Текст книги "Злые происки врагов"

И еще одно отличие заставило Санина усомниться, его ли это случай. Покойная Лариса Васильевна не получала наследства. Мать она потеряла много лет назад, отца у нее вообще никогда не было. То есть был, конечно, но прав на отцовство никогда не заявлял. Материнская родня (родной дядя и две двоюродные тетки) пребывала в добром здравии, да и в любом случае у них имелись наследники поближе Ларисы.

Санин совсем уж было вычеркнул Ильину из списка, но потом вспомнил, что существуют другие способы внезапно разбогатеть. Возможно, Лариса получила шикарный подарок от одного из бывших любовников. Или выиграла в лотерею. Услышав вопрос о подарках, подружки Ильиной рассмеялись. «Ее любовнички на приличные духи ни разу не раскошелились, а вы – “дорогие подарки”! Не того они пошиба, чтобы драгоценностями или лимузинами разбрасываться». А вот вопрос о возможном выигрыше заставил их задуматься. «Лариса действительно была игроком, тут вы попали в точку. Она вообще-то неплохо зарабатывала, клиентки ее любили, давали хорошие чаевые, и частным образом к ней тоже обращались… Но она вечно перехватывала у нас до получки сотню-другую. Все в казино просаживала. Может, ей разок и подфартило. Только Лариса нам ничего такого не говорила».

Андрей Юрьевич еще занимался знакомыми Ильиной, когда ему позвонил оперативник, с которым они общались по делу Бирюковой.

– Слушай, как там твою самоубийцу звали? Уварова Анна Леонидовна? Похоже, ты был прав, парень. У нас тут убийство, и опять в том же парке. Да, да, явное убийство, в том-то и дело. Задушена женщина, Метенко Елена Осиповна, тридцати шести лет. Тело перетащили и бросили в кустах. Мы вызвали собаку и, похоже, определили место, где произошло убийство. Судя по всему, жертва и убийца какое-то время сидели на скамье, потом он огушил ее, ударив камнем по голове… Я сказал, что на затылке след от удара? Короче, мы, ясное дело, обшарили все вокруг. И метрах в десяти, в траве нашли блокнот. Там имена и паспортные данные. Самой Метенко, твоей Уваровой и еще двух дамочек. Я так себе представляю картину преступления: Метенко в шутку вытащила у кавалера блокнот, а может, он выпал случайно, и она подняла. Углядела списочек и устроила своему хахалю скандал. Зашвырнула блокнот куда подальше. Хахаль перепугался. В блокноте данные покойной Уваровой, и, если бы Метенко начала выяснять, кто эти женщины, дело могло принять скверный для него оборот. В общем, он испугался, ударил ее, задушил и кинулся искать блокнот. Но не нашел – уже темно было. Скамья-то под фонарем, так что прочесть список Метенко могла, а вот упала эта штука от фонаря далеко. Короче, убийца блокнота не нашел и решил оттащить тело подальше, чтобы, значит, его в обществе трупа никто не застиг. А сам вернулся искать. Или ушел, чтобы вернуться с утра пораньше. Но ему не повезло. Тело нашли очень быстро – собака унюхала. Хозяин собаки говорит, что женщина была еще теплой, когда пес его в те кусты увлек. Он (хозяин, а не пес) вызвал нас. В общем, по счастью, достался нам, а не убийце. Мы его пока караулим, но вряд ли он теперь придет. Давай я тебе списочек по факсу перешлю.

Через несколько минут Санин держал в руках листок с именами четырех женщин. Плюс паспортные данные, включая место прописки. Первой в списке шла Уварова. Второй – Метенко. Третьей – некая Висток Анна Сергеевна. Санин прочитал ее адрес, взглянул на карту Москвы и выскочил из кабинета.

Всю дорогу его колотило. Жива Висток или нет? Самоубийства она точно не совершала, Андрей Юрьевич отслеживал все самоубийства по городу. Но Висток, как и Метенко, могли убить грубо и очевидно, без всяких изысков с запиской. Где-то через полчаса до Санина дошло, что проще было выяснить по адресу телефон и позвонить, тогда ему не пришлось бы целый час пребывать в неизвестности. Но теперь не имело смысла вертать оглобли.

Наконец он добрался. Перескакивая через ступеньки, взбежал на третий этаж и позвонил в нужную квартиру. Тишина. Санин позвонил еще раз – длинным, требовательным звонком. На этот раз послышалось шевеление за соседней дверью. Щелкнул замок, в щель высунулась лохматая русая голова с белокурыми «перьями».

– Вы к кому, молодой человек? – строго спросила девица.

– К Висток, Анне Сергеевне, – отрапортовал Санин.

– Анна Сергеевна уехала отдыхать. В Бразилию, если интересуетесь. Рио-де-Жанейро и дальше.

– Когда?

– Да уж недели две будет. Сейчас, дайте подумать… Второго июля.

– Вы уверены, что она уехала?

– Точнее, улетела. Естественно. Я сама ее в аэропорт проводила. Да в чем дело? Вы – кто?

– Я из милиции. – Санин показал удостоверение. – Она улетела одна?

– Нет, вместе с целым самолетом пассажиров, – съязвила девица. – Не считая экипажа. Может, вы объясните, что происходит, господин… э…

– Санин Андрей Юрьевич, – напомнил он свое имя забывчивой девице. – Произошло убийство. Я не вправе раскрывать вам подробности, но у нас есть основания полагать, что Анне Сергеевне тоже угрожает опасность. Вы не знаете, она в последнее время не получала наследства?

– Подождите. – Девица прикрыла дверь, сняла цепочку, открыла и пригласила Санина войти. – Только не смотрите по сторонам, у меня беспорядок. Вот сюда. Садитесь. Выпьете чаю или кофе?

– Водички, если можно, – попросил Андрей Юрьевич, испугавшись, что приготовление других напитков задержит поступление информации.

– Сейчас принесу. – Девица исчезла, но через минуту вплыла в комнату с подносом, увенчанным запотевшей бутылкой «Святого источника» и высоким стаканом. Она поставила поднос на стол, налила в стакан воды и протянула Санину: – Пожалуйста.

– Спасибо. Простите, как вас зовут?

– Светлана. Светлана Аркадьевна Баринова. Вам паспорт показать? – Не дожидаясь ответа, она снова испарилась из комнаты и вернулась с паспортом. – Держите. Ну вот, теперь все формальности соблюдены. Отвечаю на ваш вопрос: наследства Аня в последнее время не получала. Но она выиграла крупную сумму в лотерею. Вы смотрите телевизор? Тогда вы могли видеть ее в марте. Аня взяла «Джек-пот». Это больше миллиона рублей.

Санин прикинул, сколько это в долларах. Получилось около тридцати пяти тысяч. Годится.

– Скажите, Светлана, вы дружите с Анной Сергеевной? Она делится с вами личными секретами?

– Да, мы дружим. Не сердечные подруги – скорее, пожалуй, «житейско-бытовые», – но маленькими женскими тайнами обмениваемся. Вы хотите знать, есть ли у Ани любовник? Сейчас – нет. У нее был затяжной роман с женатым мужчиной, но в прошлом году она с ним порвала. Перспектив никаких, а годы, сами понимаете, уходят.

– А после выигрыша в лотерею у Анны Сергеевны не завелся внезапный поклонник? Не пытался ли кто-нибудь с ней познакомиться? Она не говорила?

– Ну, время от времени с любой нестарой и небезобразной женщиной кто-то пытается познакомиться. Но серьезных попыток не было. Думаю, Аня мне рассказала бы.

– Она не пропадала в последнее время вечерами, вы не заметили?

– Не чаще, чем обычно.

– Обычно – это как часто?

– Ну, раз-два в месяц. И, как правило, Аня на следующий день рассказывает, куда ходила. На день рождения к двоюродному брату. В кино или театр с девчонками с работы. На свадьбу к бывшей однокласснице. В таком вот духе.

– А кем она работает?

– Инженером-проектировщиком. Проектное бюро «Технос». Всякие вентиляции-коммуникации, я в этом не разбираюсь.

– Хорошо зарабатывает?

Светлана пожала плечами.

– Не жалуется. Долларов двести-триста, я думаю. На жизнь хватает.

– Как она распорядилась выигрышем?

– Сначала хотела куда-нибудь вложить эти деньги. Прикупить акций или что-то в этом роде. Но я ее отговорила. «Ну, будешь ты получать лишнюю сотню в месяц, это что, сильно изменит твою жизнь к лучшему? – говорю. – Я бы на твоем месте устроила себе роскошный подарок. Накупила бы тряпок, поехала на самый фешенебельный курорт и жила там, как миллионерша, пока деньги не кончатся. Хоть бы попробовала, что это такое». Аня подумала-подумала и решилась. Правильно, я считаю. Другой такой шанс вряд ли когда представится. А так хоть будет что вспомнить на старости лет.

– Она истратила на поездку все деньги?

– А вы как думаете? Дорогие шмотки, билеты, пятизвездочный отель – это вам не кот начхал.

Санин поблагодарил хозяйку, извинился за беспокойство и объявил, что уходит.

– Думаю, за жизнь Анны Сергеевны можно не беспокоиться, – сказал он напоследок. – Не считая акул и солнечных ожогов, ей, скорее всего, нечего опасаться. Преступник охотится только за деньгами. Да, и последний вопрос… – Он достал из кармана листок и протянул Светлане. – Скажите, не считая Анны Сергеевны, тут нет знакомых вам имен? Может, ваша соседка кого-то упоминала?

Светлана на минуту задумалась, потом покачала головой.

– По-моему, нет.

«Итак, преступник почему-то не счел Висток подходящей жертвой, – размышлял Санин на обратном пути. – Почему? Потому что она решила промотать весь выигрыш в Бразилии? Вряд ли. Деньги Анна Сергеевна выиграла в марте, а на курорт поехала только в июле и решение о поездке приняла не сразу. Убийца же не предпринял даже попытки завязать знакомство. Это, конечно, нужно будет уточнить у самой Висток, но пока будем считать, что не предпринял. Может, дело в соседке-подружке? Другие жертвы не имели привычки обсуждать свои дела с приятельницами. Даже общительная Лариса Ильина, которая охотно болтала с кем угодно о пустяках, в душу к себе никого не пускала. Да, но как преступник узнал о дружбе Висток с соседкой, не будучи знаком ни с одной из женщин? Нет, скорее всего, его не устроил способ получения Анной Сергеевной денег. О ее выигрыше знала вся страна – по крайней мере, та ее часть, которая смотрит популярную телелотерею. Если бы Висток внезапно покончила с собой, кто-нибудь из знакомых обязательно сообщил бы следователю о деньгах. И следствие могло принять опасный для убийцы оборот».

Санин снова достал список и посмотрел на последний адрес. Ярославская улица… это рядом с проспектом Мира, между метро «Алексеевская» и «ВДНХ». Ехать не так уж и далеко…

Ситуация на Ярославской улице поначалу в точности повторила предыдущую. На звонок никто не ответил, а после повторного звонка послышалось шебуршание за соседней дверью. Только на этот раз ее не открыли.

– Там никого нет, – раздался приглушенный дверью женский голос.

Санин повернулся.

– А где хозяйка, не подскажете?

– Понятия не имею. Она меня не извещает, – обиженно заявила соседка. – Позавчера оттуда выкатилась целая компания с рюкзаками. И Варвара с ними, только рюкзак у нее один тип отобрал. Еще, сказал, наишачишься. Сам-то он налегке пришел.

На языке у Санина вертелся десяток вопросов, но разговаривать с дверью ему как-то не улыбалось.

– Простите, вы не могли бы открыть? Я из милиции.

Ответ его удивил.

– Опять?! Ну и соседку мне бог послал! Покажите удостоверение в глазок.

Санин подчинился. Однако женщина, изучив документ, вместо того чтобы открыть дверь, отошла от нее. Андрей Юрьевич растерялся. Что теперь делать? Ждать? Звонить еще раз? Тут из глубины квартиры донесся знакомый голос. Похоже, подозрительная хозяйка говорила с кем-то по телефону. Наконец снова послышались шаги. Дверь открылась.

Софья Димитриевна («Только не Дмитриевна, а Димитриевна», – предупредила она возможную ошибку) оказалась довольно молодой шатенкой, внешне чем-то напоминающей зверька из породы куньих.

– Не обижайтесь, что я вас за дверью продержала, – сказала она, буравя Санина темными глазками. – Раньше-то я сразу открывала, вот в прошлом году и заработала сотрясение мозга. Из-за Варвары, между прочим. Хотела выскочить на площадку, когда к ней ночью в квартиру полезли. Меня и шандарахнули дверью. Думаете, Варвара мне «спасибо» сказала? Как бы не так! «Ты лучше не суй нос в мои дела, Софочка. Целее будешь!» Как вам это нравится?

Санин всем своим видом выразил сочувствие. Он уже сообразил, что дружеские узы соседок не связывают, но еще надеялся хотя бы частично получить интересующие его сведения.

Его ждало разочарование.

На вопрос о наследстве или другом внезапно свалившемся на соседку богатстве Софочка всплеснула руками.

– Вы что же, думаете Варвара мне такое расскажет? Ха-ха! Да она «здрасьте»-то сквозь зубы цедит и шмаром катится по лестнице, чтобы я еще чего не сказала!

В ответ на вопрос о роде занятий Варвары Софочка фыркнула.

– Не знаю я ничего! Скажу только: странный у нее какой-то род занятий! Целыми днями дома сидит, а потом исчезает куда-то – иногда на день, а иной раз сутками пропадает. Она вообще с причудью, Варвара-то. Вот вы сейчас ей звонили, а думаете, она открыла бы, если б дома была? Как бы не так! К ней только со своими ключами ходят. Нет ключа, так поворачивай обратно несолоно хлебавши.

Санин заинтересовался:

– И многие ходят с ключами?

– Целая толпа! Ну не толпа, но человек шесть – точно. И все мужчины, заметьте. Одна только женщина бывает – не женщина, а клоун какой-то. Старуха, а вся в цепочках, шнурочках, браслетах… И в маечках с во-от таким вырезом. Джинсы по колено обрезаны. А зимой – в шинельке. Как вам это нравится?

Санин пропустил вопрос мимо ушей. Вместо ответа он поинтересовался, не появлялись в последнее время у соседки новые визитеры.

Софья Димитриевна задумалась.

– Пару раз были. Один – высокий, темные волосы отливают рыжиной. Голос громкий с басинкой. В руках – дорогой портфель. Приходил в конце апреля. Числа двадцать девятого или тридцатого. А после него, недели через две, появился другой. Тощенький, но круглолицый. Румянец во всю щеку, волосы русые, рост средний. Где-то метр семьдесят пять – семьдесят семь.

Вот это свидетельница! Будь таких хотя бы половина, и раскрываемость преступлений доросла бы до невиданных высот. Санин подавил вздох.

– А как вам кажется, Софья Димитриевна, эти двое приходили с деловыми визитами или по личному делу?

И снова Софочка не подкачала.

– Думаю, с деловыми. Первый-то наверняка. Я кое-что слышала сквозь стену. Он ведь голосистый, а тут прекрасная слышимость. «Договорчик… условия… Это я вам гарантирую», – все в таком духе. Насчет второго не поручусь. Варвара его, видно, сразу из прихожей на кухню повела, а оттуда ничего не слышно, стен общих нет. Но ушел он очень скоро – минут через пятнадцать, не больше.

– И еще один вопрос: вы не заметили, в последние месяца два-три Варвара Андреевна исчезала из дома не чаще, чем раньше?

Софочка опять задумалась.

– Пожалуй, нет. Точно не скажу, она ведь не регулярно исчезает. Но у меня не создалось впечатления, будто ее отлучки участились.

Санин поблагодарил собеседницу и встал.

– Уже уходите? – встрепенулась Софочка. – Подождите, а что случилось-то?

Андрею Юрьевичу отчего-то стало неуютно под цепким взглядом темных глаз-буравчиков. Он предпочел ответить обтекаемо:

– Да так… Я веду одно дело, и в ходе расследования случайно наткнулся на имя вашей соседки. Хотел кое-что прояснить. Но придется дождаться ее возвращения. Вы не знаете, когда она вернется?

– Говорю же вам: она меня о своих намерениях в известность не ставит! – Софочка надулась. – Вы вот тоже не очень-то откровенны. А ведь я вам честно рассказала все, что знала!

Санин туманно сослался на служебную тайну и с облегчением покинул квартиру Софьи Димитриевны. Уходя, он с трудом отогнал от себя образ спрута, который вот-вот обовьет его смертоносными щупальцами и сладострастно высосет нутро.

Итак, в жизни Варвары Андреевны Клюевой убийца, похоже, тоже не появлялся. Почему, интересно, он забраковал ее кандидатуру? Или не забраковал? Софья Димитриевна, к сожалению (к сожалению?), не вездесуща. Ее осведомленность не простирается за пределы лестничной площадки. С этой чудной Варварой нужно обязательно поговорить.

В течение двух недель Санин регулярно названивал Клюевой и регулярно выслушивал бодрое обращение автоответчика: «Вам не повезло, меня нет. Если хотите, оставьте сообщение. А лучше звоните в августе».

Он позвонил 1 августа и услышал новое воззвание: «Привет! Я дома, но очень занята. Если отсрочка нашего разговора грозит катастрофой – говорите. Если нет – перезвоните четвертого».

Санин перезвонил четвертого утром. На звонок никто не отозвался, даже автоответчик. Он предпринял еще несколько попыток в течение дня. Безрезультатно. С трудом дождавшись окончания дежурства, он снова поехал на Ярославскую. К его великому облегчению за знакомой дверью кто-то был. Там смеялись. Уже вдавив кнопку звонка, он вспомнил предупреждение Софочки о том, что Варвара никому не открывает. «Черт! Неужели правда? И что теперь делать?» – подумал Андрей Юрьевич, и тут дверь открылась. За ней стоял рослый длинноволосый брюнет и смотрел на Санина мрачным выжидательным взглядом.

– Здравствуйте, – неуверенно начал Андрей Юрьевич. – Варвара Андреевна дома? Нельзя ли с ней поговорить? Я из милиции.

– О нет!!! – донесся из комнаты душераздирающий вопль.

Глава 8

– Не обращайте внимания, – сказал Марк пришельцу. – Он не опасен. Проходите.

В дверях гостиной показался какой-то желторотый юнец с длинным острым носом (чуть не написала клювом) и внушительным кадыком, выпирающим из тощей шеи. Юнец обвел нашу компанию растерянным взглядом, споткнулся на мне и явно удивился.

– Это вы – Клюева? Варвара Андреевна?

– До сих пор считалось, что да. Но вы, право, заставили меня усомниться. Что повергло вас в такое изумление?

– Я думал… мне казалось, вы должны выглядеть старше…

– Маленькая собачка до старости щенок, – хихикнул Прошка. – Кстати, молодой человек, вас не предупреждали, что нужно держать с ней ухо востро? Эта невзрачная, ничем не примечательная на первый взгляд особа совратила половину личного состава всей московской милиции. Только не спрашивайте меня…

– Та-ак! Ну-ка немедленно отправляйся на кухню мыть посуду! – оборвал его вошедший следом за юнцом Марк.

– Ну уж нет! – твердо сказал Прошка, не дрогнув под грозным взглядом. – Сам мой! Я сегодня уже ходил в магазин. Кроме того, мне интересно послушать, как Варвара…

– Прошка! – с укоризной сказал Генрих.

– Молодой человек, вы ведь из милиции, я не ослышалась? – заговорила я тем временем с желторотым. – Могу я обратиться к вам с официальной просьбой? Очистите, пожалуйста, помещение от этого лживого, болтливого, безмозглого, злокозненного, мерзкого…

– Не увлекайся, Варвара, – предостерег меня Марк. – Если ты намерена перебрать ВСЕ его характеристки, мы проторчим здесь до пятницы.

– …интригана и пакостника, – быстро закруглилась я.

– Я протестую! Вы, как лицо официальное, будете свидетелем: меня нагло оболгали, попрали мое человеческое достоинство и оскорбили до глу… – Над Прошкиным затылком зависла тяжелая длань Марка. – …действием! – взвизгнул Прошка, в последнюю секунду уклонившись от удара.

Желторотый вконец растерялся. Даже не принимая во внимание его очевидную юность, все равно было ясно, что погоны он надел совсем недавно (кстати, он вообще-то пришел в цивильном) и еще не научился владеть собой в нестандартной обстановке. Вид у него был такой оторопелый, что Леша (который никогда не заговаривает с незнакомцами не будучи им представлен!) сжалился над беднягой.

– Да вы проходите, садитесь, – пригласил он. – Не обрашайте внимания, сейчас они покуражатся немного и перестанут. – И, подумав, добавил: – На время.

Желторотый, похоже, не слишком ободрился, но послушно двинулся к свободному стулу и сел. На него тут же обратились пять выжидательных взглядов. Стушевавшись еще сильнее, молодой человек покраснел, поерзал на стуле, откашлялся и произнес:

– Меня зовут Андрей Юрьевич. Санин. – Он снова кашлянул и добавил совсем уж жалобно: – Можно просто Андрей.

– Начинается! – торжествующе провозгласил Прошка. – Первую ступеньку ты уже одолела. Теперь кокетливо опусти глазки и разреши называть тебя просто Варварой.

– Я что-то не поняла: кто тут у нас специалист по совращению милиционеров? Я или ты?

– Ты, ты, – немедленно отступил Прошка. – Я просто хотел дать совет… по глупости… Из лучших побуждений. Все, молчу, молчу!

– Можете называть меня просто Варварой, – обратилась я к Санину. – Вот этот словоблудливый тип (я ткнула пальцем в Прошку) – ваш тезка. А это Леша. – Я махнула рукой. – А это Генрих и Марк. Вам налить чаю?

– Да, пожалуйста. Если не трудно. – Похоже, Санин постепенно свыкался с обстановкой.

Я щелкнула кнопкой тефалевского чайника, достала из серванта чистую чашку, дождалась, пока вода закипит, и обслужила гостя. Придвинув к нему тарелку с нарезанным сыром, корзинку с крекерами, сахарницу и блюдо с кексом, я посчитала свой хозяйский долг исполненным, забралась с ногами в кресло и стала ждать продолжения.

Санин не стал злоупотреблять нашим терпением. Отправив в рот крекер с сыром и захлебнув чаем, он откинулся с чашкой в руках на спинку стула, посмотрел на меня и сказал:

– Я занимаюсь расследованием одного убийства… Точнее, убийств было несколько, но другие произошли не на нашей территории…

«Приехали! – пронеслось у меня в голове. – Интересно, как ему удалось выйти на меня так быстро? Убийца оставил у Доризо копию моего паспорта? Господи, он сказал, убийство не одно, их несколько! И что, все несколько собираются пришить мне?!»

Разумеется, я постаралась скрыть свои чувства за выражением умеренного любопытства. Но Санин пристально наблюдал за мной, а я никогда не была особенно сильна по части изобразительной мимики. Когда же он полез в карман и вынул сложенный вчетверо лист бумаги, мне стало и вовсе не до того, чтобы следить за лицевыми мышцами. «Что там? – испуганно пискнул внутренний голос, с трудом пробиваясь сквозь грохот в висках. – Предсмертное послание Доризо, в котором он обвиняет тебя в собственной смерти?» Я представила себе, как оно может выглядеть. «Начальнику такого-то отдела УВД от гражданина Доризо Олега Батьковича, проживающего по адресу… Заявление. Я, Доризо Олег Батькович, находясь в состоянии предсмертной агонии…»

Тут, вопреки напряженности ситуации, у меня вырвался дурацкий смешок. Рука Санина, двинувшаяся было в моем направлении, дрогнула и замерла.

– Что?.. – начал он было, но его перебили. Сразу четверо.

Марк:

– Варвара, прекрати!

Прошка:

– Не удивляйтесь, убийства всегда вызывают у нее приступы бурного веселья.

Генрих:

– Это защитная реакция!

Леша (ворчливо):

– Ну вот, Варька в своем амплуа…

– Извините, я больше не буду, – покаянно сказала я. – Это нервное.

Санин смотрел на меня с сомнением, но озвучивать его не стал.

– Взгляните на этот список. Вам не знаком почерк?

Я взяла листок, развернула его, запнулась взглядом на своей фамилии, потом прочла остальное и покачала головой.

– Нет. Имена тоже. Кроме моего, естественно.

– Дай посмотреть! – Прошка потянулся через стол и молниеносно выхватил бумагу у меня из рук.

Я покосилась на Санина, но тот, судя по всему, не имел ничего против. И наши манеры его, похоже, уже не шокировали.

Прошка изучал список долго и с глубокомысленным видом, потом протянул его Леше. Леша, в свою очередь, вперился в бумагу и через минуту передал ее Генриху, а тот – Марку. Марк быстро пробежал список глазами и вернул Санину.

– Можно узнать, где вы его нашли? – спросил он.

– В Битцевском парке. Неподалеку от тела убитой женщины, – сказал Санин. – Но нашел не я, а мои коллеги из другого округа. Две с небольшим недели назад. Я же получил копию по факсу в связи с делом, которым занимаюсь уже три месяца. Если хотите, кое-что могу рассказать. Только это долгая история…

– Ничего, мы не торопимся, – поспешно сказала я.

– Прошка… – угрожающе начал Марк.

– Что – Прошка? – вскинулся тот. – Я молчалив, как гибрид памятника собаке Павлова и статуи Свободы!

– Мы слушаем вас, – сказал Марк Санину, демонстративно повернувшись к Прошке спиной.

Санин в несколько глотков допил чай, поставил чашку и начал рассказ.

Мы сидели как завороженные. Никто не проронил ни слова, даже Прошка до конца честно изображал упомянутого сфинкса.

Когда Санин замолчал, наступила тишина – тягучая и темная, как патока. Липкая, точно паутина с выжидающим где-то в тени пауком. Чтобы порвать ее, я встала и потянулась к чайнику. И только тут заметила, как затекли ноги.

– Черт!

Мое восклицание прозвучало, как сигнал стартового пистолета.

– Бедные женщины! – поежившись, прошептал Генрих.

– На что вы намекаете? – задушенно прохрипел Прошка. – Вы хотите сказать, что этот ублюдок наметил в жертвы Варвару?! – На последнем слове голос к нему вернулся, причем, в виде компенсации – десятикратной интенсивности и частоты.

Я заткнула уши, но остальные, кажется, не обратили внимания на вопиющие децибелы.

– Не может быть, – сказал Леша. – У Варьки же нет денег!

Все повернули головы ко мне.

– Ну, не то чтобы совсем нет, – уточнила я. – Но больше тысячи баксов не наберется, это факт.

Санин, похоже, расстроился.

– Вы уверены? Может, у вас есть какие-нибудь ценности? Акции, антиквариат, картины?..

На слове «картины» мои друзья дружно вздрогнули, что не укрылось от сыщика.

– Да? Я угадал? Есть ценные картины?

– Варька, а может, Марк ошибается? – спросил Прошка чуть ли не почтительно. – Может, ты у нас – второй Ван Гог? Подарила бы, что ли, парочку своих творений, пока эмиссары Сотбис все по частным коллекциям не разбазарили. Обидно же – чужаки наживутся, а мы останемся с носом!

– Я всегда могу намалевать для вас новые. Или ты боишься, что меня не сегодня-завтра отправят к Создателю?

– Прекрати молоть чушь! – вмешался Марк и сказал, обращаясь к Санину: – Нет у нее никаких ценностей. А картины, о которых мы вспомнили, – любительская мазня самой Варвары. Она за них и доллара ни разу не выручила.

– Но ведь и не пыталась, – заметил справедливый Леша.

– Ладно, чего там! – я махнула рукой. – Марк прав: на мои картины ни один убийца не польстится. Разве что чокнутый какой… маньяк, свихнувшийся на почве любительской мазни.

– Ничего не понимаю, – пробормотал Санин и потер острую, как кромка топорища, переносицу.

– Послушайте, Андрей, а не может быть так, что блокнот принадлежал не убийце, а жертве… этой Метенко? – высказал предположение Генрих.

– Нет. Это сразу проверили, рука не ее. И не Уваровой – это я уже сам сверял.

– А как насчет той, что укатила в Бразилию? – спросил Прошка.

– Вообще-то не исключено, но маловероятно. Баринова, соседка, почерка Висток не признала. Варвара, а не может у вас быть денег, о которых вы не знаете? Скажем, кто-нибудь перевел на ваш счет…

– Вероника! – хором воскликнули Марк, Прошка и Генрих.

– Ну, если эта неуемная миллионерша опять взялась за свои штучки!.. – процедила я сквозь зубы. – Сколько времени сейчас в штате Мичиган? А, плевать! Сама виновата.

И я побежала в спальню звонить своей назойливо-щедрой троюродной сестрице. Перепуганная Вероника клятвенно заверила, что никаким хитрым образом деньгами меня не одаривала. Поскольку я намекнула ей, что речь, возможно, идет о моей жизни, соврать она наверняка не посмела бы.

Когда я вернулась в гостиную, Генрих и Прошка как раз наперебой объясняли Санину, кто такая Вероника и почему она жаждет поделиться со мной богатством.

– Ну? – спросил Марк, заметив меня.

Я отрицательно покачала головой.

– Клянется и божится, что невиновна.

– Скажите, Андрей, а деньги были у всех жертв? И у Метенко? – спросил Марк.

– Точно неизвестно, но наверняка были. За три с половиной месяца до убийства Метенко вернулась из Израиля, где два года работала по контракту в строительной фирме. Она была архитектором по профессии. И, несомненно, вернулась не с пустыми руками. Однако, возвращаясь в страну, денег на таможне не задекларировала. Должно быть, открыла счет в одном из израильских банков, у которых есть связи с нашими. Или оформила кредитную карту. Мои коллеги из ее округа сейчас занимаются этим вопросом. Варвара, давайте попробуем зайти с другого конца. Не появлялось ли у вас за последние три месяца новых поклонников?

Его вопрос поверг меня в смятение.

Тут я вынуждена сделать небольшое отступление и рассказать о своих взаимоотношениях с представителями рода Адамова. Еще в ранней юности я поняла, что любовь, воспетая поэтами и прозаиками, художниками и скульпторами, а равно певцами и композиторами всех времен и народов – не что иное, как опасная ловушка, расставленная на нас, женщин. Это тяжелейшее психическое заболевание, симптомы которого – прогрессирующее слабоумие и полная психологическая зависимость от объекта этой самой любви. Сколько раз я лично наблюдала, как умная, талантливая девушка превращается в бледную тень своего избранника, посылая к чертовой бабушке собственные мечты, увлечения, интересы, чувство собственного достоинства, наконец. И в лучшем случае в награду за такое самоотвержение избранник милостиво брал ее себе в прачки, кухарки и няньки. В худшем… Впрочем, что присходит в худшем случае, известно всем. Хотя бы из той же беллетристики. Однажды я чуть на собственной шкуре не испытала, на что это похоже. И с тех пор раз и навсегда решила: фигушки! Я в эти игры не играю.

Но, как известно, природа требует своего, и попытки обмануть ее или подавить силой воли редко приводят к успеху, поэтому пришлось мне разработать собственную стратегию борьбы с опасной заразой (то бишь любовью). Всех окружающих меня представителей так называемого сильного пола я разбила на три множества. Множество первое, самое многочисленное, – мужчины, которые оставляют меня совершенно равнодушной. Множество второе – мужчины, которые вызывают мою симпатию, человеческий интерес, уважение, участие и тому подобное. И третье – мужчины, привлекающие меня физически.

Разбить на множества, как вы понимаете, дело нехитрое. Главное – внимательно следить, чтобы второе и третье множества ни в коем случае не пересекались. Лично мне больше всего хлопот доставляло второе. Поначалу, пока запрет на влечение к симпатичным, умным, располагающим к себе людям еще не превратился в своего рода табу, наподобие запрета на инцест, мне приходилось несладко. Пару раз я была вынуждена порвать отношения с очень приятными и достойными личностями только потому, что их случайные или дружеские прикосновения вызывали у меня чересчур бурную реакцию на гормональном уровне. Но годы усердной работы над собой принесли свои плоды – теперь мужчины, вызывающие во мне приязнь, не представляют для меня опасности. (А может, работа над собой здесь и ни при чем. Может, просто гормоны с годами малость утихомирились.)

Дабы аналогичной проблемы не возникло с третьим множеством (то есть чтобы мужчины, привлекательные физически, не имели возможности поразить меня своими человеческими достоинствами), я старалась ограничить общение с ними одной-двумя, ну максимум тремя встречами. И, как следствие, таких мужчин в моей жизни было, скажем так, многовато.