Текст книги "Остров Ним"

Венди Орр
Остров Ним

Wendy Orr

NIM’S ISLAND

© А. Сагалова, перевод, 2018

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2018

Издательство АЗБУКА®

* * *

С благодарностью посвящаю эту книгу моим родителям, которые перерыли все старые записи и фотоальбомы, помогая мне создавать остров для Ним. А ещё я посвящаю её всей моей семье, друзьям и многочисленным знакомым по Интернету, искавшим ответы на странные вопросы о кокосах, раковинах-свистелках и сломанных рулях.

В. О.

1

Посреди синего моря возвышался остров, на острове росла пальма, а на пальме сидела девочка. Её звали Ним.

Волосы у Ним были растрёпаны, а глаза сияли. На шее у неё болтались три шнурка. Один – для подзорной трубы, второй – для витой раковины-свистелки и третий – для ножен с красным ножиком. Весьма внушительным ножиком, между прочим.

Ним смотрела в подзорную трубу на отцовскую яхту. Минуя рифы, яхта двигалась навстречу глубокой океанской синеве. Джек повернулся помахать, и Ним помахала ему в ответ, но он, понятно, этого не увидел.

А потом ветер раздул белые паруса и увлёк яхту прочь из вида. Ним осталась одна – на три дня и три ночи. И теперь, что бы ни случилось, что бы ни потребовалось, – за всё в ответе только Ним.

– Начнём, пожалуй, с завтрака, – объявила она и скинула с пальмы четыре спелых кокоса.

Кокосы плюхнулись на песок, а девочка спустилась следом.

Ним выдула из раковины-свистелки две долгие пронзительные ноты, и те унеслись далеко к рифам, где рыбачили морские львы. Услышав звуки, Шелки тут же высунула голову из-под воды. В зубах она сжимала рыбу, но тут же мигом её проглотила и, нырнув, стрелой понеслась к берегу.

А с камня возле хижины приковылял Фред. Фред – это игуана. Он шипастый, как дракон, и нос у него задорно торчит картошкой. Он притопал и обнял ноги Ним колким хвостом.

– Это ты мне доброе утро говоришь? – поинтересовалась Ним. – Или просто завтрак клянчишь?

Фред не сводил взгляда с кокосов. Он был честной игуаной.

Кокос открыть не так-то просто, но в этом деле Ним не знала себе равных. Орудуя камнем и острой палочкой, она проделала дырку и выпила молоко. А потом разбила скорлупу и выковыряла мякоть. Фред поймал свою порцию и тут же её проглотил.

Вообще-то, морские игуаны кокосы не едят. Только Фреду об этом забыли сказать.

Шелки уже шлёпала по берегу, чтобы пожелать им доброго утра, но Ним с криком: «Я к тебе!» – нырнула с утёса.

Шелки развернулась и скользнула под воду. Они с Ним вместе качались на волнах, бултыхались, ныряли. Ним обнимала Шелки крепко-крепко, и они были как одно целое, как диковинный зверь – наполовину девочка, наполовину морская львица. И этот зверь был частью огромного океана.

Потом Шелки и Фред отправились на утёс нежиться на солнышке, а Ним пошла в хижину. Она налила в кружку воды из своей любимой синей бутылки и почистила зубы, сплюнув в траву, куда полагалось плеваться. А теперь пора браться за дела. Дел сегодня у неё по горло, потому что ещё ведь и Джековы дела теперь на ней.

Давным-давно, когда Ним была совсем крошечной, она жила не только с Джеком, но ещё и с мамой. Но в один прекрасный день мама отправилась исследовать содержимое китового чрева. Это безумно интересный эксперимент, такого уже тысячу лет никто не проделывал или даже больше. И Джек говорил, что всё будет хорошо, что это вовсе не опасно. Но тут появились «Отвязные туристы» (это турфирма так называется) и давай снимать маму на видео, и орать, и нарезать круги вокруг кита на своём розово-пурпурном корабле. Джек попросил их перестать, но они ему только кукиш показали, а сами как врежутся на своём корабле прямо киту в нос.

Кит испугался и нырнул. Так глубоко, что никто не мог сказать, где и когда он вынырнет.

И маму Ним он утащил с собой.

Тогда Джек взял свою маленькую дочку, сел в яхту и поплыл по всем морям. Он всё надеялся: а вдруг мама Ним плавает в каком-нибудь океане и не знает, где искать Ним и Джека. И однажды, когда крошка Ним уже чуточку подросла и стала похожа на маленькую девочку, Джек нашёл этот остров.

Это был самый красивый остров на свете. С белыми ракушечными пляжами, со светло-золотым песком. Здесь громоздились чёрные валуны и брызги рассыпались радугой. А ещё тут гора дышала огнём, и на её высоких склонах зеленели тропические леса. И озеро с чистой питьевой водой на острове имелось, и водопад, чтобы кататься с него, как с горки. А заповедная лощина, где ракушечный берег граничил с лугом, была просто идеальным местом для хижины!

Вокруг острова раскинулся целый лабиринт рифов, тянувшихся от чёрных скал на одной стороне до белых утёсов на другой.

И проскочить через этот лабиринт могла разве только малюсенькая лодочка.

Джек в последний раз съездил в большой город. Он загрузил яхту растениями для огорода и всем необходимым для исследований и отправился на остров, чтобы построить там дом и жить со своей дочерью. Потому что теперь он уже знал, что мама Ним навеки осталась на дне морском.

Как русалка, думала Ним.

Джек выстроил хижину из выброшенной на берег древесины и крепких веток – с крышей из пальмовых листьев и твёрдым земляным полом. Он установил спутниковую антенну и солнечную батарею, чтобы заряжать фонарик, мобильный телефон и ноутбук.

Он набил два тюфяка шуршащими пальмовыми ветками, сколотил стол, два табурета, книжный шкаф и полки для всякой научной всячины, мисок из кокосов и тарелок из раковин. У подножия Огненной горы, где почва была плодородная, он устроил огород: посадил авокадо, бананы, латук, апельсины, ананасы, клубнику, сладкий картофель и помидоры. И ещё бамбук – чтобы делать дудочки и прочие нужные вещи.

При этом Джек оставался учёным, и Ним, как подросла, начала ему помогать. Они вместе считывали показания барометра – сколько каждый день выпадает дождей, и какой силы нынче дует ветер, и высоко ли поднялся прилив. И всё это они вписывали на чистую метеокарту синим фломастером.

Они изучали растения, что росли на острове, и животных, обитавших там. Они повязывали птицам на лапки синие ленточки с цифрами – чтобы Джек знал, когда птица родилась и кто были её мама и папа. (А Ним и так всё помнила, без ленточек.)

Иногда Джек писал статьи о погоде или о животных и растениях и отправлял в научные журналы и университеты. И тогда люди писали ему по электронной почте и задавали вопросы. А Джек рассказывал им о тропических штормах, об игуанах и о водорослях. Но он ни словечком никому не обмолвился, где находится остров. Потому что иначе его мигом отыщут «Отвязные туристы», а Джек просто ненавидит «Отвязных туристов». Они хуже морских змей и скорпионов, считает он. Где живут Джек и Ним, знает только капитан корабля, который раз в год привозит им припасы: книги, и бумагу, и муку, и дрожжи, и гвозди, и ткани – в общем, всё, что они сами сделать не могут. Да и то корабль этот слишком велик, чтобы проскочить через рифы, поэтому Джек и Ним всегда выходят на яхте ему навстречу. И капитан понятия не имеет, какой на самом деле красивый у них остров.

Каждый день они возились в огороде – даже если Джек себя не помнил от радости, что открыл нового моллюска или бабочку. Они поливали огород, если земля засыхала, выдёргивали сорняки, собирали спелые плоды. Джек выстроил трёхстенный навес для всяких инструментов и орудий. Там хранились и багор для бананов, и любимая штуковина Ним – огромное мачете, которым Джек срезал бананы с веток.

Сначала шли огородные дела, потом надо было наловить рыбы на ужин и проверить, не вынесло ли на берег древесины, бутылок или ещё чего-нибудь. А после этого Ним шла в школу.

Хотя это только так называлось – «школа». Вообще-то, ни за какой партой Ним не сидела, да и здания у этой школы не было. Просто Джек и Ним сидели в темноте на берегу и изучали звёзды или карабкались на утёсы посмотреть на птичьи гнёзда. Ним понимала язык дельфинов, знала всё о малютках-крабах, которые пускаются в путь по волнам на кокосовых скорлупках, умела слушать ветер и смотреть на облака.

Порой они с Джеком весь день напролёт только ворчали, как морские львы, или клекотали, как птицы-фрегаты, или покачивались, как планктон.

До планктона Джек был сам не свой. Ним любила не весь планктон, а только тот, что ярко сияет в море по ночам, а вот Джеку нравился всякий. Потому что планктон – это такие незаметные, но в то же время очень важные создания, ведь планктоном питается мелкая рыбёшка, а мелкую рыбёшку ест крупная рыба, а крупную рыбу ест самая-здоровенная-рыбина. В общем, если бы не планктон, никакой рыбы в море не было бы.

Однако Ним предпочитала тех зверушек, которых можно разглядеть и с которыми весело. Поэтому, когда Джек сообщил, что уходит в море на три дня собирать планктон, Ним решила остаться дома.

– Я буду звонить каждый вечер на закате, – предупредил Джек. – И ещё проверяй почту. Если я не дам о себе знать через три дня, зови на помощь.

Но Ним за Джека не особо волновалась: он ведь лучший в мире моряк, что с ним может случиться? И Джек тоже не особо волновался за Ним, потому что она не одна, а с Шелки. А Шелки порой забывает, что Ним сильная и смекалистая, и нянчится с ней, словно Ним – несмышлёный зверёныш.

Бывает даже, что вожак морских львов лаем зовёт Шелки рыбачить или устраиваться на ночлег в семейном кругу, но та всё равно не отходит от Ним.

2

В первый свой самостоятельный день Ним делала то же, что и обычно, когда Джек был дома. Временами она даже и не вспоминала, что его здесь нет, – казалось, он просто на другом конце острова, делает замер в Шипящих камнях или пересчитывает яйца в чаячьих гнёздах.

Но ближе к вечеру поднялся ветер.

Когда Ним сидела на берегу, провожая солнце и ожидая звонка, это был едва заметный ветерок. Когда в телефоне раздался голос Джека, ветерок этот чуть шевелил верхушки пальм.

– Ну как планктон? – спросила Ним. – Что-нибудь стоящее есть?

– Миллионы, – ответил Джек. – Миллиарды. И ещё тут есть прожорливые птички. Им кажется, будто я рыбачу.

– Не наши птички?

– Не наши, как же. Один здоровенный тип, которого ты зовёшь Галилеем, пикировал на меня, решив, что микроскоп – это рыба. Я велел ему проваливать домой и доставать тебя.

– Он и доставал! – прыснула Ним. – Я всего-то сегодня поймала маленькую рыбёшку, и ту он у меня вырвал из рук. Я плюнула и пошла читать на Шелкин утёс.

– И что за книжка?

– «Горное безумие». Ты говорил, что это твоя любимая, помнишь?

– Говорил, – подтвердил Джек.

– Потому что интересная?

– Мне нравятся люди, о которых там написано, – объяснил Джек. – С Героем я вполне мог бы подружиться, так мне показалось.

– Здорово было бы подружиться с кем-нибудь говорящим.

– Хрр-брр-чавк, – старательно выговорил Джек на языке морских львов. – Чем Шелки не говорящая? Просто рассказчица из неё не очень.

Ним погладила Шелки на всякий случай: а то вдруг ещё обидится.

– И почту проверять не забывай, – продолжил Джек. – Пиши, что я отвечу через несколько дней. Если только это не «Отвязные туристы». Уж лучше шесть голодных акул, чем один розовый корабль.

– Лучше смерч посреди моря!

– Лучше жерло Огненной горы… или встреча с невыспавшейся Ним, – сказал Джек. – Так что допоздна не засиживайся!

Ним послала в телефон игуаний поцелуй и зашагала назад, к хижине. Ветер лохматил ей волосы и холодил щёки.

В хижине было уже темно. Ним проверила почту. В большом-большом мире она никого не знала, не от кого ей было ждать писем. И всё равно ей сделалось как-то одиноко при виде папки «Входящие», в которой не было ни единого непрочитанного письма.

– Спокойной ночи, Шелки! – крикнула Ним. – Спокойной ночи, Фред!

Фред уже мирно спал в своей пещерке возле хижины, а Шелки что-то тихонько поворчала в ответ.

Ним улеглась на тюфяк, включила фонарик и раскрыла книгу.

Волны накатывали на риф и шебуршали по песку. Ветер тревожно свистел в щелястых стенах, а в доме не слышалось ни Джекова бормотания, ни шелеста страниц. Никаких привычных, спокойных звуков.

Ним чувствовала себя взволнованной, и очень храброй, и ещё самую чуточку напуганной. Но вторая глава «Горного безумия» оказалась такой интересной, что Ним с головой ушла в приключения Героя и заснула с мыслями о нём.

Ветер крепчал. Он завывал у порога и голосил в окнах. Он смеялся над Ним, потому что Джека рядом не было, а сама она не знала, чего ждать от этого ветра. Может, он просто дразнится, а может, собирается превратиться в бурю, повырывать с корнем деревья и смести с лица земли хижину.

Ним включила фонарик и вышла наружу.

На луну набегали облака, звёзды скрылись, хлестал дождь. Ним споткнулась и едва не выронила фонарик. Но на фоне ночи темнел силуэт Шелки, и её лай звучал громче завываний ветра.

Шелки потыкалась носом в плечо Ним и свернулась вокруг неё, крепко прижавшись. Ветер с рёвом умчался, буря грозно махнула хвостом над морем, а Ним осталась в своём уютном убежище, где так тепло пахло мехом Шелки.

Наутро весь берег оказался усыпан кокосами; в крыше образовалась дыра. Зато солнечная батарея не пострадала, и спутниковая тарелка по-прежнему торчала над хижиной, как гигантская половинка кокоса, в ожидании посланий со всего света.

В хижину ветром намело полно песка. «Горное безумие» валялось раскрытое, а газетную вырезку, служившую Джеку закладкой, прилепило к стене. Ним вложила её назад в книжку и занялась уборкой. Она вынесла наружу и вытряхнула свой тюфяк, вымела песок и обтёрла старой футболкой ноутбук, Джековы научные штуковины, свои обточенные морем деревяшки, ожерелье из ракушек и мамину фотографию. У мамы на снимке были такие сияющие глаза и рот до ушей, и вся она выглядела такой невозможно счастливой… Потому что как раз собиралась исследовать содержимое китового чрева.

Ним поставила мамину фотокарточку обратно на полку.

Она сгрузила пустые бутылки для воды в тележку и свистнула Фреда. Фред обожал ходить с ней везде – особенно туда, куда Шелки было не добраться. Так что Фред колюче обвил шею Ним, и они покатили тележку через луг, к извилистым лианам и папоротникам тропического леса.

На опушке леса было озеро, куда низвергался водопад. А на другом берегу озера Ним с Джеком разбили огород.

Некоторые растения, стоявшие на подпорках, повалило бурей – нужно было их выпрямить. Ну и ещё выполоть сорняки, насобирать клубники и срезать зелёную гроздь бананов – ей уже время приспело.

Бананы Ним любила. Но ещё больше ей нравилось размахивать Джековым мачете. Оно такое острое и сверкающее, и с ним она вылитый пират.

– Попались, голубчики! – прорычала она и одним махом срубила гроздь.

Ним оттащила бананы под навес и привязала к концу верёвки, перекинутой через балку под крышей.

– Раз-два, взяли! – выкрикнула она, хватаясь за верёвку.

Фред подскочил и тоже вцепился в конец когтями. Оба дружно навалились и подняли бананы под самую крышу – дозревать.

Если бы Шелки помогала, может, оно и полегче было бы. Но морские львы перетягивают канат только под настроение.

– Ну как, жарко? – спросила Ним.

Фред сразу понял, о чём она, и первым кинулся по тропинке, ведущей к вершине водопада.

Тысячи лет струи воды долбили камень, и за эти долгие годы получилась извилистая горка. Самое то, чтобы со свистом лететь вниз, подскакивая на кочках и ямках, и плюхаться в озеро. Для девочек и игуан лучше не придумаешь.

Поэтому Фред и Ним помчались наверх и катались с горки, пока не настало время обедать. Ним подобрала сбитые ветром авокадо и помидоры и быстренько прополола горох.

– К завтрашнему дню поспеет, – сказала она Фреду.

Но Фред горох не любил. Со скуки он принялся жевать листья и плеваться ими.

– Чтобы я тебя ещё в огород взяла! – пригрозила Ним.

Фред выплюнул остатки гороховых листьев и, свернувшись в тележке, приготовился к весёлой гонке вниз по склону.

Вечером Ним уселась на скалах с телефоном. Солнце закатилось в море, а Джек не позвонил. Ним набрала его номер, но никто не отвечал.

Она проверила почту. Но писем тоже не было.

У неё перед глазами замелькали жуткие картинки: перевёрнутые яхты, идущие ко дну яхты, тонущие люди и уплывающие от них яхты…

Ним сердито приказала себе выбросить из головы эту чушь. Просто Джек занят. Он по уши в планктоне и, как обычно, забыл о времени. Это же вечная история: как засядет за свою науку, так даже поесть забывает.

И Ним снова взялась за чтение. Вскоре она уже не была девочкой по имени Ним – она была могучим, отважным Героем. Она карабкалась на утёсы и одним прыжком одолевала пропасти… А потом она потёрла уставшие глаза и увидела, что в хижине сгустился мрак, а её фонарик светится еле-еле. Но всё равно она оставалась Героем, пока не заснула. Потому что сегодня ей как-то больше нравилось быть Героем, чем Ним.

3

Когда рассвет окрасил розовым вершину Огненной горы, Ним снова позвонила Джеку. И снова ничего – ни ответа, ни звонка, ничего.

Ним проверила телефон… спутниковую тарелку… все соединения между солнечной батареей и телефонной зарядкой.

Вроде всё работает как положено.

У Джека на яхте не было компьютера. Но она всё равно решила проверить почту.

От: [email protected]

Кому: [email protected]

Вторник, 30 марта в 22:21

Уважаемый Джек Рузо!

Ваша статья «Жизненный цикл кокосовой пальмы» читается на одном дыхании, как детектив, а полезной информации в ней – словно в хорошем научно-популярном фильме. И всё же мне хотелось бы задать вам ещё пару-тройку вопросов:

1. Как долго не тонет кокос?

2. Можно ли построить из кокосов плот?

3. Как это сделать?

Заранее спасибо!

Алекс Ровер

– Письмо! – обрадовалась Ним.

Понятно, что это вовсе не ей письмо; просто какой-то Алекс Ровер задаёт Джеку научные вопросы. Но всё же письмо есть письмо. Как будто кто-то в бескрайнем мире знает, что сейчас она одна, и решил её подбодрить.

От: [email protected]

Кому: [email protected]

Среда, 31 марта в 6:45

Здравствуйте, Алекс Ровер!

Джек сейчас занят наукой. Надеюсь, он сможет ответить на ваши вопросы завтра или послезавтра.

Ним

У неё просто уйма дел. И это очень кстати – не будет времени волноваться из-за Джека.

Ним состряпала себе бананово-кокосовую кашу и, уютно привалившись к Шелки, приступила к завтраку. Фред, забыв, что не любит бананы, стащил немножко из миски и тут же выплюнул на камни.

– Фу-у, Фред! – скривилась Ним. И как прикажете есть после такого?

Она полила огород водой из озера с помощью бамбуковых трубок. Она привезла на тележке целую гору водорослей и разбросала их вокруг растений. Она нарвала пригоршню гороха и собрала несколько спелых клубничин.

Джек ведь так любит клубнику…

Ним соорудила новую метлу из упавшей пальмовой ветки и ещё раз вымела хижину. В Джековой метеокарте она вывела крупное «НЕТ» в столбце «Дождь», внесла цифры в столбцы с показаниями барометра и температурой воды, а в столбце «Направление ветра» написала: «ВОСТОК». Вот бы ветер поменялся и принёс Джека обратно домой! И она вскарабкалась на Наблюдательную пальму в надежде разглядеть белые паруса.

Но парусов не было. Внутри у Ним всё как-то нехорошо сжалось. А это означало, что самое время заняться делом.

Например, замесить тесто для хлеба. Тесто поднялось, сделалось пухлым, и Ним набросилась на него с кулаками. Так ему, этому пузатому тесту! Так им, этим дурацким мыслям!

И она колотила тесто, мяла его и раскатывала, пока руки не заболели, а само тесто не превратилось в гладкий шар. Тогда она завернула его в свежий лист бананового дерева и понесла туда, где склон Огненной горы обрывался в бухте Скважина. Там, среди Шипящих камней, из земли время от времени вырывались струи кипятка и фонтаном били в небо.

Сегодня были только мутные пузыри из жёлтой лужицы да раскалённые – попробуй-ка дотронься! – камни дышали паром изо всех щелей. И пахло так, словно неподалёку разбили тухлое яйцо фрегата.

Ним осторожно пробралась по краю, стараясь держаться подветренной стороны и поменьше принюхиваться. Она слепила из теста восемь лепёшек и шлёпнула их одну за другой на горячий камень.

Печь хлеб Ним просто обожала. Сначала обычная мука, дрожжи и вода, а потом всё это пухнет, растёт – и получается тёплый свежий хлеб. «Наука», – обычно говорил Джек. Однако Ним верила, что это волшебство.

Но сегодня никакого волшебства не получилось.

Тесто вздулось и зарумянилось, а Ним, глядя на это, даже ни разочка не улыбнулась. Она перевернула лепёшки специальной бамбуковой палкой, а потом аккуратно сложила их в банановый лист. Хлеб как хлеб – ничего особенного. Просто сегодня ей полагается печь хлеб, только и всего. А если она будет делать всё, что полагается, Джек вечером вернётся домой и всё наладится.

Поэтому Ним опять занялась делами. Одно дело, другое, третье – и так целый день. Она собрала оторванные ветром ветки для костра. Потом прочесала берег от Чёрных скал, что возле Шипящих камней, до Ракушечного берега против хижины и дальше – от Черепашьего берега до самых Фрегатовых скал. (И между прочим, нашла три огромных семени в форме сердца, десять новых ракушек и половину деревянного весла, при виде которого она в ужасе подумала: «Ох, только не это!» Но весло оказалось не Джековым.)

И внезапно Ним почувствовала, что очень-очень устала. Она приготовила себе банановый сэндвич и свернулась на утёсе между Шелки и Фредом, чтобы дочитать последнюю главу.

Когда Ним закончила читать, ей сделалось сразу и радостно, и грустно. Радостно – потому что конец у книги получился такой тёплый, такой душевный. А грустно, потому что ей не хотелось прощаться с героями.

– Значит, я её перечитаю! – решила Ним и громко произнесла вслух название, словно видела его в первый раз: – «Горное безумие», Алекс Ровер. Стоп… Алекс Ровер?!

От её изумлённого вопля Фред свалился с камня, а мирно дремавшая Шелки проснулась и недовольно забурчала.

– Ой, простите, – извинилась Ним.

Она раскрыла книгу и развернула лежавшую внутри газетную вырезку.

АЛЕКС РОВЕР – ПИСАТЕЛЬ ИЛИ ГЕРОЙ?

Самый известный автор современности выпустил новую книгу – «Горное безумие» (издательство «Папирус», цена 15,95 доллара).

Поддайтесь вместе с автором очарованию горной романтики, погрузитесь в захватывающую историю любви. Прыгайте с парашютом, покоряйте вершины, ощущайте прикосновение ветра к щекам и жжение в ладонях. Читая эту книгу, вы разделите с её персонажами каждое их переживание!

Но кто же такой Алекс Ровер – писатель или герой?

Эти приключения выдумать невозможно. Однако наш Алекс Ровер не просто храбрец-удалец с накачанной мускулатурой.

Те, кому посчастливилось повстречать его, рассказывают об удивительном человеке – об альпинисте, воспевающем горные вершины, об учёном, возносящем хвалу звёздам.

К сожалению, встретиться с Алексом не так-то просто. Он отказывается давать интервью и фотографироваться. Делия Дефо, его редактор из издательства «Папирус», утверждает, что никогда в жизни не виделась с ним и даже не говорила с ним по телефону.

«Мы только переписывались по электронной почте», – признаётся Делия.

– «Переписывались по электронной почте», – повторила Ним. Это прозвучало очень серьёзно. И очень забавно. – Я переписываюсь с Алексом Ровером по электронной почте. Шелки, – сказала девочка морской львице, – Алекс Ровер и есть Герой. Я переписываюсь с Героем, ясно тебе, Фред? – добавила она, обращаясь к игуане.

Шелки и Фред, похоже, растерялись. Им больше нравились привычные слова вроде «кокос», «рыба», «купаться» или «Скважина».

А Ним была на седьмом небе от счастья. Если уж Алексу Роверу по плечу такие суровые испытания, то Джеку-то и подавно. И завтра он будет дома, как и обещал.

От: [email protected]

Кому: [email protected]

Среда, 31 марта в 18:27

Здравствуйте, Алекс Ровер!

Джека всё ещё нет, но, я надеюсь, он скоро вернётся. Так здорово, что Герой – это вы. Потому что «Горное безумие» – моя самая любимая книга. В ней всё как по-настоящему, только интереснее, и все такие храбрые. И ещё мне нравится счастливый конец, когда Герой и Героиня встречаются и влюбляются.

Ним

От: [email protected]

Кому: [email protected]

Среда, 31 марта в 13:32

Дорогая Ним!

Правда же разница во времени – занятная штука? У меня дома ещё глубокая ночь, а ты уже встречаешь рассвет. Ты живёшь в моём завтра!

А ещё занятнее, что ты назвала меня Героем. Ведь я самый негеройский человек на свете!

Вершины я умею покорять разве что бумажные, а переплыть могу только ванну с пышной пеной.

Мне даже общаться с журналистами смелости не хватает. Вот они и сочиняют обо мне всякие небылицы. А один репортёр даже имя мне новое сочинил: обозвал меня Александром!

Всего тебе доброго.

Алекс Ровер

Александр – такого имени Ним прежде не слыхала.

Алекс Ровер даже не пришло в голову, что кто-то может сидеть один-одинёшенек на острове посреди океана.

А Ним не пришло в голову, что Алекс Ровер – женщина. Алекс думала про Ним, что та живёт дома с мамой, наверное с братьями и сёстрами и вокруг неё вообще полно родни и друзей. И при этом и Алекс, и Ним полагали, что прекрасно понимают друг друга.

Далеко-далеко в океане покачивалась на волнах яхта. На её палубе распростёрся человек – словно боксёр, сбитый с ног мощным ударом.

Над яхтой кружила чёрная птица-фрегат с размахом крыльев в человеческий рост и любопытно поглядывала на человека.

Джек открыл глаза. Ему было жарко, хотелось пить, и каждая косточка ныла. Он поскрёб бороду и обнаружил на ней засохшую кровь.

Он сел и всё вспомнил.

Он сидел ночью на палубе и любовался светящимся в волнах планктоном. Внезапно с рёвом налетел шторм. Джек успел спустить паруса, но ветру до этого не было никакого дела – он швырял яхту то вправо, то влево, а потом добрался до спутниковой тарелки и шмякнул её о палубу.

Теперь у Джека имелась в распоряжении разбитая голова, а тарелки как не бывало. А если тарелки нет, то и телефон не работает, а это значит, что пора отправляться домой, к Ним.

Голова у Джека раскалывалась, ноги не слушались, но, пошатываясь, он кое-как добрёл до румпеля. Джек потянул румпель, толкнул его, но тот безвольно дёрнулся в руке и повис. Значит, руль сломан. А без руля править яхтой не выйдет.

А если яхтой не править, толку от неё – как от плавучего бревна.