Текст книги "Бездарь. Охота на бессмертного"

Глава 9
Максим Вересаев

…Сознание возвращалось рывками. Сначала пришла боль. Острая в области затылка и тянущая в суставах и мышцах. Затем появились озноб, тошнота и весьма неприятное жжение под левой грудной мышцей. А когда включились рефлексы и я, еще толком не соображая, попытался пошевелиться, накатила еще и жуткая слабость.

Сфокусировать взгляд на серо-зеленом пятне, появившемся в поле зрения, удалось далеко не сразу: под веки словно насыпали песка, а сами глаза слезились. Впрочем, в какой-то момент изображение стало достаточно четким, и я наконец понял, что вижу лицо злорадно ухмыляющегося Корреса о-Дитара. Того самого «рыбака», которого я использовал как источник информации о мире Иллемар.

– Хорошо смеется тот, кто смеется над трупом врага… – с трудом ворочая пересохшим языком, еле слышно прохрипел я, с трудом оторвал от подстилки совершенно неподъемную правую руку и опустил ладонь в сантиметре от набора подручных средств, с помощью которых не так давно развязывал ему язык.

Радость во взгляде пленного тут же куда-то пропала, уступив место помеси разочарования и ужаса.

– Интересно, а чему ты радовался? Если бы я умер, ты бы тоже сдох. Ибо распутать мои узлы невозможно… – язвительно напомнил я и наконец догадался прислушаться к тому, что происходит вокруг.

На острове было тихо. Если, конечно, можно считать тишиной относительно негромкий птичий гомон, редкие хлопки крыльев и тихий плеск волн, накатывающих на края приютившей нас скалы.

Выждав эдак с минуту и не услышав ни скрипа уключин, ни голосов, я заставил себя приподнять раскалывающуюся голову и оглядел ту часть озера, которую мог лицезреть через щели между куском маскировочной сетки и краями расщелины. Затем поднес к глазам бинокль, вдумчиво осмотрел берег и, не обнаружив ни единого признака пребывания иллемарцев, мазнул взглядом по тому месту, где заныкал своих спутников. После чего вытащил из-за пазухи рабочий амулет:

– Что это такое, знаешь?

Пленный знал. Не только «что это такое», но и как оно работает. А еще очень хорошо помнил наши договоренности, поэтому отвечал быстро, в охотку и без дураков. Отвечал, естественно, не вслух – давать ему возможность поднять в небо весь птичий базар в мои планы не входило, – а очень выразительно кивая, вращая глазами или тихонечко мыча.

Несмотря на то, что такое общение было гораздо менее информативным, чем обычная беседа, уже минут через пятнадцать я проникся глубочайшим уважением и к Арвиду ап-Лагаррату, заставившему нас надеть на себя эти амулеты. Ну, и к тому магу-артефактору, кто их создал. Почему? Да потому, что, кроме невероятной кучи магических приблуд самого разнообразного назначения, в маленький металлический диск, усыпанный драгоценными и полудрагоценными камнями, было встроено что-то вроде… как бы выразиться попонятнее… автономной системы жизнеобеспечения. Причем не дешевенькой, «пучок – пятачок», а дорогущей, доступной лишь самой состоятельной части населения Девяти Миров.

Что интересно, использовать ее можно было как на человеке, так и на любом живом существе: отсканировав организм хозяина в момент активации, она поддерживала его в том же состоянии до момента полной разрядки магических аккумуляторов. Или до механического разрушения. А запаса энергии в них – если, конечно, дежурный маг гильдии Ан-Мар не лгал – должно было хватить на полгода автономной работы.

– Ну, и по какой причине амулет заработал так поздно? – уложив в голове принципы работы плетения Жизни, поинтересовался я. Да-да, именно такими словами. Ибо успел понять, что магический переводчик, вложенный в мое сознание дежурным магом гильдии Ан-Мар, напрочь отказывается переводить на илли-ти отглагольные прилагательные сексуального характера.

Услышав этот вопрос, пленный завис – видимо, пытался сообразить, как на него ответить, используя только «да» и «нет». Мысленно обозвав себя придурком, я нахмурился и… чуть было не расхохотался в голос: решив, что сведенные брови – первый признак моего гнева, о-Дитар смертельно побледнел, вытаращил глаза и принялся старательно показывать мне на скалу, на которой лежал!

– Неужели из-за корвидалла? – спросил я минуты через полторы.

Пленный, успевший вспотеть от страха перед наказанием, чуть было не потерял сознание от счастья:

«Да! Да!! Да!!!»

– Постой-ка… Его же тут практически нет?!

О-Дитар закатил глаза, потом подумал и прищурился. Явно с намеком…

– Есть, но очень немного?

Он торопливо кивнул, затем вытаращил глаза и… резко склонил голову к плечу, одновременно расслабляясь.

Эта пантомима в объяснениях не нуждалась: если бы мы спрятались не тут, а на любом из островов, расположенных ближе к центру озера, амулет не заработал бы вообще. И непонятная зараза отправила бы нас к праотцам.

«Система жизнеобеспечения глючила, глючит и будет глючить. До тех пор, пока мы отсюда не уберемся или не сдохнем…» – угрюмо подумал я, вытер потную руку о штаны, пододвинул к себе блокнот и, найдя в списке вопросов фразу «рассмотреть целесообразность передислокации в глубь архипелага», вычеркнул ее к чертовой матери…

…С полудня и до наступления темноты я терял сознание одиннадцать раз. Самый долгий период беспамятства длился порядка сорока минут, самый короткий – чуть больше пяти. Промежутки между приступами тоже были разными – иногда меня вырубало чуть ли не на второй минуте бодрствования, иногда давало прийти в себя и оклематься. А отходняк после каждого «отъезда» был пропорционален времени, проведенном «в ауте». С небольшой поправкой на все увеличивающуюся слабость.

Амулеты моих спутников, вероятнее всего, вели себя так же, как мой, – со стороны их убежища изредка доносился то приглушенный кашель, то негромкие хрипы, то еле слышная возня. Впрочем, шум был на грани слышимости, птиц в воздух не поднимал, поэтому я относился к нему философски. То есть так же, как и к перспективе не пережить очередной глюк.

Рассматривал ли я возможность возвращения на берег в течение дня? Однозначно нет. Ибо прекрасно понимал, что вероятность выжить в незнакомом лесу, без четкого плана действий, да еще и во время поисковой операции, проводимой нашими врагами, исчезающе мала. Поэтому в промежутках между приступами работал – задавал о-Дитару вопрос за вопросом, а получаемые ответы заносил в блокнот.

Писал предельно подробно и разборчиво, а слова не сокращал. Наоборот, старался, чтобы текст был читаемым и предельно понятным. Так, на всякий случай. Поэтому же к некоторым ответам добавлял пространные примечания, в которых высказывал свои догадки и советы.

Получалось довольно неплохо. Только вот радости это не приносило – суть того, что было описано на двадцати с лишним листах, можно было выразить одним-единственным матерным словом. Или двумя нематерными – «мы попали». Правда, последним вариантом я не пользовался, так как неплохо обходился первым. И повторял его, как перед тем, как на меня накатывал очередной приступ слабости, так и после того, как приходил в себя и перечитывал написанное. Зачем? А просто так. Поднимал себе настроение.

Наступление темноты я встретил в сознании. И несколько изменил стиль общения с Корресом о-Дитаром. Дважды: сначала убрал с его лица скотч и выбил ответы на те вопросы, на которые нельзя было ответить одними «да» и «нет», а потом прирезал. Без каких-либо душевных терзаний или мук. А после того, как вытер нож о его же одежду, вдруг понял, почему в древности так любили убивать гонцов, приносящих дурные вести.

Двигаться начал после очередного отката. Сначала аккуратно завернул блокнот в целлофановый пакет и убрал в боковой карман рюкзака, затем нацепил на себя ОНВ и неторопливо скатал маскировочную сетку, а потом встал и, убедившись, что до убежища своих спутников как-нибудь доберусь, поплелся ко второй расщелине.

На мой шепот «это я, Макс» отозвался только Толян. Причем таким замогильным голосом, что мне ощутимо поплохело. Впрочем, оказалось, что паниковал я совершенно напрасно – и Ольга, и Костик, и Паоло были живы. Просто пребывали без сознания.

Быстренько расспросив Коростелева о симптомах их недомогания и убедившись, что они мало чем отличаются от моих, я похвалил его за проявленную выдержку. А затем вручил таблетку «боевого коктейля», «закинулся» сам и отправился к озеру.

Колоть стимуляторы остальным, честно говоря, побоялся. Так как не был уверен в том, что химия с Земли не вступит в конфликт с магической начинкой амулета.

Пропи́л, оставленный на скале пилой Джильи[27]27
  Пила Джильи – хирургическая проволочная пила, предназначенная для распиливания костной ткани. Очень неплохо подходит и для снятия часовых.


[Закрыть], нашелся за считаные мгновения, и я, раздевшись до трусов, с наслаждением скользнул в прохладную воду. А уже через полминуты донырнул до черного целлофанового пакета, висящего в толще воды невидимым с поверхности поплавком.

Пока тянули репшнур, очнулся Костик. В работу включился не сразу, а после более короткого, чем были у меня, отката: помог вытащить лодку, поставить ее на ровный киль и вычерпать оставшуюся воду.

Пока я тщательно маскировал ненужные парашюты, парни перетаскали в лодку оружие, рюкзаки и бессознательные тела Ольги и Паоло, а затем без лишних вопросов уселись на весла.

– Куда плывем? – дождавшись, пока я устроюсь на корме, угрюмо поинтересовался Толян.

– Сначала – к берегу, а потом – к истоку реки Тиермар…

Карту «открыли» оба. Правда, после того, как сделали первый гребок. После чего одновременно воскликнули:

– Зачем?!

– На хрена?!

– Уходить по течению Льянмар было бы логичнее… – согласно буркнул я. – Только вот сплавляться по такому водопаду чистой воды самоубийство…

– А спускаться с лодкой на плечах по любому из берегов – охрененный подарок Нюхачам… – догадался Коростелев.

– Угу…

Парни снова занялись созерцанием карты, поэтому лодка слегка снизила темп движения. Пришлось выдергивать их в реальность и рассказывать то, что они могли там увидеть, с некоторыми комментариями покойного о-Дитара:

– Тиермар не река – речушка. Довольно спокойная. Водопадов и порогов нет. Вернее, есть, в нижнем течении, но мы до них не доплывем. Отсюда и до его истока – две с половиной чаши хорошего хода…

– Это с поправкой на наше состояние? – уточнил Бардин.

– Нет. Две с половиной чаши – это для четырехвесельной лодки со здоровыми гребцами…

– Значит, для нас раза в три больше… – заключил Коростелев.

Я опять не согласился:

– Очнется Паоло – будем грести вчетвером. Как проклятые. И жрать «коктейли» без остановки…

Толик сверился с картой:

– Надо миновать Грениетир до рассвета?

– Да. Местные по ночам не плавают, поэтому от заката и до рассвета река не охраняется. А с первыми лучами солнца на середине реки напротив городской пристани бросает якорь кораблик со стихийником и десятком солдат…

– Таможня берет добро? – хохотнул Костик.

– Угу. И проверяет аусвайсы…

– А прописки у них нет? – нервно пошутил Коростелев.

– Ты удивишься, но есть… – без тени улыбки ответил я. – Но не для всех, а лишь для одаренных и бездарей…

Что такое «одаренные» и «бездари», парни, естественно, не знали – ну, не было в инфоблоке Арвида ап-Лагаррата таких понятий. Пришлось устроить краткий ликбез по местным социальным классам. Начав, естественно, издалека:

– Этот мир представляет собой одно-единственное государство. Его главу называют Владыкой, а его вассалов, имеющих собственные домены, – Владетелями. Население Иллемара условно можно разделить на три категории: маги, одаренные и бездари. Маги – это люди, способные оперировать магическими потоками как минимум первой ступени. Одаренные – те, кто видит эти самые потоки и в состоянии ими управлять на самом примитивном уровне. Бездари, соответственно, те, кто ни хрена не видит и ничем не управляет. Если проводить аналогии с Землей, то первую категорию можно считать полноценными гражданами – маги свободны в выборе места жительства, передвижения и волеизъявления. То есть могут служить Владыке, любому Владетелю, преподавать в академиях или частным образом, заниматься «наукой» или бездельничать. Две другие категории местных жителей такой свободы лишены: и одаренные, и бездари являются собственностью того Владетеля, на чьей территории проживают…

– Типа крепостных крестьян? – прокомментировал Бардин.

– Не только: и те и другие имеют право заниматься ремеслом. А одаренные – еще и служить в местных вооруженных силах…

– Нюхачей и Измененных делают из них? – спросил Коростелев.

– Не знаю. Об этом я не спрашивал… – буркнул я. Потом вспомнил, для чего все это говорилось, и продолжил: – Так вот, в ауре у каждого иллемарца есть некая метка, видимая любому человеку с даром. А у нас ее нет…

– Мы можем быть уроженцами любого из Девяти Миров… – подал голос Толян.

– Не можем. Во-первых, у нас нет соответствующих меток, а во-вторых, среди нас нет ни одного мага…

– И что?

– Бездари и одаренные могут перемещаться через межмировые и внутримировые проколы ТОЛЬКО в сопровождении своего хозяина…

– А раз хозяина с нами нет…

– …значит, мы – потомки беглых, преступников или бунтовщиков…

– Почему «потомки»?

– Потому, что метки в ауры ставят чуть ли не сразу после рождения…

Коростелев вышел из себя: негромко, но очень эмоционально обложил гильдию Ан-Мар, ее хозяина и всех сотрудников, заказчика, клиента и исполнителей, вместо которых выдернули нас, а также все Девять Миров вместе и по отдельности. Обложил бы, наверное, еще и каждую руну на том портальном камне, на который нас перенесло с Земли, но тут пришла в сознание его хозяйка. Вернее, в сознание она, оказывается, пришла чуточку пораньше, а тут решила подать голос. И сразу же огорошила меня сногсшибательным вопросом:

– Максим, а как насчет водных процедур?

Я завис. Секунды на полторы-две. А она, приподнявшись на локте и брезгливо оттянув штанину, видимо, врезавшуюся между бедром и памперсом, продолжила в том же духе:

– Я понимаю, что мы торопимся. Но очень-очень хочу снять с себя памперс, выкупаться и пере одеться…

…Мылись у самого берега. В хорошем темпе. Не выходя из воды и с соблюдением всех мер предосторожностей. Такой хренью, как стеснение, ни мы, ни Фролова не задурялись – стянули с себя пропахшую потом и мочой одежду задолго до того, как доплыли до «бани», а мылить спину и лить воду на волосы просили того, кто в нужный момент оказывался ближе.

Одевались в лодке. Уже на ходу. Отбиваясь от атак местного аналога комаров. А беседу продолжили только тогда, когда отплыли от берега метров на двести.

Сначала говорила, в основном, Ольга – выясняла, как чувствовал себя я и долго ли продлится наша немощь, рассказывала, какие антибиотики они употребляли в течение дня и как боялись умереть, интересовалась причинами столь быстрого возвращения парней в норму и требовала свою дозу «коктейля». При этом она не только тараторила, но и занималась делом – первым делом осмотрела Паоло и ощупала его амулет, затем с моей помощью устроила его поудобнее, а когда поняла, что ей больше нечем ему помочь, перебралась на нос и устроила постирушки.

В этот момент в разговор вступил Толян:

– Максим, я тут проанализировал информацию, которую вы… э-э-э… выяснили у «языка»…

– И?

– Если я правильно понял, вы пытались выяснить, можно ли вернуться на Землю, не выполнив контракт?

– В том числе…

– И к какому выводу вы пришли?

– Нереально…

– А чуть подробнее можно? – напряженным голосом спросила Ольга.

Я поскреб щетину на подбородке и мрачно вздохнул:

– Думаю, что объяснять, почему мы можем уйти на Землю только с портального камня гильдии Ан-Мар, необходимости нет?

– Ну да, если настройки перехода в наш мир в принципе удастся восстановить, то только там… – еле слышно буркнул Костик.

– Так вот, чтобы добраться до их офиса, требуется межмировой портал! На Иллемаре их всего четыре – во дворце Владыки, в замке местной тайной службы, в столичной академии магии и в главном здании торговой гильдии. Охраняются все. Думаю, очень неплохо…

– А порядок цен на межмировые прыжки выяснить не удалось? – подал голос Толян.

Не знаю почему, но меня аж переклинило от бешенства:

– Увы, свежих прайсов на межмировые прыжки у Корреса о-Дитара не оказалось! Были только горящие путевки на круизы по Галактике и на недельные шоп-туры в антимир!

– Мальчики, не ссорьтесь, пожалуйста… – тихонечко попросила Фролова и, приподнявшись, ласково прикоснулась ладошкой к моему колену.

Злость как корова языком слизнула:

– Нет, не удалось: пленник был одаренным. И о порталах только слышал! Впрочем, какая разница, сколько стоит прыжок? До столицы Иллемара полтора месяца езды! А чтобы добраться до нее быстрее, надо взять штурмом дворец одного из Владетелей, убедить мага-артефактора отправить нас именно в столицу, а не куда-нибудь еще, а затем…

– Можно подкупить какого-нибудь мага… – набычился Толян. – Если он назовется нашим хозяином и проведет нас через портал…

– Прежде чем кого-то подкупать, надо разобраться с покупательной способностью местной валюты! – перебила его Ольга. – Потом узнать порядок цен на прыжки, понять, сможем ли мы оплатить межмировой прыжок всей компании…

– …и выяснить, есть ли у нас счет в принципе! – «оптимистично» подытожил я.

– Арвид обещал, что деньги упадут в течение суток! – неуверенно пробормотал Толян.

– Угу, обещал! А кому, помнишь? – криво усмехнулся. – Без-да-рям! Тем, у кого нет меток, тем, кого ГАРАНТИРОВАННО сочтут асоциальными элементами, и тем, кому через восем-… семнадцать суток выжжет мозги к чертовой матери!

– Ну да, бабки трупам не нужны… – поддержал меня Костик. – Поэтому счета, скорее всего, нет…

Некоторое время в лодке было тихо: парни гребли с утроенным энтузиазмом, а Ольга о чем-то думала. Потом она зябко поежилась, повернулась ко мне и еле слышно выдохнула:

– Мне кажется, проверить все-таки стоит…

– Проверим. Если представится возможность… – отозвался я. Потом подумал и добавил: – Хотя особого смысла в этом не вижу…

– Почему?

– Чтобы перешить программное обеспечение амулетов, подобных нашим, требуется маг-артефактор от седьмой ступени и выше…

– И?

– На Иллемаре таких нет…

Глава 10
Ольга Фролова

…То, что гребут лишь Толян с Костиком, а Вересаев только корректирует курс, Ольга заметила только после того, как отжала последнюю шмотку. С ходу возмущаться не стала, вовремя сообразив, что этот человек ничего не делает просто так. Просто перебралась к нему на корму и попыталась разобраться, чем же он таким занят.

Оказалось, что Максим что-то карябает в блокноте. Практически на ощупь. А еще поглядывает в сторону берега и изредка смотрит на звезды.

– Что пишем? Мемуары? Письмо любимой женщине? Завещание? – устало пошутила девушка.

– Зарисовываю береговую линию, отмечаю приблизительные расстояния между ориентирами и пытаюсь найти местный аналог Полярной звезды…

Мысль о том, что в этом мире надо как-то ориентироваться на местности, ей в голову как-то не приходила, поэтому Фролова уважительно покосилась на Макса и тоже подняла взгляд к ночному небу.

Выглядело оно бедновато: несмотря на отсутствие поблизости искусственных источников света, звезд над нами было в разы меньше, чем на Земле. А те, которые были, складывались в незнакомые созвездия и казались значительно мельче, чем те, которые образовывали Большую Медведицу или Пояс Ориона.

– Кстати, для тех, кому интересно… – дописав очередную фразу, негромко сказал Вересаев. – Сутки на Иллемаре длятся двадцать шесть часов двенадцать минут. Соответственно, в одной чаше девяносто шесть минут, а в капле – семьдесят две секунды…

– А я вчера усиленно тупил… – продолжая грести, признался Толян. – Поэтому записал только время наступления рассвета и теперь точно знаю лишь продолжительность дня…

– Четырнадцать часов двадцать минут? – уточнил Максим.

– У меня получилось четырнадцать двадцать две…

– Несущественно. Главное, что ночь будет длиться где-то одиннадцать пятьдесят…

Поняв, что все эти девять часов мужикам придется сидеть на веслах, Ольга им искренне посочувствовала. Потом прислушалась к своим ощущениям, мысленно порадовалась тому, что слабости практически не чувствуется, и, сдвинувшись к краю сиденья, прикоснулась ко лбу Паоло.

– Жар начинает спадать! – почувствовав, что его кожа не такая горячая, как полчаса назад, радостно воскликнула она. Затем передвинула руку под покрытый щетиной подбородок, положила пальцы на шею и… поняла, что пульса нет!!!

– Ма-а-акс… – в панике выдохнула Фролова, нашарив запястье Дзабарелла и убедившись, что пульса нет и там. – Мне кажется, у Паоло остановилось сердце…

Следующие несколько мгновений слились в одно: плеснуло весло, выпущенное кем-то из метнувшихся к Паоло ребят, лодка начала стремительно крениться на ее сторону, а чей-то рюкзак, до этого спокойно лежавший на дне, понесся ей в лицо…

– Костик, Ольгу держи! Толян, сиди на месте, дурень!!! – заорал Вересаев, а сам метнулся к противоположному борту.

Успели. Оба. В самый последний момент. А когда лодка перестала ходить ходуном, Максим обложил парней такими выражениями, что у девушки завяли уши.

Впрочем, матерился Вересаев между делом: высказывая все, что думает об умственных способностях современных телохранителей, он успел раскурочить свой рюкзак, найти что-то вроде шприц-тюбика, всадить иглу Паоло в правое бедро, развернуть тело головой к лавкам для гребцов и зачем-то шарахнуть кулаком по его грудной клетке. Затем крест-накрест наложил руки на место удара, легонечко надавил и снова вышел из себя:

– Ну, что сидим, как коровы на заборе?! Будет кто делать искусственное дыхание или как?!

…Рассвет Ольга встретила в рукотворном гнезде, устроенном в ветвях здоровенного дерева, полощущего свои ветви в воде одного из притоков реки Тиермар. Сидела молча. Обхватив руками колени. И невидящим взглядом смотрела на противоположный берег.

В отличие от нее, Толян и Костик спали без задних ног. И не обращали никакого внимания ни на неудобство «гнезда», наскоро сляпанного из сидений притопленной лодки, ни на насекомых, периодически садящихся им на лица. Нет, разумом она понимала, что восемь с лишним часов выматывающей гребли, да еще и под стимуляторами, способны укатать кого угодно, но смотреть на них не могла. Поэтому вспоминала картинки из прошлого, которое она, дура, считала несчастливым.

… Паоло в окошке скайпа. Демонстрирует карабин, из которого он завалил африканского льва. Карабин великолепен – тяжелый, мощный, с навороченной оптикой и длиннющим стволом, он кажется таким же опасным, как и те звери, на которых с ним можно охотиться. А на рабочем столе уже несколько минут мигает иконка PhotoViewer, сообщающая о том, что сброшенные им фотки можно посмотреть. Только вот Ольга этого не замечает: она не отрывает взгляда от раскрасневшегося лица итальянца и страшно завидует тем ощущениям, которые он испытал, оказавшись с царем зверей один на один…

…Паоло в зале прилета Шереметьево-2. Невысокий, жилистый и слишком подвижный для своих сорока трех лет, он приближается к ней стремительно, словно атакующий носорог. И смотрит. Оценивающе. Но совсем не так, как другие мужчины: вместо того, чтобы раздевать взглядом, он, кажется, пытается понять, действительно ли она настолько вынослива и спортивна, как утверждала во время их виртуального общения…

…Паоло в комнате отдыха сауны. В белой простыне-тоге, с влажными, слипшимися темными волосами и загоревший до черноты, он чем-то похож на своих предков. Тех самых, чьи легионы насаждали римское право по всему обитаемому миру.

Пьет соки, а не пиво. Ест аккуратно, как на приеме. Одинаково жизнерадостно смеется и над шутками ее отца, и над тем, что рассказывает Ольга. При этом предельно тактичен и предупредителен. Но не из страха перед отцом или ее телохранителями, а потому, что видит в ней не женщину, а единомышленника…

Еще тяжелее было вспоминать разговоры. Те самые, во время которых Дзабарелла чуточку приоткрывал свою душу. И давал Ольге почувствовать, насколько они близки по духу.

– Для чего вам охота, Паоло? – испытующе глядя на итальянца, спрашивает отец. – У вас есть любимая жена и трое детей, которых надо поднимать на ноги…

Дзабарелла, с интересом рассматривающий коллекцию кубков по академической гребле, завоеванных командой, спонсируемой Фроловым, неторопливо поворачивается и пожимает плечами:

– Не знаю. Скорее всего, потому, что мне хочется чувствовать себя не офисной крысой, протирающей штаны в одном из тысяч безликих кабинетов, а мужчиной-добытчиком. Тем самым, который способен выжить на необитаемом острове или защитить семью от диких зверей…

– Но ведь охота на Большую Пятерку – это серь езный риск! – хмурится отец.

Паоло проводит пальцем по торцу стеклянной двери и кивает:

– Ну да, риск есть. Хотя его и не особенно много, так как к каждой охоте я готовлюсь, как ваши гребцы – к соревнованиям…

– И тем не менее вы можете получить тяжелое увечье или умереть…

– Получить увечье или умереть я могу и в автокатастрофе!

– Ну, не сравнивайте… э-э-э… спагетти с рапирой!

– Ладно, попробую объяснить иначе… – соглашается Паоло. – Двоюродный брат моей жены при росте метр семьдесят весит сто сорок с лишним килограммов. У него сын от первого брака, дочь от второго и… молодая жена…

– Не дай бог так любить деньги! – презрительно фыркает Ольга.

Дзабарелла прерывается и вопросительно смотрит на нее:

– Простите?

– Анекдот. Как раз в тему!

Паоло просит рассказать. А после финальной фразы кивает:

– Ну да, Франческа замужем за его банковским счетом и вряд ли считает Маурицио мужчиной…

– Чтобы держать себя в хорошей форме, достаточно регулярно заниматься спортом! – не сдается отец.

Паоло еще раз оглядывает шкаф с кубками, затем поворачивается к нему спиной и улыбается:

– Я хожу в тренажерный зал не менее четырех раз в неделю, а плаваю так вообще каждый день. Но когда спускаюсь в гостиную после тренировки, то не ощущаю ничего, кроме приятной усталости…

– А когда возвращаетесь домой и сравниваете обычную жизнь с тем накалом страстей, которые испытали на охоте, то чувствуете, что ТАМ, в саваннах, вы живете по-настоящему, а ТУТ, дома, существуете! – подхватывает Ольга, затем замечает, как темнеет взгляд отца, и виновато опускает взгляд.

– Я бы выразился несколько по-другому… – пытаясь сгладить резкость фразы, говорит Паоло. И тактично смещает акценты: – Эмоциональная встряска, которую я переживаю на охоте, добавляет яркости обычной жизни и обостряет чувства, которые я испытываю к своим родным и близким…

Ну а когда перед мысленным взором возникала картинка с похорон, Ольге становилось совсем плохо. И она до крови закусывала губу, чтобы не разреветься.

…Яма, выкопанная Максимом, была мелкой – чуть глубже середины его бедра. А еще слишком узкой для невысокого, но довольно широкоплечего Паоло. Поэтому, увидев, что Вересаев кладет саперную лопатку на кучку свежевыкопанной земли и подтягивает к себе безвольное тело, Ольга вышла из состояния оцепенения и угрюмо поинтересовалась:

– Не маловата?

– Это все, что мы можем сделать, не подвергая опасности свои жизни… – подтвердил снайпер, аккуратно опустил тело на дно могилы и выбрался наружу.

– Так нельзя… – невесть в который раз с момента высадки посмотрев на босые ноги снайпера, буркнула девушка и перекинула ногу через борт лодки.

– На берег НЕ ВЫХОДИТЬ!!! – негромко, но очень резко рыкнул Максим и снова взялся за лопатку.

– Я сниму ботинки! – в отчаянии воскликнула Ольга, увидев, как на трофейную одежду, напяленную на Паоло, падают первые комья земли.

– Ольга-Аль-санна, Максим Евгеньевич прав… – придержав ее за руку, буркнул Коростелев. – Любой лишний след на берегу – это информация, отталкиваясь от кото-…

– Толь, я тоже буду босиком!

– Мы оставили пять пар следов… – забубнил телохранитель. – Тридцать седьмого, сорок первого, сорок третьего, сорок шестого и сорок седьмого размера. Тут УЖЕ осталось два…

– Почему «два»?! – возмущенно переспросила Фролова. – Я из лодки пока не вылезала!

– Труп могут и эксгумировать… – хмуро буркнул Бардин, не отрывая взгляда от машущего лопаткой Вересаева. – И замерить длину стоп…

– И что?! К озеру мы шли в ботинках! И потом, у меня не такие ласты, как у вас!!!

– Чем больше информации, тем легче от нее танцевать…

– Ольга Александровна, для того, чтобы проститься с Паоло, стоять рядом с могилой совсем не обязательно… – присыпав тело слоем земли толщиной сантиметров десять, буркнул Вересаев. Затем взял с края могилы один из заранее припасенных широченных плоских камней и осторожно опустил его на то место, под которым скрывалось лицо Паоло!

Фролова набрала в грудь воздуха, чтобы высказать все, что она думает о Вересаеве, но не успела – ее колено накрыла лапища Бардина, а над ухом раздался его густой бас:

– Камни – от диких зверей. Чтобы не разрыли…

«А ведь если бы не я и мои закидоны, Дзабарелла остался бы жив…» – угрюмо подумала она, очередной раз сглатывая подкативший к горлу комок. И чуть было не выпала из «гнезда», услышав за спиной тихий голос Вересаева:

– Все, я вернулся. Можете ложиться отдыхать…

Девушка, не оборачиваясь, отрицательно помотала головой, потом сообразила, что он не слышит ее мыслей, и выдохнула:

– Вам отдых нужнее: вы всю ночь гребли, потом оборудовали этот насест, копали схрон для нену-… для вещей Паоло…

Вересаев не ответил. А через десяток секунд справа от Ольги вдруг материализовалось что-то вроде ожившего куста и протянуло зеленовато-коричневую конечность к ее рту:

– Выпейте, поможет…

Сопротивляться или что-то доказывать не было ни сил, ни желания, поэтому Ольга прикоснулась губами к колпачку фляги, полному какой-то жидкости, выпила и… передернулась от жуткой горечи, мгновенно наполнившей рот:

– Что это за дрянь?!

– Успокоительное… – ответил Максим, затем плавным и очень текучим движением откинул капюшон маскхалата и деловито поинтересовался: – Карту Иллемара открыть можете?

Ольга подумала и кивнула.

– Как откроете, найдите город Грениетир, столицу одноименного домена…

– Нашла…

– Мы – выше. Приблизительно на полпути между ним и озером Одденмар…

«А должны были проплыть мимо него еще до рассвета…» – угрюмо подумала девушка и сглотнула подступивший к горлу комок.

– Чуть ниже Грениетира в Тиермар впадает речка под названием Фамматиль… – продолжил Максим. Почему-то чуть монотоннее, чем обычно. – Если подняться вверх по ее течению до задней правой лапы стилизованного изображения харруга и свернуть на восток, то мы окажемся в предгорьях Станового хребта, горного массива, являющегося естественной границей между доменами Грениетир и Аиантар. Крупных населенных пунктов там нет. Дорог – тоже. А большая часть деревень расположена вдоль дороги, ведущей к перевалу Девяти Ветров…

Название второго домена показалось Ольге смутно знакомым, и она, покопавшись в инфоблоке, удовлетворенно кивнула: там проживал Уленмар ап-Риддерк, тот самый иллюзионист, убрать которого требовалось по контракту.