Текст книги "Заложница. Испытание"

Глава четвертая

– Может, я ее понесу? – хрипловато предложил Изор и виновато вздохнул, но герцог резко мотнул головой.

– Прихвати лучше наши вещи.

– Я сам возьму, – отозвался Ганти, собирая из шкафов, с подоконников и всевозможных укромных местечек маленькие, почти игрушечные кинжалы, дротики и иглы.

Только теперь Хатгерн рассмотрел, как их много, и узнал несколько ножей, хранившихся ранее в его собственной оружейной. И печально усмехнулся – она и тут осталась верна своим правилам, его так и не состоявшаяся лаэйра. Не взяла ни одного из тех кинжалов, какие хранились в застекленных шкафах на бархатных подушках в дорогих, щедро усыпанных камнями ножнах.

Любая другая женщина, да и многие из его знатных друзей непременно прихватили бы вещицы подороже, и нужно признать, тому был разумный повод. Их можно при необходимости продать и купить нечто полезное – еду, одежду, лошадей. Но лишь Таэль подумала о том случае, когда продать не будет никакой возможности. И выбирала оружие с самыми невзрачными и темными рукоятками; как выяснилось, прятать по углам на всякий случай лучше именно такие.

– Вроде все, – буркнул Ганти, но Харну послышалась в его голосе легкая неуверенность.

– Вот еще, – вежливо сообщил снизу домовой, протягивая стоящему у двери гостю пару иголок.

– Давай сюда. – Мастер-тень отобрал оружие и прищурился, разглядев за спиной домового увесистый тючок. – А куда это ты собрался, Тук?

– Найду куда, – независимо задрал носик маленький, ростом всего с полтора локтя, человечек и вдруг несчастно шмыгнул носом, – лишь бы отсюда уйти.

– А разве ты тут уже договор отработал? – продолжал дотошно допытываться Ганти, и герцог с досадой поджал губы.

Нашел время разбираться с прислугой! Хотя домовому Хатгерн очень сочувствовал, похоже, малыш решил бросить работу именно из-за них. Так перепугался, увидев охватившее гостей пламя, что плакал совершенно искренне.

– Нет, – нехотя признался Тук, и смолк, неизвестно чего ожидая.

– Если бы у меня был тут дом… – многозначительно вздохнул Ительс, приостановившись рядом с герцогом, и тот хмуро покосился на лекаря.

Интересно, на что это он намекает? У них с тенью тоже пока ничего нет, и неизвестно еще, когда будет. Алдер, выскочивший из зеркала в тот самый миг, когда Таэльмина упала на руки напарнику, быстро задал присутствующим магам и Лутгору несколько вопросов и ушел вместе с ними, велев остальным немного подождать. Но, увидев бушующую в глазах герцога ярость, уже более мягким тоном пообещал сегодня же найти для них с тенью другое жилище.

О том, куда собираются идти лекарь и огр, герцог спрашивать не стал, не до них ему, когда Таэльмина лежит в непонятном забытьи. Хотя вампир и заявил, что это просто сон, но объяснить, почему тренированная и здоровая тень вдруг заснула посреди бела дня, так и не удосужился.

– Думаю, у герцога Крисдано будет сегодня дом, – отстраненно пробормотал Ганти, и Хатгерн криво ухмыльнулся.

Ну вот зачем они играют с ним в эти детские игры? Сказали бы прямо: возьми в услужение сентиментального домового! Так нет, намекают, причем так прозрачно, что хочется над ними подшутить, хотя сейчас ему вовсе не до веселья. Герцог скосил глаза вниз, проверить свою правоту, наткнулся на полный надежды взгляд маленького человечка и внезапно расстроился, сообразив, как это жестоко, продолжать молчать и испытывать терпение доброго существа. Всего несколько минут назад доказавшего чувствительность и ранимость своей души.

– Тук, если у меня и в самом деле будет жилье, я буду очень рад предложить тебе там поселиться.

– А на каких условиях? – Печаль на лице маленького существа мгновенно сменилась живым интересом.

– Условия обсудишь позже с Таэльминой, – так же быстро нашел выход герцог, – не бойся, она тебя не обидит.

– Я и не боюсь, – довольно хмыкнул Тук и важно объявил: – Согласен!

– Бусела не простит, – тихо фыркнул огр, покосившись на дверь, словно хозяйка стояла в коридоре.

Однако никого там не было, в этом Харн убедился, когда створки распахнулись и в комнату стремительно ворвался вампир. Прошел к зеркалу, махнул рукой, вгляделся в появившееся там изображение заросшей кустами полянки и объявил:

– Городской совет считает герцога Крисдано и графиню Азбенд прошедшими испытание и предоставляет им в полное пользование один из свободных домов. Я проведу вас туда путем отражений. Кого-нибудь вы желаете пригласить в свое новое жилище?

– Да, Тука, – кивнул Харн и направился к ставшему входом зеркалу, – еще Изора и Ительса… и Ганти, если он захочет.

Последнее приглашение герцог сделал скрепя сердце и втайне очень надеялся, что мастер-тень откажется.

Но тот, как выяснилось, считал иначе.

– Конечно, хочу.

Уже собравшийся шагнуть в проход Хатгерн лишь плечом дернул – ну, как знаешь. Можешь пожить рядом, если там будет не очень тесно. Но на особую приветливость и гостеприимство лучше сразу не рассчитывай, этого он даже обещать не собирается.

Полянка, на которую попал герцог, с трех сторон была окружена кустами и деревьями заброшенного сада, а с четвертой, прямо за спиной Харна, обнаружился черный ход в довольно большой двухэтажный дом, такой же запущенный на вид, как и сад.

Но ступившего на низкие каменные ступени заднего крыльца Харна волновало только одно – найдется ли в этом доме хоть какая-нибудь кровать, чтобы уложить Таэльмину. Затем он желал приступить к допросу шпионов, явно знавших про правила проверки новичков какие-то важные детали, но упрямо державших язык за зубами. Но прежде всего Харн намерен был выяснить самое главное: сколько будет длиться внезапный сон его любимой и не повредит ли он ее здоровью.

Гости выпрыгивали из прохода так шустро, как будто опасались случайно остаться в доме Лутгора. И не успел герцог добраться до дверей, как его обогнал Изор, тащивший под мышкой домового так бесцеремонно, словно тот был кошкой.

– Погоди, твоя милость, – первым схватился за давно не чищенную медную ручку огр, – раз уж ты обзавелся домовым, то сделай все по правилам. Пусти его в дом первым да прикажи навести везде порядок.

– Сначала отпусти его! Ну почему вы тут обращаетесь с теми, кто слабее вас, как с имуществом?! – увидев обиженное личико Тука, недовольно нахмурился герцог и мягко предложил сердито одергивающему одежки человечку: – Тук, ты можешь войти в этот дом первым, если хочешь. Я не знаю, сколько мы здесь проживем, но на все это время заботу о доме доверяю тебе. А первым делом найди, пожалуйста, лучшую спальню для хозяйки.

– Не сомневайся, хозяин, все устрою в лучшем виде, – важно кивнул домовой и неторопливо прошагал в распахнутую Изором дверь.

Хатгерн вошел следом, сделав вид, будто не заметил изумленно распахнувшихся глаз огра. И тут же остановился, только теперь сообразив, каким образом маленьким домовым удается поддерживать в порядке огромные особняки. Пыль и мусор съеживались и расползались в разные стороны, словно вдруг ожили, и за топавшим по коридору домовым оставалась светлая дорожка выложенного из желтоватой плитки пола.

– А еще говорят, будто нет людей, родившихся в рубашке, – завистливо проворчал за спиной герцога Ительс, но Харн вовсе не склонен был сейчас ни шутить, ни разгадывать загадки.

Тук бежал вперед все быстрее, и новый хозяин не отставая шагал следом, начиная смутно догадываться, что в этом доме для его нового слуги неизвестных уголков уже нет. Просторный зал, куда привел коридор, они пересекли так же поспешно и, не снижая скорости, преодолели два пролета удобной лестницы, пристроенной к боковой стене. А затем снова попали в короткий коридор, и тут домовой вдруг приостановился.

– Большой у тебя дом…

– Тук, – переводя дыхание, мягко попросил герцог, – давай договоримся… С этого момента ты будешь сообщать мне все свои просьбы или замечания без всяких намеков, напрямик. Ведь мы же взрослые люди?

– До некоторых это никогда не доходит, – едко заметил маленький человечек, – считают нас живыми куклами. Ладно, я попробую. Тут просторно и может прокормиться еще парочка моих родичей, а брат как раз ищет хорошее место.

– Все, я понял. Зови всех, кого считаешь нужным, но решай по совести. Договорились?

– Хоп, – серьезно кивнул тот и что-то прошептал в висевшую на шее дудочку.

А потом повернулся к герцогу спиной и побежал по коридору еще быстрее.

Выбранная им спальня оказалась самой последней, и проход к ней вел через запущенную гостиную, заставленную покрытой чехлами мебелью. Харн прошел мимо твердым шагом, не глядя на ползущие мимо темными змеями пыльные тряпки, предпочитая думать, что это приступили к работе родичи Тука.

Кровать, от которой так же стремительно расползались пыльные занавеси и покрывала, была пока единственным островком чистоты в этой пропахшей нежилым духом комнате, и, едва положив тень на невесть откуда взявшееся новое покрывало, герцог шагнул к окну, намереваясь впустить в комнату свежий воздух.

– Не нужно, – запротестовал вдруг домовой и, испытующе глядя замершему на месте хозяину в лицо, провокационно предложил: – Погуляй немного, осмотри дом… мне так легче работать.

– Хорошо, – посомневавшись всего мгновение, согласился герцог, в конце концов, это же он сам несколько минут назад предложил Туку высказывать свои предложения напрямик, – тогда я пойду посмотрю, где устроился Ительс, мне нужно с ним поговорить.

– Первая комната справа от лестницы, – подсказал домовой и, услышав уважительное «спасибо», вдруг засиял, как будто его одарили по меньшей мере золотым.

Ительс сидел у стола, не обращая внимания на вьющиеся по комнате смерчики, собиравшие мусор и пыль, и рассматривал фейлов, свободно гулявших по непокрытой столешнице.

– К тебе можно? – на всякий случай спросил Хатгерн, получил утвердительный ответ и, пройдя к столу, шлепнулся на стул, словно по волшебству возникший с другой стороны. – Спасибо.

– Избалуешь, – отстраненно усмехнулся лекарь, и герцог на несколько мгновений задумался, как понимать эти слова.

Как обычную подсказку Ительса, явно не имевшего никакого права объяснять новичкам все начистоту, или как предупреждение о какой-то неприятности? Но как ни силился, никак не мог представить гадости, какую могли бы устроить ему маленькие слуги, во всех сказках и легендах побережья бывшие добрыми и верными помощниками своих хозяев. Жаль, кроме как в сказках, больше нигде в человеческих пределах они не водились. И, как теперь отчетливо понимал Хатгерн, виной всему отсутствие за горами магии, с которой домовые обращаются так по-свойски.

И тогда возникает закономерный вопрос: каких еще удобств и радостей лишили старшие расы гоблинов, выселив их за не пропускающую магию стену?

Хотя, если вдуматься, вряд ли маленький народец приглашали на обсуждение этого наказания. А судя по тому, с какой охотой они нанимаются к живущим в Сиандолле людям, домовые тоже пострадали от решения своих создателей. И вряд ли можно их избаловать, они ведь на самом деле вовсе не дети. Так зачем тогда сомневаться?

– Мне кажется, здравомыслящее существо нельзя избаловать выражением искренней благодарности, – уверенно ответил Харн и требовательно уставился на лекаря, – но пришел я выяснить другой вопрос. Почему Таэльмина вдруг уснула, а я нет? Ведь мы стояли в этом огненном коконе вместе. И самое главное, чем ей грозит этот сон?

– Я сам отвечу, – уверенно заявил появившийся в дверях Алдер, и герцог тотчас насторожился.

Вроде бы он не приглашал вампира в гости… или представители старших рас ходят тут по домам незваными? И почему он собирается отвечать на вопрос, заданный не ему, не может ведь быть, чтобы Ительс ничего не понял в произошедшем?

– Я пойду пройдусь, – поднялся со стула лекарь, но Харну это предложение не понравилось.

– Нет. Это твоя комната, и фейлам нужно погулять, – решительно отказался герцог и направился к двери. – Лучше мы найдем другое место, согласен, Алдер?

– Можно поговорить в гостиной, рядом со спальней хозяйки, – словно ниоткуда вынырнул Тук, и это предложение показалось Харну лучшим из всех, какие смог бы придумать он сам.

– Большое спасибо, Тук, – с чувством произнес он, – ты просто угадываешь мои желания.

– Пожалуйста, мне не трудно, – смущенно зарделся домовой. – Скоро будет готов чай. Я нашел повара.

– Молодец, что бы я без тебя делал! – выходя за дверь, похвалил герцог, искренне считавший, что слуг следует хвалить за любые проявления заботы.

Истинной, разумеется.

– Перехвалишь… – сморщился как от уксуса Алдер, и это замечание почему-то задело Хатгерна так остро, словно его попытались оскорбить.

– Да что вы все заладили одно и то же! Сами со всеми вокруг как с преступниками обращаетесь, ну так это ваше дело. Горбатого не исправишь. Но с какой стати от меня того же ждете, можно узнать? Вроде я незаслуженно пока никого не задел, вы сами первыми норовите в душу влезть грязными сапогами!

– Ты не так понял, – Алдер огорченно смотрел на пылавшего возмущением новичка, – и я тебе сейчас все объясню, веди в свою гостиную.

– Буду счастлив наконец услышать хоть какое-то объяснение, – сердито фыркнул герцог и понесся впереди вампира в комнаты, где оставил тень.

Сначала, распахнув дверь, он решил, будто ошибся и попал не туда, и даже оглянулся назад. Да нет, все верно, это последняя дверь в широком коридоре, выходящем окнами на сад, куда их недавно выбросил путь. Шагнул снова в гостиную и изумленно мотнул головой, такой идеальный порядок слуги наводили в его собственном замке только к самым важным торжествам. Нигде ни пылинки, все, что может блестеть, – блестит, на столе и поставце роскошные букеты белых хризантем, и воздух напоен их горьковатым ароматом.

– Сто раз спасибо, – выдохнул Харн, заглянул в спальню и, обнаружив, что Таэльмина спит на снежно-белой постели, спрятанная от любопытных глаз узорной газовой занавесью, успокоенно прикрыл поплотнее дверь.

– А теперь брысь и не вздумайте подслушивать наш разговор, отправлю к ограм, – строго нахмурился Алдер, и две пары любопытных глаз, поблескивавшие из-под дивана, мигом исчезли, как будто их тут и не бывало.

Все же они обращаются очень высокомерно со своими созданиями, эти старшие расы, поморщился герцог. Даже если пытаются представить это как шутку. И никакого желания вести себя так же при взгляде на них у него не возникает.

– Хатгерн… – Вампир немного помолчал, задумчиво рассматривая нового жителя Сиандолла. – Как я догадываюсь, у тебя возникло несколько вопросов. Вернее, ты даже задал некоторые из них своим спутникам, хотя не мог не понимать, что отвечать на них подробно они просто не имеют права. В этом городе, построенном для беглецов дриадами и гольдами, разрешено жить лишь тем из вас, кто в достаточной мере обладает некоторыми достоинствами, необходимыми для мирной жизни остальных. Как раз для контроля за наличием этих черт характера главе города выдали артефакт, на котором проходили проверку вы с Таэльминой. Надеюсь, тебе не нужно объяснять, какие свойства гоблинов более всего неприятны остальным расам и созданиям?

– Я бы не отказался проверить свои предположения, – так же неторопливо подыскал вежливый ответ герцог, – но предпочту потерпеть до тех пор, пока проснется Таэльмина. Думаю, ей будет не менее, чем мне, интересно послушать это объяснение. А сейчас меня волнует только один вопрос: почему она уснула? Хотя сначала этот сон более всего был похож на обморок.

– Ответ на этот вопрос вытекает из ответа на первый, но я попытаюсь объяснить кратко. Хотя вы и сами уже почти об этом догадались. Так вот, отделив гоблинам прибрежные районы, совет старших рас лишил их доступа магической энергии. Просто поставили на пути энергетических потоков особые поглотители, которые всю энергию тратят на поддержание непроходимого щита. Тебе не важно, как именно это сделали, а рассказывать, за какие деяния их так наказали, я не стану. По простой, но важной причине – вы еще не достигли той степени доверия, чтобы иметь возможность рассуждать о делах наших дедов и судить их. Но зато могу сказать, почему мы так пристально следим за новичками и почему так досконально проверяем. Просто не хочется снова выступать в роли палачей.

– Я это обдумаю, – посматривая на смолкшего вампира, пообещал Хатгерн, – хотя твое объяснение сразу вызвало ворох новых вопросов. И главный – почему наказали всю нашу расу, включая женщин и младенцев? Неужели все они поголовно были преступниками?

– Неверно… не наказали. А отделили, предоставив право жить самостоятельно, по собственным законам.

– Звучит вроде бы правильно, но мне почему-то чудится в этом какой-то подвох, и я должен все это тщательно обдумать, – слукавил Харн, решив обсудить эту новость с тенью. Она здесь единственный человек, который не будет ему лгать.

– А теперь про Таэльмину, – усмехнулся правильно понявший его сомнения Алдер, – если коротко – причин для волнения нет. Хотя она не просто спит, а приспосабливается…

– К чему? – вмиг насторожился герцог.

– Я же сказал, – с досадой вздохнул вампир, – гоблинов отгородили от энергии. Как, по-твоему, зачем? – Полюбовался на нахмурившегося новосела и устало добавил: – Чтобы в вас не пробуждались способности к магии.

– Вот оно что, – пробормотал Харн, а в его голове начали все быстрее складываться по-новому непонятные раньше противоречия в официальной истории герцогств, – тогда выходит, вы им всем должны были подчистить память? Чтобы они забыли… о чем, вампир? О своей былой силе? О способности творить с помощью магии чудеса, которые сейчас нам не доступны? И сколько же гоблинов были в те времена магами? Наверняка немало, иначе это было бы в наших исторических книгах.

– Там не было магов, – еще суше отрезал вампир, – точнее, не было тех магов, которые не хотели бы все забыть. А остальные сами, по своей воле провели этот ритуал.

Герцог молчал почти четверть часа, в который раз за последние дни переворачивая вверх тормашками знания и понятия, сложившиеся у него за всю прожитую на родине жизнь. Все яснее понимая, как много правды в открытых сейчас Алдером сведениях. И как много тот еще не досказал. Но вовсе не это сейчас было для Харна важнее всего, а Таэльмина, его новая надежда и боль.

– Значит, когда она проснется, то сможет делать магические вещи?

– Пока нет, у нее всего лишь появится способность управлять той толикой магии, которая сегодня проснулась в ее теле. Вернее, проснулся от спячки особый орган, резервуар, как мы его называем. И в нем теперь будет скапливаться энергия, пока немного. Но для того, чтобы ею управлять, нужно учиться. Неопытный маг, получивший способность не с рождения, а взрослым, рискует навредить самому себе.

– Кто будет ее учить? – сразу сообразил Хатгерн, зачем затевался весь этот разговор.

– Кто-нибудь из магистров, входящих в городской совет, – равнодушно пожал плечами Алдер, но герцог этому равнодушию почему-то не поверил.

Снова проверка, и вряд ли последняя. Как он там сказал – им с тенью пока тут не доверяют, и вряд ли станут доверять в ближайшее время. Ну это и понятно, они ведь сейчас видятся мирно живущим горожанам лазутчиками из чужого, опасного мира, куда когда-то заперли самых заядлых преступников. И никому из советников Лутгора не докажешь, как безразличны и абсолютно не нужны они тебе вместе с их каменными домами и услужливыми домовыми, вместе с магией и разговорчивыми типарами.

– Хорошо, – вежливо склонил голову Харн, – я подожду, пока Таэль проснется, и все ей объясню. Пусть решает сама. А теперь у меня последний вопрос: когда мы можем отправиться в Спящий лес?

– Я же объяснил, – вставая со стула, сухо обронил Алдер, – Таэльмине нужно учиться. А ты можешь пока отдохнуть и познакомиться с горожанами. Но если так спешишь, можете ехать с Ительсом хоть сейчас. Если он не передумал, разумеется. Или ты.

Глава пятая

– Ну надо же, как все просто вдруг стало, – язвительно фыркнул Харн, глядя на захлопнувшуюся дверь, – если хочешь – вставай и иди!

Разумеется, он не передумал, хотя все его помыслы и желания постепенно спутались в неразрешимый узел и никакого ясного и однозначного решения он пока не видел.

Видимо, придется некоторое время пожить в Сиандолле, и хотя Харн пока не знал, чем будет зарабатывать на жизнь, почему-то был уверен, что копать канавы и работать в каменоломнях ему не придется. Не зря же заявившиеся сюда «гости» обронили сегодня столько оговорок и намеков. Да и дом человеку, не имеющему возможности его содержать, обычно не предлагают, и слуги к несостоятельным в услужение не просятся. Нет, волновало его совершенно другое.

Герцог мрачно вздохнул, с каждой минутой, проведенной в этом городе, он все четче осознавал, как сильно будет терзаться угрызениями совести, если не попробует всех возможных способов вернуться назад, в свое раздираемое соседскими интригами и матушкиными обидами герцогство, а покорно осядет здесь, в идеально обустроенном домовыми доме.

Но вся сложность в том, что вернуться в прибрежные герцогства Харн сможет только после того, как доберется до загадочного Спящего леса и найдет там какую-то фею.

Однако уйти туда прямо сейчас, не дождавшись пробуждения Таэльмины, он просто не может, и дело даже не в том, как сильно это оскорбило бы любимую. Хотя она последняя в этом мире, кого он мог бы обидеть вольно или невольно. Как-то вдруг оказалось совершенно невозможно даже часа прожить без так нежданно появившихся в его жизни тепла и света. Да он просто возненавидит себя потом, если решит уйти куда-то, не узнав сначала, хочет ли она отправиться с ним.

Харн вдруг отчетливо припомнил, какой ужас испытал, когда сегодня Таэль вдруг охватило пламя артефакта, и отголосок этого отчаяния сжал сердце. Он ведь в тот миг считал, что тень погибает, и забыл обо всем на свете, бросаясь к ней с твердым намерением разделить ее судьбу. И лишь сейчас отчетливо осознал, какой важный выбор окончательно и бесповоротно сделал в тот момент. И теперь, если потребуется, будет биться за любимую и когтями, и зубами, и никому не позволит отнять свое счастье.

Герцог поднялся со стула, прошел в спальню, сел рядом со спящей девушкой и вгляделся в ее спокойное лицо. По-видимому, прав вампир, и это просто сон… Значит, к утру Таэль проснется. Вот тогда они и поговорят, а пока он пойдет и задаст кому-нибудь несколько вопросов и попытается разузнать как можно больше про проклятую магию, свалившуюся на них так некстати.

Хатгерн склонился к лицу любимой, осторожно коснулся его губами, задыхаясь от вспыхнувшей в сердце нежности. И почти сразу отстранился, бережно поправил одеяло и нехотя покинул комнату, отчетливо понимая: если он не уйдет сейчас, то потом на это не хватит сил.

В гостиной герцог на несколько мгновений остановился, решая, куда идти со своими вопросами и сомнениями, и вдруг его внимание привлек стоявший на столе чайный поднос. Сначала он довольно улыбнулся – иметь таких расторопных и предусмотрительных слуг оказалось очень приятно. А если учесть, что они в этом мире свои и отлично осведомлены о его правилах, то зачем кого-то искать, чтобы выяснить некоторые правила местного существования. Хотя… а почему только некоторые? Хатгерн вернулся к столу и предвкушающе усмехнулся, пришедшая ему в голову идея могла оказаться очень удачной.

– Тук, – позвал он тихо, – можно тебя на минуту?

– Чего изволите? – как фокусник возник рядом домовой.

– Хотел предложить тебе составить мне компанию за чаепитием. И если ты не против, задать несколько вопросов. Извини за любопытство, но раньше о домовых я слышал только в сказках.

– Мы не пьем чай, – отказался Тук, польщенно ухмыльнувшись, взглянул в лицо нового хозяина и заметил укоризненную улыбку. – Не обижайтесь, господин.

– Я не обижаюсь, просто надеялся на твою откровенность. Мне казалось, мы могли бы стать друзьями.

– Хозяева и слуги никогда не дружат, – объявил Тук, но Харн не расслышал уверенности в его голоске.

– Это утверждение не совсем правильное, – твердо возразил герцог, – я лично знаю людей, которые не просто дружили со слугами, а считали их роднее единокровных братьев. Да, таких случаев немного, не спорю. Но они все же есть.

– Мы не люди.

– Как выяснилось, – горько вздохнул Харн, наливая себе чай, – мы тоже. И мы, и вы – создания старших рас, и уже это хороший повод для доверия. А если вы не пьете чай, что тогда пьете? И вообще, чем питаетесь?

– Вами, – уныло пробормотал домовой, повесив голову так низко, что Харн мог видеть только черную бархатную шапочку, которую слуга носил на макушке.

– Да?!

Представив, как домовой сосет по ночам его кровь, Хатгерн озадаченно уставился на Тука, но уже в следующий момент припомнил, как разъярило Тарза такое предположение в отношении вампиров, и понял – это очередная проверка. И хотя в душе на миг вспыхнуло оскорбление подобным испытанием, однако герцог тотчас его решительно задавил. Ну что с них взять, с этих малышей, если даже огромные огры не гнушаются без конца устраивать разные провокации? Ведь не сами они это придумали, а их создатели, следовательно, для них почти боги.

Интересно, а кого первыми создали драконы – гоблинов или нагардов? – возник вдруг вопрос, и герцог, приглашающим жестом указав домовому на соседний стул, вежливо предложил:

– Устраивайся. Про свою еду ты мне объяснишь чуть позже, но, надеюсь, рядом с нами голодать вам не придется. А сейчас не мог бы ты разрешить мои сомнения: кого драконы создали сначала, нас или полузмей?

– Нагардов… – слегка ошеломленно пробормотал слуга и легко, как белка, вскочил на сиденье. – Змеи этим очень гордятся.

– Ну, раз больше нечем, – ехидно фыркнул Хатгерн и повернулся к двери, расслышав деликатный стук. – Входи, Ительс.

– Откуда… – открыв дверь, ворчливо начал лекарь, но обнаружил сидящего у стола домового и поперхнулся. – А он тут что делает?

– Отдыхает, – оскорбленно задрал нос Харн, начиная понимать, что по неведению снова нарушил какое-то местное правило. Ну так могли бы рассказать, а не устраивать жуткую секретность. В конце концов, раз тут живет бывший наставник тени, значит, им известно все и про всех сколько-нибудь значимых людей всех герцогств. Таэльмина ведь не скрывала, что ее тайная гильдия следила за всеми и всем. – А у тебя ко мне дело?

– Алдер предупредил о твоем намерении тронуться в путь как можно скорее.

– Немного не так, – не желая ссориться с всесильным вампиром, уклончиво сообщил Харн, – по его словам, у Таэльмины проснулся магический дар и ей нужно время, чтобы к нему привыкнуть и чему-то научиться. А я, если спешу, могу отправиться хоть сейчас.

Рядом нетерпеливо заерзал на своем стуле Тук, и герцог немедленно обернулся к нему. Лицо маленького существа было сморщено, словно он вот-вот заплачет, а глазки стали несчастными, как у голодного щенка.

– В чем дело? – нахмурился Хатгерн.

– Готово, – с досадой выдохнул Ительс, – он на тебя запечатлелся. Теперь не отделаешься, будешь везде таскаться с ним, как я с фейлами. Хотя и считается, что светляков создавали эльфы, но им помогали феи. А те всех делали по одному принципу, ведь главным даром фей была власть над воздухом и чувствами.

Домовой обиженно засопел, повесил голову и попытался сползти со стула, но Хатгерн немедленно вернул его на место.

– Сиди, Тук, мы еще не договорили. И ты, Ительс, тоже садись и наливай себе чай, раз уже пришел. Могу успокоить, никуда я сегодня не побегу. Дождусь, пока проснется Таэльмина, и мы вместе решим, как лучше поступить.

– А не боишься, что, пока ты тут решения принимаешь, там твое герцогство уплывет? – мрачно поинтересовался Ительс, ловко разливая чай.

Ну да, сообразил Харн, наблюдая за его уверенными движениями, ведь в приграничье почему-то домовых не было, а Ительс и жены не имеет, непонятно почему, если он мог жить в городе. Ох, бездна, сколько еще нерешенных загадок и непонятных правил. И неизвестно, удастся ли хоть когда-нибудь понять, ради чего все это? Однако вслух герцог сказал совсем другое:

– Думаю, несколько дней особого значения в судьбе герцогства не сыграют. Но не это главное, Таэльмину я тут одну не оставлю и обсуждать это не намерен.

– Даже если придется прожить здесь год? – усмехнулся лекарь, но герцог ему снова не поверил. Да и Тук засопел рядом слишком уж красноречиво.

– Ительс, – отхлебнув напиток, миролюбиво произнес хозяин дома, – мне сейчас откровенно объяснили одно местное правило. Оказывается, никто из вас не имеет права говорить мне правду, поэтому я ее больше ни от кого и не жду. Но если ты хочешь уйти в прибрежные герцогства и намерен пройти вместе со мной испытание, придуманное старшими расами, возьми себе за правило обращаться с нами как с равными. Надоели твои проверки… до тошноты. Ну какими нужно быть непроходимо подозрительными, чтобы решить, будто мне нужны ваши секреты, артефакты или маги, все месте взятые или по отдельности? Это вы шли сюда за каким-то интересом, а я попал случайно. И никакого восхищения, наблюдая за вашей жизнью, не испытываю. Мне не нравится ездить на говорящих лошадях, бывших когда-то людьми, не нравятся подколки хитрого и вспыльчивого огра, и мне неимоверно опротивели ваши бесконечные ловушки и гнусные намеки. Как будто никто из вас не знает обо мне всей подноготной и искренне считает меня переодетым в герцога преступником. Но особенно отвратительна ваша манера влезать с грязными сапогами в чужие личные дела и чувства. У вас у всех тут какие-то черствые, холодные души, и мне это противно, хотя вас, скорее всего, жалеть нужно. Но не получается, извини.

Лекарь тихо поставил на стол чашку, попытался что-то сказать, но губы его не слушались, а лицо кривилось в горькой гримасе. Харн недоуменно смотрел на него, не понимая, на что Ительс мог так обидеться? Ведь на самом деле обижаться следует им с Таэльминой – столько ловушек за эти дни им ставили, как не на каждого матерого волка.

Рядом вдруг судорожно всхлипнул Тук, завозился и исчез, словно растаял. Лекарь глянул на пустой стул, скрипнул зубами и резко встал с места, явно намереваясь уйти. Однако Харн, чрезвычайно встревоженный такой странной реакцией на свои слова, мгновенно разгадал его намерение и вскочил еще стремительнее. Метнулся к двери, задвинул засов и привалился спиной к створке, всем своим видом показывая, что никому не удастся пройти мимо него просто так.

– Ты же сам… – выдавил Ительс, посмотрел на упрямо насупившееся лицо герцога и вернулся к столу.

Спокойно взял чашку с остатками чая, достал откуда-то маленький флакон и капнул туда одну каплю. А потом резко вылил в рот полученное снадобье и повернулся к хозяину.

– Через пять минут я засну. Как тебе приятнее, чтобы я спал прямо тут или в своей комнате?