Текст книги "Бедная Люба"

Бедная Люба
Сеть Купидона. Эротическая трагикомедия
Velikaya Lives

© Velikaya Lives, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Бедная Люба

То рыдала она дождями в ночи, То струилась журчаньем, словно в мае ручьи…

Поднималась порой журавлем в поднебесье

Так нежна и печальна русской женщины песня.

Всегда зарекалась не встречаться с женатыми, и тем более не ложиться в постель с первым встречным. Но, видно не зря, в миру прижилась поговорка, – «зарекалась свинья в грязь не лезть».

Однажды когда любящие родители отпустили Любу одну отдыхать на курорт, все обеты пошли насмарку. Григорио был и женат и первый встречный, но устоять перед его обаянием Люба не смогла и провела с ним всю ночь в одной постели.

… – А-а-а-а-а-а! – кричала Люба, удирая по огороду от разъяренной абхазки. – Помогите! Помогите!!!

….Черные, как смоль, длинные волнистые волосы Нино развивались и трепыхались на ветру. В ее руках, переливаясь на солнце, блистал огромный, остро заточенный кинжал.

– Ловы ые, Нино, ловы! – Кричала не менее рассвирепевшая горбоносая соседка.

Бедная Люба неслась без оглядки, не видя и не ощущая под собой земли, словно птица от коршуна и надрывисто взывала о помощи. Ее туго заплетенная коса извивалась на спине, а упругие девичьи груди, будто мячики в руках жонглера, подпрыгивали и ударялись друг о друга.

Нино не отставая от Любы, также не чувствуя под собой ног, мчалась за ней. Ее яростный вид напоминал облик Бабы-Яги, казалось, воткни ей между ног помело и она взлетит.

Перекликаясь с соседкой, на их родном языке и добавляя в него, русский, они окружали Любу, прижимая ее к ограде.

– Дэржи, ловы ее, потаскух несчастний!

Перепуганная Люба, прижавшись к забору, обреченно, с ужасом и мольбой в глазах подняла руки, прикрывая свое лицо.

Но запыхавшаяся от усиленного бега безжалостная Нино грубо схватила Любу за косу и, намотав ее на руку, подтянула к себе, отчего голова Любы запрокинулась, и с трудом удерживаясь на ногах, она пыталась освободить свою косу из цепкой руки Нино.

– Давай! Давай!!! – Подсобляла ее криками соседка: – Рэжь ее, рэж!!!!

Нино занесла кинжал.

В Любиной голове молнией мелькнула мысль, что ей пришел конец. Было очень страшно, и она в безысходности, остолбенев, зажмурила глаза. В этот момент, отсеченная русая коса рухнула к ее ногам.

Нино с видом победителя выкрикивала угрожающие фразы в Любин адрес, но до Любиного сознания донеслась только одна, до ужаса испугавшая ее.

– Убирайся немедленно пока твоя голова, как и твоя коса не упала на землю!

…Опешивший Григорио еще не отошедший от сладострастных объятий, стоял, подперев спиной сарай, и тупо хлопал своими увеличенными от шока глазами, но в спор со своей женой вступить не посмел, так как по опыту знал о крутом нраве ее характера, а также опасался за собственную шкуру.

…Закончив расправу с Любой, Нино, вошедшая в воинственный азарт, пообещала Григорио в следующий раз, этим же кинжалом отсечь ему «ВСЁ» и выбросить на съедение шакалам!

– Ва-а-а-а-а-х, какая жестокая женщина! – думал Григорио о своей жене.

…Безо всякого промедления, небрежно покидав свои вещи в дорожную сумку и туда же запихав шикарную русую косу, не успев очухаться, ближайшим поездом обесчесченная Люба возвращалась домой.

Нет, худа без добра

Когда Люба, вернувшись в родное село и оклемавшись от неудачной любовной встряски, влилась в обычное русло деревенской жизни, ее ожидал удар не меньшей сложности: не успела у Любы отрасти коса, она поняла, что беременна, несомненно,

бе – ре – мен – на!!! – под сердцем она носила «дитя порока» – которое было продолжением рода Григорио.

Поделиться Любе было не с кем, а объявить маме, о том что она скоро станет бабушкой тем более опасно – мама может не пережить такую «радость».

Верующие Любины родители и без того еще не смирившиеся с тем, что в погоне за модой их дочь обрезала косу (такое объяснение дала им Люба) и постоянно упрекавшие ее за это, узнав о беременности, просто не перенесут такого счастья.

– Что же делать? Думала Люба, когда на ум ничего не идет, – дело «труба»

Только не бывает, худа без добра, или – «не было бы счастья, да несчастье помогло».

Неизвестно как можно объяснить эти стечения обстоятельств, но только в Любин дом нагрянули сваты, которые давно присмотрели очаровательную красавицу с русой косой!

Ну, обрезала косу, ну так что ж? Хуже то от этого она не стала: веселая, общительная, незлобивая, опять же родители воспитали ее в строгости.… По всему подходит Люба к их двору.

Распив большую бутыль самогонки – первача, родители, переговорив и расхвалив своих детей, ударили по рукам и назначили день свадьбы.

А дети и в самом деле стоили друг друга.

Много сил было положено на организацию свадебного застолья, как со стороны невесты, так и со стороны жениха: ободрали сады ближайшей округи, зарезали молодого колхозного бычка, освежевали кабанчика, зажарили гуся, даже икры добыли неизвестно где, а уж спиртного домашнего приготовления было немереное количество.

Невеста в венчальном убранстве была настолько обворожительна, что невозможно было от нее оторвать глаз.

Василий не скрывал своей радости, ведь за этой деревенской красавицей ухлестывали как минимум с десяток парней, а счастливый жребий достался ему – Василию, и теперь, неудачливые ухажеры с черной завистью смотрели на молодоженов.

…Веселились и пили за счастье молодых не только родственники и друзья, но и вся деревня.

Ежеминутно поднимались тосты с пожеланиями любви, счастья, согласия и слышались возбужденно – громкие возгласы: – Горько! Горько! Горько!!!

Василий крепко целовал любимую и его, переполняли чувства к ней.

…Гости ели и пили, расхваливая новобрачных, но в самый разгар веселья, обезумевший от навалившегося счастья жених, залез танцевать на стол и принялся выплясывать. Тарелки, блюдца, подносы… с веселым звоном подпрыгивали ему в такт. Любино сердце от этой сцены так и замерло, а слезы обиды навернулись на глаза.

– Васька, слезь немедленно, – уговаривала она мужа, но Васька был глух к ее мольбам.

Гости тоже было попытались снять со стола танцующего жениха, но их попытки были тщетны и они, махнув на него рукой, также принялись «сходить с ума» каждый по-своему.

Оскорбленная Люба, подобрав подол венчального платья отправилась в комнату, которая была предназначена для проведения молодыми брачной ночи.

Не заметив Любиного ухода, Василий так и продолжал куражиться в танце. Как павлин на брачной игре, он дергал ногой, оттопырив ее в сторону. В результате, просчитавшийся в движениях, Василий навернулся со стола. Слава Богу! – это не закончилось увечьем, но хотя он приземлился удачно, земля из – под ног поплыла…

Родители Василия, пытавшиеся хоть как-то контролировать ситуацию, подхватив его под обе руки, поволокли сына в брачное ложе, рухнув в которое, он тут же захрапел.

…Проснулся Василий по нужде, глубокой звездной ночью, а также от огромного желания хоть чем – ни будь промочить свое горло. Он забыл все!!! Даже то, что у него была свадьба и, направляясь сени, случайно наткнулся на невесту, которая уснула, облокотившись на стол. События минувшего дня моментально всплыли в его памяти и, обрадовавшись тому, что наконец-то Любаша принадлежит ему, поволок ее в постель.

На все воля Божья

– Вась, ты слышишь? – Потрепала Люба по плечу еще спящего супруга.

– Угу, – промычал он.

– Вась, по-моему, у нас будет ребенок, – робко поделилась она новостью.

Тут же сон Василия был развеян и на крыльях счастья он полетел сообщить радостную весть своим родителям. Все без исключения были рады такому ходу событий. Любу моментально освободили от забот и окружили ее любовью и вниманием.

Улучшенное питание, усиленный отдых – все для нее, для любимой невестки.

…Любин живот округлялся не по дням, а по часам. Свекровь не могла нарадоваться и налюбоваться: – Богатырь будет!!! – Говорила она.

– Давайте назовем малыша в честь деда – Григорием?!

…Услышав это имя, Любу бросило в жар, и страшная догадка мелькнула в ее голове:

– «Неужели мать что-то заподозрила?»

– Как ты думаешь? – Повернулась свекровь к Любе и, увидев, что на снохе лица нет, и она находится в предобморочном состоянии, перепугано закричала: – За врачом скорее бегите, Любе плохо, врача, врача….

…Осмотрев Любу и вынеся диагноз: – Депрессия, – доктор дал родственникам исчерпывающие рекомендации: никаких нагрузок, никаких переживаний, полный покой и, выписав исчерпывающий витаминный комплекс, – удалился.

…Наконец-то от Любы все отстали, и она могла спокойно лежа в кровати подумать о предстоящем будущем. Зима в этот год выдалась холодной и снежной. Люба почти не выходила на улицу, да и избегала она посторонних взглядов. Все ей казалось, что горькая правда, как ей не скрывай, может просочиться наружу.

Не зря говорят: – «у страха глаза велики». Так и Люба, еще не зная, как будет выглядеть малыш – заранее опасалась его сходства с народом южных кровей.… Но выбора – то у нее никакого не было и ей оставалось только ждать, а ожидание неизвестного всегда очень изматывает и напрягает. Люба стала чрезмерно нервной и плаксивой. Но любящие ее родственники, связывали такое состояние невестки с нелегким периодом в жизни женщины – беременность.

…Пришла весна, всю сельскую округу окутал дурманящий аромат цветущих садов.

Весело чирикали птички, радуясь теплым дням.

В это теплое утро Любу разбудили непонятные боли в области поясницы. Люба в предчувствии незнакомого процесса родов – заплакала: – Вась, я боюсь, мне страшно, Вась.

Василий, пытаясь ее поддержать и приободрить, жалея ее, поглаживал и успокаивал.

– Все будет хорошо, Любушка…

Схватки у Любы становились все более болезненными и учащенными и не в силах сдерживать в себе боль, она закричала.

Свекровь, услыхав протяжные вопли невестки, тут же прибежала в их комнату и набросилась на Василия: – Чего ты ее наглаживаешь? Скорей запрягай кобылу, Любу в больницу везти надо.

…Когда малыш появился на свет, первый Любин вопрос был: – Кто, мальчик или девочка?

– Мальчик!!! – Ответила врач-акушерка, – да какой хорошенький!!!

– Покажите, – попросила Люба и, положившись на волю Божью, с замиранием сердца глянула на младенца.

Когда малыша впервые принесли к маме на кормление, она очень внимательно рассмотрела его: – Слава Богу! Хоть глазки светлые, – облегченно вздохнула Люба.

Дома все были счастливы, что родился мальчик, так же все разглядывали его, выискивая свои черты. Свекровка нашла, что он весь в их породу и тоном, не принимающим ни каких возражений, заявила об этом.

Семейный совет единогласно постановил, дать имя мальчику в честь деда: – Григорий!!!

При упоминании знакомого имени у Любы без конца спирало дыхание. Перед ее глазами вставал образ Григорио и его уродины жены.

…Любин малыш непонятным образом и в самом деле очень походил на Василия, и счастливый отец проводил с ним большую часть свободного времени, а дедушка с бабушкой вообще души в ребенке не чаяли. Люба радовалась, что все так хорошо обошлось.

Странный сон

Деревенская жизнь всегда насыщена работой и заботами…

Чтобы все вовремя успеть, крутится бедная Люба, как белка в колесе: то баню истопить надо, то в огороде работы непочатый край, то корова ревет, – ее переполненное вымя на дойку просится, то стирка, то дите пищит, да и помимо этого хлопот не в проворот. За весь день так измотается Любаша, что даже под вечер, рухнув в постель и погрузившись в царство Морфея, мысли о делах не покидают бедной головы и выливаются во сны: И вот, грезится ей, как теплая осенняя ночь, сворачивая свой бархатный звездный занавес, выпускает на свободу первые солнечные лучи. По всей деревенской округе разливается заутренняя перекличка петухов.

Люба, проснувшись ни свет, ни заря собирается на утреннюю дойку, подвязав волосы косынкой и подпоясавшись передником, она направляется в загон к Зорьке.

Обмыв корове вымя и поудобнее устроившись подле него на специальной скамеечке, молодая женщина приступает к процессу доения. Тонкие струйки молока, ударяясь о металлические стенки ведра, весело звенят: – Дзинь, дзинь, дзинь…

…Процесс забора молока всегда очень долог и утомителен. Корова нервничает и проявляет свое недовольство, размахивая хвостом и притопывая задним копытом правой ноги. Люба пытается успокоить буренку, поглаживая нежной ладонью ее бок, – Зоренька, миленькая, ну потерпи, – уговаривает она корову, и только Зоренька успокаивается, Люба снова начинает дергать ее за вымя. Струи молока становятся все скудней и скудней и, выжимая последние капли, Люба прилагает все больше и больше усилий; дерг, дерг ее за соски.

…Вдруг, кто-то очень сильно ударил Любу по руке и сквозь сон послышался возмущенный голос Василия, – ты со своими коровами скоро мне все яйца оторвешь.

…Немного поворочавшись, молодые супруги снова засыпают…

И опять царь снов пошутил над Любаней: Снится ей, как сквозной ветер настежь распахнул окно их спальни, раздувая шторы и поскрипывая ставнями. Мгновенно вся комната наполнилась освежающей прохладой. Сквозь открытое окно слышно, как из сада, доносится скрип деревьев… Отблески луны, жуткими тенями заиграли на стенах.

– Что-то должно произойти, что-то должно произойти, – тревожно стучало Любино сердце.

Любе было страшно и, поджав под себя ноги, она пристально вглядывалась в распахнутый проем окна, в котором сквозь тоненькую тюль показался сначала «орлиный клюв» Нино, а затем вырисовывался весь ее профиль. Повернувшись к Любе анфас, Нино грозно пригрозила пальцем и проскрежетала зловещим голосом, – смотри у меня…

Желая спрятаться от такого кошмара, Люба потянулась за одеялом, чтобы накрыть им себя. Цепко схватив его, она потянула одеяло на себя. Как назло одеяло выскользнуло из Любиной руки, а силуэт Нино становился все более отчетливым и угрожающе надвигался на нее. Снова ухватив одеяло, уже с большей силой она стала тянуть его к себе: Дерг, дерг, дерг…

– Да сколько можно??? – Возмутился Василий и непристойно выругался: – Ты секса хочешь или опять корову доишь?

Люба, выведенная таким вопросом из кошмарного сна и с облегчением вздохнув, обняла Василия, и шепотом ответила, – конечно же, чего-то хочу! Спишь как сурок, пока тебя не надергаешь, сам нипочем не догадаешься.

Василия оскорбил укол по его мужскому самолюбию и, доказывая обратное, он заключил жену в объятия.

Было бы желание

Сельская округа – это такое место, где завсегда найдется у мужика повод «зависнуть» со своими друзьями за бутылью первача. Для этого совсем не обязательно чтобы на дворе был какой-то праздник, необходимо в этом случае только желание.

Взяв приличную емкость, заполненную спиртным и узелок с закуской, отряд «добровольцев», состоящий из пяти казаков, уходил огородами, прокрадываясь к укромному месту, скрытому от всевидящего женского ока.

В густых зарослях кукурузы, поле с которой являлось границей между двух станиц, развернув свой уголок-самобранку, мужики почувствовали свободу и без риска быть пойманными кайфовали, спокойно распивая самогон.

Обстановка была самая что ни на есть романтичная. Заботы отпустили товарищей. Они слушали пение птичек, жужжание каких-то букашек и любовались широтой полей.

После нескольких стопок спиртного, погрузившись в абсолютную релаксацию, они дружно «прошумели камыш и согнули деревья». Потом, развеселившись, рассказывали различные байки и травили анекдоты.

…Ясный солнечный день за разговорами мгновенно пролетел и над всей округой, подобно черной птице, раскинула свои крылья непроглядная мгла.

Возвращались «собутыльники» в родные пенаты, ориентируясь на свет, горящий избах.

Приблизившись к поселку, они как слепые котята тыкались в каждую дверь и никак не могли отыскать своих изб.

Но все-таки в одном из домов им улыбнулась удача в виде женщины, которая гостеприимно предложила им ночлег.

… – Кто вы? – Едва открыв глаза и увидев перед собой черноволосую особу, возмутился Василий. – Что вы делаете в моей постели? – потребовал он ответа.

– Это не ваша постель, а моя с равнодушным спокойствием заявила нахалка. – Помнится вчера, вы сами изволили в нее прилечь.

Василий ни как не мог сообразить, что же произошло на самом деле, почему это рядом с ним лежит не красавица Любаня, а какая-то мымра?

Но вскоре из соседней комнаты послышались знакомые голоса его друзей.

– Мужики! – Перепугано закричал Василий, что здесь происходит??

– Мы дорогу спутали, не в то село пришли, – нарисовался в дверном проеме с опухшей, небритой мордой Мишка.

– И что я теперь Любке скажу? – Обреченным голосом приговоренного к казни узника промямлил Василий.

– Все мы, теперь в одной шкуре, – сочувствующе пояснил Мишка. – Совет держим, что бабам говорить.

Тут же натянув портки, Василий присоединился к ним.

Коллективное решение было таким: – сказать женам правду, мол, напились и уснули в поле, конечно же, при этом умолчав о последствиях. Само собой, бабы разнесут их в пух и прах, но шанс на выживание останется, всем известно, что на гульки толпой не ходят, так что в измене уличен никто не будет.

Тише воды, ниже травы, потупив взоры, они брели в свою деревню.

Ворованная ночь

Женщины в беседах между собой часто говорят о прелестях свободной жизни, но на самом деле, жить в одиночестве – это невыносимая мука для женского сердца.

Для того и сотворил Бог женщину нежным и красивым созданием, чтобы невозможно было не заметить этого восхитительного творения. – Ибо, что за роза, если никто не вдохнул ее аромат?

…Настя часто думала об этом, не понимая, почему именно ее обошло стороной женское счастье. Годы безжалостно ускоряли свой бег, и промедли она еще год-другой, то также мимо ее ворот может пройти великое счастье материнства.

Мысль об этом однажды зародившаяся, в последнее время не покидала Настю и постепенно переросла в навязчивую идею.

Но, как известно, не ветром надуваются дети, а подходящего объекта для исполнения этой роли никак не попадалось.

…Настя уже готовилась ко сну, когда раздался стук в дверь, и робко отворив ее, она увидела перед собой пятерых еле стоящих на ногах мужчин, на фоне которых явно выражался красивый, с темно волнистыми волосами и василькового цвета глазами мужчина, по всем внешним данным подходящий Насте для осуществления мечты.

Неприятно конечно, что всю ночь он называл ее Любаней, но цель оправдывает средства.

Ну и пусть я сегодня побуду Любой, говорила она сама себе воруя чужое счастье. – Всего одна ночь, позабыв о которой навсегда, я могу быть счастлива всю свою оставшуюся жизнь.

…Настя, в ожидании желаемого результата прислушивалась к малейшим изменениям в своем организме до тех пор, пока не стало ясно, что надежды не напрасны, и она скоро станет мамой.

Настины будни наполнялись заботой и подготовкой к этому счастливому моменту. Выезжая в райцентр, она по долгу ходила по магазинам с любовью и нежностью выбирая и закупая приданное для малыша. А морозными длинными вечерами, когда над всей округой белоснежная зимняя вьюга пела свои песни, Настя, поудобнее устроившись в мягком кресле, переполненная счастьем, ласково поглаживала свой округлившийся животик и часами разговаривала с младенцем рассказывая ему как они будут дружно и счастливо жить.

К великому Настиному разочарованию, как ни старалась она гнать от себя образ Василия, навсегда вычеркнуть Василия из своей памяти она не смогла, а наоборот, часто вспоминая его облик, мечтала, чтобы ребенок унаследовал красоту отца.

Часто Настя так и засыпала сидя в кресле и погрузившись в свои женские думы, а думала она о нем, о Василии.

Неожиданная новость

– Васька, Васька! Открывай! Слышишь, Васька! – Возбужденно стучал во все окна и двери Мишка.

– С ума сошел что ли? Все стекла вынесешь, ненормальный! Чего тебе? – Выглянула Люба.

– Ваську позови.

– Что случилось – то?

– Позови, сказал, нужен он мне.

– Спит он, Гришутку спать укладывал и сам уснул.

– Разбуди.

– Да что стряслось? Говори, давай!

Заслышав нервный крик своего друга, Василий проснулся и на ходу одеваясь, поспешил на голос.

– Чего ты Мишка орешь?

– Пошли, выйдем, разговор есть.

– Говори здесь, у меня от жены секретов нет.

– У меня, зато есть! – Продолжал нервничать Михаил.

– Вечно ты Мишка, как с цепи сорвавшийся, – недовольно бурчал Василий.

Когда они вышли на заснеженный двор, Василий обратился к Михаилу, – ну, давай, выкладывай свою страшную тайну.

– Давай подальше отойдем от дома.

– Что за конспирация такая? Что стряслось? – Не отставал с расспросами Василий.

Отойдя от дома на приличное расстояние, Михаил окинул Василия сочувствующим взором и молвил. – Влипли мы друг, по самые помидоры влипли, особенно ты.

Такое начало разговора произвело на Василия неприятное ощущение, и в его уме замелькали различные мысли. – Ты чего несешь, во что это я влип?

– Мишка пустился в длительный рассказ. – Я как чувствовал, так не хотел в райцентр ехать, но главный, как отрезал: – «Ты поедешь и все!»

– Давай ближе к делу. Где я и где райцентр, какая тут связь?

– Самая прямая! Ты выслушай сначала, – продолжал Мишка подходить к делу из далека. – Ну и вот, приехал я в райцентр и думаю, – пройдусь по магазинам, жене к Новому году подарков прикуплю.

– Слышь, Мишка, я сейчас не сдержусь, ты, что мне тут мозги пудришь? – Усилием воли сжал Василий свои кулаки. – Что-то я связи не вижу между подарками твоей жене и мной.

– А связь прямая, я Настьку видел в магазине, беременную!!! Пеленки с распашонками покупала.

– Да ладно? Ты перепутал, наверное, с кем-нибудь.

– Точно она! Я за ней весь районный центр обошел!

– Вот сучка! Не-не, надо выяснить, может я тут не причем.

– Ну да, скажи еще, что я при делах, сам остался с ней на всю ночь.

– Ты слышь, Мишка, жало свое прикуси, не дай Бог, Любка узнает, я твое помело выдерну.

– Ты что Васька? – я ж тебе друг, для того и пришел, чтобы предупредить.

…Домой Василий зашел сам не свой.

– Что случилось дорогой? – Спросила его Люба.

Василий встрепенулся, – да вот, в райцентр не успеваю.

– А что там в райцентре?

– Мишка говорит, запчасти нужные завезли, а у меня трактор уже, сколько на приколе стоит.

– И из-за этого ты переживаешь? Не волнуйся дорогой, завтра с утречка пораньше тебя разбужу, накормлю, поедешь спокойно, первым в свой магазин будешь.

Весь вечер Василий ходил задумчивый, – «А вдруг и правда от меня, слава Богу, хоть не в нашей деревне живет, авось пронесет».

Чуть забрезжил рассвет, Люба еще спала, а Василий уже был в пути.

…Всю ночь Насте не спалось, проворочалась с боку на бок и уснула только под утро.

Ее сладкий сон был прерван сильным стуком в дверь.

– Иду, иду, – кого там принесло?

– Открывай, увидишь! – Не церемонился Василий.

Настя открыла дверь и окаменела, увидев его на пороге.

– Первым делом Василий посмотрел ни ей в глаза, а на живот. – Ты это что удумала?

– Да ты сначала поздоровайся, в дом войди, а потом вопросы задавай.

Не отводя глаз от живота, он снял обувь и прошел в комнату.

– Это что? – Ткнул он пальцем Насте в живот.

– Живот, не видишь что ли?

– Я вижу что живот, почему такой большой?

– Потому, что уже пять месяцев.

– Что, от меня?

– А больше никого у меня не было.

Василий присел на стул и, нервничая мял свою шапку.

– Да ты не волнуйся, Вася, я к тебе претензий не имею.

– А какие претензии, я женат?!

– Тем более, иди к жене, я в твою семью лезть не собираюсь.

– А когда он родится?

– Ты знаешь Вась, сердце подсказывает, что будет девочка. А ты как узнал?

– Мишка видел тебя в райцентре, помнишь такого?

– Помню Васенька, помню.… А ты не волнуйся, просто живу я одна, а ребенка мне по возрасту, пора иметь, я не тебе его рожаю, а себе. Иди домой, ничем тебя не обязываю. Захочешь, приходи, нет – ни неволю, а родится весной, сам посчитай когда.