Текст книги "Альковные тайны монархов"

Царский денщик

Конечно же во дворце сразу нашлось немало желающих утешить молодую прелестную фрейлину, только что выскочившую из постели самодержца. До того перебегать дорогу самолюбивому Петру было просто смертельно опасно, а вот после даже очень лестно для самолюбия многих царедворцев переспать с бывшей еще вчера царской фавориткой чаровницей-красоткой. Тем более – разве она потеряла свою прелесть, побывав в государевой опочивальне?

И вокруг Марии Даниловны Гамильтон закружился пестрый хоровод блестящих молодых офицеров гвардии, бравых гренадеров и бомбардиров, щеголей-придворных, недавно вернувшихся из Европы, где они постигали науки или состояли при дипломатических миссиях. Как выяснилось впоследствии, фрейлина конечно же не смогла устоять перед могучей силой плотских наслаждений. Несколько раз она беременела, но всякий подобный случай, столь для нее неприятный, заканчивался благополучно – шотландке удавалось избавиться от греховного плода. Хотя тогда это считалось делом опасным во всех отношениях: и в медицинском, и в правовом, и в церковном. Со стороны казалось: Мария Даниловна не ведала усталости в пикантных и сладострастных любовных играх. Несмотря на все свои иногда весьма сомнительные похождения, она только хорошела день ото дня, но царь Петр, даже встречаясь с ней ненароком во дворце, упорно смотрел на шотландскую чаровницу как на совершенно пустое место – он уже забыл об упоительной фрейлине Марии Гамильтон! Взял свое, и она для него более не существовала: самодержец будто вычеркнул красивую женщину из своей жизни. Но сама жизнь сурово напомнила ему о прекрасной Марии!

Сейчас трудно утверждать однозначно, но вполне возможно, что в тщетной попытке вновь попытаться закрутить лихую и отчаянную авантюру и путем любовной интриги опять завладеть благосклонным вниманием царя Мария Гамильтон уступила ухаживаниям царского денщика Ивана Орлова. Во времена Петра денщики для царя подбирались из лучших дворянских фамилий, имели высокие офицерские чины, а кроме всего являлись доверенными людьми, которых монарх посвящал во многие дела обширного Российского государства. Денщики выполняли и некоторые функции камердинеров, секретарей и охранников. Нередко случалось, что царские денщики становились супербогатыми людьми, получая огромные взятки от лиц, искавших благорасположения самодержца. Достаточно напомнить: одним из денщиков Петра I являлся впоследствии ставший генералиссимусом и одним из богатейших людей Европы, членом нескольких зарубежных академий совершенно неграмотный Александр Данилович Меншиков.

Вне дворца Орлов и Гамильтон вели беспутную, бурную жизнь: кутежи, бесконечные развлечения и сумасшедшая страсть в постели. Да, сейчас Мария вновь была на расстоянии буквально вытянутой руки от царя, она находилась совсем рядом с Петром, но, по злой иронии судьбы, по-прежнему оставалась далека от заветной цели – царь ускользал из ее рук!

Однако прекрасная шотландка не теряла надежды, и ее тайная связь с Орловым продолжалась несколько лет, пока над головами потерявших всякую бдительность любовников не грянул гром…

Следствие

В 1717 г. из кабинета самого государя пропали важные бумаги. В причастности к этому происшествию заподозрили дежурившего в тот злополучный день царского денщика Ивана Орлова. В политическом сыске царь Петр был всегда весьма скор на руку и неимоверно жесток – денщика тут же, не дав ему опомниться, потащили на допрос с пристрастием. Насмерть перепуганный Орлов – с царем шутки куда как плохи! – кинулся самодержцу в ноги и слезно покаялся в грехах, заодно повинившись в тайном сожительстве с бывшей фавориткой его величества фрейлиной Марией Гамильтон. Совершенно забыв про честь дворянина и офицера, напрочь потеряв их, Орлов торопливо, даже, можно сказать, с поспешностью начал старательно выгораживать себя и валить все грехи на Марию. Царь тут же припомнил, что незадолго до происшествия с бумагами в окрестностях дворца нашли трупик младенца, завернутый в дворцовую салфетку Сурово сдвинув брови, он повелел:

– Фрейлину Гамильтон немедля взять!

Конечно, Марию тут же схватили. Надеясь получить милостивое прощение и уповая на заступничество Екатерины Алексеевны, несчастная Гамильтон призналась в интимной связи с Орловым и в том, что в 1715 г. дважды вытравливала плод незаконной любви. Услышав об этом, царь даже отшатнулся, словно его неожиданно и сильно ударили в грудь.

А Мария между тем продолжала говорить, нисколько не щадя себя. Фрейлина показала на допросе: для покрытия долгов своего любовника и чтобы делать ему дорогие подарки, она не раз крала у благодетельницы своей Екатерины Алексеевны деньги и разные драгоценные вещи. Да, она виновата в кражах, но более всего виновата в детоубийстве. И государь должен понять, что именно толкнуло ее на все это! Государь должен понять!

Петр, по своему обычаю, нервно дернул щекой, сердито закусил ус и, гремя ботфортами по паркету, вышел вон из канцелярии. Он направлялся в покои жены, Екатерины Алексеевны, – все-таки Мария Гамильтон ее фрейлина!

Следует отдать должное Екатерине: совершенно не склонная к сантиментам, она тем не менее повела себя в этой далеко не простой ситуации предельно сдержанно и благородно. Муж держал под следствием не только ее фрейлину, обкрадывавшую свою госпожу ради любовника, но и, в первую очередь, свою собственную бывшую пылкую любовницу, развратную девицу, которую в свое время чуть было не предпочел ей, Екатерине! Конечно, соблазн жестоко отомстить был крайне велик: одно только слово – и опасной сопернице конец! Но интуиция подсказала: ни за что этого не делать!

– Я прощаю ее за все содеянное, Петр Алексеевич, – смиренно сказала Екатерина. – Бог ей судия!

Для царя такой ответ жены оказался полной неожиданностью. В первую очередь он болезненно ударил Петра по мужскому самолюбию – значит Екатерина знала все и, милостиво прощая распутную Гамильтон, тем самым прозрачно намекала на суд Божий над ним самим, Петром?!

– Ты у меня просто ангел, – осевшим, хриплым голосом сказал царь и криво усмехнулся: – Но прежде, чем она предстанет перед Богом, судить ее стану я!

По вполне понятным причинам следствие несколько затянулось и продлилось более года. Поначалу Петр еще колебался. Но всплывали все новые и новые подробности. Гамильтон несколько раз подвергали жестоким пыткам, причем в присутствии государя. Она взывала к его христианской милости, но, даже теряя сознание от жуткой боли, никого не оговорила, пощадив даже подло предавшего ее Орлова. Возможно, Мария Гамильтон с помутившимся от жутких пыток рассудком все еще слепо надеялась вернуть этим своего венценосного любовника. Но нет, тщетно!

Екатерина Алексеевна не раз ходатайствовала перед мужем о помиловании фрейлины, но Петр остался непреклонен. Говорят, он не мог простить прекрасной Марии, что она изменила ему, даже когда он ее оставил! Странная ревность. Тем не менее некоторые современники высказывали такое мнение, и это очень похоже на противоречивого и импульсивного Петра, которому еще в молодости пророчествовали:

– Либо он вскоре погибнет, либо станет великим человеком!

Орлова разжаловали и заточили в крепость, а бывшую фрейлину Марию Даниловну Гамильтон приговорили к смертной казни за детоубийство – Екатерина простила поверженную судьбой соперницу Искренне или нет, неизвестно. Зато сам царь не простил бывшую любовницу, подарившую ему немало упоительных часов!

Казнь

14 марта 1719 г. в Санкт-Петербурге при большом стечении народа русская леди Гамильтон взошла на эшафот, где уже стояла плаха и ждал палач с топором – Марии Даниловне, которой тогда сровнялось 25 лет, намеревались отрубить голову! На казни бывшей фрейлины присутствовал сам Петр I. Он участливо простился с осужденной, поцеловал ее и просил молиться за всех грешных, остающихся на земле. Поднимаясь по ступенькам эшафота, Мария неожиданно пошатнулась, теряя сознание от страха, и тогда царь заботливо поддержал ее, помогая сделать последний шаг к плахе. Помнил ли он тогда, как, сгорая от страсти, тянул эту женщину в свою постель?

Палач грубо схватил красавицу за волосы, заставил ее опуститься на колени, положить голову на плаху и взмахнул топором. Раздался глухой удар, толпа сдавленно ахнула, и отрубленная голова русской леди Гамильтон покатилась в грязь. Широкими шагами царь подошел к ней, медленно наклонился, ухватил за перепачканные кровью волосы, поднял и… крепко и жадно поцеловал в мертвые губы!

Потом он показал голову всем собравшимся, буквально окаменевшим от ужаса, и прочел краткую толковую лекцию по анатомии, которой стал после посещения заграницы большим любителем и знатоком. По свидетельствам очевидцев, после этого его величество небрежно бросил голову в грязь, размашисто перекрестился и ушел, глухо бросив через плечо:

– В кунсткамеру!

В кунсткамере Академии наук долго хранилась отрубленная голова фрейлины Марии Даниловны Гамильтон как образец для медицинских исследований. Где покоится ее тело, неизвестно.

Такова трагическая судьба прекрасной авантюристки, русской леди Гамильтон, любовницы царя Петра I, на свою погибель строившей слишком далеко идущие планы и оказавшейся в опасной близости к трону русских самодержцев…

Трагический роман императрицы

В мае 1826 г. вдовствующая императрица Елизавета Алексеевна, возвращавшаяся в Санкт-Петербург из южного города Таганрога, где внезапно скончался ее супруг, победитель Наполеона император Александр I, в дороге серьезно занемогла и вынужденно остановилась в старинном русском городе Белева, в доме купца Дорофеева.

Второго числа императрица почувствовала себя плохо и призвала к своему ложу фрейлину Юлию Даниловну Тиссен – ей Елизавета Алексеевна отдала запертый ларец из полированного черного дерева и повелела после ее смерти отвезти его в Санкт-Петербург, где у Московской заставы непременно будет ждать человек, который знает, что дальше делать с ларцом.

– Да что вы, ваше величество, – попыталась успокоить ее фрейлина. – Бог даст, все обойдется, и вы подниметесь.

– Нет, не надо мне лгать. Лучше делай, что тебе велено. И храни тебя Господь!

Действительно, ночью 3 мая 1826 г. императрица скончалась. Выполняя ее последнюю волю, фрейлина Тиссен немедля отправилась в столицу, постоянно приказывая кучеру погонять лошадей. Конечно, последняя воля Елизаветы Алексеевны казалась Тиссен несколько необычной и загадочной, но она решила свято выполнить обещанное умирающей и доставить ларец по назначению.

К немалому удивлению Юлии Даниловны, в столице, у Московской заставы, ее встретил флигель-адъютант, усадил в карету и привез в Зимний дворец, где в кабинете уже ожидали нетерпеливо прохаживавшийся у камина государь Николай Павлович и его мать – вдовствующая императрица Мария Федоровна. Она молча взяла у Тиссен ларец, открыла его висевшим у нее на шее на золотой цепочке ключом и достала из загадочного ларца пачку бумаг. Просматривая их одну за другой, Мария Федоровна передавала бумаги Николаю Павловичу, и тот бросал их в огонь растопленного камина. Когда ларец совершенно опустел, Мария Федоровна вернула его Тиссен:

– Оставьте себе на память.

Какая же тайна связана с загадочным черным ларцом? Как выяснилось много лет спустя, он хранил секрет трагической любви императрицы Елизаветы Алексеевны…

Первые увлечения

В 1779 г. в семье немецкого маркграфа Баден-Дурлахского Карла Людвига и его жены Амалии, урожденной принцессы Гессен-Дармштадтской, родилась дочь, названная Луизой-Марией-Августой. Позднее, когда ее просватали за великого князя Александра Павловича, будущего императора России, она при переходе в православие получила имя Елизавета Алексеевна. Невестой она стала в тринадцать лет – по тем временам вполне подходящий возраст. В конце октября 1792 г. юная принцесса впервые появилась в столице Российской империи Санкт-Петербурге и быстро сумела очаровать всех своей красотой, грацией и обхождением. Пожилая императрица Екатерина II, ее вздорный сын Павел и его жена Мария Федоровна души не чаяли в молоденькой прелестнице, постоянно осыпая ее милостями, подарками и ласками.

Понравилась молоденькая хорошенькая немочка и великому князю Александру, который стал с еще большим нетерпением ждать свадьбы. Великосветское общество российской столицы также не уставало расточать похвалы и комплименты юной принцессе – все сходились на том, что Александр и Елизавета прекрасны, словно небесные ангелы.

Вскоре состоялась и свадьба. Александр, по праву мужа наконец получивший свое, быстро пресытился молодой женой, и его взгляд все чаще и чаще стал останавливаться на других придворных дамах, у которых он всегда пользовался неизменным успехом. Видя это, первым предпринял попытку завоевать расположение молодой великой княгини Елизаветы фаворит престарелой Екатерины II самонадеянный граф Платон Зубов – мужчина в самом расцвете лет, он нисколько не сомневался в успехе и волочился за юной принцессой вполне открыто, нахально добиваясь близости. Дошло даже до того, что императрице Екатерине пришлось устроить ему скандал и прямо запретить преследовать невестку! Зубов вынужденно отступился: спорить с Екатериной никто не решался.

Другую любовную интригу фактически спровоцировал сам Александр, желавший иметь определенную свободу от жены. В то время в Санкт-Петербурге после раздела Польши находились в качестве знатных заложников молодые князья Адам и Константин Чарторыжские. Екатерина опасалась, что они могут стать «знаменем» антирусской оппозиции и начать претендовать на польскую корону. Адам быстро превратился в близкого приятеля великого князя Александра и часто бывал в его доме. Естественно, он не устоял перед чарами прекрасной Елизаветы, но она всячески избегала его, как и графа Зубова. Тем не менее среди доброхотов царского двора поползли сплетни. Дошло даже до того, что когда в 1798 г. у Елизаветы Алексеевны родилась первая дочь, уже ставшему к тому времени императором Павлу Петровичу нашептали:

– Истинным отцом ребенка является не кто иной, как князь Адам Чарторыжский!

Вспыльчивый Павел I немедленно впал в бешенство и чуть не загнал Адама в Сибирь. Хорошо еще, любимец императора граф Ростопчин сумел убедить самодержца, что его невестка Елизавета «столь же невинна, сколь и добродетельна». Но все же от греха подальше, князя Адама отправили послом к королю Сардинии, изгнанному из своих владений и скитавшемуся по всей Италии. Бедный Адам! Он действительно пылко и сильно любил Елизавету, но никогда не пользовался взаимностью – она неизменно оставалась к нему холодна. В 1801 г. Чарторыжский вернулся в Санкт-Петербург, уже не опасаясь гнева покойного императора Павла I, и целых пять лет безуспешно пытался возбудить в Елизавете ответное чувство. Тщетно! Тогда он с горечью покинул российскую столицу, и вновь они встретились в Польше, в 1814 г., уже после поражения Наполеона, но только мимолетно. Лишь в 1817 г. произошла их последняя встреча и окончательное решительное объяснение. После него, в том же году, сорокасемилетний князь Адам женился на молодой и хорошенькой Анне Сапежанке и более никогда не стремился увидеться с русской императрицей.

Тайный роман

В Европе происходили грандиозные события – Наполеон Бонапарт, сделавшийся императором французов, вел победоносные войны, и хитрые австрийцы сумели втянуть Александра I в смертельную борьбу с корсиканским баловнем военного счастья. Император покинул Санкт-Петербург и выехал к действующей армии. Столица фактически опустела. Елизавета Алексеевна осталась одна и жестоко страдала: ее дочь Александра умерла четыре года назад, а муж, всегда так любивший женское общество, презрев все законы и даже принятые в светском обществе нормы приличия, открыто сожительствовал с Марией Антоновной Нарышкиной. Самым ужасным для императрицы было то, что Нарышкина родила Александру нежно любимую им дочь Софью.

Елизавета Алексеевна много времени проводила в одиночестве, практически не нуждаясь ни в чьем обществе, и вот в один из таких хмурых дней фрейлина императрицы княжна Голицына неожиданно представила государыне офицера, прибывшего из действующей армии:

– Ваше величество! Это штаб-ротмистр Алексей Охотников!

Царица подняла глаза, встретилась взглядом с красивым, рослым кавалергардом, и в тот же миг всю ее будто пронзило током! Она словно онемела и, едва владея собой, милостиво протянула офицеру руку для поцелуя. Коснувшиеся ее нежной кожи губы Алексея показались императрице огненно горячими.

– Какие новости привезли вы нам из армии, ротмистр? – чужим, самой себе незнакомым голосом спросила она, только чтобы не молчать.

И тут с невыразимым хмельным ужасом поняла: она совершенно не слышит ответа! Между ней и красавцем кавалергардом уже шел другой разговор, в котором совершенно не нужны слова, если говорят сердца. Боже, что же ей делать?!

– Ваше величество может полностью положиться на меня, – видимо, догадавшись, что происходит, чуть слышно шепнула царице княжна Голицына. Императрица ответила ей благодарным взглядом.

– Сегодня же! Вечером! – прикрывшись до глаз веером, глухо приказала она, вся дрожа от нетерпения. Стоявший перед ней навытяжку бравый кавалергард, казалось, тоже вот-вот готов был лишиться чувств…

Буквально в считанные дни роман между императрицей Елизаветой Алексеевной и кавалергардским штаб-ротмистром Алексеем Яковлевичем Охотниковым стал не просто бурным, а превратился в поистине сумасшедшую страсть. Императрица словно брала реванш за все пустые прошлые годы, с головой окунувшись в омут запретной любви. Но как же сладка она оказалась! Штаб-ротмистр показал себя удивительно пылким любовником и постоянно горел нетерпением в ожидании новой встречи, не находя себе места без предмета своей страсти. Естественно, Охотников, не принадлежавший к титулованному дворянству и великосветскому придворному обществу, не мог запросто появляться во дворце. Да если бы и мог, это неизбежно вскоре вызвало бы подозрения и породило разные слухи. Поэтому любовники как могли всячески скрывали свою связь.

Как же происходили свидания? Штаб-ротмистр дожидался темноты, низко надвигал на глаза шляпу, закутывался в темный плащ и отправлялся, например, к Каменноостровскому дворцу – там призывно светилось окно любимой Елизаветы. Сбросив плащ на руки верного слуги, Охотников, как заправский скалолаз, рискуя сломать шею и разбиться насмерть, карабкался по стене наверх и влезал в окно покоев императрицы. Наградой ему служила полная безумных и жарких ласк ночь любви. К утру кавалергард точно таким же образом проделывал обратный путь и бесследно исчезал в окутавшем город тумане. Нетрудно догадаться, что уходить ему приходилось еще затемно.

В начале 1806 г. при очередном тайном свидании Елизавета Алексеевна, немного смущаясь, тихо сообщила Охотникову:

– Кажется, я беременна. И отец ребенка вы, мой друг!

Алексей Яковлевич упал перед ней на колени и как безумный стал целовать ее ноги. Ему недавно исполнилось двадцать пять лет, и он боготворил Елизавету, не мысля жизни без нее. В ноябре 1806 г. императрица Елизавета Алексеевна родила дочь, названную так же – Елизаветой. Конечно, этот факт скрыть было невозможно, и вычислить отца ребенка для опытных придворных и членов царской фамилии не составляло особенного труда. Тогда же, видимо, приняли решение кардинально разобраться с неожиданно возникшим и уже мешавшим фаворитом. Поэтому Охотников так и не увидел дочери…

Кровавая развязка

4 октября 1806 г. в придворном театре давали спектакль в честь императрицы и на него пригласили Охотникова. Он пришел вместе со своим другом и сослуживцем, посвященным в некоторые его тайны. Представление, как всегда, прошло блестяще. После него, уже на улице, Охотникова и его приятеля неожиданно окружили несколько человек не внушающей доверия наружности. Улицы тогда освещались недостаточно хорошо, да и Алексей Яковлевич держался настороже. Видимо, сразу поняв, что может произойти, он схватился за оружие и крикнул приятелю:

– Бей их! Бей!

Но в тот момент, когда кавалергард уже обнажил клинок, один из наемных убийц ловко ударил его кинжалом в бок, и все тут же кинулись врассыпную. Охотников упал на руки друга.

– Быстро, подгони экипаж, – слабым голосом попросил он. – Надо скорее остановить кровь. Но моя рана не смертельна, я буду жить!

– Да-да, конечно! – помогая ему забраться в карету, твердил приятель. – Ты только молчи, береги силы!

– Сообщи ей, – взяв его за руку, попросил Алексей. – Только не напугай, слышишь?!

Дома он лишился сознания. Почти сразу приехал личный врач императрицы Стофреген. Он осмотрел раненого и нашел, что все, милостию Божией, может закончиться благополучно. Главное: Алексей Яковлевич должен выполнять его предписания и соблюдать полный покой. Рану с помощью слуг обработали надлежащим образом, приятель отправился к себе, а Стофреген по распоряжению императрицы остался на ночь рядом с Алексеем Яковлевичем. Убедившись, что раненый забылся, врач тоже задремал в креслах около столика с горящей свечой.

Проснулся он словно от толчка и всполошился, не увидев кавалергарда на постели. Где же он? Медик кинулся искать Охотникова и обнаружил его без чувств в кабинете – Алексей писал письмо любимой, желая успокоить ее.

– Что же вы наделали, голубчик! – почти простонал врач. – Вы же убиваете и себя, и ее!

Действительно, у раненого начался жар, течение болезни обострилось, и вскоре Стофреген сообщил императрице, что ее возлюбленный, к несчастью, умирает. И тогда Елизавета Алексеевна решилась на отчаянно смелый шаг – не думая более о грядущих последствиях, она посетила умирающего любовника. Охотников принял императрицу полулежа, в полной парадной гвардейской форме. Их встреча произошла холодным январским вечером 1807 г.: последнее свидание длилось более часа. Через несколько дней Алексея Яковлевича не стало.

Роман императрицы оказался роковым – вскоре ушла из жизни и поверенная в сердечных делах Елизаветы ее фрейлина княжна Голицына, а потом умерла дочь Елизаветы и Охотникова – маленькая Элиза. Царица вновь осталась абсолютно одна и уже более никогда до конца жизни не обращала внимания на мужчин. Память о любимом кавалергарде императрица сохранила до последнего вздоха. Алексея Охотникова похоронили на Лазоревском кладбище, и Елизавета Алексеевна на собственные средства поставила на могиле памятник – рыдающую над урной женщину и рядом разбитое молнией дерево. Известно, что она неоднократно приезжала на могилу Алексея Яковлевича.

В беседах с известным русским историком Николаем Михайловичем Карамзиным императрица не скрывала своей любовной связи с Охотниковым и не раз говорила, что желает предстать перед историей такой, какая есть. Елизавета Алексеевна даже позволяла Николаю Михайловичу читать свои интимные дневники.

А что же черная шкатулка? Как оказалось, незадолго перед смертью Алексей Яковлевич передал брату Павлу черный ларец с золотым замком и просил отдать тому, кто за ним придет после его кончины.

– Я все выполню в точности, – пообещал Павел.

За шкатулкой пришла дама в черном от императрицы: в таинственном черном ларце хранились дорогие кавалергарду письма любимой женщины. О них-то и прознал Николай I, да Елизавета Алексеевна и не делала тайны из своей большой любви, наверное, единственной в жизни. Таиться ей уже ни к чему – Алексея не стало, и вместе с ним ушло слишком многое, практически все, оставив в душе только горький пепел.

Известный историк конца XIX – начала XX в. великий князь Николай Михайлович, работая над монографией о времени Александра I, наткнулся на секретные документы, открывшие ему тайну трагического романа императрицы Елизаветы Алексеевны. Узнав об этом, император Николай II оказался в шоке, и, как его ни успокаивал великий князь, заверяя, что о личной жизни императрицы он написал «тайную главу», царь повелел все немедленно уничтожить! Хотя «тайная глава» существовала всего в десяти экземплярах: только для членов семьи Романовых. И то не для всех!

Приказание Николая II выполнили. Но то ли в спешке, то ли специально по просьбе князя-историка «забыли» про типографский набор. Так печальная повесть о любви Елизаветы Алексеевны и кавалергарда Охотникова дошла до наших дней. Оба они заплатили жизнями за радость, пусть и недолгую, всепоглощающей чистой и светлой любви…