Текст книги "Место Силы. Первый уровень. Здравствуй, друг"

Глава 4

Одежда в шкафчике выглядела точно так же, как форма Лин. По ходу пьесы, тут мальчиков от девочек особо не отделяют. Душевая, вон, судя по всему, общая. Ну, хоть кабинки раздельные – и то слава богу.

Я натянул униформу. По ощущениям было – как трико и водолазка. Так я их про себя и обозвал. Блин, неудобно в обтяг-то… Но в шкафчике вроде ещё что-то есть. Не успел я этого «чего-то» коснуться, как в глазах опять потемнело.

***

Здравствуй, друг!

То, что надето на тебе сейчас – твоя вторая кожа.

У тебя будет время и возможность выяснить, как она работает и для чего служит.

Постарайся не снимать её без крайней необходимости.

Ткань отводит от кожи выделения, так что мыться ты можешь в ней. Очень скоро ты перестанешь её замечать.

Поверх второй кожи можно носить любую одежду.

***

Я вытащил из шкафчика «любую одежду». Это было уже что-то более-менее привычное. Брюки, куртка из чего-то, напоминающего хлопок. Здесь были карманы, молнии, пуговицы. И хотя во всём этом я стал сам себе напоминать охранника из супермаркета, от сердца отлегло.

Всё-таки не очень приятно ходить в обтяжку, будто циркач какой-то или балерин… болеро… Не помню, как там правильно мужик в балете называется.

А Лин я, получается, по сути дела, видел совершенно голой? И она в таком виде спокойно тут ходит, с новичками знакомится? Очень интересно… Зато немного понятно, почему душевые общие. Если все моются во «второй коже» – так и скрывать особо нечего.

Ещё в шкафчике оказались «носки» из такой же «второй кожи» и ботинки. Ботинки успешно довершили образ охранника. Тяжёлые такие, серьёзные «говнодавы» с высокими берцами. Пару лет назад я от такой обуви тащился, но с тех пор чуток поумнел и понял, что если ты в грязи по ноздри марш-броски не бегаешь, то кроссовки решают. Даже зимой. Ну что ж, видимо, тот, кто здесь всё оборудовал, считает иначе.

Когда я закончил экипироваться, в шкафчике остались только фуражка и перчатки. Перчатки я рассовал по карманам, а фуражку повертел в руках и бросил обратно. Нафиг, не моё. А то правда на какого-то солдафона похож стану.

Закрыв шкафчик, я задумался. Ну и что, собственно, делать? Тут, по всем признакам, глухая ночь. А я-то едва проснулся. Выбежал из общаги, опять вырубился… Сна ни в одном глазу. Да и состояние немного не то, чтоб спокойно спать.

Я пошёл обратно к себе – дверь послушалась меня не так легко, как Лин, пришлось попыхтеть, крутя колесо. Это что, она настолько сильнее меня? Или просто приноровилась? Ладно, разберёмся. Со всем разберёмся. Потихоньку.

В комнате не появилось ничего интересного. Я повесил влажное полотенце на спинку стула. Потом попытался заглянуть за решётку вентиляции. Пришлось встать на тот же стул и приподняться на цыпочки.

Ничего не увидел. Что-то там, вдалеке, гудело. Что-то дуло. Никакого запаха, ничего. Окошко узкое. Вряд ли имеет смысл пытаться сбежать через вентиляцию, как в кино. Вот прям сердце подсказывает – добром не кончится. Как минимум, я там застряну практически сразу.

Я спрыгнул со стула, огляделся ещё раз и решительно вышел наружу. Никто ведь не запрещал мне исследовать территорию. Буквы в голове ничего такого не говорили. Говорили, что я могу принимать пищу в столовой. А я, между прочим, был бы весьма не против принять пищу. Позавтракать толком не успел. Из-за шока было поначалу не до того, но теперь, кажется, наступила вторая фаза. Значит, пройдём дальше душевой.

Дальше душевой обнаружился тёмный зал. Я включил свет, оглядел его. Пустой абсолютно, никаких признаков, по которым можно было бы определить назначение. Ладно.

Выключив свет, отправился дальше, открыл ещё одну тяжёлую дверь. И оказался, как мне сначала показалось, на балконе. Я подошёл к перилам, посмотрел вниз. Потом покрутил головой по сторонам, хмыкнул. Звук разнёсся неожиданно громко, и мне сделалось не по себе.

Здесь, наверное, горело какое-то особое, ночное освещение, благодаря чему цилиндрический зал был погружён в полумрак. Тихо, жутковато. Но, кажется, я пришёл правильно. Внизу стояли длинные столы и лавки, как в школьной столовой.

Столы пустовали.

Вообще-то логично. Если ищешь ночью еду – надо искать кухню, а не столовую. В столовую как приносят, так и уносят. Ну, разве что на полу какой-нибудь огрызок завалялся, но я не настолько голоден, чтобы проверять.

Я стоял на третьем ярусе. Всего их было пять, если считать самый низ за первый ярус. Перила тянулись по периметру каждого яруса – кроме нижнего, снизу падать было некуда. Всё это опять вызвало ассоциации с тюрьмой из какого-то американского фильма. Только камер не было. Были двери с металлическими колёсами, такие же, как та, через которую я вышел.

Насколько я смог понять, на каждом ярусе, кроме первого, было по четыре таких двери. Если предположить, что все коридоры одинаковые… Ну-ка, филфак, поумножаем в уме! В одном коридоре – пятнадцать человек, помножить на четыре – это шестьдесят. Ещё на четыре – двести сорок. Обалдеть…

Моя дверь оказалась ближе всех к лестнице – хорошо, легко запомнить. Я спустился по металлическим рифлёным ступенькам. Старался ступать тише, но боты грохотали как надо. Днём, когда здесь галдят двести сорок человек, наверное, никто и внимания не обратит, а ночью…

Впрочем, я ни от кого не прячусь. Никаких правил поведения толком мне не дали, а значит, я ничего и не нарушаю.

Я подошёл к одному из столов, потрогал его – такой же пластик, как в комнате. Столы занимали не всё пространство, большая часть пола оставалась свободной. Эта пустота напомнила мне то странное помещение, которое встретилось по ходу коридора.

– Ладно, – сказал я вслух, чтобы подбодрить себя. – Где-то здесь должна быть кухня…

Здесь, внизу, дверей было больше, но они отличались от тех, что наверху. Были какие-то более хлипкие, что ли. И никаких задвижек на них не видно. Изнутри открываются?

Одна, впрочем, выглядела так же, как верхние. С таким же колесом. Ну, была не была – попробую.

Я пересёк пустое пространство, положил руку на колесо и уже приготовился было его повернуть вправо, когда сверху раздался тихий спокойный голос:

– На твоём месте я бы не стал этого делать.

Я резко повернулся, зашарил взглядом в поисках источника голоса. И обнаружил что со второго яруса что-то свешивается. Успел только сообразить, что это – две ноги. Кто-то сидел наверху, просунув ноги между прутьями (как они правильно называются – балясины?) и беззаботно ими болтал.

А в следующий миг что-то с ужасающей силой ударилось в дверь с той стороны и заревело.

Я знал, какой толщины должна быть эта дверь. И представлял, как она должна глушить звуки. Насколько же громко ревёт эта тварь там?!

Меня будто отбросило от двери, я сам не заметил, как оказался в двух метрах от неё. Нечто с той стороны продолжало реветь и колотить, но уже с меньшим энтузиазмом. Как будто почуяло, что я далеко, и теперь просто психовало, упустив добычу.

Я поднял взгляд. Теперь можно было рассмотреть сидящего на втором ярусе. Это был азиат, как и все азиаты – совершенно непонятного возраста. Одет точно так же, как я. Не побрезговал и фуражкой, только нацепил её набекрень, и всклокоченные чёрные волосы торчали из-под неё в разные стороны.

– Что это такое? – спросил я, указав дрожащей рукой за дверь.

Азиат ел батончик, челюсти его непрестанно двигались. Но как только я задал вопрос, он перестал жевать и прислушался к звукам и ворчанию за дверью.

– Шатун, – спокойно сказал азиат. – По-вашему.

– По… нашему? – И тут до меня дошло, что мы говорим на русском. – А. Ты – типа, тот редкий японец, который знает русский?

– Да тут скоро и ты полиглотом станешь, – усмехнулся японец. – Здесь мозги начинают иначе работать. Все слова, что слышишь, мгновенно запоминаются. В принципе, часок поболтаешь с любым – и считай, что разговорный уровень у тебя в кармане. С любым можно заговорить на любом языке – тебя поймут. Проблемы с пониманием только у новичков – и то не долго.

– Это как так?

– Как-то так. – Японец говорил с лёгким неуловимым акцентом, чуть медленнее и чётче, чем надо, произносил все звуки. – Если тебя это удивляет, поверь на слово – завтра у тебя появится в сто раз больше причин для беспокойства.

Многообещающе. Впрочем, угрозы в голосе азиата не слышно. Уже хорошо.

– Тебя как зовут? – спросил я.

– Сайко. А тебя?

– Меня – Крейз.

Я впервый произнёс вслух своё новое имя. Прислушался. Ничего так прозвучало. Уж получше «Сайко».

– Крейз! – фыркнул Сайко.

– Ничего смешного. Это имя носил…

– …величайший воин моего народа, – подхватил Сайко. – Постарайся не опозорить его. Знаю, друг. Ты, вроде, еду искал? Вот. Хочешь протеиновый батончик? Ничего другого не найдёшь, кухня закрыта до утра. Вот тебе бесплатная мудрость: если любишь перекусить ночью – делай припасы днём. Как тебе?

– Как мне что? – спросил я и поймал сброшенный батончик. – Спасибо.

– Пословица, которую я только что сказал. Мне кажется, очень красиво звучит на вашем языке. Почему бы не сделать её… крылатым выражением?

Я мысленно повторил «мудрость» про ночной перекус и припасы днём, пожал плечами:

– Так себе. У нас другая есть, на ту же тему: «готовь сани летом, а телегу – зимой».

– Ай, опять эта телега! – поморщился Сайко. – И что она вам всем так сильно нравится?

– Да нам вообще по барабану, – признался я. – Мы так не разговариваем.

Батончик интересовал меня больше этого разговора. Он был завёрнут в простую серую бумагу. На вкус – как протеиновый батончик. С орехами. Слопал я его за несколько секунд, желудок только поворчал, что мало.

– Первое время будет постоянно хотеться есть, это адаптация, – сказал Сайко. – Через недельку привыкнешь.

– А мы здесь вообще надолго?

– Да можем хоть завтра уйти, – усмехнулся Сайко.

– И-и-и… что нас останавливает?

– Конкретно тебя, Крейз, останавливает тот шатун, что беснуется за дверью. О, да их уже двое… Кажется, этой ночью ты тут не единственный новичок. Но уж совершенно точно – самый любопытный.

Я на несколько секунд отвлёкся, уставился на дверь, за которой рычали теперь на два голоса.

– Что за «шатун»? – спросил я, подняв голову.

Спросил у пустоты. Сайко там не было. Я не слышал сверху ни звука, не слышал, как хлопала дверь. А ярус был совершенно пуст.

Сайко исчез так же внезапно, как появился.

Глава 5

В темноте что-то ворочалось, глухо, утробно рыча. Что-то огромное, оно шевелилось и шевелилось. Я не мог его разглядеть, только интуитивно чувствовал, как оно разворачивается и расправляется. Как будто речь шла о гигантской змее или драконе.

Тот миг, когда оно закончило разворачиваться и уставилось на меня, я почувствовал. В этот миг стихли все звуки. Затишье перед грозой…

Тишина, темнота и пустота бросились на меня, схватили, завертели, будто в стремительном водовороте. Я закричал и проснулся.

Обнаружил себя на кровати. Как прилёг ночью – в полном обмундировании – так и уснул, сам не заметил. И приснилась какая-то дичь.

– Guten Morgen, – послышалось от двери. – Wollen Sie Bettwäsche abgeben?

– Чё?! – уставился я туда.

Дверь я на ночь не закрыл. Долго колебался, но всё-таки решил, что вряд ли этот неведомый шатун прорвётся сюда, а отсекать себя от цивилизации как-то не хотелось.

Вообще, было неприятно сдаваться так сразу. Признавать вот эту коробку – своим домом. Закрывать дверь. Расстилать постель.

В дверях стоял пацан с контейнером на тележке. Смотрел на меня безо всякого интереса. На глаз ему было лет шестнадцать.

– «Чё»? – переспросил он. – Россия? Русский?

– Ну да.

– Я спросил, будешь ли сдавать постельное в стирку? Смена три раза в неделю.

– А – нет, – мотнул я головой. – Я ещё даже не расстилал…

Но пацану, кажется, после «нет» стало резко не интересно. Он развернул тележку и покатил прочь. А у меня в голове внезапно будто пропечатались, выжглись слова неизвестного – видимо, немецкого – языка. Ну, «гутен морген» – это все знают. Но теперь я могу спросить у кого-нибудь, будет ли он сдавать постельное бельё. Искренне надеюсь, что мне это не понадобится, однако было интересно получить подтверждение того, что говорил Сайко. Этак действительно можно любой язык выучить на уровне носителя… Ну, если не за часы, то за считанные дни.

– Эй, новичок! – В проёме нарисовалась Лин. – Как прошла ночь?

– Как ночь, – буркнул я.

Лин была в такой же «форме охранника», как и я. Видать, во «второй коже» только по ночам шарашится. Может, эксгибиционистка тайная. Я, в общем-то, не против. Но только хотелось бы прояснить вот эту вот сцену в душе. Прояснить – и докрутить уже до победного. А то фигня какая-то получается, так дела не делаются.

Господи, о чём я думаю?! Сижу хрен знает где, непонятно зачем, с перспективами – мрачнее некуда. А думаю о паре сисек. Ну, а с другой стороны, о чём ещё думать? Пищи для размышлений на более серьёзные и животрепещущие темы мне никто не подкинул.

– Пойдём, покажу тебе столовую, – улыбнулась Лин. – Хотя там сложно заблудиться.

– Знаю, я уже был там ночью.

С лица Лин сползла улыбка.

– Ты там ничего…

– Дверь не открывал, – перебил я, сообразив, что её может волновать. – Что это вообще за хрень была?

– А что там было?

– Не знаю… Что-то колотилось в дверь, рычало. Сайко сказал – шатун.

– Ну, если Сайко сказал – значит, шатун и есть.

– Да что такое шатун?!

– Пошли в столовую, всё увидишь сам.

Ворча, я слез с кровати и поправил форму. «Увидишь сам», блин… Ладно, айда смотреть.

– А что это за пацан, который хотел забрать бельё? – спросил я.

– Обслуживающий персонал, – откликнулась Лин. – Как бы там ни прошло твоё испытание, относиться к ним нужно с уважением, ясно?

– Ясно. А он, в смысле, местный?

– Он попал сюда так же, как и ты.

– Погоди. – Я поймал Лин за руку, когда она уже собиралась выйти в коридор. – Это что, я тоже буду ездить по коридорам с тележкой и собирать бельё?!

– Всё будет зависеть от твоего Испытания. – Лин выразительно посмотрела на мою руку. Я заметил, что, кажется, сжал её предплечье слишком сильно и отпустил. Лин чему-то усмехнулась и сделала мне жест – мол, следуй за мной.

Все двери в коридоре были открыты. Заглянув в ближайшую, я увидел там обслуживающего пацана. Он заталкивал в контейнер постельное бельё. Блин. Да ну нафиг. Попасть в пусть и стрёмный, но параллельный мир и менять бельё в каком-то там бункере? Да щас, разбежался. Нет уж, пофигу мне на испытания.

– А какие ещё работы есть? – спросил я.

– Готовка, уборка, стирка, – рассеянно сказала Лин. – Какая тебе разница?

– Я так понимаю, мне в любом случае придётся работать?

– Если ты настроен завалить Испытание – тогда да.

– А если не завалю?

– Тогда включайся в нашу пятёрку. Будет круто, обещаю!

Лин на ходу повернулась ко мне и хитро подмигнула. Как можно было в одно подмигивание вложить напоминание о сцене в душе и намёк на продолжение? Девчонки – загадочные существа.

– Всё это какую-то разводку напоминает, – заметил я.

Остальные комнаты были пусты. Их никто не закрывал, уходя, и я, кажется, понимал, почему. Все, кто пришёл в это место, избавились от своих вещей. А всё остальное было у всех одинаковое. Не было смысла что-то скрывать, прятать. Дверь оставляли открытой для прислуги.

– Не напрягайся раньше времени, – сказала Лин. – Хочешь – иди в любую другую пятёрку. Лично тебе разницы никакой, ты в любом случае покупаешь кота в мешке. Но даже если я потрачу час, чтобы рассказать тебе про все сильные и слабые стороны каждой из пятёрок – это тебе ничего не даст. Попадёшь, куда попадёшь, и уже по месту будешь разбираться. У нас четверо русских, новичок, больше тебе нигде таких раскладов не пообещают.

– Меня, кстати, Крейз зовут.

– Круть, звучит. Откроешь дверь, Крейз?

Лин кивнула на колесо.

Вчера она сама открывала. Ну, ладно… Я пожал плечами, взялся за колесо и, памятуя о том, какое усилие потребовалось вчера, навалился на него. Колесо подалось с неожиданной лёгкостью, дверь распахнулась, и я едва не упал через порог. Собственно, колесо и выручило – я на нём повис.

Ожидал, что Лин засмеётся – ничуть не бывало.

– Пошёл процесс, – сказала она. – Короче, об этом тебе нигде не расскажут, в прописях такого нет. Поэтому тут немного помогу. Эта «вторая кожа» на тебе – что-то вроде симбионта. Не знаю, насколько оно живое, да и знать не хочу. Делает массу полезных вещей. В частности, занимается перераспределением силы. Со временем научишься это бессознательно регулировать, пока – так. Тебе было нужно открыть дверь, и вся сила сосредоточилась в руках. Открыл быстро, а ноги ослабли, подкосились. Дошло?

– Это ж чушь! – вырвалось у меня. – В смысле, «перераспределение силы»? Как такое технически возможно? Да фиг с ним с «возможно», как это хотя бы вообразить?

– Здесь многое работает не так, как ты привык, – невозмутимо ответила Лин. – «Кожу» пока не снимай вообще. Чем дольше носишь – тем быстрее адаптируешься. Идём уже!

***

В столовой было людно, но всё-таки двести сорок человек никак не набиралось. На меня никто толком не смотрел. Лин за руку потащила меня к одному из столов и буквально толкнула на скамейку.

– Всем доброго утречка, – сказала Лин и указала на меня большим пальцем. – Это Крейз, новенький. Сюрприз-сюрприз, он русский.

– Да ладно?

– Серьёзно?!

Я почувствовал себя неуютно. На меня уставились трое парней. Один был даже не сказать чтоб «парнем», скорее – мужиком. Я бы легко представил его в форме десантника, гнущим вокруг собственного бицепса лом. Лицо тоже было свирепое. Такому лучше на пути не становиться.

Здоровяк сидел напротив меня, рядом с ним – парень моего возраста. Только если я был худым, то этот был натурально тощим. Когда он потянулся за хлебом, и из рукава высунулось его запястье, я подумал, что это обман зрения. Буквально кость, туго обтянутая кожей. Без намёка на мышцы. Господи, да на него дыхнуть-то страшно – вдруг развалится…

Эти двое выразили по моему поводу воодушевление. Даже здоровяк, несмотря на чудовищную рожу, казался заинтересованным. А вот парень слева от меня пренебрежительно фыркнул:

– Russian! Again.

Я повернул к нему голову. Интуиция подсказала, что нужно на это ответить.

– Have a problem with it? – спросил я, без всякой уверенности, что меня поймут.

Язык я учил и знал неплохо, но разговорной практики не было. Читал только.

– Да ну, – опять фыркнул парень. – Какие проблемы, брат.

И подхватил на вилку здоровенную макаронину, забитую фаршем. Я проглотил слюну и сосредоточился на своей тарелке. На питании тут, похоже, не экономят – уже хорошо.

– Ладно, давай я тебя познакомлю, – сказала Лин.

– Может, не будешь торопиться? – прервал её здоровяк. – Не забивай парню мозги раньше времени.

– Эта гора мяса – Минк, – не вняв совету, сказала Лин. – Дрищ рядом с ним – Киао, а вон тот хрен, который вечно пытается строить из себя невесть что – это наша краса и гордость, Дуайн. Меня ты уже знаешь.

– Приятно познакомиться, ребята, – сказал я с набитым ртом. – Как дела? Чем занимаетесь?

Минк и Киао переглянулись. Дуайн фыркнул.

– Пока – ничем, – сказал он. – Как видишь, нас четверо.

– Фигово, – посочувствовал я.

– Не уверен.

– Дуайн, – предостерегающе сказал Минк.

– Что? – вскинул голову Дуайн. – У нас появились запретные темы?

– Крейз – новичок.

– И что? Для начала дадим ему розовые очки, а иначе он развернётся и уйдёт?

Не получив ответа на это бредовое предположение, Дуайн подвинулся ближе ко мне и дружелюбно толкнул локтем:

– Минк не любит, когда я начинаю разлагать… Эй, Минк, чего я там разлагаю?

– Морально разлагаешь отряд, – буркнул Минк, пытаясь проткнуть вилкой макаронину.

– Вот, да, – кивнул Дуайн с таким видом, будто ему напомнили о каком-то великом достижении, которым он очень гордится. – Но я просто хочу смотреть на вещи реально. Здесь у нас есть еда, вода, мягкие койки, туалет и душевые кабинки. Что будет там, – показал он вверх пальцем, – никто не знает. Туда многие уходили. Оттуда – никто не возвращался.

– Интересно, за каким хреном им было бы возвращаться? – проворчала Лин. – Это такая же тупость, как сдать экзамен и попроситься на пересдачу.

– Я не то имею в виду, и ты меня прекрасно понимаешь! – сказал Дуайн. – Мы понятия не имеем. Может, за Вратами всех просто испепеляет лазером. Или ещё чем… Я хочу сказать, что…

– Что здесь происходит?!

Я дёрнулся, вскочил от неожиданности, как будто меня застукали за чем-то неприличным. Совсем вскочить не получилось – врезался в стол и рухнул обратно. Опять подвела «обтяжка». Завертел головой.

По лестнице с четвёртого яруса быстро бежал персонаж, который здесь казался совершенно неуместным. Это был толстый и низкорослый мужичок лет пятидесяти. Я легко мог бы представить его в сшитом на заказ костюме. Но он был во «второй коже». Только.

– У-у-у, – протянула Лин, тоже через плечо глядя на эту сцену. – Хреново дело. Испытание-то уже сейчас начнётся. Вот, кстати, почему я не ленюсь вставать ночью и заглядывать в пустые комнаты, парни! – наставительно сказала она своим. – Чтобы не получалось вот такой вот хрени.

«Вот такая вот хрень» докатилась до конца лестницы и бросилась к столам. Щёки смешно тряслись, однако никто не смеялся.

– Что здесь происходит?! – брызгая слюнями, орал мужик. – Где я? Вы соображаете, кто я такой?

Из-за стола поднялся Минк. Кулаком вытер рот, прямо посмотрел на толстяка.

– Присаживайся, друг, – сказал он. – Поешь.

– Я тебе не друг, дубина! Это ты здесь главный?!

– Здесь главных нет.

Всё-таки первое впечатление о Минке было обманчивым. Несмотря на свой людоедский вид, он был очень спокойным. Если бы даже ко мне так обращались, я б уже начал по-другому отвечать.

– Нет главных? О, отлично! Анархия, да? Мне нужен телефон. Я должен немедленно позвонить, и вам лучше прямо сейчас начинать молиться, чтобы…

Вообще-то мужик кричал на английском. Но я это даже не сразу понял. То, о чём говорил Сайко, работало. Весь мой словарный запас английского всплыл из подсознания и прекрасно работал в фоновом режиме. Может, это «вторая кожа» так действовала, кто её знает.

– Мужик, нет здесь никакого телефона! – повернулась к нему Лин. – Послушай, что тебе умный человек советует: сядь и ешь. Только сделай одолжение – садись подальше. А то у меня от твоего выхлопа промилле повышается. Что до обеда как-то неприлично.

Лин была права. Фонило от дядьки безбожно. И штормило его тоже отчаянно. Он был даже не с бодуна, он был просто в говно, будем называть вещи своими именами. Поглядев на Лин красными глазами, он выдал такое, что я не выдержал и таки встал.

– Так, – сказал я. – Ты…

– Нет! – схватила меня за руку Лин. – Крейз – нет.

Что-то в её голосе слышалось… Что-то более весомое, чем обыкновенное «не надо меня защищать, я совсем не обиделась». Я вдруг понял, что мне действительно не стоит влезать в конфликт с этим мешком дерьма. Что чем-то это будет чревато.

Но отреагировать я вообще никак не успел. За спиной бухаря стало происходить нечто, привлекшее всеобщее внимание. С мягким гулом небольшой участок пола разделила полоса. Как будто две створки разъехались в две стороны, а вместо них поднялась снизу площадка, которая ничем не отличалась от пола, кроме забавной мелочи.

Кубическое возвышение, на котором стояла золотая чаша с множеством резных фигурных ручек. Вокруг чаши как будто плавала какая-то дымка. В мгновение ока эта дымка обрела очертания. Вокруг чаши плыли медленно призрачные мечи, топоры, арбалеты, сабли…

– Доорался, поздравляю, – сказала Лин, поднимаясь. – Испытание началось. И теперь, мой безымянный друг, делай быстро и чётко то, что будет сказано.

 
***
Здравствуй, друг!
Пришло время твоего Испытания.
Подойди к чаше, выбери то оружие, которое подскажет тебе сердце.
Докажи, что ты его достоин.
Останься в живых.
Победи.
Удачи!