Текст книги "Ты очень нужен мне (сборник)"

Рассказы о животных

Кошка-лекарь

– Вхожу я в квартиру, а рядом будто тень мелькнула. А муж уже «кричит» слабым голосом, потому что астма: «Ой, кошка откуда-то. Скорей, скорей, покорми». Я даже удивилась. Последние дни он уже почти не разговаривал. Врачи руками разводили: «Помочь не можем». Поняла я: дни моего дорогого мужа сочтены. И всё старалась ему что-нибудь вкусненькое приготовить, хоть он не ел почти. Но так за кошку разволновался, чтобы скорей её накормить. А я растерялась. Никогда кошек в доме не было. А кошка и не думала есть. Прыг на грудь моему Коле. Лежит мурлычит. Я испугалась: как же, астма, тяжело Коле. Хотела её стащить с мужниной груди. А он глазами показывает: «Не трожь». Минут 40 пролежала кошка, потом с удовольствием поела. И не поверите, началась у нас совсем другая жизнь. Чернушка так привязалась к моему мужу, будто он ей отец родной. Наверное поняла, как он её накормить хотел. Каждый день по полчаса, а то и больше лежит Чернушка на груди у Коли. И беседуют они тихо. Доктор сначала в ужас пришла. Астма, а тут кошка. А потом смирилась. Коля-то ожил. Садиться стал. Дыхание поспокойнее. И аппаратом меньше пользуемся. Надеется даже погулять со мной выйти.

– А сколько лет прошло, как Чернушка к вам пришла.

– Четвёртый год уже.

В январе этого года, когда выпал первый в этом году снег, к нам во двор забрела старушка. На поводке она держала кошку. Иссиня-чёрная, в белых сапожках на задних лапах и в белых варежках на передних, с тёплым белым шарфиком на груди, кошка являла собой чудный контраст со снегом. Так я познакомилась с Чернушкой и с большим интересом выслушала историю кошки-лекаря.

Гертруда

«Это слово к маленьким людям, которые будут потом взрослыми, слово к взрослым, которые не забыли, что были когда-то детьми». Это обращение Гавриила Николаевича Троепольского, автора книги «Белый Бим Чёрное ухо», к читателям.

Я тоже решила поделиться воспоминаниями о собаке, которую без контекста не хочется называть собакой, так как слово само, к сожалению, имеет какой-то ругательный привкус.

Гертруда смотрела на нас с ужасом в глазах… Тогда она ещё не была Гертрудой или коротко Герой. Тогда она была просто собакой – боксёршей, привязанной каким-то «доброжелателем» к перилам на 7 этаже в доме, где я проживаю и поныне.

Я и мои соседки-подруги стояли перед ней и просто не верили в реальность происходящего. Собака (мы ещё не знали – он или она) так нас испугалась, что попыталась протиснуться сквозь решётку перил.

Фаина, самозабвенно любящая четвероногих, помчалась домой за лакомством, постоянно припасенным для бездомных животных. Маргоша – медик, хоть и человеческий, тут же определила: перелом лапы. Мы поняли. От нас зависит жизнь. Вызвали такси, уговорили шофёра, сбросившись на перевозку, и в ветеринарную академию в Кузьминки, благо рядом. Приняли. Поняли. Сделали операцию бесплатно и назначили лечение – уколы. Лапа не восстановилась. Если бы чуть раньше.

Кто ты, «доброжелатель»? Лучше бы оставил её на улице. Глядишь, и повезло бы больше. Впрочем, кто знает. Так и осталась нога поджатая, будто с предложением пожать её. Я не могу причислить себя к абсолютно фанатичным людям в отношении животных, но Гертруда (так мы её окрестили) была настолько интеллигентной, если это определение применимо к фауне, и потому беззащитно-трогательной и понимающей, кто есть кто.

Мы решили, что Гера поживёт пока у Маргоши, где ещё кошка и собака, но не своенравные в отличие от моей кошки и Фаиной. Кормить же будем – Фая и я и выгуливать по возможности, кто сможет.

Всё же Гера нервничала. Не агрессивные соседи, хоть не трогали её, но в компанию свою не принимали.

Настал день, когда Маргоша не выдержала: «Всё! Пристраиваем».

Я предложила дать объявление от самой Геры, дескать, ищу друга, такая у меня беда, но я ещё способна защитить… Фая тут же сделала приписку, что обеспечит постоянное питание на самом высшем уровне.

Только через неделю молчания раздался звонок. Мы обрадовались и назначили встречу на автобусной остановке. Каково же было моё потрясение происшедшим. Когда люди выходили из автобуса, а их было много, Гера неожиданно вырвалась и бросилась в поток людей. Небольшая паника и вот… Гера, довольная, прыгала на задних лапах перед мужчиной и женщиной, лизала их лица… Женщина пыталась отстраниться, но Гера была в таком радостном возбуждении, где агрессии просто нет места.

– Девочки, – тихо прошептала я, – это хозяева.

– Да брось ты. Просто они ей понравились.

Но именно они позвонили с желанием взять собаку. Я обратила внимание, что женщина как-то поспешно начала переговоры о кормлении. Видимо, на «высшем уровне» произвело на неё впечатление». По договорённости мы с Фаиной два раза в неделю тащили тяжёлые сумки с едой для Геры (притом Фая готовила ей блюда, о которых многие люди и не мечтают).

В очередной раз мы не увидели Геру. Хозяйка, беременная, пояснила: «Отдали в деревню. Я жду ребёночка, куда ещё собаке». Фая просто рыдала, требовала дать адрес, чтобы убедиться, что Гера в безопасности. Бесполезно. Мы натыкались на ледяное равнодушие Но Фая добилась-таки своего и женщина призналась: погибла Гера на улице и конечно по своей вине.

Грустно. Но рядом с трагическим нет-нет да и промелькнёт комическое. Именно на нём я хочу завершить своё повествование.

Как-то я и Маргоша гуляли с Герой. На лавочке сидели бабушки. Вдруг одна из них грубовато запричитала:

– Ой, хромоножка! Чего ножку-то поджала. Ишь, у тебя их три, а у меня только две. Кому легше-то? Иди отсюда, урода.

Пока я соображала, реагировать на выпад или нет, Маргоша сориентировалась. Она выбрала нейтральный вариант между тургеневским языком и полностью ему противоположным. Надо было это видеть и слышать. До сих пор она стоит у меня перед глазами, всегда элегантная. И так презрительно медленно произнесла:

– Можно подумать сама АФ-РО-ДИ-ТА.

Полубыли

Ромашка

– Погадай на мне, – умоляла Ромашка, – погадай на мне, я счастливая, – тихо шелестела она.

Все ромашки уже оборвали, а она все тянула тонкую шею в надежде, что и ее заметят.

Заметили: любит – не любит, любит – не любит, любит.

– Я счастливая, – прошептал стебелек и заплакал.

Подружки

Тоска и Скука часто гуляют вместе. Им было о чем поговорить:

– Отчего такая невыносимая скука? – жалуется Тоска.

– И не говори, подруга, – вторит ей Скука. Меня тоже везде тоска преследует.

Большой и Маленький

Подул сильный ветер и сорвал с Маленького Одуванчика пушистую шапку. Она была так легка, что Маленький Одуванчик не заметил, как ветер унёс её.

Зато заметил Большой Одуванчик:

– На тебе больше нет шапки. Я сам видел, как ветер сорвал её. Вряд ли ты долго протянешь.

Маленький Одуванчик расстроился и стал сохнуть.

И засох, если бы не тот же ветер. Налетел и сорвал с Большого Одуванчика его огромную пушистую шапку.

Большой Одуванчик забеспокоился:

– Моя шапка на мне?

– На тебе.

– Смотри внимательно! Моя шапка на мне?

– На тебе, на тебе, – не уставал повторять Маленький Одуванчик.

Большой Одуванчик успокоился, а Маленький взбодрился:

– Всё хорошо… Мы живы… Мы ещё поживём!!!

Василёк и Незабудка

– Я всегда буду с тобой, Василёк.

– Тогда почему ты плачешь, Незабудка?

– Чтобы напоить нас влагой, чтобы мы подольше были вместе.

На даче цветы поставили в банку, а воду налить забыли. Когда дачники приехали через неделю, были несказанно удивлены. Цветы не завяли и ещё больше похорошели.

Замок и Ключ

Поспорили как-то Замок и Ключ, кто из них главнее:

– Я главнее, потому что без меня дверь слаба.

– Ну, скажем, ты не на каждой двери. Ты без меня ничто, поэтому главнее я.

– Ой, Ключик, ты про отмычку забыл. Сейчас полно изобреталок, чтобы меня вскрыть. Правда, я страсть как не люблю чужого вмешательства. Ты заменим, а я нет. Поэтому я главнее.

– А ты, Замок, забыл, что я герой сказки. Что я золотой. Кто-нибудь назвал замок золотым? Нет. Никому бы это и в голову не пришло. Поэтому я главный.

– А если на мне ударение поменять, получится не ЗамОк, а ЗАмок. А ты знаешь, что такое ЗАмок? ЗАмок – это очень важный дом.

– Ты важный, а я нужный, потому что ключ. Это такой родник с чистой водой. Я вообще очень многозначный. жалко, что ты не заметил. И вряд ли кто посмеет оспорить, что я главный.

Ой, что-то я застрял. Никак не повернусь! Ой, что это со мной?!

– Я заметил, как только ты начинаешь спорить, сразу застреваешь. Я очень хочу помочь тебе. Всё время прошу разобрать меня и смазать. А они не слышат.

– А я прошу, чтобы меня подточили. А они не слышат.

– И я о том же. Получается, что мы оба главные, потому что они без нас не могут. Не научились ещё жить без нас.

– И не говори. Очень жалко их.

Это будет клоун

– О, какие колёса! Классная машина получится. Только поаккуратнее. Видишь, какие-то лишние штрихи ползут из колёс.

– Это не колёса, пап. Это глаза. А это слёзы. Это будет клоун.

– Не люблю я клоунов, сынок. Ладно. Дорисовывай. Только пусть смеётся, что ли.

Ночью, когда мальчик крепко заснул, клоун ожил, сошёл с рисунка и долго бродил в потёмках в недоумении:

 
Клоун я, простите.
Строго не судите.
Не могу иначе:
То смеюсь – то плачу…
 

– Почему все дети меня любят, а многие взрослые не любят? Потому что взрослые разучились смеяться и плакать, как дети. Они смеются только над кем-нибудь. А я умею смеяться и над собой.

Клоун подошёл к спящему папе мальчика и погладил его по голове.

Странные, право, эти люди. Одни видят меня наполовину наполненным водой и всячески стараются наполнить через край.

Другие видят меня наполовину пустым и стараются совсем опустошить. И спорят… спорят…

Нет, чтобы меня спросить, надо ли мне всё это. И всё же лучше наполнить меня. Только не через край. Боюсь захлебнуться.

– Никогда так не делай, сын мой.

– Что не делать, отец?

– Ты не заметил. Видишь, мальчик плачет?

– Вижу. Почему он плачет, отец?

– Мальчик дразнил нас.

– Дразнил? Он же не понимает по-верблюжьи.

– Не понимает. Мальчик зачем-то бросил в нас камень.

– А что не надо делать отец?

– Я не удержался и плюнул в него. И теперь он плачет. А слюна моя не мягче камня. Мне жаль его.

– Тогда, как надо делать, отец?

– Сын мой, за свою длинную жизнь я почти познал, как надо делать. И только начинаю постигать, как не надо делать.

Афоризмы

Кому пристало мудрствовать

Не люблю ссориться: боюсь не успеть помириться.

Лучшая панацея от безмерного возвеличивания кого бы то ни было – постоянно расти в собственных глазах.

Есть друзья, тихо ждущие нашей помощи, а есть, говоря современным языком, активные пользователи.

То ли встать мне, то ли сесть – дела нет, да слово есть.

Сжигая мост, я сжигаю частичку себя.

Болеть может только совесть, всё остальное – недомогания.

Иногда рецензия превосходит рецензируемое произведение. Это удачная попытка рецензента сказать то, что не удалось сказать автору.

Только влюблённые мужчины и женщины могут называться мужчинами и женщинами, остальные – дяди и тёти.

Хуже нет, когда вокруг

Много искренних подруг.

Но и я подруга тоже

И на всех на вас похожа.

Самый маленький секрет был сначала тет-а-тет.

Беспредельный иронизм превращается в цинизм.

Я с теми, с кем радуюсь, и с теми, о ком печалюсь.

Редактору:

Писала я, не зная правил,

А ты пришёл и всё исправил!

Преступнику:

Не заметай следы, двуногий,

Обратно не найдёшь дороги!

Есть родители профессионалы, а есть любители.

Если…

Если я забыла зонтик дома, значит, я не забыла его в автобусе.

Если о нас вытирают ноги, значит, без нас не ступить – так мы нужны.

«Если я не успею, значит, быть неудаче» – вспомнила чёрная кошка и перебежала дорогу прямо передо мной.

Сова сидит на ветке, важная такая. Афоризмы людей слушает и совят поучает. Вдруг огляделась глазами-кругами округ себя … и очень сильно обеспокоилась:

– И надо же… ещё понаехали… ой! Понаехали… И куда их столько сразу?! И что с ними делать-то???

Тут и совята забеспокоились:

– Кто, кто, понаехал, мамочка?

– Ну, эти… как их… мысли!

И сова изрекла свой первый афоризм:

«Сначала были совы».

Понятно, почему сову нарекли мудрой!

Я не планировала помещать стихи в этой книге. Но друзья попросили меня поделиться с читателями некоторыми моими поэтическими строками.

Стихи

Поэту от читателя

Какое это чудо – причуды языка,

Рожденные поэтом, живущие века.

 
По неизвестным мной приметам,
Если родился ты Поэтом.
Быть одиноким априори
В печали, радости и горе.
Средь близких, в толчее вокзалов,
Среди картин музейных залов,
Среди завистников гнетущих,
Средь критиков, стихи жующих.
Поверь, и я был одинокий,
И донимала меня грусть.
Отрадой стали твои строки.
Читаю их, любуюсь ими.
Хотя их знаю наизусть.
Средь сказанных тобой созвучий,
Где каждый слог такой живучий,
Я звук твой вижу, осязаю,
Я почерк твой всегда узнáю.
И ты мне дорог, автор мой.
Я счастлив. Я – читатель твой.
 

Я вернусь

Памяти друга

Мне грустно и легко;

печаль моя светла…

М. Ю. Лермонтов

 
Я ВЕРНУСЬ
 
 
Ветром тёплым
Обернусь
иль калачиком
свернусь
 
 
Я ВЕРНУСЬ
 
 
Может, стану
веточкой,
чтобы доброй
весточкой
постучать в твоё
окно,
пусть закрыто,
всё равно
 
 
Я ВЕРНУСЬ
 
 
Или лёгким
мотыльком,
чтоб приблизиться
тайком
 
 
Я ВЕРНУСЬ
 
 
Под кроновою
сенью
причудливою
тенью
 
 
Я ВЕРНУСЬ
Девять лет,
как тебя нет.
Девять лет.
Не смогла тебя
спасти.
Ты прости.
Там… теперь моя
утрата.
Там… откуда нет
Возврата.
 
 
Я ВЕРНУСЬ
 

Грустная песня осени

Иду я по осеннему лесу и слышу голос. То был грустный голос женщины по имени Осень. Возможно, она подумала: как быстро пролетят три месяца и снова придётся ждать до конца лета.

Возможно, у Осени сегодня минорное настроение…

 
Не напрасно надела я красное,
Не напрасно.
В платье красном я буду прекрасна
В день ненастный.
Хочешь, тронь меня, тронь —
Я холодный огонь.
Я сегодня совсем не опасна.
Я – осенний портрет,
Но художника нет.
Лишь название —
«Женщина в красном».
 

Парусник печали

Маленький мальчик учился играть на пианино. Родители мальчика мечтали, чтобы он стал музыкантом. А может быть, и композитором. И однажды мальчик сочинил незатейливую мелодию и назвал её «Парусник в ночи». Педагог фломастером расчеркал нотный лист, на котором не были проставлены паузы. Мальчик так огорчился, что профессией своей выбрал не музыку, а литературу.

На музыку несостоявшегося композитора я написала стихотворение:

 
Парусник печали
К берегу причалил.
 
 
Облако над парусом
Медленно кочует,
Чайка одинокая
На корме ночует.
 
 
– Что с тобою, птаха?
 
 
– Не хватило взмаха
У крыла больного.
Мне бы долететь
До гнезда родного.
 
 
– Не печалься, птаха!
Ветер в крылья вложишь
Глянешь в бездну неба.
И подняться сможешь.
 

На Ладоге

К 70-летию снятия блокады Ленинграда

Солдатом я называю каждого. Каждого, кто освобождал Ленинград. Даже если ОН или ОНА без погон.

 
Голод, холод
ужас, мрак.
Сверху налет…
снизу под лёд.
 
 
И сразу тихо.
Мы не кричим.
Не плачем.
Уже не плачем.
 
 
Забрала нас Ладога
под ледяной покров.
Здесь нашли
покой и кров – мы…
вчера не знавшие войну.
 
 
И снова налет,
и снова под лёд,
и кто-то плачет,
не умер, значит.
А может ещё не умер.
Страшно…
 
 
Не рвись, артерия,
не рвись!
Крепись, Солдат!
Прошу, крепись!
 
 
И снова налет,
и снова под лёд.
 
 
Убить, убить
дорогу Жизни.
 
 
Не убили
Слава, Богу.
 
 
Спасибо Солдат.
 
 
Мы, ушедшие под лёд,
просим – живи Солдат!
 
 
Живи за всех нас. Живи долго…
 

Соната ночей

Посчастливилось мне однажды услышать виолончель ночью, под звёздным небом. Это незабываемо! И родились строки:

 
Темное небо, звезда бесконечная…
Мягкая речка, некошеный луг.
Радость и грусть ненароком повенчаны
И тишина… заколдованный круг…
 
 
Тихо в ночи задрожала струна…
Дива запела, только она
Спеть может тайну Сонаты ночей —
Дивная Дива Виолончель.
 
 
Ночь незаметно сменяется днем,
Дива под солнцем играет с огнем!
Не подведи, друг мой верный смычок.
Нет, не болит, не устало плечо.
 
 
Стихло стаккато и снова легато,
И звёздное небо, и виолончель.
Мастер, Маэстро, сердце оркестра.
Мастер, играйте сонату ночей!
 

Какое счастье!

 
Какое счастье ехать в электричке
По зову сердца, а не по привычке.
И подъезжая к самому перрону,
Увидеть, как любовь бежит к вагону.
 

«Маленькое волнение любви» поразительно разрастается, когда ей грозит опасность. Джон прибыл на вокзал за полчаса до срока и, как ему казалось, с опозданием на добрую неделю».

Джон Голсуорси. Сага о Форсайтах

Возможно, я тоже написала об этом волнении любви, как смогла.

Трёхстишия моей маме Надежде

По мотивам японской поэзии – хокку

 
Верба в стакане.
Серебрится веточка.
Дышится легко.
 
 
На старом фото
Музыка… льётся муар…
Мама танцует.
 
 
Трепетный ветер.
Дивных лугов дыханье.
Ты у истока.
 
 
Нежно-певучий
Бальзам для страдающих
Голос твой тихий.
 
 
Блестит на солнце
Медаль за оборону.
Москву спасала.
 
 
Надежда – Любовь —
Спутницы праведные.
Но прежде Вера.
 

Вечность

Все настоящее – мгновение вечности

Марк Аврелий

 
Какой Простор! Как много Света…
Во сне ли, наяву ли это?
Здесь нет дорог, нет городов.
Ничьих не вижу я следов.
Лишь небо в брызгах акварели,
Прогнувшись, как прозрачный зонт,
Зовет за синий горизонт.
 

Зыбкость

Пока я таю свою тайну, она моя пленница;

когда я ее выпустил, я ее пленник.

Арабская максима

 
День потух. Луна проснулась.
К звездной свите повернулась.
От звезды к звезде, как нити,
Тайны бытия тянулись.
 
 
Но пропел петух рассвет.
Где же тайна? Тайны нет.
 

Детское для взрослых

«Детей интересует вопрос: откуда всё берётся?

Взрослых – куда всё девается?»

Занудство взрослых – бич для детей.

Маленький Тёма спросил у своего дяди:

«А сколько у мухов ухов?»

 
Я иду по потолку…
Мне навстречу муха.
Я случайно, сгоряча
Ей поранил ухо.
 
 
Муха рассердилась,
За ухо схватилась,
А что было после,
Мне уже не снилось.
 
 
Целый день я сам не свой —
Жду наступленья ночи:
Что там с ухом мухи?
Знать хочу – нет мочи!
 
 
Дядя Толя – папин брат
Даже поперхнулся:
 
 
«Ты племянничек того…
Ты совсем свихнулся!
 
 
Я известный муховед.
Муховедом был мой дед.
И отец по мухам спец.
 
 
Верь, племяш, чтоб лопнуть мне,
Только муховеду:
Муха – есть. И брюхо есть,
А вот УХОВ – нету».
 

Песенка «Гласные буковки»

Маленький Тиша не мог выговорить букву Ы. Я написала для него песенку. Через два дня Тиша уже замечательно подпевал.

 
Гласные буковки вылезли наружу.
Гласные буковки оказались в луже.
 
 
А Е Ё И О У Э Ю Я
и конечно Ы
 
 
Лучше б вы сидели в доме-алфавите,
А попали в лужу – весело плывите:
Кролем, брассом или баттерфляем.
Гласные буковки – весело ныряем.
 
 
А Е Ё И О У Э Ю Я
и конечно Ы
 

Эдельвейс

Не очень заметный цветочек растёт в горах «Альпы». Но он такой нежный, так нравится мне, что и теперь я хочу подержать его в руках.

 
Эдельвейс, Эдельвейс!
Я хочу тебя достать.
Я пораньше лягу спать,
Чтобы раньше встать.
 
 
Поздороваюсь с Зарею,
Ручейком умоюсь.
Чтобы не замерзнуть,
Облаком накроюсь.
 
 
Я возьму с собой немного.
То, что нужно на дорогу.
 
 
Эдельвейс, Эдельвейс!
Я хочу тебя достать.
Я буду осторожна,
чтобы не упасть.
 
 
Даже если оступлюсь,
Все равно не отступлюсь.
 
 
Эдельвейс, Эдельвейс!
Я хочу тебя достать!
 

Гитары голос трепетный (верлибр)

Таше

 
Кто хочет играть
на гитаре?
Девочка?
Или гитара хочет,
чтобы на ней
играли?
Вы скажете —
конечно, девочка
хочет играть
на гитаре.
Нежными пальчиками
она перебирает
тугие струны,
и гитара поёт.
Пальчики замерли,
и гитара молчит.
Но гитара хочет,
чтобы на ней играли…
Она терпеливо ждёт,
когда её обнимут
тёплые руки и
задрожат струны
в радости и печали.
 
 
Однажды,
услышав себя,
гитара очень хочет,
чтобы на ней играли…
 

Притча

Почему я написала притчу «Маленькая Принцесса»

Есть люди, к которым тянутся все, даже завистники, которые не могут жить все время в потемках и тянутся к свету, чтобы выжить. Этот свет – Таша Ишниазова – моя бывшая воспитанница. Таша – одна из самых важных встреч в моей жизни.

Предыстория

Девочке Таше четыре года. Мама Таши, дав последние указания, уехала до следующего дня. Это был первый день моего знакомства с Ташей, и я очень волновалась. Пора спать, я взяла книжку, чтобы почитать сказку. Но к моему несказанному удивлению, рассказывать стала Таша и просто изумила меня своим рассказом:

– Посмотри, какая огромная птица за окном летит, синяя-пресиняя!

– Где? Что-то я не вижу.

– Да вон, за окном! Опять летит. В другую сторону. А крылья большущие, как у самолета. У самолета твердые и серые, а у птицы – мягкие и синие. И что это она летает туда-сюда. А в окно не влетит, потому что она больше окна. А почему птица синяя? Ты не знаешь? И что это она разлеталась! И как крыльями шуршит, как бумагой.

История с летающей синей птицей меня заинтересовала:

– А ты что-нибудь слышала про Синюю Птицу? Есть такая сказка.

Я имела в виду сказку Метерлинка. Но позже выяснилось, что девочка о такой сказке не слышала.

– Она, наверное, хочет влететь! Ее, наверное, хотят поймать, и она хочет спастись у меня. Понимаешь? Но она такая большая и в окно не поместится. А как ей помочь. Ты не знаешь?

Я завороженная смотрела на тебя, слушала твой необыкновенно мягкий голос. Благодаря певучим интонациям, речь твоя превращалась в живую сказку.

– Больше не летит. А как мы узнаем, что с ней случилось? Ты не знаешь? А ты знаешь про Олененочка?

– Про Олененочка? Нет, не знаю.

– Он приходил погреться. У него очень старые родители и они умерли. Хочешь, я тебе его покажу? Я сейчас будто Олененочек, в ты сядь на кухне за стол и кушай. Я постучусь, а ты спроси: «Кто там?» А я скажу: «Это я, бедный Олененочек. У меня умерли мама и папа, потому что они были старенькие. Я хочу кушать. Можно я поем?». А ты Олененочку разрешишь поесть. Хорошо?

Конечно, я разрешила. Вот так я познакомилась с маленькой принцессой и с ее подопечным – Олененочком.