Текст книги "Проклятый эксперимент. Магиня"

Глава 4

– Лиа!

Магиня невольно дернулась, затравленно оглянулась, непроизвольно ища, куда бы ускользнуть, но никакого достойного выхода не нашла и осталась на месте, гордо выпрямив вмиг закаменевшую спину. В этот раз дорин застиг ее врасплох, появившись в зале с неожиданной стороны, из кухни, как раз в тот момент, когда она пыталась протиснуть в потолочное отверстие третью сотню локтей воздушной плети.

– У тебя есть несколько минут, чтобы со мной поговорить? – тихо и печально произнес Тайдир и остановился напротив нее, ухватившись рукой за спинку кресла.

Хотя он поднялся на ноги еще сутки назад, но ходил пока с трудом и долго стоять без опоры не мог.

– Садись, – нехотя пригласила девушка и подавила тяжелый вздох, видят боги, как ей хотелось избежать этого разговора!

Да она и сделала все, чтобы его избежать, пока они не выберутся из этой западни. Нарочно добавляла снотворного зелья в питье, предназначенное несостоявшемуся мужу, успокаивая себя веским доводом всех лекарей, в один голос утверждавших, будто сон – это для выздоравливающих лучшее лекарство. На весь день уходила в тренировочный зал, прихватывая с собой корзинку с едой, и настрого запретила Зелену показывать дорогу туда Тайдиру. А по вечерам требовала ужин в свою комнату, куда перетащила все рукописи Миттена, и запирала дверь плотным воздушным щитом, не пропускающим ни звуков, ни мохнатого слугу.

Казалось, дорин уже должен был бы сообразить, как сильно магиня не желает ни видеть его, ни тем более разговаривать, но он преследовал девушку с настойчивостью, которую в любом другом случае Лиарена могла бы принять за страсть… но только не теперь. Хотя и ценила такт, с каким он делал вид, будто принимает все ее увертки и хитрости за чистую монету.

– Пожалуйста… – не приняв ее приглашения, тяжело произнес Тайдир и повторил: – Пожалуйста… давай поговорим в моей комнате.

Эти слова дались ему явно непросто, и донна на краткий миг почувствовала себя жестокой интриганкой, мучающей раненого ради своего собственного тщеславия. Но тут же крепче сжала губы и напомнила себе, что речь идет о жестоко растоптанной им ее собственной жизни, которую он даже не подумал пожалеть. А как иначе назовешь точный расчет, с каким он выставил условия дорину Симорну? И Дильяна ему в этом помогла… невольно, конечно, но показала лучший способ, каким можно навсегда привязать Лиарену к его замку. Но это он думает, что навсегда, а она поживет лет пятнадцать и уйдет к отцу, как только Карика начнут интересовать юные донны и кокетливые белошвейки.

Жаль только, пока она не могла найти ни одной правдоподобной причины отказать дорину, и потому пришлось вставать с дивана и шагать впереди Тайдира в его комнату. Пускать мужчину в свою превращенную в убежище спальню ей не хотелось совершенно. Да и тесновато там было по сравнению с покоями, доставшимися дорину.

В бывшей хозяйской спальне донна на миг сбилась с шага, обнаружив сделанные Тайдиром приготовления. Большая часть светильников была завешена зеленым шелком, дававшим мягкий, рассеянный свет, посреди накрытого к чаю столика красовалась широкая ваза с плавающими в ней водяными лилиями, единственными растущими в оранжерее цветами. С двух сторон к столу были приставлены два кресла, и донна несколько секунд колебалась, выбирая, в какое из них сесть.

А потом вспомнила о возможности в любой момент поставить на себя щит и села в то, которое стояло ближе.

Дорин сел напротив, чуть дрожащей рукой налил в два стакана холодный фруктовый сок, который у Зелена получался невероятно вкусным, и, подвинув один стакан жене, немедленно отпил из второго больше половины. Промокнул губы салфеткой, прикрыл на миг глаза, а потом распахнул их и глянул на Лиарену таким знакомым, полынно-горьким взглядом.

– Ты на меня за что-то сильно сердита, Лиа, и потому я прошу тебя дать обещание… никуда не уходить и не связывать меня, пока мы не поговорим.

Несколько минут магиня размышляла, пытаясь сообразить, чем грозит ей такое обещание. Какую боль придется испытать… через какое унижение пройти, прежде чем закончится этот ненавистный ей разговор?! И сколько признаний он постарается вытянуть из нее ради того, чтобы достичь своей цели и привязать ее к замку Варгейз?! Так, может, лучше сразу сказать дорину о принятом решении жить в замке на тех же условиях, что и Дильяна. Только в другом крыле… спокойно смотреть на то, как в его покои будет гордо входить Калья, магиня не сможет.

Или нет, лучше выслушать его оправдания молча и так же молча положить перед ним листок с ультиматумом, который она пишет и переписывает все четыре дня, пока живет в гостевой спальне.

– Хорошо… – Голос Лиарены почему-то хрипел, словно от простуды.

– Я все обдумал и постарался вспомнить каждое свое слово… и каждое движение за последние дни, – опустив взгляд на стоящее перед ним блюдо, тихо выговорил Тайдир и тяжело вздохнул. – И, как мне кажется, понял, за какую провинность ты могла на меня обидеться. Мне будет непросто об этом говорить… и особенно тебе… но другого пути я не вижу. Ты ведь не пожелала исполнить мою просьбу и подслушала мой бред, я прав, Лиарена? Да, я вижу, это так. Кроме того, доподлинно знаю… о чем я могу говорить в бреду, я ведь не в первый раз за последний год попадаю под когти монстра. И отлично осведомлен, как предосудительно для мужчины предаваться мечтам о девушке, которая не давала ему на это никаких прав. Поэтому могу представить, какой оскорбленной ты сейчас себя чувствуешь. Но я также уверен, что даже в бреду никогда не выдал своей тайны… и ни разу твое имя не прозвучало вслух… клянусь памятью матери, Лиа.

– Но при чем тут мое имя… если говорил ты о Калье?! – не выдержала данного самой себе обещания донна. – Я ведь никогда не позволяла тебе…

Она резко смолкла, с ужасом осознавая только сейчас дошедший до нее смысл его слов, потом порывисто вскочила, попыталась отодвинуть кресло и снова шлепнулась назад, когда это не удалось. Ноги были словно привязаны к креслу.

– Прости его, Лиа, он сделал это по моей просьбе, – тихо попросил дорин, заглянул в застывшее лицо Лиарены и снова опустил помрачневший взгляд. – Я предполагал, что у тебя не хватит терпения дослушать меня до конца. Мне и самому очень нелегко далось это решение, но потерять тебя еще раз я просто не могу. Ты не представляешь, как рвалось от боли мое сердце, когда я стоял в часовне рядом с Дильяной, и сколько раз я после проклинал себя за нерешительность. В тот момент мне нужно было падать в ноги твоим родителям и просить назад данное им слово… После нашей встречи в саду я ни о ком, кроме тебя, думать не мог… да и до сих пор не могу. Я считал часы и минуты до того дня, когда смогу привезти тебя в свой дом, но время тянулось невыносимо медленно, и мне оставалось только мечтать… Разумеется, ты вправе презирать меня за недостойную мужчины слабость. Я готов позволить тебе все… чего ты только пожелаешь, только не уходи насовсем. Дай мне еще одну попытку доказать мою любовь… без тебя моя жизнь не стоит даже сухой корки.

– К-какая л-любовь, – захлебнулась внезапными слезами Лиарена. – Ты всегда на меня кричал и думал только о пользе для своего доранта!

– Кричал, – зло скрипнул Тайдир зубами. – Потому как дурак. Просто за год успел придумать тебя до мелочей… слова, взгляды, действия… а ты оказалась совсем другой, и намного лучше той, какую сочинил я. В тысячи раз… но, к сожалению, мне не сразу стало это понятно. Может быть, я и недостоин такой доброй, честной, благородной, самоотверженной… ведь ты же в тот день спасла меня, я помню, как падал в пасть монстра. Но Лиа, я никогда бы не перестал тебя любить, даже если бы ты оказалась простой служанкой, как я тогда подумал. Почему ты плачешь?

Он попытался выбраться из кресла и сердито взрыкнул, когда это не удалось.

– Зелен, – всхлипнув в последний раз, произнесла Лиарена, стараясь, чтобы это прозвучало строго, – немедленно распутай свои ловушки, пока я не рассердилась. И отправляйся на кухню, а сюда без зова никогда не являйся.

– Лиа… – огорчился дорин, глядя, как его жена поднимается с кресла, – ты мне не поверила?

– А разве ты не Калью звал? – Проходя мимо очага, девушка незаметно вытащила из рукава приготовленный листок с ультиматумом и швырнула в закопченный зев вместе с огненным шариком.

– Неужели ты ревнуешь? – недоверчиво качнул головой Тайдир и на миг даже заулыбался. – Так совершенно напрасно. Никогда мне не нужна была Калья, я просто пытался обелить перед домочадцами Дильяну. Когда она ждала Карика, то была невероятно обидчивой и мнительной, плакала из-за каждого косого взгляда, хотя Барент почти каждый день приводил по вечерам в ее покои Витерна. Но я все равно Калью больше месяца выдержать не смог, просто тошнило от ее жадности и глупости. Поверь, Лиа, она ни секунды не была для меня близким человеком.

– Я попробую… но в последний раз. – Присев на подлокотник его кресла, дорина неумело обняла мужа за шею и поспешно уткнулась носом в его волосы, не желая, чтобы Тайдир рассмотрел ее счастливый и одновременно виноватый взгляд.

Впрочем, он и не собирался ничего рассматривать – истово стиснул девичью талию чуть дрожащими руками, прижался губами к ее плечу и неожиданно длинно, почти со всхлипом выдохнул:

– Любимая… как же я боялся…

Лиарена только крепче вцепилась в его шею, рассказывать мужу, сколько боли и горя пережила за эти дни она сама, девушка не собиралась. Может быть, когда-нибудь позже, к старости, если выпадет случай.

Сколько они сидели так, обнявшись, дорина не знала. Как она оказалась на коленях мужа, а его постепенно осмелевшие руки – на ее плечах, с которых почему-то сползло платье, девушка тоже не запомнила, но очнулась, когда с уст Тайдира сорвалось невольное шипение.

– Кольцо? – сразу догадалась Лиарена, отстранилась от мужа, поправляя платье, и огорченно призналась: – Я могла бы его снять, но сейчас мне нужно научиться посылать отцу сигнал. Мы с тобой в западне. И если я не сумею увеличить свои способности, можем остаться тут навеки.

– Ты мне этого не говорила, – еле заметно нахмурился дорин, минуту подумал и протянул жене ладонь: – Снимай. Я сумею держать себя в руках… не сомневайся.

– Да я и не сомневаюсь, – покладисто буркнула Лиарена и неожиданно даже для самой себя еле слышно добавила: – Но как надоело…

– Что тебе надоело? – все же расслышал Тайдир и рывком вернул жену на колени. – Лиа?!

Пару секунд потрясенно рассматривал ее пылающее от нахлынувшего смущения лицо, потом притянул ближе и накрыл ее губы жадным поцелуем.

– Перестань, – с трудом освободилась Лиарена через минуту, вспомнив про кольцо. – Тебе же больно.

– Мне было намного больнее, – с чувством пробормотал дорин, восторженно рассматривая ее засиявшие глаза, – когда я думал, что ты меня презираешь и никогда не полюбишь… Даже не представляешь, как это тяжело.

– Представляю, – не выдержала Лиарена и спрятала лицо у него на груди. – Уже почти год как отлично знакома с этой болью.

– Любимая… – задохнулся дорин, осознав смысл этих слов. – А я ведь даже и не подозревал… да я не мог и надеяться… ты смотрела в тот день так холодно, почти с ненавистью…

– Я и ненавидела, – горько вздохнула дорина, на миг переносясь в тот ясный, весенний день, и тихо призналась: – Только саму себя. За недостойную благородной донны зависть к любимой сестре. Отпусти меня, пока это проклятое кольцо не сожгло тебе палец.

– Черт с ним, с пальцем, – заупрямился Тайдир, не желая выпускать из рук свое долгожданное счастье, но Лиарена все же настояла.

Пересела в соседнее кресло, взяла протянутую ей руку и огорченно вздохнула, рассмотрев алевшую волдырями кожу под кольцом. Быстро нагнулась и нежно поцеловала пострадавший палец.

Дорин что-то рыкнул, попытался вскочить, но обнаружил невидимые путы, которыми был накрепко привязан к креслу.

– Это нечестный способ, любимая, – с досадой объявил он жене, но снова покрасневшая от смущения Лиарена сделала вид, будто ничего не слышит, всецело занятая освобождением мужа от проклятого украшения.

Просунув между металлом и обожженной кожей тонкую, как волос, воздушную плеть, магиня бережно обернула ею, как бинтом, пострадавшее место, а потом добавила силы верхнему слою, заставляя его расширяться. Металл мгновенно нагрелся и начал светиться, но дорина упрямо добавляла в верхний слой плети льда, а нижний делая крепче стали. Раздавить палец мужа она вовсе не желала. Через несколько минут свечение кольца начало угасать, и магиня облегченно выдохнула. Как выяснилось, Ильтар залил в свой амулет не так уж много силы и отнюдь не предполагал, что его ученица сама будет помогать мужу избавляться от позорного поводка.

– Спасибо, родная, – серьезно сказал Тайдир, когда кольцо соскочило с пальца и, звонко звякнув о плиты пола, бесполезной безделицей поскакало в угол. – А теперь ты меня освободишь?

– Уже отпустила, – нежно улыбнулась ему Лиарена и непритворно вздохнула. – Но мне пора идти в зал. День в самом разгаре, и погода хорошая… так хочется, чтобы кто-нибудь из магов или дозорных рассмотрел мои знаки.

– А я не помешаю, если пойду с тобой? – с кажущейся небрежностью осведомился дорин, но его напряженный взгляд вернее всяких клятв сказал девушке, насколько важен мужу ее ответ.

Но почему-то оказалось так трудно объяснить ему, что все произнесенные ею недавно слова были не просто утешением или объяснением, а истиной, которую она выстрадала, осознала и приняла как неотвратимую данность. Но вот повторять вслух каждую минуту никак не может, словно это зачарованные драгоценности, которые могут растаять от слишком частого использования.

– Тай… – снова краснея, пробормотала она. – Ты мне не мешаешь, если не прикасаешься.

– Я постараюсь не касаться, – пообещал дорин и не выдержал, тут же обнял ее за талию и нежно притронулся губами к виску. – А это – только пока мы идем туда.

Он и в самом деле выполнил свое обещание: сидел в кресле чуть в сторонке, пил целебный настой и жевал сушеные фрукты, внимательно наблюдая за действиями жены. А иногда, когда Лиарена отдыхала, обессиленно откинувшись на подушки, приходил со стаканом сока и поил ее из своих рук, получая взамен торопливые и горячие поцелуи. И даже не подозревал, какие крамольные мысли зреют в такие моменты в голове жены, тихо краснеющей от откровенного восхищения, переполнявшего его жаркие взгляды.

Но чаще дорин задавал вопросы и вскоре уже разбирался в происходящем ничуть не хуже самой Лиарены.

– А откуда ты все это знаешь? – едва ли не первым делом справился Тайдир о причине ее осведомленности.

– Прочла записи Миттена, – призналась магиня, и дорин недоуменно нахмурился, не понимая, отчего вдруг так порозовели щечки его жены.

– В них было нечто… фривольное?

– Нет, просто записи иногда делала его ученица, Марсия, в ее комнате я сейчас живу. И пользуюсь ее одеждой, – кротко сообщила дорина.

Говорить, что неизвестная магиня была влюблена в отступника и иногда в самых неожиданных местах вставляла от себя колкие замечания в адрес несообразительного учителя, Лиарена не собиралась.

– Мне это не нравится, – огорчился Тайдир. – А куда делось твое собственное платье, такое хорошенькое?

– Никуда, – еще сильнее вспыхнула девушка, чувствовавшая себя теперь, когда она так бесстрашно открыла мужу почти все свои тайны, едва ли не обнаженной. – Висит в шкафу… Но мне удобнее в простом.

– Ну да, – помрачнел дорин, наконец сообразив, почему Лиарена не хотела носить нарядное платье. – Ты же была на меня сердита.

– Даже больше, – вздохнула она и побледнела, представив, в какое мучение могла превратиться их жизнь, если бы Тайдир не решился на откровенный разговор.

– Лиа! – Дорин мгновенно оказался рядом, стиснул девушку так крепко, словно им предстояло немедленно расстаться.

А чуть позже, силой воли оторвав себя от любимой, безапелляционно заявил, что больше никогда не отпустит ее в ту комнату. И немедля подтвердил несокрушимость своих намерений, вызвав Зелена и приказав ему перенести все вещи Лиарены в большую спальню.

– А если ты будешь сомневаться во мне, можешь пеленать на ночь… как в тот раз, – тихо добавил он, когда мохнатый прислужник укатился, хитро поблескивая крыжовинками глаз.

– Прости, пожалуйста, – с болью выдохнула магиня. – Но я считала этот способ более надежным и безопасным, а сидеть рядом не смогла…

Через несколько минут Тайдир осознал, что ему снова пора брать себя в руки, и неохотно ушел к своему креслу, успокаивая по пути расшалившееся воображение.

– Про эти дыры тоже было написано в записях отступника? – поинтересовался дорин, понаблюдав, как в широкое отверстие, зияющее в центре пещерного свода, втягивается бесконечно длинная лента густо-черного дыма, каким представлялась со стороны воздушная плеть Лиарены.

– Это мне сообщили маги, а подробнее объяснил отец, – мотнула головой магиня. – Да ты и сам, наверное, знаешь правило прохождения туманных путей. Зелен рассказал лишь про ловушки хозяина, которые не пропускают извне через эти отверстия ни монстров, ни диких зверей. Но вот пустят ли они магов, я не знаю, отступники почему-то считали жителей обители своими главными врагами. Потому и пытаюсь вместе с сигналом поднять над выходом предостережение об опасности, только не имею никакого представления, видит ли кто-нибудь мои знаки. Возможно, они появляются наверху из какой-нибудь трещины или в глухом ущелье.

– А Барент… ты не помнишь, что стало с ним? – спросил дорин осторожно, когда руки магини стали все чаще опускаться от усталости.

– Когда тебя потянул в темный проход тот монстр, – решилась сказать правду Лиарена, – рядом с магом появился туман перехода. Не знаю, сам путник пытался его открыть или это пришла помощь, но, надеюсь, он сумел спастись. Я в тот момент привязывала тебя плетью и пыталась увести нас по своему пути. Единственным местом, куда меня потянуло, было убежище отца, но сил, чтобы вырваться с проложенной монстрами тропы, оказалось недостаточно. Зато и они не могли тащить нас дальше, и в какой-то миг я ощутила, как связь порвалась. Остальное ты и сам знаешь. Но, как мне теперь кажется, у Миттена на входе стоит мощный маяк, на который я почему-то пошла. Вот в этой загадке пусть разбираются маги.

– Я и сам могу это сказать, – снова пересел к жене дорин, обнял и осторожно устроил у себя на груди ее голову, потом вопросительно заглянул ей в глаза: – Но сначала хочу спросить, не пора ли тебе отдохнуть? Не стоит надеяться, что твои знаки заметят в первый же день, тем более я по себе знаю: сидящие на болотах дозорные все время смотрят на трясину и на кочки и очень редко глядят в сторону гор или на небо.

– Хорошо, буду отдыхать. А теперь про Миттена.

– Я мечтал все время носить тебя на руках, любимая… – поднимаясь с дивана, хмуро вздохнул дорин и потянул жену за собой. – А как только получил на это право, и сам еле хожу, но поверь мне, это скоро пройдет. А про отступников… как тебе известно, сильные маги иногда рождаются в любой семье, и лет сто сорок назад появился такой и в нашем замке. И звали его Миттен. Нужно говорить дальше?

– Начинаю понимать, – задумалась дорина и покосилась на свадебные браслеты. – Значит, он оставил маяк для кого-то из своих или иногда навещал родню. Но тогда тем более нужно предупредить магистров об опасности, у них ведь нет фамильных браслетов.

– Ты еще плохо знаешь звездноплащников. Никогда они не полезут в незнакомое место, пока не будут абсолютно уверены в его безопасности. А теперь твоя очередь отвечать на вопрос – чего ты хочешь сначала, умываться или ужинать?

– Купаться… вода здесь хорошая, целебная, тебе тоже нужно почаще лежать в купели. – Дорина взглянула в лицо мужа и, обнаружив живую заинтересованность, появившуюся в его взгляде, торопливо уточнила: – Можешь идти сразу после меня, потом будем ужинать.

– Я уже сидел там сегодня с утра, – отмахнулся Тайдир, мгновенно потеряв интерес к целительной воде, и, нежно поцеловав жену, подтолкнул к умывальне. – Лучше схожу на кухню, присмотрю за мохнатым пройдохой и его огненным дружком, пока ты купаешься.

Проводив мужа озадаченным взглядом, Лиарена направилась в купальню, но на полдороге замерла, озаренная вспыхнувшей догадкой. Как правильно он сказал про дозорных… им и в самом деле некогда смотреть в небо! Но монстры очень редко выходят из каверн по ночам, и значит, ночью у воинов больше свободного времени, а кроме того, смотреть на трясину бесполезно, в темноте ничего не видно. Пока непонятно, как стражи узнают о каверне, если она вскрывается ночью, но об этом можно спросить Тая. Зато придумать, как заставить воинов смотреть в ночное небо, она сумеет и сама.