Текст книги "Святая сила слова. Не предать родной язык"

Какая причудливая жизнь происходила в недрах московского метро ещё совсем недавно, какие призывы подстерегали неискушённых пассажиров.

Картинка, что называется, с натуры годичной давности. Вот вы вступили на ленту эскалатора и решили расслабиться в течение той заветной минуты, что возникла, пока ваш бег по подземным лабиринтам не возобновится. Но рано радоваться! Складывается впечатление, что здесь господствует какая-то иная власть. Все разговоры о сбережении нации, о демографической катастрофе, борьбе с губительным пьянством и рекламой спиртного – всё это там, наверху. Здесь же, в подземном царстве (только чьём?!), иные законы. А потому стены тоннеля плотно облеплены зазывной рекламой водки. Каких только слов не напечатано на их призывных глянцевых площадях. Как говорится, хочешь не хочешь, но займи и выпей! Итак, вы ступили на эскалатор. Поехали! Водку с гордым античным названием «Олимп» рекламирует – кто, как вы думаете? – наша гордость, Олимпийский чемпион Николай Валуев, красующийся в элегантном костюме и не менее элегантном галстуке. А слоган «Пришло время сильных», подкреплённый фотографией кумира, наверняка призван укрепить в молодом человеке мысль о том, что эта водка есть лучшее подспорье на многотрудном пути к сияющим вершинам спортивного Олимпа. Другую же водку с романтическим названием «Вальс Бостон» рекламирует собственным портретом известный певец и врач (!) А. Розенбаум. Ну, как не выпить, когда сам доктор, что называется, прописал…

Следующее творение талантливых рекламщиков ожидает вас уже на платформе, чуть не в полстены, за считанные минуты до прибытия состава, и радует глаз красочным среднерусским пейзажем со словами: «Отдохнул, как воздуха глотнул!» В этот час в метро и в самом деле душновато. Но не обольщайтесь, это отнюдь не приглашение в загородную туристическую поездку, не реклама устройства для барбекю или спортивного снаряжения. Ну что, сами уже догадались? Правильно, это реклама водки, на сей раз её разновидности «Ржаная». А вот и крупное фото самого вожделенного «пузыря». Чуть поодаль в искрящемся новогоднем антураже непрерывного праздника жизни реклама водки «Путинка»: «Все тосты сбудутся!» Какой воистину замечательный способ исполнения заветных желаний. Успевай наливать! Вообще-то говоря, массированная реклама водки, название которой есть производное от фамилии недавнего ещё президента, а ныне премьера в стране, где алкоголизм признан главным общенациональным злом, вызывает немало вопросов. И все как один печального свойства.

Вы и впрямь пригорюнились? Оглянитесь вокруг. Вот же, прямо на вас устремились в своём жизнерадостном порыве молодой привлекательный мужчина в обнимку с двумя хохочущими обворожительными спутницами. Как радостны они, как заразительно счастливы. А знаете, в чём секрет их безудержного оптимизма? Конечно же в водке «Ледокол», да ещё в словах: «Снимая барьер общения». Как «Ледовое побоище» – это отныне не только славная веха отечественной истории, а – увы и ах – всё та же водяра. А вот на вас надвигается набранное крупным шрифтом: «Русские победы. Северный полюс». Но не обольщайтесь, это не название исторического фильма – и на сей раз это зазывная реклама всё того же напитка. Если ж душа ваша истосковалась по «гармонии с окружающим миром», то следует, не откладывая, откупорить коньяк «Чёрный аист», ибо так отныне рекламируется этот спиртной напиток. Общеизвестно, что реклама есть двигатель торговли, но неужто взрослый человек, решивший приобрести горячительный напиток, нуждается в такой плотной опеке? Как-то всегда находили, где и что прикупить…

Ну, что мы в самом деле всё о коньяке да о водке. Вот реклама обуви фирмы «Альба». Но что-то неприятно настораживает и здесь. Может, это оттого, что между парой женских ног, обутых в изящные сапоги, струится зловещая змея, отчего-то больше напоминающая змия… Увы, мы не ошиблись и на сей раз, только прочтите: «Философия греха». Похоже, это уточнение для тех, кто, возможно, не понял сразу, к чему здесь эта самая змея.

Но то, что довелось увидеть однажды, кажется, не имеет себе равных по цинизму Представьте, на зазывном ярком плакате изображена бутылка зелья, «приодетая» в розовое платье с легкомысленно приподнятым подолом а-ля Мерилин Монро. И подпись – «Женская водка». Ну и, как водится, слоган: «Между нами, девочками». Пока, слава Богу, водочное нашествие на метро поутихло. Но где гарантия, что оно не возобновится вновь? Если так пойдёт и дальше, то совсем не удивлюсь, если обнаружу когда-нибудь заманчивое, украшенное зазывной рекламой предложение школьникам попробовать «Детской водки»…

А между тем слово – и об этом хочется сказать особо – есть наипервейший элемент творчества. Да-да, проблема в том, что зачастую под творческим человеком мы, как правило, подразумеваем того, кто сочиняет художественную прозу, пишет стихи и живописные полотна, увлекается вокалом и архитектурой, актёрским и кузнечным ремеслом, шитьём бисером и моделированием одежды, да мало ли. А потому частенько вздыхаем украдкой, дескать, обделил нас Господь талантом: ни слуха, ни голоса, ни зоркого глаза, ни твёрдой руки. Но ведь это не так, совсем не так. Ведь каждый из нас – вне зависимости от возраста, пола и национальности – говорит, наделён от Бога даром живой речи. Впрочем, становится ли она в устах наших живой, зависит от нас самих. Вообразите, какой удивительный, воистину неповторимый творец и художник заложен в каждом, буквально в каждом из нас! Причём – и это поразительно – для творческого процесса не нужны ни резец и кисти, ни молот с наковальней, ни раскатистый бас или томное контральто, ни привлекательная внешность, ни краски и ни глина, ни даже образование… нужно попросту начать говорить. Но не всё так просто, как может показаться на первый взгляд. Ибо именно с этого момента, с началом речи, станет очевидно: возникло ли, случилось ли творчество или же – и это, увы, всё чаще и чаще – появилась ещё одна хула на Создателя и Его словесные творения. Как же существенна разница между сотворить и натворить!

«Молви слово доброе!», «Доброе слово лечит, а злое – калечит», «Доброе слово и кошке приятно», «Спасибо на добром слове» – это лишь немногие перлы того изумительного богатства, той волшебной кладези, что зовётся человеческой речью, русским живым словом. По большому счёту, не столь важно даже, о чём вы поведёте сейчас речь, сколько то – как вы её поведете. Сколько раз приходилось наблюдать умилительную сцену примирения супругов после того, как один из них в очередной раз, как водится, приревновал свою ненаглядную половинку. И вот сидят голубки рядышком, она треплет его по кучерявой (или лысой) макушке, приговаривая: «Дурачок ты мой!», от чего этот самый «дурачок» приходит в неописуемый восторг, словно ему подарили целый мир или, по меньшей мере, присудили Нобелевскую премию мира. А между тем она его только что – если перевести буквально – обозвала умственно неполноценным. Но как! Как она это сказала! Что же касается обратной ситуации, то автор этих строк в течение нескольких последних лет панически боится, выйдя из аудитории после очередной лекции, вдруг услышать за своей спиной, что, мол – де, умный приехал из Москвы. И хотя формально это слово можно спокойно отнести к разряду… но лучше не надо!

Только вспомним, сколько раз встречали мы в этой жизни людей, обладающих этим удивительным даром. Как живителен их приход к нашей постели, когда вдруг занемогли, как благостно их участие в трудную минуту, когда уже небо кажется с овчинку. Но вот пришёл этот человек, сказал что-то доброе, – нет-нет, вовсе немудрёное, нехитрое, просто достал что-то невидимо из таинственных глубин своей озарённой души, облёк это в ему одному подвластное лёгкое ободряющее слово, – и разом стало легче на душе, светлее вокруг… И вот мы снова поверили: в себя, в свои силы, что Бог не оставил нас и что всё ещё образуется. И когда человек этот уходит, совершив своё поразительное делание, мы ещё долго живём словом, что он высказал, всё ещё отогреваемся в невидимых лучах его света. Лучшие из священнослужителей, с которыми судьба сводила автора, обладают именно этой живительной способностью речи. А потому каждый из них – ещё и выдающийся творческий человек. Никогда не забуду, как в один из тяжёлых периодов своей жизни, когда ещё не мог разглядеть уготованной мне Господом стези (а потому всё маялся, всё унывал и страдал неимоверно), пришёл в свой приход на воскресную службу. Но даже исповедь не принесла облегчения, и тогда, уже подойдя к кресту, уже приложившись к нему, а затем к руке священника, в отчаянии чуть не выкрикнул: «Но для чего-то же Господь создал меня?!» На что батюшка без паузы, почти мгновенно, словно ожидал моего вопроса и готовился к нему, проговорил с улыбкой: «Для Царствия Небесного!» – и поцеловал в макушку. Боже, всего три слова, но как это было сказано, как это было верно, какой рай процвёл тогда в моей измученной душе. Помню, домой я летел как на крыльях! Они и в самом деле выросли в тот воскресный день у меня за спиной, ещё понурой утром. Слава Богу за всё, за всё, но ещё и за этих удивительных людей – русских священников! Что бы мы делали без них, без их деятельного участия в наших непростых судьбах!

Не могу не поделиться с тобой, мой дорогой читатель, ещё одной болью. Один из самых мудрых людей, когда-либо живших на нашей земле, философ Сократ справедливо полагал, что величайшее блаженство – это беседа умных людей. Почему я вдруг вспомнил эти слова великого грека? Да не вдруг, а по той причине, что хочу обратить внимание на то, что обычно остаётся за рамками, а именно: как мы разговариваем друг с другом. Исконное русское слово наука, по мнению Шишкова, значит на ухо. Интересная версия, и если следовать ей, то выходит, что давным-давно русский человек понял, осознал, что воистину просветить, умудрить человека может удивительная способность слышать другого. Да-да, как и многое в русском языке, это тоже связано с Христом, с Его, звучащими рефреном в Евангелии сквозь два тысячелетия: «Кто имеет уши слышать, да слышит!» (Мф. 11,15). Заметьте, именно слышать, а не помногу говорить (что нередко называют ещё едким словом умничать) или же много читать. Разве ж не встречаются нам люди, прочитывающие «запоем» горы всевозможных книг, но не приобретшие не только основ каких-либо знаний, но даже навыков нормального человеческого общения?! Есть, правда, иная небезынтересная версия, объясняющая происхождение этого гордого слова от глагола научаться.

…Во время ссылки на Кавказ Лермонтов проживал и в Азербайджане, где в горном районе, который и по сей день называется Гусары, потому как там квартировал гусарский полк, сохранился его домик, давно ставший музеем. Современники свидетельствуют, что великий поэт живо интересовался историей и культурой этого народа, и плодом его стараний стала знаменитая поэма «Ашик-Кериб». К слову, неизменно с благодарностью вспоминаю замечательного режиссёра, тбилисского армянина Сергея Параджанова, с трогательной бережностью подошедшего к экранизации этого шедевра и создавшего в свой черёд шедевр кинематографический, – ведь у него герои за кадром говорят на азербайджанском языке. Так вот, Михаил Юрьевич, как свидетельствуют современники, не терял времени даром и довольно сносно овладел местным языком, даже заучивал пословицы и поговорки, любимая из которых нравилась ему своей звукописью. Не возьмусь перевести её именно по причине непереводимой игры слов. Смысл же состоит в том, что если ты изрёк одно слово, другое обязательно выслушай. Предпочтение гения кажется мне весьма закономерным, до того трепетно относился он в своём творчестве к каждому слову.

Припомним, как мы общаемся, как беседуем порой друг с другом – не важно по телефону или в уличной толчее, за праздничной трапезой или в вагоне метро. Это надо слышать! Итак, в беседу вступают два человека, но не успевает первый договорить свою фразу, как другой перебивает его. И знаете почему? А потому, что он ведь не дурак и сразу понял то, о чём ему собираются так долго (а время-то ныне – деньги!) нудить. Но первый собеседник, конечно же, не даёт ему договорить, потому как разгадал, похоже, мысль другого; и до того ему обидно, что его сообщение сочли таким примитивным. А потому с удвоенной силой он будет теперь доказывать, что нет, он вовсе не так прост, как показалось его собеседнику. Надо видеть противоположную сторону, которая при таком раскладе буквально на глазах превращается в разобиженного оппонента, тщательно, впрочем, скрывающего свою досаду (а то подумают о нём, что некультурный). Теперь его задача (или, скорее, сверхзадача) состоит в ином: надо как можно скорее дать понять этому болтуну и пустобрёху… Дальше продолжать или не надо? Одним словом: молчи, когда я с тобой разговариваю! Каждому, думаю, всё это знакомо до боли. Как же это модное ныне пресловутое «общение» не похоже на русское: «Наговорились, как мёда напились».

Когда-то аристократы обучали своих отпрысков искусству (!) беседы и риторике, в среде же простого народа залогом достойного словесного общения служило почитание старших, воспринятое чуть не с молоком матери. Поразительно, но ныне между говорящими часто нет никакого различения возраста и пола. Чтобы убедиться в этом, достаточно побывать в любой – на выбор – средней общеобразовательной школе или высшем учебном заведении и стать свидетелем таких словесных баталий между учителями и учащимися, преподавателями и студентами, о которых лучше и не упоминать. Вспоминаю в этой связи рассказы покойного деда о порядках в «царской» гимназии, где директор учебного заведения (в отличие от нынешних, лицо очень влиятельное) даже к учащимся из нулевого класса (!) обращался исключительно на «вы». Наверняка великий Сократ, наслушавшись всевозможных сегодняшних «базаров», «тёрок» и «толковищ», изрёк бы горестно: «Ну, нет, уважаемые, я имел в виду совсем иное…»

Много лет мне не давал покоя один вопрос: почему русские люди – как никакие иные – так по-детски доверчивы к печатному слову? И не просто доверчивы, а доверчивы прямо-таки слепо. Иной раз услышишь от какого-нибудь взрослого почтенного человека такое – аж волосы дыбом! Спрашиваешь: дорогой мой, ну кто вам это сказал, где вы это увидели, с чего вы взяли – этот бред, эту дичь? И слышишь нередко в ответ: так это же в газете написано, я сам читал, своими глазами! Ситуация эта наверняка хорошо знакома и вам. Начинаешь выяснять: а что за газета такая, в каком конкретно журнале выискал, вычитал эти перлы? И тут начинается самое главное. Оказывается, что источник информации из разряда таковых, который порядочному человеку и в руки брать совестно, а не только читать и строить на этом основании свои взгляды и умозаключения. Этой так называемой жёлтой, а по сути серой прессы сегодня – увы и ах – пруд пруди. И самое нелепое – что ей верят!

Тот же беспредел, что творится на поприще, традиционно называемом русской литературой, вообще заслуживает отдельного разговора. Чего стоят многочисленные «литературные произведения», которыми уставлены сегодня полки книжных магазинов. Их страницы наполнены героями, которые, словно не замечая нас, читателей, грязно совокупляются, говорят пошлости, матерятся и «ботают по фене». Это не мешает активной рекламе сих низких поделок, в том числе и такими средствами массовой информации, как радио «Культура». Только вслушаемся в названия: «Блуда и мудо», «Роман с кокаином»…

В год русского языка автору довелось поучаствовать в работе интересной конференции в г. Сыктывкар, столице Республики Коми, где в числе прочих проблем рассматривалась и злободневная тема пропаганды сквернословия, мата в литературе, претендующей на высокое звание художественной. Запомнилось яркое выступление поэта Андрея Попова, прочитавшего стихотворение «Африка в год русского языка», эпиграфом к которому взяты хрестоматийные строки В. В. Маяковского: «Да будь я негром преклонных годов, и то без унынья и лени, я русский бы выучил только за то, что им разговаривал Ленин». Итак:

 
Если б я родился в Гане,
Негром был бы я, поди.
Наблюдал бы, как в саванне
Льют муссонные дожди.
На берег слоновой кости,
После дождичка в четверг,
Я ходил бы к неграм в гости
На костёр и фейерверк.
И, томим духовной жаждой,
Ел бананы на обед…
Так состарился б однажды —
Негром стал преклонных лет.
И готовился б на небо
Уходить, да в некий миг
Вдруг решил, что надо мне бы
Русский выучить язык.
Эх, ребята-негритята,
До седых дожил волос,
А ни слова русским матом
Слышать мне не довелось!
А на нём, под звуки лиры,
Говорят любимцы муз,
Например; Тимур Кибиров
Или Алешковский Юз.
Рано жизнь ещё итожить —
Умирать я не готов.
Как же это с чёрной кожей
Прожил я без чёрных слов?!
 

Зловещая тень ворона либерализации, как и всех птиц этого семейства, предпочитающего лакомиться падалью, конечно же, нависла и над головками нашей читающей детворы. А потому даже в школьных (!) книжных киосках нередко можно встретить журнал для девочек, изобилующий магическими и колдовскими ухищрениями, с весьма красноречивым названием «Маленькая ведьма».

Но разве подобная макулатура издаётся лишь в нашем отечестве? Да нет, и за его рубежами этого «добра» хоть отбавляй. Но почему же тогда именно у нас такое беспредельное, чуть не на уровне подсознания, доверие к печатному слову вообще?

Не знаю, что по этому поводу думаете вы; что же касается автора, то он убеждён, что эта черта русского характера, а вернее сказать, русской натуры и впрямь является чуть не генетической. И вот почему. Если вспомним, первой русской печатной книгой был «Апостол», изданный первопечатником Иваном Фёдоровым. В этом-то и кроется, как мне кажется, корень проблемы. В течение почти тысячелетия эта священная книга наряду с «Псалтирью» была первой, заветной, по которой русские дети учились читать. Таким образом, первая печатная продукция, которую юный (и не совсем) русский человек трепетно брал в руки, была частью Священного Писания. И разве может книга – а иных попросту не было – быть вульгарной, пошлой, нечистой? А потому фраза «Я сам читал!» приобретёт со временем на Руси чуть не сакральный смысл и звучание.

Не мною сказано, что многие изъяны русской жизни есть прямое продолжение русских же достоинств. И как же умело воспользовались этим обстоятельством большевички, столетие назад наводнившие страну подлыми листовками да лживыми прокламациями. И как же воистину иезуитски был назван главный печатный орган коммунистов – «Правда». Как тонко был сделан расчёт на русского человека, из века в век слышащего в храме: «Блаженны изгнанные за правду…» (Мф. 5,10).

«Да я сам читал…» – кому не знакома эта фраза? Да, не зря мы из десятилетия в десятилетие слыли самой читающей страной в мире. Чего только за это время не было впихнуто в наши бедовые головушки, каким только ядом не отравлены наши бедные души… по сей день горько отрыгивается. Ныне же к этой дурной привычке прибавилось: «Да я сам по телевизору видел!» Но говорить об этом, поверьте, нет уже никаких сил. Так что увольте, ради всего святого.

Христа ради!

Сакральное зеркало нации

– Василий Давыдович, как началась ваша лекционная работа, с какими темами вы чаще всего выступаете?

– Прежде я, учитель русского языка, не думал о лекционной работе. Я и помыслить не мог, что буду заниматься русским языком. Но… есть какой-то Божий Промысл в том, что русский язык открылся мне не как учебная дисциплина, которую я основательно изучил ещё в институте.

Но после того как, войдя в лоно Русской Православной Церкви, стал по-новому слышать русский язык и попытался поделиться этими удивительными открытиями с ближним кругом, то сразу несколько человек мне сказали: вы должны рассказывать об этом людям.

Первая конференция, где я выступил с беседой о русском языке, была организована Православным центром во имя святителя Луки (Войно-Ясенецкого), где я тогда работал, в честь 125-й годовщины со дня рождения свт. Луки. Я должен был рассказывать о деятельности центра (встреча проходила в мэрии Москвы). Но неожиданно для себя я вышел к трибуне и стал говорить о русском языке. Прорвалась моя боль. Дело в том, что незадолго до этого на канале «Культура» прошла передача, посвящённая… мату.

Среди гостей, приглашённых на встречу, было много представителей интеллигенции, так называемой интеллектуальной и творческой элиты, а также тогдашний министр культуры в качестве ведущего. Эти люди сидели и рассуждали как о само собой разумеющемся, каким бывает мат, может ли русский язык вообще существовать без мата и т. д. и т. п. Это было оскорблением не только великого святого языка, но и всех, кто является его носителем. Вспоминаю, как ждал тогда, что глумление это будет прервано кем-нибудь из присутствующих. Но, увы! Я был в состоянии шока. Боль от оскорблений русского языка копилась, конечно, не один год. И вот тогда прорвало…

После конференции ко мне подошла Галина Алексеевна Григорьева (ныне президент всероссийского фестиваля «Семья России») и сказала: «Я слышала вас, это удивительно». И пригласила меня с выступлением в г. Галич на духовно-светскую конференцию. Я не знал, соглашаться или нет, – но она меня убедила. Я, как азербайджанец по рождению, считал не совсем правильным выступать перед русской аудиторией с беседой о русском языке. Потом рассудил, что это и мой язык тоже. Более того, я считаю русский родным языком, а азербайджанский – национальным. Да, в разговоре я спокойно могу перейти на азербайджанский язык, но русским я владею лучше. Более того: я во сне разговариваю по-русски.

Но главное, наверное, в том, о чём говорила моя бабушка: «Разделённая скорбь становится меньше, а разделённая радость – больше». Когда я выхожу к людям, у меня улыбка не сходит с лица, потому что я делюсь радостью. Для меня открылась радость русского языка – удивительная, божественная. Это язык, на котором с нацией разговаривает Сам Христос.

Постепенно тема моих бесед стала расширяться. Литература всё-таки от меня никуда не ушла. Она и не могла уйти, потому что всё это когда-то называлось русской словесностью. Сравните: литература – от «литеры» (буквы), словесность – от «слова», а Слово – это имя Христа.

Разница ощутимая. Поэтому у меня есть цикл лекций «Русская литература, русская словесность и Православие». Ещё у меня есть лекция, которую я читаю в сугубо медицинской аудитории. Это лекция о Войно-Ясенецком, святителе Луке. Это святой нашего времени, который отошёл к Богу в 1961 году. Великий архиепископ и великий врач. Доктор медицинских наук, замечательный хирург, лауреат Сталинской премии, которую он, кстати, получил после одиннадцати лет, проведённых в ГУЛАГе. Войно-Ясенецкий не получил духовного образования, но написал два выдающихся богословских труда: «Дух, душа и тело» и «Наука и религия». Вот об этом человеке я и рассказываю врачам настоящим и будущим, сёстрам милосердия.