Текст книги "Subconscentia"

Отравленная жизнь

1

Они ехали по шоссе, соединяющему два города. Отчаявшаяся, уставшая женщина и мальчик. Они бежали, но не от старой жизни, а в поисках новой, лучшей доли для обоих. Она это понимала, а он был еще слишком юн для того, чтобы прочувствовать ее состояние и задуматься над тем, что же могло произойти такого, так кардинально изменившего все.

В последнее время Аманду, а именно так звали мать мальчика, не покидала мысль о будущем. «Как мы будем теперь жить? Что нам делать?» – были самые часто задаваемые самой себе вопросы. Она все потеряла в один миг, нет, скорее, не так. Она все резко обрубила в один миг, поскольку поняла, что ее жизнь просто невыносима, а ломать психику ребенку точно не входило в ее планы. Он и без того слишком многое сейчас не понимает, а объяснять нет никаких сил и возможностей. Аманда надеялась лишь на то, что когда ее сын Фредди подрастет, он сможет докопаться до сути случившегося, понять ее и, быть может, простить за все то, что происходит и еще произойдет в их тяжелой жизни.

А ведь, казалось бы, ничто не предвещало беды. Закончив школу, Аманда встретила своего будущего мужа и сразу поняла, что им суждено быть вместе. Ей казалось, что это любовь с первого взгляда, сулящая только хорошее и счастливое будущее. Кто бы мог подумать, что красавец – избранник молодой и такой наивной девушки – будет попросту использовать ее для «справления» нужды. Да, именно так это и называется. Как в туалет сходить. Но, как известно, розовые очки бьются стеклами внутрь, и все случилось совсем не так, как мечтала Аманда.

Играясь и развлекаясь, ее благоверный был невежественен и небрежен по отношению к ней, поэтому все закончилось беременностью. Будучи порядочными людьми, родители горе-любовника заставили его жениться на Аманде, ведь, по сути, ребенок же ни в чем не виноват. Родители же девушки давно умерли от алкоголизма, и она после детского дома была полностью предоставлена сама себе. Конечно, особого стартового капитала у юной Аманды не было, да и низко оплачиваемая работа позволяла еле – еле сводить концы с концами. Свадьбу сыграли за счет родителей жениха. С их же помощью новоиспеченный семьянин доучился, открыл свой бизнес и весьма процветал. Тот факт, что Аманда осталась без образования, работы и перспектив на будущее, никого, в общем-то, не волновал. Конечно, упреков от свекров женщина никогда не слышала, но ощущение того, что она пришлась не ко двору, не пропадало с самых первых минут знакомства. Еще бы, они – состоятельные, образованные люди, а она, мало того, что детдомовская, так еще и по залету замуж вышла: их милый сыночек никогда бы на такой не женился, ведь она не их круга.

Неудивительно, что пока муж Аманды добивался успеха, постигал новые горизонты и видел жизнь, она сидела дома с ребенком и глупела. Попытки устроиться на работу или хоть чем-то заниматься, вдребезги разбивались об мужнины насмешки и пренебрежение. «Ох, Аманда! Какая же ты дура! Вот кому, скажи на милость, ты такая сдалась? Ни ума, ни фантазии, так еще и выглядишь как пугало! Только меня позоришь!» – вот что любил высказывать женщине ее муж. Он искренне считал, что она испортила ему жизнь: мало того, что собой, так еще и ребенком, которого он ненавидел всей душой, и шпынял при каждом удобном случае. Разумеется, он ни на йоту не задумывался о том, что его отношение к ней полностью разрушает ее самооценку и мешает хотя бы попробовать себя в чем-то.

Уверовав в то, что действительно никому не нужна, ничего не может и просто никчемна, женщина терпела все измены, унижения и издевательства мужа над собой и ребенком в течение десяти лет. Точка кипения наступила тогда, когда ее благоверный обнаглел в своей безнаказанности настолько, что начал таскать любовниц в дом уже при ней. Аманда не выдержала, забрала ребенка, свои скромные пожитки и уехала в никуда, услышав на прощание пожелание провалиться и никогда больше не возвращаться.

Наконец, проделав немалый путь, они подъехали к десятиэтажному дому, где должна была начаться их новая жизнь. Квартиру женщина получила давно, по социальной программе предоставления жилья сиротам. До встречи с будущим мужем она жила именно здесь, а потом просто сдавала квартиру, откладывая вырученные деньги на «черный день», который как раз сейчас и наступил. Этих средств им должно было хватить на первое время, пока Аманда не найдет себе какую-нибудь работу. Жилье, конечно, было не новым, без излишеств, и не особенно большим, но все же состояло из трех комнат, кухни и санузла, поэтому им с сыном на двоих вполне годиться. Новую мебель и личные вещи грузчики привезли накануне, поэтому матери и сыну осталось только распаковаться уже внутри своей обители.

– Ну вот, милый, мы и приехали, – сказала Аманда и собиралась было выйти из машины, но Фредди ее остановил.

– Мама, все будет хорошо? – спросил он.

– Конечно, родной.

– А папа? Он же потом приедет?

– Нет, зайка. Папа не приедет. Он любит другую тетю, и мы ему больше не нужны.

Мальчик понял, что дальше расспрашивать бессмысленно, вздохнул и вышел из машины.

Квартира находилась на третьем этаже, поэтому пользоваться лифтом они не стали и поднялись по лестнице пешком. Аманда открыла дверь, и, войдя внутрь, Фредди сразу же принялся бегать по новому дому, изучая его. Женщина же, горько вздохнув, поставила чемодан на пол. «Как же мы теперь будем жить?» – подумала она, ведь никакого образования и большого опыта работы у нее не было. Живя с пяти лет в сиротском приюте, не получив даже элементарных навыков социальной адаптации, не говоря уже о таких вещах, как любовь и ласка, неудивительно, что когда на нее обратил внимание состоятельный симпатичный парень, она бросилась в его объятия, словно в омут. И вот теперь она здесь, с ребенком на руках, всеми забытая и никому не нужная. Сказка о принце на белом коне обернулась катастрофой.

– Мамочка! Мама! – возгласы сына отвлекли Аманду от этих тяжелых раздумий. – Я выбрал, где буду жить, вот только…

– Что?

– Мне тут совсем не нравится. Особенно та комната, где стоит странный шкаф.

– Шкаф? Какой шкаф? – спросила женщина, ведь никакого шкафа здесь отродясь не было. – Пойдем, покажешь мне.

Взяв мать за руку, ребенок повел ее в комнату, где обнаружил находку. «Странно, откуда он взялся? Может, кто-то из предыдущих арендаторов оставил?» – думала Аманда, глядя на обнаруженный предмет мебели. Шкаф был большой и, судя по всему, антикварный. Он величественно возвышался в пустом помещении, создавая впечатление, что он хозяин всей жилплощади. Его резные створки восхищали своей красотой, а дерево, из которого он был искусно выполнен, говорило о его дороговизне. Аманда была поражена этим предметом интерьера. Она подошла к нему и легонько стала поглаживать пальцами по дереву.

– Мама, – тихонечко проговорил Фредди, – можно мне не заходить в эту комнату? Мне здесь страшно.

– Кончено, родной, можешь сюда не заходить, а если мне что-то понадобится, я сама сюда схожу.

Говоря это, женщина не переставала гладить резную дверцу шкафа и неожиданно всхлипнув, взглянула на ладонь. В ней торчала крупная заноза. В том месте, где Аманда ее только что посадила, покрывавший дерево лак сошел от старости, а женщина не заметила этого и была неосторожна. «Ну вот, час от часу не легче…», подумала Аманда. Они и сын вышли из комнаты, плотно затворив за собой дверь, и отправились на поиски иголки. Однако, несмотря на все усилия, заноза никак не хотела выходить. Напротив, она только глубже вошла в руку. Потеряв терпение, Аманда решила, что ничего страшного, сама потом как-нибудь выйдет. Тем более, сейчас есть дела поважнее. Надо распаковаться и начинать приводить квартиру в мало-мальски жилой вид. У них впереди было очень много забот, и нет времени обращать внимание на какую-то вредную занозу.

2

Постепенно их жизнь в новом жилище начала налаживаться. Аманда нашла себе работу, Фредди пошел в школу. Конечно, денег было впритык, от зарплаты до зарплаты, но, тем не менее, на самое необходимое денег хватало. Кроме того, алименты от мужа поступали исправно, так что жаловаться особо не приходилось. Единственное, что беспокоило Аманду – заноза, которую она так и не вытащила тогда, стала нарывать, превращая жизнь в ад. Сходить к врачу времени так и не находилось, поскольку трудилась женщина, не щадя себя, и каждое утро, перевязав нагноившуюся ладонь, отправлялась на работу. Втирание заживляющей мази тоже не приносило улучшения, и день за днем приходилось терпеть пульсирующую боль. Из-за этого Аманда стала очень раздражительной и на ночь неизбежно принимала снотворное и постоянно ругала себя за то, что не избавилась от занозы тогда и до сих пор не нашла времени обратиться за помощью к специалисту. А еще и сын сегодня начал подливать масла в уже горящий очаг.

– Я туда не пойду! – топнув ножкой, в очередной раз заявил Фредди.

– Ты можешь мне вразумительно объяснить причину? – уставшая Аманда теряла терпение. Да еще и рука, как назло, болела еще сильнее. Ей было непонятно необъяснимое упрямство сына. Казалось бы, зачем раздувать скандал из-за такой пустяковой просьбы, как сходить и принести ей из шкафа чистое постельное белье. Конечно, обычно она делала это сама, но сегодня ее рука вела себя просто омерзительно и пульсировала так, будто в ней бьется огромное сердце маленького монстра. Да, она помнила, как обещала ребенку, что он не будет заходить в ту комнату, но его упрямое нежелание сделать исключение и помочь выводило Аманду из себя. Когда было дано обещание, они только переехали. С тех пор прошел уже месяц, и она считала, что дала сыну достаточно времени для того, чтобы освоиться и привыкнуть к новому дому. Настал момент побороть свои страхи и выполнить ее просьбу.

– Я туда не пойду! Я боюсь этой комнаты! Иди сама!

Пораженная столь дерзким ответом, Аманда наотмашь ударила сына по лицу. Причем той самой, которая не давала ей спокойно жить, от чего злость, словно океанская волна, захлестнула разум женщины. Фредди же, не ожидавший удара, упал. Он был шокирован, ведь раньше мать никогда не повышала на него голоса и тем более не била. Мальчик прижал ладонь к щеке, в детских глазах застыла обида.

– Все равно не пойду! – крикнул он прямо в лицо пылающей яростью матери. – Сколько угодно бей, все равно не пойду!

Обезумев, Аманда схватила ребенка за ухо и потащила его в сторону комнаты. Ей было наплевать на его крики, слезы и мольбы. Он упирался, и это злило ее еще больше, но женщина продолжала тащить мальчика навстречу его страху.

– Ты будешь меня слушаться! Будешь делать то, что я тебе скажу! Я не потерплю такого поведения! – орала не своим голосом Аманда, абсолютно не отдавая себе отчета в том, что происходит. – Ты наказан!

Она бросила сына в комнату, словно шар для боулинга, и, с грохотом захлопнув дверь, заперла ее на ключ.

– Будешь сидеть там, пока я не сочту нужным простить тебя! – прорычала Аманда, собираясь уходить.

– Мамочка, пожалуйста! Выпусти меня! Прости меня! Я сделаю что угодно, только не оставляй меня здесь! – рыдал Фредди.

– Заткнись! Сиди и думай над своим поведением, ничтожество!

Мальчик в отчаянии молотил в дверь, продолжая плакать и умолять. Аманда, уже будучи в своей комнате, безумно мерила шагами комнату, преисполненная бешенства. «Как он смеет так разговаривать со мной?! Как он смеет меня не слушаться?! Он пошел весь в своего отца! Весь в этого ублюдка! Надо пресечь это, пресечь! Иначе он будет вести себя точно так же со мной, как его папаша. Будет меня унижать, оскорблять, а с возрастом, может, и бить. Надо воспитать в нем уважение к матери и к женщине. Да, надо воспитать! Пусть сидит там. Сидит и думает. Будет ему уроком. Да, уроком!» Руку нестерпимо жгло огнем, от чего женщина выла белугой и никак не могла унять ни чувств, ни боли. Наконец, она выпила снотворное, дозировка которого незаметно для Аманды становилась все выше и выше, и уже буквально за считанные минуты забылась сном. Как там сын, ей было уже наплевать.

Тем временем Фредди тоже обуревали чувства, но совсем другого рода. Мальчик не находил себе места от паники и страха. Он метался из угла в угол, как загнанный в клетку зверь. В конце концов, устав, он устроился в углу, подальше от шкафа и поближе к двери, чтобы выскользнуть из комнаты тенью, когда та откроется. И хотя мать требовала от него четкого толкования причины его страха, Фредди не мог объяснить это даже самому. С самого первого дня эта комната, теперь ставшая для него тюрьмой, внушала ему дикий ужас. Казалось бы, ничего особенного она собой не представляла, но все же было здесь что-то не так, и мальчик чувствовал это нутром.

Секунды складывались в минуты, а те, в свою очередь, в часы, а мать не приходила, чтобы вызволить его из заточения. Потихоньку навязчивый страх начал отступать, и Фредди начал думать, что, может быть, действительно его подсознание сыграло с ним злую шутку, и эта комната ничем не отличается от соседних. Успокоившись, мальчик не заметил, как погрузился в сон…

– Эй! Проснись!

Фредди открыл тяжелые глаза. Спросонья он подумал, что его пребывание здесь закончено, поэтому он встал и шагнул к двери, которая была все так же заперта.

– Привет.

Живо сбросив оковы сна, мальчик встревожился. «Кто меня звал?» – подумал он и начал озираться. И тут он увидел.

Рядом со шкафом стояла девочка. Она была примерно его возраста, в белом платье до колен и черных блестящих туфлях. Длинные светлые волосы водопадом ниспадали на плечи. Но., как она тут оказалась? Кто она? От изумления Фредди не мог даже рта открыть, чтобы выдавить из себя хотя бы один из этих вопросов. Он не мог даже пошевелиться.

Происходящее просто не укладывалось в его маленькой голове.

Девочка наклонила голову набок и засмеялась так, что у Фредди мурашки пошли по спине.

– Меня зовут Нэнси. Я давно уже здесь. Мне скучно и одиноко. Как зовут тебя? Может, мы подружимся?

Мальчик смотрел на нее глазами, полными ужаса, и уж точно не собирался ввязываться в столь сомнительную дружбу. Что значит «Я давно уже тут живу»?

– Ну, так что? Как тебя зовут? – улыбаясь, спросила девочка. – Ты такой смешной.

«Не говори ей! Ничего не говори! Не говори, не говори, не говори!» – настойчиво кричал внутренний голос. Фредди закрыл глаза и глубоко вздохнул, решив взять себя в руки. У него болела и кружилась голова. Мальчик чувствовал странный сладковатый запах, дурманящий разум, но не понимал, что это. Он вообще уже мало что соображал. «Не говори!» Он отмел все мысли в сторону и уже готов был ответить на все вопросы и вступить с незнакомкой в контакт. Открыв глаза и взглянув на девочку, Фредди неистово заорал. Перед ним стояло окровавленное туловище. Все платье было залито кровью, а голова лежала на полу около ее ног и смотрела на него мертвыми глазами. Несколько секунд, удивляясь, как он еще не лишился чувств от этого жуткого зрелища, мальчик тупо смотрел на обезглавленное тело, которое почему-то не падало. Вдруг ожившая нога пнула голову, и та, подкатившись, снова уставилась на него немигающим взглядом.

– Так как тебя зовут? – вместе с этими словами у головы изо рта полилась кровь, и она засмеялась леденящим душу смехом.

Фредди снова закричал и провалился во тьму.

– Кто там так орет? – пробормотала Аманда, вырванная из царства забытья оглушительными криками. – Фредди!

Встав с постели, она побрела в сторону комнаты, где был заперт ее сын. «И чего орать? Может, сон страшный приснился? – размышляла Аманда. – И чего я на него так взъелась? Ну, не хотел идти, так и не надо. В остальном-то он мне помогает и уступает всегда…» Аманда думала об этом, пока искала ключ от двери, который, она точно это помнила, лежал у нее в кармане халата. «Где же этот чертов ключ?» Подумав, что он выпал, пока она спала, женщина развернулась и пошла искать его в кровати, но там ключ тоже не обнаружился. «Куда ж он делся?» – она в растерянности озиралась, и тут ее взгляд упал на прикроватную тумбочку. А, вот же он. Только как он там оказался? Она положила его в карман. Или нет? Аманда не помнила, поэтому была не уверена. Да и какая разница, если ключ нашелся?

Наконец, отперев дверь, женщина увидела своего сына на полу прямо перед дверью, а рядом с ним была темная лужица, которой раньше точно не было. «Наверное, он уснул, ему приснился кошмар, вот он и кричал. Похоже, еще и обмочился от страха», – Аманда вдохнула и, взяв своего ребенка на руки, как она это делала раньше, понесла уложить его в кровать. Укутав мальчика в одеяло, мать решила, что надо вытереть мочу, но вернувшись, к своему удивлению, не обнаружила там ничего. «Пора заканчивать принимать снотворное. Похоже, что у меня галлюцинации», – пожала плечами Аманда и вышла из комнаты. Закрывая за собой дверь, женщина не заметила, что все это время дверца шкафа была приоткрыта, и оттуда все это время за происходящим наблюдали два горящих злобой глаза.

3

С того дня прошла неделя. Мать и сын почти не видели друг друга, а если и пересекались, то не разговаривали. Аманда не обращала на это никакого внимания, а Фредди был обижен на нее и до сих пор не отошел от того, что видел в комнате. После посещения врача Аманду больше не беспокоил нарыв, но боль никуда не ушла. Периодически ладонь дергало, и ощущения были не из приятных, но женщина верила, что скоро все это пройдет.

Наконец, она решила поговорить с сыном о его, как она предполагала, кошмарном сне. Она хотела, чтобы мальчик поделился с ней. Он – ее ребенок, и она должна помогать ему в жизни во всем.

– Фредди, – ласково начала она за ужином. – Расскажи мне, что произошло в той комнате?

Мальчик молчал. Он не хотел разговаривать об этом. Он не хотел разговаривать с ней. Ни о чем. Она ударила его, а потом и вовсе заперла, словно какое-то животное, его душила обида.

– Фредди? Ты меня слышишь?

– Слышу, – нехотя ответил он.

– Тогда расскажи мне.

Он вздохнул и понял, что поговорить все-таки придется. Она его мама. Любимая мама и, кроме нее, у него нет никого в мире.

– Я видел ее.

– Видел кого? – женщина была крайне удивлена.

– Девочку. Она говорила со мной, а потом она умерла. Я больше туда не пойду, – произнес Фредди на одном дыхании.

Аманда была поражена. О чем он говорит? Какая еще девочка?

– Милый, там никого нет. Тебе приснилось. Когда я открыла дверь, ты спал, и я отнесла тебя в твою комнату.

– Нет! – мальчик не сдержался. Мама не верила ему. Сначала она закрывает его с этим чудовищем, а теперь не верит ему, скидывая все на сновидения и воображение. Но знал, что это не так. – Я видел ее! Говорю тебе! Я видел ее так же, как сейчас вижу тебя!

И хотя Аманда и вспомнила какую-то лужу на полу, которая потом делась не пойми куда, она все равно не верила сыну. В ней вновь стало закипать раздражение из-за того, что он ей врет и из-за его агрессивного тона. «Лжец! Мерзкий лжец! Такой же, как его папаша!» – кричал разум женщины, усугубляя ситуацию. Тем не менее, она постаралась держать себя в руках.

– Дорогой, не выдумывай. Это был сон. Ты уснул и тебе присни…

– НЕТ! – крикнул Фредди громче и настойчивее. – Я знаю, что я видел! Ты не понимаешь, ма.

Теперь уже не договорил он, полетев на пол. Аманда сильно ударила его, как и в прошлый раз, неожиданно. Но теперь в глазах малыша читалась не только обида, но и гнев. Стоящая пред ним женщина казалась ему совсем чужой.

То же самое чувствовала сейчас и его мать. Ребенок, который перебивал ее, кричал и не слушался, не был ее любимым сыном. Не мог он быть ее плотью и кровью. Она воспитывала его совсем не так, и чтобы вернуть утраченное чадо, надо его перевоспитать, пока еще не поздно.

Аманда сгребла его за шиворот, как полицейский, поймавший правонарушителя, и снова потащила в ту самую комнату, о которой только что была речь. Фредди отчаянно кричал, пинался, брыкался, и она остановилась. Но не за тем, чтобы отпустить его, нет. А только лишь для того, чтобы избить его. Больно, сильно. Ведь именно кулаками можно выбить дурь из непослушного ребенка. Только так можно преподать ему урок, который он запомнит. После этого он будет ее уважать. Мальчик плакал, но это ее не останавливало. Она продолжила тащить его, попутно избивая, обзывая лжецом, подлецом и негодяем. Наконец, втащив его в «место заключения», она быстро заперла дверь на ключ, пока ребенок не бросился на нее всем своим весом. Послышались рыдания и мольбы вперемешку с вопросами «Мама, за что? Мама, почему?», но она не стала слушать. Аманда отправилась к себе, уверенная в своей правоте, а мальчик снова очутился в ловушке.

Фредди охватила паника, ведь он понял, что бежать некуда, и, скорее всего, скоро появится его новая знакомая, встречаться с которой у него не было абсолютно никакого желания. Но все же… почему мама, которая всегда была так добра и нежна с ним, так переменилась? Настолько, что теперь не верит ни одному его слову. Ведь он никогда не врал ей, всегда был примерным и послушным мальчиком, делал все, что она его попросит. Почему все изменилось? Что он делает не так?

Фредди заплакал. От страха, обиды и бессильно злобы. Он не понимал ровном счетом ничего. Ему хотелось, чтобы мамочка пришла, забрала его отсюда, защищала и любила, как раньше. Он не хотел больше жить в этом доме, ведь именно здесь она стала другой и.

– Привет.

Внезапно прозвучавший из ниоткуда голос вывел его из невеселых раздумий. Он медленно обернулся и увидел ее.

Неимоверный ужас снова сковал Фредди, но ненадолго. Собрав все мужество, на которое способен ребенок, он развернулся к ней полностью и, взглянув в лицо своем страху, сказал:

– Я тебя не боюсь. Уходи.

– Да неужели?! – рассмеялась девочка. – Я помню, как ты верещал при виде меня в прошлый раз.

– Да, – признался он. – Тогда я испугался, но сейчас не боюсь. Уходи, ты мертвая.

– А ты?

Этот вопрос застал мальчика врасплох. Он не знал, как себя вести дальше, и что отвечать. Наконец, спросил:

– Что это значит?

– То и значит, – девочка лукаво улыбнулась. – Откуда ты знаешь, что ты не мертвый? И вообще, почему это я должна уходить. Это мой дом, я здесь живу дольше тебя. Кто должен уйти, так это ты.

Фредди совсем растерялся. Как он может быть мертв? Если бы он действительно умер, то заметил какие-то изменения. Или нет? А что, если это правда? Как это могло произойти? Когда? Он ровным счетом ничегошеньки не понимал.

Девочка, видя его растерянность, громко и злобно расхохоталась.

– Да, откуда ты знаешь, что ты еще жив? Может быть, это я живая, а ты уже давно умер и не знаешь об этом? Ты не можешь быть полностью уверен. Конечно, можешь сказать мне, что если бы ты был мертв, то тебе не было бы страшно, и ты абсолютно ничего бы не чувствовал. Но это все бред. Кто сказал, что мертвые ничего не чувствуют? Никто. Поэтому и уверенности в том, что ты живой, у тебя тоже быть не может.

Чем дольше Фредди ее слушал, тем больше отказывался верить как в реальность происходящего, так и в ее слова. Он решил вырваться из этого замкнутого круга и задал вопрос сам:

– Как ты умерла?

Теперь уже настала очередь девочки посмотреть на него, широко раскрыв рот от изумления. Длилось это не более секунды, а потом она снова расхохоталась. От этого смеха у мальчика неизменно начинали дрожать поджилки.

– Умерла… Да я и не умерла вовсе. Но я могу рассказать тебе о том, как я жила, раз уж мы наконец-то дошли до нормального разговора, а не до криков и потери сознания.

Я переехала сюда с отцом. Я была его ангелочком и солнышком. Он любил меня и баловал. Несмотря на то, что у нас было не очень много денег, он неизменно приносил мне подарочки. То шоколадку, то конфеты, а иногда и новых кукол. Мы жили и радовались, пока однажды он не принес сюда этот шкаф. Мне он очень понравился, и я часто приходила на него посмотреть, а иногда даже забиралась в него. А потом я стала забираться в него все чаще и чаще, потому что папочка стал очень странный. Он постоянно злился на меня, кричал даже из-за пустяков, которые я делала и раньше. Складывалось впечатление, что я все делаю не так. Не так сижу, не так смотрю, не так ем, да и вообще все не так. Я не понимала, почему папочка так злится, и в чем я была виновата. Я все сваливала на то, что он повредил руку, когда привез этот шкаф, и она у него болела, и поэтому его все раздражало. Но я ошибалась, потому что рука у него со временем прошла, а злость на меня осталась. Я пыталась с ним поговорить, но все было бесполезно.

Потом он начал меня бить и избивал меня до такой степени, что я не могла потом ходить в школу. Мне было стыдно, что у меня куча синяков и стало невозможно постоянно оправдываться тем, что я упала. Поэтому я просто туда не ходила и все. Зато я пряталась от него в этом шкафу и старалась не попадаться лишний раз на глаза. Этот шкаф стал моим убежищем и моим спасением. К сожалению, мои прогулы вскрылись. Папе позвонили из школы, рассказали о том, что моя успеваемость ухудшилась, и что я не хожу в школу. Он сильно разозлился.

Я помню этот день. Папа пришел с работы сам не свой от бешенства. Ярость настолько сильно застилала ему глаза, что казалось, ее можно даже потрогать. Он начал звать меня, обзывая, я набралась смелости и вышла к нему. Он спросил, где это я шляюсь вместо того, чтобы, как все воспитанные и приличные детки, ходить в школу. Я ответила, что нигде. Он был взбешен моим ответом еще сильней, хотя казалось, что больше уже некуда, и снова повторил свой вопрос. Я ответила точно так же. И тогда он принялся меня бить, снова и снова спрашивая о том, где я шляюсь вместо школы. Я уже ничего не отвечала, а просто плакала и просила его прекратить. Он остановился на мгновение, и я стала думать, что, наверное, все закончилось, и хотела пойти к себе. Но тут он сказал, что раз я такая же, как моя мать, он преподаст мне урок, раз мне так нравится бывать в сомнительных компаниях, прямо как моей мамочке – потаскухе. Я хотела убежать, но у меня не получилось, и он набросился на меня, снял с меня трусы, а потом мне было очень больно. Невыносимо больно. Это продолжалось целую вечность, и мне казалось, что я сейчас умру. Но потом все прекратилось так же внезапно, как и началось. Он просто ушел, а я уползла в свое убежище. В свой шкаф, в которой на этот раз я еле смогла забраться. Я плакала и плакала, и была вся испачкана кровью. У меня болело все и везде, а я не знала, за что я так провинилась.

А потом, я, наверное, уснула и проснулась от того, что услышала шаги. Открылась дверь, и зашел папа. Я видела его из шкафа. Он шел ко мне, и в руке у него что-то было, но я не поняла, что. Он открыл дверцу, и я видела резкий взмах его руки – дальше темнота. Спустя какое-то время я проснулась снова. Было очень тихо, а мне холодно. Я решила перебраться к себе в кровать и вылезла из шкафа. В тот момент я увидела отца, который стоял на табуретке с веревкой на шее в этой самой комнате. Когда он меня увидел, он закричал, потерял равновесие и упал, но веревка удержала его, и он начал качаться туда-сюда и корчиться. А я стала смеяться, потому что выглядел он смешно и нелепо. Я думала, он меня веселит. Потом он успокоился, а я устала смеяться, у меня уже не было никаких сил куда-то идти, так что я вернулась в шкаф и заснула. Наверное, я очень долго спала, потому что, когда в следующий раз я вышла, увидела тебя.

Фредди онемел от такого рассказа. Он плохо понимал, что произошло, но сознавал, что что-то очень плохое. Ведь его мать в последнее время тоже стала вести себя странно.

– Скоро на моем месте будешь ты, – сказала она и ушла. Забралась в шкаф и больше не выходила. Фредди почувствовал, как у него подкосились ноги, и больше не видел ничего.

4

Прошло время. Отношения у матери и сына окончательно испортились. Пройдя однажды точку невозврата, пути назад уже не было. Аманда, будто одержимая неведомыми демонами, срывалась на Фредди по поводу и без. Он был виноват во всех смертных грехах. Ее душило чувство обездоленности, неудовлетворенности жизнью. Она смотрела на своего сына и видела в нем своего бывшего мужа, который причинил ей много боли и обрек ее на столь тяжелую жизнь. Она ненавидела его. Ненавидела их обоих. И когда женщина била ребенка, она будто получала от этого извращенное удовольствие, выпуская пар таким образом. Ей казалось, что, помимо воспитательного процесса, она еще и мстит тому мужчине, которого столько лет называла мужем. Аманде нравилось видеть, как сын боится ее, она чувствовала свою власть над ним и его жизнью. Упиваясь этими ощущениями, она заходила все дальше и дальше, избивая его все сильнее и сильнее.

Фредди же до сих пор не понимал, что случилось с его некогда доброй и милой мамочкой, его защитой и опорой. Он каждый раз задавался вопросом, что такого он сделал. Чем все это заслужил? В итоге он решил для себя, что мама просто его больше не любит. Другого объяснения таким диким припадкам агрессии в его сторону он дать не мог. Поэтому, чтобы не попасть под горячую руку в очередной раз, он старался быть тихим, как мышка. Результатом стало то, что он все чаще и чаще стал обнаруживать себя в той самой комнате, которую раньше боялся до дрожи. Он сам не помнил, как приходил сюда, а однажды обнаружил, что сидит в том самом шкафу. Теперь мальчику казалось, что это самое безопасное и уютное место на всем белом свете. Здесь ему было очень спокойно. Он чувствовал, бархатная темнота как в утробе этого шкафа теплым одеялом окутывает его, защищая от всего плохого во внешнем мире. Кроме того, он нашел себе новую игру. Оказалось, что в недрах шкафа прячется игрушечный дробовик, и вот теперь малыш Фредди стал искусным охотником. Пиф-паф! И вот уже тушка зазевавшейся дикой птицы камнем летит вниз. В своих фантазиях он был очень метким стрелком и никогда не промахивался.

Но если в глубине шкафа все было тихо и спокойно, то снаружи ходил опасный хищник в виде его матери. Она частенько выволакивала его из убежища и устраивала трепку. Она помнила, как раньше сына было сюда не загнать, а теперь он только тут и околачивался, будто издеваясь над ней, сам приходил сюда, и что самое ужасное – сидел в шкафу, где она держала чистые и выглаженные вещи. Мало того, что его было не дозваться к ужину, так еще и все то, что она отгладила, теперь было похоже просто на мятую свалку. Он пускал все ее старания псу под хвост. Он такой же неблагодарный, как его отец!

Все больше теряя контроль над ситуацией, в конце концов, Аманда его утратила.

День выдался кошмарным. В то время, когда она была на кухне, отбивая мясо, зазвонил телефон.

– Алло, – устало произнесла Аманда.