Текст книги "Одиссей покидает Итаку"

ДИПЛОМАТИЧЕСКОЕ ИНТЕРМЕЦЦО-2

Встреча между высокими договаривающимися сторонами (разумеется – неофициальная) состоялась в маленьком отеле на берегу одного из норвежских фиордов. Антон приехал первым и, прогуливаясь во внутреннем дворике с позеленевшими медными пушками XVII века, обращенными в сторону моря, с интересом ждал появления своего коллеги-соперника.

До этого момента прямых контактов с представителями неприятеля ему осуществлять не приходилось. Хорошим тоном считалось вообще как бы не подозревать о самом существовании на Земле постоянных резидентур как той, так и другой стороны. И если и поступило предложение о переговорах, значит, разработанный Антоном план начал действовать.

Скрипнула чугунная кованая калитка в стене, сложенной из глыб серого дикого камня, Антон обернулся. Сопровождаемая шофером в коричневой фуражке с позументами, по пологой лестнице спускалась элегантная женщина. На улице крупного города или в холле отеля «Хилтон» она могла бы и не привлечь особого внимания, но здесь, где даже в разгар сезона бывают все больше небогатые туристы да агенты мелких торговых фирм, такая дама выглядела неожиданно. Лицо ее скрывали поля шляпы с короткой вуалью, но фигура, строгий и очень дорогой костюм, не рассчитанные на пешее хождение туфли, осанка, с которой она держалась, достаточно отчетливо указывали на ее общественное и финансовое положение.

Антону стало весело. Был у аггров все-таки некий дефект в подготовке, а может быть, даже в психике. Они словно не до конца понимали, в каком мире работают, и постоянно переигрывали. В то время как опыт земных разведок неопровержимо доказал, что лучшая тактика – это внешняя неприметность и высокий профессионализм, они все делали наоборот. Такое впечатление, будто весь свой опыт они черпали из наиболее низкопробных фильмов и книжек, считая наиболее массовую продукцию наиболее адекватной действительности… «Впрочем, не так уж они не правы, – подумал Антон. – Простой человек, обыватель, с большим уважением отнесется к такой вот странствующей миллионерше, чем к студентке в потертых джинсах. А нестандартно мыслящее меньшинство без серьезных оснований тоже не станет проявлять пристального внимания к сильным мира сего. Короче, как любит выражаться мой друг Воронцов: „Стоп, сам себе думаю, а не дурак ли я?“

…Разговор у них сразу начался довольно резкий. По существу, а не по форме. По форме как раз было в порядке. Дама-дипломат предложила называть ее Сильвией, для беседы пригласила перейти в абонированный ею трехкомнатный номер на втором этаже отдельно стоящего флигеля, держалась обворожительно-любезно, непрерывно демонстрируя свое умение улыбаться, произносить остроумные сентенции, вставать, садиться и двигаться, подчеркивая наиболее выразительные линии своей фигуры.

Но все эти очаровательные ухищрения не мешали ей с первых же слов повторить все те обвинения, которые Антон уже слышал от Бандар-Бегавана. Они прозвучали даже еще более агрессивно, произносимые мелодичным и волнующим женским голосом.

– Надеюсь, дорогая (разговор шел по-английски, поэтому такое обращение имело несколько иной оттенок, чем в русском языке) Сильвия, наша беседа носит абсолютно частный характер? – спросил Антон, выслушав ее филиппику. – Потому что только в этом случае мы сможем прийти к должной степени взаимопонимания. Если нет – я готов представить письменное изложение моих доводов, и на этом – все. Пусть решают высшие инстанции. Приняв же мои условия, вы откроете путь к дальнейшим, весьма небесполезным контактам… В чем я, не скрою, заинтересован.

– Ну, разумеется. Только на такой исход нашей встречи я и рассчитываю.

– В таком случае я попросил бы вас отключить всю аппаратуру, могущую фиксировать ход нашей встречи. Чтобы не смущать вас – не буду называть ее характеристик и местоположения…

– Хорошо, согласна, – секунду подумав, ответила Сильвия. – Но этим условием вы ставите меня в затруднительное положение.

– Ну, о чем вы говорите… Неужели вы не сможете для отчета смонтировать любую устраивающую вас запись? Если нет – я помогу. Только обещайте познакомить меня с окончательным вариантом. Попытаетесь обмануть – я найду способ вас дезавуировать. Договорились?

– Боюсь, что ваши требования чрезмерны. Не выношу ультиматумов.

– Что вы, что вы! Какие ультиматумы? Это же просто правило хорошего тона. Заодно позвольте дать совет – если хотите вести действительно серьезную политику, определенная доля доверия необходима. Даже между противниками. И совсем не обязательно посвящать начальство во все тонкости. Ему хватит и результата. Что касается меня, то меньше всего я хотел бы видеть в вас врага. Профессионала, преследующего цели, в чем-то отличные от моих, – да, но не более. А вне службы мы вполне можем испытывать друг к другу симпатию…

Кажется, его слова Сильвии понравились. Она улыбнулась более естественно, чем прежде.

– Между нами говоря, такой подход мне тоже импонирует. Хотя, не скрою, он в корне расходится с нашими принципами.

– Боже мой! Не помню кто, кажется, Дизраэли, говорил, что принципы надо уметь вынимать из кармана и уметь вовремя прятать в карман. Я довольно долго работаю на этой планете и в достаточной мере усвоил здешнюю философию и политическую практику. Рекомендую не пренебрегать…

– Допустим, вы меня убедили. Я принимаю ваши условия. Но и вы в ответ обещайте соблюдать правила нашей игры. И для начала ответьте на поставленные вопросы.

Именно этого Антон и добивался. Установление доверительных, партнерских отношений являлось исходной позицией его замысла. И он действительно собирался соблюдать условия. Да иначе и невозможно, он отнюдь не собирался недооценивать противника и знал, что любая ложь будет легко разоблачена. Ну а то, что его партнером оказалась именно эта дама, – всего лишь подарок судьбы. Облегчающий дело, но ничего не меняющий в принципе. Будь на ее месте функционер с иным психо– и фенотипом, нашлись бы другие способы. И только…

– Нет ничего легче. Мне кажется, если бы мы с вами сразу догадались обсудить возникшие проблемы с глазу на глаз, не привлекая высокие инстанции, все вопросы снялись бы мгновенно.

– У нас и у вас разные методы работы. Но не будем отвлекаться.

Антон поудобнее устроился в кресле, налил себе в бокал чистого тоника, бросил два кубика льда.

– Не знаю, насколько внимательно вы изучали все подробности инцидента, но сегодня же еще раз тщательно просмотрите каждый зафиксированный вами эпизод. Наложите полученные данные на то, что вам известно о стиле и методах нашей работы. Запросите справки из ваших архивов. Уверяю вас – ничего общего. Даже если бы мы специально постарались уйти от всех стереотипов, нам бы это не удалось. В любой, даже тщательнейше спланированной, операции невозможно избежать импровизаций, вызванных действиями противной стороны. И вот здесь обязательно проявится личность импровизатора. Убежден – в экстремальной ситуации вы, несмотря на всю вашу подготовку, ни за что не сумеете безупречно сыграть землянку. Подчеркиваю – даже землянку вообще, не говоря уже об англичанке, которую вы изображаете сейчас, или русскую, как та ваша агентесса… Вы не сумеете воспроизвести подсознательных реакций… А если при подготовке смоделируете и подсознание тоже, то перестанете быть сама собой. То есть произойдет как раз то, что случилось с этой девушкой… Ириной, кажется? Если вы сами до этого не додумались – дарю, можете вставить в отчет… Так что заряжайте материалы в анализатор и сразу увидите, что мы тут абсолютно ни при чем.

Можно было подумать, что Сильвия смутилась. Она будто в растерянности вертела в пальцах соломинку от коктейля. Заговорила, глядя мимо Антона.

– Мы при своих оценках исходили прежде всего из уровня технической оснащенности тех людей. Он настолько превосходит земной, что мысль о вашем вмешательстве напрашивалась сама собой. Никто, кроме вас, не мог бы снабдить их внепространственной техникой.

– Здесь вы тоже ошиблись. Техника землян и способ ее применения не имеет ничего общего с нашими. Мы так давно ушли от прямых пробоев пространства, что возврат к ним уже просто невозможен. Скорее, вам следует подумать об утечке информации через своих сотрудников.

– Исключено. Мы проверяли. На последнем этапе земляне использовали кое-что из снаряжения нашего агента, но основа у них оригинальная.

– Тем более. Вариантов тут два. Или они еще талантливее, чем вы и мы подозреваем, а потому умеют перескакивать через целые ряды необходимых этапов развития науки и техники, или…

Антон сделал многозначительную паузу.

– Что – или?

– Или здесь вмешивается некая третья сила. Такой вариант вы не допускаете?

– Это слишком смелое допущение, влекущее к непредставимым последствиям.

– Пора бы привыкнуть, что на Земле никакое допущение не бывает слишком смелым. Лично я вижу здесь интересный поворот сюжета… Неплохо бы предусмотреть взаимные консультации и на такой случай.

– Может быть, лучше оставаться в пределах известных нам фактов? У землян существует так называемый принцип Аккама, давайте пока следовать ему. Раз нет ничего лучшего.

– Давайте, – легко согласился Антон. И тут же сменил тему разговора. – Не откажите удовлетворить мое любопытство – зачем вы вообще тратите столько сил, чтобы отомстить этим людям? В чем смысл? В конце концов, они в своем праве. Они у себя дома, осуществляют законную самооборону… А вы, вмешавшись, нарушили конвенцию и продолжаете ее нарушать. В большей мере, чем это сделали бы мы, если б решили их поддержать. Не проще ли забыть этот инцидент, не усугублять конфликта? Есть ведь более важные дела и у вас, и у меня тоже…

Сильвия напряглась, лицо у нее стало злым. Теперь она больше соответствовала своей истинной сущности, как ее понимал Антон.

– А вот этого я бы вам не советовала касаться. Это дело наше, и только наше!

Антон иронически хмыкнул, с нескрываемым интересом глядя ей прямо в глаза.

Опомнившись, она несколько сбавила тон.

– Здесь вопрос высших принципов. Предательница должна быть изъята с Земли и примерно наказана. Мы не имеем права прощать и тем самым вводить в искушение многих и многих. Это однозначно. А земляне… Прежде всего мы должны избавиться от ненужных свидетелей. Свидетелей нашего двойного просчета, пусть даже так. Нам необходимо изучить принципы действия их аппаратуры и способ, каким они пришли к своему открытию. И еще: только допросив землян, мы достоверно узнаем, кто их поддерживает. Вы или… другие. Видите, я с вами откровенна.

– Ценю… – Он снова не стал скрывать насмешки в голосе. – Мелковата цель для великой цивилизации, но вольному воля. Мешать я вам не буду. Больше того – готов вам помочь. На определенных условиях, естественно. Вы ведь их так до сих пор не нашли? При всех ваших возможностях…

– Да, – без удовольствия призналась Сильвия. – Это меня сильно и удивляет, и тревожит. Трижды они практически были у нас в руках и трижды ускользали. Такого с нами давно не случалось. А опыт у нас есть.

– В том и беда, что вы абсолютизируете прошлый опыт. Обстоятельства изменились, а стиль вашего мышления – нет. Не нужно считать противника глупее вас, к добру это не приведет. Особенно в данном случае.

– Знаете, – с чувством сказала Сильвия, – мне слегка уже надоели ваши нравоучения. Всему есть предел, вы не находите?

– Ради бога, простите. Возможно, я слегка увлекся. Давно не приходилось говорить со столь приятным собеседником. Столько лет на Земле, а большинство здешних обитателей далеко не так интересны, как ваши «объекты». Обещайте, что дадите мне возможность посмотреть на них, когда поймаете. А я за это вам подскажу одну идею, довольно забавную…

– Вы уже второй раз намекаете на помощь. В чем она заключается?

– А вот в чем. Раз вы до сих пор не нашли своих подопечных, хотя и использовали все средства, не логично ли допустить, что их уже нет на Земле? Что, если, просчитав ваши действия и намерения, они нашли эффективный контрход? Тем более что с ними та девушка… Вообразите, что по доступному им каналу они скрылись в то самое место, куда отправили ваших первых агентов? В расчете, что уж там вы их искать не будете, да и откуда вам знать, где та планета находится?

– Как вы сказали? На Таорэру? – И осеклась, поняв, что сказала лишнее.

– Так вам и название известно? Ну, тем более… Поищите. Зная землян, я отнюдь не исключаю столь парадоксального решения.

…Они еще некоторое время говорили на эту и близкие к ней темы, но Антон видел, что после высказанной им идеи Сильвия не может думать ни о чем другом. Ей, наверное, хотелось как можно скорее свернуть разговор и немедленно приступить к проверке. То ли лично, то ли передав сообщение на свою базу. Выдержка и невозмутимость явно не входили в число профессиональных качеств собеседницы. Так что игра с ней получалась малоинтересной. Как в покер с холериком. Он же, достигнув своей цели, склонен был поиграть еще.

– Нам с вами осталось решить всего один маленький вопрос, и все. Можно будет с чистой совестью приступить к развлечениям, доступным на Земле лицам нашего положения.

– Что вы имеете в виду? – насторожилась Сильвия.

– Ну, выбор развлечений здесь довольно широк, особенно если вы лишены предрассудков…

– Нет, – раздраженно тряхнула головой дама, – я о «маленьком вопросе». Про развлечения знаю не меньше вашего.

– Вот и чудесно. Вопрос такой – гарантии нашего «Ставангерского пакта». Возможно, под таким именем он войдет в историю. При всей моей симпатии лично к вам, дорогая, я не испытываю иллюзий насчет общего морального уровня вашей расы. Это не оскорбление, а лишь констатация. Потому надежные гарантии абсолютно необходимы…

– Вот вы как заговорили, – Сильвия недобро сузила глаза. – К вашему сведению, мои взгляды на вашу расу тоже далеки от христианских.

– Но это не должно помешать нам сохранить дружбу и взаимное уважение, – перебил ее Антон. – Зная, что мы не в силах обмануть доверие друг друга, мы тем самым избежим возможных разочарований. Мне бы этого крайне не хотелось…

Сильвия перехватила взгляд, направленный на ее сплетенные под креслом ноги, и чуть заметно улыбнулась. Она ведь, кроме всего прочего, обладала эмоциями и самосознанием земной женщины, внимание к ее внешности такого мужчины, как Антон, не могло не вызывать в ней отклика.

– Предположим, только я не представляю, какие именно гарантии вы полагаете достаточными и которые невозможно при необходимости нарушить… Видите, я тоже стараюсь быть откровенной с вами.

– Выхода у вас нет, кроме как быть откровенной. А гарантии удивительно простые и, безусловно, надежные. Сейчас я все расскажу, и вы убедитесь…

Глава 11

В один из дней позднего предзимья, когда холодные серые дожди все чаще стали сменяться первыми, еще нерешительными снегопадами, когда солнце, вставая, сразу же давало понять, что не намерено долго задерживаться на небосводе, прокатывалось над острыми вершинами близких сосен и торопливо садилось за западными холмами, когда в буквальном смысле и собаку во двор не выгонишь, настолько там промозгло и ветрено, Новиков решил, что дела их плохи.

Ничто так не разлагает гарнизон отдаленных крепостей, как вынужденное безделье. А он, ощущая себя ответственным за моральное состояние друзей, которых сам же и втравил в это предприятие, не мог применить даже такие широко использовавшиеся в аналогичных условиях крепостного сидения и вполне эффективные методы, как учебные тревоги, марш-броски за полста километров или хотя бы четыре-пять часов строевой подготовки ежедневно. Настолько далеко его моральный авторитет не простирался.

Но и продолжать нынешнее бессмысленное существование тоже невозможно. Их пребывание на Валгалле потеряло цель, вот в чем дело. Скрываться от врагов – это не занятие для уважающего себя человека. Пока они, охваченные азартом первооткрывателей, высаживались на неведомой планете, строили форт, изучали окрестности да при этом все время ждали встречи с могущественным и коварным врагом, задумываться о смысле жизни было некогда.

Но вот прошло уже порядочно времени, новых идей ни у кого не возникало, а читать, спать и играть в преферанс доставляет удовольствие лишь до определенного предела.

И хотя пока внешне все выглядело почти по-прежнему, все вроде бы занимались своими делами с должным увлечением – Берестин писал свои картины, Шульгин целыми днями возился с машинами и арсеналом, Левашов приступил к физико-математическим обоснованиям пространственно-временных переходов, Воронцов запоем читал книги, которых не имел возможности прочесть в прошлой жизни, и выглядел наиболее из всех счастливым и безмятежным, девушки тоже нашли себе занятия по вкусу, – но внутреннее напряжение в компании нарастало. Новиков, как психолог, ощущал это отчетливо.

Меры следовало принимать незамедлительные и решительные. Иначе – неминуемый срыв.

Андрей воткнул топор в громадную колоду, на которой колол свою ежедневную норму дров. Эта работа его всегда успокаивала и помогала думать. Тем более что зима ожидалась длинная и холодная, искушенный в метеорологии Воронцов предсказывал с полной определенностью, что климат здесь близок к североканадскому. Так что дрова, сколько их ни запасай, лишними не будут. Когда повалят снега и завоют бураны, куда приятнее будет пользоваться готовым, чем заниматься лесозаготовками в зимней тайге.

Он выпрямил спину, с наслаждением потянулся и увидел, что сквозь окно третьего этажа на него смотрит Лариса со своим постоянным сумрачным выражением лица.

«Вот еще тоже загадка природы, – подумал он. – Интересная барышня, но до чего неконтактная, хоть и прожили бок о бок больше месяца… Удивительно, как она хоть с Олегом общий язык находит?» Он помахал ей рукой, девушка сдержанно кивнула и отвернулась.

– Психоаналитика тебе хорошего надо, подсознание раскрыть и неотреагированные эмоции снять, – негромко сказал Новиков вслух. – Впрочем, если бы только тебе…

За завтраком, который, по успевшей уже сложиться традиции, был обязательным для всех мероприятием и на котором не только и не столько питались, как обсуждали планы на текущий день, обменивались мнениями, используя этот час наподобие утренних производственных совещаний, что происходят ежедневно по всей великой советской стране от Командорских островов до Калининграда, Новиков, выбрав подходящий момент, спросил, стараясь, чтобы вопрос прозвучал как можно небрежнее:

– Думал я сегодня от нечего делать на разные темы, и стало мне как-то совсем непонятно – а что же дальше? Впереди, похоже, суровая зима. Что будем делать?

– Оно и видно, что делать нечего, раз думать начал.

– А что тебе еще надо? Отдыхай…

– Построим трамплин на берегу и будем прыгать.

– Когда станет река – пройти по льду до устья.

Серию шутливых и язвительных ответов Новиков проигнорировал. Ничего другого он от своих друзей и не ждал. Гораздо больше его заинтересовало демонстративное молчание Воронцова, наглядно давшего понять, что на провокации он не поддается, и внимательный взгляд Наташи, тонко реагирующей на настроения своего друга. Этой парой стоит заняться отдельно.

– Я не об этом, – наконец сказал Андрей, убедившись, что Ирина тоже воздерживается от ответа. – Чем заняться, мы, конечно, найдем. Я в плане мировоззренческом. Вообще – что такое ваша Валгалла? Шикарный курорт для избранных? Или что-то большее?

Тут не выдержал Берестин:

– Не улавливаю, к чему это ты? Вроде все мы знаем, что, как и зачем… Или у тебя новые идеи появились? Так поделись, будь любезен.

– В том и дело, что идей нет. Одни сомнения. Ну, скрылись мы от супостата, отсиживаемся, можно сказать. Никто на нас не напал. А может, и нападать некому. И сколько же нам тут еще сидеть и какие вообще перспективы? У всех землепроходцев, зимовщиков, конкистадоров, робинзонов даже – всегда была цель. А у нас? Жизнь тут прожить, ее же спасая? Как старцы в скиту? Для чего? А может, наплевать на все и домой вернуться? – Он сделал паузу. – У кого есть здравые соображения?

– Мне все едино, – тут же отозвался Шульгин. – Я здесь этот, как его… ландскнехт. Меня попросили. Если в моих услугах не нуждаются, я хоть сегодня могу домой.

– А ты, Ира, что скажешь? Я к тебе как к эксперту обращаюсь.

– В эксперты я не гожусь. Просто ничего не знаю. Не могу представить, какие шаги предпримут или уже предприняли… мои земляки. Может, действительно махнули на нас рукой, а может, ждут на Земле с нетерпением. Как хотите, так и решайте… не прощу только себе, если из-за меня и вы пострадаете…

– Ну, это совсем уже пессимизм и упадок духа. С таким настроением жить нельзя, – сказал Левашов, который и вообще был спокойнее и рассудительней прочих, а теперь, после того, как у него появилась Лариса, – особенно. – Я так думаю, что Андрей изобрел очередной изящный ход и морально нас к нему готовит… – добавил он.

– Переоцениваешь, брат. Ничего я не придумывал. Без всякой задней мысли спросил, причем даже не в разрезе пришельцев, а – вообще. Что для нас Валгалла и кто мы на Валгалле? Туристы, первопроходцы-исследователи, политэмигранты или, скажем, латифундисты-землевладельцы? Тоже вариант, доложу вам.

– А-а, тебя на классовый анализ потянуло, – догадался Шульгин. – Полезное дело. Ходил-ходил, окидывая глазом необъятные просторы, и задумался – а не передать ли все это богатство в дар отечеству?

Новиков, начиная разговор, о таком его перевороте даже не задумывался, однако изобразил неприкрытый интерес.

– Лихо ты меня вычислил. А ведь и вправду – неужто нам одним целой планетой владеть?

Он снова бросил короткий взгляд на Воронцова. Дмитрий, заметив его взгляд, едва заметно наклонил голову, будто одобряя слова Новикова.

– Если ты предлагаешь объявить официально о нашем открытии – резон в этом есть, – сказал Левашов. – Тут уж нам не смогут не поверить… Представляете, что будет?

– Что будет? Я тебе скажу – что, – с неожиданной угрозой в голосе вновь вмешался Шульгин. – Поверить-то нам поверят, когда мы им покажем твою… дырку в заборе. – Это сравнение ему так понравилось, что он помолчал и повторил: – Дырка в заборе. А за ней – прекрасный новый мир. Целая нетронутая планета. Только кому она нужна, если мы и России половину еще не освоили, а вторую уже загадили! Что здесь будет? Вторая целина? Виноват – третья, вторая уже есть. Или неуязвимый тыл на случай атомной войны? А то можно каторгу открыть – неограниченной вместимости…

– Ну-ну, Сашка, не заводись, – остановил Шульгина Андрей. – Хотя, пожалуй, в чем-то ты прав. И психологический аспект не стоит забывать. Созрели люди для всего этого? Как сия новость на них повлияет? А внешнеполитический резонанс? Конвенция какая-то существует насчет интернациональных прав на небесные тела… Нет, тут думать и думать надо, и не один день.

– Это ты верно говоришь – думать. Однако и снобизм из тебя прет… Люди, значит, не созрели. А ты, наоборот, созрел и оставляешь за собой право единолично определять судьбы миров… – Левашов пусть и редко, но все же мог иногда настроиться на такую вот ортодоксальную волну, и тогда спорить с ним становилось трудно.

– Не в снобизме дело. Спешить не надо. Поживем, посмотрим… Если хочешь – можешь на компьютере все варианты проиграть. Обстановка самая располагающая. А то ведь потом не получится: не пустят нас сюда. Объект особой важности тут будет, а не приют эскапистов…

– Например, каторга, – опять вставил Шульгин.

– Как бы и вообще куда-нибудь не деться, – кивнул Берестин. – Олег ладно, он ценный научный кадр, без него не обойдутся, а прочие для чего? Пользы от нас в государственном смысле ноль, а тайну хранить надо. И куда нас в этих целях пристроят?

– Ребята, бросьте, – наконец подал голос и Воронцов, – не та проблема, чтобы за чаем решать. Толку не будет, а переругаемся вполне свободно.

– А что значит – эскаписты? – спросила Наташа.

– Если я правильно понял, Андрей имеет в виду принципиальный уход от действительности. Одни уходят в религию, другие в наркотики, а мы – в буквальном смысле – в мир иной.

– Да, в этом роде, – согласился Новиков, в очередной раз удивившись схожести их с Воронцовым мышления.

– Эскапизм, конечно, дело забавное, даже приятное, одна беда – из него очень трудно возвращаться в нормальный мир. Ты из-за этого и затеял нынешний разговор?

– Пожалуй, – медленно сказал Новиков. – Что-то такое я и имел в виду. Чем дольше мы тут сидим, тем труднее будет реадаптация. После нашей жизни опять начинать существование обычного человека… Работа с девяти до шести, троллейбусы, метро, очереди в магазинах…

Наташа передернула плечами. Слова Новикова будто прямо адресовались к ней. Она вела именно такую жизнь последние годы.

– Но ведь и окончательно порвать с предыдущей жизнью мы не готовы, не так ли? – с вызовом сказала она.

Новиков уже и не рад был, что начал разговор. Расшевелить друзей ему удалось, но проблема оказалась слишком острой и грозила непредсказуемыми последствиями для сложившегося образа жизни. Жить здесь. Все время ощущать, как рвутся одна за другой связи с человечеством (как бы высокопарно это ни звучало), или вернуться домой – и постоянно тосковать об утраченном? Или выбираться время от времени на Валгаллу, как на загородную дачу?

– Я смотрю, о пришельцах вы уже окончательно забыли. Или есть основания полагать, что они решили оставить нас в покое?

Слова Берестина прозвучали настолько неожиданно, что на секунду все замолчали, с недоумением глядя на него, а потом рассмеялись настолько дружно, будто услышали остроумный анекдот.

– Да… Вот блестящий образец стиля «а-ля Новиков», – сказала Ирина. – Надо же так заморочить всем головы…

Воронцов тут же вспомнил подходящий к случаю эпизод из своего военно-морского прошлого, и завтрак закончился в атмосфере веселого облегчения. Похоже, что все, подойдя к краю бездны и заглянув в нее, обрадовались возможности тут же забыть об увиденном. Благо, что всерьез задуматься о том, что в ней открылось, пока не было неотложной необходимости.

…Новиков вышел на крыльцо, прикидывая, чем заняться до обеда и, главное, чем занять остальных. Можно было, к примеру, взять вездеход и прокатить девушек до дальнего распадка, где пострелять глухарей, или переправиться на тот берег, разведать, что скрывается за цепью голубых холмов, или даже попросить Левашова настроить канал перехода на пустынный атолл в Индийском океане, где сообразить нечто вроде праздника Нептуна с купанием и виндсерфингом. В любом случае требовалось действие, чтобы сбить минорный настрой. Даже самой интеллектуальной компании нужны иногда простые развлечения. И внезапно подумал, сколь часто подобные проблемы возникали перед диктаторами.

За спиной у него открылась дверь. Воронцов, уминая пальцем табак в большой вересковой трубке, подошел и сел боком на перила. Чиркнул спичкой и долго водил ею над жерлом своего курительного устройства, добиваясь, чтобы табак затлел равномерно и на должную глубину. Затянулся, неторопливо выдохнул дым, полюбовался, как он медленно поднимается вверх в сыром и неподвижном воздухе.

– Ты молодец, командир, сработал четко, минимум на неделю толпа успокоится. А мы с тобой что делать будем?

– С чего ты взял, что нам нужно что-то делать?

– Хозяин – барин. Можно и ничего. Просто я подумал, ты жаждешь определенности. В самом деле, чего вам ждать? Вдруг и вправду пришельцы давно про вас забыли?

– А если не забыли?

Воронцов помолчал, похрипел трубкой.

– Может, и не забыли. Только это – ваши проблемы. Мне как-то все надоело. Идея себя изжила, как говорил Остап.

– Постой, как тебя понимать? – с недоумением спросил Новиков.

– Как хочешь. Я с вами пожил, посмотрел… Надоело. Вы кого-то там боитесь, спасаетесь – ваша воля. При чем тут я? Ну, Олегу помощь была нужна. Что мог – сделал. Теперь, думаю, будет здесь четыре человека или пять – все равно. Если за вами сюда придут, из автоматов не отстреляемся. А мне на Земле привычнее. Вот так. Осуждай, не осуждай – я решил вернуться.

Новиков старательно рассматривал почерневшие от многодневных дождей ступеньки лестницы у себя под ногами, потом перевел взгляд на едва видимую сквозь туман реку. Он не знал, что ответить Воронцову. Какой второй и третий смысл могут нести его слова? Ничего не мог сообразить. Думать, что Дмитрий струсил, Новиков не имел оснований. Поверить, что говорит правду, – не позволяли прожитые рядом с ним недели.

Он посмотрел на Воронцова в упор, ища в его глазах хотя бы намек на шутку или подтекст. Однако не смог уловить ничего.

– Постой, а как же все, что ты говорил раньше? Твой пришелец, война, сорок первый год? Не вяжется…

– А ты мне поверил? – Воронцов изумленно поднял бровь. – И не обратил внимания на все натяжки и несообразности? Ну что ж, или способный я рассказчик, или ты… – он замялся, подбирая слово. Не нашел подходящего и махнул рукой. – Впрочем, неважно. Просто скучно мне стало отдыхать, приехал к Олегу, а у вас тут такое… Вот и решил разговор поддержать… Так и запомни – ничего не было. В дальнейшем это тебе пригодится. Когда станешь очередные решения принимать. Чтобы не обольщаться бессмысленными надеждами…

– Теперь я, кажется, понял, за что тебя вышибли с флота, – сказал Новиков, неожиданно успокаиваясь. Очевидно, Воронцов затеял новую, пока непонятную партию. Пытаться разгадать ее смысл сейчас незачем, нет достаточной информации. Значит, правильнее всего ему подыграть. А дальше видно будет. Но ни в коем случае не надо раздражаться, лезть в спор, взывать к совести, чести и чувству долга. Тем более что от них, надо полагать, не отступает.

– Кто его знает, понял ты или нет, – пожал плечами Воронцов. – Но наверняка тот, кто меня вышибал, исходил из своих критериев, а не из твоих. А в целом все правильно, важен результат. Рад, что расстаемся без взаимных обид. – Он помолчал. – Впрочем, я не обещаю, что ухожу навсегда. Может, вернусь. Если и там скучно станет… – Снова помолчал и добавил: – Знаешь, если Лариска с Ириной захотят Наталье компанию составить – ты сильно не спорь. Что тут девчатам зимой делать? Холод, снега, скука… А я им на Земле что-нибудь придумаю. Потеплеет – вернутся.

Новиков был прав в своих догадках. Прошлой ночью Воронцова вызвал Антон и в категорической форме посоветовал покинуть Валгаллу.

– Вполне вероятно, что в ближайшее время там станет горячо, – сказал он.

На возражения Воронцова отреагировал так:

– Там ты своим друзьям ничем не поможешь. Хоть с пистолетом, хоть с пулеметом. Это не Земля. А отсюда помочь сможешь. А вот если в плен попадешь ты, тогда плохо. Поэтому сделай так, чтобы даже при желании ничего серьезного о тебе и твоих связях со мной никто сказать не смог…