Текст книги "В министерстве двора. Воспоминания"

В. С. Кривенко
В министерстве двора
Воспоминания

© Куликов С. В., научное редактирование, вступительная статья, подготовка текста, примечания, указатель, 2006

© Григорьев С. И., вступительная статья, подготовка текста, указатель, 2006

© Шилов Д. Н., вступительная статья, подготовка текста, 2006

© СПбИИ РАН, 2006

© Издательство «Нестор-История», 2006

* * *

С. И. Григорьев, С. В. Куликов
В. С. Кривенко и министерство двора: забытый мемуарист в контексте истории забытого ведомства

Последние полтора десятка лет ознаменовались небывалой по своему масштабу публикацией мемуаров, отражающих историю России XIX – начала XX в. Среди их авторов появляются и незаслуженно забытые деятели, имена которых мало что скажут современному, даже вполне осведомленному читателю[1]1
  См. об этом: Ганелин Р. Ш., Куликов С. В. Основные источники по истории России конца XIX – начала XX в.: Учеб. пособие. СПб., 2000. С. 84–91.


[Закрыть]. К числу таких деятелей можно отнести и Василия Силовича Кривенко, чье мемуарное наследие представлено в полном объеме впервые только в данном издании. Большое научное значение наследия В. С. Кривенко определяется несколькими обстоятельствами. Во-первых, многолетняя служба автора проходила в Министерстве императорского двора – вероятно, самом закрытом высшем ведомстве Российской империи. Во-вторых, В. С. Кривенко занимал в царствование Александра III ответственнейший пост руководителя канцелярии министра императорского двора графа И. И. Воронцова-Дашкова. На этом посту в 1880-е годы он стал инициатором целого ряда административных реформ в Министерстве двора, призванных адаптировать архаичную структуру придворного ведомства к запросам современности – реформ, сегодня практически неизвестных даже специалистам-историкам. В-третьих, по должности находясь в самой гуще придворной жизни и, что еще более важно, являясь долгие годы доверенным лицом И. И. Воронцова-Дашкова, В. С. Кривенко был посвящен в такие тонкости взаимоотношений при дворе, о которых не знало большинство других мемуаристов – высокопоставленных сановников.

Предлагаемая читателю книга состоит из трех частей. Первая – «Вдали от родных» – мемуарный очерк В. С. Кривенко о годах ранней юности, проведенных в Петровском Полтавском кадетском корпусе[2]2
  См. о нем: Павловский И. Ф. Исторический очерк Петровского Полтавского кадетского корпуса. (1840–1890): По офиц. данным. Полтава, 1890; Ромашкевич А. Д. Материалы к истории Петровского Полтавского кадетского корпуса. Полтава, 1904–1913. Ч. 1–10. См. также: Греков Ф. В. Краткий исторический очерк военно-учебных заведений. 1700–1910. М., 1910.


[Закрыть], единственный раз опубликованный при жизни автора[3]3
  Вдали от родных. (Из моих воспоминаний). СПб.: Тип. товарищества «Общественная польза», 1895. Вдали от родных. (Из моих воспоминаний). СПб.: Тип. товарищества «Общественная польза», 1895.


[Закрыть]. Вторую часть настоящего издания – «Юнкерские годы» — представляют воспоминания автора о 1-м военном Павловском училище, в котором он учился в 1870-e гг. Они также издавались только один раз[4]4
  Юнкерские годы. 25 лет назад. СПб.: Тип. А. С. Суворина, 1898.


[Закрыть]. Публикуемые ныне мемуарные очерки В. С. Кривенко представляют огромный интерес и сегодня, поскольку являются наиболее обстоятельными и объемными из всех воспоминаний об этих учебных заведениях, написанных и напечатанных во второй половине XIX в.[5]5
  См.: История дореволюционной России в дневниках и воспоминаниях. Аннот. указ. кн. и публ. в журн. Μ., 1980. Т. 3. Ч. 2: 1857–1894 гг.


[Закрыть]. Третью часть настоящего издания составляют воспоминания «В Министерстве двора», посвященные службе автора в Министерстве императорского двора в 1880–1890 гг.

Несмотря на исключительную ценность этого исторического источника, он до сего дня оставался вне научного оборота. Рукопись «В Министерстве двора», хранящаяся в Отделе рукописей Российской национальной библиотеки, никогда прежде не публиковалась в полном объеме. Только небольшой ее отрывок вошел в сборник воспоминаний, изданный в 1994 г. Б. В. Ананьичем и Р. Ш. Ганелиным[6]6
  Кривенко В. С. Из рукописи «В Министерстве императорского двора» // Николай Второй: Воспоминания. Дневники. СПб., 1994. С. 34–36.


[Закрыть]. Между тем эти мемуары являются одним из главных источников личного происхождения для характеристики императора Александра III и его царствования[7]7
  Опубликованные источники такого рода см.: Александр Третий: Воспоминания. Дневники. Письма. СПб., 2001.


[Закрыть]. По своей научной значимости воспоминания В. С. Кривенко должны, по нашему мнению, занять свое место рядом с таким широко известным и признанным историческим источником, как воспоминания генерала А. А. Мосолова[8]8
  Мосолов А. А. При дворе последнего императора: Зап. нач. канцелярии министра двора. СПб., 1992.


[Закрыть], которые уже выдержали несколько изданий. Долгое время эти мемуары, принадлежащие одному из преемников В. С. Кривенко на посту руководителя канцелярии Министерства двора, оставались единственным опубликованным источником частного характера, посвященным службе в данном ведомстве. Обошли его своим вниманием и специалисты-историки. Как же произошло, что Министерство двора практически выпало из поля зрения как современников, так и потомков? Чтобы ответить на этот вопрос, обратимся к историографии Министерства императорского двора (МИДв). Для более полного представления о месте МИДв в отечественной истории рассмотрим его историографию в рамках общей историографии государственных учреждений Российской империи.

Систематическое изучение государственных институтов началось в России с середины XIX в. Историки государственной школы отводили государству и его институтам центральное место в историческом процессе. Позднее изучением юридических аспектов российской государственности занимались историки русского права. Однако внимание исследователей того времени занимали, прежде всего, проблемы зарождения и формирования российской государственности в целом, иногда – история отдельных государственных и общественных институтов. История же высших государственных учреждений Российской империи (министерств, ведомств, комитетов) долгое время оставалась неразработанной. Тому было две причины. Первая, объективная причина, заключалась в существовавшем до 1905 г. фактическом запрете на публикацию исторических сочинений, рассматривавших историю России после 1725 г.[9]9
  См. об этом: Григорьев С. И. Придворная цензура как инструмент создания образа верховной власти в Российской империи: юридический аспект // Источник. Историк. История: Сб. науч. работ. СПб., 2002. Вып. 2. С. 169–238.


[Закрыть] Вторую, субъективную причину этого положения привел крупнейший отечественный исследователь истории государственных учреждений Н. П. Ерошкин: «Дореволюционная историография почти не затрагивала формы правления России <…>. Господствующие верхи не были заинтересованы в публичном освещении таинств управления даже в историческом плане»[10]10
  Ерошкин Н. П. Крепостническое самодержавие и его политические институты. (Первая половина XIX в.). Μ., 1981. С. 7.


[Закрыть].

В начале XX в., в связи со столетним юбилеем министерской системы в России, исследователи обратились к теме учреждения этой системы. Но последующая история большинства государственных учреждений по-прежнему оставалась вне научного поля. Единственной формой исторического изучения министерств в дореволюционной России были ведомственные издания, составляемые чиновниками к юбилейным датам. Данный вид исторических исследований имеет общий недостаток – их составители предпочитали воздерживаться от аналитического осмысления приводимой информации – возможно, следуя пожеланиям начальства. В тех же случаях, когда комментарии имелись, они естественным образом отражали официальную точку зрения на описываемые факты. Типичный для подобных трудов способ подачи исторического материала раскрыл составитель одного из таких изданий по истории МИДв, Η. Е. Волков: «Я излагаю в нем лишь факты, почерпнутые мною из дел Министерства и из всеподданнейших докладов, в историческом их освещении и без всяких комментарий»[11]11
  РГИА. Ф. 472 (Канцелярии Министерства императорского двора). Оп. 4з-Д. 67. Л. д.


[Закрыть]. Можно предположить, что порой приводимая информация недостоверна – ведь она была закрыта от проверки сторонними исследователями. Тем не менее, вследствие высокой насыщенности таких изданий разнообразной (пусть и требующей проверки) информацией и отсутствия других исторических исследований, ценность данного вида источников представляется весьма высокой.

Министерство двора в этом ряду стоит особняком. Издания, посвященного его истории в целом, на протяжении всего существования этого института, не было опубликовано. Подобные труды появлялись только к юбилейным датам, а до своего столетнего юбилея (который наступил бы в і92б г.) министерство «не дожило». Тем не менее, работы по истории министерства в целом (но охватывающие лишь определенный исторический период) неоднократно составлялись его служащими, хотя и не были изданы. Так, можно упомянуть «Краткий очерк деятельности Министерства императорского двора в первое г5-летие благополучного царствования государя императора Александра //(19.02.1855-19-02.1880)»[12]12
  Там же. Оп. 66. Д. 256.


[Закрыть], составленный П. Т. Китицыным в ι88ο г.; «Общий очерк к обзору деятельности Министерства Императорского Двора за время царствования в Бозе почившего Государя Императора Александра ///(1881–1894)», составленный А. Н. Коковихиным в 1901 г.; «Очерк деятельности Министерства Императорского Двора и Уделов за время 1897–1907 гг.»[13]13
  Там же. Оп. 43– Д. 67.


[Закрыть], подготовленный Н. Е. Волковым в ι9ο8 г. Составители этих работ рассматривали только институциональные изменения основных установлений министерства (в том числе и канцелярии МИДв). Весьма поверхностный характер этих работ, вызванный, как можно предположить, недостаточной исторической и литературной подготовкой их составителей, привел к тому, что они могут использоваться только как справочный материал. Выходили издания и к юбилеям отдельных учреждений в составе МИДа[14]14
  См., напр.: Столетие уделов. 1797-1897– СПб., 1897; История уделов за столетие их существования. 1797-1897– СПб., 1901–1902; Т. ι-3; 200-летие Кабинета его императорского величества. 1704–1904.: Ист. исслед. СПб., 1911; Обзор деятельности Кабинета его императорского величества за 1906-15 годы. Пг„1916; Волков Н. Е. Двор русских императоров в его прошлом и настоящем. СПб., 1900; Юбилейная памятка конвойной стражи. 1811-27/Ш-1911. [СПб., іди]; БровцынВ. П. 50-летие Кассы Министерства императорского двора 1864–1914 г.: Крат. ист. очерк. СПб., 1914.


[Закрыть].

Наиболее интересное в научном плане юбилейное издание – «200-летие Кабинета Его Императорского Величества. 1704–1904». Это – единственное опубликованное до революции в полном смысле историческое исследование одного из учреждений МИДв. Его авторы – В. Н. Строев, П. И. Варыпаев и А. Н. Коковихин – исследовали историю Кабинета как государственного института, делая акцент на финансовой стороне его деятельности. Всю историю Кабинета авторы разделили на два неравнозначных периода: 1704–1786 гг., когда Кабинет являлся учреждением общегосударственного значения, обладающим самой широкой компетенцией, и 1786–1904 гг., когда он был учреждением (сначала самостоятельным, затем в составе МИДв), ведающим только «Государево казначейство и Государевы имущества». Главной своей задачей авторы видели изучение первого периода: по их мнению, он представлял наибольший интерес, поскольку «роль Кабинета во втором периоде значительно сузилась и деятельность его направилась исключительно на изыскание средств для удовлетворения потребностей дворцового хозяйства и других расходов, исторически относившихся на Кабинет, а также на управление вверенными ему имуществами с целью извлечения из них доходов»[15]15
  200-летие Кабинета его императорского величества. С. VIII.


[Закрыть]. Следствием такого подхода ста-ла крайняя неравномерность распределения исторического материала: из девяти глав этого труда пять посвящены царствованию Петра I, и лишь одна глава (автор А. Н. Коковихин) – всей истории Кабинета после 1786 г. (т. е. 32 из 488 стр.). К тому же следует отметить, что исторический анализ в этой главе, на наш взгляд, значительно более поверхностен, чем в первой части работы. Тем не менее, содержащийся в данной работе фактический материал имеет большую научную ценность.

В послереволюционные десятилетия изучение истории высших государственных учреждений Российской империи практически не велось: внимание советской исторической науки было приковано к социально-экономическим проблемам. Возвращение к изучению их истории началось в конце 50-х гг., в рамках возрастания общего интереса к внутриполитической проблематике. Как подчеркивал один из первых советских исследователей истории госучреждений Г. М. Горфейн, она «является важной, представляющей самостоятельный интерес областью общей истории России, освещающей развитие организации и деятельность сложнейшего механизма, посредством которого самодержавное дворянско-бюрократическое государство осуществляло свои функции по управлению громадной страной и политику защиты интересов господствующих классов <… > В то же время история государственных учреждений имеет и большое вспомогательное значение. Она – основа организации архивных материалов и надежное руководство при поиске среди них источников по самым разнообразным темам; к ней постоянно обращаются в ходе исследований для получения фактических сведений; она является важнейшим пособием при комментировании и публикации документов и т. д.»[16]16
  Горфейн Г. М. Основные источники по истории высших и центральных учреждений XIX – начала XX вв. // Некоторые вопросы изучения исторических документов XIX – начала XX в.: Сб. ст. Л., 1967. С. 73.


[Закрыть]. Н. П. Ерошкин обосновывал значимость данной области для советской исторической науки по-иному: «Государствоведческие аспекты помогают значительно расширить изучение исторических процессов, происходящих в социально-экономической жизни дореволюционной России, познать тот лагерь, который угнетал народные массы. Изучение политических институтов дореволюционной России имеет большое научное значение, помогает глубоко осмыслить особенности развития отечественной экономики, классов и классовой борьбы, революционного и общественного движения, внутренней и внешней политики дореволюционной России»[17]17
  Ерошкин Н. П. Крепостническое самодержавие. С. 3.


[Закрыть].

Сложившееся отношение властей отнюдь не способствовало росту исследовательского интереса к истории госучреждений. Г. М. Горфейн отмечал, что эта область «разрабатывается все еще слабо, большей частью попутно с решением других исторических проблем»[18]18
  Горфейн Г М. Основные источники. С. 74.


[Закрыть]. Н. П. Ерошкин уже в конце жизни также писал, что «серьезным препятствием на пути создания глубокого обобщающего труда по истории государственных учреждений до 1917 г. является отсутствие исследований по истории подавляющего большинства высших, центральных и местных учреждений»[19]19
  Ерошкин Н. П. История государственных учреждений дореволюционной России: Учеб. для студентов, обучающихся по специальности «Историко-архивоведение». 3-е изд. Μ., 1983. С. 21.


[Закрыть].

Со временем трудами Н. П. Ерошкина, П. А. Зайончковского, Ю. Б. Соловьева и др. был наработан огромный фактографический материал по общей истории государственного аппарата второй половины XIX в. Однако МИДв по-прежнему оставалось не изученным: советские историки лишь упоминали его в связи с какими-либо историческими сюжетами или конкретными персоналиями[20]20
  См., напр.: Давидович А. М. Самодержавие в эпоху империализма. (Классовая сущность и эволюция абсолютизма в России). М., 1975. С. 181–183; Соловьев Ю. Б. Самодержавие и дворянство в конце XIX века. Л., 1973. С. 168–170; Зайончковский П. А. Правительственный аппарат самодержавной России в XIX в. М., 1978. С. 48.


[Закрыть]. Можно заключить, что в советское время изучение МИДв находилось на далекой периферии – не только советской исторической науки вообще, но и внутри данной области (истории госучреждений) в частности. Причина этого, по нашему мнению, могла заключаться в следующем. Вероятно, предполагалось, что в первую очередь должны изучаться структуры, лежавшие в основе материальной жизни государства и общества – т. е. составлявшие, по марксистским канонам, «базис» – финансы, экономика, промышленность. Области же, которые относили к «надстройке» – культура, идеология, религия и т. д. – в соответствии с господствующей доктриной ситуацию в дореволюционной России не определяли, а потому считались в советской историографии второстепенным направлением для изучения. Более того, научный интерес к изучению «надстройки» в то время был, вероятно, даже несколько подозрителен и требовал обязательной подстраховки. Обратим внимание на характерную ссылку на марксистскую догму, как бы оправдывающую научный интерес к этому направлению: «Экономика и социальные отношения находились в тесной связи с политической надстройкой страны: самодержавием, бюрократией, государственными учреждениями. Политика классов и классовых государств всегда опиралась на экономическую силу, но, возникнув на определенной экономической базе, политическая надстройка оказывала активное обратное воздействие на развитие экономического строя, содействовала этому развитию или, наоборот, задерживала его»[21]21
  Зайончковский П. А. Правительственный аппарат. С. 3.


[Закрыть]. На первый план здесь выдвигается доказанный «классиками» факт взаимовлияния базиса и надстройки в обществе – конечно, при сохранении непререкаемого приоритета экономики. Что же касается МИДв, то, возможно, действовала и другая негласная установка, в соответствии с которой его «реакционная эксплуататорская сущность» как государственного института представлялась настолько очевидной, что научная корректировка этого положения в том или ином направлении была несущественна.

Первым советским историком, обратившимся к изучению одного из учреждений, вошедших впоследствии в состав МИДв, стала Е. И. Индова, опубликовавшая работу по экономической истории дворцового хозяйства в XVIII в.[22]22
  Индова Е. И. Дворцовое хозяйство в России. Первая половина XVIII в. М., 1964.


[Закрыть]. Автор на большом документальном материале анализирует экономическое развитие дворцовых вотчин в различных регионах страны, изучает их финансовое положение, прослеживает происходившие в них социальные изменения. Данная работа, относящаяся к экономической истории, рассматривает то, что в советской науке называлось развитием производительных сил и производственных отношений – но в среде дворцового хозяйства. В одной из глав автор кратко касается и истории центральных учреждений дворцового аппарата, прослеживая всю властную вертикаль, от Главной дворцовой канцелярии в столице до низового вотчинного аппарата на местах.

Также к экономической истории относится и монография Г. П. Жидкова[23]23
  Жидков Г. П. Кабинетское землевладение. (1747–1917 гг.). Новосибирск, 1973.


[Закрыть]. Эта выдающаяся работа является единственной в советской историографии, специально посвященной истории учреждения в составе МИДв (хотя только одной из граней его деятельности). На основе материалов сибирских архивов автор анализирует историю землевладения российских императоров в Алтайском и Нерчинском округах, находившихся в управлении Кабинета е. и. в. Автор детально исследует земельную, переселенческую и фискальную политику Кабинета на подведомственных территориях, анализирует его хозяйственную и финансовую деятельность. Рассматривая институциональную историю Кабинета, Г. П. Жидков касается основных этапов истории всего министерства. Автор впервые вводит понятие функций МИДв, за каждую из которых отвечало определенное установление в его составе. Всего Г. П. Жидков выделяет четыре функции: представительскую, придворно-церемониальную, престижную и меценатскую, финансово-хозяйственную[24]24
  Там же. С. 54.


[Закрыть]. Впервые в отечественной историографии в этой работе проводится различие между институтами удельного ведомства и Кабинета и разграничение их областей компетенции.

Первым историком, обратившимся к изучению МИДв в целом, как государственного института в рамках империи, стал Н. П. Ерошкин. Он так определил его место и значение в истории России: «Министерство императорского двора было важным звеном российского абсолютизма на той стадии его развития, когда слияние имущественных интересов и средств абсолютного монарха и государства было уже неприемлемым и потребовалось их более четкое разделение <…>. Создание Министерства императорского двора явилось, таким образом, тоже элементом общих процессов развития абсолютизма дореформенной России»[25]25
  Ерошкин Н. П. Министерства России первой половины XIX века – фондообразователи центральных государственных архивов СССР: (Учеб. пособие для студентов ФАД Ист. – архив. ин-та). Μ., 1980. С. 74.


[Закрыть]. Отмечая особое положение МИДв в системе государственного управления, он подчеркивал прежде всего материальный аспект его деятельности: «Это было административно-хозяйственное ведомство, обеспечивавшее наивысший материальный уровень жизни императора и всей императорской фамилии, позволявшее поддерживать в глазах подданных (особенно широких народных масс) и правительств других стран внешний престиж абсолютного, неограниченного монарха»[26]26
  Там же. С. 73–74.


[Закрыть]. Впервые в советской историографии Н. П. Ерошкин привел полный перечень установлений в составе Министерства, но не рассматривал отдельно их функции и деятельность.

Выходившие в постсоветский период исторические энциклопедические издания[27]27
  См., напр.: Ерошкина А. Н. Министерство императорского двора и уделов // Государственность России: Гос. и церков. учреждения, сослов. органы и органы мест. самоуправления, единицы адм. – территор., церков. и ведомств. деления (конец XV в. – февр. 1917 г.): Слов. – справоч. М., 2001. Т. 3. С. 79–80; Панина А. Л. Министерство императорского двора и уделов // Отечественная история. История России с древнейших времен до 1917 года. Энцикл. М., 2000. Т. 3. С. 596.


[Закрыть] и монографии[28]28
  См., напр.: Шепелев Л. Е. Титулы, мундиры, ордена в Российской империи. Л., 1991; Шепелев Л. Е. Чиновный мир России. XVIII – начало XX вв. СПб., 1999; Раскин Д. И. Исторические реалии российской государственности и русского гражданского общества в XIX веке // Из истории русской культуры. М., 2000. Т. 5. С. 662–830.


[Закрыть] содержали лишь краткие справочные данные по общей институциональной истории МИДв, не касаясь изучения деятельности отдельных установлений в его составе. Одно из исключений составила биографическая статья Д. И. Исмаил-Заде, посвященная И. И. Воронцову-Дашкову[29]29
  Исмаил-Заде Д. И. Илларион Иванович Воронцов-Дашков // Исторические СИЛУЭТЫ. М., 1991. С. 20–62.


[Закрыть]. Рассматривая период министерства И. И. Воронцова-Дашкова, автор касается и произведенных при нем в МИДв реформ. Другим исключением стала небольшая статья челябинской исследовательницы И. В. Несмеяновой, посвященная МИДв в целом[30]30
  Несмеянова И. В. Управление императорским двором в XIX веке // Вестник Челябинского университета: Науч. журн. Серия 7. Государственное и муниципальное управление. 1998. № 1. С. 59–65.


[Закрыть]. Автор кратко обозначает институциональное устройство МИДв: общие законодательные основы, его место в системе центрального управления, структуру министерства, основные направления деятельности важнейших установлений в его составе. И. В. Несмеянова упоминает и некоторые стороны его финансовой деятельности: приводит основные источники финансирования и данные о содержании министров по штатному расписанию. Несмотря на малый объем, данная статья имеет, на наш взгляд, большую научную ценность, вследствие своей информативной насыщенности. Касаясь функций основных установлений в составе министерства, автор упоминает и канцелярию МИДв, отмечая, что она «являлась одним из важнейших общих установлений, решавших вопросы административного характера по всем учреждениям МИДв», а в ее компетенцию входила также деятельность министерства как придворного ведомства[31]31
  Несмеянова И. В. Управление императорским двором в XIX веке. С. 61.


[Закрыть].

Историографическая ситуация стала меняться только в последние годы. Отправной точкой стало издание третьего тома коллективного труда «Высшие и центральные государственные учреждения России. 1801–1917». Впервые в отечественной историографии в нем была представлена исчерпывающая справочная информация не только по МИДв в целом, как государственному институту, но и по каждому из установлений, в разное время входивших в его состав. Канцелярии МИДв в нем посвящена отдельная глава[32]32
  Высшие и центральные государственные учреждения России, 1801–1917. СПб., 2002., Т. 3. С. 146–166.


[Закрыть], в которой детально рассматривается ее структура, функции и области компетенции подразделений, персональный состав руководства.

В настоящее время изучением Министерства двора как государственного института занимаются оба автора этих строк, каждый со своей стороны. В центре внимания С. И. Григорьева – идеологическая функция МИДв, реализовавшаяся через ведомственную придворную цензуру. Изучая деятельность придворной цензуры по формированию и репрезентации образа верховной власти, автор рассматривает и общую институциональную историю МИДв, в частности, анализирует организационную структуру и кадры канцелярии МИДв, в составе которой функционировала придворная цензура[33]33
  Григорьев С. И. 1) Придворная цензура как инструмент создания образа верховной власти в Российской империи: юридический аспект // Источник. Историк. История: Сб. науч. работ. СПб., 2002. Вып. 2; 2) Канцелярия Министерства императорского двора как государственный институт // История повседневности. Сб. науч. работ. СПб., 2003; 3) Институт цензуры Министерства императорского двора // Государственный аппарат и реформы в России: К 200-летию министерской системы: (Материалы междунар. науч. конф. 24–25 окт. 2002 г.). СПб., 2003; 4) Институт цензуры Министерства императорского двора: Автореф. дис… канд. ист. наук. СПб., 2003; 5) Придворная цензура и печатная реклама // СМИ–2004. Средства информации в современном мире: (Тез. науч. – практ. конф. 21–22 апр. 2004 г.). СПб., 2004; 6) Царская PR-служба // Советник. 2004. № 10; 7) Придворная цензура в царствование императора Николая I // Новая политическая история: Сб. науч. работ. СПб., 2004; 8) Изменения в титуловании носителей верховной власти Российской империи (по материалам придворной цензуры) // Актуальные проблемы теории и истории государства и права: Материалы IV Междунар. науч. – теорет. конф., Санкт-Петербург, 24 дек. 2004 г. СПб., 2004; 9) Придворная цензура предметов широкого потребления // Цензура и доступ к информации: история и современность: Тез. Междунар. науч. конф. Санкт-Петербург, 16–18 марта 2005 г. СПб., 2005; 10) Придворная цензура – последняя ведомственная цензура Российской империи // Цензура в России: история и современность: Сб. науч. тр. СПб., 2005. Вып. 2.


[Закрыть].

Интересы С. В. Куликова сосредоточены на изучении персонального состава придворного штата конца XIX – начала XX в., его социально-значимых характеристик (сословное происхождение, образовательный ценз, имущественное положение и т. д.) и связей с предпринимательством, а также механизмов формирования штата. Им рассматриваются проблема взаимодействия монарха со своим официальным (двор) и неофициальным (камарилья) окружением, политическая неоднородность придворного штата, мотивация и тактика поведения царедворцев[34]34
  Куликов С. В. 1) Социальный облик высшей бюрократии России накануне Февральской революции // Из глубины времен. СПб., 1995. Вып. 5; 2) Высшая бюрократия России в годы Первой мировой войны (1914–1917): Автореф. дис… канд. ист. наук. СПб., 1999; 3) Высшая царская бюрократия и императорский двор накануне падения монархии // Из глубины времен. СПб., 1999. Вып. 11; 4) Император Николай II в годы Первой мировой войны // Английская набережная, 4: Ежегодник С.-Петерб. науч. о-ва историков и архивистов. СПб., 2000; 5) Правительственный либерализм нач. XX в. как фактор реформаторского процесса // Империя и либералы. СПб., 2001; 6) «Необычайно презрительное отношение к самой промышленности и торговле». Придворные и предприниматели в нач. XX в. // История глазами историков: Межвуз. сб. науч. тр., посвящ. 70-летию д-ра ист. наук, проф., зав. каф. Рос. истории СПбГАУ Евгения Романовича Ольховского. Пушкин, 2002; 7) Придворный штат и частное предпринимательство в начале XX в. // Страницы российской истории: проблемы, события, люди: Сб. ст. в честь Бориса Васильевича Ананьича. СПб., 2003; 8) Бюрократическая элита Российской империи накануне падения старого порядка, 194-1917. Рязань, 2004; 9) Камарилья и «министерская чехарда». Соотношение вербальных и бюрократических практик в позднеимперской России // Новая политическая история: Сб. науч. работ. СПб., 2004; 10) Русские немцы в составе императорского двора и высшей бюрократии: коллизия между конфессиональной и национальной идентичностями в нач. XX в. // Немцы в государственности России. СПб., 2004; 11) «Наш Друг сказал». Г. Е. Распутин и «министерская чехарда» // Родина. 2005. № 3.


[Закрыть].

Итак, можно заключить, что в историографии – как отечественной, так и зарубежной – до настоящего времени не существует ни одного специального исследования, посвященного ни Министерству двора в целом, ни Канцелярии МИДв в частности. В связи с этим представляется целесообразным хотя бы кратко очертить основные этапы истории этих учреждений, предшествовавшие административным реформам МИДв 1880-90 гг., в которых принял активное участие В. С. Кривенко.

МИДв было учреждено 22 августа 1826 г. именным высочайшим указом императора Николая I. Оно объединило все существовавшие к тому времени части дворцового управления – придворные конторы и дворцовые правления, Кабинет его императорского величества и Департамент уделов. Каждая из этих частей прежде – и в административном, и в хозяйственном смысле – была совершенно самостоятельна. Они имели коллегиальное устройство: в подчинении их руководителей, именовавшихся президентами, состояли особые присутствия (коллегии), которые принимали решения на общих собраниях путем голосования. Президенты пользовались правами главноуправляющих отдельными ведомствами и получали все указания по своей текущей деятельности непосредственно от императора. Результатом такого положения была все углублявшаяся со временем автономность и, как следствие, рассогласованность придворных учреждений: «отдельные действия контор, не имея общей связи в высшем заведывании, производили различные последствия. Каждая из них не сообразовывалась ни с общими потребностями, ни с общими способами императорского двора. Хозяйство не имело особой системы, но велось в самых разнообразных видах и без правильной отчетности»[35]35
  РГИА. Ф. 472. Оп. 66. Д. 711. Л. 1.


[Закрыть]. Таково было мнение В. Ф. Адлерберга, занимавшего пост министра двора в 1852–1870 гг. В этом видел основную причину организации нового государственного института и известный отечественный исследователь истории государственных учреждений Н. П. Ерошкин: «Для установления большей согласованности и хозяйственной эффективности деятельности отдельных административно-хозяйственных учреждений, обслуживающих императорскую фамилию, Николай I прибег к их централизации»[36]36
  Ерошкин Н. П. Министерства России первой половины XIX века. С. 70–71.


[Закрыть].

С самого начала новое министерство заняло совершенно особое положение в ряду прочих высших ведомств империи, а министр двора (первым этот пост занял князь П. М. Волконский (1826–1852) – в общем порядке государственного управления: «Министр императорского двора имеет состоять под собственным ведением государя императора; следственно, во всех своих деяниях отчет дает токмо его императорскому величеству, равно и все повеления получает от его величества, а другое никакое правительство никакого отчета по делам, вверяемым его распоряжению, требовать и предписаний по оному чинить права не имеет»[37]37
  ПСЗII.Т. 1.№ 541.П. 2.


[Закрыть]. Таким образом, МИДв не зависело от Правительствующего Сената, которому, как верховному учреждению, подчинялись в порядке суда, управления и исполнения все прочие учреждения Российской империи[38]38
  Учреждение Правительствующего Сената. Т. 1. Ч. 2. Изд. 1886 г. СПб., [1886]. Ст. 1.


[Закрыть]. В то время как все государственные учреждения получали от Сената указы и были обязаны отчитываться перед ним представлениями, рапортами и доношениями[39]39
  Там же. Ст. 194.


[Закрыть], МИДв получало только копии с определений Сената, передаваемые министру двора лично обер-прокурором[40]40
  Там же. Ст. 193.


[Закрыть]. Никакие претензии на действия и распоряжения министра двора не подлежали обжалованию обычным путем, через Сенат, и могли подаваться только на высочайшее имя. Аналогичным образом был устроен и финансовый контроль за деятельностью МИДв. Все входящие в его состав учреждения не подлежали ревизии Государственного контроля. За законностью и правильностью всех операций по приходу, расходу и хранению финансовых средств следило особое установление в составе самого министерства – Контроль МИДв[41]41
  Общий очерк к обзору деятельности Министерства императорского двора за время царствования в Бозе почившего императора Александра III. 1881–1894 / Сост. А. Н. Коковихин. СПб., 1901. С. 13–14.


[Закрыть].

Другой особенностью МИДв, выделяющей его из ряда прочих министерств империи, была территориальная локализация: все основные органы нового министерства находились в столице. Следствием этого стало фактическое отсутствие вертикально-территориальных связей на общеведомственном уровне[42]42
  Подобными представительствами позднее располагали отдельные установления МИДв, такие как Управление уделов (дворцовые хозяйства в Крыму, Польше и др.) и Кабинет е. и. в. (земельные управления в Алтайском и Нерчинском краях). Однако связи этих подразделений с центральными установлениями носили исключительно хозяйственный характер, а сами упомянутые установления МИДв являлись наиболее обособленными и закрытыми в рамках министерства.


[Закрыть]. В отличие от других общегосударственных ведомств, таких как Министерства внутренних дел, путей сообщения или юстиции, МИДв в целом не имело никаких полномочных представительств вне столицы, не преследовало какой-либо ведомственной политики на местах, а потому не стремилось и к контактам с губернаторами. В этом смысле можно сказать, что МИДв не являлось общегосударственным ведомством, будучи скорее административно-хозяйственным подразделением, возведенным в ранг министерства из-за высокого статуса обслуживаемого объекта (императорской фамилии).

Роль канцелярий в системе управления, созданной в столь сильно централизованном государстве, как Российская империя в XIX в., была исключительно высока. Причиной тому стала единственно возможная в то время технология канцелярского делопроизводства: фиксирование информации на бумажных носителях, особенности ее обработки, переписки, транспортировки и, главное, неразрывная связь делопроизводства с общей системой государственного контроля. Все это неизбежно выдвигало канцелярии на центральные места в бюрократических структурах того времени. Канцелярия МИДв была учреждена одновременно с министерством, 22 августа 1826 г. Ее прообразом послужила существовавшая прежде Канцелярия по придворной части. Канцелярия стала общим центральным установлением МИДв, «с подчинением ведомству ее всех дел, относящихся до придворных управлений»[43]43
  РГИА. Ф. 472. Оп. 6. Д. 256. Л. 9–10.


[Закрыть]. Ее директор назначался и увольнялся именным высочайшим указом, прочие чины – самим министром двора.

После смерти первого министра двора П. М. Волконского император Николай I предпринял разделение МИДв на два самостоятельных ведомства. 30 августа 1852 г. был назначен новый министр двора, В. Ф. Адлерберг, и одновременно из состава МИДв выделено новое Министерство уделов, во главе которого оказался граф Л. А. Перовский, возглавлявший ранее (с 1828 г.) Департамент уделов[44]44
  Существует версия, что это было сделано императором во избежание конфликта между Л. А. Перовским и В. Ф. Адлербергом (см.: Отечественная история. Т. 3. С. 596).


[Закрыть]. После смерти Л. А. Перовского эти институты 24 ноября 1856 г.[45]45
  ПСЗ II. Т. 31. № 31166.


[Закрыть] снова объединились в один, получивший отныне наименование Министерства императорского двора и уделов. В этом едином качестве и под данным наименованием министерство просуществовало до 1917 г. Каждое установление в составе МИДв несло определенную функцию; все вместе они составляли функции МИДв как государственного института. Основными из них были: финансово-хозяйственная, административно-организационная, церемониально-представительская, культурно-меценатская и идеологическая.

В первые десятилетия существования МИДв постепенно определялись состав, компетенция («предмет ведомства») и направление деятельности («образ действия») учреждений, входивших в министерство. Министр двоpa В. Φ. Адлерберг отмечал, что в этот период «предприняты были различные меры к устройству <. > частей министерства, в особенности же по введению должного порядка вообще в хозяйстве и отчетности. Сокращение вообще личного состава, упразднение излишних должностей, разного рода мастеровых команд и заведений и распределение денежных сумм соответственно действительным потребностям императорского двора – составляли конечную цель министерства»[46]46
  РГИА. Ф. 472. Оп. 66. Д. 711. Л. 5.


[Закрыть]. Тем не менее, как признавалось впоследствии в официальном «Кратком очерке деятельности Министерства императорского двора в первое 25-летие благополучного царствования государя императора Александра II», составленном юрисконсультом МИДв П. Т. Китицыным в 1880 г., эта цель в полной мере так и не была достигнута: к концу царствования Николая I министерство «не имело окончательной стройной организации»[47]47
  Там же. Д. 256. Л. 1.


[Закрыть].

После воцарения Александра II Министерство двора, согласно желанию императора, явилось одним из первых примеров гласности для российского общества. В 1856 г. впервые был законодательно закреплен состав учреждений, входящих в МИДв[48]48
  ПСЗ II. Т. 31. № 31166.


[Закрыть], одновременно вышел в свет отчет о финансовой стороне его деятельности[49]49
  Расписание доходов и расходов Министерства императорского двора и уделов в 1857 году. [СПб., 1856].


[Закрыть], а с 1859 г. стали издаваться ежегодные списки чиновников министерства. Министр двора В. Ф. Адлерберг надеялся в скором времени сделать свое министерство образцом для других ведомств и в плане рациональной организации управления. Главным условием для этого был окончательный отказ от прежних архаических порядков в министерстве, прежде всего коллегиального управления, не соответствующего современным условиям. Оно подлежало упразднению, поскольку и ранее, как полагал В. Ф. Адлерберг, «в сущности <…> составляло лишь наружную форму, ибо все распоряжения зависели от президента, который действовал по собственному своему усмотрению или же по высочайшим указаниям»[50]50
  РГИА. Ф. 472. Оп. 66. Д. 711. Л. 2.


[Закрыть]. Тем не менее, в царствование императора Александра II министрам двора так и не удалось решить основные проблемы в управлении, стоящие перед ними с самого образования министерства: не было достигнуто организационное единство в структуре ведомства и не была построена внутренняя вертикаль власти. Можно предположить, что данные задачи остались невыполненными по объективным причинам. Многогранность деятельности МИДв; обилие замкнутых, самостоятельных установлений, связанных между собой только общим верховным руководством (в лице министра двора); практическое отсутствие горизонтальных связей между этими установлениями (в силу их реальной ненужности); наконец, безусловный приоритет хозяйственной деятельности, направленной на всемерное обеспечение разнообразных нужд определенной группы лиц (что лишало руководство министерства возможности подчинить ведомство какой-то единой задаче) – все это делало идею создания «стройной» системы управления МИДв в то время принципиально невозможной. Попытку создать такую систему и предпринял В. С. Кривенко.