Текст книги "Жизнь разговаривает намеками"

Глава 5
Караси оказались ни при чем

Как-то мне волнительно сегодня. Странно. Вчера было все прекрасно, много гуляли, я слушала рассказы людей, потом философствовала с пальцем во рту, обычный «ровный» день. Ходили к своему доктору, мы ее нашли после той бесовитой белохалатницы, у нас все хорошо, готовы к рождению. Пожурила меня, правда, что я так и не показала, кто я: девочка или мальчик. Люблю сюрпризы, что поделать.

Что же так волнительно? Может карасей накануне переели? Ну шли хорошо карасики, я даже не пинала маму, что хватит усердствовать. Так, надо успокоиться. Караси точно ни при чем. Нечего валить на них. Ну что-то явно происходит… Ага. Мама проснулась, папу толкает. Говорит, что схватки начались. Час от часу не легче… У нее какие-то схватки начались, а у меня волнение непонятное. Сразу у двоих что-то приключилось. Караси, сто пудов. Ох, не по себе как-то. И вокруг все так себя непонятно ведет… как будто сжимается и разжимается. Что происходит? Как-то тесно становится…

Ого! Мы уже все вместе куда-то едем… как я могла прослушать, куда? Отключилась что ли ненадолго? Не до поездок сейчас, родители, не до поездок, как вы не поймете… меня как будто какие-то силы выпихивают с нажитого уютного места. Может, и ни при чем караси…

Аааааааа… я, по ходу, рождаться приехала, мы в родильном доме. Ох, не по себе как-то, а они что-то спрашивают, записывают, говорят часика через два меня выпустят. Люди, але! Я уже сейчас хочу выйти. Нет прежнего комфорта, нет его. Сплошной дискомфорт, мутит меня. И кто-то как будто толкает… Выпустите меня, пожалуйста, умоляю. Что значит, ложитесь в кровать? Вы что, слепые? Мне как еще долбиться? Я уже всю воду спустила, в которой обитала, мне деваться некуда, ааааа… Выпустите меня, выпускайте давайте, как вы это делаете? Боже, я напоминаю себе какую-то истеричку, или митингующую интеллигенцию, которая хочет отвоевать свои права, но стесняется шума. Так, а это что за пришествие пуповины? Почему у меня на шее оказалась пуповина? Это месть за мой бунт? Или я через-чур эмоциональна? Так, дело принимает жуткий оборот. Крутясь, я накинула еще одну петлю… я задыхаюсь… а мы еще даже не в родильном зале, а корчимся в кровати вместе с рядом орущими соседками. Долго я не протяну. Надо брать инициативу в свои руки. Спасение утопающих дело рук самих утопающих. Раз-два взяли, еще раз взяли. Голова служила тараном, но силы слабели. Идея с тараном сработала, и маму поволокли в родильный зал, на ходу переговариваясь, чтоб срочно звали акушерку и готовили стол. Смешные. При чем тут стол? Можно меня сначала выпустить, а потом уже обедать. Петля затягивалась, переживаю, что скоро силы меня оставят совсем. Все, мысли путаются, наверное, я теряю сознание, шея перетянута. Что за подстава? Сначала бесоватая белохалатница пыталась меня кинуть на Жизнь, затем вот это все… Я еще глотка вашего воздуха не сделала, имейте совесть… Предупреждали, предупреждали меня наши… ну я упрямая, хочу родиться, и все тут.

Новорожденный ребенок молчал. Всем известный факт, что при рождении ребенок орет. Мой старший брат орал до хрипоты и лица цвета свеклы. Врачи оперативно распутали двойное обвитие пуповины, очистили легкие и хлопнули по попке. Раздался слабый крик. Он больше походил на писк, чем на возмущенный крик.

– У вас девочка. Врачи облегченно вздохнули.

Родившей женщине подали комочек и приложили к груди. Комочек поджал губы и всем своим видом попросил оставить его на время в покое, чтобы он смог пережить происшествие с пуповиной и путешествие в Жизнь. Второе покушение на свою жизнь ему далось еще морально тяжелее, чем первое от той бесоватой в белом халате. Плюс физически от тарана болело все тело, особенно голова.

– Почему она такая бледная, как будто мукой присыпана? – спросила мама.

Пошло объяснение врачей, из чего следовало, что я егоза и нарушительница правил. Ну не могли же они пугать только что родившую женщину тем, что еще немного, и ребенок мог задохнуться в нашей общей пуповине. Роды пошли стремительно, по непонятным причинам, которые, к сожалению, от них не зависят. Я надулась и молчала. Не люблю, когда свою вину перекладывают на другого. Но спасибо, что сработали все же справно. В самый последний момент помогли выбраться. Я ждала, когда нас оставят в покое, чтобы собрать мысли в кучу. Ушли. Меня положили во что-то. Может, в кроватку? Я хотела приоткрыть глаза, но поняла, что сделать этого не могу. Слабость, невероятная слабость. Интересно, а голова жива? Ну если у нее получается что-то думать и дуться на врачей, которые почему-то определили мне родиться только через два часа после прибытия, а не прислушались к моим мольбам выпустить сразу, то значит, она жива-здорова. Спать. Очень хочется спать. Интересно, конечно, посмотреть на Землю и ее мир, но я без сил. Я улыбнулась с закрытыми глазами и подумала, что выиграла и этот бой, не сдавшись на полпути, чтобы пройти свою жизненную микросхему на Земле. 2:0 в мою пользу, Земля. Я пока веду.

Такая же обессиленная женщина, которая лежала рядом на родильном столе, смотрела на бледный комочек, и когда он растянул в улыбке губы, вытерла текущие слезы, прекрасно понимая, что еще немного, и дочь могла задохнуться. Хорошо, что все кончается хорошо.

Небесная канцелярия всегда болеет за свои Души, когда они переезжают на Землю. Но все ли справляются с лабиринтами, тупиками и крутыми горками Жизни? ОН все тщательно продумывает, дает миллион возможностей, а дальше уже включайтесь, решайте и выбирайте сами. Надеюсь, мои наставники сейчас открыли бутылку с шипящими живительными пузырьками и наполнили свои бокалы. Старт дан.

Глава 6
Приятный бонус

Ну, что опять происходит? Не могли бы вы меня оставить в покое? Разворачивают, моют, на руки надели какие-то тряпки, кладут на какую-то поверхность, прищелкивают довольно языком, опять куда-то несут, и так целый день. Вчера я решила открыть глаза и… тут же закрыла их. Первая причина, медсестра, которая меня бесконечно разворачивала и обратно заворачивала, охнула и прижала руки к груди со словами: «Глаза на поллица, ну надо же! И отека нет никакого!» Я подумала про себя что, если нужно было бы, чтобы я была с Отеком хоть каким-нибудь, я бы непременно позаботилась об этом и кого-нибудь уговорила из Душ быть моим Отеком. Родились бы вдвоем, чисто из уважения к этой земной женщине в белой косынке. А теперь всякий раз, когда я буду открывать глаза, она будет расстраиваться, что они без Отека. Буду стараться держать их закрытыми и только в исключительных случаях придется быть причиной ее расстройства.

Вторая причина в том, что, открыв первый раз глаза, я удивилась, что медсестра стоит на голове. Я точно помню, когда я выбирала родителей, все, кого я видела с высоты своего Мира, ходили по земле ногами. Это точно. Я не могла перепутать. А тут моя медсестра разговаривает со мной стоя на своей белой косынке, то есть вверх тормашками. Тааак… видимо, это следующее испытание для родившихся младенцев. Типа теста на умственные способности, мол, нравится такой мир или сразу домой? Ну что ж, попридержу-ка я пока глаза без Отека закрытыми. Поберегу нервную систему всем и себе в том числе.

Прошло два дня. Жизнь налаживается. К тому, что я без Отека, персонал привык, а я привыкла к миру вверх тормашками. Уж что-что, а уроки по самообладанию, там, у себя, я обожала и никогда их не прогуливала.

Лежим в отдельной палате, я отчего-то много сплю. Мой любимый вкусный палец персонал прячет от меня, а мне так его не хватает для философских рассуждений. Когда бодрствую – прогоняю в уме все знания, полученные от наставников. Неизвестно же в какой момент меня настигнет забвение, поэтому капаю в свое бессознательное побольше информации, вдруг когда-то поможет в квесте на Земле.

Приходил папа в палату к нам. Увидел меня, назвал Принцессой. Ого! Как долго я рождалась, что пропустила коронацию своих родителей? Ну, если я принцесса, то, значит, мама королева, а папа король. Логично же, по земных рассуждениям? Вот так сюрприз, причем закрывающий много вопросов. Когда я видела свою будущую семью сверху, у них была маленькая квартирка, я еще подумала, как они будут решать вопрос с моим проживанием, когда нас будет в этом помещении четверо? А тут, оказывается, вон оно что. Спасибо ТЕБЕ! Жизнь во дворце, в отдельных апартаментах – это неожиданно приятный бонус к рождению. Ну здравствуй, МИР! Принимай везунчика!

Привыкаю к оболочке, которая называется телом. Это удивительное чувство, скажу я вам. Им управлять не то что сложно, а просто невозможно. Все происходит на каком-то автомате, хоть я и стараюсь безмерно. Ни меня, ни мой мозг не слушаются эти ручки-ножки-подрыгушки. Такое ощущение, что мы все существуем отдельно, но в одном скафандре. Вот бы увидеть себя со стороны, как я выгляжу. Небось, мои Наставники уже лопаются от смеха, глядя, как я тут кочевряжусь. Ну и ладно, пусть веселятся. Смех продлевает жизнь. Хотя в отношении нашего мира это очень смешная шутка. Хотя… так, надо начинать менять образ мыслей. Ведь мой мир – это сейчас тот, где я лежу в скафандре и кочевряжусь. Или мой мир все еще тот, в котором лопаются сейчас от смеха мои Наставники? Что-то я начинаю путаться, так дело не пойдет, мне нужна ясность мышления. А еще эти медсестры в процедурных кабинетах. Ни на минуту не умолкают, и такое порой говорят, что у нас, младенцев, уши вянут и щеки краснеют от стыда. Постеснялись бы такое при детях говорить… Говорят, у нас психика слабая, неуравновешенная еще. Не знаю, что они имеют в виду, но я бы применила этот диагноз к ним. Я, когда еще лежала не в отдельной палате, а вместе со всеми новорожденными свертками в общей, то пыталась спросить у рядом лежащего свертка, что он думает об интеллекте наших медсестер, но моя мысль не смогла выйти и не дошла до соседа, вместо нее у меня во рту надулся большой пузырь и вышел наружу. Какой конфуз. Тут уж не до обсуждения интеллекта медсестры, пусть просто лопнут мне этот аквариум со рта и вытрут губы. Спасибо! Бог с этим интеллектом, дорогие, вы лучшие и внимательные.

Когда принесли новый сверток с красным лицом, я снова попыталась вести диалог, пришло ли забвение к нему, или он еще в двух мирах? И что вы думаете? Тот же пузырь, та же схема. Скорее всего, ораторство и работа с аудиторией с целью выяснения какого-либо вопроса или выяснения определенных моментов по интересующей теме – не моя сильная сторона. Молчанье и умение мотать на ус, чтоб в нужный момент сказать пару весомых слов, которые помогут в решении проблемы, наверное, так. Болтать, разглогольствовать, лить из пустого в порожнее не мое. Сразу дуются пузыри. Не зря, не зря я в общей палате пролежала денек. Первый урок пройден. Поэтому, перейдя в отдельную палату к маме, я предпочитала молчать, чем удивляла ее бесконечно. Много спала, а когда не спала – молча философствовала, пользуясь моментом пока не пришедшего ко мне забвения. Единственный момент, когда я снова надула пузырь, это тогда, когда пришло известие от папы, что мы царственная семья. Я тогда так удивилась и воскликнула, что поздравляю и их, и себя с отдельной комнатой, что опять надула пузырь, будь он неладен. Им пузырь в моем исполнении отчего-то очень понравился, они заулыбались, так проявляется на Земле умиление над чем-то приятным. Я позволила его сдуть и промокнуть губы. В отличие от них, мне не было ни умильно, ни приятно. У меня никак не складывались пазлы своей беспомощности и того, что хочется быть в диалоге, а не сверточком без Отека, с периодическими пузырями на губах и еще без любимого пальца, который то и дело прячут от меня. А, да! Еще и мир, который оказался вверх тормашками. Это что получается? Мы смотрим сверху на вас через какую-то линзу? Ну ОН и затейник, я вам скажу. И ведь не говорит, для чего все так устроено… Ну ничего, мои хорошие земляне, я привыкну. Вы же привыкли.

Глава 7
Момент настал

Кто я? Где я? С кем я? Кто все эти люди и почему их так много? Мне страшно. Все вокруг плывет, множится. Незнакомая комната забита до отказа какими-то женщинами, мужчинами. Что за собрание вокруг меня? Называют друг друга бабушками, дедушками и поздравляют, обнимаясь и улыбаясь. Мои уголки губ поползли вниз.

– Смотрите, она сейчас заплачет, – маленький карлик ткнул в меня пальцем. Так, значит, я ОНА. Ну хоть что-то начинает выясняться, но поплакать все же надо.

– Она хочет есть.

– Она хочет пить.

– Она хочет спать.

– Она описилась.

– Она обкакалась.

– Ей жарко.

– Ей холодно.

Аааааа, люди, кто бы вы не были, я просто хочу, чтоб вы не висели надо мной своими вверх тормашными телами в таком количестве. Ааааа… Свободу, свободу, свободу…

Перепуганные гости расступились, позволив женщине по имени Мама унести меня в маленькую комнатку, где я с наслаждением прильнула к маминой груди и с удовольствием зачмокала губами.

Так, размышляла я. Когда что-то не нравится или чего-то хочешь, нужно издавать плач. Это я поняла и усвоила. Из разговоров всех этих людей поняла, что я кто-то новенький в их семье. Но откуда они меня взяли? Кто принес? И самое главное, зачем? Или для чего? Их и так много, зачем им я? Одни вопросы без ответов… Хорошо, буду думать в моменте и разбираться со всем по мере поступления задач. Еда рядом – это уже хорошо. Так уютно и тепло. Надо держаться рядом с мамой, это как-то успокаивает. Зевнув, младенец сладко засопел.

Сон

Кружева. Кругом были кружева. Небо, облачка, солнце сплетались в одно полотно, меняя то и дело свои узоры, делая их все тоньше и изящнее. Голубо-бело-желтое кружево спускало свои нити на землю, цепляя зеленые листья деревьев, подтягивая их к себе повыше, и умоляло ветер разнести лепестки цветков по всему этому полотну. Ветер носился как угорелый, разнося разноцветные штрихи по всему кружеву, отчего весь мир начинал походить на благоухающую мерцающую мозаику. То ли ветер издавал свои, только ему одному понятные звуки, то ли смех неба и солнца смешивался в едином порыве, но все это пространство звенело и звучало. Мир был прекрасен, он менялся каждую минуту, сплетая новый узор. Но где же были в нем люди?

Глава 8
Имя

Оказывается, я не ОНА. То есть это не мое имя. Имя мне выбирает семья, не советуясь со мной, нравится оно мне или нет. Ну что ж, скрещу пальцы на руках, вдруг повезет, и мы придем к общему мнению.

Неееет. Не надо Майя. Я все-таки не в мае родилась. Вот откуда у вас такие фантазии, а? Мама даже книгой имен обзавелась, что-то там вычисляет, читает. О, боги! Спасибо, дядя Саша. Отговорил папу, а тот, в свою очередь, маму. Он им рассказал какую-то историю про свою соседку Майю, которая была очень вредной девчонкой и оставила плохие ассоциации с этим именем. А мне кажется, что некая Майя ему просто чем-то насолила в детстве, вот он и не хотел этих воспоминаний каждый раз, глядя на меня. Меня бы, конечно же, фиг бы кто отговорил, если бы мне нравилось это имя, но спасибо родителям, что повелись на эту историю про соседку.

Саша. Александра. Что ж неплохо, неплохо. Мне нравится. Что там бабушка говорит? Что в семье уже есть один Александр с такой же фамилией. Что ж получается, говорит бабушка, мальчик и девочка с одинаковым именем и фамилией? Нет, так дело не пойдет, и имя Саша они тоже отложили на полку.

Варвара. Лично для меня много буквы «р». Хотя имя мне нравится на самом деле. Что там дедушка говорит? Грубо? Рычаще? Ассоциации с древними людьми, которых не любили греки? Господи боже мой, а это-то при чем? Я бы возразила, конечно, но меня же никто не спрашивает. «Варю» отнесли на полку.

Ну что там в книге, мам? Есть еще имена, или закончились? Месяц выбираете, никак не подберете. А я пока «солнышко», «лапушка», «заинька», и вот это подозрительное «принцесса». Так и психику можно поломать, изо дня в день, не зная, кто ты будешь сегодня. Особенно папино «принцесса» как-то отдает обманом… ни отдельной комнаты, ни слуг, две маленьких комнаты на четверых, рацион питания один и тот же, никакого разнообразия. Начала подозревать, что слово «принцесса» имеет неоднозначное значение для них. Но звучит приятно.

Ну что там, семья? На сегодня все? Продолжение следует?

Кто-то подкинул имя Аня. Простенько и со вкусом. Начали обсуждать. Я нечаянно уснула. Когда проснулась, с трепетом открыла глаза и ждала, когда кто-то ко мне подойдет. Вдруг я уже Аня?

«Да мое ж ты солнышко, проснулась», – мама улыбалась, наклоняясь ко мне. Я отвернулась и надула пузырь. Интересно, а есть штраф за то, что мне уже скоро месяц, а я без имени? Вот интересно, как должны сложиться звезды, чтобы имя приняла вся семья и, желательно, я сама?

Чтоооо???? Я сплю? Что за страшный сон? Какая Джульетта? Посмотрите на меня, вы внимательно посмотрите, прошу, умоляю. Смотрите, я повернусь: в профиль, анфас. Какая из меня получится Джульетта? Мама почему-то решила за чаем, всем рассказать историю из своего детства, которая заключала в себе то, что у нее была кукла, которую звали этим шекспировским персонажем, и она ее безумно любила. После рассказанной истории она вопросительно посмотрела на членов семьи. Категоричное «нет» помогло мне дышать дальше. Неет… такие собрания по выбору имени новых членов семьи зрелище не для слабонервных. Тут только младенцы со стальным стержнем выдержат такие испытания.

Господи, помоги им, ты так сейчас им нужен. Интересно, кого это я прошу о помощи? К кому взываю? Как-то машинально получилось.

Ну что? Новый день без имени? Я начинаю привыкать… Шел одна тысяча девятьсот девяносто восьмой год. Его середина. Надеюсь, к концу года они созреют, а у меня начнется новый этап в жизни. Жизнь с именем. Ух ты! Как звучит. Набираемся терпения и держим кулачки, что они не сдадутся. Давайте, семья! Я в вас верю!

Как-то волнительно с утра. Такое ощущение, что сегодня что-то произойдет. Два дня тишины в семье. Нет предложений, нет споров, нет разногласий. Прямо штиль с уже так прикипевшими «солнышко», «лапушка», «заинька», «принцесса». А может, это затишье перед бурей? Ох, не дай бог. Хотя человек привыкает к чему угодно, в том числе и к своему имени. Так, надо отпустить ситуацию… Я привыкну, лишь бы уже назвали, и им я понравилась с этим именем. Надо чаще улыбаться, чтоб какой-нибудь Несмеяной не назвали. Что? Что там происходит? Мама взяла телефонную трубку в руки… что-то говорит… Мне не слышно со своей кроватки. Так, срочно включаем скорую помощь. Я реву. Стараюсь громко и с выражением. Мама прибегает и берет меня на руки. Мы идем вместе к телефону. Отлично! С этой позиции мне будет слышно ВСЕ! Вот он! Час икс настал!

Сердце стучит, но никак не уловлю имени… вера во что? Кому мы будем верить? Про что разговор? Неужели моя интуиция меня подвела, и сегодня снова не мой звездный час?

Мама поворачивает свое лицо ко мне, произносит и в телефон, и мне в глаза: «Вера. Ты Вера. Как мы сразу этого не заметили? Вера, Веруня, Веруся, Русь».

Меня звать Вера. У меня есть имя… Мой мир перевернулся. В буквальном смысле. Неожиданно все то, что висело и стояло вверх тормашками, перевернулось, и я увидела мир другим. Прошел ровно месяц с моего рождения.

Глава 9
Золотое время

Очень внимательно слежу за миром, слушаю, впитываю, учусь, набираюсь опыта, расту. Расту во всех смыслах. За этим пристально наблюдают врачи, ежемесячно взвешивая и замеряя рост. Думаю, они это делают для того, чтобы было легче родителям заранее покупать новую одежду по размеру. Добрые, заботливые. Другой логической причины не вижу. Для чего таскать меня и таких же других, как я, каждый месяц в поликлинику? Толкание в коридорах, бесконечные очереди, орущие мы, которых нужно раздеть и снова одеть. Полная бессмыслица. Поэтому думаю, дело в доброте и филантропстве. Расту я стабильно по два сантиметра за месяц, вес набираю тоже как надо. Так что прежняя одежда трещит по швам. Хотя, если разобраться, одежда по размеру всегда появляется в нашем доме как-то внезапно. Происходит это тогда, когда приходят мамины подружки. А когда уходят, мама начинает раскладывать в комоде новые вещи, приговаривая при этом, что Лиза прекрасно относила ползунки, совсем как новые. С Лизой я еще не знакома, но при встрече надо будет сказать «спасибо», очень уж неудобно дрыгать ногами в ползунках, которые на два размера меньше. А ее, доставшиеся мне по наследству, самое то.

Жаль, что мой язык никто не понимает. Я старательно разговариваю на языке гулят… Смешно слышать, когда я маме что-то рассказываю, делюсь своим мнением или чем-то возмущаюсь, а она, как чукча, отвечает невпопад или переводит тему в другую сторону. Ох эти взрослые. Выросли и забыли свой первый родной язык. Вот вырасту – ни за что не забуду. Будут у меня свои дети, буду понимать их и разговаривать на одном языке.

Быть младенцем – золотое время. Мало того, что у тебя куча свободного времени для созерцания, впитывание нужной, а порой совершенно бесполезной информации, но без черного не было бы белого, так тебя еще бесплатно кормят и ухаживают за тобой. Это младенческий рай на Земле. Про Землю я много теперь знаю. Старший брат учит уроки и вслух читает то, что им задают. Интересно то, что иногда что-то внутри меня говорит о том, что он читает ересь. Как будто кто-то нас обманывает, преподносит мир не таким, какой он есть на самом деле. Но спорить я не стану. Я только начинаю свой путь, и не мне, совершенно безопытной особе, судить школьные учебники. Я только набираюсь опыта.

Вчера семья обсуждала мою тягу к большому пальцу на руке. Соски я не сосу по одной мне понятной причине. Сейчас поделюсь размышлениями. Палец, он родной, свой такой и всегда при себе, в отличие от соски, которая может куда-нибудь завалиться, а сил и возможностей у нас, младенцев, пока нет, чтобы организовать ее поиски. Ждать, когда на помощь придут родители, или кто-то из мимо проходящих заткнет твой орущий рот? Нет уж, увольте, не мой случай. Я люблю свои проблемы решать сама, а не надеяться на кого-либо. Ну и потом! Палец – это пальцетерапия. Мне кажется, я могла бы провести мастер-класс огромной аудитории младенцев, рассказав значительные преимущества большого пальца от соски. Это тебе и успокоительное, когда тебя не понимают; это тебе и таблетка для отличного сна; это тебе и пауза, когда под ложечкой сосет, а тебя еще не кормят. И потом, он никогда не падает, как соска. Большой, многими недооцененный, палец – наше младенческое все. Жаль, в силу физических невозможностей не могу провести такой мастер-класс.

Так вот. Когда я хочу, или того требуют обстоятельства, я сразу пихаю большой палец в рот. Что так беспокоит семью? Я экономлю их деньги, а вернее, наши, на растрату, причем абсолютно бесполезную, сосок. Вместо «спасибо, доченька», я слышу о какой-то горчице, спорах о негуманности, неправильном прикусе и других непонятных мне вещах. Так, срочно успокоительное мне. Засунув успокоительное в рот, я таращу свои глаза на них и присутствую на собрании. Интересно-интересно, кто за что проголосует? Бабушка говорит, что немного мазануть солью можно. Так, Бабушка! Я тебя запомнила! Вы мне еще руки свяжите. Ноги уже же связывали. Что???? Я вам не рассказывала эту историю? Ну, тогда слушайте!

У моего папы ноги не прямые, а слегка колесом. Он вообще-то хоккеист, а для них это частая история. Так он говорит. А мама говорит, что хоккей здесь не при чем, и это наследственность. У моего брата ноги прямые и длинные родились, и по закону подлости, новорожденной девочке, то бишь мне, могли достаться ноги отца. Ну, кому-то по генетике они же должны перейти? Или нет? Я просто в этом еще не разобралась. Мама решила подстраховаться, не дать генетике развить задуманное, если вдруг она решит на мне отдохнуть, и ноги отца, не длинные и косолапые, достанутся мне в дар, и стреножила меня хлопковой салфеткой. По паре часов в день, дозированно, я дрыгала стреноженными ногами. Ноги росли вместе со мной, матерели, и однажды уже никакая салфетка не могла удержать мой дрыг ногами. Стреноженная, я сначала вызывала у гостей массу вопросов. Один из них был от одной из бабушек, не той, что предлагала посыпать солью палец. Этот вопрос был немой, он заключался в жесте. Бабушка поднесла указательный палец к маминому виску и несколько раз его прокрутила, вопросительно зависнув лицом. Может, у мамы закончился заряд батареи, и она просто ее завела? Покрутись вот так каждый день вокруг хлопот и забот, немудрено неожиданно встать, в ступор.

Всем известный факт, что у младенцев ноги, как у лягушат, разваленные и согнутые. Уже после, когда они переходят рубеж пяти месяцев, ноги крепчают и перестают так безбожно разваливаться, когда ты лежишь на спине. Но мама решила предупредить природу заранее, что нам отцовские ноги не нужны, и, видимо, визуализировала не только у себя в голове, но и наглядно показала генетике, что мы ждем от ног. В скором времени ко мне, периодически стреноженной хлопковой салфеткой, привыкли все. И даже я привыкла к себе такой, к связанным ногам между собой тряпочкой в цветочек.

Возвращаясь к пальцу во рту, я смогла его сберечь для себя. Никакие надевания варежек и прочие премудрости не помогли мне предать верного друга. Его и меня оставили в покое, соски в дом не покупались и никем не дарились, потому что уже все знали, что все, что мне нужно, я ношу с собой.