Текст книги "Враг моего врага"

– Что-то мне пока неохота. Я люблю плавать по утрам, когда еще темно. Да и с настроением что-то не очень… Давай-ка лучше вылезай, пора есть, а то у меня уже желудок сводит… – Я демонстративно схватила помидор и вгрызлась в его сочную мякоть.

Эрик поперхнулся, стер со своего лица улыбку и понуро вылез из воды. Я сквозь полуприкрытые ресницы внимательно рассматривала его тело и вдруг почувствовала странное тепло внизу живота. Сразу отвернувшись, чтобы он не заметил мои пунцовые щеки, я вылила себе на голову холодной воды из фляги. К тому времени, как он оделся, мне удалось справиться с собой и смотреть на него почти совсем спокойно. Он с удовольствием умял все, что я ему пододвинула, потом разжег костер, улегся на лапник и задумчиво уставился в огонь.

Тем временем совсем стемнело. Ветерок совсем стих. Треск костра, журчание реки, стрекот цикад и пение каких-то ночных птиц как-то неожиданно подчеркивали оглушающую тишину леса. Я лежала на спине и вспоминала Эрика, выходящего из воды. Я, конечно, и раньше видела обнаженных мужчин, но сегодня в первый раз испытала удовольствие, о котором мне рассказывали мои старшие подружки. Представляя, как он прикоснулся бы ко мне рукой, как провел бы пальцами по моим волосам, как я бы дотронулась до его груди, по моему телу снова разлилось то же самое тепло. Я грезила наяву, и вдруг почувствовала прикосновение его руки к своей груди. Я как ошпаренная вскочила на ноги и чуть было не закричала, как он вдруг прошептал:

– Смотри, там, за рекой, – лось!

Однако, что-то услышав или увидев мое движение, огромный зверь неслышно исчез в чаще, и я успела увидеть лишь его круп, мелькнувший в кустах. Эрик с сожалением посмотрел на меня и спросил:

– Что ты так дернулся? Заснул, что ли? Я просто хотел, чтобы ты посмотрел, как красиво он смотрелся в бликах костра! Я тебя испугал? – переспросил он, присмотревшись к моему лицу.

– Да ладно, ничего страшного, просто сон приснился какой-то странный, – соврала я. – А то, что лося спугнула, действительно жалко!

Мы снова легли, и Эрик начал рассказывать о том, как ловил зайцев, когда им с отцом было нечего есть. Я прислушивалась вполуха, что-то отвечала невпопад, а сама пыталась как-то заглушить жар в том месте, где меня коснулась его рука. Через некоторое время мне это удалось.

Поболтав еще немного, мы накрылись плащами и, поворочавшись немного, провалились в сон.

Я проснулась от холода. Эрик во сне сгреб оба плаща, лежал, будто завернутый в кокон, и как-то по-детски сопел. Поворочавшись немного, я встала, оглянулась вокруг и, мысленно отвесив себе подзатыльник для раскачки, пошла к реке. Воды не было видно: туман толстым одеялом укутывал русло реки и приглушал без того тихий плеск волн, накатывающих на берег. Поежившись, я оглянулась на Эрика, потом отошла чуть выше по течению за ствол ивы, свесившей свои ветви в воду, и быстренько разделась. Вода оказалась обжигающе холодной, и я порядком замерзла, пока помылась и привела себя в порядок. Потом, подумав немного, я отрезала свои волосы: вечно прятать их под шапкой мне порядком надоело. Представив, на что стала похожа моя голова, я еще раз окунулась в воду, потом выбралась на берег, негнущимися пальцами зашнуровала корсет и натянула на себя брюки и камзол. Огорченно отметив, что моя грудь еще выросла и уже с трудом умещается в корсет, я приступила к разминочному комплексу с мечом, которым вот уже лет семь начинала каждое новое утро…

– А у тебя был хороший учитель! – сонный голос Эрика, раздавшийся под конец упражнения, мне, откровенно говоря, польстил. – А как ты относишься к тому, чтобы немного поработать в паре?

Само собой, это предложение возражения у меня не вызвало, и через минуту Эрик увлеченно атаковал меня своим странным изогнутым мечом. Впрочем, как выяснилось буквально в течение первых пары минут, противопоставить ему мне было почти нечего: на любой мой удар он спокойно отвечал блоком или еще более неожиданной атакой. Что самое обидное, его тело казалось совершенно без костей, несмотря на весьма солидную комплекцию: он умудрялся выскользнуть из самых неудобных положений, при этом не напрягаясь и не сбивая дыхание. А удары ногами, коленями и невооруженной левой рукой меня просто сбивали с толку, а частенько и с ног. Минут через десять, окончательно сбив дыхание, я сдалась на милость победителя. Но отдохнуть мне не удалось: Эрик, нагло присвоивший себе права и обязанности моего учителя, занялся моей координацией и растяжкой. В результате через час с небольшим я не могла стоять на ногах от слабости в растянутых связках, а моя одежда промокла насквозь. Зато я почти поняла, как крутить заднее сальто, и более-менее освоила очень интересный и эффективный блок рукой. Решив, что я окончательно замучена, Эрик разбежался и, высоко подпрыгнув с небольшого обрывчика, камнем рухнул в воду. Так же, не раздеваясь, я отправилась вслед за ним. Наплававшись и наплескавшись вдосталь, мы плотно позавтракали и, мысленно попрощавшись с уютным местом, пустили коней в галоп…

Глава 9
Ольгерд

Беата была великолепна – легкими, почти невесомыми движениями своего любимого меча она гоняла по площадке свою соперницу, не первой молодости здоровенную бабищу, в здешней иерархии занимавшую место начальника штаба вооруженных сил, как бы выразился Вовка Глаз. Опытная, прошедшая огонь, воду и медные трубы воительница ничего не могла противопоставить изощренной технике моей сестры и здорово из-за этого бесилась… Несмотря на то что правила поединка жестко регламентировали степень реальности удара – ранение тяжелее царапины вызывало остановку боя и снятие проштрафившегося участника, – потерявшая голову тетка работала на грани фола. Однако самые неожиданные и частенько подленькие связки и удары Хвостик великодушно не замечала. Мало того, она еще и пыталась скрыть свои реальные возможности. Под возмущенный рев трибун она спокойно и размеренно лишала противницу свободы маневра, а чуть позже, загнав ее в угол небольшой площадки перед королевским троном, спровоцировала на необдуманную атаку и, подцепив кинжалом, зажатым в левой руке, выбила меч из ее ладони…

Озверевшая баронесса Униана, выронив клинок, еще пару раз пыталась рубануть увертливого противника, но, услышав издевательский хохот с трибун для простолюдинов, покраснела и сжала зубы. Мне показалось, что их скрежет было слышно далеко за пределами дворца.

«Однако она что-то чересчур самолюбива! – подумал я про себя. – И столь позорного проигрыша она Беате не простит. Придется держать с ней ухо востро…»

– Победителем этого боя объявляется госпожа Беата Коррин! – заорал глашатай и, не тратя время, объявил начало следующего боя…

Хвостик, совершенно не запыхавшись, поклонилась королеве, потом мне, что в который раз за сегодняшний день вызвало возмущенный ропот на трибунах, а потом и всем остальным, почтившим своим вниманием этот турнир зрителям…

Машка, от души врезав ей по подставленной ладони своей ладошкой, под присмотром Гарика и Семы рванула получать выигрыш – несмотря на то что Беата выигрывала уже шестой бой подряд, зрители упорно продолжали ставить против. Что здорово радовало нашего самозваного казначея…

– Осталось еще четыре поединка, и я смогу претендовать на местное дворянство! – довольно буркнула сестра, усаживаясь рядом: добрая половина одной из гостевых лож, снятая на все время турнира, была забита жителями Волчьего Логова. Всем, кроме Мериона и малышни, оставленной на попечении нянек, было интересно, чем закончатся бои. Наставник же, отпуская с нами восемь, по его мнению, очень нужных в замке человек, желчно заявил:

– Вот еще придумали развлечение на мою голову! Ну неужели там найдется хоть один хороший боец? Или бойчиха? В общем, хрен их там разберет! Оставь хоть пацанов, ирод! Что им мотаться туда-сюда – все равно Хвостик всех там уделает!

Однако, в чем я не сомневался ни секунды, ни один из тех, кого отпустил Дед на турнир, ни за что не отказался бы от бессмысленного, по его мнению, похода за тридевять земель…

Веселились все. Правда, по моему приказу эмоции выражали очень осторожно: и так на фоне сплошного матриархата на трибунах наша ложа, в которой на троих дам было аж шестеро мужчин, причем двое – темнокожие, смотрелась более чем странно…

Машка вернулась довольно быстро и, хихикая, кинула Женьке здоровенный кошель, судя по объему, набитый серебром:

– Этот я забрала, а еще два поставила на следующий бой! Ты как, Хвостик, не подкачаешь?

– Что именно мне надо подкачать? – ехидно зыркнув в сторону мгновенно покрасневших землян, Беата повела грудью под защитным жилетом и непонимающе повела плечами…

– Вот спасли на свою голову! – буркнул смутившийся больше всех Володя. – Мало того что лезет во всякое пекло, так еще и прикалывается!

– Может, ты вместо меня выступишь, джентльмен фигов? – хихикнула моя неугомонная сестра, намекая на то, что за два года на Элионе ни один землянин так и не научился нормально работать на мечах… – Вот они тебя за волосы бы оттаскали… и в кружева бы нарядили…

Глаз смущенно подергал себя за отросшие патлы и демонстративно поднял обе ладони перед собой:

– Сдаюсь!!!

Лерик, Нейлон и Урка, закусив губы, изо всех сил старались не заржать – несмотря на то, что смысл многих шуток землян до них не доходил, зрелище Беатиных издевательств над взрослыми здоровыми мужиками их здорово веселило…

Тем временем бой на площадке подошел к концу – будущая соперница Хвостика, наперсница королевы и фаворитка турнира, баронесса Клод Золиа повергла наземь свою противницу и, галантно подав ей руку, помогла подняться с земли.

– Хороша! – хмыкнула Беата, краем глаза следившая за поединком. – Со скоростью реакции у нее все в порядке… Тянет как минимум на Желтый… И пара финтов мне не знакома…

– Не будешь спать – справишься… – усмехнулся я и ткнул ее пальцем под ребро. – А то бродишь по площадке и зеваешь от скуки. Давай я тебе плечи разомну…

– Пусть Вовочка разомнет! – капризно надув губки, громко попросила она. – У него ладошки теплые и трясутся здорово!

Вся наша ложа грохнула от хохота: Глаз, о нежных чувствах которого не догадывались разве что кроты в окрестностях Волчьего Логова, густо покраснел и, на мгновение зажмурившись, робко пересел на скамью за моей сестрой…

– Вот это ручки! – не давая парню оклематься, завздыхала она. – Так бы и нежилась хоть всю жизнь, если бы не эти бои…

– Можно я ее пристрелю? – нахмурив брови, наконец разродился мыслью Щепкин.

– Меня? Ты у Ольгерда спрашиваешь? – развернувшись на месте, удивленно вытаращилась на него Хвостик.

– Эту, как ее, Клод! Которая там, на арене… Чтобы ты не вставала отсюда! – хмыкнул Гарик, ожесточенно грызущий уже, по-моему, восьмую, если не девятую, морковку. – И харэ вертеться – весь кайф ему обломила!!!

– Так!!! Можно поглядеть на обломок?

Если бы Вовка был дамой, он бы, наверное, упал в обморок от стыда, увидев, как Беата осмотрела его с ног до головы…

– На площадку приглашаются… – донеслось до нас тем временем, и сестра, разминая кисти, выскользнула из рук расстроенного парня и, не забыв игриво качнуть бедрами, вальяжно двинулась к судьям…

Бой получился что надо: Беата, вошедшая в раж, вытворяла такое, что умудрялась удивлять даже меня, как мне казалось, знавшего ее технику вдоль и поперек. Практически ни в чем не уступающая сестре Клод два раза даже салютовала особо удачным финтам поднятым вверх клинком своего полуторника. А трибуны визжали так, что я начал всерьез опасаться за состояние своих барабанных перепонок.

Зато судьи упорно «не замечали» результативных атак Хвостика, но при этом уверенно прибавляли очки баронессе Золиа за каждый намек на попадание. Скоро возмущаться начали даже отдельные зрители, а при счете семь-один в пользу баронессы Беата взвинтила темп настолько, что ее противница просто опустила меч, не успевая или не желая защищаться от атак!

Судья, пожилая однорукая дама, судя по шрамам, прошедшая через горнило не одной войны, «умудрилась» заметить лишь один результативный удар, и тогда взорвалась Клод. Прекратив бой, она, встав на колени, положила свой меч перед совершенно не удивленной таким поворотом событий Беатой и склонила голову в извечной позе побежденного!

Что тут началось! Трибуны визжали, наша ложа забыла про все свои обещания молчать и тоже присоединила свои голоса к возмущенно орущим женщинам… В судей полетели обрывки тканей, ленты, меткие медные монетки, и, представив, что на трибунах могли бы быть земные болельщики, я порадовался за здоровье местного судейства… Однако стоило судье встать, как на трибунах воцарилась мертвая тишина:

– Баронесса Клод Золиа! За поведение, порочащее честь правящего дома, вы арестованы!!!

Четверо стражниц, рванувшиеся к стоящей на коленях женщине, вдруг замерли на месте: Хвостик, нехорошо усмехнувшись, скользнула между ними и своей противницей и чуть приподняла опущенный меч… Через мгновение я оказался рядом, а слишком шустрый, на мой взгляд, Урка возник за спиной судьи и приставил к ее горлу выхваченный из ножен метательный нож. Кинув взгляд на остальных, я понял, что каша, заваривающаяся во дворцовом дворе, может оказаться слишком крутой: Глаз, вскинув руку с «АПСом», спокойно целился в королеву, а Гарик с Семой и двумя пацанами прикрыли своими спинами Машу и Женю…

Тишину, установившуюся над площадкой, прервали негромкие аплодисменты королевы:

– Неплохо, неплохо!!! Кто тут тявкает об аресте? Ты, старая дура? С чего это ты тут раскомандовалась? Что, больше некому голос подать? Убирайся вон, овца!!! Два года в поместье без права появляться в столице, поняла? – Металл, зазвеневший в голосе королевы, заставил съежиться не только проколовшуюся судью, но и испуганно опустивших свои алебарды стражниц.

– Подойди ко мне, девочка! – королева поманила к себе Беату и похлопала по освободившемуся по мановению ее руки креслу по правую руку от нее. – Я думаю, что того, что мы все тут увидели, вполне достаточно, чтобы признать тебя победительницей турнира! У кого-либо есть возражения? – хмуро оглядев ошарашенно молчащие трибуны, она удовлетворенно повела плечами и переключила свое внимание на все еще коленопреклоненную Клод: – И ты иди ко мне, Клод! Ты не меняешься, подруга! И это меня радует, демоны тебя подери!

Баронесса спокойно встала с колен, удивленно покосившись на поданную мной руку, и, проходя мимо меня, одними губами произнесла:

– А ты храбрый паренек! Подойди вечерком к моему поместью, и я уделю тебе немножечко времени!

И, не дожидаясь моей реакции, прошла мимо…

– Герольд! Турнир окончен! – тем временем рявкнула королева и, наткнувшись взглядом на Урку, успевшего убрать свой нож, но все еще стоящего в судейской ложе, перевела взгляд на меня и добавила: – Этих двоих под охраной ко мне в кабинет!

– Охрана им не нужна! – звонкий голос Хвостика заглушил приглушенный ропот трибун, расстроенных неожиданным финалом турнира, и вызвал приступ ярости от не ожидавшей возражения правительницы:

– Это еще почему?

– А толку? – хихикнула Беата, уютно устраиваясь в предложенном кресле. – Сколько, Ваше Величество, по-вашему, надо стражниц, чтобы удержать, например, вот этого мужчинку?

– По-моему, дерзкая девчонка, достаточно одной!

– Мне жаль вас расстраивать, но я бы не поставила и медного гроша на трех ваших лучших мечниц! – ухмыльнулась неисправимая хвастунишка. – Он – лучше!

– Что ж, посмотрим! – холодная ярость в голосе королевы заставила потянувшихся было к выходу зрителей бегом вернуться на свои места. – Я ставлю замок де Плие на то, что три мои лучшие мечницы зарубят твоего воина, девочка! Чем ответишь ты?

– Пусть ответит правой рукой! – прошипела баронесса Униана, мстительно поглаживая рукоять своего меча. – А то деньгами как-то несерьезно!

Королева испытующе посмотрела на гордо вздернувшую носик Беату и кивнула:

– Правильно, баронесса! Только вы тоже выйдете на арену против него! Как вам такое решение?

– Согласна! – вымученно выдавила из себя Униана и вопросительно посмотрела на Беату.

Хвостик, мило улыбнувшись недавней противнице, просто кивнула и, закинув ногу на ногу, поманила к себе служанку, замершую с бутылями вина на подносе рядом с входом в королевскую ложу…

Глава 10
Эрик

Море появилось перед нами внезапно: минуту назад мы еще ехали под сенью огромных дубов, с трудом видя лишь куски синего неба в просветах между огромными ветвями да кусок неизменной дороги впереди, как вдруг дорога взобралась на склон холма, лес отступил назад, и мы замерли, ошарашенные открывшейся перед нами картиной. Впереди, насколько хватало взгляда, простиралась бескрайняя водная гладь. С высоты холма было видно десяток кораблей, стоящих в порту, да несколько рыбацких лодок, прихотливо разбросанных по темно-синему зеркалу воды. Первые дома Сента начинались на середине склона холма в десятке полетов стрелы от нас, словно бы огромными ступенями сбегая прямо к самой воде. Дома были в основном одноэтажными, утопающими в зелени и цветах. Фруктовые деревья, нависающие над заборами, просто ломились от плодов. Город раскинулся вокруг небольшой бухты и оставлял впечатление сонного царства: полная тишина, царившая над ним, и отсутствие всякого движения на видимых нами улицах оставляли такое ощущение… Впрочем, в такую рань это было неудивительно…

Налюбовавшись на дышащую покоем водную гладь, я обернулся на замершего чуть позади Винни и спросил:

– А ты раньше видел море?

– Не-а! – покачал он головой, восторженно разглядывая великолепную картину.

– Тогда айда купаться! – Я дал Рыжему шенкелей, и мы наперегонки понеслись к такому близкому берегу.

Пляж был усыпан мелкими голышами, а волны с шипением набегали на узенькую полоску песка. Мы стреножили коней, я скинул с себя одежду и понесся к воде. Она оказалась довольно теплой и очень соленой. Я, отфыркиваясь, вынырнул метрах в десяти от берега и обернулся. Винни стоял у берега, полностью одетый, и с завистью в глазах смотрел на меня.

– Ты что там застрял? – крикнул я ему. – Вода просто прелесть!

Помахав ему рукой, я повернулся к нему спиной и поплыл подальше от берега. Отплыв достаточно далеко, я снова обернулся назад и увидел голову Винни, мелькающую в небольших волнах довольно близко от меня. Плавал парень намного лучше меня, по крайней мере, соревноваться с ним мне бы не хотелось. Его лицо, раскрасневшееся от удовольствия, вдруг пропало под водой. Я, приподнявшись повыше, пытался увидеть, куда же он нырнул, как вдруг его рука дернула меня за ногу и потащила вниз. Я с удовольствием нырнул и принялся отбиваться от неожиданно точных и резких движений. Почувствовав, что воздуха в легких начинает не хватать, я рванулся к поверхности, но не тут-то было: Винни не давал мне всплыть. Я из последних сил потянулся вверх, чувствуя, что вот-вот вдохну воду, как он вдруг подтолкнул меня к поверхности и практически вытолкнул из воды. Я попытался отдышаться, а Винни хохотал:

– Ну, как тебе ныряется? Я мстю, и мстя моя страшна! Думаешь, мне очень приятно было каждое утро чувствовать себя игрушкой в твоих руках? А теперь я счастлив: я хоть в чем-то лучше тебя. Так что, учитель, теперь я буду учить тебя плавать. А будешь себя плохо вести – утоплю!

Грозно нахмурив брови, Винни плеснул в меня водой и снова нырнул. Я завертелся как юла, однако через минуту его светлая головенка вынырнула метрах в сорока от меня. Он плыл легко и свободно, приближаясь к берегу, как будто его подтягивали туда канатом. Я уныло поплыл следом, даже и не пытаясь его догнать.

Винни, почему-то в исподнем, выбрался на берег и принялся натягивать на себя одежду. К тому времени как я выбрался на берег, он уже был полностью одет и ковырялся в сумке. Я влез в штаны и подошел к нему. Винни раскладывал еду на кусок чистой белой тряпки и что-то напевал себе под нос. Я завалился рядом, подставив спину лучам палящего летнего солнца. Винни протянул мне кусок хлеба с мясом, потом взял себе такой же бутерброд и лег на бок. Он с интересом рассматривал меня, так что мне даже стало немного не по себе.

– А давай сегодня пойдем по бабам? – вдруг спросил меня Винни. – А то что-то мне стало скучновато!

Я отрицательно покачал головой:

– Ты знаешь, я не любитель дамочек легкого поведения. Если честно, то мне даже похвастаться нечем. К сожалению, я в основном старался выжить. Поэтому каждый медяк, заработанный во время представлений или на подвернувшихся работах, я отдавал отцу.

– Да ладно, с твоей фигурой на тебя должны были вешаться все девчонки в городе! – удивленно заметил Винни. – Неужели ты – девственник? – Он вдруг засмеялся.

– Да, представь себе! И вообще, я не люблю лгать. – Я вдруг вспыхнул и привстал на локте. – И нечего надо мной смеяться, а то не посмотрю, что ты меньше, и отшлепаю.

Винни совсем закатился от хохота. По его щекам потекли слезы, а лицо пошло красными пятнами…

– Перестань! – Я вскочил на ноги и, нахмурившись, рванул его за грудки к себе. Ткань хрустнула, пуговицы разлетелись по сторонам, и моему взгляду предстала весьма аппетитная женская грудь. Я покраснел и сел на камни. Винни тоже покраснел, или, правильнее будет сказать, покраснела, но не перестала смеяться. Ее хохот перешел во всхлипывания, а потом в рыдания, и мне вместо задуманной взбучки вдруг пришлось ее утешать.

– Я просто устала притворяться… – ее смех плавно перешел в слезы, и я, вдруг почувствовав себя виноватым, начал гладить ее по голове. – Единственный друг, который у меня есть, – ты, и лгать тебе мне надоело. Кроме того, ты намного сильнее меня и мог бы теоретически воспользоваться моей слабостью. А, как оказалось, ты достоин правды. Поэтому я и решила все тебе рассказать…

Винни кое-как запахнула порванную рубашку, села напротив меня и, утерев слезы рукавом, начала свой рассказ заново…

– Теперь ты знаешь все. Если ты не будешь считать меня обузой, то я хотела бы и дальше путешествовать с тобой.

Я утвердительно кивнул и, задумчиво посмотрев на нее, вдруг рассмеялся:

– Значит, я чуть было не отшлепал саму принцессу Оливию по ее королевской попке? Ох, не миновать мне ужасной казни через утопление в море! – Потом, слегка задумавшись, добавил: – А ты, коварная особа, не могла мне это раньше рассказать? А то я расхаживал перед тобой голышом, смущая Ваше Высочество!

Слегка покраснев, я добавил:

– Хотя мне, честно говоря, немного не по себе…

– Ты так пытаешься нарваться на комплимент? – ехидно улыбаясь, Оливия-Винни ткнула меня кулаком в плечо и снова рассмеялась: – А что, тебе есть что показать…

Окончательно засмущавшись, я встал и направился к морю.

– Ты куда? – спросила вслед мне Оливия.

– Топить свое горе. Я сегодня лишился близкого друга. Мое отчаяние не знает границ. Кроме того, теперь уже нормально не позагораешь… – Целомудренно оставшись в брюках, я полез было в воду.

– А у меня возникла неплохая идея! – интригующе заметила девчонка и добавила: – А ну-ка, вернись!

Она вытащила из переметной сумки двое брюк и майку, потом вытащила из перевязи метательный нож, отрезала штанины и протянула одни мне:

– На, загорай на здоровье.

– Кстати, – добавила она тут же, игриво улыбаясь, – а не слишком ли я их укоротила? А то вдруг что выпадет?

– Не страшно: ты ведь уже все одобрила. И потом, теперь моя очередь тебя разглядывать…

Оливия тут же вспыхнула, потом, увидев улыбку на моем лице, улыбнулась в ответ, быстро отрезала рукава у рубашки, потом укоротила ее, оставив спереди две длинные ленты, и приказала:

– Отвернись!

С интересом дождавшись повторной команды, я повернулся и оглядел ее с ног до головы. Там было на что посмотреть: длинные стройные ноги с сильными тренированными мышцами, покрытые синяками от моих ударов; не широкие, но очень женственные бедра, плавно переходящие в узкую талию; полная грудь с торчащими сквозь тонкую ткань сосками. Я восторженно поцокал языком, потом попросил ее повернуться кругом.

Оливия слегка зарделась, но плавно развернулась:

– Ну, что скажешь?

Я дождался, пока она повернется, потом глубокомысленно задумался и, состроив серьезное лицо, произнес:

– Не могу понять, куда ты прятала такую роскошную грудь? А в общем, ничего!

Увидев, что я рассмеялся, она рванулась ко мне, сбила меня с ног, села на грудь и, приставив к моей шее нож, прошипела:

– Места знать надо! – Потом скорчила грозную рожу и добавила: – И где это ты видел лучше?

Я перехватил ее руку, скинул Оливию с себя, подхватил ее на руки и, подбежав к морю, забросил ее подальше. Она с радостным визгом грохнулась в воду, поманила меня пальцем и весело рассмеялась. Состроив умоляющую мину на лице, я на дрожащих полусогнутых ногах побрел к ней, взглядом умоляя о пощаде. Увы, она оказалась неумолима и выпустила меня на берег только часа через два. Я был утоплен раз десять, потом учился плавать и нырять под ее руководством, а еще позже мы просто от души поваляли дурака. И я был почти счастлив – девочка отвлеклась от снедающих ее мыслей о пропавшем отце…

Вечер застал нас на постоялом дворе в порту. Плотно поужинав, мы сидели неподалеку от горящего камина и прислушивались к разговорам за переполненными столами. Тем для праздной болтовни было немного: будущая коронация принца Керрома, причины отказа от престола короля Диона, еда и женщины… Оливия в своей неизменной охотничьей шапочке задумчиво смотрела в огонь и о чем-то усиленно размышляла. Потом, прикусив губу, она задумчиво посмотрела мне в глаза и поинтересовалась:

– Ну, до Сента мы добрались… Что будем делать дальше?

Я встал из-за стола, подхватил переметные сумы и сумку Оливии и, коротко кивнув в сторону лестницы на второй этаж, пробурчал:

– Думаю, об этом можно поговорить и в нашей комнатке… Ты не против?

…Ввалившись в комнату под самой крышей, в которой тем не менее были две довольно приличные кровати, мы скинули порядком поднадоевшую обувь и приняли горизонтальное положение… Я немного поворочался, принимая удобное положение на продавленном сотнями постояльцев матрасе, и поинтересовался у нетерпеливо поглядывающей на меня девушки:

– Ты что-нибудь слышала про Обитель Последнего Пути?

Оливия отрицательно мотнула головой:

– Я жила очень уединенно. Папа, – на ее глаза навернулись слезинки, – старался оградить меня от всего, что шло из большого мира…

– Странно! – удивился я. – Неужели из вашего графства ни один воин никогда не уходил в Обитель? Не может этого быть!

– Может, кто-то куда-то и уходил, но мне об этом не говорили и я об этой Обители не слышала точно… Давай, рассказывай! – заинтригованно заворчала она.

Я задумался, вспоминая, как меня, мальчишку с горящими глазами, получившего в подарок свой первый меч и спешащего дорваться до тренировки, придержал за рукав отец и в своей непередаваемой манере в первый раз рассказал про Великих воинов Обители…

– Тридцать восемь циклов назад в первый раз распахнулись Врата, и на Последнюю Тропу хлынул Легион Тьмы. Страшные Твари, быстрые, как молния, и жестокие, как тигры-людоеды, пришли на Элион, чтобы смести человечество с его лица… Железная поступь смерти ввергла жителей окрестных городов в безумную панику: многотысячное войско Аниора, посланное навстречу легионам Тьмы, было уничтожено за полдня, причем Твари потеряли в этой битве чуть более двух сотен воинов… Казалось, что гибель человечества неизбежна… Четыре месяца короли двенадцати государств собирали войско, которое смогло бы уничтожить эту смертельную угрозу. Почти двести тысяч солдат с половины обитаемого мира собрались под знаменами объединенного войска Элиона и в кровавой битве уничтожили расплодившихся за это время Тварей… Сорок тысяч жизней ушло на алтарь победы. Однако найти ту страну, откуда явились Легионы Тьмы, войску не удалось: казалось, что Твари возникли в Аниоре прямо из воздуха. Удостоверившись, что последнее чудовище уничтожено, войска были распущены и жители всех двенадцати государств отпраздновали великую победу. Казалось, что настал золотой век: объединившиеся перед лицом опасности народы стольких стран чувствовали свое единство и жили душа в душу… Не тут-то было: не прошло и семи лет, как двое охотников, возвращавшихся с добычей домой, на узенькой горной тропе столкнулись с передовым отрядом Легионов Тьмы… Уйти сумел только один, и благодаря ему люди снова узнали о Пришествии… Остановить врага на этот раз удалось намного быстрее – их самки не успели отложить икринки, и ущелье Последней Тропы превратилось в их братскую могилу… С тех пор каждые семь лет в этом ущелье отверзаются Врата и оттуда в наш мир лезет самый страшный враг, которого знал Элион: Твари!

– Содержать такую армию, наверное, было ужасно дорого! – мечтательно уставившись в пустоту, буркнула Оливия и, сфокусировав на мне взгляд, добавила: – И появилась Обитель!

– Почти! Ее построил король Аниора когда-то очень давно… Потом Обитель стала самостоятельной, и воины, подготовленные там, ценятся во всем Элионе – любой из сильных мира сего с удовольствием имел бы таких телохранителей, но, увы, это невозможно! Воины, готовые идти на смерть ради всего человечества, не размениваются по мелочам…

– Тут, пожалуйста, подробнее! – Оливия отвлеклась от своих мыслей и пристально посмотрела на меня: – Зачем мы им? Или они – нам? Стать адептами Обители и забыть про возможность вернуться домой мне как-то не улыбается, веришь?

– Не ершись, Оливия! – Я грустно улыбнулся и перевернулся на бок, устраиваясь поудобнее. – Обители больше нет… Говорят, что ее сжег Орден! Но адепты закрыли Врата Тьмы навсегда и скрылись в горах… Теперь, когда Легионы Тьмы больше не угрожают Элиону, у них появился новый враг! И кто, по-твоему?

– Орден? – сообразила она и закусила губу: орать об этом в людном месте явно не стоило…

– Наверное!

Оливия вздохнула, смахнула со щеки непрошеную слезинку и грустно улыбнулась:

– Я бы, конечно, хотела найти папу, но далеко не так наивна, чтобы не понимать – шансов на это у меня нет. Что я смогу сделать одна? Или даже с тобой? Увы, ничего… Кроме того, как мне кажется, в королевство Миер скоро придет война. Король… папа… в общем, во время беседы во дворце Дион сказал мне, что вероятность того, что из-за сорвавшегося сватовства и гибели их посла Орден пойдет на нас войной, весьма велика. Мало того, как мне кажется, в ближайший год, если не два, мой гнусный братец перероет все королевство в поисках своей непутевой сестрицы. И не успокоится, пока не найдет… Значит, отсюда надо сваливать, и куда подальше… Мне жутко страшно, конечно, но что поделать? Так что я готова ехать на поиски твоей Обители или туда, куда поедешь ты. Кроме тебя, у меня никого нет. Так уж получилось… Прости…