Книга: Жизнь и судьба - Василий Гроссман

Потрясающий роман об очень тяжелом и драматичном периоде нашей истории, он выворачивает душу наизнанку. Это настоящая энциклопедия сталинской эпохи. Не удивительно, что роман был запрещен в СССР и опубликован только в 80-х годах, уже после смерти автора.

В центре по прежнему семья Шапошниковых, будут персонажи, известные по первой части, но появится много новых. Идеологически роман претерпевает огромные изменения и его герои уже не стопроцентные коммунисты, передовики-колхозники и стахановцы, а люди иного склада, другой судьбы. Одни из них подвергались репрессиям, другие принимали активное участие в обличении врагов народа. Раскулаченные, погибшие во время голода 30-х крестьяне, сосланные по этапу старые партийцы, иностранцы-антифашисты. Молодое поколение уже не рыдает над Коммунистическим манифестом, а рассуждает

Революционеры или глупы, или нечестны – нельзя жертвовать жизнью целого поколения ради будущего выдуманного счастья

Всплывают "боевые" политруки и "герои"- штабисты, карьеристы и приспособленцы, которые даже на фронте устроились чисто, сытно и безопасно. В этой книге уже не будет только хороших и плохих , черного и белого, каждому герою в разной степени присуще добро и зло.

Лозунги, призывы, газетная хроника первой части во второй сменяются философскими рассуждениями. "Жизнь и судьба" не только о войне, битве за Сталинград, основная ее тема- тоталитаризм. Гроссман, проводит параллель между фашизмом и сталинизмом. Две системы, одинаково угнетающие в человеке личность, свободу к инакомыслию, вселяющие страх.

Вам кажется, вы ненавидите нас, но это кажется: вы ненавидите самих себя в нас.

говорит пленному коммунисту Мостовскому гестаповец Лисс и тот не согласен с ним, но и не возражает. И если большевик-ленинец Мостовской оказывается в плену у нацистов, то старые партийцы Крымов, Абарчук, Магар наказаны системой в которую искренне и беспрекословно верили. Существом, а не человеком ощущает себя Крымов в заключении и никак не может поверить "неужели это со мной все происходит? Сон". Неужели не видел, не задумывался товарищ комиссар, когда в адскую машину попадали его друзья, близкие? Видел, знал и ...честно помогал следствию.

Вторая сюжетная линия, переплетающаяся с основной- антисемитизм. С одной стороны: злорадствующие в оккупации мирные жители "немцы сейчас вам, жидам, покажут", советский летчик "если еврей хороший, ты говоришь – он не еврей", гонения на ученых, комсостав, врачей, людей искусства только из-за одного четвертого пункта. И с другой стороны, массовое истребление евреев нацистами

В частности, 12 сентября 1942 года, в пору апогея военного успеха национал-социализма, евреи, населяющие Европу, были полностью изъяты из юрисдикции судов и переданы гестапо. Руководство партии и лично Адольф Гитлер вынесли решение о полном уничтожении еврейской нации.

Письмо матери Виктора Штрума из киевского гетто, Ревекка, задушившая своего ребенка, во время облавы, бывший бухгалтер Наум Розенберг, который ведет подсчет трупам в концлагере и в итоге сходит с ума, евреи, старые и совсем дети, идущие под классическую музыку к газовой камере. Гроссман пишет на разрыв, читала, откладывала, бралась снова.

Патриотизм и предательство, коллективизация и голодомор, национальный вопрос и бюрократизм, дружба и любовь, добро и зло, свобода и право выбора, совесть и страх, так много всего охватывает этот роман, так много эмоций вызывает. И все же о человеке здесь больше, нежели идеологии. Защитники дома 6/1 "государство в государстве"; встреча в разрушенном Сталинграде голодного немца и русской старухи; советский солдат и фашист, державшиеся за руки в окопе во время бомбежки; крестьянка Христя, спасающая полуживого красноармейца; старуха-немка, бывшая гувернантка, отправленная в лагерь; Виктор Штрум, в котором угадывается сам писатель; молоденькая Вера, которая дает этому миру новую жизнь в разгар битвы за Сталинград; Женя с ее метаниями между любовью, долгом и жалостью. Очень сильный, зацепивший лично, эпизод о поездке Людмилы в госпиталь к сыну и ее переживания по поводу гибели сына, удивительно точно и ... очень близко

она, продолжая свою прежнюю жизнь, совершенно не участвует в ней. Путник, поглощенный своими мыслями, идет по привычной дороге, обходя ямы, переступая через канавы и в то же время совершенно не замечая их.

Люди, жизни, судьбы, судьбы, судьбы....

Василий Гроссман мастерски воссоздаёт Сталинград 42-43 гг. Сухие строки из учебников истории, повествующие нам о важнейшем периоде ВОВ, не способны передать атмосферу, сложившуюся на передовой и в тылу, среди военных, ученых, заводских работников. Передать то, как способно одно письмо, одна строчка разрушить жизнь или подарить надежду. Когда же читаешь «Жизнь и судьбу», погружаешься в это особое время и испытываешь живые эмоции.

Сложнее всего было пропустить через себя боль еврейского народа, снова вспомнить о миллионах загубленных судеб, судьбах матерей, которым пришлось своими руками убивать младенцев лишь бы не выдать убежища, судьбе Сони Левинтон и маленького Давида.

Я удивлена, что этот роман до сих пор не проходят на уроках литературы. С другой стороны, это освобождает учителей от необходимости говорить о неудобных страницах советской истории - репрессиях, культуре доносительства, культе вождя, о том, как государственная машина способна перемалывать светил науки, вчерашних генералов, чекистов и любого другого человека.

Лейтмотивом всего романа я бы назвала следующее: что бы ни происходило, нужно оставаться человеком и сопротивляться злу. И речь, разумеется, не только о зле, таившемся в национал-социалистической идеологии.

Конечно, какие-то рассуждения по литературе и ядерной физики вызывают неловкую улыбку, а либеральные заблуждения даже презрительный смешок, но это ничтожные недостатки на этом душещипательном полотне человеческой жизни и судьбы.

Я бы хотел обратить внимание на судьбу женщины во время войны. Именно это, по моему мнению, является главнейшей особенностью этого романа. А судьбы женщин очень контрастны: от старой матери семейства Александры Владимировны, заботящейся о своих зрелых детях, но не находящей своё место, от её дочери Людмилы, потерявшего сына и неспособной дать тепло своей семье, от другой дочери художницы Жени, разорванной между мужом Крымовым и генералом Новиковом, до Верочки, рожающей на мерзлом пароме и Зины, отдающейся немецким бойцам....

Это только несколько вырванных портретов, оставим наслаждение разбора и размышления на долю внимательного и ответственного читателя.

Во-первых, читать желательно ту прозу, особенно военную, которая очищена от канонов существующей на момент создания произведения политической идеологии или во всяком случае стремится к такому очищению. Эту задачу, на мой взгляд, Гроссман успешно решил именно во второй части своей дилогии. Если будущий читатель не приверженец взглядов казенного патриотизма, он найдет в книге Гроссмана то, что ищет.

Во-вторых, проза о подлинной жизни и романтизм – две абсолютно не сопоставимые штуки. Гроссман и не стал проводить между ними параллели, за что ему огромное спасибо. Любимая в романтизме борьба личности с государством, особенно тоталитарным, в реальной жизни заканчивается поражением первой. Идеальные персонажи, трещащие по швам от переполняющего их оптимизма, воспевающие исключительно возвышенное, ощущающие себя во всех отношениях счастливыми — это не о жизни во время войны, не о войне, и, главное, не об эпохе 1920-1950-х годов в России (Советском Союзе). Удивительно, но данное обстоятельство разумеют не все. Совершенно не зная истории, современный человек часто полагает, что на кого-то там Сталина не хватает, не понимая при этом, что Сталина хватило бы в первую очередь на него самого.

Сильные аргументы в пользу чтения? Весомые – для меня. Но у меня есть и личная претензия к автору. Одна из ключевых проблем произведения — это тождество советского социализма и немецкого национал-социализма. Для автора постановка знака равенства между этими двумя «явлениями» – вопрос решенный. На то есть большое число объективных (или особо субъективных?) причин. На момент начала чтения данный вопрос был для меня дискуссионным, увы, таким и остался под конец. Не хватило.

Без сомнения «Жизнь и судьба» находит свое место на моей книжной полке вместе с другими тематическими произведениями, при этом не оставаясь незамеченной.

Гроссман сам был на фронте, а его мать расстреляли из-за еврейского происхождения, поэтому в своей книге он правдиво пишет о великой отечественной войне, о геноциде евреев, о недостатках советской реальности, о внутренних конфликтах и сомнениях персонажей. Для меня эта книга о свободе духа, о том, что всегда нужно оставаться человеком. Однозначно буду перечитывать.