка! Заводишь, а она только через минуту начинает такое выделывать! Хохотали до упаду.

А в парке на пруду пускали бумажные кораблики, гружённые крохотными самодельными пассажирами, привлекая внимание проходящих горожан с детьми. Дети тянулись к нам, но ленивые взрослые тянули своих чад прогуляться по аллеям.

И ещё запомнилось. Даша заболела и приуныла. Тогда я достала пуговицы и мы начали их крутить. Пуговицы разные по цвету и размеру. И такая феерия началась. Причудливые изменения очертаний создавали неповторимые образы. Ещё пуговицы сталкивались и отскакивали в разные стороны. Было очень празднично-весело.

И вот, результат моей придумки. Как-то заболела подружка Даши. Слышу советы Даши по телефону: «Возьми пуговицы разные…»

Дальше по моему сценарию. А в завершение разговора Даша сказала: «Температура снижается до нормальной без всяких лекарств. Только с кем-нибудь крути, что б веселей было».

Я, конечно, пыталась снизить страх Даши перед мамой. Рассказывала, что Инна была маленькой девочкой и иногда плакала, разбив коленку. И шалила. Даша смотрела на меня с недоумением.

К читателю.

Если у Вас проблемы в семье (с детьми) и Вы обратитесь к психологу, первый вопрос, который он задаст, полная ли у Вас семья. Если нет, психолог посоветует: быстро налаживайте и всё будет хорошо.

Я же делюсь своим опытом многолетнего общения с детьми. И счастлива, что у моих воспитанников всё складывается как нельзя лучше.

Может, почерпнёте что-нибудь для себя и совершенно бесплатно. А может, наоборот, расширите горизонт познаний, всем нам очень нужных.

Спасибо за дружбу

Привет, Димон! Так называла тебя твоя мама.

Я не пишу о тебе в прошедшем лице. Только в настоящем. Связь прервалась. И я больше не получаю твоих теплых посланий. Мы с Ташей постоянно вспоминаем тебя и, конечно, волнуемся. И мы знаем: ты чувствуешь наше тепло.

Хочу оживить в словах воспоминание о тебе.

Очень памятна первая встреча. Это была моя работа – подготовить к поступлению в школу и проводить время с тобой, пока родители на работе. Первый день. Мама твоя Олеся и папа Петр так волновались, что звонили постоянно. А та на очередной звонок ответил:

– Не беспокойтесь, у нас оркестр. Я дирижёр. Мы даем концерт.

Ты стоял на стуле и карандашом дирижировал оркестром, который состоял из одного музыканта – меня. Я была ударником. С воодушевление колотила по бутылкам и сопровождала свой аккомпанемент пением. Ты снисходительно все это выслушивал и благодарил поклоном меня и несуществующих зрителей. И «концерт» продолжался целый день пока я не изнемогла.

Вспомнила очень забавный случай. Это было на даче под Лобней. Мы с тобой отправились в магазин за три километра. Пока шли, ты речитативом постоянно пел: «Буль-буль карасики». Ты довел меня до изнеможения. Я умоляла тебя замолчать. Даже сорвала куст крапивы, грозя тебя наказать. Но ты продолжал…

Выйдя из магазина, запела я: «Караси буль-буль… Караси буль-буль»… И наконец-то тебя довела до изнеможения. И теперь ты меня умолял замолчать. Но я не сдалась. И крапива не понадобилась.

И чтобы не случилось на даче, где дети со всего поселка облипали меня, как пчелы, ты всегда прибегал на выручку, крича во весь твой могучий голос: «Валерия! Я здесь!»

А твоя любовь, первая, к Таше. Тебя увозили на море. И это единственный случай, когда ты плакал. Не плакал, рыдал: «Что я буду делать без Таи!?» (Тая, тоже моя воспитанница, с которой все хотели дружить. Все родители мечтали, чтобы их дети дружили с Таей. Такая была девочка! А теперь Тае 20 лет. И сейчас все хотят с ней дружить).

Мама Олеся, как могла, успокаивала тебя:

– Да, шо ты, Димон. У нас в Донецке такие ди´вчины! И что ты ответил:

– А здесь Артем, Егор, Андрей… Как я буду без Таи.

Вот она такая первая любовь.

И еще. Помню, как я рассуждала в твоем присутствии, что добро надо делать. И оно непременно вернется во сто крат. И ты сразу решил делать добро. Бросился к бабушке, с трудом переходящей улицу. Помог ей перейти дорогу. А потом весь вечер ждал добра, которое по твоему мнению должно немедленно вернуться. И надо было слышать твои фантазии о вернувшемся добре. И ты не расстроился, что не получил немедленно желаемое.

Помню, как родители твои мечтали сделать тебя танцором. Главный аргумент – без травм. Но ты с тоской смотрел в соседний зал, где мальчишки боксировали, висели на канатах. И тогда ты выбрал свой способ протеста. Выбрал несознательно. Ты просто стал кривляться на танцах, вывел из себя педагогов и тебя выгнали. Как же ты был счастлив!

А помнишь твой рассказ про то, как ты выпил пиво со случайными подростками. Дед наказал тебя. И замечателен твой комментарий:

– И шо это я пиво выпил. Дурак. Не пил бы – и порки не было. И пиво не вкусное.

Но из твоих слов я поняла: порка – так себе, на всякий случай.

А уж как мы с тобой прощались перед твоим окончательным отъездом в Донецк, лучше не вспоминать: так было грустно.

Димон, мы никогда не будем по разные стороны баррикад, как бы ни старались те, кому выгодно нас разъединить. Мы вообще не хотим баррикад.

Спасибо тебе за дружбу!

Ветер облака рисует

Ограничивая добрые фантазии детей, взрослые закрывают их души на замок. Без воздуха, без пищи, без живительной влаги души черствеют и погибают раньше, чем тело.

* * *

Поднялся сильный ветер, и я скорее поспешила домой, но задержалась, увидев маленькую сценку. Мальчик, приблизительно трёх лет, с изумлением рассматривает, как по небу двигаются облака, как меняются их очертания, как из облаков рождаются бело-серые сказочные персонажи, как фигуры их, соединяясь, образуют всё новые и новые сюжеты.

И так мне захотелось громко запеть замечательную украинскую песню: «Дивлюсь я на небо…», что дыханье перехватило. И запела бы, но услышала реплику мамы мальчика:

– Чего на небо уставился. Эка невидаль.

Я же неожиданно для самой себя, весело заговорила:

«Ветер облака рисует. Почему? Потому… потому что ветер дует».

И мама тут же задёргалась: «Вот и я говорю «ветер». Домой… скорей!». И потащила мальчонку. А он, с запрокинутой головой, хныча, конечно, повиновался.

Ещё бы. Ведь рядом не мама, а начальник. Не друг, а блюститель порядка. Ветер, дождь, снегопад – никакого неба.

* * *

Шестилетняя Галя очень любит рисовать акварелью. И нарисованным листком пользуется как промокашкой, чтобы получились ещё более причудливые картинки. Но бабушка Гали быстро охладила желание внучки фантазировать:

– Не, мы так рисовать не будем. Мы бумагу переводить не будем. Мы будем делать только так, как надо.

* * *

Серёжа, прежде чем играть на пианино гаммы, попросил маму:

– А можно я сначала посочиняю.

Последовал строгий ответ:

– Посочиняешь, когда Моцартом станешь.

И что самое грустное, мама была просто в восторге от собственного «остроумия».

В абсолютной строгости нет любви. Я не перестану это повторять.

Интересно, где, в каких закромах, в каких тайниках прячут такие мамы и бабушки ласковые слова, добрые шутки-прибаутки, дружные чаепития с сушками, ватрушками, восторги от возможности общения с чудесным, загадочным миром детства.

Прячут, закрывают на замок. И ключ от замка спрятали. А куда… забыли.

Урок музыки для детей – урок для взрослых

Пришлось мне на днях побывать на уроке музыки в музыкальной школе. По просьбе моей соседки я сопровождала её 9-летнего сына Митю. У Мити были проблемы во взаимоотношениях с педагогом по специальности (фортепиано). И мама Мити была уже в отчаянии. И так охарактеризовала мне педагога: «Вы так похожи. Может, Вам удастся разрешить конфликт».

Я согласилась. И, как стенографистка, дословно записала в памяти моей этот урок.

Похожи мы с Ириной Николаевной только в тональности речи. Часто ласкательно-уменьшительной, но без приторности.

Ирина Николаевна:

– Садись, Митенька, вот так, удобнее. Мы будем готовиться к концерту. Я тебе сыграю на выбор три произведения. А ты выберешь, которое тебе по душе.

Очень мне понравилось такое начало урока.

Педагог сыграла пьесу, довольно скучную, по моему мнению.

– Митенька, ну как тебе?

– Я это играть не буду.

– Почему? Ты, наверное, плохо слушал. Вот если бы здесь была твоя мама, ей бы понравилось. Ну ладно уж. Сыграю следующее.

Вот он первый педагогический прокол.

Следующий был не знакомый мне вальс (не помню автора). Понравился.

– Что, Митенька, как тебе?

– Боюсь, не справлюсь. Но понравился.

– Не спеши. Наверняка тебе понравится вот это.

И начала играть нечто бравурное. И Митя закрыл уши. И мне хотелось сделать то же самое.

– Митя, тебе не угодишь.

И вдруг реплика Мити, от которой я похолодела:

– Скорее бы Вы состарились и ушли на пенсию.

Ирина Николаевна, уже, видимо, свыкшаяся с неожиданными «перлами» Мити, быстро справилась с волнением:

– Что ж, тогда я отказываюсь заниматься с тобой, категорически отказываюсь. Это возмутительно, как ты себя ведёшь. Впрочем, если ты попросишь прощения, может быть, я тебя прощу.

Я сидела вся взмокшая и лихорадочно соображала, что мне делать.

И вдруг Митя начал играть французскую песенку Чайковского. Он так играл, что и теперь, стоит мне услышать эту мелодию, я будто слышу голос Мити:

– Прости, я не знаю, что со мной. Я понимаю, что плохо себя веду, но я не знаю, что со мной. Прости.

Так можно играть только в состоянии высочайшего душевного волнения. Ирина Николаевна и подтвердила это своим комментарием:

– Нет слов. Это просто божественно! Это, я даже не знаю как сказать! Это пять. Нет, это пять с пятью плюсами! Нет… с десятью.

Но, к сожалению, Ирина Николаевна не услышала Митиной мольбы о прощении. А мольба была. Я уверена, потому что видела Митины глаза, его дрожащие руки после исполнения. И я не пристрастна. Иначе не охватило бы меня такое волнение.

А если она услышала мольбу, то статус педагога, который поднимает его НАД учеником, а не объединяет – ВМЕС ТЕ, не позволял ей до конца принять очевидное.

И она повела себя, как повели бы себя 99 % педагогов. Вслед за восторгом прозвучало то, что погасило моё воодушевление:

– То, что ты умеешь разбирать произведение, не значит, что ты умеешь играть.

Я стала лихорадочно просить прощение и за Митю, и за себя. И Митя присоединился ко мне. И мы были прощены.

По дороге из школы домой я спросила Митю, что ему не нравится в Ирине Николаевне:

– Она всё время меня останавливает. Не даёт играть.

Не даёт играть! Это как понять?! И это говорит ребёнок! Возможно, устами Мити глаголет истина.

И вспомнилось мне, как в своё время я писала диктанты. Пишу, может, ошибки делаю, только мне никто не мешает дописать.

А если бы около меня постоянно звучал ментор:

– Здесь не одно «н», а два…

Уверена, ошибок было бы больше.

Почему бы не дать сыграть небольшой фрагмент, а потом разобрать ошибки. Дайте же сыграть ребёнку просто душой, чтобы мы почувствовали ее.

Мне очень хотелось выровнять отношения Мити с Ириной Николаевной, у которой дома нелады. И добрая Ирина Николаевна мечется между домашними проблемами… и тем, как она понимает преподавание и как ей определяют преподавание сверху в соответствии с методическими рекомендациями.

Уже виден дом, в котором живёт Митя.

– Мить, ты знаешь, а ведь Ирина Николаевна когда-то была маленькой девочкой и также мучительно скучно ей было играть гаммы. И плакала бедненькая, а строгие родители, возможно, ставили её в угол за непослушание. Мить, а позанимайся со мной. Я так люблю музыку! Правда, я на редкость бестолковая и ты долго не выдержишь.

То что Ирина Николаевна была когда-то девочкой для Мити открытие. Как и то, что я вдруг хочу взять себе в учителя неопытного музыканта.

И теперь, встречая Митю, я спрашиваю:

– Ты не обижаешь Ирину Николаевну? И начинаю всё то же. Митя уже меня не слушает. Но пока у него всё в порядке на уроке музыки.

И ещё. Когда я прихожу к соседке, Митя без просьб садится за пианино и играет. Потому что очень хочет услышать: «Браво Мастер! Браво Маэстро!..» И ещё, когда он играет фламенко, я подыгрываю кастаньетами. Это чудо-номер. А потом уже разбор ошибок, но уже с профессионалами.

А профессионалам пора бы понять, почему дети зачастую не хотят перед ними играть.

Упустила вот что. У Мити одни пятёрки. Одни. И он удивляется, почему Ирина Николаевна часто говорит: «Плохо». Почему бы не сказать: «Хорошо, но можешь лучше». Насколько я помню из учебных моих лет, 5 в переводе на слово – отлично.

Представляю, как набросятся на меня преподаватели, дескать, с поощрением надо быть поосторожней.

Семь лет я работала воспитательницей в семьях. Готовила детей к школе и проучилась с ними первые пять лет. И вывод из полученных результатов:

Поощрение детей – мощнейший стимул к их развитию: и духовному и физическому. А вот с критикой надо быть очень осторожным.

* * *

Вспомнила, как недавно знакомая учительница музыки в школе, имеющая огромный авторитет в преподавательской среде, поделилась со мной: «Как же мне надоели эти так называемые нестандартные дети». И с таким оттенком пренебрежения, разумеется, имея в виду и Митю тоже.

Может, поэтому Митя, обожающий музыку, будущий исполнитель, а может быть, и композитор от Бога, на вопрос, кем он хочет стать, отвечает: «Пожарником». Что ж, спасать людей от огня не только спасать их тела, но и спасать души.