Текст книги "Яхромский мост: Крах «Тайфуна»"

Братская могила в Горшково. Сюда были перезахоронены павшие в боях на рубеже р. Дятлинки 27.11.1941 г. (из Зверково, Пулихи и Юрьева), а также погибшие из окрестных деревень: Кончинино, Лишенино, Матвеево, Нестерово, Пулиха, Савелово, Спиридово, сел Сысоево и Подмошье, пос. фабрики 1 Мая. Всего похоронено 34 человека, известно 11 имен.

Возможно, кому-то покажется, что ирония здесь неуместна и автор слишком дал волю своей фантазии. Перед лицом смерти в бою холод кажется чем-то второстепенным. Однако люди, повоевавшие зимой, так не думают. Особенно это касалось солдат вермахта в конце 41-го года. По воспоминаниям Ганса Лейбеля, бывшего в тот день под Яхромой, солдаты и офицеры Мантейфеля располагали только легкими короткими шинелями и узкими сапогами[189]189
  Карль П. Восточный фронт. Книга первая. Гитлер идет на Восток. 1941–1943. – МлИзографус, Изд-во Эксмо, 2004. С. 153.


[Закрыть].

А вот свидетельство командира 6-й стрелковой бригады 6-й тд генерала Рауса, относящееся к эпизоду, который произошел пару недель спустя: «Остаться в открытом поле – значило обречь на верную смерть солдат, не имевших теплой одежды. Поэтому полковник фон Вальденфльс приказал отступить к более удаленной деревне»[190]190
  Раус Э. Танковые сражения на Восточном фронте. – М.: ACT: ACT МОСКВА, 2006. С. 155.


[Закрыть].

Известно, что зимой 1941—42 г. Красная Армия часто несла большие потери, атакуя в лоб какую-нибудь деревеньку, и это не всегда было следствием плохой тактической выучки или неумных требований начальников, а часто происходило из-за стремления поскорее обрести теплый ночлег. Это касалось и немецких войск. Вот замечание того же автора о зимней кампании: «…Все бои разворачивались вокруг деревень, которые представляли собой укрытие от мороза. Группы деревень образовывали собой естественный рубеж, за который сражались атакующие и защищающиеся, полностью забыв об иных тактических факторах. Если русские не успевали днем захватить деревню, они поспешно отступали на ночь к ближайшему населенному пункту, находившемуся в их руках»[191]191
  Раус Э. Указ. сон. С. 157.


[Закрыть].

Сначала Мантейфель не прислушался к голосам тех, кто требовал действовать немедленно: «К сожалению, я был вынужден с тяжелым сердцем отказать им в этой просьбе и принял решение штурмовать мост на следующее утро, чтобы дать возможность всем частям соединения выдвинуться вперед и организовать ведение огня всеми участвовавшими в атаке подразделениям»[192]192
  Куровски Франц. Указ. соч. С. 176.


[Закрыть]. Несомненно, немецкого командира волновала опасность того, что мост через канал в любой момент может быть уничтожен. Однако, видя эту опасность (отсюда выражение «с тяжелым сердцем»), он предпочел продолжить профессиональное выполнение своих обязанностей и тщательно подготовить предстоящие боевые действия. «Тянувшиеся гуськом» войска еще не вышли на исходные позиции, а в топливных баках танков оставался минимум горючего.

Тем не менее, в отличие от мнения нижних чинов, игнорировать приказ своего начальства X. фон Мантейфель не мог. В 21.10 штаб дивизии счел необходимым его подтвердить и заодно отвести аргумент об отсутствии горючего: «Операция ударных групп может производится даже пешком. Она настоятельнейше необходима, так как утром может стать невозможной. Главное плацдарм»[193]193
  NARA. Т-315. R. 411. L. 371.


[Закрыть].

Побуждаемый нетерпением дивизионного командования и собственных подчиненных, X. фон Мантейфель собрал в 23.00 на командном пункте 2-го батальона на восточной окраине Астрецова всех оказавшихся поблизости офицеров, унтер-офицеров и даже рядовых, чтобы изложить им свой план и выбрать из добровольцев главного исполнителя замысла. Никто из исполнителей своими глазами местность, на которой предстояло действовать, не видел. Поэтому они полностью доверились тому, что смог рассказать командир группы. Впрочем, согласно его воспоминаниям, это доверие было безграничным, и боевая задача была воспринята с энтузиазмом. Никого не смущало, что воевать придется ночью. «Каждый хотел быть первым! Из числа офицеров, был тогда выбран обер-лейтенант Райнек»[194]194
  Die 7. Panzer-Division im zweiten Weltkrig. Einsatz und Kampf der «Gespenster-Division» 1939–1945. (Bearbeitetfon: General der Panzertruppen A.D. Hasso E. V. Manteufel). C. 234.


[Закрыть].

Командир 2-й тд Р. Файель.

В 5.30 28 ноября в штабе 1-й УдА подшили в дело донесение 29-й сбр о появлении противника в Астрецове. В это время немецкая ударная группа уже двигалась к мосту. Через пару часов двух командующих армиями в Дмитрове и Верховного Главнокомандующего в Москве ожидал весьма неприятный сюрприз. Впрочем, не менее неприятный сюрприз ожидал и немецких командиров, поскольку за каналом они обнаружили отнюдь не пустоту.

28 ноября. Перемилово
«Мы держимся любой ценой»

Ударная группа 7-й тд захватывает Яхромский мост. Трофеи врага. Свидетели. Боевые действия в Яхроме. Немецкие танки переправляются через канал. Бронепоезд НКВД N73 вступает в бой. Деяния командарма Д.Д. Лелюшенко. Противник расширяет плацдарм. В. И. Кузнецов подтягивает резервы. Действия советской авиации. Попытки сбить немцев с плацдарма. 7-я тд просит помощи у соседей. 14-я мтд у ворот Дмитрова. Группа Захарова удерживает свои позиции и оказывает помощь 1-й Уд А. 2-я тд не может придти на помощь 7-й. 1-я Уд А продолжает атаковать плацдарм.

К решающему моменту X. фон. Мантейфель по-прежнему располагал только силами 2-го батальона своего 6-го сп. Батальон был сильно измотан. Пешие лесные переходы и бои сделали свое дело. Однако выбора не было. 1-й батальон ожидался только к 5.00 утра. Поэтому в 24.00 рота Райнека выступила пешком из Астрецово, а через час остальные подразделения батальона и танковая рота были выведены на исходные позиции в лес западнее Елизаветино.

Положение на правом фланге Западного фронта 28 ноября 1941 г.

«Ударная группа обер-лейтенанта Райнека, двигаясь через край леса западнее Елизаветино, вскоре достигла Починок. Там рота повернула к каналу Москва – Волга и хотела перейти реку. Река не замерзла и рота вынуждена была проследовать западным берегом для того, чтобы найти возможность переправы»[195]195
  NARA. Т-315. R. 409. L. 35.


[Закрыть].

Последней фразой из документа противника развенчивается самый подробный вариант мифа о том, что мост захватили враги, переодетые в красноармейскую форму. Он звучит так: «Рота немецких солдат, переодетых в красноармейскую форму, перешла по льду канал…, зашла с восточного берега на Яхромский мост, сняла охрану, разминировала мост и захватила деревню Перемилово»[196]196
  «Вестник Замоскворечья», N23, 2002 г. (http://www.zamos.ru/ info/vz/year/2002/23/275/).


[Закрыть].

Конечно, если колонна красноармейцев открыто марширует по шоссе и подходит с востока, то мысль о том, что это противник даже не придет в голову. Что может быть убедительнее этой версии? Тем более это все написано председателем совета ветеранов 1-й УдА, гвардии полковником М. Козыревым. Но, как выясняется, льда на реке не было (об этом позаботились работники канала[197]197
  В последние дни ноября по каналу и реке перемещались большие массы воды. Все это было сопряжено и с изменением уровня воды в канале. Лед был взломан не только на реках, но и на канале. Об этом более подробно рассказано в главе «30 ноября. Подмосковная Голландия».


[Закрыть]) и немцы не смогли переправиться даже через Яхрому. Поэтому им пришлось двигаться по западному берегу Яхромы, чтобы сначала захватить мост на реке.

И все же подобные рассказы повторяются. По-видимому, их авторы считают, что это обстоятельство как-то оправдывает наших командиров и бойцов, которые допустили такое. В действительности в том, что кто-то попался на хитрость врага, нет никакого оправдания и тем более в этом нет никакой доблести. Более того, если такое случилось, и кто-то в советской форме смог открыто приблизится к часовому, то это говорит о грубейшем нарушении «Устава гарнизонной и караульной службы», что является не просто разгильдяйством, а воинским преступлением. Популяризируя такую версию событий, люди, возможно не отдавая себе в этом отчета, характеризуют с очень плохой стороны воинов Красной Армии. Ведь при правильном несении службы каждый (кроме начальника караула или разводящего), кто приблизится к часовому, в конечном счете, должен получить пулю, вне зависимости от того, в какую форму он одет и какое звание имеет. Поэтому вступление ночью в диалог с часовым в расчете на его беспечность могло привести к возникновению нежелательного шума, чего немцы стремились избежать.

Последний этап немецкой операции выглядел так:

«Ползком и перебежками рота двигалась дальше вдоль реки, и ей удалось при осмотрительном руководстве обер-лейтенанта Райнека нанести удар мимо Починок. Починки оказались обойдены, а сам мост через Яхрому был внезапно захвачен. Это удалось сделать без единого выстрела. Из-за внезапности противник не понял, что собственно происходит. Определился новый план боя для налета на большой мост через канал. Один взвод должен был ликвидировать с одной группой охрану моста, находящуюся на этом берегу, штурмовать двумя группами через мост, ликвидировать охрану на мосту и противоположном берегу и обеспечивать там охранение с востока.

Обер-лейтенант Райнек выступил в 5.10, и ему со своим взводом действительно удалось незаметно пройти на мост. Первая группа застала врасплох охрану на этом берегу, другие группы штурмовали через мост. Охрана на мосту на противоположном берегу была сокрушена. Провода, которые вели к минным зарядам на мосту, были перерезаны»[198]198
  NARA. Т-315. R. 409. L. 34.


[Закрыть].

Здесь следует обратить внимание на слова: «удалось незаметно пройти на мост». В случае, когда ты надел чужую форму и хочешь этим воспользоваться, надо чтобы противник тебя заметил, а здесь не упоминается ни о каком маскараде. Все произошло довольно банально. К сожалению, должность часового имеет ту особенность, что состоящей на ней всегда подвержен опасности быть «снятым». Этот вариант предусмотрен правилами игры, которые свято выполняются всеми сторонами вооруженных конфликтов. Немцам не пришлось переправляться через канал. Часовой находился на западном берегу. Команда подрывников или спала под его охраной, или грелась в каком-нибудь подсобном помещении.

Тем не менее, могут возразить, что есть свидетели, которые видели этих переодетых немцев. Однако эти свидетельства исходят совсем не от бойцов из охраны моста (от них не осталось вообще никаких свидетельств), а совсем от других людей, которые стали невольными участниками дальнейших событий.

В первые пол часа после захвата переправ «транспортные машины и гужевые повозки по-прежнему еще двигались через мост. В результате ударной группе удалось захватить 40 пленных (видимо, частично из команды подрывников – Прим. автора) и получить в качестве трофеев 6 грузовиков» [199]199
  NAPA. Т-315. R. 409. L. 35.


[Закрыть]

Командир 2-го стр. батальона 29-й сбр А.Д. Епанчин.

Известны рассказы гражданских лиц, водителей этих самых грузовиков, о том, что их останавливали люди в красноармейской форме, которые оказывались на поверку немцами. Для того чтобы «переодеться» вражеским солдатам достаточно было надеть шапку, снятую с убитого или пленного. Все остальное скрывал маскхалат. И делалось это для того, чтобы не поднимать лишнего шума. Группа Райнека оказалась в окружении, ей было рано ввязываться в бой, и в тоже время не хотелось упустить добычу.

Кроме перепуганных шоферов немцам удалось взять и более ценный трофей: «в штаб 6-го стрелкового полка был доставлен захваченный возле моста пленный советский офицер, при котором были письменные приказы высшего военного руководства и карты оборонительных сооружений на этом участке фронта»[200]200
  Куровски Франц. Указ. соч. С. 176.


[Закрыть].

Никаких приказов высшего руководства (т. е. Ставки или фронта), конечно, захвачено не было, но остальные сведения верны. «Так, 27.11.41. во время боя в районе Яхрома, взят противником в плен начальник 1-й части штаба бригады 1-й ударной армии майор Дементьев, у которого находились карта с нанесенной обстановкой, приказы № 1 и 2 войскам армии» [201]201
  Из приказа войскам Западного фронта N080 от 19.12.41, посвященного вопросам сохранности секретных документов. «РККА» (http://www.rkka.ru).


[Закрыть].

По свидетельству Ф.Я. Лисицына[202]202
  Лисицын Ф.Я. В те грозные годы. – М.: Воениздат, 1978. С. 15.


[Закрыть], В.Я. Дементьев ехал в 1-й лыжный батальон в район деревни Семешки. Машина попала в засаду возле моста и была обстреляна. Майор, возможно раненый, попал в плен, а шоферу удалось спастись. Этот водитель был одним из первых, кто принес достоверные известия о выходе немцев на восточный берег канала.

За те часы, что немецкий отряд пробирался к мосту, еще можно было предотвратить его захват. Группа Райнека при проходе мимо Починок была замечена и обстреляна, но никаких других действий предпринято не было.

На пристани «Яхрома» дежурила диспетчер Антонина Ивановна Седова. Еще вечером ей позвонили из штаба оперативной группы инженерных заграждений и попросили докладывать обстановку возле моста. В очередной раз А.И. Седова вышла из помещения около пяти часов. При свете ракеты она заметила, что неподалеку двигается пехота, и услышала немецкую речь. Она бросилась на снег и ползком вернулась к себе на пристань. Оттуда немедленно сообщила все полковнику Леошене. Тот попросил позвонить в управление канала в Москве, чтобы через него передать эти сведения в Генштаб. Почему это должен был делать случайный человек, а не сам полковник, непонятно[203]203
  РГВА. Ф. 40901 (Фонд И.П. Галицкого). On. 1. Д. 246. ЛЛ. 5–6.


[Закрыть]. Во всяком случае, команды на взрыв моста подано не было.

Случилось то, что случилось, и около 7.00 штаб Мантейфеля получил сигнал о том, что мост через канал захвачен и двинул вперед все свои силы.

В. И. Кузнецов вспоминает, что «около 7 часов утра 12–15 танков и одна-две роты пехоты противника с ходу атаковали левофланговую роту 2-го батальона, занимавшего оборону по западной окраине Яхромы. Рота, не имея противотанковых средств, в том числе и ручных гранат, не выдержала атаки танков и в беспорядке начала отходить на восточный берег канала. В Яхрому ворвалось около батальона пехоты противника с 10–15 танками.

Не проявив должной настойчивости в завязавшемся уличном бою, остальные две роты 2-го батальона также начали отходить»[204]204
  Кузнецов В. И. Указ. соч. С. 281.


[Закрыть].

Помочь в борьбе с танками могла батарея артдивизиона 29-й сбр, которая находилась на огневых позициях восточнее Перемилова и не была затронута немецкой атакой. Но чтобы запросить ее поддержку и корректировать огонь, нужна была связь. Видимо она была нарушена противником вскоре после того, как в штаб бригады было передано донесение о начале немецкого наступления. Так подразделения на западном берегу оказались предоставлены сами себе. Командир 2-го батальона А.Д. Епанчин был кадровым военным и имел боевой опыт. Поэтому в целом «батальон, находясь в окружении, вел себя в этой обстановке мужественно. До 16 часов 28 ноября он удерживал занимаемый рубеж, отражая атаки врага… Батальон с боем вырвался из окружения и соединился с нашими частями» [205]205
  Лисицын Ф.Я. Первая ударная. (В сб. Битва за Москву). – М.: Московский рабочий, 1966. С. 291.


[Закрыть]. Действительно последнее сообщение[206]206
  NARA. Т-315. R. 411. L. 351.


[Закрыть] противника о том, что в Яхроме еще находятся советские войска и идет тяжелый ближний бой, поступило в штаб 7-й тд в 16.15.

Это могли быть только подразделения батальона А.Д. Епанчина, поскольку еще одна часть, присланная сюда для обороны, уже покинула город.

«Мы с двоюродным братом Виктором, – вспоминает старожил Яхромы В.А. Исаев, – взяли с собой необходимое на первое время, и пришли к отцу в ФЗУ. Там стоял батальон мотоциклистов с одной пушкой. Немцы уже рядом. Один боец вышел, вскоре вернулся и сообщил, что там немцы. Нужно было срочно уходить. Мотоциклисты поехали в сторону больницы, до самой церкви. Развернулись, сделали несколько выстрелов и быстро уехали к Москве. А мы, человек 15, пошли к железнодорожному мосту»[207]207
  Иванова Л. А. Указ. соч. С. 170.


[Закрыть].

«Срочно уходить» нужно было, конечно, гражданским лицам, а вот поведение военных, мягко говоря, непонятно. Правда, в донесении командира 11-го мцп, о котором идет речь, картина выглядит не столь неприглядно: «28.11.41 г. под сильным напором противника и огня с танков и минометов в 10.45 отошел с района обороны Пролетарский поселок (Яхрома) и занял оборону южнее в 1 км Яхрома, где и оборонялся до 9.00 29.11.41 г.» [208]208
  ЦАМО РФ. Ф. 301 (1 УдА). On. 6782. Д. 8. Л. 12.


[Закрыть]. Справедливости ради надо сказать, что уже 18 ноября в полку оставалось только сто бойцов и командиров[209]209
  ЦАМО РФ. Ф. 208 (ЗФ). On. 2511. Д. 82. Л. 5.


[Закрыть] (а 29 ноября их было уже только 83). Поскольку силы немцев первоначально были не очень значительны, даже эта сотня бойцов могла бы оказать более существенное влияние на ход боя. Однако для этого надо было наладить взаимодействие меду частями 1-й УдА и 30-й А, которого, похоже, не было.

Г. И. Хетагуров возлагает ответственность за слабую оборону Яхромы на командира 29-й бригады, который при смене частей собирался поставить вместо 923-го сп только один батальон и батарею 76-мм. Полковник Хетагуров не посчитал замену равноценной (хотя по численности свежий батальон наверно не уступал побывавшему в боях полку) и якобы предложил временно оставить на позиции и 923-й сп (правда, только до утра). Но командир бригады проявил беспечность и, сославшись на приказ своего командующего, не захотел даже доложить ему о таком подарке[210]210
  Хетагуров Г. И. Указ. соч. С. 83.


[Закрыть]. Однако, во-первых, сам срок предполагаемой задержки полка наводит на мысль, что такое предложение можно делать в случае, если заранее известно, что произойдет следующим утром и, возможно, оно существует только в мемуарах. Во-вторых, в действительности 923-й сп находился на позициях перед Дмитровом, и вряд ли эта мера могла улучшить ситуацию в 7 км южнее.

В 7.30 немецкая танковая рота под командованием Хорста Орлоффа, шедшая во главе атакующих, достигла моста и переправилась через него, за ней следовала рота мотопехоты. Еще одна рота, следовавшая в хвосте, закрепилась на высотах, находящихся перед городом[211]211
  NARA. Т-315. R. 409. L. 36.


[Закрыть], а на восточном берегу противник, даже имея весьма ограниченные силы, но опираясь на помощь танков, попытался расширять плацдарм.

«Без поддержки своего тяжелого вооружения, которое не могло следовать так быстро, храбрые стрелки атаковали гряду высот на восточном берегу. Штурмовали с ручными гранатами, и холодным оружием. Первые окопы русских были достигнуты. Некоторые защитники хотели сдаваться, они вышли с поднятыми руками из своих нор, но были расстреляны своими же сзади. Когда стрелки были в атаке на восточном берегу, на позицию на железнодорожной линии выехал бронепоезд…»[212]212
  Die 7. Panzer-Division im zweiten Weltkrig. Einsatz und Kampf der «Gespenster-Division» 1939–1945. (Bearbeitetfon: General der Panzertruppen A.D. Hasso E. V. Manteufel). C. 235.


[Закрыть].

Это был не первый бой командира бронепоезда старшего лейтенанта Федора Дмитриевича Малышева и части его подчиненных. Отдельный бронепоезд войск НКВД N73 воевал в начале войны в Белоруссии и погиб при обороне Березины. Командир сумел выйти из окружения с уцелевшей частью экипажа. Позднее была получена новая материальная часть. В ночь на 28 ноября бронепоезд стоял на станции Вербилки. Ранним утром Ф.Д. Малышева вызвали к селекторному переговорному пункту, и генерал-лейтенант В.И. Кузнецов приказал немедленно выдвинуться навстречу прорвавшемуся через канал противнику и остановить его продвижение.

Ф.Д. Малышев, командир бронепоезда № 73.

В 8.30 бронепоезд (в середине состава бронированный паровоз, по обе его стороны мото-броневагоны, сзади и спереди по контрольной платформе) вышел на перегон Дмитров – Яхрома. Обычно дальше в описаниях боя присутствуют примерно такие фразы: «Бронепоезд рванулся навстречу фашистским танкам. Вот они показались, меченные крестами. Четыре 76-миллиметровые пушки с двух бронеплощадок открыли огонь»[213]213
  Ефимьев А.В., Манжосов А.Н., Сидоров П.Ф. Бронепоезда в Великой Отечественной войне 1941–1945. – М.: Транспорт, 1992. С. 90.


[Закрыть]. Нечто подобное спустя 25 лет написал и сам командир бронепоезда [214]214
  Малышев Ф. Бой у переправы. Газета «Путь Ильича». 1966. № 99 (7585). С. 2.


[Закрыть]. Однако он не рассказал, что где-то на пути к мосту надо было остановиться, чтобы выгрузить два бронеавтомобиля (один на железнодорожном ходу) и послать их в разведку (оба броневика были потеряны в этом бою[215]215
  ЦАМО РФ. Ф. 208 (ЗФ). On. 2511. Д. 28. Л. 57.


[Закрыть]). Кроме того, был высажен десантный взвод, который ехал на одной из контрольных платформ, а головной самоходный мотоброневагон отцеплен от состава. Командир бронепоезда впоследствии утверждал, что он пустил его по параллельному пути. Но сделать это можно было, только переводя стрелки. Однако Мария Тимофеевна Литневсая (в замужестве Барсученко), которая и выпустила бронепоезд на перегон, очень хорошо помнит, что он прошел последнюю стрелку в «собранном» состоянии.

Десантный взвод продолжал вести бой, даже когда бронепоезд довольно быстро был выведен из строя. Выйдя на прямой участок железной дороги ввиду моста, он очутился на невыгодной позиции. Из его четырех орудий прямо вперед, там, где находились переправившиеся через канал танки, могло стрелять только одно. Остальным не позволяли вести огонь боевые рубки в центре броневагонов и паровоз. Орудия могли обстреливать в лучшем случае подъезд к мосту с запада и тем самым препятствовать подходу подкреплений. Поэтому, сколько бы ни было в эту минуту на восточном берегу немецких танков (а их было в роте не более десятка), число орудийных стволов у противника было в несколько раз больше.

Надо сказать, что в своем донесении, составленном в тот же день, Ф.Д. Малышев ничего не пишет о поединке с танками. Описание боя у него укладывается в несколько предложений.

«После получения задачи БЕЛО вышел на открытию позицию и прямой наводкой артиллерии и пулеметов уничтожая огневые точки противника находящиеся у моста, в результате чего дал возможность десантной роте продвинуться к мосту и занять оборону на правой стороне прикрывая огнем переправу. В результате 6-и часового боя БЕЛО маневрировать на данном участке не удалось ввиду разрушенного ж.д. пути и крушения товарного поезда на этом участке.

Поэтому применить полного огня и маневра БЕЛО не мог.

Ввиду ограниченной маневренности БЕЛО получил сильные повреждения»[216]216
  ЦАМО РФ. Ф. 301 (1 УдА). On. 6782. Д. 8. Л. 8.


[Закрыть].

Основной удар врага приняла на себя головная бронеплощадка, где вышло из строя первое орудие и ранен был почти весь его расчет. Второй жертвой вражеского огня стал бронепаровоз. Он начал сильно «парить», и тем самым затруднил противнику прицеливание, что не позволило нанести еще большие повреждения. Но от полного уничтожения бронепоезд спасло появление наших танков. По свидетельству командующего 1-й УдА «противник, пытавшийся продвинуться к Дмитрову, был остановлен огнем танков, выдвинутых по распоряжению генерала Д.Д. Лелюшенко на дорогу Яхрома – Дмитров» [217]217
  Кузнецов В. И. Указ. сон. С. 281.


[Закрыть].

В документах 7-й тд немцев не просматривается никаких следов попыток прорваться в Дмитров. Сам город находился в полосе наступления 14-й мтд, и никаких планов по содействию соседу в этот день не существовало. Более того, вскоре 7-я тд сама стала просить у него помощи. Вдобавок в утренние часы еще не был занят гребень высот перед плацдармом, и расширение его на север на большое расстояние при ограниченных силах (пока не набиралось и батальона пехоты) было опасным. В этом отношении показательна одна из радиограмм посланных Мантейфелем: «5–6 км севернее собственного плацдарма пока пригодный мост. Прошу дать указание 14-й мтд, так как собственных сил не хватает»[218]218
  NARA. Т-315. R. 411. L. 350.


[Закрыть].

Поэтому при чтении ставшего хрестоматийным [219]219
  Сухов В.В., Морозов А.Ю., Абдуллаев Э.Н., Жигирева Е.Г., Федоров А. И. История. Московская область. Дмитровский район: Хрестоматия. М.: Финансовый контроль; Магистр-пресс, 2007. С. 256.


[Закрыть] рассказа генерала Д.Д. Лелюшенко, который из-за своей драматичности воспроизводится и в исторических трудах[220]220
  Самсонов А. М. Крах фашистской агрессии 1939–1945. – М.: Наука, 1980. С. 237.


[Закрыть], возникают серьезные сомнения в достоверности нарисованной им картины.

«Рассвет застал нас в Дмитрове. В городе было пустынно. Наших войск нет, только трехорудийная зенитная батарея стоит на площади возле церкви, неизвестно, кому подчинена. А южнее города, уже на восточном берегу канала Москва – Волга, слышна частая стрельба танковых орудий. Выскочили на машине на окраину и видим, как вдоль шоссе ползет более двух десятков вражеских танков. Перед ними отходит наша мотоциклетная рота, накануне посланная в разведку.

Критическое положение! Противник вот-вот ворвется в Дмитров, а здесь штабы двух армий»[221]221
  Лелюшенко Д.Д. Заря победы. – М.: Воениздат, 1966, С. 96.


[Закрыть].

Впечатляет описание пустого Дмитрова. Но ведь Д.Д. Лелюшенко прекрасно знал, что в городе войска есть, поскольку накануне лично информировал В.И. Кузнецова о положении своих войск и предупреждал о скором появлении противника! По свидетельству начальника политотдела 1-й УдА, этот разговор происходил даже не с глазу на глаз, а на заседании Военного совета армии[222]222
  Лисицын Ф.Я. В те грозные годы. – М.: Воениздат, 1978. С. 14.


[Закрыть], а в приведенной выше цитате штаб соседней армии упомянут!

После обнаружения вражеских танков Д.Д. Лелюшенко неожиданно видит и наш бронепоезд. И, несмотря, но то, что от южной окраины города танкам остается всего несколько минут хода до центра, командарм останавливает состав (ведущий бой!) и вступает в диалог с командиром.

«– Командир бронепоезда N73 капитан Малышев, – представился он. – Отошел от Яхромы, когда в город ворвались вражеские танки. Веду с ними бой. Уничтожил восемь машин»[223]223
  Лелюшенко Д.Д. Заря победы. – М.: Воениздат, 1966, С. 96.


[Закрыть].

Даже если диалог и имел место, его содержание вряд ли было таким. Ф.Д. Малышев в день боя был еще старшим лейтенантом и даже в конце дня, когда писал свой рапорт, не знал: подбил ли он вообще какие-нибудь танки. И послан в бой он был генералом Кузнецовым, которому подчинялся уже несколько дней. Поэтому, когда несколькими абзацами далее командарм-30 утверждает, что именно он принес в штаб 1-й УдА известие о появлении противника, а Кузнецов ему не верил [224]224
  Там же. С. 98.


[Закрыть], становится понятно, что это неправда. Картина удручающая. Части 1-й УдА уже ведут бой, а их командир занимает позицию стороннего наблюдателя! Зачем он расставлял эти части и ставил задачу на оборону? Итак, эти страницы мемуаров Д.Д. Лелюшенко отражают скорее личные взаимоотношения двух генералов, а не реальную обстановку сложившуюся на поле боя. И достоверными остаются только строки, где говорится о вводе в бой танков.

«Мы с Остренко быстро вернулись в город, чтобы найти еще кого-либо для подмоги. Вдруг на площадь из переулка вышли направлявшиеся из Москвы в 30-ю армию 8 танков КВ и Т-34 (в действительности это был батальон из 1-й ударной армии, о чем Д.Д. Лелюшенко сообщает на следующей же странице – Прим. автора). Как мы были счастливы в ту минуту! Даю команду: «Стой!» Почти на ходу вскочил я в КВ командира танкового батальона, и мы двинулись в самую гущу событий…

Выскочив на южную окраину города, лицом к лицу столкнулись с противником. Наши танки открыли огонь. В течение десяти – пятнадцати минут удалось подбить восемь вражеских машин. Быстрый натиск наших «тридцатьчетверок» и КВ остановил фашистов, а некоторые их танки попятились.

Неожиданно сильный удар встряхнул наш КВ. Сверкнули огоньки в башне, заклинился поворотный механизм, невозможно стало стрелять. Через минуту – второй удар. Машина подпрыгнула: снаряд перебил гусеницу. Пришлось выбираться через аварийный люк в днище танка. Мы понимали, что хотя противник и остановлен, однако успокаиваться было рано»[225]225
  Лелюшенко Д. Д. Заря победы. – М.: Воениздат, 1966, С. 96.


[Закрыть].

Немецкие саперы проводят разминирование Яхромского моста.

Действительно, одним подбитым КВ дело не ограничилось. Когда, наконец, немцам удалось отбить первые танковые атаки, они отчитались о семи подбитых русских танках. Однако число атакующих машин уменьшилось не намного, поскольку Лелюшенко подключил к действиям и танки бригады Ротмистрова.

«Утро встречаю на наблюдательном пункте. – вспоминает А.В. Егоров. – Перед нашим передним краем пока спокойно, но левее грохот боя нарастает. Меня снова вызывают к телефону. В трубке голос Ротмистрова. Он передает, что немцы только что захватили Яхрому и вышли на восточный берег канала. Мне приказ – оставить за себя майора Вишнякова, а самому немедленно прибыть в Дмитров, где заканчивается ремонт тяжелых танков. Атаку танков возглавить лично, помочь пехоте отбросить прорвавшихся немцев за канал. Все, что есть в резерве, направить к мосту через канал…

…В ремонтных мастерских быстро собираю экипажи танков. И вот уже боевые машины выходят на дорогу… Ротмистрова на месте не оказалось. Как сообщил мне бригадный комиссар Шаталов, он во главе штаба бригады занял оборону у моста и шлюза.

– Тебе приказано вместе с танками немедленно следовать к мосту – сказал Шаталов. – Сколько собрал машин?

– Шесть.

– Ну это сейчас сила. Командующий армией генерал Лелюшенко только что повел в атаку восемь танков. Спешите к мосту, Егоров!..

Выжимая все из потрепанных в боях и много раз ремонтированных танков, мчимся к железнодорожному мосту. У железной дороги разворачиваю колонну в боевой порядок. Сразу же завязывается ожесточенная схватка. На помощь вражеской пехоте подошли до десятка танков. Они начали из-за канала интенсивно обстреливать нас. К ним присоединилась артиллерия. Вокруг наших машин все ближе стали рваться снаряды. Приходилось то и дело менять позиции»[226]226
  Егоров А. В. Указ. соч. С. 180.


[Закрыть].

Располагая в сумме 14-ю танками командующий 30-й А имел их больше чем пока что переправившаяся немецкая рота, но допустил их ввод в бой по частям, без поддержки пехоты и артиллерии. Поэтому, хотя отдельным машинам и удавалось прорываться почти к самому мосту, закрепить успех и удержать захваченные позиции оказалось некому. Не было налажено взаимодействие и с соседней армией (только выбравшись из подбитого танка, Д.Д. Лелюшенко отправился разыскивать В.И. Кузнецова). Обычно ни к какому положительному результату такие действия не приводят. Можно понять и простить Лелюшенко естественное желание несколько преувеличить свою роль в отражении атаки противника и не обращать внимания на всю его беллетристику, но здесь отражены и более серьезные обстоятельства. Из сопоставления двух свидетельств видно, что каждый командующий ведет свой бой.

Все эти нестыковки между двумя командующими армиями возникли вследствие двойственного положения 1-й УдА. К тому моменту она еще не входила в состав Западного фронта. Существует версия, что Сталин, дабы войска в первой линии надеялись только на себя, запретил сообщать командованию Западного фронта о существовании таких крупных резервов. Но армия уже занимала участок обороны в полосе этого фронта совсем недалеко от передовой. Вряд ли командующий Западным фронтом не знал о том, что творится в его ближайшем тылу. В этой связи стоит вспомнить известный разговор Жукова со Сталиным (не датированный), где генерал сначала говорит «Москву, безусловно, удержим» (т. е. вроде бы уверен в собственных наличных силах), но затем вдруг эти условия ставит и требует 2–3 свежие армии и 200 танков[227]227
  Жуков Г. К. Воспоминания и размышления. В 2 Т. Т. 2. – М.: Олма-Пресс, 2002. С. 28


[Закрыть]. Этот момент, почему-то никак не комментируется. Как же можно рассчитывать на подкрепления, о которых тебе ничего неизвестно? Скорее всего, Жуков был информирован, но командовать этими частями еще не имел права.

Вскоре у В. И. Кузнецова состоялся разговор со Сталиным по поводу прорыва немцев. Присутствовавший при нем начальник политотдела 1-й УдА Ф.Я. Лисицин утверждает, что он имел место еще ночью. Однако ночью мост был еще в наших руках, а первое донесение в Ставку о произошедшем прорыве могло уйти в лучшем случае после выяснения обстановки ранним утром, когда Верховный Главнокомандующий имел обыкновение спать. Видимо, чтобы разрешить это противоречие, в более позднем варианте мемуаров Лисицына[228]228
  Лисицын Ф.Я. Указ. соч. С. 15.


[Закрыть] момент захвата моста неявным образом сдвигается на вечер 27-го числа. Скорее всего, и на это указывают исследователи[229]229
  Бердников Г. И. Первая ударная: Боевой путь 1-й ударной армии в Великой Отечественной войне. – М.: Воениздат, 1985. С. 13.


[Закрыть], командующего 1-й УдА генерала вызвали к телефону уже после обеда 28 ноября, и услышал он то, что, наверное, и ожидал услышать: «Прорыв обороны в районе Яхромы и захват противником плацдарма на восточном берегу канала представляет серьезную опасность Москве. Примите все меры к нанесению контрудара по прорвавшейся группировке противника. Остановите продвижение, разгромите и отбросьте противника за канал. На вас возлагаю личное руководство контрударом»[230]230
  Лисицын Ф.Я. Первая ударная. (В сб. Битва за Москву). – М.: Московский рабочий, 1966. С. 295.


[Закрыть]. После беседы с Верховным у Кузнецова вряд ли оставались сомнения (если они и были) относительно того, кто несет ответственность за данный участок обороны, со всеми вытекающими последствиями.

Мария Тимофеевна Литневская (Барсученко).

Возвращаясь к событиям на канале, заметим, что А. В. Егоров ничего не говорит о бронепоезде. Видимо, он сам прибыл на поле боя, когда тот уже был эвакуирован усилиям паровозной бригады под руководством машиниста Доронина и продолжал вести огонь, но уже с большого расстояния. В 13.15 противник отметил, что «плацдарм находится под тяжелым артиллерийским и минометным огнем, также как и бронепоезда в районе Шпилева»[231]231
  NARA. Т-315. R. 411. L. 355.


[Закрыть].