Текст книги "Место Силы. Первый уровень. Здравствуй, друг"

Глава 8

В комнате я и часа не высидел. Чего там, собственно, сидеть? Чего дожидаться? Естественной смерти от голода и жажды? Хотя нет, от жажды – это мне не грозит, раковина в комнате есть.

Я открыл кран, глотнул воды – абсолютно безвкусная – и посмотрел на себя в зеркало.

– Добро пожаловать на работу, охранник, – фыркнул я.

Это меня мама так иногда пугала. Мол, будешь фигово учиться – будешь всю жизнь охранником работать. Видела бы она меня сейчас… Интересно, мои успехи в учёбе хоть на секундочку волновали тех, кто принял решение выдернуть меня в Место Силы из родного мира?

Я вышел в коридор. Часть дверей так и стояла нараспашку, часть была закрыта. Я прошёл мимо, не глядя по сторонам. Чего пялиться, у всех всё одинаковое, я уже видел. Открыл дверь с колесом – в этот раз не упал, хотя колесо провернулось легко. Видимо, успел адаптироваться ко «второй коже».

Только сейчас обратил внимание, что до сих пор в перчатках. В них я и умывался, оказывается. Буквы были правы: скоро вовсе перестану замечать этот апгрейд. Даже не знаю, хорошо это или плохо.

В душевой шумела вода, двое голосов о чём-то переговаривались, третий пел песню на непонятном мне пока языке. Я прошёл мимо и свернул в тот зал, который обнаружил ещё ночью. Сейчас там горел свет и происходило кое-что интересное. Грохот слышался издалека.

Двое парней ожесточённо размахивали прямым мечом и катаной. От скорости, с которой они пытались друг друга убить, у меня в глазах зарябило и пересохло во рту. Представил, что на меня кто-то бросится вот так… Блин, да я ж секунды не продержусь, меня просто в фарш изрубят, я даже боли почувствовать не успею – только то и утешает.

Звон и лязг стояли такие, что я даже собственных мыслей не слышал.

Парни стремительно перемещались. То один теснил другого, то другой – первого. Я узнал в одном из них Гайто – того, который сказал, что мне нужно было делать «ни-че-го» по поводу шатуна, пожирающего труп.

В столовой Гайто был в форме, как все, но сейчас на нём была только «вторая кожа». Как и на его сопернике, имени которого я не знал. Гайто дрался катаной.

Заинтригованный зрелищем, я шагнул внутрь и в сторону, так, чтобы оказаться от бойцов как можно дальше и не маячить на периферии. А то зацепят ещё. С одной стороны, Испытание я прошёл, можно немного расслабиться, а с другой – воскресать, как тот толстяк, желания не было абсолютно.

Стоило мне войти, как накатила уже привычная темнота с буквами.

***

Здравствуй, друг!

Место Силы хранит своих Избранников.

Но и тебе нужно научиться ценить человеческую жизнь.

Воздержись от драк и убийств.

Наказание будет жестоким и страшным.

Ты находишься в одном из мест, где разрешены тренировочные поединки.

Двое заходят добровольно. Двое выходят.

Цени чужую жизнь, как свою.

Эти люди – твои друзья.

Часть из них – твоя семья.

Подружись с ними.

Удачи!

***

Я тряхнул головой, тьма рассеялась, а прочитанные слова навсегда осели в памяти. Так же, как запоминались слова иностранных языков.

Очнулся я как раз вовремя – Гайто нанёс быстрый колющий удар. Второй парень попытался его отвести – не успел. Катана с хрустом вонзилась ему в грудь.

Парень вскрикнул. Гайто рывком выдернул катану, сделал стремительную «вертушку» и врезал с ноги парню в лицо. Тот отлетел почти к дальней стене.

– Фигня твой обоюдоострый, никаких преимуществ! – весело сказал Гайто, будто обогнал друга в гоночном симуляторе.

Потом он повернулся ко мне и с улыбкой вытер катану о «штанину».

– Крейз, да? – кивнул Гайто, не ожидая ответа. – Отлично разобрался с шатуном. По-моему, я такой чёткой работы от новичка не видел ни разу. Ты видел, Скрам?

– Ничего особенного, – проворчал лежащий на боку Скрам. – Подумаешь. С одним шатуном разобраться и ребёнок сумеет.

– А, не обращай на него внимания, – махнул рукой Гайто; катана всосалась в его перчатку так же, как это делал мой топор. – Он просто бесится, что опять продул. Не умеет пацан проигрывать. Он, знаешь, из тех ссыкунишек, которым надо, чтобы всё в руки само падало. Бабло, девки, победы. Потому что он – Избранный. Слышь, Скрам, ты когда сюда попал, наверное, чуть не обделался от радости, думал, сейчас гарем соберёшь, супергероем станешь?

– Гайто, иди в жопу! – вяло крикнул пронзённый насквозь Скрам. – Если ты такой крутой, тогда почему всё ещё откисаешь на первом уровне?

– Брат, я не говорю, что я крутой. Я просто говорю, что ты – лузер и дрочер.

Скрам, не поднимаясь, швырнул в Гайто мечом. Гайто легко, со смехом уклонился. Снова обратился ко мне:

– Не заморачивайся, это мы так развлекаемся. На самом деле мы со Скрамом – большие друзьяшки. Да, Скрам?

– Я твою мать имел, – отозвался Скрам.

– Видишь, какой нежный и очаровательный пацан! Крейз, ты не мог бы…

Гайто сделал рукой жест, типа «свали в сторонку». Я шагнул влево и обнаружил, что за моей спиной лежат два комплекта аккуратно сложенной формы. Гайто принялся одеваться.

– А зачем вы?.. – спросил я.

– Зачем раздеваемся? – уточнил Гайто, натягивая штаны. – Всё просто. «Обтяжка», если что, зарастёт, а шмотьё – нихрена. Беречь надо вещи, тебя разве мама не учила?

– Тебя твоя мама, можно подумать, учила чему-то, кроме того, как на углу деньги зарабатывать, – прокряхтел, вставая, Скрам.

Рана в груди затянулась. Ну, во всяком случае, на «обтяжке» не было даже прорехи. Хотя Скрам всё ещё морщился и потирал то место, куда минуту назад вошла катана.

– А нам не надо кого-нибудь позвать? – спросил я.

– Кого? – Уставился на меня Гайто снизу вверх (он шнуровал ботинки). – Кого-нибудь из взрослых? Классную руководительницу? Полицейского? Мистера Пропера?

– Ты понял, – поморщился я и помахал в воздухе руками, как это делали Киао и та девчонка, имени которой я не знал.

– Целителя? – удивился Гайто. – Этому тюфяку? Было б на что ману тратить.

Ману? Какую ещё, нахрен, ману?! Этого в мануале не было.

– Сам оклемаюсь, – вмешался в разговор Скрам. Он подобрал свой меч и абсорбировал его так же, как Гайто – катану. – Целители просто ускоряют процесс. Там, в столовой… В общем, если б не они, эти потроха бы провалялись до обеда, а в обед начали бы выть от боли. Такое себе музыкальное сопровождение для приёма пищи, не рекомендую.

– Это точно. – Гайто переключился на второй ботинок. – Скрам предпочитает серьёзную музыку. Академическую музыку. Я иногда напеваю ему что-нибудь типа «Anarchy in U. K.» или «London calling».

– Гайто, прикрути уже фитиль, а? – рявкнул окрепшим голосом Скрам. – Не доводи до греха.

– Да ладно. Мне кажется, мы тут все уже засиделись. Может, дадим Месту Силы повод нас чуток взбодрить?

– Главное меня в это дерьмо не впутывай.

Скрам подобрал свою одежду и вышел из зала.

– Как приличная проститутка, – усмехнулся ему вслед Гайто. – С одеждой в руках – за дверь. Так и вижу, как стоит там и пересчитывает деньги, волнуясь, не обманули ли.

Я рассмеялся. Не бог весть какая шутка, но Гайто фонтанировал ими с завидным постоянством и просто продавил уже какой-то клапан.

– Выбрал пятёрку? – спросил Гайто, поднявшись и расправив плечи.

– Присматриваюсь, – пожал я плечами. – А зачем это всё? Ну, что мы будем делать, в этих пятёрках?

– Не буду спойлерить, братан, – хохотнул Гайто. – Вступишь – узнаешь.

– Тут у всех на всё один ответ, как я погляжу… А что вообще делать? Чем вы тут… занимаетесь?

– В смысле, чем заняться Избранному, который не вступил в пятёрку? – Гайто задумался. – Ну… Можешь найти кого-нибудь и потрахаться. Можешь найти кого-нибудь и порубиться с ним в этом зале. Можешь даже найти кого-нибудь, с кем сможешь порубиться и потрахаться в этом зале. Ещё можно спать и жрать. Вроде всё, других развлечений здесь я не видел. Найдёшь шахматы – свисти.

Подмигнув на прощание, Гайто вышел из зала, оставив меня в одиночестве и задумчивости.

До какой же степени хреново то, что находится там, в туннелях, если эти ребята воспринимают как развлечение возможность кромсать друг друга мечами?..

Глава 9

Гайто был прав.

Никаких развлечений или хотя бы чего-то подобного в Месте Силы не было. Все просто слонялись без дела, в основном – в общем зале, который я уже не решался назвать столовой. Столы-то оставались, но никто не ел, все просто сидели, стояли, бродили, болтали.

Я стоял у перил на третьем ярусе и наблюдал за жизнью этого муравейника. Муравейника, который отныне должен стать моим домом.

Быстро определил тех, чья жизнь имела какой-то видимый смысл. Ребята из обслуживающего персонала – машинально я называл их «стаффами», подцепил от Лин, – выходили в зал только с заранее определённой целью. Кто-то мыл пол, кто-то катил тележку с бельём. Кто-то протирал столы.

Мне казалось, что от большинства этих действий нет никакого толку – ну, пол и так был не сказать чтоб грязный, – просто стаффам нужно было чем-то заниматься, чтобы не слететь с катушек.

Наблюдая за ними, я быстро определил, где находится кухня, где склад с тряпьём, где кладовая, подсобка, общий туалет.

Заметил, что «Избранные» – те, что прошли испытание, – общим туалетом не пользуются. Ходят к себе в коридоры. Что это? Тоже правило, или, типа, неуставная иерархия?

– Постигаешь?

Я покосился вправо, узнал Сайко. Парень, который дал мне ночью батончик. Ничего плохого мне не сделал, даже наоборот.

– Ну, вроде того, – отозвался я. – И что, так каждый день? Реально?

– Каждый день – как? – Сайко повернулся к залу спиной, оперся о перила. – Имеешь в виду скуку? Тоску? Уныние?

– Угу.

– Смотря с какой стороны посмотреть. Видишь вон тех ребят? – Он указал большим пальцем себе через плечо. – Пятёрка Бешеных Псов. Они не скучают. Ждут полудня, тогда откроется дверь, и ребята получат очередной шанс выйти на второй уровень. Остальные будут делать ставки.

– И что ставить? – фыркнул я.

– Забавно спросил. Валюта тут одна – люди.

– А?! – удивился я.

– Никакой работорговли, никакого насилия, расслабься, – улыбнулся Сайко. – Большинство пятёрок недоукомплектованы. Каждый ставит себя. Проиграл – перешёл в пятёрку выигравших. Ускорил свой шанс, можно сказать.

– Как-то непонятно, – признался я. – А если выигравших несколько?

– Тогда идут к тому, кто больше нравится. Я же сказал – никакого насилия.

– Всё равно тупость, – не сдавался я. – Если много недоукомплектованных пятёрок, то почему бы не переукомплектоваться? Пусть пятёрок будет меньше, но… – Я попытался языком мимики и жеста показать, что зато все люди будут поровну поделены между пятёрками, нужные слова как-то не пришли в голову.

– Гениально, – похвалил Сайко без тени улыбки. – А как по-твоему, эта игра со ставками – она какую цель преследует?

Я прикусил язык.

Ну да, собственно, логично. Не тупая перетасовка, в которой рано или поздно кому-то придётся взять на себя функции руководителя, а более-менее органичный процесс.

– Но ведь всё равно это затягивается, – нахмурился я. – Многие наверное долго сидят без комплекта…

– Многие считают – и, надо сказать, не без оснований, – что лучше посидеть подольше и подождать, пока сюда попадёт кто-то со способностями выше средних. Завербовать его и пройти наверняка.

– Но кто мешает пытаться до того?

Сайко с любопытством на меня посмотрел.

– Крейз, а тебя хоть раз убивали?

Странный вопрос. Хотя конкретно тут – совсем даже не странный, скорее уж будничный, типа «привет, как дела?».

– Нет.

– Вернёмся к этому разговору, когда лишишься невинности.

– Я бы предпочёл остаться девственником, – сострил я.

– Ну, если у тебя получится – я буду за тебя только рад. Но помяни моё слово, Крейз… Тебе придётся умереть и умереть не один раз, прежде чем ты хотя бы поймёшь, что нужно делать, чтобы победить. А потом ты начнёшь этому учиться. Так со всеми. Нас здесь собрали не для того, чтобы дать нам лёгкую жизнь.

Сайко опять повернулся к залу, осмотрел собравшихся. Народу прибавлялось. Видимо, приближался полдень, наступление которого местные обитатели ощущали так же, как иные умельцы чувствуют свою остановку, уснув в наушниках с грохочущей музыкой в автобусе.

– Есть ещё одна валюта, её здесь не признают, но она есть. Только не пытайся ею расплачиваться, её можно только дарить, – сказал Сайко. – Она называется «совет». Ими не разбрасываются. Дают – береги. Вот тебе мой подарок: твоё Испытание произвело хорошее впечатление. Если захочешь поучаствовать в тотализаторе можешь ставить себя против двоих.

– В смысле?

– Проиграешь – уйдёшь к тому из победителей, кого выберешь. Победишь – и выберешь себе двух бойцов из проигравших. Ставку примут, не сомневайся.

– И что мне делать с двумя бойцами?

– Завербовать ещё двоих и отправляться испытывать судьбу. Своя пятёрка. Не упускай шанса. Потому что после твоего первого выхода в составе другой пятёрки твои акции, скорее всего, упадут примерно в два раза.

– Даже если я соберу свою пятёрку… какие это мне даст преимущества?

Сайко усмехнулся.

– Соображать начал быстро, это хорошо. Математически – никаких преимуществ. Гуманистически – возможность выбора. Наберёшь тех людей, с которыми захочешь работать. Тех, кто тебе симпатичен – если ты глуп. Или тех, кто явно сильнее, быстрее, искуснее других – если ты умён. Беда в том, что у тебя нет времени, чтобы изучить всех, и даже возможности нет. А значит, выбирать сможешь только на глаз. Ладно, сдаюсь, Крейз: никакого смысла. Это просто игра, которая ненадолго занимает умы.

Открылась одна из дверей внизу, и я увидел толстяка. Живого, целого и невредимого толстяка. О том, что он протрезвел, и говорить было нечего. Вёл себя тише воды ниже травы. Толкал тележку вроде той, что я видел у немецкого пацана этим утром, но вместо контейнера на ней стояли два ведра и швабра.

Рядом с толстяком шагала коротко стриженная девушка лет двадцати и что-то ему негромко объясняла. Они двигались к лестнице.

– Уборка, – прокомментировал Сайко. – Здесь у нас всё отлажено. Уборка – в районе полудня, когда в коридорах точно никого. Ты оставил свою дверь открытой?

– Нет, – ответил я.

Как-то непривычно было. Пусть красть у меня нечего, и пакостить мне никто не станет – как мне неоднократно сказала Лин, – всё равно своя комната есть своя комната.

– Зря. Кроме тебя её никто не откроет. Как и твой шкафчик. Ну ничего, уборка каждый полдень. Надеюсь, ты не успел сильно запачкать пол.

Прежде чем я ответил, Сайко легко вспорхнул на перила и повернул ко мне голову:

– А вот ещё один совет, Крейз, ты разоряешь меня. Запомни: ты больше – не человек. И чем скорее приучишь к этому мозг – тем быстрее начнёшь прогрессировать, повышая свои шансы на то, чтобы выйти на следующий уровень.

Сказав это, Сайко прыгнул.

У меня дёрнулось сердце. Я вцепился в перила обеими руками и смотрел, как сумасшедший японец перекувырнулся в воздухе через голову и обрушился на пол.

Не было хруста сломанных ног, не было крови и криков. На Сайко обратили внимание только те, кому пришлось изменить траекторию движения, чтобы не столкнуться с ним. Он приземлился на ноги, кажется, даже не согнув коленей. Повернулся ко мне, подмигнул, поправил фуражку и крикнул:

– Ставлю! «Псы» обделаются.

– Сайко, ты охренел? – заорал кто-то, вскочив ногами на стол. – Ты нас кидаешь?!

– Да мы уже третью неделю сидим втроём, сколько можно сидеть? – махнул рукой Сайко. – Я люблю тебя всем сердцем, Биас, но лучше буду слать тебе лучи своей любви со второго уровня.

Внизу засмеялись. Послышались голоса, начались шевеления. Все разделялись на две половины: тех, кто ставил на «Псов», и тех, кто ставил против.

Я посмотрел на пятёрку, стоявшую особняком. На тех, кому сейчас предстояло пойти… куда-то и сражаться, видимо, с теми же шатунами.

Пятеро молчаливых парней. Они стояли спокойно, как будто вообще не замечая суеты вокруг. О чём-то негромко переговаривались – обсуждали стратегию?

И они все были во «второй коже», или, как её тут прозвали, в «обтяжке». Впрочем, одежда тоже была при них. Компактно сложенная, она крепилась на спину при помощи ремней.

Не задав очередную тонну вопросов никому, я понял, что это значит.

Ребята не хотят испортить одежду, которой тут, видимо, дефицит. Но и в шкафчиках или комнатах её не оставляют – потому что не надеются вернуться. Они надеются пройти. Вот такая интересная деталь заставила меня в них поверить.

Резко выдохнув, я вскочил на перила и немного испугался – таким лёгким вышел этот прыжок. Испуг тут же трансформировался в животный страх перед распростёршейся впереди пропастью.

Рухнув с такой высоты, без травм не обойтись, а если ты особо «везучий», то можешь умереть или остаться инвалидом на всю оставшуюся жизнь.

Но я видел, как такой же прыжок выполнил Сайко. И видел, как мёртвого толстяка сделали живым. Всё это не было чьей-то больной фантазией, нет. Это была самая настоящая реальность. Моя новая реальность.

Моё сознание словно бы разделилось на две половины. Одна половина вопила от ужаса, а другая заставила колени согнуться и тут же распрямиться.

Я прыгнул вперёд.

Перевернулся в воздухе и, не успев закричать, только судорожно набрав воздуху в грудь, приземлился.

Это было именно приземление, не падение. Пол мягко, пружинисто толкнулся в жёсткие подошвы ботинок. И – всё. Не веря, я обернулся, вскинул голову и посмотрел на то место, где только что стоял.

Высоко. Охренеть как высоко…

Кто-то присвистнул:

– Вот это отчаянный пацан. В первый день?!

Я открыл рот и, выпуская застоявшийся воздух, хрипло, но громко сказал:

– Ставлю себя против троих: «Псы» пройдут.

Глава 10

Я молчал, успокаивая сердце, бешено бьющееся после сумасшедшего прыжка. Народ задумался. Ребята переглядывались.

За «Псов» были единицы. Ну, ладно – десятка полтора ребят, ни одного из которых я не знал. Видимо, ставить на «проход» – было делом заведомо гиблым. И тут стояли даже не представители конкретных пятёрок, а, наверное, аутсайдеры. Выглядели они, во всяком случае, стрёмно. И, наверное, для них это была единственная возможность войти в какую-нибудь пятёрку: проиграть и сдаться на милость победителю.

– Я принимаю! – крикнул Сайко с противоположной стороны зала.

Судя по одобрительному гулу, подхватившему его выкрик, мою ставку приняли единогласно. Один к трём. Ну, наглость – второе счастье, как говорится. В принципе, я был готов уступить.

Знать не знаю, зачем мне собирать собственную пятёрку в самом начале. Логика подсказывает присоединиться к готовой и постепенно разобраться, что да как, а потом уже принимать какие-то осмысленные решения.

Но, с другой-то стороны, ребята, которых я наберу, при любом раскладе будут более опытными, чем я. Как-нибудь разберёмся, где наша не пропадала.

Да и потом – я ещё не выиграл.

– Удачи, пацаны! – крикнул я «Псам» и махнул рукой, прежде чем двинуться к стану голосующих «за».

«Псы» молча проводили меня взглядами. Ни один не сказал ни слова, не помахал в ответ. Будто на самом деле они – уже не здесь. В этот миг я укрепился верой. Что бы это ни было – интуиция, или мистическое озарение, – но оно буквально орало у меня в голове: парни должны победить.

Как только я присоединился к тем пятнадцати, что формально разделяли мою уверенность, что-то негромко загудело – добавило свой гул к шуму вентиляции. Я повернул голову и увидел, как утром, что пол на свободном участке расступается. Выдвинулась такая же платформа, с таким же кубическим основанием. Но теперь чаши на нём не было. Над основанием возникла голограмма, подобная утреннему оружию.

Только вместо оружия в воздухе горели алые цифры.

10

9

8

7…

«Псы» двинулись к знакомой двери. Я, прищурившись, следил за ними. Когда на голограмме единицу сменил ноль, один из «Псов» повернул колесо на двери. Открыл.

Один за другим пятеро смельчаков вышли за дверь, и за их спинами она захлопнулась.

А вместо нуля появились пять одинаковых полосок.

– Пока зелёные – значит, все живы, – сообщил мне чернокожий парень, оказавшийся рядом. – Покраснеет – значит, одного убили. Уже, считай, всё. А если исчезнет – значит, совсем убили…

– Совсем убили, – повторил я. – То есть, больше семидесяти процентов?

– Ага. Нервная работа, – хохотнул парень. – Ладно. Перекусить не хочешь?

Я хотел. Как и обещал ночью Сайко, жрать хотелось. Утром, после испытания, стресс прошёл быстро, а вместо него накатил голод. Как будто и не было тех фаршированных макарон, которыми раньше меня можно было бы на сутки накормить так, чтобы я вообще о еде не вспоминал.

– А есть?

– Пошли.

***

Парня звали Жаст, и выглядел он лет на двадцать пять. Если странное имя я просто принял (ну, написалось ему такое имя буквами в голове, что он поделает), то возраст заинтересовал меня сильнее.

– А по какому принципу нас сюда набирают? – спросил я.

– Хороший вопрос, – сказал с набитым ртом Жаст. – Как встречу набирателя – так сразу у него и спрошу.

Мы сидели в кухне, вокруг нас суетились, готовя обед, стаффы. Примерно пяток пацанов, явно не дотягивающих до восемнадцати лет, столько же девушек постарше и один повар-китаец с изувеченной рукой. На ней не хватало двух пальцев, что не мешало ему тут верховодить. Видать, ещё «по воле» в готовке разбирался.

Лин была права, народу – более чем достаточно. В результате большей частью все просто симулировали занятость, по десять раз протирали один и тот же стальной стол, с повышенной тщательностью мыли посуду. А из разговоров я понял, что существует ещё и «другая смена», может быть, не одна.

Мы с Жастом сидели в углу, так, чтобы никому не мешать. Ели тот же утренний фарш, завёрнутый в свеженькие лепёшки. Откуда берутся продукты – это мне ещё предстояло выяснить. Мне предстояло выяснить об этом мире буквально всё.

– В Избранных, смотрю, в основном молодые, – пояснил я свой вопрос. – Ну, восемнадцать-двадцать…

– А я – старый, да?

– Я не говорил…

– Расслабься, друг. Я тут три года.

– Сколько?! – вытаращился я на Жаста.

Он грустно усмехнулся:

– Меня считают несчастливым. Многие предпочитают тянуть до последнего, лишь бы не брать меня с собой. Но иногда приходится брать. Несколько раз я собирал свою пятёрку – все от меня разбегаются. Такое чувство, как будто Место Силы имеет что-то конкретно против меня.

Я не нашёлся, что сказать, и Жаст, вздохнув, добавил:

– Никто не знает, как оно выбирает. Что играет роль. В основном – ты прав, восемнадцать-двадцать лет. Но иногда попадают и совсем молодые. Или как тот вчерашний чудила.

Я опять вспомнил толстяка.

– Если хочешь, можешь попытаться создать теорию. Хуже никому не будет, но хоть развлечёшься. Пока тебе интересно, но подожди, вот пройдёт хоть неделя. Увидишь, как здесь скучно.

– Угу, мне намекали, – кивнул я и откусил ещё кусок. Хрустящая лепёшка, сочный фарш… Господи, да я бы, кажется, тонну сожрал!

– Молодняк, в основном, заваливает испытания, – пояснил Жаст то, что я и без него понял. – Остаются в стаффах. Естественный отбор, если хочешь знать, никакой дедовщины.

– Да у вас тут вообще на удивление мирно, – заметил я, вспомнив, как Скрам и Гайто крыли друг друга такими словами, за которые даже у нас на филфаке давно бы разбили нос, как минимум.

– На то есть причины.

– А. То самое «жестокое наказание»? – кивнул я. – А что будет-то? Ну, если я сейчас поставлю подножку вот этому…

Мимо как раз проходил пацан с кастрюлей.

– Не смей! – дёрнулся Жаст и едва не уронил свою «шаурму». – Крейз, богом тебя заклинаю – не надо! Я пережил девять Наказаний…

– О, да ты злой?

– Ты не понимаешь, Крейз. Я тут – мухи не обидел. Это каждый раз были разные люди, каждый раз – новички, которые пытались самоутвердиться. А наказание – одно на всех. Поверь, даже одного раза хватит, чтобы навеки заречься не только бить, но даже и оскорблять людей.

– Оскорблять тоже нельзя? – усомнился я.

– Вообще, можно. Но если ты оскорбишь одного человека раз, два, десять раз…

– Ясно. Он психанёт, кинется на меня, а огребут все.

– Именно, Крейз. Ты быстро схватываешь.

– Да я вообще способный. Но тут все какие-то неразговорчивые. Почему бы сразу не объяснить, какое будет наказание? Я бы сразу испугался и даже мысли не допускал о том, чтобы…

– Нет, Крейз, это не так, – тихо сказал Жаст, глядя в пустоту перед собой. – Слова ничего не значат. Проверяли. В пяти случаях из тех девяти драку начинали те, кто знал. Те, кому рассказывали. Это нужно пережить, чтобы понять. А до тех пор – неизвестность пугает больше.

Наверное, в чём-то он был прав. Во всяком случае, у меня от этой неизвестности мороз по коже. Я поспешил дожевать «шаурму», пока не пропал аппетит. А то последний кусок уже валялся камнем в желудке.

– Пошли, посмотрим? – встал Жаст, тоже расправившийся со своей порцией. – Скорее всего уже одна палочка покраснела, и скоро «Псы» вернутся. Войдём в свои пятёрки, Крейз!

Но когда мы вышли в зал, все пять палочек были зелёными. А оставшиеся за бортом Избранные удивлённо переговаривались.

– Долго, – пробормотал Жаст. – Очень…

Шло время. Часов я здесь так и не увидел, но секунды ощущались. Они будто вместе с кровью проносились по венам. Одна за другой, одна за другой…

Я устал стоять и сел. Как будто мой пример заразил остальных – вскоре все скамейки оказались заняты. Те, кому хотелось лучшего обзора, устраивались, скрестив ноги на столах. Стаффов полно, лишний раз протрут, им же в радость – всё не бездельничать. Такой логикой, наверное, руководствовались здесь Избранные. При этом не забывая относиться к стаффам с уважением, чтобы не спровоцировать насилия.

«Идиотизм, – подумал я. – Кино, театр, балет… Да всё нервно курит в сторонке. Полторы сотни человек сидят и, затаив дыхание, залипают на пять зелёных палочек в воздухе».

И вдруг они слились в одно целое. Целое приняло форму зелёного круга и погасло.

– Да не может быть, – сказал Жаст, смешно пуча глаза на пустоту.

Платформа медленно опустилась обратно, пол над нею сомкнулся.

– Это значит, они выиграли? – спросил я.

Жаст перевёл взгляд на меня и медленно кивнул:

– «Псы» прошли на второй уровень.