Текст книги "Хороший день для зомби-апокалипсиса"
Автор книги: Василий Панфилов
Жанр: Боевая фантастика, Фантастика
Возрастные ограничения: +18
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
– Ну да, – осклабился он, заметив мой интерес, – бандитом и был!
Упокоив по дороге нескольких зомби, вернулись в комнату Сокола.
– Почистить от лишней смазки, – сказал он, разбирая пистолет, – и дом зачистить о зомби. Пока могу!
– Ты… – слов не находилось.
– Мне пизда, Вов, – спокойно сказал сержант, кивая на включённый монитор компа, где какой-то блоггер с медицинским образованием раскладывал по полочкам всё, что он смог узнать о зомби за короткий срок, – все признаки! Ты как, со мной?
– Да, – отвечаю глухо. Натаха… если она успела запереться в подсобке, то подождёт ещё часок, а нет…
– Вот и хорошо, – одобрительно кивнул он из начинающегося посмертия, – ты пацан чёткий, это я сразу понял! Вдвоём зачистим дом, а дальше проще. Сам понимаешь, гуртом и батьку бить сподручней!
– Верно, – соглашаюсь, пытаясь не сорваться в истерику. Понаблюдав немного за чисткой пистолета, пришёл к выводу, что алгоримы понял и при необходимости повторю, пусть даже медленно и печально.
Пока он возился с оружием, я наспех сделал ростовой щит из двери, снятой с санузла.
– Ну как, не тяжело?
– Нормально, – не сразу ответил Сашка, повесив дверь на сгиб локтя, – в атаку не побегу, но в коридорах самое то! И поставить на пол можно. Ну что?
– Пошли.
– Я впереди, – качнул он пистолетом, – ты сзади давай, тылы прикрывай.
– Угум. Давай только народ предупредим.
Выйдя во двор через окно, я засвистел, привлекая внимание живых и немёртвых.
– Народ! – заорал я во всю глотку и снова засвистел. Окна начали открываться, – Эй! Слушайте, ёпта! Мы щас с Сашкой-десантурой дома зачищать начнём от замбятины! Готовьтесь!
– К чему?! – перегнувшись через подоконник, заорал толстый одышливый мужик, – По телевизору сказали…
– Слышь, Вадик! – влез Санёк, – Хочешь там сидеть – сиди, за шкирдон тащить никто не станет! А кто хочет выйти – готовьтесь!
– На хуя? – показалась из окна не слишком молодая и изрядно поддатая баба, имя которой я всё никак не могу запомнить, помню только, что парикмахерша, и не очень хорошая.
– Ира, ёб тя! – снова Сашка, – Лично тебе – хоть на три хуя разом, не привыкать! Если кто хочет съебаться отсюда в деревню или в гаражи…
– Затариться в магазине! – перебиваю его, надеясь получить хоть каких-то спутников в этом квесте.
– В магазине мародёрку устроить, – соглашается напарник, – тоже дело! Сидеть на жопе ровно становится проще, когда есть что жрать и чем срать! Ясно?
– Если у кого есть оружие, хоть бы и топор – берите! – подхватываю я, – какая-то защитная амуниция – тоже!
– И какая это амуниция? – снова толстый Вадик.
– Какая есть, бля! – отозвался Саня, – Я за тебя думать не буду! Ну… начали!
Начали мы во дворе, куда на шум подтянулись новые зомби. Расправились мы с ними уже по отработанной схеме, холодняком. Несколько минут, и…
– Видел? – бледно улыбнулся сержант, – Они на меня даже не агрятся.
– Ну…
– Пошли, – он подхватил дверь и решительно вошёл в подъезд.
– Сперва направо, – предупредил он, входя в кишку коридора с единственной тусклой лампочкой в конце, – Я иду, ты сзади и плечами дверь проверяешь. Не резко!
Качнувшись тут же, Сашка показал, что он имеет в виду.
– Если заперта, то заперта, – киваю я, – если нет, то чтоб отскочить успеть.
– Секёшь, – скупо кивнул он, – Ну…
Шаг… дверь заперта. Следующая… сдавленный хрип за дверью, тут же маркером рисую жирную букву «З». Снова, и снова… Первые два этажа прошли без приключений, на третьем к нам медленно, как-то даже нерешительно, заковылял старенький зомби с палочкой.
– Ну бля… – выдохнул Сашка и даже не стал тратить на того патрон, обойдясь сапёрной лопаткой и аккуратно переступая через тело.
– Всё, – констатирую я на пятом, – мы их, похоже, всех вниз выманили.
– Похоже, – оскалом улыбнулся напарник, – Бля… давай следующий дом, пока не началось…
– Подъезды проверены, – выйдя на улицу, ору как можно громче, – можно выходить! В комнатах с буквой «З» сами понимаете кто! Не лезть! Ну или на свой страх и риск!
– Вы должны зачистить всё здание! – истерично потребовала толстая баба лет сорока с линялыми жидкими кудрями, перевалившись толстыми сиськами с четвёртого этажа на улицу.
– Слышь, ты? – оскалился Сашка, – На хуй пошла, прошмандовка! Должны ей, блять!
Под визгливый аккомпанемент о «не настоящих мужчинах» мы двинулись дальше.
– Быстрее, Вов, – поторопил меня Сашка, лицо которого искажалось в гримасах. В Натахин подъезд он влетел. Первый этаж… никого. Второй… тронутая плечом дверь качнулась внутрь, отчего у меня похолодело в кишках.
В замкнутом пространстве выстрел из ружья прозвучал оглушительно громко и…
– Готов! – дёргаясь лицом, сказал сержант, – Дальше!
На четвёртом этаже встретили «стаю товарищей» имени Дважды Мёртвого Петровича. Два выстрела из ТТ, один – картечью и…
… Сашка развернулся ко мне, скаля удлинняющиеся зубы так, что начали рваться мышцы лица.
– Да… вай, – прохрипел он. Шаг назад… и выстрел, прямо в голову сержанту ВДВ. Ещё один – в раздувшуюся от человеческой плоти тушу последнего зомби из «Стаи».
– Покойся с миром, сержант, – я искренне пожелал ему хорошего посмертия.
Забрав из мёртвой руки пистолет и патроны из карманов, перебросил ружьё за спину, дверь на локоть. Постояв, накрываю его размозженную голову полой задавшегося дембельского кителя, украшенного значками и аксельбантами.
С Сашкой мы никогда не дружили, да и человеком он был не слишком хорошим, но за эти полчаса, я думаю, ему простят все грехи.
– Действительно, – глухо говорю я, чувствуя непрошенные слёзы, – никто, кроме вас!
– Ну, блять… – сплёвываю тягучую слюну и продолжаю зачистку, – за ВДВ!
Вторая глава
– Владимир! – едва я вышел из подъезда, гружёный после мародёрки не хуже верблюда ко мне спешно подбежал толстый, отчаянно нервничающий Вадик, обдав запахами пота, больных зубов и страха, – Общественность провела собрание и выбрала Совет Квартала!
Вадик сказал это с таким придыханием, как умеют только прирождённые жополизы, рассказывающие в курилке о непосредственном начальнике, Светоче Мысли и Самом Человечном Человеке.
– Ну? – я чуть повёл плечом, поправляя лямку тяжёлого рюкзака, и глядя на помятую общественность, сбившуюся стайкой возле «Нивы», – Давай быстрей рожай!
– Совет Квартала, – зачастил он, тщетно пытаясь сохранить торжественный вид и нервничая ещё больше, – принял постановление о мобилизации Евгенова Владимира Николаевича на Альтернативную гражданскую службу[2]2
Альтернативная гражданская служба (АГС) в Российской Федерации представляет собой особый вид трудовой деятельности в интересах общества и государства, осуществляемый гражданами вместо военной службы.
[Закрыть]!
– Чего, блять?! – я уставился на него бараньим взглядом и почистил ухо мизинцем.
– Это законно! – разом вспотев, зачастил Вадик и какая-то толстая тётка из «общественниц», выдвинув искусственную челюсть и дряблые подбородки с редкими волосками, выразительно помахала стопкой распечатанных бумаг долженствующих, по-видимому, убедить меня в законности происходящего.
– Стопэ! – взмахом руки торможу тётку, начавшую двигаться ко мне с неотвратимостью асфальтоукладчика. Она сделала ещё несколько шагов, но наконец остановилась под моим мрачным взглядом. Затоптавшись на месте, тётка шагнула назад, растеряв неотвратимость и даже будто сдувшись, – Какая, на хуй, общественность? С хуя ли вы проводили собрания и что-то там постановляли обо мне без моего участия? Что за хуета, народ?
– Владимир Евгеньевич, – Вадик сложил руки перед собой, а выражение его лица приняло странное выражение служебной необходимости и плаксивости. Будто чувство Служебного Долга борется в нём с личным неприятием происходящего, – Вы должны понять, что общественное во все времена превалировало над личным!
– Да ладно? – удивился я.
– Владимир Евгеньевич! – ко мне шагнула дама лет сорока с непонятным гаком, рыхлая и дородная, но с детским, несколько даже кукольным лицом, на котором её несколько обвядшая кожа и двойной подбородок казались чем-то противоестественным, – Вы молодой, здоровый, тренированный мужчина…
Она журчала ручейком, говорила «Владимир Евгеньевич» и то и дело прикасалась то к руке, то к плечу, выпячивая обильное декольте размера этак седьмого, колышущееся, как пакеты с кефиром.
– … ну зачем вам оружие? – ласково уговаривала она меня, заглядывая в глаза и прижимаясь грудью к руке, – Вы молодой, здоровый и не побоюсь этого слова – эталонный мужчина!
Общественность кивала и нестройно поддакивала, соглашаясь с каждым словом предводительницы.
– А здесь… – широко повела рукой престарелая кукла, – женщины и дети!
Я смутно удивился, что к «женщинам и детям» она, по-видимому, причисляет Вадика, равно как и ещё с десяток мужчин.
– Женщины? – перевожу взгляд на Вадика…
… и в это время меня рванули за рюкзак назад и вбок!
Развернувшись, на автомате бью бэкфист, пробивая в голову худому мужику в новеньких кедах, грязной ЛДПРовской футболке не по размеру, обвисшей мешком на покатых плечах, и лоснящихся от старости спортивных штанах.
– Сука! – он взвыл и присел на корточки, обхватывая закровившую голову, выронив арматуру, обмотанную чёрной матерчатой изолентой.
– Идиот! – взвыла баба-кукольница, ещё сильней выпячивая грудь и делая шаг ко мне, – Владимир Евгеньевич, это недоразумение!
В её голосе появились нотки, которые она, наверное, считала завлекающими, но прозвучали они на редкость фальшиво, да и разница в возрасте…
Не слушая её, срываю с плеча ружьё и пячусь в сторону от общественности, стараясь глядеть во все стороны разом.
– Игорёк, дебил! – продолжила баба, благоразумно остановившись в отдалении от меня.
– Мразь! – перебивая кукольницу, пронзительно взвизгнула ещё одна представительница общественности, вылетая из сбившей в кучу отары и несясь ко мне с лицом Фурии Революции, вытянув вперёд худые, но рыхлые руки с длинными ногтями, украшенными облупившимся красным лаком, – Как ты посмел тронуть моего мужа!
Уйдя в сторону, с силой бью лоу по бедру Фурии и направляю на заворочавшуюся общественность ружьё.
– Что за на?! – в голове у меня до странности спокойное отношение к происходящему, но подпускаю в голос истеричную готовность стрелять во всё, что движется, – Народ, вы в конец охуели?
– Игорёша, дебил! – козлячьим тенорком завопил кто-то из мужчин, спрятавшийся за спинами женщин, – Если (!) не отдаст! Если, сука! Ты разницу понимаешь?!
– У-убили! – держась за ногу, выла ушибленная, сидя на загаженном асфальте. По потрёпанному её лицу ручейками бежали мутные слёзы.
– … он бы и сам отдал! Сам! Нина Васильевна уже убедила его, а ты, мудак, всё испортил! Всё! – захлёбываясь ненавистью, завопила приземистая жопастая баба неопределённого возраста – от тридцати до пятидесяти, подлетев к Игорьку, всё ещё сидящему на корточках, – Козёл! Скотина!
Она начала бить его руками по голове – плашмя, неумело, но с большим остервенением.
– Не тронь! – завопила супруга избиваемого, не вставая с асфальта, и разразился самый безобразный скандал.
– Владимир Евгеньевич! – прижимая полные руки к груди и обещая глазами и голосом всё и немножечко больше, начала подходить ко мне престарелая кукла, – Ну вы же видите, что происходит? Мы беззащитны! Отдайте нам оружие, Владимир Евгеньевич! Вы молодой, здоровый мужчина, а мы – хрупкие женщины.
– Женщины? – подавился я смешком, показывая дулом ружья на взвизгнувшего Вадика и Игорька, начавшего вяло отбиваться от Фурии.
– Вадик инвалид, – кукла снова прижала руки к груди, – а Игорь Александрович немолод и тоже имеет проблемы со здоровьем! Владимир Евгеньевич, вы легко может отбиться от зомби даже голыми руками, в крайнем случае – добыть другое оружие.
Очень хотелось поделиться великой мудростью предков и всем богатством обсценной лексики, но я сдержался. Пять минут назад я чувствовал за них какую-то ответственность и готов был если не взять под опеку, то как минимум помочь с выживанием, но…
«Не мечите бисер перед свиньями» – всплыла в голове цитата мамы.
– Да ну вас на хуй, уёбков! – и стволом на толпу, – Съебались от машины по бырому!
По бырому не вышло, но съебались, сталкиваясь друг с другом, перегавкиваясь и подвывая от ужаса.
– Ах вы с-суки… колёса-то зачем было спускать? Ёб вашу… на хуй пошли!
– Владимир Евгеньевич…
– А тебя особенно касается, – я зло посмотрел на грудастую Нину Васильевну и повёл стволом, – вон! Раз…
Взвизгнув, та метнулась в подъезд, и её бегство стало сигналом. Общественность быстро рассосалась, задержались только ушибленные супруги, поливающие меня отборным матом. Но наконец, ухромали и они, с трогательной заботой поддерживая друг друга.
Ф-фу, бля… – скинув тяжёлый рюкзак, начал ревизию стоящих во дворе автомобилей.
– Не имеете права! – не высовываясь из окна, сиреной завопила Нина Васильевна, когда я подошёл к Рено Логану, – Это частная собственность!
– Ага, – ухмыляюсь злорадно, – частная, говорите…
Ещё раз обойдя частную собственность под причитания полногрудой мадам, я насколько мог (а могу немного) проверил пробег, исправность и комплектацию. Для верности достал планшет и сверился с интернетом, который, о чудо, продолжает работать без перебоев.
Машинка, согласно отзывам, не то чтобы пЭрсик, но однозначно лучшая из стоящих во дворе! Сносная проходимость, неплохой багажник и так далее.
Не думая долго, закинул туда свои вещи под дружно-матерное многоголосье общественности, а потом прошёлся по другим автомобилям, стоящим во дворе. Бензин, масла, смазки, подходящие по размеру запаски… Нужно, не нужно, потом разбираться буду.
Обходя машины, я свинчивал ниппеля с колёс, разбрасывая их как можно дальше жестом сеятеля. Даже не желание подгадить ближнему, оказавшемуся внезапно не просто дальним, а настоящим сукой, а скорее – здоровая опаска. А ну вдруг да и найдётся мститель? Как сядут в авто, да поедут за мной… а оно мне надо? Вот и я думаю, что нет!
Благо, своими планами по спасению Натахи я ни с кем не успел поделиться.
Вырулив со двора под громкие проклятья, сделал небольшой круг по Кольцу Трубного и прилегающим улицам. Автомобилей на дорогах мало, но есть, что радует!
– На Московской и Гагарина ментов и военных нет, – докладываю сам себе, с наслаждением разворачиваясь вопреки всем правилам ПДД и проезжая на Циолковского. Силовиков не оказалось и там, а печалиться этому или радоваться… пока не знаю.
С одной стороны – хорошо, если власть начнёт наводить порядок и отстреливать зомби. С другой – действовать они будут согласно инструкциям, полученным от сидящих в бункере начальников и не владеющих обстановкой. Ну и немножечко…
… в своих интересах. Как, впрочем, и обычно.
А я мало того, что командировочный, так ещё и влетел с этой грёбанной общественностью! Первый кандидат к стенке, ну или в штрафники, что по нынешним временам не слаще и всего лишь отсрочка, притом неприятная.
«Сейчас, наверное, собрались опять всем стадом и рассказывают друг другу, какой я сука и козёл! Версию, блять, вырабатывают! Общую.»
– Жопа, Вова! Жопа! – подмигиваю зачем-то себе в зеркало заднего вида.
Проезжая по Циолковского, внимательно гляжу по сторонам. Кое-где видны следы отстрела зомби, а сквере Маркова экскаватор роет ямину, куда в бульдозерных ковшах стаскивают тела. Остро завоняло гашеной известью, пробивающейся даже через отсутствующее обоняние.
– Ну, гут, – киваю одобрительно, но своей помощи не предлагаю, да и общаться не спешу. Кружок… выруливаю наконец к «Пролетарскому», в котором работает Натаха. Всего-то метров двести от дома, а то и меньше, а столько предосторожностей…
Веру в человечество после «общественности» я не потерял. Ну, публика такая… Здесь, в Липецке, в половине молодожёнок[3]3
Молодожёнка – в Липецке (в других городах не знаю) так называется квартира-студия советских времён, очень небольшая. Дома такого рода могли использоваться как общежития для «химиков» или обычных работяг, а могли выделять комнаты молодым семьям (временно, до получения нормальной квартиры) или одиноким людям, не дотянувшим по «заслуженности» до полноценной квартиры.
[Закрыть] химики[4]4
ХИМИК – Человек, отбывающий наказание или просто работающий на вредном производстве.
[Закрыть] жили, да и сейчас либо сами доживают, либо потомки.
Нравы с тех пор несколько смягчились, разумеется. Да и маргиналы в «химических» молодожёнках оказались разбавлены молодыми семьями и незадачливыми мамашами из тех, кого именуют иногда неуважительно РСП[5]5
РСП – Разведёнка с прицепом (ребёнком). Пы Сы. Просьба не писать мне гневных писем, это просто жаргон, знакомый ГГ.
[Закрыть]. Но в целом…
Вырулив к «Пролетарскому», встал на стоянку, не глуша двигатель и собираясь с духом.
– Ну… с Богом! – похлопав по набедренному карману штанов, где лежит ТТ и две запасные обоймы, вешаю ружьё за спину, и натянув чистые строительные перчатки, выхожу с алебардой наперевес.
Внутрь заходить не спешу, и так ясно, что я не первый посетитель. Дверь выломана, витрины разбиты, видны опрокинутые полки с разбросанными по полу товарами и… люди.
– Слышь, ты, фраер ушастый… – походкой вразвалочку вышел через витрину рослый, но довольно-таки рыхлый мужик за сорок с металлической трубой на плече и кобурой на поясном ремне. Не вступая в пререкания, перекидываю ружьё на грудь и берусь правой рукой за цевьё, перекидывая алебарду в левую. Мужик делает шаг назад.
– Понял! – он вскидывает руки с трубой вверх и вынужденно смеётся, – Был не прав, исправлюсь!
Продолжая балболить и растягивая в резиновой улыбке лицо, он встал вполоборота.
Р-раз! Вращаясь как вертолёт, металлическая труба полетела в меня, и я…
… почти успел увернуться. Труба задела по плечу самым кончиком, и ружьё выпало из рук, повиснув на ремне. А рыхлый мужик тем временем резво стартанул, выставив плечо как в американском футболе и почти сходу набрав изрядную скорость.
– Это ты… – выдёргиваю алебарду из уже мёртвого тела, – зря, мужик! Сам набежал…
Голос у меня прерывистый, руки подрагивают, да и ноги… Я. Убил. Человека. Его кровь на моих руках – буквально. Вот она, стекает по металлу на строительные перчатки.
– Ко-оль? – послышался хриплый бас, – Долго ты там?
Из-за стеллажей, щурясь близоруко, вышел напарник убитого, белобрысый мужик примерно такого же возраста и габаритов, разве что заметно более подкачанный. Этакий борец в отставке, с возрастом перешедший на «железо».
– Да бля! – он шарахнулся назад, вскидывая «Ксюху[6]6
5,45×39 автомат Калашникова складной укороченный, АКС-74У, – укороченный вариант автомата АКС74, был разработан в конце 1970 – начале 1980-х годов для вооружения экипажей боевых машин, авиатехники, расчётов орудий, а также десантников. В просторечии «Ксюха». Используется в МВД и охранных структурах из-за небольших размеров.
[Закрыть]» к плечу. В падении кидаю алебарду в автоматчика, и с такого расстояния – не промахиваюсь! Тяжёлый клинок попал в бедро с внутренней стороны и особых дел не наворотил, но автоматчик, взвизгнув по девчачьи, опустил руки вниз, схватившись за пах. Рефлекс!
Стартую с положения лёжа, выхватывая из-за спины кинжал. Врезавшись в здоровяка, опрокидываю его, подбивая ноги руками и втыкаясь плечом в рыхловатый живот, выбивая автомат из рук. Он достаточно умело берёт меня в гард[7]7
Гард (guard) – защитная позиция, при которой борец лежит на спине и ногами обхватывает туловище соперника.
[Закрыть], но я втыкаю клинок ему в живот по самую рукоять. И снова, и снова…
– Бля… – встаю на дрожащих ногах и старюсь откинуть подальше неуместную рефлексию.
«Я. Убийца!»
Сняв с трупа автомат и два рожка, забираю ружьё и наспех обшариваю магазин в поисках врагов. Но… нет, только упокоенные зомби, стащенные в кучу.
– Натаха?! – откидываю в сторону тела, заметив знакомые шлёпки, – Она…
Провожу рукой по голове, будто пытаясь снять шапку, и только пачкая волосы кровью, налипшей на руках.
– Царствие небесное…
Постояв так с минуту, обыскиваю покойников ещё раз, разбогатев на пистолет с двумя обоймами у метателя железа. Марка решительно неизвестна, хотя я и не специалист, никогда оружием не увлекался. Обойм к автомату всего две, одна из них наполовину пустая, и больше патронов нет.
Зато есть ЧОПовские документы.
– Ах ты ж блять… – опомнившись, подскакиваю сперва к зашевелившемуся метателю, и смахиваю кинжалом голову. Хотя смахиваю здесь не совсем верно, скорее – нервно перерубая… Потом здоровяку.
– Не встанут? – пинаю головы подальше от тел. Настроение – поганейшее! День начался паскудно, продолжился ещё паскудней, а до вечера ещё далеко.
– Дебилы, блять, – говорю убитым, – С хуя ли такая агрессия? Или…
Меня пробило в пот… обычно сотрудники ЧОПов так или иначе связаны с полицией и силовыми структурами. Не всегда они из отставников, но всегда имеют связи, знакомства и… знают несколько больше простых смертных.
Вариантов наклёвывается два:
В городе наступает полный пиздец с периодом безвластия и необходимостью рвать тапки как можно быстрее и дальше из Липецка. Только вот куда?
У ЧОПовцев был карт-бланш от властей, и де-юре они были не мародёры, а доблестные защитники продуктовых запасов.
В любом случае мне надо валить отсюда подальше, и не отсвечивать.
– Бля…
Сполоснув руки и голову минералкой, ещё раз обхожу магазин. Но нет ни живых, спрятавшихся в подсобках, ни каких-то нычек, сделанных ЧОПовцами. Ни, на что я особенно надеялся – оружия и патронов.
– Та-ак… а что мне надо? – я задумываюсь, и получается так, что надо – решительно всё! Вот вообще всё!
Если в городе начинается пиздец и безвластие, то сейчас, так получается, то самое «окно». Зомби ещё не разожрались, а потенциальные мародёры только принюхиваются к запаху крови и пожаров, одним глазком посматривая в телевизор, где говорят такие правильные и утешительные слова.
Если власть начнут брать силовики, то будет та же жопа, только в профиль. Отстреливать зомби они будут, в этом я нисколько не сомневаюсь! Но попутно. А в первую очередь начнут спасть семьи и делить власть, оправдывая себя тем, что они-то Д'Артаньяны в белых по́льтах, и при них народ заживёт!
Надо только потерпеть и бросить все силы и ресурсы на гашение конкурентов. А как только, так сразу… всё для народа! В лице его отдельных представителей.
– Может и не убьют… сразу, – кусаю губы, прекращая работать. Автономка в таких условиях, это не романтичная плюшевая жопа, а вот… кусок афедрона валяется, недоеденный, – Одному тяжело, и прилепиться к коллективу было бы…
– Бля! – стряхнувшись, вспоминаю армейских «шакалов[8]8
Шакалы – офицеры (жарг.)
[Закрыть]» и нерешительность проходит.
Дёрнувшись за консервами, стопорю первый порыв и ещё раз обхожу магазин, а потом, запоздало обмотав морду запасной футболкой, обшариваю машины на стоянке. Есть! Ухоженный Форд Фокус забит так, что просели колёса.
Добрая половина груза – алкоголь, и по меркам «Пролетарского» даже элитный. Не совсем откровенный контрафакт, и значит, в условиях апокалипсиса может сойти за валюту.
– Консервы… – быстро перебираю груз, – пельмени? На хуй!
Пачки летят на асфальт, туда же ящики с пивом и чипсы. Догружаю авто ящиками мясных и рыбных консервов, крупами и макаронами быстрого приготовления. Хватит!
Затем нагружаю Логан, и ввиду отсутствия хоть какого-то напарника – не слишком вдумчиво. Консервы, крупы, горох, чечевица, мука, соль… и побольше! Туалетная бумага, куда ж без неё…
– Ага! – спохватившись, подметаю с полок все пряники, сушки и печенья, стараясь выбирать пачки с плотной упаковкой. В машину награбленное затаскиваю бегом, постоянно озираясь и не выпуская ружьё.
Сердце бухает как сумасшедшее, страшно… просто пиздец как! Мертвяки, ЧОПовцы, возможные конкуренты из окрестных домов, силовики…
– А ведь я мародёр… зачем-то говорю вслух, – и по законам военного времени меня можно к стенке!
Силы сразу удваиваются, и раз уж в машине осталось место, догружаю Логан «химическими» рулетиками, батончиками, шоколадками, козинаками, орешками и сладкими намазками.
– А, блять… – спохватившись, бытовую химию и средства гигиены утрамбовываю поверх жрачки. По-хорошему, места ещё полно, и если поиграть в «Тетрис», то можно впихнуть ещё минимум четверть от впихнутого, но… время, время!
Уже шесть вечера, и быть такого не может…
– Не подходить, нах! – стволом ружья отгоняю кучку обывателей, стоящих с дрекольем в десятке метров от входа. Дреколье, судя по бурым следам явно побывало в деле.
Когда кричал, ещё и голос изменил… на автомате причём, без участия мозгов. Детский сад, конечно, но по нынешним меркам и эта фигня может если не помочь, то как минимум дать отсрочку.
Быстро, как только могу, беру Фордик на буксир, и молясь всем богам, трогаюсь.
– Магазин от зомби зачищен! – высунувшись в окно, кричу с кавказским акцентом, – Не благодаритэ!
Пока выехал на дорогу, потерял ведро пота и моток нервов. Я и так-то… водятел. Права ещё до армии получил, а своей машины никогда и не было. Могу рулить в не слишком густом потоке, заменить колёса и свечи, поменять масло и… да, ещё залить бензин. На этом, пожалуй, мои полномочия всё!
А когда на буксире гружёная машина, за рулём которой никого нет, ехать я могу только медленно и печально. Не думая долго, доехав до площади Великолепова, свернул к городскому кладбищу.
– Зомби-хуёмби, – бурчу, плавно выворачивая руль, – человек, вот главная пакость во время апокалипсиса!
Планов у меня особых нет, скорее вялая надежда, что большая часть горожан не сунется в сторону кладбища ни за какие коврижки. По крайней мере, не в ближайшие дни.
Ну и оптовые склады со всяко-разным, коих здесь целые микрорайоны. Народу на складах должно быть немного, и наверное, можно найти место для припарковаться и подумать.
Загнав машины во двор склада так, чтобы с дороги не было видно, но выехать я мог в любой момент, начинаю обзванивать липецких знакомых, надеясь скорее на чудо.
– Абонент не абонент… – покосившись на зомби, ковыляющего по двору с оторванной человеческой ногой, набираю другой номер и снова глухо. В это время телефон начинает звонить, номер незнакомый, но вряд ли это спамеры!
– Слушаю.
– Алло! Алло! – слышится незнакомый женский голос, – Дима умер! Приезжай! Мы с девочками здесь совсем одни и….
… звонок прервался. Дозвониться в обратку так и не удалось, и у меня осталось тягостное чувство, что я кого-то предал. Снова звонки… пусто, пусто…
– Да! – отзывается наконец Попик, – Вов, ты?
– Он самый! Чо как?
– Пизда! – следующие пару минут коллега весьма эмоционально изливает душу. Если убрать из монолога обсценную лексику, то полученную информацию можно уложить в несколько предложений.
Пиздец на НЛМК начался аккурат перед началом смены, когда народ толпился в раздевалках.
– … три четверти, Вова! – надрывно кричал коллега в трубку, – Три четверти!
– Сам как?!
– Херово! Охрана и служба безопасности как с цепи сорвались, лютуют не по делу! Строят всех, лишь бы построить!
– Телефоны не отбирают?
– Спрятал! – истерически смеётся Попик, – Прикинь? У них тут оружия до жопы оказалось, а они не зомбаков отстреливают, а концлагерь устроили!
– А мужики? – задаю резонный вопрос.
– А что мужики? – СБшники пообещали, что семьи сотрудников Новолипецка начнут эвакуировать. Как только, так сразу! Нужно только подождать, потерпеть и въёбывать! Орут про убытки и про то, что если из-за нас остановится производство, то виновников распотрошат на органы.
– Они ёбнулись?!
– Да! – снова засмеялся Попик, – Прикинь? Сам знаешь, некоторые производства нужно стопорить в ситуации Большого Песца!
– Ну, – киваю машинально, будто собеседник увидит, – Конкретики не помню, но вроде как на НЛМК есть несколько цехов, авария в каждом из которых приведёт к аналогу Чернобыля. Плюс-минус.
– На любом металлургическом заводе так! – надрывается Попик, – Если что, весь город накроет нахуй!
– Всё, – заторопился он, – давай!
– Бля… – от услышанного волосы на жопе дыбом встали. В металлургическом производстве используется до хрена горючки, вплоть до маслопроводов в прокатных цехах. Одна ошибка, и будет даже не пожар, а Огненный Шторм! А ещё, кажется, в металлургии используются химические вещества, и…
– Бля, – повторил я, стараясь не думать о плохом и искренне надеясь на здравомыслие новолипецкого начальства. Но… может, власть там взяли не инженеры, а СБшники? Тогда всё… публика эта специфическая и мозги у них повёрнуты знатно. Сталкивался, да…
Телефон, и о чудо!
– Да, – отозвался спокойный голос.
– Серёг?!
– Вов? – голос ощутимо потеплел, – Ты как?
– Нормально! – перебиваю я, зная за Серёгой привычку виснуть на телефоне, – Жив, здоров, с трофеями и проблемами! Сам как?
– В гараже, – отозвался Пирог, – я с самого утра решил металлом заняться, к шести утра уже на месте был.
– Про апокалипсис в курсе?
– В курсе, – в трубке раздалось хмыканье, – но как по мне, это тот случай, когда внутреннее содержание вылезло наружу.
– Далеко? – сменил он тему, – А то подъезжай!
– Рядышком! Но я проблемный, учти.
– Похуй!
– До связи! – жму отбой и тихохонько трогаюсь с места, скорость максимум километров пять. Мимо кладбища и в обычные дни народ особо не ходит, а сейчас и подавно, так что доехал спокойно.
Настроение пошло на подъём. Знаю Пирога не так давно, но сугубо с положительных сторон. Сперва по работе пересеклись, потом в спортзале, ну и сдружились потихонечку. Мужик он непростой, но надёжный, как автомат Калашникова.
– Серёг? – подъехав, позвал я, удивлённо глядя на импровизированную баррикаду перед гаражами. Фигура, одетая в камуфляжные штаны и рабочую спецовку, выглянула из гаража и помахала рукой.
– Сейчас!
Обменявшись рукопожатиями, вдвоём убрали набросанные перед въездом старые столы и разный крупный хлам.
– Машины куда поставить?
– А… вон! – Серёга махнул рукой, – Я заброшенные вскрыл, в любой ставь.
– Много заброшек?
– Было штук семь в нашем тупичке, а сейчас, думаю, почти все, – кривовато усмехается он.
Загнав машины, частично разгружаю барахло и Пирог, полив мне, ставит чайник.
Ест он жадно, но аккуратно.
– С утра чай только попил, – поясняет он, – Возился, и нате… с кладбища подтянулись, из свеженьких.
– Думал, в штаны наложу, – признался он усмешливо.
– И… как?
– Нормально, – подал плечами Пирог, – Сам знаешь, сюда и в выходные-то народ почти не ходит, так что врасплох не застали. А уж чем отоварить по башке, этого добра у меня до хуя!
– Эт да, – согласился я, машинально заглядывая в открытую настежь калитку гаража, – иной слесарке фору даст!
– Да! – я подскочил и закопался во внутренностях Логана, достав Ксюху.
Сжато, в несколько минут рассказываю историю, как выбирался из молодожёнки, про Сашку-ВДВшника, общественность и столкновение с ЧОПовцами.
– Серьёзно, – кивает он.
– Угу. Так что смотри, могу отдать Ксюху, но она с такой историей, что можешь и не отмыться.
– Похуй, – он спокоен, как удав, и кивнув благодарно, взял автомат и положил на колени.
– Твои-то как? – спрашиваю запоздало.
– Похоронил, – голос спокойный… но нет, трёт лицо руками, отворачивается на миг… – здесь пока отбился, до дома добежал, а там…
Он замолчал, отхлёбывая чай из керамической кружки, и я понял, что выспрашивать подробности, пожалуй, не следует.
– Ну и какие планы? – спросил Серёга, – Помимо мародёрки и ныканья в гаражах?
– А хуй его знает! Ни-че-го не понятно!
Выкладываю свой разговор с Попиком, пересказываю блог росгвардейского прапора и свои соображения по части делёжки власти в верхах.
У Пирога свои соображения и спорим жарко… чтобы десять минут спустя придти к выводу, что все они – пидорасы! Далее разговор принимает более конструктивную форму и переходит к обсуждению выживания.
– Для начала нужно сделать хотя бы несколько нычек, – уверенно говорит он, – Еда длительного хранения, вода… кстати, ты всего одну упаковку привёз!
– Ну как есть, – жму плечами, – воду проще добыть.
– Не скажи, – тянет Сергей, но тему не развивает. Он турист и выживальщик со стажем, и не то чтобы профессионал и фанат, но немного соображает.
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?